Текст книги "Klangfarbenmelodie (СИ)"

Автор книги: Anice and Jennifer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)

– Он поет джаз, начал пить вместо чая кофе и частенько пропадает куда-то прочь из особняка, оставляя все дела на меня, – коротко отозвался мужчина, делая глоток горячительного и чуть морщась от, как видно, сразу ударившего в голову градуса. – Он ведь просил тебя следить за Уолкерами, так?.. Ну что ж, похоже, теперь он взялся за это сам. А еще, – Шерил ухмыльнулся, – он не наказал меня за то, что я вам помогал, когда ты отказался выполнять заказ и дальше.

Тики испустил длинный убитый вздох, ощущая себя просто… просто как на прицеле. Нет, он ни на секунду не забывал про Адама – просто потому, что не мог позволить себе подобной роскоши, все-таки на этого старика работал его родной брат, а у брата была семья, и это было нехилым таким рычагом давления.

И все же… до этого момента старый глава семьи Кэмпбелл как-то отошел на второй план, маяча на периферии сознания каждый день, но на этой периферии всегда и оставаясь. И… Джаз.

Мог ли старик знать о страсти Малыша к музыке что-то не от Тики? Ведь Микк не говорил ему про джаз – потому что тогда этого еще и сам не знал.

Дело пахло керосином.

– Блять… – ругательство вышло каким-то почти обреченным, почти жалобным. Мужчина потер руками лицо, вмиг ощутив, что оно словно покрылось паутиной, и без лишних слов потянулся к стоящей на столе бутылке и граненому стакану.

Водить он мог в любом состоянии, так что пара бокалов спиртного… это даже поможет прийти в себя.

Потому что, по словам Шерила, Адам сам стал следить за Уолкерами.

– Согласен, – многозначительно протянул брат, скептично приподняв бокал и скривив губы. – От Семьи просто так не сбежать, Тики, особенно Аллену, – начал вдруг он с таким видом, словно рассказывал сейчас общеизвестную истину, и Микк ощутил, как гнев разгорается в груди. – А потому оставь попытки: вам не скрыться от этого сумасшедшего старика.

Виски обжег горло, но Тики скривился не от него, а от слов брата, который с таким спокойствием на лице говорил про то, что Малышу не сбежать, что не нужно даже стараться, отчего хотелось хорошенько дать ему по роже.

…ведь еще не так давно он говорил совсем по-другому. Испугался? Предал? Да разве он мог предать? Ведь они же… они же братья!

Но Шерил, слишком беспощадный и немного хмельной от алкоголя, продолжал:

– А вообще, из-за тебя же Адам их нашёл. До этого Уолкеры успешно скрывались целых одиннадцать лет, понимаешь? Нет, ты, конечно, молодец, своё задание выполнил, но жизнь им подпортил основательно, – скептически хмыкнул он, и у Тики кулаки зачесались. – Хотя, с другой стороны, я ещё одиннадцать лет назад ждал, когда же Аллен станет главой, так что мне только в радость, если он вернётся в Семью, – легкомысленно пожал Шерил плечами, и вот тут Микк ошалело уставился на него, вдруг теряя весь запал.

– Ждал?.. – не понял он.

Малыш же совершенно на роль главы мафиозной группировки не подходит. Аллен же такой… такой… такой мягкий и податливый, такой ласковый и трепетный, что хотелось истязать его ласками постоянно, хотелось смущать его и любоваться румянцем. Не мог же его милый мальчик быть настолько… желанным наследником?

– Конечно, – Шерил хмыкнул, досадливо хмурясь. – Старик после смерти жены начал с ума сходить, – заметил он, – а потом у него и брат – отец близнецов – на тот свет ушел, и он совсем умом тронулся. Гений был, а стал безумец, – по комнате разнесся усталый смех, и Тики подозрительно подобрался. – А Аллен был очень способным мальчиком! Все налету схватывал, удивительно умный ребенок… Адам его учил глотки перерезать на курах, когда ему было шесть. И ведь научил же…

Микк смерил брата полным недоумения и какого-то… почти страха взглядом, чувствуя, как в груди все дрожит и как ему срочно надо увидеть Малыша и узнать, все ли в порядке – не горит ли рука, не болит ли голова, не накрывает ли паническая атака. Потому что… это просто не могло быть правдой, твою-то мать. Он просто не… не мог… что?..

Нет, да хрен бы с ним. Тики сам видел работу Малыша, когда на того напали – смотреть потом ходил. Глотки перерезаны едва ли не с хирургической точностью – это мужчина мог сказать как человек, который в свое время плотно налегал на изучение биологии и частенько препарировал живность так, что у домашних учителей пот на лбах выступал.

Но все же… все же… твою-то мать, учить шестилетнего ребенка на курах глотки людям перерезать – это охеренный такой перебор. Даже самого Тики Шерил начал учить стрелять, когда тому исполнилось восемь. И это были мишени! Мишени – не люди и не животные!

– А чего это ты так смотришь? – неожиданно понимающе ухмыльнулся ему брат. – Боишься небось за свою «Алису», да? – он многозначительно поиграл бровями и отсалютовал мужчине бокалом.

И Тики ощутил себя, мать, как мальчишка – потому что покраснел. Он покраснел, да что это вообще такое?! Как этот старый хрыч смеет его смущать, ради всего святого?! Жена и дочь есть, а все туда же, еще немного и сальные шуточки отпускать начнет!

– Эх, я должен был сам догадаться, – продолжал сетовать Шерил, досадливо качая головой. – Когда Роад домой свою подругу притащила, я сначала спутал ее с Хинако, представляешь? Ох, великолепная была женщина, жаль, что умерла, очень жаль. Она могла Адама одним словом успокоить; понимаешь, что за женщину Семья потеряла? – со странным восхищением в голосе воскликнул мужчина, и Тики поймал себя на том, что не способен и слова вставить, потому что всё в нём внезапно куда-то упало, рухнуло, пропало. – И вот когда «Али-и-иса», – хохотнул он, – пришла к нам, я чуть в обморок не упал, потому что мать мне его привиделась, но я подумал, что, мол, японки все на одно лицо, так что не придал этому значения, – горестно вздохнул Шерил и вдруг взглянул на Микка так пронзительно, что тот даже вздрогнул от какого-то неясного ощущения… потерянности. – Аллен прекрасным был наследником, с гибкой, но одновременно… – мужчина замер, словно подбирая подходящее слово, и довольно протянул, отчего Тики вздрогнул, – ледяной психикой. Эх, постоянно бегал вокруг, улыбался, поддерживал всех, но стоило чему-нибудь случиться, как превращался в подобие Адама: такого же невозмутимого и со страшными глазами, – Камелот качнул головой, залпом выпив оставшееся виски в бокале, и налил ещё себе алкоголя, продолжив говорить уже с какой-то странной грустью, даже жалостью: – Но если вы и дальше продолжите сбегать, то не будет ни наследника, ни счастливой жизни, Тики. Адам не отпустит его. А Аллен уже не сможет вновь сбежать.

– И даже зная, как дело обстоит на самом деле, ты предлагаешь мне сдаться? – нервно усмехнулся брату Тики. – Думаешь, я брошу свои попытки оградить их от этого? Своего лучшего друга и человека, которого я люблю? – он рассмеялся, и собственный смех показался ему каким-то дрожащим, истерическим, лающим. – А вот хрен вам всем, понимаешь?

– Но это ты нашел их, – припечатал Шерил, лишний раз надавливая Тики на больную мозоль и цокая языком. – Не найди ты их, они, может, еще много лет скрывались бы, как делали это до тебя.

Это было резонно, конечно. Но, во-первых, Тики не один был такой молодец, который мог найти людей, позаботившихся о своей безопасности как только можно (хотя он, конечно, мог и врать сам себе и, скорее всего, это и делал). Но…, а во-вторых… он об этом совершенно не жалел несмотря ни на что. Неа вот жалел, скорее всего, Аллен – наверняка тоже, а вот сам Тики… Жалел ли он о том, что нашел их и положил конец их – и своей – спокойной жизни?

Положа руку на сердце – конечно, нет.

Просто потому, что оно того стоило.

Об этом Микк брату и сообщил.

– Не я – их нашел бы кто-то другой. А так, – он сделал еще глоток виски, ощущая, как ударил в голову, развязывая язык, алкоголь, – да, их нашел я. И я их этому старому пердуну так просто не отдам, понял? Я скорее пристрелю самого Адама и дело с концом, ясно? И мне плевать на то, как там пошатнется экономика и что произойдет в политике. Да, у меня будут трястись поджилки, но я это сделаю.

Шерил заливисто рассмеялся, непозволительно доброжелательный, искренний и разговорчивый, и это значило лишь то, что дела обстоят хуже некуда.

– Вайзли в его доме, – спустя несколько минут затянувшегося липкого молчания заявил мужчина, и Тики поражённо замер, неверяще распахнув глаза. Вот как… – Если Адам меня не наказал в прошлый раз, это не значит, что в следующий всё сойдёт с рук, так что… – он обречённо опустил голову на ладони, – вам не сбежать, брат. Глава обхитрил всех нас, затеяв эти салочки намного раньше, чем ты сблизился с ними. Его цель – это Аллен, и он не отступится, – проговорил Шерил и вдруг жёстко припечатал: – И делай что хочешь, но я рад, что наследник наконец вернётся.

– Нихрена он не вернется, – поморщился Микк, прекрасно понимая, что – да, прыгает выше головы, но все равно желая отступаться. – Никто никуда не вернется. И у Адама никто не будет.

Он не мог и не собирался спасать всех, кого только сможет. Он просто хотел спасти своих близких, и если он смог и успел вывернуться из паутины Адама – потому что тот никогда не мог поймать его, а предъявлять что-то Шерилу не считал целесообразным (брат всегда был в Семье на хорошем счету).

– Почему ты этому так противишься, я не могу понять! – Шерил со звуком поставил свой бокал на стол и всплеснул руками. – Адам в конце концов умрет, все мы смертны, во главе Семьи встанет Аллен, и все будет нормально. Он просто станет наследником, Тики! Почему и ты, и Неа – так бежите от этого и не хотите его отдать? Это же… малая кровь.

– А ты меня бы ему отдал, будь я этой малой кровью? – Тики криво усмехнулся и покачал. – Впрочем, ответ тут ясен, – он тоже отставил в сторону свой бокал и поднялся на ноги. Больше ему здесь было делать нечего. – Вайзли ты ему уже отдал, не так ли?

Он коротко кивнул явно опешившему от его слов брату и направился к двери в коридор.

– Тики!..

Шерил стоял буквально в паре метров от него, когда Микк обернулся, уже щелкнув замком.

– Ну что?..

– А ты бы меня… не отдал? – в голосе брата сквозил здоровый скептицизм, и от этого стало еще паршивее.

Тики всегда ставил семью во главу угла. И он… раньше думал, что Шерил делает точно также. Но теперь… наверное, он все-таки ошибался. Потому что если Вайзли, с которым старший носился как курица с яйцом, оказался в доме Адама… Кто дальше? Трисия? Роад?

И чего ради? Доказать свою преданность Семье или что? Тики не понимал, что двигало Шерилом в моменты принятия таких решений, его логика казалась ему абсурдной.

– Никогда, – однако мотнул головой Микк, ни на секунду не кривя душой. – Я бы тебя не отдал. И никого из своих близких – не отдал бы. Но так ты же… ты же ведь сам захотел войти в Семью. И смотри, к чему это все ведет? Так вот и закончишь как наши родители.

Дом семьи Камелот Тики покидал с ощущением отвратительной горечи на языке и совершенно трезвый, несмотря на солидную порцию марочного коньяка.

Роад он, конечно же, ждать не стал. Да и какая к чёрту Роад, когда его тошнило просто от нахождения в здесь? Сейчас ему хотелось лишь увидеть Малыша. Увидеть его, убедиться, что тот всё такой же мягкий в его руках и лукаво-ехидный для остальных, обнять его, поцеловать.

Успокоиться.

За эту неделю Тики старался никак не беспокоить Аллена, но постоянно показывал ему, что ждёт, что желает его: то мимолётно чмокнет, когда Неа отвернётся, то погладит по колену, пока они сидят за столом, то шутливый поцелуй пошлёт, отчего редиска зальётся румянцем и возмущённо надуется, и это было прекрасно: всё эти знаки внимания, совершенно невинные, на самом деле, больше игривые, чем с каким-то сексуальным подтекстом. Потому что мужчина был безмерно рад, если уставший от изнуряющих экзамен Малыш улыбался или смущался, отводя взгляд, ведь ни на что другое за это время он просто не был способен.

А сейчас Шерил ему говорит, что его милый и ужасно уютный Аллен был всегда желанным наследником – то есть именно таким, каким его слепил Адам. Таким, каким он быть не должен. Таким, что все в клане ждали его возвращения.

Тики доехал до кафе, даже не заметив пролетевшей, казалось, за мгновение дороги, и буквально ввалился в помещение, когда до выступления было ещё с полчаса, потому что на сцене были расставлены инструменты, за столиками в зале сидели редкие посетители, а Аллен, в пышном чёрно-белом платье, сидел за столиком с каким-то незнакомым мужчиной в кожанке и с бритой наполовину светловолосой головой.

Микк бросился к нему, чувствуя себя совершенно странно: бешено, ревниво, испуганно и жаждуще одновременно, и, когда сразу же с разбега подхватил ошарашенно вскрикнувшего Аллена на руки, крепко прижимая его к себе и утыкаясь носом ему в шею, слыша, как шуршат юбки и заполошно бьётся сердце юноши, только тогда, кажется, наконец успокоился и облегчённо выдохнул.

Вот он, его мальчик. Его Малыш, ужасно жертвенный, пытающийся взвалить всё на свои плечи, ласковый и добрый.

Его. Не Адама или Семьи, а полностью его.

Аллен встревоженно выдохнул, сразу же подобравшись в его руках, чтобы устроиться поудобней (он был таким лёгким, что даже удивительно), и мягко провёл ладонями по чёрным кудрям, мимолётно коснувшись губами макушки.

– Что случилось, Тики? – взволнованно поинтересовался он, чуть отстраняясь и заглядывая мужчине в лицо, и Микк взглянул в его заботливые серые глаза, сглотнув.

Вот идиот. Всполошил Малыша, отвлёк его от чего-то, скорее всего, важного, потому что мужчина за столом с интересом наблюдал за ними, а на самом столе были разложены бумаги с какими-то таблицами и расчётами, да ещё и поставил в не самое удобное положение, потому что люди в зале тоже уставились на них кто с удивлением, а кто с любопытством.

– Прости, прости, что-то я… помешал тебе, да? – поспешно пробормотал Тики, чувствуя себя совершенно высушенным, уставшим, потерявшим весь настрой и силы, и сел на стул, так и не выпуская Малыша из объятий, потому что ему казалось, что тот делился с ним своей энергией, как бы глупо это ни звучало.

– Ох, Тики, ну что с тобой? – встревоженно шепнул Уолкер, но получив в ответ лишь кривую улыбку, вздохнул и обратился уже к светловолосому незнакомцу: – Простите, господин Бак.

Господин Бак лишь махнул покровительственно рукой и заинтересованно подпёр рукой щеку.

– Может быть, представишь нас, Алиса? – с улыбкой поинтересовался он, и Аллен с готовностью вежливо кивнул.

– Тики, – мягко провёл юноша по плечу мужчины, словно успокаивая его, и, указав на собеседника, продолжил: – Это – господин Бак, глава местной полиции. Господин Бак, это Тики, – Малыш запнулся, облизнув напомаженные губы, и, залившись краской, пискнул: – Мой парень.

– О, я только что услышал горестные вздохи большей половины города, – хохотнул Бак, мужчина примерно тридцати лет на вид, если присмотреться, и Аллен смущённо кивнул, вновь бросая встревоженный взгляд на Тики, у которого ужасно потеплело на душе после признания редиски.

Тики протянул мужчине руку, и они (коп не растерялся) на европейский манер пожали друг другу руки.

– Прошу прощения, – вздохнул Микк. – Вы были заняты, а я…

Однако мужчина только великодушно мотнул головой и понимающе прищурился (от его глаз лучиками разбегались веселые морщинки).

– Это все нервы… С моей-то работой и не к такому привыкнешь, – он улыбнулся. – Пустяк. А тут еще и такая девушка…

Малыш снова залился краской – и совершенно искренне огрызнулся, умудряясь при этом и уважительность сохранить, и оскорбить:

– Ох, господин Ба-а-а-к… Будете так шутить – я скажу хозяину, что вы на его сестренку глаз положили…

Что удивительно – полицейский тут же сам залился краской, забормотав себе под нос сконфуженные извинения, и уткнулся носом в бумаги. Аллен благосклонно кивнул, принимая такое поведение, и незаметно повел по колену Тики ладонью под столом.

Мужчина тут же ощутил себя огромной собакой, которую успокоили одним только ласковым словом, одним только жестом. Или – почувствовал себя Адамом, успокаиваемым той волшебной женщиной, Хинако.

Правда, в противовес ласковому жесту полный беспокойства и подозрения взгляд ничего хорошего не обещал. Так что… Раз уж говорить о Шериле Тики не хотелось (а ему не хотелось) – надо было придумать, как выкрутиться из ситуации без вранья. Врать мужчина не любил просто до ужаса, хотя нередко и приходилось – издержки профессии.

Насколько Микк понял, бумаги на столе являлись сводками об уровне преступности в районе. В общем-то, это было не так уж и удивительно, учитывая, что Аллен являлся банте. Он, надо полагать, сотрудничал с полицией хотя бы на каком-то уровне. Вот только… почему обсуждает все этот Бак с… девичьей ипостасью Малыша? Знает всю подоплеку? Или все-таки…

На самом деле коп никак не показал, что в курсе о двуликости Аллена Уолкера. Могло ли быть так, что он, как и тот рыжий друг редиски (Лави?..), не знал про Алису?

Мысли об этом – о почти бытовом и насущном – еще немного отвлекли Тики от жестоких и безнадежных слов Шерила, а близость Малыша – успокоила расшалившиеся нервы, и мужчина почти совсем расслабился, когда «господин Бак» собрался уходить.

Правда, осматривался Микк теперь все равно подозрительно и наблюдал за людьми зорко. Каждый мог оказаться шпионом, таким же, как и сам Тики, здорово подпортивший Уолкерам жизнь своим появлением, на самом деле.

– Так, Алиса, – вдруг серьёзно взглянул на Малыша, нахмурившись, и, уже встав, сел обратно на стул. Юноша тревожно подобрался, спокойно опустив голову чуть набок, и облокотился локтями о столешницу, неосознанно позволяя любоваться Микку на свою тонкую шею и виднеющиеся острые лопатки. – У меня есть кое-что, что я хотел бы обсудить с самим Уолкером, так что пусть позвонит мне сегодня-завтра, как отоспится от экзаменов, а то на него смотреть было страшно на той неделе, – хохотнул он, качнув головой, и сложил всю пачку документов в рюкзак, вздохнув. – Ты уж будь осторожна, хорошо? – взволнованно попросил мужчина, слегка поджав губы. – Если то, что у тебя внезапно обнаружился парень, люди воспримут ещё вполне нормально, пусть большинство парней и с горем, то вот то, что тебе переломали все кости во время очередной драки в подворотне, воспримется крайне отрицательно и тяжело.

Аллен лишь улыбнулся в ответ, чуть поклонившись и при этом упершись ягодицами в бёдра Тики, который всё ещё продолжал обнимать его и гладить пальцами, не меняя положения рук, до бокам, и легкомысленно пожал плечами.

– Не волнуйтесь за меня, господин Бак, – ласково проговорил юноша. – Мы с Алленом помогаем Вам, а Вы, в свою очередь, помогаете нам, так что это не такая уж и большая цена за собственную безопасность, если хотите знать, – многозначительно усмехнулся он, и мужчина закатил глаза, словно слышал это множество раз до этого.

А Тики удивлённо нахмурился. Неужели именно из-за этого Бака Неа с братом и не находили? И это сам Аллен всё устроил? Договорился с полицией в таком возрасте? Или что?

– Что ты, что Уолкер, совершенно себя не бережёте, – обречённо простонал тот, качнув головой, и горестно вздохнул. – Фоу меня убьёт, если что-нибудь случится с одним из вас, понимаешь? А мне мои кости очень нужны, знаешь ли.

– О, неужели придётся тогда искать нового покровителя? – деланно испуганно поинтересовался Аллен, на что Бак, взбеленившись, возмущённо щёлкнул рассмеявшегося Малыша по носу.

– Да ну тебя, ехидна болотная! – обиженно воскликнул он, вставая. – Спасибо за помощь, жду звонка от Уолкера, всего хорошего, – попрощался мужчина, поклонившись, и юноша, поспешно высвободившись из объятий с неохотой позволившего ему это сделать Тики, тоже поклонился в ответ.

– До свидания, спасибо, что всегда выручаете, – улыбнулся Аллен, и, когда Бак обернулся и стремительно зашагал к выходу, Микк вновь притянул редиску к себе, усаживая на колени, и обнял настолько сильно, насколько сейчас возможно было, чтобы не помять зашуршавшее складками пышное платье.

– Алиса и Аллен, отлично, – буркнул он Малышу в шею, пресекая малейшие копошения, – радует только то, что не я один такой поведшийся на байку идиот.

Младший Уолкер приглушенно хмыкнул и зарылся пальцами ему в волосы, прижимаясь всем телом к торсу и коротко смеясь.

– Зубы ты мне не заговоришь, Тики, – тон у него был при этом какой-то ласково-угрожающий, однако вызывающий по телу дрожь совершенно иного рода, нежели опасение и страх. – Что случилось, ну? Ты как тайфун принесся, видел бы себя со стороны…

Микк уткнулся носом юноше в волосы (как же он хотел стащить сейчас этот чертов парик со своего Малыша) и длинно выдохнул. Отмазку он так и не придумал, да и… не вел себя обычно настолько несдержанно, поэтому… наверное, надо промолчать просто и все. Скоро начнется выступление, а там… может, Аллен забудет.

Хотя такое сложно забыть вообще-то. Это даже сам Тики признавал. Ну еще бы – злой, встрепанный и встревоженный, ворвался сюда как к себе домой и с рук не спускает ни в какую. Можно ли тут вообще говорить о каком-либо спокойствии?

– Ничего особенного, – однако попытался переключить Малыша мужчина. – Все плохо, как обычно. Просто… так спокойнее.

Аллен чуть отстранился, всматриваясь в его лицо, и провел по щекам подушечками затянутых в черных атласные перчатки больших пальцев. Обеспокоенность из его взгляда никуда не исчезла – только разгорелась там ярче, из костерка обратившись пожаром, и Тики мысленно проклял себя за эту вечную (наследственную) порывистость, доставляющую целое море проблем.

– Ну хороший мой, – ласково зашептал юноша, легко целуя его в уголок губ и как будто совершенно не обращая внимания на медленно заполняющий зал народ, – как ты думаешь меня обмануть с такими-то загнанными глазами?

Мужчина замер. То ли из-за того, что Аллен был так проницателен, то ли из-за того, как нежно он сейчас улыбался ему и шептал что-то успокаивающее – такой удивительно раскрепощённый, отзывчивый, даже слегка воркующий, отчего Микк просто поражённо прирос к стулу, чувствуя, как огонь пустили по сосудам, смешали с кровью, как внутри разгорается огонь жажды, концентрируясь болезненным желанием внизу живота.

Хотелось просто, чёрт подери, раздеть Малыша и зацеловать до синяков. Или лучше утащить бы его куда-нибудь, где никто не увидит, и затрахать до смерти, чтобы залезть ему под кожу, чтобы отпечатать себя в нём, запечатлеть, оставить свой след, свою метку, заклеймить, сделать наконец лишь своим.

Хотелось видеть эту его слишком соблазнительную раскрепощенность, которая, как оказалось, просыпалась лишь у Алисы, лишь когда Аллен был в платьях и париках, когда раскрывал своё сердце, не боясь быть пойманным.

О, как же он был сейчас прекрасен в своей невинной нежности. Как же хотелось его присвоить себе – до боли.

– А можно я прямо сейчас тебя к себе утащу? – выдохнул Тики, ловя губами шептания Малыша, который вздрогнул, слегка отстранившись, и скептически приподнял бровь, ужасно сексуальный и соблазнительный в этот момент.

– Что?.. – спустя несколько секунд молчания подозрительно переспросил Аллен, совершенно, видимо, не обращая внимания на то, что на них уже стали просто пялиться некоторые посетители. Благо хоть, что столик, за которым Микк с юношей и расположились, находился в затемнённом углу, куда мало кто смотрел.

– Хочу тебя себе, – коротко и членораздельно выдохнул ему в удивленно приоткрытый рот Тики, подаваясь вперед и мягко прихватывая зубами нижнюю губу. Ему было плевать на помаду, людей и скорое выступление, сейчас он просто хотел удостовериться в том, что Аллен – ласковый, сладкий, живой – его. – Ты – мой, ясно? И Неа – тоже мой, – припечатал мужчина, поймав губами тихий стон юноши. – И я вас никому не отдам.

Малыш тихо рассмеялся, в открытую нежась к его объятиях и грея душу своей раскрепощенностью – пусть даже пока только в этой ипостаси, – и стер у мужчины помаду из уголка рта.

– С чего у тебя вдруг такой приступ собственничества, а? – ласково поинтересовался он. – Еще вчера все было нормально, ну. А сейчас ты… – юноша озадаченно нахмурился и принюхался. – Ты куда-то ездил, да? Коньяком пахнет.

Тики поморщился и уткнулся ему лбом в плечо, чувствуя себя разбито, но спокойно, а потому почти успешно борясь со стойким желанием крепко поцеловать Аллена, временно дезориентировав, и разложить на столе. И – пометить всего полностью, такого ласкового, податливого и его.

– К черту концерт, Малыш, – вместо прямого ответа вздохнул он. – Давай я тебя украду, утащу к себе домой и там буду тискать и успокаиваться.

Он ощутил щекой, как загорелась кожа юноши на шее, и позволил губам растянуться в широкой улыбке. О, это бесценное смущение, как же мужчина хотел любоваться им, беря Малыша, развалившегося в его огромной постели.

Нужно было просто немного потерпеть, подождать подходящего момента, как-то подготовиться, прочитать ещё с десяток статей и так далее, чтобы наконец позволить себе взять Аллена так, как хотелось.

Чтобы до звёзд перед глазами.

Ох, чёрт подери, ну как так вообще получилось, что Микк без памяти влюбился в неопытного мальчишку? Учитывая, что и сам мужчина был в этой области полным профаном.

Юноша уже набрал воздуха, чтобы что-то сказать (кожа у него была восхитительно горячей, и Тики еле сдерживал себя от того, чтобы куснуть ее, оставив на ней алеющую метку), как вдруг редиску, ошалело воскликнувшего, бесцеремонно оторвали от него и скептически проговорили:

– Так, голубочки мои, хватит мне тут народ развращать. Как концерт кончится, можешь тащить его и валить хоть в машине, а сейчас у него работа. Ну, раб, на сцену, тебя уже все заждались, – Кросс был как всегда спокоен до раздражения, и Микк с глухой злостью вырвал непонимающе хлопавшего ресницами и постепенно заливающегося краской Аллена из его рук, прижимая к себе.

– Иди. Отсюда. Нахер, – прорычал он, угрожающе щурясь, и мягко погладил Аллена по задрожавшей от явно нервного смеха спине.

Кросс, однако, его рыка совершенно не испугался – загоготал, скотина рыжая и наглая до невозможности, – и хлопнул рукой по столешнице.

– А вот хрен, – голос его так и лучился самодовольством. – Шли бы вы лесом, если бы ты, красавчик, на меня работал, но ты ж птица гордая, – издевательски протянул мужчина, – ты ж по миру мотаться будешь, зачем людей-то спасать, и правда…

Аллен заерзал у Тики на коленях и полуобренулся к Кроссу, сердито сверкнув глазами. Выражение на его миловидном лице было самое что ни на есть зверское. Правда, вкупе с достаточно высоким голосом смотрелось это скорее забавно, чем устрашающе. Впрочем, не боятся Алису явно лишь те, кто не пробовал ее пинка самолично.

– Хватит, – рыкнул юноша, злобно поджав губы. – Вали отсюда, ты мешаешь. Выступление только через десять минут.

Кросс, ерничая, закатил глаза в ответ на это и всплеснул руками, облокачиваясь задницей на столешницу и цокая языком.

– Что ты, что кавалер твой, – заметил он при этом, вводя Тики просто в состояние тихого бешенства. – Неблагодарные эгоисты, я им помогаю всем, а они меня гонят.

Ну какого хрена, а?!

Микк скрипнул зубами и, спустив одну руку с талии Малыша, нащупал на поясе обычно скрытую пиджаком кобуру с пистолетом.

Как же достали все эти взрослые умные люди, которые с важным видом разглагольствуют о том, что должен делать, а что не должен делать Тики, словно он дитя малое, к жизни самостоятельной не приспособленное.

Кросс с издевательской насмешкой приподнял бровь, совершенно безучастно наблюдая за тем, как Микк достаёт пистолет, и фыркнул, будто не веря, что тот мог выстрелить.

О, а тот мог. И он бы обязательно бы это сделал, потому что сбежать с места преступления с Малышом в охапку ничего ему не стоило, пока в кафе поднималась бы паника, да только вот сам Аллен, положив ладонь на его кулак с оружием и принявшись мягко поглаживать пальцами кожу, ласково прошептал, разгоняя по телу волны приятной неги и с каждой минутой только больше разгорающегося возбуждения и спокойствия:

– Тики, Тики, Тики, Ти-и-и-ки, – тихо протянул юноша, невесомо касаясь губами ушной раковины. – Ну успокойся, хороший мой, – он мимолётно чмокнул мужчину в щёку. – Зачем тратить патроны понапрасну?

– Затем, – сердито бросил мужчина, – что эти взрослые умные люди меня задрали. На одного батрачь, – забурчал он, чувствуя, как злость сходит на нет, и снова принимаясь поглаживать Аллена по спине, – другому сдавайся…

Аллен скользнул ладонью ему под воротник, заставив мурашки табуном разбежаться по телу, и мягко помассировал загривок. Тики совсем расслабился было под его ласковой рукой, но тут из его ладони потянули пистолет на ствол, и мужчина дернулся, едва не опрокинув злостного вора со стола.

Кросс едва удержался оттого, чтобы рухнуть на пол, но желаемое получил и тут же завертел пистолет в руках.

– Ооо, хорошая штука… – в конце концов заметил он и окинул снова сердито сощурившегося мужчину уважительным взглядом. – Неужто и пользоваться огнестрелом умеешь нормально, а не только пули вытаскиваешь?

Микк оскорбленно зашипел и, вырвав свой любимый пистолет у нахала из рук, поспешно сунул его в кобуру.

– Не тронь Волли, придурок жизни! Ты ей не нравишься, ясно? И мне тоже!

Кросс удивлённо приподнял брови, скрещивая руки на груди, и скептическим взглядом обвёл Тики, рассерженно выдохнувшего в шею хохотнувшего на это движение Аллена.

– Волли? Имя у пистолета? – вкрадчиво поинтересовался Мариан, скривив губы в насмешливой ухмылке, отчего Микку захотелось наконец просто встать и врезать ему по самодовольной морде. Но его мягко поцеловали под ухом, отвлекая от разного рода посторонних объектов, и восторженно хихикнули:

– О боже, это так мило!

И – крепко-крепко обняли, принимаясь тереться макушкой от виска до челюсти и каждый раз касаясь губами скулы, отчего Тики буквально сразу же растаял, успокаиваясь и прижимая юношу к себе, и прикрыл глаза.

Его личное успокоительное – и чтобы он сейчас без Малыша делал?

Кросс хмыкнул, переводя взгляд куда-то в сторону, и спустя какую-то жалкую секунду рядом послышался обречённый вздох.

– Я, конечно, прошу прощения, что отвлекаю от такого прекрасного времяпрепровождения, но, Али-и-са, – Линали грозно протянула это имя и сразу же виновато улыбнулась закатившему глаза Тики, – тебе пора на сцену.

Аллен горестно вздохнул, отстраняясь от мужчины и легко чмокая его в уголок губ, и проникновенно прошептал:

– Я вернусь к тебе сразу же после концерта, а потому пока потерпи и не бушуй, хорошо?

– Я постараюсь, – неопределённо повёл головой Микк в ответ, удивляясь, как быстро и ненавязчиво юноше удавалось его успокаивать.

Малыш улыбнулся, соскочил с его колен и, цапнув Кросса за локоть, угрожающе пропел: