Текст книги "Кедровый лохотрон (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 43 страниц)
Замерев посреди комнаты, он обвёл собеседниц раздражённым, сердитым взглядом и отрезал:
– Дерьмо!
Наши гильзы – самое настоящее дерьмо, что бы вы мне по этому поводу не говорили. И это мнение специалистов. А мнению специалистов я доверяю.
Если делать, то делать на отлично. А на отлично мы не тянем. Даже одного, предварительного разговора с нашими инженерами с литейного мне хватило, чтобы понять, что из детских штанишек мы выросли. Нам надо новое оборудование.
Но новое оборудование стоит дорого. Очень дорого! В десятки, сотни раз дороже того, что с нас запросил за производство своих станков Кондрат.
Вспомни Маша, как мы удивлялись безумно высоким ценам, выставленным нашими городскими ремесленниками за совершенно невинный инструмент. За всякие там тисочки, станочки, клещи и щипцы, волочильни.
Так вот! По сравнению с ценами, что существуют в западных баронствах на аналогичную продукцию – это просто бросовые цены.
Но и качество там не чета тому, что нам предлагали в городе. По качеству и цена.
Да, у них оборудование и оснастка дорогая. Но это цена за качество. И если мы хотим получить хороший продукт на выходе, нам надо иметь хороший инструмент для работы.
А хороший инструмент производят только в двух местах на нашем континенте. Это в столице Империи ящеров, в Главных Имперских Мастерских, и на Северо-западе, в тамошних герцогствах, включая сюда же и Торговый Союз Западного Берега.
Но как туда и туда попасть – вот вопрос.
В Империи меня съедят, как неподходящего под стандарт Главу Клана, а в герцогствах – посадят на кол, если попадусь в лапы нашей дорогой княжны, или нарвусь на родственничков тех рыцарей, кого казнили на Девичьем Поле. Всё! Аут!
Буквально шлёпнувшись на свой стул, Сидор разочарованно развёл руками.
Остаётся только послать кого-нибудь вместо себя. Но кого?
В установившейся в комнате тишине было слышно лишь лёгкое постукивание Маши, барабанящей пальчиками по столешнице, и тихое хмыканье Изабеллы, с мрачно-задумчивым видом посматривающей в сторону сидящего за столом Сидора.
– То, что ты предлагаешь, требует разработки серьёзного плана, – нарушила Маша затянувшееся молчание. – С такими аппетитами, как у тебя, мы можем и не уложиться в те деньги, что у нас сейчас есть. А снова потерять всё – не хотелось бы.
Значит, в принципе ты поддерживаешь идею по закупке нового оборудования? – повернулся в её сторону Сидор.
– Я не дура, чтоб отрицать очевидное, – раздражённо огрызнулась она.
И ты ничего не сказал про нашего профессора, – тихо заметила Маша. – Но производить порох, тот самый, технологию которого ты уже купил, придётся ему. Никто лучше него, в этом деле не разберётся. А сколько денег уйдёт на оборудование для него ты тоже ничего не сказал. А если и ему надо полмиллиона?
Ты не сказал и про шлифовальные станки, которые от меня потребуют наши стекольщики и шлифовщики, что заняты производством всякой оптики. Хватит заниматься кустарщиной. Наверняка и они не захотят в стороне остаться. Мы можем делать в десятки раз больше биноклей, которые продаются буквально на выходе из цеха, но не делаем этого. Потому что не можем отшлифовать нужное количество стёкол.
Очень выгодный товар для продажи. Рынок – немереный. И отдавать такой рынок и такое производство в руки Стальнову – я не хочу.
И если копнуть, копнуть серьёзно – так во всём. Везде нужно, то самое, дорогое оборудование, что где-то есть, а у нас нет.
И это оборудование ты посчитал?
Прежде чем хвататься за свой патронный заводик, да за производство бездымного пороха, ты посчитал, во что нам встанет переоборудование одной только оптической мастерской в полноценный оптико-механический завод? Чтобы он выпускал не десяток кривых и косых биноклей в месяц, а производил продукт хоть отдалённо приближенную к тому, что делают ремесленные мастерские того же Кондрата?
Раздражённая Маша гневно смотрела на Сидора. Казалось, в этот миг она готова была его просто убить, настолько она была грозна в гневе.
– Ну вот, – удовлетворённо констатировал Сидор, глядя на разволновавшуюся Машу.
– А люди? Рабочие? – накинулась та на него снова. – Где ты их возьмёшь?
Мы не можем хвататься за всё! Надо сосредоточиться на чём-то одном, максимум на двух целях. У тебя же ещё и торговля в Приморье висит на шее, и голодающие ящеры в Империи, и скальный проход сквозь горы, и крепости, которые требует от тебя строить Городской Совет, и что ещё?
Маша повернулась в сторону Изабеллы, молча слушающей их перепалку, словно ища у неё поддержки.
– А ещё твой персональный Великий Озёрный Путь в Тысячу Вёрст, где конь не валялся.
Широко шагаешь – штаны порвёшь, – окончательно припечатала она его.
– И везде нужны патроны, патроны, патроны. Патроны, оружие, амуниция…, – усмехнулся въедливо Сидор.
– Кстати, ты ещё забыла про каучук и про особую ткань для ящеров.
– Провались он пропадом твой каучук! – взорвалась Маша. – Это не я, а ты про них забыл. Наверное, потому, что не принимал участия в их разработке, – жёстко отрезала она. – Тебе же я ещё напомню про нашего ихтиолога, который прознав про то, что у нас завелись денежки, потребовал и себе равную долю на развитие.
Сидел себе, сидел, козёл безрогий, тунеядец и лодырь. Морозил задницу, увлекаясь зимней рыбалкой и подлёдным ловом, а тут вдруг голосок прорезался. Проснулся, скотина такая. Мол, надо переоборудовать наш рыбопитомник, а то он, видите ли, мало производит малька. Зарыблять, мол, заново очищенные реки нечем. Да и не мешало бы ещё разочек по очищенным рекам пройтись, подправить кое-где мелкие недоработки, огрехи исправить. Которых в общей сумме наберётся на большую, серьёзную работу, – буквально заорала она в полный голос.
И ты знаешь сколько этот рыбий пастух требует? – гневно уставилась она на него, как будто это именно он от неё требовал. – Ты видел его новую смету? Ровным счётом пятьдесят тысяч золотых! Пятьдесят! Ихтиандр хренов! – выругалась Маша. – И ладно бы просто требовал, а то буквально за горло берёт. Орёт, что осетры ныне в цене и их надо срочно разводить. Денег требует на развитие.
Они вообще тут все без тебя распустились. Все требуют и требуют денег, как будто у нас тут монетный двор какой-то, – раздражённо хлопнула она ладошкой по столу. – Хватит! Хватит заниматься всякой ерундой. Надо сосредоточиться на главном.
А у нас ни одного мужика дома нету. Все разбежались!
Когда Корней будет домой? – вдруг неожиданно жалобно глянула она на Сидора. – Может, хватит ему там возиться с твоей пацанвой переселенцами? Может, пора ему возвращаться? Осень же на дворе.
Скоро белые мухи полетят, а его всё нет и нет. Может, ну их нафиг эти двести тысяч голов, что обещал Ведун? Может, тебе хватит и пары десятков?
– Может и хватит, – улыбнулся Сидор. – Только пока у нас нет ни пары десятков, ни пары сотен. У нас с тобой вообще ничего нет. А вот когда будет, тогда и решать будем. А пока – успокойся. Будет скоро домой твой ненаглядный Корней. Будет! Письмо с голубем прислал – скоро будет.
А вот никаких пары сот тысяч поселенцев у нас точно не будет, – грустно констатировал он. – Удалось набрать всего лишь около тридцати тыщ, а больше – не получилось.
Не дали. Быстро раскусили, твари такие, что и для кого Корней собирает. А может и подсказал кто. Не важно.
Важно то, что привезёт он ровным счётом тридцать две тысячи подростков. Семнадцать – парней и пятнадцать тысяч девчат. И всё!
На этом, на данном проекте можно смело ставить точку. Больше мы никого своим обозом не обманем, и людей нам больше никто купить или навербовать не даст, даже подростков.
Если только…, – вдруг задумался он.
Если только не воспользоваться другими именами и другими фамилиями, – с враз загоревшимися глазами уставился он на изумлённо распахнувшую глаза Машу. – Чтоб никаких де Вехторов, а…
Корнея переводить в дворяне не дам! – жёстким, враз ставшим ледяным голосом отрезала Маша. – Никаких больше покупных баронств и княжеств. Хватит нам и одной проблемы с твоим титулом и с Изабеллой. Не хватает ещё на какие-нибудь грабли наступить. В очередное говно вляпаться, теперь уже не только с твоим титулом.
– Нет, ты не поняла…
– Поняла я тебя, поняла, – жёстко, глядя на него зло прищуренными глазами, обрезала Маша. – Хва…
– Мы возьмём чужих, – перебил её Сидор. – Те купят себе ратников, а потом я перекуплю их у них для себя. И никто ничего знать не будет.
– Убью, – тоскливо протянула Маша, жалобно глядя на Изабеллу.
Если она своим жалобно-тоскливым взглядом искала у той поддержки, то жестоко ошиблась. Та смотрела на своего мужа возбуждённым, горящим большой заинтересованностью взглядом.
– "Спелись, – обречённо отметила про себя Маша. – Шерочка с машерочкой. Муж, да жена – одна сатана.
А в отношении этих двух – это уже не сатана. Это уже так целый армагедон получается. Или армагедец? – вдруг встрепенулась она, мучительно пытаясь сообразить, правильно ли она вспомнила старое, давно забытое с Земли слово.
Глава 2 Озёрные амазонки
Делегатка.*
Этот сырой, по-осеннему промозглый день начался нежданным подарком. В гости к бывшим пленным амазонкам, нанявшимся в компанию к барону де Вехтор на озёра, приехал гость.
Точнее, не гость, а гостья. А ещё точнее, не одна гостья, а целых три. Марьяна Мутная с подругами, впрочем, никому здесь неинтересными и неизвестными женщинами, из какого-то другого отряда, не из Речной Стражи.
Марьяна Мутная или, по иному, Лосева, высокая, красивая женщина, сорока трёх лет. родом из маленькой правобережной деревеньки Лось, затерянной где-то в дебрях глухих таёжных лесов верховий Лонгары. Амазонка, проведшая всю свою сознательную жизнь в легионе Речной Стражи и, главное, близкая подруга Кары, нынешнего фактического лидера и командира остатков легиона, ныне в составе не более двух тысяч четыреста с чем-то человек, нанявшихся ещё этой зимой к барону на работу, на неопределённый срок.
Марьяна, с двумя своими подругами, приехала в гости. И не успела она сойти на берег с привезшей её лодьи, как на пристани её уже встречала целая делегация в составе самой Кары, безумно радой нежданному визиту, и Илоны Бережной, товарища и официально заместителя командира всех ныне озёрных амазонок.
Горячо расцеловав подругу, Кара пригласила Марьяну с подругами к себе, в свой дом, где их ждал давно уже накрытый стол и куча нетерпеливых подруг двух товарищей, с раннего утра томившихся в ожидании приезда гостьи.
Извещённые заранее, ещё прошлым днём почтовым голубем, они изрядно успели подготовиться. И теперь с нетерпением ждали визита старинной подруги.
Приглашённые, медленно и неторопясь вошли в просторную с низким, изрядно уже закопченным потолком, с которого местами небрежно свисали отдельные нити сажи и паутины, и неспешно, с нескрываемой брезгливостью посматривая вокруг стали снимать с себя верхнюю одежду.
Под насмешливыми взглядами, терпеливо выслушивая насмешливые приветствия и дружеские, шутливые подначки, порой в довольно грубоватой солдатской форме, они неторопливо освобождались от навешенного на себя оружия и амуниции.
По мере своего освобождения от навешенного, шуточки со стороны их товарок становились всё тише и тише, пока за спинами гостей не установилось гнетущего, тяжёлого молчания.
Когда скинув с себя всю амуницию гостьи развернулись в сторону хозяев, за их спинами стояла плотно сбитая, озадаченная толпа, молча рассматривающая сложенное на лавках оружие.
В землянке стояла оглушительная, мёртвая тишина. Слышно было даже, как какая-то ожившая в тепле муха настырно жужжала где-то под грязным, закопченным потолком, возле печной трубы.
– Это что? – низкий, негромкий голос откуда-то из толпы столпившихся перед ними амазонок неожиданно разорвал гнетущую тишину. – Если всё это вы носите на себе каждый день, то чем же вы там занимаетесь? – озадаченно спросил голос.
– Это лишь малая часть того, что нам положено носить.
Марьяна внимательно оглядела стоящую перед нею толпу.
– Если бы мы взяли с собой всё, что положено, то нам бы потребовались заводные лошади, – невесело усмехнулась она. – А так, – равнодушно передёрнула она плечами, – это ерунда, облегченный вариант. В обозе же каждой выделена отдельная телега под трофеи и дополнительную амуницию.
– Каждой, – словно гвоздь в крышку гроба забила она короткое слово в потрясённые мозги товарок.
Вечер встречи вышел долгий. Все уже давно угомонились, разбредясь по своим углам, а Кара с Марьяной всё сидели за расчищенным от следов бурного веселья столом, тихо разговаривая о чём-то между собой и неспешно потягивая привезённый гостями душистый южный чаёк.
Временами, чокнувшись отзывавшимся тонким мелодичным звоном рюмками, и по чуть-чуть смакуя невиданную здесь роскошь – ореховый ликёр, из-за своей чудовищной дороговизны редкость немыслимая для простых амазонок, они явно не торопились вслед за всеми успокаиваться на ночь.
Да, с угощеньем со стороны хозяев вышло как-то не очень. Ничего из того, что привезли гостьи из Приморья, местные хозяева позволить себе не могли. Хоть их и не держали в чёрном теле, и еда была обильная и сытная, с достаточным разнообразием, всё же того великолепия, что привезли с собой гостьи, и чем сейчас они угощали хозяев, у хозяев не было. Ничего этого никто здесь достать просто не мог. Такого они даже за деньги не могли получить.
И на фоне привезённого богатства, выставленное озёрными амазонками угощение из набитой к приезду гостей болотной дичи, или взятое с добычи из разорённых поселений подгорных ящеров, из их скудных запасов, смотрелось откровенно убого. Что, конечно не могло не раздражать сидящую напротив гостьи хмурую Кару. Она чувствовала себя ущербной.
– Ну, кажись, все спят, – отставив в сторону недопитую рюмку с ореховым ликёром, Кара прервала затянувшуюся прелюдию из пустой болтовни. – Можешь теперь говорить свободно, рассказывай.
– Все?
Ехидно прищурила глаза, Марьяна окинула насмешливым, понимающим взглядом, неподвижно лежащие тела на ближних нарах. Присмотревшись, скептически хмыкнула.
– На этих не смотри, – Кара, с чуть прорезавшимся интересом, более внимательно посмотрела на слегка заинтересовавшую её гостью.
Старая подруга явно стала замечать то, на что иной не обратил бы внимание. Похоже, Марьяна действительно сильно изменилась в этом своём Приморье. Раньше, обратить внимание на то, спит возле неё соседка или нет, ей бы и в голову не пришло. Теперь – иначе. Похоже, то странное Юго-Восточное Приморье, где Марьяна с подругами ныне работали, действительно сильно влияло на человека, стремительно меняя его необратимым образом. Марьяна была уже не та, не прежняя.
– Им по рангу спать не положено, – с усмешкой, тихо проворчала она. – Пусть лежат, а ы говори, зачем приехала. И с чего бы вдруг такая щедрость.
Кара с невозмутимым видом, слегка постучала носком сапога по стоящему у неё в ногах небольшому, оббитому металлическими полосами сундучку.
Вроде де бы вы сразу, с самого начала откололись. Да и раньше всегда старались держаться особняком. А тут…, – Кара небрежно ткнула пальцем в стоящую перед ней миску с аккуратно порезанными тонкими, просвечивающимися на свету ломтиками розоватого сала, густо посыпанного сверху духовитым чёрным перцем, немыслимо дорогущей в этих краях редкой пряностью.
Я посмотрю вы даже редкого, дорогущего чёрного перца для нашего угощения не пожалели, – ещё раз равнодушно ткнула она пальцем всё в ту же миску. – Словно не вы, а мы к нам в гости приехали. Странно это.
Говори что надо, – ещё более сухо проворчала она. – Завтра опять в рейд идти, на людоедов охотиться. На Бездонном озере опять банда Одноглазого проявилась, так что ты говори побыстрей, а то нам перед выходом хотя бы пару часов поспать бы надо.
– К нам, туда, – Марьяна слабым кивком головы обозначила как-то невнятное, неопределённое направление, тем не менее, довольно близкое к южному, – из дома слухи разные доходят, нехорошие. И с каждым разом всё хуже и хуже. И чем больше доходит, тем меньше у нас желания туда возвращаться. Да и, похоже, возвращаться больше некуда. Стражи нашей больше нет. И командира нашего тоже больше нет. И куда её дели – неизвестно.
Да и по слухам разным….
Марьяна взяла с тарелочки тонкий, прозрачный ломтик крепко перчёного сала и отправила его в рот. Зажмурив от удовольствия глаза, она пожевала губами, обсасывая тоненький кусочек, и продолжила, внимательно глядя на Кару из-под узких щёлочек глаз.
– Почему неизвестно, – внешне совершенно равнодушно отозвалась Кара. Поняв, что прелюдия кончилась, она внутренне подобралась. – Штрафной легион – вот где ныне обитает наша Тара.
А насчёт того, что нам домой пока возвращаться не стоит, тут ты, пожалуй, права.
Дорога домой нам всем заказана. Появишься – встретят и проводят. В тот самый штрафной легион. А заодно и сундучок ваш этот, отберут, – Кара небрежно попинала мыском сапога по сундуку.
По крайней мере, все, кто оттуда, с нашего Правого берега к нам приходит, говорят, что если шея дорога, то лучше нам дома не появляться. Тот штрафной легион, а особенно место его дислокации, какие-то верховые болота, не лучшее место для долгой и здоровой жизни.
Вот мы тоже, как-то с девочками посидели и решили, – усмехнулась понимающе Марьяна. – Что раз такое дело, то о своём будущем надо самим позаботиться. И желательно чтоб было оно сытое и безоблачное. Поэтому нас девочки к вам и прислали с предложением держаться всем вместе. Ну, а для начала решили поделиться, чем бог послал, – усмехнулась в ответ Марьяна, также как и подруга лёгонько попинав всё тот же многострадальный сундук.
Не знаю, как тут у вас, – хмуро буркнула она, – а у нас там, в Приморье, утром встаёшь и не знаешь, будешь ли вечером жива. Порой бывает, что и сама себе не веришь, что до сих пор свет белый коптишь.
– У нас здесь тоже не сахар, – равнодушно хмыкнула Кара, отправляя в рот очередной, просвечивающий на свету ломтик деликатесного сала. – И здесь, впрочем, как и у вас, денег даром не платят. Но платят и платят регулярно, – усмехнулась как-то неопределённо она. – Не так жирно, конечно, как у вас, но вполне достаточно.
А учитывая то, что тратить нам их тут негде, то…, – Кара, прервавшись, с насмешливой, полупрезрительной улыбкой на губах снова небрежно попинала ногой сундучок, – мы вам самим можем парочку точно таких же сундучков отправить, с собственным жалованьем.
Как я говорила, девать тут девочкам свою зарплату некуда. Живём на всём готовом, вот у нас и у самих тут скопилось нечто вроде полковой казны. Куда девать – непонятно. Если у вас всё там так хорошо, как вы тут весь вечер пели, то почему бы вам там самим не вложить свои деньги в тот же оборот вашего же каравана. Если там из медяшки легко можно сделать серебрушку, а то и золотой, то к чему вы привезли сюда своё золото?
– Всё имеет свои ограничения, – раздражённо огрызнулась Марьяна.
Пренебрежительный тон, которым с ней говорила Кара, Марьяне не понравился. Так бедные племянницы с приехавшей в гости богатой тётушкой не разговаривают.
– Никто не может вложить в дело больше определённой суммы, – хмуро пояснила она. – Там своих желающих полно, да и есть чисто физические ограничения. В одну телегу не положишь две мерки груза и обоз до неуправляемой длины не увеличишь. Вот у нас и скопились излишки.
Да и о будущем надо бы подумать. Держать золото в обозе опасно. Всё время на колёсах, всё время в движении. Там в любой момент можно не только золота, но и жизни лишиться. Так что, считай, привезли к вам на сохранение.
Ну а чтоб оно мёртвым грузом не лежало, в дело его пустите. Тысяча золотых – большие деньги, – тихо, со значением проговорила Марьяна.
– Это, про какое такое дело ты говоришь?
Заледенев глазами, Кара настороженно замерла, не донеся до губ очередной ломтик сала.
– Уже было одно такое дело, если мне не изменяет память, – кольнула она Марьяну злым, настороженным взглядом. – Так же накануне ходили такие же, вроде тебя, зазывалы. Денег, правда, сразу не давали, но обещали и сулили многое.
Чем дело тогда закончилось, ты сама прекрасно помнишь. Несколько дней завалы из трупов разбирали и погибших хоронили. Наших боевых подруг, между прочим.
Так что, если ты с визитом по подобным делам, то забирай своё проклятое золото и убирайся! – тихо рявкнула взбешённая Кара.
От звука голоса в дальнем углу помещения кто-то беспокойно зашевелился. Марьяна вздрогнула и замерла, напряжённо глядя в угол.
Дождавшись, когда там всё успокоится, едва слышно проговорила:
– Как ты правильно напомнила, трупы убирали все вместе, – мрачно нахмурилась от нахлынувших неприятных воспоминаний амазонка. – Поэтому и мне участвовать в подобном деле нет ни малейшей охоты. Мы же предлагаем вам нечто другое.
Почувствовав лёгкое внимание собеседницы, она, слегка воодушевившись, более уверенно продолжила.
– Неплохо было бы нам в этом городке закрепиться. Раз уж нас сюда закинула судьба, то стоит здесь и остаться. Народ здесь неплохой, работа есть, хорошо оплачиваемая. А что нам здесь не рады, так зато у нас есть это, – Марьяна снова легонько попинала свой сундучок мыском сапожка. – Землицы стоит под свою усадебку взять. Купить у города, – с кривой усмешкой уточнила она. – Чай, за денежку местные власти продадут.
– Тем более, как я слыхала, тут такое в порядке вещей. А там и домик свой построить. Хозяйством обзавестись. Да не абы каким, а таким чтобы доход постоянный приносил.
– Одна проблема – не хочется быть на роли парии. А для этого нужен статус. Золото его не даст. Тогда что?
Кивнув на большого, лохматого пса, развалившегося возле порога, перегораживая выход, так, что, не потревожив его, никто не мог бы свободно выйти из землянки, усмехнулась.
Почувствовав внимание к своей особе, пёс лениво поднял голову и посмотрел на глядящих в его сторону женщин.
Удовлетворившись увиденным, он снова опустил свою большую башку на скрещенные лапы и лениво шевельнул в приветствии хвостом.
– Мушшинку бы, какого-никакого завалящего, под бочком хорошо было бы иметь. Но чтоб место своё знал, – со значением подчеркнула она.
Здесь конечно не так, как у нас с мужиками дома, но тоже договориться можно, чтоб не лез на первые роли поперёк хозяйки. Чтоб место знал.
А для этого, нужно своё золото, чтоб не зарывался.
Осторожно, но чётко акцентировав слово "своём", Марьяна внимательно посмотрела прямо в глаза Кары.
– Нам там, в Приморье такими делами заниматься не с руки, а вам здесь на месте виднее. Вот и взялись бы помочь товарищам в таких делах. А заодно бы и себе тем помогли. Чай, вместе оно-то веселей будет.
Вот мы на всякие подобные нужды золотишко то вам и привезли. Мало ли что. Может, подмазать, кого надо будет, может ещё что?
– Тут с подмазыванием надо быть аккуратнее, – хмыкнула осторожно Кара. – Могут не так понять. Тогда серьёзных проблем не оберёшься.
А вот девочкам, что остались ещё в городе, помочь надо. Наших много и в городе, и в его окрестностях осело. Да всё на каких-то нищих заработках. Вот чтобы мужики их не думали, что можно помыкать ими, чтоб не считали их босячками безродными, надо девочкам помочь. А то ведь народ разный. Как, впрочем, и сами девочки, – глухо буркнула Кара, мрачно уставившись в столешницу перед собой. – Но, коль увидят такую заботу и поддержку, глядишь, и сами в ответ, чем помогут.
Так, за подобным разговором, и просидели они остаток ночи, осторожно прощупывая друг друга на предмет скрытых интересов. И разошлись уже по своим спальным местам ранним утром, досыпать невыспанные сны и, продумывая, не сболтнула ли каждая из них лишнего, что в последующем, в борьбе за власть внутри заново формирующегося легиона, каждой из них дало бы дополнительные плюсы.
Утро.*
Близкое утро встретило поднявшихся на работу амазонок обложными низкими тучами и мелким, моросящим дождичком. За ночь натянуло, и теперь с неба сеялся изматывающий душу мелкий холодный дождик.
– Моросит, – тихо проговорила Марьяна.
Стоя в дверях землянки, она голенищем сапога небрежно прислонилась к тёплому боку вчерашнего кобеля, так за всю ночь и не сменившего своего места.
– Чего он тут лежит? – повернула она голову к подошедшей сзади Каре.
– Бывает, ночами подгорные шалят, так кроме собак никто ящера не услышит. Сторожкие твари стали.
В голосе Кары неожиданно прорезались странные, непонятные нотки. И Марьяна вдруг внезапно поняла, что слышит невероятное. В надтреснутом, хрипловатом голосе старой подруги ей послышались нотки откровенной паники. Это было… странно. Раньше за той никогда ничего подобного отмечено не было. Марьяна насторожилась.
В этом лагере слишком многое было странным. И это холодное, промозглое утро лишь добавило странных загадок в сложившуюся копилку.
– Я вот что подумала…
Кара с необычно тихим, задумчивым выражением лица прислонилась к косяку, рядом с Марьяной, и, глядя прямо перед собой, тихо проговорила.
Голос её стал вдруг холодным и жёстким. Из него исчезла вчерашняя расслабленность и равнодушие, и Марьяну пронзило давно забытое чувство узнавания своего командира, которым та была для неё когда-то давно, ещё в те времена, когда две молоденькие курсантки оказались вместе в одном учебном десятке. Когда твой вчерашний товарищ, вдруг стал твоим командиром.
На Марьяну пахнуло, казалось бы, давно и прочно забытым прошлым…
– Денег ваших нам не надо, – донёсся до неё сухой, надтреснутый голос Кары. – Так своим и скажешь. Потому же и оставлять у нас свой сундучок вам не стоит. Тут только, кажется что всё спокойно, а через минуту налетят залётные, и знать не будешь как и отбиться. Тут мы каждую минуту под смертью ходим.
– Потому это место для хранения денег не подходит. Вези обратно в город и там договаривайся. Хоть с бароном, хоть с кем.
Немного помолчав, продолжила:
– Насчёт того что у вас там в долю не войти это правда? – Кара бросила на Марьяну внимательный взгляд.
– С такими деньгами как мы собрали – нет, – сухо отозвалась та. – Это только здесь они кажутся большими, а там…, – с явственно различимой горечью в голосе произнесла она.
– Если смотреть среди всех кто там собрался, не считая барона, конечно, то по вложенным капиталам и по доходам с них мы на самом последнем месте.
– Те раньше начали, – неохотно призналась она. – Поэтому, успели все сливки снять. Теперь заработать серьёзные деньги значительно труднее. Сразу нужна большая первоначальная сумма. А её-то и нет.
– Да и мало нас, – с горечью добавила она. – Два неполных десятка то и осталось на сегодняшний день от былой полусотни. Да ещё, раненых, считай, десяток, другой наберётся, что долечиваются в госпитале компании в Тупике.
– Эх, – грустно и обречёно вздохнула она. – Была бы нас хотя бы полная сотня, как с самого начала планировалось, тогда барон, глядишь, и дело бы нам своё, отдельное выделил. А так…, – безнадёжно махнула она рукой. – Мало нас.
– Сколько, говоришь, людей надо?
– Для начала хорошо бы человек сорок. Потом, надо дотянуть до сотни. А будет нас полных две сотни, так и вообще хорошо. Сразу серьёзные дела и маршруты барон выделять станет. А серьёзное дело – серьёзные деньги, хорошо заработать можно. Точно тебе говорю.
Какое-то время Кара молча смотрела на старую подругу.
– Для начала получишь пятьдесят душ. Люди надёжные, проверенные на людоедах. От первой стрелы из кустов не побегут, – сухо проговорила она. – Справитесь, дальше посмотрим. Будет что у вас получаться, выделит барон маршрут, пойдут деньги – будут вам ещё люди. Свободного народу полно, не понимаю, почему у вас его нет.
– Выбивают, – мрачно бросила Марьяна. – Я ведь не всё сказала. У нас за это время сквозь караван уже более полутора сотен человек прошло. Многих убило, много раненых, не желающих возвращаться, а некоторые просто сразу ушли.
У нас тяжело, – вдруг тихо призналась Марьяна. – Очень тяжело. Многие не выдерживают. Но кто остаётся – тем особая цена. Тех ценят на вес золота.
И здесь я не просто так, а по просьбе самого барона. Он просил подыскать людей. Формируется ещё один обоз в Приморье и там, если подсуетиться, можно весомую долю получить. Верно тебе говорю, – совсем тихо проговорила она.
– Насчёт капитала – получишь золото, тысяч пять. Для начала, – веско проговорила Кара, холодно глядя в изумлённо распахнувшиеся глаза…, – Жалкая часть нашей зарплаты всего лишь за полгода. Не хватит, напишешь, получишь ещё.
Барону же, чтоб не придирался, скажешь, деньги наши, он и отстанет.
– А тебе, зачем это? – глухо отозвалась Марьяна. Дело с их приездом сюда на озёра вывернулось такой неожиданной стороной, что она не знала, что сразу-то и сказать. Всё было не так, как они у себя думали, слишком странно и непонятно.
– Не мешало бы легализовать наш доход и пустить деньги в оборот. Пусть деньги работают, а не лежат мёртвым грузом, – мрачно хмыкнула амазонка. – Говорила же тебе, что зарабатываем мы много, а тратить некуда, живём на всём готовом. Компания поит и кормит, вооружает и хоронит погибших. Так что, мы сами чахнем над златом, которое сами не знаем куда пристроить. Глядишь, барон наш что-нибудь и придумает, как ты говоришь.
– Пожалуй…, – в сильной задумчивости Марьяна смотрела на Кару. – Пожалуй, лучше я поговорю с ним, а дальше уж, как он сам решит. Может, он чего вам более толкового, более дельного предложит. Не думаю, что твоя мысль его заинтересует. Пять тысяч золотых это конечно много, это большие, серьёзные деньги. Но для него этого мало. Это я тебе серьёзно говорю.
Ему надо больше, много больше.
– Ну, не надо, так не надо, – вдруг внезапно легко согласилась Кара. – Нам же лучше. Целее будут, – ухмыльнулась она.
– Золото ведь, знаешь, такая штука, что чем меньше ты его трогаешь, тем оно целее. А пока пошли, позавтракаем. Девочки, небось уже завтрак нам с кухни принесли. Поедим и по делам, – дружески хлопнула она подругу по плечу.
– Пошли, есть охота.
Улыбнувшись, Марьяна внимательно посмотрела вслед двинувшейся в сторону большого обеденного стола Карой. Пища здесь была хоть и не из деликатесов, которые они привезли, но сытная и обильная. А есть хотелось…, аж в брюхе заурчало.
Хлопнув по предавшему её животу, Марьяна поспешила захлопнуть входную дверь, отсекая осеннюю сырость с улицы, и быстрым, торопливым шагом двинулась в дальний угол землянки, к своим товарищам, с кем прибыла на озёра.
Быстро закончив с обильным завтраком, сыто откинулась на бревенчатую стену землянки за спиной.
С блаженно прищуренными глазами Марьяна облизала измазанные жиром пальцы.
– Класс! – словно сытая кошка проворковала она. – Люблю плов, особенно с барашком. У нас там такого нет. Там всё по большей части рыба вяленная. И в основном морская, – грустными, коровьими глазами посмотрела она на только что поставленную перед ней полную миску, полную жирной копчёной озёрной сельди.
