Текст книги "Кедровый лохотрон (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 43 страниц)
– Идиот! Ты видел как он плодоносит? Орех твой! Деревья – сплошь шишкой укрытые, как старый пень опятами. Под кроной – ковёр прошлогодних шишек. Вот такой толщины!
Маша в возбуждении махнула руками, изобразив нечто совсем невообразимое – слой опавшей шишки, толщиной не менее полутора метров.
– И плодоносит эта зараза, чтоб ты знал, раза в два больше своего равнинного собрата! И ценится он выше. И орех крупнее. Вот как два моих кулачка. С литровую банку будут, – Маша сунула Сидору под нос два своих сжатых кулачка, которым до литровой банки не хватало как минимум ещё пары точно таких же объёмов. – Ты эту новую шишку видел? Не видел? Ужас!
Орех – как жёлудь. – Вот такой подлец – как палец! – ткнула она своим пальчиком Сидору прямо в нос.
Нос ощутимо заболел. Маша в возбуждении силушки не сдерживала и врезала ему кулачком по носу от всей души.
– Ой, извини, – тут же повинилась она. Но, впрочем, мгновенно о том забыла.
Главное же, что ценится он, оказывается дороже, чем обычный, равнинный, – тут же опять вернулась она к наболевшему. – Что-то там такое с маслом, отжимаемым из ореха. Чем-то он ценнее. И меня уже за горло берут, чтобы я его продала. И чего делать – я не знаю.
– Что продала, – растерялся Сидор. – Орех или угодья?
– И то и другое, – гавкнула на него Маша в бешенстве.
У меня в банке на столе вот такенная стопка заявлений от местных промысловиков с просьбами сдать в аренду наши новые кедровники, – покосилась на него Маша. – А я не знаю что им ответить. То в банке ни одного клиента за целый год не было, а тут косяком поплыл. И всем: "Дай, да дай".
Маша рукой изобразила ещё одну стопку заявлений, чуть ли не метровой высоты, возвышающуюся над столом.
– А ты ничего не путаешь? – недоверчиво посмотрел на неё Сидор.
Во-первых, откуда у нас тысячи гектар тайги? Откуда ты взяла такие…, – Сидор на какое-то мгновение замялся, – несуразные цифры? Не было ничего у нас такого. Я точно помню. Я же сам этим занимался, сам рассаживал. Полянка, другая и всё!
– А ты часом не забыл, что и где сам засаживал? – возмутилась Маша. – И что потом сам же писал в сопроводительных писульках и как оформлял? Похоже, забыл.
– А во-вторых, – недовольно перебил её Сидор. Что-то подобное ему смутно вспоминалось. – Даже, если то, что ты говоришь и правда, то это же хорошо. У нас будет свой кедровый орех. Можно будет им торговать. Чего ты ругаешься? Это же хорошо!
– М-м-м! – застонала от бессильной злости Маша. – Убью! Дважды убью! А потом – трижды! Потом вообще – стану некромантом, воскрешу твой труп и буду каждый день по новой тебя убивать. С удовольствием.
– Как встану рано утречком и первым делом начну новый день с того, что тебя в очередной раз убью.
Чётких карт с точным обозначением и описанием границ участков – нет, – глядя на него, как на идиота, Маша принялась по порядку загибать пальцы. – Межевых и пограничных столбов – нет. Как результат, какие налоги платить – непонятно. А любая непонятка в нашем положении – прекрасное поле нашим врагам для произвола.
Если сейчас не приведём всё в надлежащий порядок – просто всё потеряем. Или заплатим ни за что непомерные деньги. Или то и другое одновременно. На выбор!
Ты знаешь о том, что все, абсолютно все городские кланы бросились захватывать бывшие пустоши и вырубки, никому до того не нужные, и собираются устраивать там плантации кедрача по вашему с профессором образу и подобию.
– Слышал что-то такое, краем уха, – растерянно отозвался Сидор. – Но значения не придал. Думал, что нас это не касается. У нас и так делов полно, не хватало ещё возиться с какими-то кедровниками.
– Не с какими-то, а с нашими, – ядовитым голосом поправила его Маша
Пока ты там, на Басанроге мотался со своей нефтью и возился с Приморьем, местные лесники вышли на наши кедровые посадки и посмотрели, что там происходит.
Посмотрели и ужаснулись. Не знаю, по каким признакам, по каким своим методикам и что они там определяли, но определили, что у нас будет просто безумный урожай этой осенью. И все тут же бросились сажать у себя под боком новые кедровники, чтоб далеко в горы по осени не мотаться.
Сидор, медленно откинувшись на спинку своего любимого кресла, в котором он обычно сидел в гостиной, и некоторое время молчал, задумчиво глядя на красную, взъерошенную Машу.
– Гляди ка. Как удачно, а главное, как вовремя, – понятливо хмыкнул он. – Я нагадил Голове, у нас всё идёт хорошо, и городские власти тут же заинтересовались нашими, то ли угодьями, то ли плантациями. Очень вовремя и как кстати. А со стороны всё совершенно невинно. Наводят порядок с неплательщиками. Хм, понятно.
А ты ничего не путаешь?
– У нас нет оснований не доверять Имре, – вместо Маши отозвалась Белла. – Та серьёзно заинтересована в получении платы за свой донос. Серьёзной платы за получение стратегической информации.
– Вот значит как, – задумчиво хмыкнул Сидор, покосившись на неё.
Та явно нахваталась от Машки земных словечек, о которых ранее не имела ни малейшего представления и неизвестно когда научилась вставлять их весьма к месту. Растёт девочка.
– Значит, говоришь, чтобы не мотаться каждый год по осени далеко в горы за орехом, они решили по нашему примеру завести у себя под боком плантации кедрача, – задумчиво пробормотал Сидор. – Какие предусмотрительные, блин. Как всё вовремя и как к месту начался кедровый бум.
– Вот именно, – буркнула Маша. – К месту и во время.
Масса народа из города и лесных хуторков ускоренными темпами вырубает малоценные лесные насаждения на своих делянках, расчищая тем самым площади под свои новые будущие кедровые плантации. И собирается высаживать там кедры по вашему с профессором методу. Даже термин особый придумали, мерзавцы, – опять выругалась Маша, но уже гораздо спокойнее и менее экспрессивно, – професидровая посадка.
– Ц-ц-ц, – тихо зацокал языком Сидор. – Филологи, блин.
– И если мы сейчас не установим свои собственные границы, они просто захапают наши участки вместе с твоими посадками. Иди потом доказывай, что это не они сажали, а мы. Планов участков нет. Границ нет! Межевых и пограничных столбов нет. Ничего нет.
Ты вспомни, как вы тогда сажали…
А-а-а! – Маша обречённо махнула рукой, на озадаченного Сидора, мучительно пытающегося вспомнить хоть что-то из такого далёкого уже прошлого. – Сотня саженцев – туда, сотня – сюда. Какая, мол, разница, потом разберёмся, лет через десять. Если что вырастет. Время есть – куда торопиться. У нас впереди сто лет! А если не сто, то пятьдесят точно. Успеем. Главное пока – площадь захватить.
Захватили. Выросло.
А сколько? А где? А чего?
Так никто из нас до сих пор толком ничего и не знает, сколько же мы тогда засадили гектар тайги кедром, а сколько сахарным клёном. И каким кедром, и каким клёном? Может он у вас не сахарный, а обычный, какой-нибудь ясенелистный или остролистный? Кто его проверял? Ты его листья видел? Я – нет! Я вообще не знаю, каков он из себя, тот самый сахарный клён. И ты не знаешь, – обвиняюще ткнула она в Сидора пальцем.
Всю зиму нам везли халявные саженцы. Ну, пусть не халявные, – поправилась она. – Но всё одно за сущие гроши. А вы их тыкали, тыкали, тыкали куда попало. Вот и дотыкались. Теперь даже мы не знаем что, где, сколько и, главное, какие у нас посадки.
А за ними же и уход ведь особый нужен, чтобы он нормально развивался и на следующий год не перестал плодоносить.
Кто этим будет заниматься? Я? – Маша возмущённо ткнула пальцем себя в грудь.
Если конечно ты хочешь чтобы они постоянно и обильно плодоносили, то за ними надо ухаживать. А не платить тупо в казну города налог за торговлю продукцией с угодьев, которых нет и фактически не имея их. Да и за сами угодья, поскольку расположены они на землях города.
И сколько? – равнодушно зевнул Сидор.
Он совершенно не понимал, что это Маша так вскипятилась. Ну, надо, заплатим. Сколько там этих налогов то с пары, другой сотен деревцов, которые они с профессором когда-то давно повтыкали в землю. Копейки! Все, кто в городе имел угодья чего-либо, прекрасно разбирались с городскими властями и каких-либо проблем с этой стороны ни у кого не было.
– Предварительно – пол лимона, – отрезала Маша.
– Ты с ума сошла!
Равнодушие мгновенно слетело с Сидора. Его пробил холодный пот. Опять пол лимона. Да сколько ж можно!
– Блин! – Сидор задумчиво почесал голову. – Неужели это не может немного подождать? Лет этак семьдесят?
– Не может, – холодно отрезала Маша. – По нашим с Беллой первым прикидкам, только в этом году, с наших шести с чем-то там тысяч гектар угодий, мы уже должны будем заплатить Управе пол лимона. И это – лишь по предварительным прикидкам, определённым исключительно по заявленным площадям.
Проблема в том, что никто толком не знает, сколько у нас точно площадей угодий. От этого очень сильно разнится сумма.
Но у нас же, есть карты с выделенными участками, – Сидор недоумённо посмотрел на Машу. – Те, что мы брали в Совете перед посадками. Нам их вполне официально выдавали. Есть перечень…
– Сидо-о-о-р! – Маша постучала костяшками пальцев по столу. – Ты что, идиот, что ли? Какие карты? Какой перечень?
Выдать то выдали, да вот документами эти бумажки являются только в твоём воспалённом воображении. А для них это филькина грамота! Простое уведомление. Там же ничего нет. Только название места и примерная площадь с примерным обозначением границ. указание какие это угодья и всё!
Я специально сравнила самую обычную стандартную карту с описанием первого попавшегося кланового кедрача, с теми, как бы картами, что у нас сейчас на руках. Земля и небо. Ничего общего. Любой, кто захочет, легко может предъявить нам претензии на половину того что у нас есть. А если немного подумает, то и на оставшуюся половину тож.
– Так ты хочешь, чтобы я этим занялся? – растерялся Сидор.
До него наконец-то дошло чего от него Маша добивается. Взваливать на собственную шею ещё одну выплывшую нежданно проблему как-то не хотелось. Дел и без того было полно.
– Я!?
– Я хочу? – ткнула себя пальцем в грудь Маша и распахнула деланно удивлённые глаза.
Да мы с Беллой только и ждали того дня, когда ты отдохнёшь после той дикой гонки с нефтью и разберёшься с самыми проблемными делами, и наконец-то сможешь этим делом заняться.
Да ты и сам мог бы заметить, что тебя даже к работам с обозом не привлекали, хоть дел там выше крыши. И тоже отнюдь не без проблем. Однако тебя не трогали, дали отдохнуть.
Сидор вздрогнул.
– "И, правда, – сердито подумал он, – не привлекали. А я-то дурак радовался, что меня не трогают, мол, сами разберутся. А оно вона что. Ну, хоть на том спасибо".
– А ведь есть ещё и ягодники дикой и княжеской шишко-ягоды, и горельник, будь он неладен, и долина, – недобро смотрела на него Маша.
А долина наша вообще требует особого внимания. А мы вообще её практически забросили. Одни девочки Димкины там вкалывают. Мы с этого что-то имеем, на том и успокоились.
А ты как только услыхал о своих дурацких патронах, так прямо спятил. Вынь тебе их да полож. Мальчик в войнушку не наигрался, – сердито хлопнула она ладонью по столешнице.
– Без пулемётов и без патронов, а также без пулек к пневмопулемётам, нас вышибут из Приморья, с озёр и из нашей Долины, и вообще отовсюду не позже чем через год, – холодно отрезал Сидор. – И мы лишимся всех мест реализации своих товаров.
Также как мы лишимся и всей руды, идущей с озёр, и выплавляемого из неё металла. А это нам смерть. Никто нам здесь не рад и церемониться с нами не будет.
– Обойдёшься тем, что есть, – отрезала Маша. – Не горит! У ребят на заводе этой руды с каменным углём – горы. На год вперёд хватит, я узнавала.
Так что, срочно займись кедрачом. Это уже не просто горит – пылает.
Мильён готов засадить на переоборудование завода, который и так худо-бедно работает. Пусть не так хорошо, как хотелось бы, но работает, – Маша, не слушая его, упорно твердила своё.
Пусть у ребят на литейном не такой хороший прокатный стан, как им бы хотелось, не заводской, а самодельный с кривыми валками, но листовую сталь он даёт. Пусть металлический лист неравномерно катанный, пусть кривой и косой, неровно отрезанный. Ну и что? Тебе что, стрелять из него, что ли? Продажи идут влёт! Только давай, даже такой кривой, косой, убогий!
Только-только вышли на самоокупаемость, так ты опять хочешь вложиться. И не на три копейки медью, а на миллион золотом!
Сидор долго молча смотрел на Машу, похожую на рассерженного, взъерошенного воробья, сердито нахохлившуюся на своём стуле и мрачно глядящую куда-то в угол.
– "Она боится, – понял он. – Она дико боится что нас опять разорят. Весь этот крик только из-за этого".
– Давай отложим этот разговор, – успокаивающе тронул он её за рукав. – Из того, что сказано, ясно что дел у нас невпроворот. И наличных денег на всё про всё, просто не хватит.
Не волнуйся, я займусь всеми этими вопросами. Проработаю их. А, к примеру через недельку, мы снова здесь соберёмся, в этом, или расширенном составе.
Тогда всё и решим. Хорошо?
– А! – обречённо махнула на него рукой Маша. – Считай! Когда сам посчитаешь, можешь ко мне подойти. Я тебе дам свои расчёты. Сравнишь – ужаснёшься.
– Хорошо Договорились, – своим согласием Сидор попытался хоть немного успокоить расстроенную Машу, которая окончательно пала духом и пришла в полное расстройство от мрачных перспектив, которые уже явственно нарисовались у неё в мозгу.
– "Очень резкие перепады настроения, – с беспокойством подумал он, глядя на расстроенную Машку. – Как бы она на самом деле опять серьёзно не заболела. Теперь уже действительно нервным расстройством".
Но сделаем мы по другому, – неожиданно улыбнулся он.
Свои расчёты завтра утром передашь мне. Сама, – холодным, враз ставшим деловым тоном оборвал он Машу. – Я просмотрю и по ним приму решение.
Всё, – отрезал он. – Маша, игры в демократию кончились. Чтоб завтра утром все расчёты лежали у тебя на столе. Я зайду в банк, возьму.
Будем думать, как выбираться из той задницы, куда по собственной глупости влипли.
И, умоляю тебя, Маша, не думай что это чья-то там вина. У нас слишком серьёзные враги, чтоб нам ещё и между собой собачиться. А в том что произошло все мы виноваты в равной степени. Слишком мало раньше думали. Вот теперь и приходится расплачиваться по старым долгам.
Ничего, – с невозмутимым видом пожал он плечами. – Разберёмся! – кончил он на оптимистической ноте.
Сидор с безпокойством смотрел на Машу. Маша после разгрома банка вообще очень сильно изменилась, и практически уже ничем не напоминала себя былую, весёлую беззаботную хохотушку. Лишь иногда в её глазах загорался огонёк, вот как сейчас, и она в тот момент напоминала себя прежнюю. Но чаще она, молча, сидела, уставясь в угол и чтобы вывести её из этого депрессивного состояния, надо было чем-то её серьёзно заинтересовать или обеспокоить.
Видно было, что поддерживать себя в прежней форме ей было очень и очень нелегко.
Беда было только в том, что последнее время её практически ничего не интересовало, а вот беспокойства прибывало, словно на дрожжах.
– "Ничё, – подумал Сидор. – Поможем. Выведем Машку из депрессии. Главное, не дать ей туда, в неё опять свалиться".
– И последнее на сегодня, – оборвала его мысли Белла. – Раз вы наконец-то берётесь за это дело, то должны знать условия Имры, на которых она сообщила нам сведения о скорых претензиях к нам со стороны Совета.
– Она хочет…..
– Ах, у неё ещё и условия, она хочет, – понимающе улыбнулся Сидор. – Кто б сомневался.
– Не перебивайте, барон, – поморщилась Белла. – Ёрничанье здесь не к месту и не ко времени. Вопрос слишком серьёзен.
– Так вот.
– За свои сведения она хочет: два броневика, из новейшей серии, двадцать пневматических дальнобойных винтовок, полторы сотни арбалетов, двойных, ящеровых, имперских. Причём, не обязательно настоящих, из имперских мастерских, можно и местного производства. То есть, Трошинской мастерской.
Сюда же локтевых два десятка. Это, надо так понимать, для бойцов ближнего круга. Кольчужек стеклянных, облегчённого типа, полная защита лошади – полторы сотни комплектов. Ну и так далее, по списку.
– Список прилагается, – со смешком уточнила Маша. – Весьма подробный и детальный. Полностью тупо копируя вооружение и защиту наших девочек из приморского торгового каравана.
Сидор слушал, с совершенно невозмутимым лицом. С каждым уточнением списка вооружения, запрашиваемого для отряда Имры Строгой, становилось всё интересней и интересней. А подозрения насчёт происходящего всё больше и больше.
– Естественно, платить за всё это она не желает. Желает получить не за деньги, а в оплату за предоставленные сведений стратегического характера.
– Угу, – неопределённо как-то гугукнул Сидор. – Кто б сомневался. Конечно, стратегического, какого же ещё.
– Ну, и чтоб прикрыть перед всеми тот странный факт, что мы ни с того, ни с сего, имея сами в том нужду, вдруг продаём страшно дефицитные винтовки и броневики, которых и самой компании-то не хватает, Имра предлагает следующий ход.
Она перегоняет нам в город, или куда скажем, скорее всего, в предгорья, на луговые предгорные террасы к Тупику, несколько стад овец, молочных коров и бычков на мясо. Для обеспечения прибывшего обоза переселенцев продовольствием, ну и живностью развитие дворов. И якобы за это она у нас и "купила" оружие и всё остальное.
А то, что она не платила, знать будем лишь мы и никто иной. Ну а чтобы со своим отрядом за работу расплатиться, она хочет денег за перегон.
Причём молочных коров Имра обязуется поставить из элитного маточного стада. Чтоб в день давали не по полтора литра молока, а хотя бы, – Маша замялась, пытаясь вспомнить названные им при встрече цифры удоев породистых коров, – литров по семь, что ли, – неуверенно проговорила она.
– Восемь-десять, – сухо поправила её Белла. – Корова с таким удоем – действительно породистая. Да и названия пород она называла соответствующие: молочные – сеньковские и маловские, а мясных бычков – кревские.
– Это действительно хорошие породы. И легко определяются, не перепутаешь. Так что проверить можно легко.
– Правда, цену за голову она заломила, – недовольно поморщилась Белла. – По ползолотого за голову на месте, что молочных пород, что мясных. Без различия, что овцы, что коровы.
– А у нас, в городе? – решил уточнить Сидор.
Цену на мясной и молочный скот он не знал, поскольку никогда до того не покупал в городе скот. Но вот то, что цена явно завышена, чувствовал всеми фибрами души. Ну не может обычная корова стоить столько. Даже породистая.
– У нас по медяшке за дойную корову, или за пару телёнков. Про овец вообще молчу, ещё ниже, – глухо отозвалась Маша. – Одна беда, не продают. Никто ничего. Самим всем надо. Поэтому цена за корову здесь в городе для нас лишена всякого смысла. Стада на продажу здесь нет. А нам людей скоро кормить нечем будет.
– Так что её предложение для нас выход. И она это прекрасно понимает. Отсюда и столь высокая цена.
– Высокая цена за голову, – начал загибать Сидор пальцы. – Оружие даром. Броневики – новейшей модели, облегчённые и более эффективные, которых мы даже себе в Приморье ещё не поставили.
– Зашибись, – тихо проговорил он. – Лихие запросы.
– И придётся заплатить, – жёстко проговорила Маша. – Корней отправился за очередной партией обозников. Скоро будет вторая треть. И ему останется ещё одна, последняя ездка.
– Так что, пока время терпит. Нет той остроты и того напряжения, которое обязательно будет, когда Корней доставит в город все тридцать две тысячи купленных голов человеческого стада. Два месяца они у нас на карантине. На это время запас продуктов у нас есть. Потом на три месяца половину прибывших забирают на обучение ремесленные гильдии. И вот тут-то нас и накроет. Через пару месяцев нам нечем будет кормить пятнадцать тысяч подростков.
– А Имра через два месяца обязуется пригнать к нам сюда любое количество голов скота. Хоть тысячу, хоть две, хоть двадцать две. Любое стадо или отару. Только плати.
– Одиннадцать тысяч золотом на руки. Не так дорого в сложившихся условиях, – задумчиво пробормотал Сидор себе под нос. – В обмен на новейшие броневики, которых сам Голова, учитывая наши взаимные "тёплые" отношения, иным способом никогда бы не получил. Плюс снайперские духовые винтовки и амуницию на полторы сотни человек.
– Я правильно посчитал?
Сидор поднёс поближе к глазам предоставленный Имрой список, и ещё раз, более внимательно вчитался.
– Думаю, все эти разговоры о прикрытии перегоном скота доноса Имры и якобы своего стратегического агента, ерунда полная. Якобы нанимая Строгую для крайне важного для компании дела – обеспечение переселенцев продовольствием, мы обеспечиваем её оружием и выводим из-под подозрения. А нанимаем именно её, потому что у той якобы давно уже готовый отряд в сто с лишним полностью подчинённых ей амазонок и не хватает только самого современного оружия, чтобы помочь нам. Бред.
Ерунда всё это.
Де-факто, Голова стремится нажиться на нас. И Имра, его сноха – один из таких инструментов в его руках. На проблемы других Голове плевать. Он принуждает зависимых от него людей делать то, что ему надо, не смотря на то, что после этого у людей возникают серьёзные проблемы.
Голова не боится, что те люди, кого он сейчас принудил разорвать с нами договора по поставкам продовольствия, понесут потери. Да и потери то не особо велики. Зерно он по своим каналам продастся на запад и за хорошие деньги. Я знаю конъюнктуру на зерно в этом году. Из-за продолжающегося эмбарго амазонок на торговлю с Левобережьем – цены как никогда высоки. Так что все "потери" с нами они легко компенсируют.
И на выборы, что его якобы "обиженные" выборщики потом не переизберут, ему тоже плевать. Сумел принудить сейчас, сумеет принудить и потом.
А вот денег заработать на поставках продуктов питания тому, для кого сам же и создал проблемы – это дело. Это бизнес.
Тем более что время очень чётко подгадано. У нашей компании практически очень мало времени искать более дешёвые варианты по продовольствию. И мы вынуждены будем согласиться. Чаз, – мрачно буркнул он себе под нос, – разбежались.
И ещё важный момент, – мрачно констатировал он. – Пока мы со своими амазонками решаем, будет или не будет у них свой отдельный обоз для торговли в Приморье, Имра, а точнее – Голова, нашими же руками собирается нам же и составить там конкуренцию.
Да и получить мощный, хорошо вооружённый отряд амазонок под боком, не сильно нам дружественный, что-то не хочется.
Ишь, какие прыткие, выискались, – едва слышно пробормотал он.
И всё это подаётся под соусом заботы о пропитании голодающих Поречья, – невесело ухмыльнулся он. – Мудро.
Деверь, Голова, создаёт нам проблемы, а сноха, Имра Строгая, на том зарабатывает. Семейный подряд в чистом виде. Нечего сказать, нет слов.
И мы сами, своими руками отдаём в механические мастерские Головы образец нашей самой совершенной техники – пневмопулемёт, которого нет ни у кого, кроме нас.
Два дня на разборку, месяц на освоение и через три, четыре месяца механические мастерские Головы, одни из лучших в городе, начинают выпуск аналогов наших пулемётных систем. Учитывая отношение местных к авторским правам других, картина вырисовывается однозначная.
Ай, да Голова, – тихо пробормотал Сидор себе под нос. – Ай, да сукин сын. Натуральный семейный подряд освоил.
– И нам на всё это придётся пойти, – сухо вмешалась в его рассуждения Маша. – Иначе нашим переселенцам грозит голод. Впрочем, как и пленным ящерам на озёрах, которые вообще полностью завязаны на наш хлеб. Ведь никто их бесплатно в общественных столовых кормить не будет. Ни тех, ни этих. Это обоз обеспечения баронов де Вехтор, – с горечью проговорила она, – и город к ним не имеет никакого отношения. Ваши проблемы, сами и решайте, а на помощь города не рассчитывайте.
Так, или примерно так ответили нам с Беллой в Управе, когда мы туда обратились за помощью.
Вот, если вы выделите городу толику переселенцев, читай – Старшине, то Совет пойдёт вам навстречу и обеспечит питанием. Нет – значит, нет.
И даже не скрывают, что прекрасно поняли, что это у нас за маркитанты такие, что это за "шлюхи обоего пола", и что это за обоз такой странный. И ничего их не смущает, – покосилась она на молчаливую Беллу. Та словно и не заметила, в чей огород камешек, невозмутимо пропустив шпильку Маши мимо ушей. – Поздравляли с удачной находкой, с великолепной идеей, и далее открытым текстом: "Отдайте нам часть своих людей, если не хотите проблем". Без обиняков.
Я послала.
Что сказала Белла, лучше не повторять.
– Прекрасно, – помрачнел Сидор. – Теперь понятно, как Корней умудрился так быстро завалить покупку двухсот тысячного стада молодняка. Здесь все, всё прекрасно понимают, без объяснений.
А это также значит, что и с кем-либо другим, задумавшим такую же афёру, номер этот не пройдёт. Жаль, очень жаль.
Умные, черти, – раздражённо хлопнул он ладонью по столу.
Но это всё равно не отменяет того факта, что что-то с нашими "кедровниками" делать надо.
Что, пока не ясно. Но одно скажу точно. Ни винтовок, ни пулемётов, не говоря уж про новейшие броневики, Имра не получит. Не такая уж и важная её "стратегическая" информация, чтоб мы сами, собственными руками отдавали новейшие образцы вооружения в чужие руки.
Вот если б они у нас заказали партию в несколько сот винтовок – можно было бы подумать. Это хороший заказ был бы. Для нас. А две, три, пусть даже двадцать – исключено.
То же и по броневикам. Закажут полсотни, продадим. Даже новейшие. А один, два, на образцы – перебьются. Так Имре и передайте, раз не хочет лично со мной встречаться, – холодным голосом закончил он разговор.
А кольчужки, брони и арбалеты, как впрочем, и всё остальное – сколько угодно. Только плати. Но плата – вперёд, как все. Чтоб потом не соскочили.
Следовательно, и коровки эти по золотой цене, но без овец, пусть тоже пригоняет: и мясные, и молочные. Для начала – двадцать тысяч голов. Хрен с ним. Не обедняем мы с потери десятки, даже двух, – раздражённо махнул он рукой. – Зато спокойны будем, что у нас будет запас своего молока и мяса на крайний случай. А пока суд да дело, из Приморья свой хлеб попробуем доставить, хоть там он чуть ли не золотой. Это, конечно тоже нам влетит в золотую копеечку, но зато все знать будут, что нас так просто не прижмёшь.
"И что-то тут есть ещё, – мрачно подумал про себя Сидор, тем не менее, стараясь не озвучивать без проверки все пришедшие ему в голову мысли. – Что-то тут на втором плане есть. Не всё так прямолинейно. Что-то в этом предложении Имры и наезде городских властей на нас, а точнее Головы, есть что-то странное.
Вроде бы интерес Головы ясно просматривался. Но! Причём здесь кедрач, если с самого начала наша реакция элементарно просчитывалась. Что-то здесь не сходится. Не хватает какого-то момента. Слишком всё прямолинейно. Не похоже на Голову".
Сидора никак не оставляло ощущение, что он что-то упускает. Но что?
– А завтра поутру я поеду по местам наших кедрачей, – улыбнулся он, глядя на обеих нахохлившихся женщин, явно недовольных его ответом. – Посмотрю, что там и как, и тогда уж по итогам будем принимать окончательное решение.
Подготовка.*
Следующие дни у Сидора мало были похожи на то безмятежное, умиротворённое состояние, в котором он пребывал всё время по возвращению с перевала.
Это был натуральный дурдом.
Правда, он иногда ловил себя на мысли, что в такие стрессовые моменты мозг его работает намного эффективнее и быстрее, чем в спокойные дни. И что, работая с таким напряжением, он за несколько стрессовых дней успевает много больше, чем порой за два, три месяца спокойной, размеренной работы.
Первым делом, чтобы успокоить Машу, он решил разобраться с нависшей над ними проблемой по кедровым посадкам. Всё остальное могло и подождать. Да ему и самому стало здорово интересно. Что ж там за хрень такая непонятная стряслась с их самыми обычными кедрами. Ну, не может такого быть, чтоб простое дерево, обычный кедр, пошло против всех законов природы. И если ему положено дать первую шишку на семидесятом году жизни, край в пятьдесят лет, если растёт на культурной плантации с надлежащим уходом, то так оно и должно быть. Но никак не на десятом.
Ну, не Мичурин же он, в конце концов, и даже не Лысенко, хотя последний тоже, именно с помощью холода умудрился чем-то прославиться. Да и профессор, другой активный участник процесса посадки кедров, явно на этих двух известных товарищей походил мало.
Выехав на три первые попавшиеся участка, Сидор уже к концу второго дня мог для себя окончательно определиться, в какой заднице они очутились.
Как Сидор с самого начала и подозревал, вспоминая то, как они с профессором холодной зимой производили посадки кедровых саженцев в каменную, промороженную землю, культурные посадки саженцев кедра, культурными являлись лишь по названию. А точнее потому, что они их сами захотели тогда так назвать. И назвали.
Спрашивается, зачем? Не иначе как помрачение рассудка на них с профессором тогда накатило. Иного объяснения просто не было.
В действительности же это были разреженные, хаотично высаженные по периметру какой-нибудь вырубки или лесной поляны один, в лучшем случае два коротких ряда кедровых саженцев.
В лучшем случае они представляли собой в заявку на будущую плантацию, и не более того. Внутри же участков ещё оставалась масса свободного, незанятого ничем пространства, где можно было свободно разместить ещё несметную кучу точно таких же саженцев. И от одного только предварительного подсчёта того, сколько же надо будет ещё тут посадить, становилось дурно.
Это были типичные угодья, в которых учёт мог вестись не по площадям, а буквально по отдельным деревцам, и в таком виде они и должны были везде учитываться. Здесь же везде стояли площади. И не одна, две квадратные сажени, а сотни и сотни десятин. Самый натуральный бред, иначе и не назовёшь.
Как прекрасно помнил Сидор, тогда ими с профессором владела мания приобретения земельных наделов и как можно больше. И основной целью подобной посадки был тогда элементарный захват свободного участка, в надежде на его последующее освоение и использование. Ни о какой закладке культурных плантаций или рациональном использовании земли никто тогда и не думал. Даже в мыслях подобного не держали.
А уж о том, что им могут элементарно выкатить счёт за землю, им тогда даже в голову не пришло.
Как же клял теперь Сидор себя за подобную глупость, как же ругал. Кой пёс сдались им эти никому не нужные вырубки и лесные поляны, на которых они пару лет назад сдуру, хорошо не подумав, насовали саженцев.
