Текст книги "Кедровый лохотрон (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 43 страниц)
Ну чего, спрашивается, они все прижились. Нет, чтоб сдохли, клятые. Так нет же! Выжили!
Выжили, молодые кедры, и повесили ему на шею вот такенно здоровущий геморрой.
Сидор только на краткий миг представил себе, как в натуре будет выглядеть тот самый геморрой, о котором он подумал, и даже закашлялся от хохота. Натуральный сюр.
– "Господи, – после каждой новой посещённой делянки уныло возвращался он мыслями к проблеме. – Ну, когда же это всё кончится".
Их постоянно догоняли проблемы, в которые они влезли всеми лапами ещё в самом начале, и так до сих пор со всем не разобрались.
Теперь надо было, кровь из носу хоть с этим покончить.
А это значило, что в эти проклятые нежданные, негаданные, свалившиеся на них словно снег на голову кедровые плантации, или угодья требовалось вкладывать деньги. Много денег!
Исключительно для того, чтобы не выглядеть в глазах всего города посмешищем, ранее кричавшем на каждом углу, что они владельцы тысяч и тысяч гектар кедрача, а на самом деле владеющими лишь жалкой тысячей, двумя молодых деревьев.
И не через пятьдесят, не через семьдесят лет, а прямо сейчас и завтра. И для чего – непонятно.
Полный бред! Словно у них не было других мест приложения для своего капитала. Мест, намного более им нужных и более выгодных.
– Чтоб вы все поздыхали.
Сидор уныло окинул тоскливым взглядом какую-то очередную пустынную вырубку перед собой с тремя десятками разбросанных по всей поляне молодых пушистых кедров. От звона птичьего щебета просто звенело в ушах.
– "Вот ещё одна проблема, – недовольно подумал он, сердито глядя на галдящих, недовольных его появлением здесь птиц. – Какого спрашивается рожна на наших, так называемых "угодьях", расплодилось такое огромное, просто безумное количество птиц. И самых разных, начиная от дятлов и кончая воробьями. Что их сюда приманивает? Шишки? Или мёдом им тут намазано?"
Надо было срочно найти в лесу Сучка и плотно пообщаться с ним на эту тему. Слишком уж много странного творилось вокруг этих "угодий", слишком много непонятного.
Смысла тащиться дальше, на другую, точно такую же поляну с двумя, тремя саженцами не имелось ни малейшего. Очередная поляна с тем же что и здесь, и больше – ничего. Всё было ясно.
Куча проблем, без внятного ответа – зачем. И если уж ввязываться в программу по восстановлению этих кедрачей и приведение их к надлежащему виду, как настойчиво, буквально с пеной у рта каждый вечер доказывала ему Маша, то надо было искать саженцы кедра. Вопрос – где?
Рассчитывать ещё раз на фактически бесплатные, халявные саженцы, как в прошлый раз, не стоило. Всё, нет больше тех поставщиков что возили им кедры. Сидор с удивлением только сейчас обратил внимание на этот факт, что с того раза, два года назад, он тех возчиков, что параллельно со своим товаром возили им с профессором заказанные саженцы, ни разу так и не видел. Странно, а ведь, вроде бы как договаривались на следующий год продолжить…
– "Не появились…" – Сидор глубоко задумался. Выходило опять что-то странное.
Тогда, на следующую зиму, значения этому факту он не придал, решив, что ребята заняты или просто переключились на другие свои дела, более выгодные. А про данные какому-то чужаку обещания просто забыли, или, что вернее, плюнули. Ведь какие там у них с тех саженцев были доходы. Так, смех один. Больше возни, чем денег.
Потом Сидора дела закрутили, а потом он и вовсе забыл о каких-то кедровых "угодьях".
Теперь же такое поведение возчиков виделось ему совсем в ином ключе.
Да ещё бум этот кедровый, непонятно с чего вдруг разразившийся. Бум с посадками кедра, начавшийся в округе сразу после того, как "все увидели", что высаженный зимой десятилетний саженец на следующий же год начал плодоносить. Как по заказу.
В результате чего, ещё вчера фактически дармовые саженцы из клановых питомников вдруг разом исчезли из свободной продажи, превратившись в страшный дефицит, продаваемый только своим, только из-под полы и чуть ли не по золотому штука. И теперь для того чтобы даже не равномерно, а только редкой порослью прикрыть все занятые ими площади, ему потребовались бы сотни и сотни тысяч золотых, если не миллионы.
И всё это удивительным образом совпадало по времени с его возвращением с перевала. Это было странно и вызывало подозрения. Но связать одно с другим он не мог. Не было точек соприкосновения, кроме времени.
– "Хорошо хоть то, что теперь понятно, что делать", – угрюмо думал Сидор, одну за другой объезжая их плантации кедра и везде наблюдая одну и ту же картину пышного расцвета их молодых посадок.
И всё равно, одно было ему не понятно. Что же всё-таки произошло, почему совершенно обычный кедр вдруг так резко ломанул в своём развитии, он не понимал. Что-то в этом деле ускользало от его внимания.
– "Ладно, – решил Сидор сам для себя. – Раз ничего не понятно, пойдём с начала. Попробуем для начала подсчитать, что у нас есть. А для этого мне нужен геодезист. Пусть обмеряет всё и обсчитывает. Это его работа. Пусть для начала хотя бы первые три участка обсчитает и подготовит бумаги как положено, самые к городу ближние и самые типовые. А там посмотрим, что получается.
– Денег жаль, конечно, что потратим на такую дурную работу. Но тут уж куда деваться. Надо".
Через неделю он со всеми вместе, и даже с Корнеем, в этот день как раз, как по заказу вернувшегося в город со второй партией молодняка из низовий Лонгары, сидел вечером у себя в землянке и с огромным интересом рассматривал первые три готовые карты. Только этим вечером переданные ему для ознакомления группой городского геодезиста, они буквально ввергли его в шок.
То что они видели сейчас перед собой, в корне отличалось от того убожества что было ранее у них по этим участкам. И это навевало самые нехорошие мысли. И первая из них была та, что площади, заявленные ими в городском Совете по этим якобы "угодьям" и считавшиеся им самим ещё вчера сильно завышенными, на практике различались совсем в другую сторону. К сожалению, в сторону увеличения.
– Ну, площади под кедровые посадки, можно считать мы захватили, – с грустью заметил Сидор, обращаясь к невероятно довольному, рассматривающему первые в своей жизни "настоящие" карты Корнею. – Но что дальше? Покупать и сажать десятилетние саженцы, как это делают все в городе, кто имеет доступ к саженцам, мы не можем. Во-первых, нам их никто не продаст. А во-вторых, по нынешним ценам на саженцы у нас элементарно не хватит на всё средств.
Да это и не надо, потому как это чистый бред. Откуда такие дикие расценки на простые саженцы? Они что взбесились? Не понимаю, что происходит. Цены на саженцы в городе ползут вверх как на дрожжах. На сегодняшний день – золотой штука! А нам надо тысячи и тысячи, миллионы саженцев.
Это же, какие деньги, – возмущённо воскликнул он. – Это не Машины полмиллиона налоговых платежей. Это минимум полтора на ветер, а то и больше. И это только за сами саженцы.
А за работу?
Я тут на городском рынке утром слышал разговор меж двух лесовиков. Они называли ТАКИЕ цены! Посадка саженца равна его стоимости! Это же бред! Два золотых – один саженец.
– Мы их окупим через два года, – с довольной, буквально лучащейся довольствием физиономией, проворчал Корней. – Да ты чего, Сидор? Это же золотое дно.
– Нахватался у Машки своей умных словечек, – недовольно проворчал Сидор, покосившись на довольную, буквально светящуюся от счастья Машу, с любовью глядящую на своего занятого картами мужа. – Экономист доморощенный.
– Три года, и у нас рабочие плантации кедра, а через пять лет мы полностью выйдем на максимально возможную урожайность кедра в наших условиях и станем по-настоящему богатыми, – мечтательно подняв глаза вверх, к низкому потолку землянки, Корней вещал, не слушая голоса разума в лице Сидора. – Это тебе не то, что сейчас.
Кедровый орех – это такой товар, что его всегда и везде возьмут. Кедрач – это серьёзный статус. Два, три года тяжёлого, каторжного труда и у нас с тобой годовой доход с продаж – несколько миллионов золотом. Мы станем настоящими миллионщиками.
Ты подобное мог себе раньше представить?
Я, нет.
Остаётся только заявку в Совет кинуть, что мы начали реконструкцию наших "угодий" и переводим их в категорию "плантаций". Ещё три года на работу, и дело готово. И за работу никому платить не надо. Тем более – по золотому за штуку. У нас пацанвы свободной, ничем не занятой, тридцать тысяч. Они тебе чёрта лысого посадят, не то, что несколько миллионов саженцев, – довольно промурлыкал он. – Верное дело.
А что до остального, до этого твоего патронного заводика, так завтра разберёмся! Завтра наши ребята с литейного подъедут, посмотрим, что они там тебе напроектировали.
Вот это – действительно проблема из проблем, которую с хода не решить. Это тебе не кедр, который на наших землях как сухую палку, ткни в землю, он и вырастет. Это тебе – о-го-го!
Корней со значительным видом покивал мрачно глядящему на него Сидору и ткнул вверх указательным пальцем.
– Ого-го, – со значением повторил он. Физиономия его буквально сияла от счастья.
Мысленно махнув рукой на довольного, ничего вокруг не слышащего Корнея, как на безнадёжно больного оптимиста, Сидор опять углубился в расчёты, приведённые в пояснительной записке по будущей плантации. Что-то там его смущало. А вот что, понять пока что не мог. Что-то пока не складывалось. Червячок беспокойства никак не желал угомониться. Всё точил и точил.
Когда через пару часов он оторвался от своих записей, вид у него уже был не такой оптимистический, как вначале.
– Миллионы, говоришь, – глухо проговорил он, глядя за окно, где уже вовсю царила глубокая ночь, а позёвывающий Корней, откровенно уже клюющий носом, собирался завалиться спать на широкий удобный диван у них в гостиной.
К этому времени они с ним остались одни в гостиной и никто больше не отвлекал его от серьёзного разговора.
Отложив в сторону исписанные быстрым, убористым подчерком листы грубой, желтоватого цвета бумаги, Сидор с мрачной грустью в глазах смотрел на Корнея.
– Ну вот, – удовлетворённо сказал он, откидываясь на спинку стула. – Картина проясняется. – Значит, говоришь, мы через пять лет станем миллионщиками? – неожиданно зло усмехнулся он.
Мгновенно насторожившийся Корней, у которого, наверное, уже из подкорки сознания появлялась волчья настороженность, как только он видел своего друга Сидора с такой вот ёрнической, злой усмешкой на губах, внутренне подобрался.
– Мне не нравится твоя ухмылка, – осторожно заметил он, приподымаясь и заново устраиваясь поудобнее в полусидящем положении возле боковой спинки дивана.
– Ты у Маши часом не интересовался причиной, по которой она вдруг вспомнила о наших кедровых плантациях? – суховатым голосом поинтересовался у него Сидор. – О тех, что мы благополучно с позапрошлого года все дружно позабыли и до сего дня ни разу не вспоминали?
Так вот, по поводу наших кедров, – с ядовитой усмешкой на губах продолжил он, ехидно глядя на смутившегося Корнея. – Так сказать, вернемся к нашим баранам.
Всё началось с нежданного визита к нам Имры Строгой, снохи Головы и последующего определения Маши с Беллой нашего будущего годового платежа за эти так называемые "угодья". Что-то около полумиллиона золотом.
Замолчав, Сидор уже без тени улыбки смотрел на растерянно глядящего на него Корнея.
– Откуда полмиллиона? – непонимающе смотрел на него Корней. – За что столько?
– Понятно, – недовольно проворчал Сидор. – По твоему виду понятно, что Маша тебе так ни слова и не сказала. Значит, любит и бережёт. Не хочет портить тебе настроение перед твоей последней поездкой,
Ну и как тебе сумма? – ухмыльнулся невесело он. – Впечатляет? Полмиллиона! Золотом! За год! Только с кедровых плантаций! А там нет ни хрена! А ты плати!
Деньги у нас есть, но за что платить то?
И ведь не подкопаешься! И я, и Маша десять раз все расчёты перепроверяли. Всё правильно, – раздражённо качнул он головой. – Площадь есть, есть. Средняя урожайность с гектара есть – есть. По ней начисляем налог и получите.
– Голова! – Корней зло смотрел на Сидора. – Мстит, тварь такая за нефть.
– Хотя, – недоумённо пожал он плечами, – как-то для него это мелко. Всего только половина миллиона.
– Бери шире, – мрачным тоном возразил Сидор, – Не одному Голове мы ноги оттоптали, тут вся городская верхушка в нашей травле участвует. Та самая, которая была задействована в операции по монопольным поставкам нефти и других товаров на Левобережье, и которая тоже здорово погорела.
Они потеряли просто бешеные деньги на отмене запретов на торговлю. Которые, по их общему мнению, прикарманили мы. И если бы не эта история с нефтью, то о наших кедровых угодьях не вспоминали бы ещё лет семьдесят.
– Они потеряли миллионы, а счёт нам собираются выставить на каких-то жалких полмиллиона? – недоверчиво посмотрел на него Корней. – Как-то мелко, не сходится. Вот если б на десять, я бы понял, а на пол миллиона? – удивлённо поднял он в недоумении брови. – Нет, не сходится, – резко мотнул он головой. – На них не похоже.
В любой момент мы можем всё бросить и сказать, что вот есть у нас две тысячи молодых деревьев кедра, те, что ты реально насчитал, и нам этого хватит. А кому надо больше – пусть сам и сажает себе, сколько захочет. И считает тогда по десятинам, хоть все шесть тысяч. Пусть тогда он вам и платит ваши пол миллиона. А мы всё бросаем.
И на том успокоиться. И про сахарный клён забыть, как и не бывало.
Тем более что никто из нас даже не знает, как он на самом деле внешне выглядит. А доверять поставщикам после этой истории с кедром, как то будет неправильно.
Не вижу мёртвой хватки Головы за горло, как это у него принято. Что есть очень странно, – задумчиво пробормотал Корней. – Полное впечатление, что просто попугал и отпустил. Не похоже это на нашего Голову. Не похоже.
– М-да? – Сидор задумчиво почесал затылок. Мысли Корнея в точности повторяли и его размышления, что не могло не настораживать. – Вот и мне не всё ещё в этом деле понятно. Нет полной и ясной картины.
– И что теперь? – нетерпеливо поторопил Корней.
– Что, что теперь? – разозлился Сидор. – Теперь наши ребята, вместо того чтобы повышать своё воинское мастерство, как того следует, совместно с городским геодезистом и его группой оформляют документы на наши будущие кедровые плантации, так как положено. Детальный план, описание участка, все повышающие и понижающие коэффициенты и прочая, прочая, прочая лабуда. Шесть тысяч гектар тайги это тебе не шутка.
И тут же вылезла вполне очевидная проблема. Площади наших участков в результате этого правильного оформления резко поползли вверх, – сердито проворчал Сидор. – И приближаются к девяти тысячам. И всё в естественных границах выбранного участка.
Вот тебе один из примеров.
Сидор с брезгливым выражением лица поднял за уголок какой-то исписанный листок.
– Третий по счёту из первоначально выбранных для работы объектов, – пояснил он, небрежно помахав листком в воздухе. – Предварительная оценка и замечания.
Предложение геодезиста. Раздвинуть границы выбранного участка до естественных границ. Вверху – ограничиться макушкой холма, справа – оврагом, слева – ручьём, а снизу дном мокрой лощины. Тогда вся выбранная площадь представляет единым массив с одинаковыми природно-климатическими условиями или параметрами, удобными для расчёта налога.
Так и написано. И, между прочим, правильно написано. Так, по уму и надо было бы сделать. Только нам такого не надо. В результате такого "доброго" совета небольшая лесная полянка, кое-как засаженная жалким десятком наших кедров, увеличивается ровно на треть. А это значит, что и налог увеличивается на треть.
Ну и нафига нам такое удовольствие, – раздражённо проворчал он.
Геодезист говорит, что такой подход – правильный. Кто б спорил, конечно, правильный, согласен, – раздражённо кивнул головой Сидор. – Одна беда. В результате такого увеличения сумма налога с нас, при площадном учёте, увеличивается ровно на треть. А у нас нет свободных денег. Да даже если б и были, то, с какого бодуна мы вообще должны кому-то что-то платить? За что? За пустырь?
Хотят получать с нас налоги – пусть передают нам эти земли в собственность, а мы, так уж и быть, будем платить городу торговую копеечку с каждого проданного мешка ореха. Как все. А не как сейчас – за десятину с занятого под угодья у города участка, находящегося в пределах особой экономической зоны города.
Не забывай, что все наши участки с кедром находятся в пределах тридцативёрстной защитной черты, окружающей город.
Ну не могли мы с профессором по зиме, по глубоким сугробам, в колотун кататься куда-то далеко. Хапали, что поближе к городу было. Вот и дохапались.
Помолчав, Сидор продолжил, видя горящие искренней заинтересованностью глаза Корнея.
– И так, по всем участкам.
– Так надо сбросить балласт, – откликнулся Кондрат, внимательно глядя на Сидора. – В чём проблема?
В жадности, – мрачно хмыкнул Сидор. – Ни Маша, ни Белла категорически не желают расставаться с такими большими площадями кедровников. По разным причинам, но не желают.
А балласт сбросить нет проблем! – неохотно мотнул он головой. – Всё можно сбросить. Охотников на такие участки последнее время появилось что-то слишком много, особенно в свете нынешнего кедрового бума.
Но! Это не решение наших проблем. Девочкам жалко расставаться с мечтой и отдавать земли, когда они уже вроде бы как наши и из них вполне реально можно что-то толковое сделать.
И тут вылезает та самая проблема, вокруг которой всё и вертится: "Сколько это будет стоить"?
Так вот, говорю тебе первому, чтоб ты знал. Учитывая нынешние высокие цены на саженцы, то на приведение наших угодий в нормальный вид, такой, какой обычно подразумевается под понятием кедровая роща, кедрач, кедровая плантация, ну и так далее: на всякие там саженцы, дороги, зимовьё для сборщиков, мелиорацию участка, вырубку малоценных и ненужных насаждений, раскорчёвку, ну и всё такое прочее – всё это потребует от нас затрат….
Сидор снова покопался в груде рассыпанных на столе бумаг перед собой, и, достав какой-то мятый, словно жёваный листок, густо исписанный какими-то записями с расчётами, небрежно помахал им в воздухе.
– Вот! Шесть тысяч га, грубо считая, триста деревьев на гектар. Итого – один миллион восемьсот тысяч. Если по нынешним ценам золотой за саженец…
– Ну, сумму ты уже представил, – усмехнулся Сидор. – Нас пытаются втянуть в большую, серьёзную и дорогую работу, которая займёт нас надолго, на три года как минимум. А вот потом, когда всё будет готово, результат работ у нас можно и присвоить. Отберут под любым благовидным предлогом. Как наши пахотные земли возле города отобрали и до сих пор не возвращают. Земля то не наша. Нам её просто дали в пользование.
Я тебе даже сейчас с дюжину таких предлогов сходу назову, – с невесёлой усмешкой проговорил Сидор. – А если хорошо подумаю, то и ещё десяток нарисую.
И Маша это поняла, как, впрочем, и Белла. Потому они обе и в панике. Не знают, что и делать. Бросить жалко, а до ума доводить – себе дороже
Выход один. Или всё бросить, так как оно сейчас есть, но перед этим выкопав и вывезя с участков всё что мы там до того посадили, и действительно устроить маленькую такую плантацию кедра площадью на семь-восемь гектар, исходя из наличного количества деревьев. Или, громко заявить перед всеми, что да! Не было у нас до того ничего, а теперь будет. И мы ставим свои шесть тысяч десятин на реконструкцию. И будем делать культурные плантации, как положено. Вот у нас и обмеры есть, и расчёты, и планы будущих посадок. И взять, таким образом тайм-аут на три года.
А это значит серьёзно вкладываться в серьёзную работу. На миллионы!
А где ты под городом столько земли нашей видел? Где ты лишние деньги у нас видал? Нет ничего!
– Эко удивил, – буркнул Корней. – По-моему, это обычное для нас состояние безденежья. Чего-нибудь придумаем. Ты придумаешь, – ткнул он в сторону Сидора пальцем.
– Ну да, – Сидор хмуро, без малейшей тени улыбки смотрел на Корнея. – Я-то придумаю. А кто делать потом будет? И на какие шиши?
У нас просто нет ни лишнего миллиона, ни полумиллиона, ни даже ста тысяч. Вот в чём дело.
И у нас каждая монетка на счету. А того ореха, что мы этой осенью сможем собрать с того что посажено было три года назад, в лучшем случае хватит чтобы только самим полузгать калёным кедровым орешком. Да поставить парочку бочек кедровых настоек на скорлупках с ядрышками, всему городу на смех.
Такая же картина и по посадкам сахарного клёна. Только что с площадями пока не определялись и судя по всему, определяться не будем. Плюнем и забудем.
Единственный плюс сейчас с клёном – никто в Совете до сих пор в нашем крае с сахарным клёном не сталкивался, потому и ситуация зависла. Но это только пока! Но что будет через год, неизвестно. Но, что-то придумают, не сомневайся.
Нет таких крепостей, которые бы не взяла наша жадная до чужого добра Старшина. А в деле обдирания шкур со своего ближнего, они впереди планеты всей.
В общем, – грустно прихлопнул Сидор лежащую перед ним пачку бумаг своей ладонью, – всё хреново.
Теперь тебе, наверное, понятно и то почему мы прекратили все игрища в благотворительность, – сухо заметил Сидор. – Всё сократили. Даже строительство мостов, что планировалось на дороге к нашему перевалу, тоже полностью свёрнуто. Хотя, конечно, жаль. Но обойдёмся пока и бродами.
А ведь Голова ещё и заикался, что мы должны за свой счёт строить крепости для защиты местного населения. Мол, за это нам послабления разные будут.
И строим, куда денешься, самим надо, а послаблений нет, одни только претензии.
Как тебе это? Взять хотя бы Тупик, – Сидор внимательно смотрел на задумчивого Корнея. – Ладно бы там все были наши люди, которые бы работали на нас. Так ведь нет. В основной массе это пришлый, совершенно посторонний народ. К тому же, тут же норовящий стать нашим конкурентом.
Самый характерный пример из подобных – Бугуруслан.
Работал на нас. Но только до тех пор, пока на нашёл на осваиваемых нами предгорьях больших площадей ничейных кедровников. И тут же их присвоил, наплевав на все наши с ним договорённости.
Потому как кедровник – это статус. К кедру здесь особое отношение. Это – в первую очередь не деньги, а статус. Незримый, нематериальный, но, тем не менее, вполне реальный высокий статус в глазах всего местного общества.
Откуда и вытекает жёсткое требование Беллы любым способом заиметь себе заявленные нами когда-то давно площади кедрача. Потому как по её мнению выбора у нас нет. Раз сказали, что у нас шесть тысяч гектар кедрача, значит, так оно и есть. И хоть ты тресни, но сделай.
У тебя может не быть много денег, но если у тебя есть посадки кедра, хоть одна десятина на своей земле, – тебя введут в городской Совет и будут искренне уважать.
Нет кедрача, но есть бочки с золотом – для всех ты просто скоробогач. Да хоть на золотой посуде ешь, хоть по нужде ходи в золотой унитаз – никого не волнует.
И это же особое отношение к кедру, безусловно, значит, что никто земли, занятые ныне нами под "угодья" ни под каким видом никогда нам в собственность не передаст, даже если мы и захотим. А выкупить их у города – ты знаешь, в какую сумму они оценивают один гектар местных чернозёмов – закачаешься.
Поэтому, – Сидор с флегматическим видом на миг задумался. – Вывод один. Сваливать с этих якобы угодий надо, куда угодно, потому как ничего нам там сделать просто не дадут. Или дадут, но при этом ободрав как липку, а потом всё равно отобрав всё что сделано.
А если уж и заниматься кедровниками, как требуют моя Белла вместе с твоем Машей, то только там, куда не дотянутся жадные лапы Совета. То есть или у нас в горах, или на озёрах. А на озёрах ящеры, – уныло констатировал он. – Да и в горы они частенько забредают.
Корней, резким взмахом руки остановил унылую речь Сидора.
– Кстати о Бугуруслане. А ведь там, в предгорьях могло бы быть много молодого подроста, в тех самых найденных им кедрачах. Которые вполне можно было бы нам использовать как свои собственные саженцы. Тогда бы все и наши проблемы с плантациями были бы решены. Сейчас же, как я понял из твоего нытья, получается, хрен знает что. Где брать саженцы – непонятно. Что делать – непонятно.
Бросить – жалко, а вкладываться – жаба душит.
Корней, внимательно глядел на мрачного Сидора.
– Давно хотел спросить, – вдруг неожиданно сменил он тему. – Зачем ты к себе в дом притащил целое дерево? Да ещё с корнями.
Небрежным кивком головы Корней указал на небольшое засохшее деревце кедра, стоящее в углу комнаты. Пол под ним был густо усыпан опавшими иголками, среди которых отдельной горкой возвышались снятые с него шишки.
– Да, – равнодушно махнул рукой в ту сторону Сидор. – Хотел поближе на него взглянуть, под микроскопом профессора. Надо же разобраться, что это за порода такая странная. Точно ли это тот самый горный поморский кедр, или что-то ещё. И с чего бы это он так резко принялся плодоносить.
– Пытался отломить ствол у корня – не вышло, крепкий сволочь. Пытался срубить топором, так чуть топор не сломал. Интересно стало, вот и притащил. А что с корнями – так попробуй его сломать, особенно у шейки – хрен что получится. Удивительно крепкая древесина.
– И? – немного оживился Корней. – Узнал что нового?
– Только то, что на богатых чернозёмах великолепно развивается корневая система растений, – устало зевнул Сидор. – Что я и так хорошо до того знал. Ничего нового.
Сделал пару поперечных спилов со ствола, сломав зубья у двух пил, но ещё не смотрел. Не до того было, да и профессор микроскоп не дал, жадина такая. Какие-то у него там свои срочные дела, оборудование всё занято. Сунулся в лабораторию к нему – выгнал, сказал, что не до меня, приходи позже. Теперь сижу, жду, когда освободится.
– А ты не думал на недельку смотаться в горы и поговорить с ребятами атамана на предмет покупки у них саженцев? – хмыкнул Корней. – Чай, мы им не чужие, вместе предгорья осваиваем. И если у них действительно есть молодой десятилетний подрост, как все говорят в городе, то с ними наверняка можно договориться о поставках, на каких-нибудь льготных условиях.
– Вот и девочки о том же постоянно твердят, – мрачно буркнул Сидор. – Только они не знают так хорошо тех двух друганов, что вместо атамана там теперь всем заправляют.
И это не люди атамана, учти на будущее. Они разругались с Бугурусланом вусмерть и теперь сами по себе. Впрочем, как и раньше оно было.
Так вот, – криво усмехнулся Сидор. – Последний год я плотно с ними общался и вот что скажу. Они хрен тебе монетку медную уступят там, где можно получить всё. Удавятся, но на уступки не пойдут. Каким бы ты для них другом ни был.
– Шёл бы ты спать, Сидор! – устало покачал головой Корней. – Уже ночь глубокая на дворе, завтра, рано с утра ребята с завода приедут, а ты всё говоришь, говоришь, говоришь…. Уже голова от твоего ныться распухла, а ты всё не угомонишься, нудишь и нудишь.
Сам не спишь, и другим не даёшь.
– Какой тут сон, – глухо протянул Сидор, с тоскою глядя на устраивающегося на диване в гостиной Корнея. – Тут от этих подсчётов, голова кругом идёт, да во всех небритых местах шерсть дыбом встаёт, а ты про какой-то сон думаешь.
Махнув на него рукой, Сидор с обречённым видом опять уткнулся в свои записи и остался сидеть, склонившись над ними и подперев щеку правой рукой.
Когда на утро Корней поднялся встречать ожидаемых рано утром гостей, тот так и спал, сидя за столом и уткнувшись лицом в бумаги.
