Текст книги "Кедровый лохотрон (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 43 страниц)
Скрывать ото всех, что он до судорог боится эту бабёнку, Голова даже не пытался. О том в городе давно было всем известно, но никто его не осуждал. По крайней мере, открыто. Слава непревзойдённой мечницы, приобретённая баронессой во время мятежа амазонок, ставила её вне общего ряда. И бояться такого воина, не бабы, а именно воина, никому было не зазорно. Такое поведение наоборот, говорило об уме и предусмотрительности Головы, и никак о трусости.
Дождавшись, когда все в Совете, накоротке предварительно согласовав время, место и сроки будущего бала, разойдутся, Голова, прихватив со стола недописанные протоколы собрания и сердечно распрощавшись со всеми, поспешно забился в свой кабинет.
– Фу, – тяжело перевёл он дух, бросая ненужные уже бумаги на стол и с облегчением, откидываясь на высокую, глухую спинку. – Наконец-то.
– Наконец-то, что? – раздался из противоположного, тёмного угла комнаты чей-то голос.
– Что? – подскочил от неожиданности Голова. – Что? Кто здесь?
Тихий звук чиркнувшей по тёрке коробка спички и небольшой вспыхнувший огонёк разорвали сгустившуюся по углам кабинета Головы темноту и перед растерявшимся от неожиданности Сильвестр Андреичем предстали оба его товарища.
Слева от него угадывался тёмный грузный силуэт Боровца, а справа, склонившись над распахнутым настежь тёмным и давно остывшим зевом топки обогревательного щитка, виднелась повёрнутая к нему спиной сутулая, худая спина Старосты. В руках тот держал зажженную только что спичку, собираясь разжечь сложенную в топке печки аккуратную горку лучины.
– Ну, – раздался с его стороны голос, – говори что задумал. К чему этот дурацкий бал?
– С вами заикой на всю жизнь останешься, – Голова устало провёл ладонью по лицу, стирая выступивший пот.
– То, что ты до судорог боишься этой бабы, беды в том нет. Все умные люди её боятся. И я в том числе, – сухим, бесцветным голосом проговорил Староста. – А дураки не в счёт. Но это не меняет ничего из того, что нам теперь надо что-то делать с этим твоим спонтанным предложением. Вопрос – что?
– Проводить бал, – басом из своего угла отозвался Боровец. – Это уже однозначно и не обсуждается. Обсуждать здесь мы можем время и место, но никак не сам факт танцев. Надеюсь, это всем понятно.
– Непонятно другое, – развернулся в его сторону Староста. – Как нам избавиться от рыцарей. Да-да, избавиться! Но избавиться так, чтоб не накликать на себя месть со стороны всего поречного рыцарства.
Надеюсь, вы все здесь прекрасно понимаете, что если мы, хоть пальцем кого-либо из этих сопляков тронем, всё, подчёркиваю, всё низовое поречное рыцарство наш город сотрёт с лица земли. И совсем не в фигуральном, а в совершенно прямом физическом смысле. Буквально! Сровняет город с землёй и всю округу засыплет солью, чтоб и века спустя на этом месте ничего не росло. И у них это получится, не сомневайтесь, потому как тягаться с разозлёнными рыцарями нам не по силам. Сколько их и сколько нас, даже с учётом помощи низовых левобережных городов.
– Надеюсь, всем собравшимся это ясно?
Обведя молчаливых товарищей напряжённым внимательным взглядом, Староста сухим, жёстким голосом продолжил:
– Раз это понятно, то я тебя слушаю, – повернулся он к Голове. – Отвечай. Что ты там задумал, предлагая этот дурацкий бал, да ещё какие-то глупые соревнования по песням с плясками?
– Соревнования может быть и дурацкие, – пересохшими губами, запинаясь, пробормотал Голова. В мозгу его судорожно билась мутная, не определившаяся ещё до конца мысль, за хвост которой он никак не мог ухватиться. – Но результат будет именно тот, что нам нужен.
– Какой? – жёстким, скрипучим голосом поторопил его Староста.
– Есть! – радостно подпрыгнул на своём месте Голова. – Есть, – расплылся он в счастливой победоносной улыбке.
– Мы вызовем их на соревнование, – широко, радостно оскалился он. – Сначала, по песням и пляскам. Потом, когда и они, и наши парни разогреются и натешатся и тем и другим, предложим им рыцарский турнир. И когда они его проиграют, а они его точно проиграют, потому, как не могут не проиграть, Сами они ещё сопляки, а наши парни уже крови ящеровой вкусили и не по одному разу. Вот тогда-то и предложим им обелить честь свою рыцарскую. И для примера кто-нибудь предложит рыцарям взять штурмом какую-нибудь маленькую ящерову деревеньку. Чего-нибудь попроще.
И вот тут-то взыграет рыцарское ретивое. Те захотят большего, мол, что им какая-то там нищая мелкая деревенька. И тогда кто-нибудь из толпы… Кто-нибудь неизвестный. А может быть и кто из самих рыцарей. Поди, узнай потом, – коварно улыбнулся Голова, – подсунет им первый попавшийся пограничный городок. К примеру…, – Голова таинственно замолчал, – Сатино-Татарское.
– С ума сошёл? – взорвался Боровец. – Там же сборный пункт людоедских дружин порубежных кланов. Там же их могут быть тысячи и тысячи…
– Могут быть, а могут и не быть, – вдруг тонко улыбнулся Староста, поворачиваясь к возмущённо пыхтящему Боровцу. – А настоящий рыцарь не может отказаться от вызова, И никто не посмеет нам и слова против сказать, когда все до одного молодые рыцари складут головы под стенами какой-то никому не известной деревеньки.
– Как это неизвестной? Как это никому? – возмутился Боровец. – Да у нас её каждый ребёнок знает.
– У нас да, – улыбнулся Голова. – А вот у них – вряд ли. И потом, – ещё более широко расплылся он в улыбке. – Мы ведь и скрывать не будем насколько это опасно. А там уж предоставим им самим право решать. Принимать вызов или отказаться.
И вот тут-то ловушка захлопнется, – тихо рассмеялся Староста. – Избавимся от сопляков рыцарей, а заодно и без всяких затрат с нашей стороны выполним свои обязательства перед амазонками по развязыванию войны на нашем берегу и по отвлечению войск ящеров на наш берег.
– А как рыцарей перебью, так мы и войну закончим. Мол, просили отвлечь внимание о Амазонии – мы свои обязательства выполнили, отвлекли. Сделали всё, что могли. А так, или этак – это уж наше дело. Чуть ли не тысячный отряд исконного пореченского рыцарства, павший в боях с людоедами – это ли не настоящая помощь нашим дорогим союзницам.
– Многим в дворянских семьях такое не понравится. Они придут разбираться, – тихо проговорил Боровец. – Они будут мстить.
Ссутулившись, его большая сильная фигура сидела, скрючившись в стоящем в дальнем углу комнаты кресле, и он старательно не смотрел на своих товарищей, отводя взгляд.
– Разбираться? Мстить? За что? – деланно рассмеялся Староста, поддержанный тихим, довольным смешком Головы. – За верность рыцарскому слову? За честь рыцарскую, не порушенную трусостью и бегством с поля боя перед более многочисленным и сильным противником? За что мстить то?
– Так нечестно, – тихо проговорил Боровец. – Мы ведь знаем, за что. Это подлость.
– Это бизнес, – ледяным тоном отрезал Сила Савельич. – Но если ты так хочешь, поставим вопрос иначе. А петь любовные серенады под окнами и сманивать девок у наших парней – честно? – рявкнул он на него. – А иметь у себя под боком неуправляемую тысячную массу прекрасно вооружённых и великолепно обученных бойцов, которые по жизни руководствуются не трезвым расчётом, а какими-то эфемерными понятиями типа долга и чести – это по-твоему как? Честно?
На войне все средства хороши, – немного поуспокоившись, спустя пару секунд уже намного более спокойно проворчал он, видя, что с ним никто и не спорит.
– Бизнес, есть бизнес, – тихим, жёстким голосом уверенно поддержал его с другой стороны Голова. – Ничего личного. А перед амазонками у нас обязательства, не забывай это. И мы должны их отработать.
– Как знаете, – сухо отрезал Боровец. – А я своё мнение сказал. И если парни на такую подлянку поведутся, то там, под стенами Сатино-Татарца буду и я со своими парнями.
– Вот и хорошо, – расцвёл в холодной улыбке Голова, резко хлопнув ладонью по веером разлетевшимся по комнате листкам протокола сегодняшнего совещания. – Тогда уж точно никто не посмеет упрекнуть нас в том, что мы бросили чьих-то детей на гарантированный убой. Раз там погибли и наши бойцы, то прикрытие у нас будет железное.
Все свободны, – ещё более холодно проговорил он, подымаясь.
Ты, Гнат, иди, – посмотрел он Боровцу прямо в глаза. – А нам тут со Старостой поговорить ещё есть о чём. Без посторонних, – ещё более холодно отрезал он.
Молча дождавшись, когда за решительно покинувшим комнату молчаливым, хмурым Боровцом с грохотом захлопнется дверь, неторопясь, с ледяной улыбкой на губах сел обратно.
– Давно хотел это сделать, – тихо проговорил он.
– Давно НАДО было это сделать, – ещё более тихо отозвался Староста. – И жаль, что ты это сделал только сейчас, вывалив на него ВСЕ наши планы. Он не НАШ человек. Он всегда был свой, и с ним всегда было трудно.
– Не беда, – пожал плечами Голова. – Этот не проболтается. Именно по той самой рыцарской этике: "Не лгать и не доносить на товарища". Да и не поверит ему сейчас никто, чтобы он кому ни сказал. А потом будет поздно. Или погибнет, что более чем вероятно, учитывая куда они сунутся, или уже сам будет молчать, чтоб самому не стать крайним. Если Боровец не дурак, то, понимая, что в этой комнате было сказано, он будет молчать. А Боровец, совсем не дурак, – пришёл он к окончательному решению. – Поэтому, он БУДЕТ молчать.
– Впрочем, чтобы он замолчал, можно ведь ему и помочь, – совсем уж тихо, едва слышно отозвался Староста, глядя прямо в глаза своего друга.
О том, что их обоих в этот момент может кто-то услышать, ни тот, ни другой не подумали. Сильно скособочившаяся и неплотно прикрытая после зверского хлопка Боровцом, дверь в кабинет слегка приоткрылась под сквозняком, и шмыгнувшую в сторону невысокую худенькую фигурку какого-то подростка никто не заметил.
Большой бал.*
В то, что такое вообще возможно, до сего дня в городе Старый Ключ никто вообще представить себе не мог. Городские власти для приехавших в город рыцарей устроили Большой Бал.
Чья это была грандиозная идея устроить для рыцарей бал, сейчас нанятые Головой люди трубили чуть ли не на каждом углу, старательно раздувая миф о внимании и заботе об интересах подрастающего молодого поколения нынешних городских властей. И надо сказать, ч т пиар-компания, раздуваемая Гловой имела колоссальный успех. Раз высказанная мысль была живо подхвачена в среде городской молодёжи и если бы сейчас Совет города вдруг вздумал бы по какой-то причине отказаться от намечавшегося Бала, сославшись по обычаю то на нехватку средств или ещё на какую "объективную" причину, то у него бы были крайне серьёзные неприятности. Никто из городского неженатого молодняка, лихорадочно готовившегося к теперь празднику, танцулькам, гулянке, ему бы подобное кощунство никогда не простил.
Так что, Горсовет был поставлен перед суровой необходимостью: во-первых, найти достойное помещение для подобной сходки, каковое, впрочем, тут же и нашлось, с каковой целью из комнаты общих собраний Управы была безжалостно удалена вся бывшая там мебель и в одночасье выкинута на задний двор под снег и ледяной дождь, а во-вторых… Во-вторых, срочно понадобились дополнительные музыканты, согласные целый вечер без перерыва наигрывать танцевальные мелодии для танцующей без перерыва молодёжи.
Делать перерыв в танцах на такую мелочь как попить, поесть, отдохнут – никому и в голову не приходило. Гулять местная молодёжь собиралась серьёзно. И понятно было, что одна группа музыкантов подобного не выдержит, поэтому срочно требовалось найти ещё хотя бы пару, а лучше тройку таких же групп, каковые тут же и были найдены.
Ну ещё бы. Да за такие деньги, что молодёжь выколотила из городских властей на оплату музыки, можно было бы набрать не две, три, а все пять подобных групп музыкантов. Беда была лишь в том, что нужны были лучшие. Потому как городские парни не хотели ударить лицом в грязь перед приезжими гостями, желая показать самое лучшее, что у них есть. А таковых групп музыков на весь город было всего две: группа Пашки Корчева, завсегдатая практически всех свадеб в городе, и группа Силантия Богата, старшего сына одного из самых богатых и влиятельных людей города. А по совместительству ещё прекрасного музыканта и великолепного организатора всяческих гулянок и вечеринок. А также неизменного и активнейшего их участника.
По крайней мере, ни одно из сборищ молодняка в городе не обходилось без его участия. Одним словом, компания для веселья подобралась, чудо как хороша. И желала гульнуть так, чтоб прибывшим рыцарям, если не на всю их оставшуюся жизнь, то хотя бы до следующего подобного же бала, было что вспомнить.
Бал прошёл великолепно. Но! Девки смотрели только на разряженных, словно павлины рыцарей, не обращая никакого внимания на бывших своих парней, и можно было далеко не загадывать, чем это кончится. Естественно дракой. И естественно, пролилась кровь.
Хорошо, что хоть никого не убили. Вовремя вызванные на бал врачи-ящеры сумели спасти не одного раненого ревнивца. А ранившие драчунов рыцари, как впрочем и сами зачинатели драк из местного молодняка попал в глубокие казематы под арсенальной башней, положив начало официальному существованию в городе настоящей тюрьмы, каковой допреж как-то не было.
Впрочем, помогло это мало. Толпа была распалена и угомониться, как к тому призывали городские власти, никто не желал. Какого-то придурка, крикнувшего из толпы какую-то глупость об устройстве рыцарского турнира, все местные дружно проигнорировали, решив решить дело по местному обычаю, кулаками, стенка на стенку.
И поскольку рыцари были здесь как бы в гостях, им пришлось принять навязанные им правила. Давно вызревавшая драка, как её ни старались предотвратить организаторы бала, всё же состоялась. Грандиозная драка стенка на стенку, где с одной стороны были практически все рыцари с оруженосцами, а с другой местные парни всё же состоялась.
И с разгромным счётом полутысячный отряд рыцарей с кнехтами и оруженосцами местные умельцы вынесли кулаками с отведённого под схватку игрового поля.
Кулак оказался не тем оружием, к которому было привычно рыцарство, и чтоб доказать местным девицам что и они не лыком шиты, молодые петухи взялись за оружие.
Слава Богу, в этот раз лучше подготовленные городские власти сумели перехватить инициативу и не допустить смертоубийства. Теперь уже городским властям пришлось уже вмешиваться всерьёз, закованной в сталь рукой разведя толпы вооружённого оружием молодняка в разные стороны.
Однако долго такое продолжаться не могло, и по счастливой случайности легко разрешилось, когда сами же рыцари выкриками со своей стороны побожились доказать свои умения и превосходство взятием на копьё какого-нибудь небольшого поселения подгорных людоедов на границе.
Дальше всё покатилось как-то само собой. Тут же была сформирована небольшая экспертная группа в составе представителей рыцарства и местных властей, для принятия конечного решения о том кто лучший. И утром следующего же дня, всё без исключения рыцарское войско под звуки музыки, пение волынок и грохот барабанов, гордо расправив плечи и сияя битыми мордами и начищенными до зеркального блеска дедовскими бронями и кольчугами, гордо двинулось на взятие какого-то мелкого ящерового городка.
Имя местного городка Сатино-Татарское не говорило им ничего. На настойчивые призывы властей передумать и подобрать чего попроще, не такое большое и опасное, гордая пореченская шляхта ответила суровым отказом. Не пристало природным рыцарям искать лёгких путей. И если уж брать на свои плечи задачи, то лишь неподъёмные, чтоб доказать сияющим восторгом глазам понравившихся им девчонок, что такое есть настоящий рыцарь и дворянин.
И не одно девичье сердечко в то утро билось неровно, с перебоями, при взгляде на проходящее мимо усыпанных разодетыми девчонками городских стен ровные, как под линейку выровненные ряды закованного в сталь гордого поречного рыцарства.
Глава 12 «Великий» поход
Горькое возвращение.*
Медленно, осторожно раздвинув ветви густого куста орешника, худое, землистого цвета лицо подростка выглянуло на поляну. Кругом было изумительно тихо. Как тихо в лесу может быть лишь глубокой зимой, хотя снега ещё практически не было и о том, что наступила зима, напоминал лишь едва слышно падающий пареньку на голову редкий мокрый снежок. Да какая-то незнакомая парню пичужка, надоедливо заверещавшая у него над головой, стоило ему только сунуться в этот куст, так и продолжала орать, беспокоясь то ли за потревоженное находниками гнездо, то ли ещё что.
– Да цыц ты, – раздражённо цыкнул, скосив глаз в ту сторону парень. – Не тронем мы твоё гнездо, сказал же. Чего верещишь, свиристелка.
На удивление, птичка видать поняла сердитую шипящую речь парня, потому как тут же заткнулась, и дальше лишь беспокойно перепархивала с ветки на ветку, внимательно отслеживая перемещение находников сквозь её куст.
Аккуратно пригнув к земле мешающие пройти ветки орешника, парень выбрался из куста и тщательно проследил чтоб ни одна из пригнутых к земле ветвей не была сломана.
Было несколько странно со стороны наблюдать за его непонятными манипуляциями, но всё сразу же, встало на свои места, стоило лишь следом за ним показаться огромной мохнатой туше бурого медведя.
– Осторожно Тиша.
Аккуратно придерживая мешающие проходу ветви, парень отстранился чуть в сторону, давая большому медведю за ним протиснуться сквозь густые, толстые ветви.
Тяжело переваливаясь с боку на бок, следом за пареньком на поляну выбрался большой бурый шатун. Вид медведя был страшен. Исполосованная длинными, кровоточащими шрамами грязная, сбитая в колты густая, когда-то бурая шерсть, была вся покрыта неряшливыми комками тины и болотной грязи.
На спине его горбился огромный, крепко привязанный к телу медведя широкими крепкими кожаными ремнями большой тюк тёмной, грязно-буро-серого цвета материи, на верху которого выделялось маленькое, светлое пятно.
Это был замотанный в какие-то грязные серые тряпки рыжий лис. Такое же, как и у медведя, перепачканное в болотной грязи и тине его неподвижное, привязанное к тюку грязными, разлохмаченными верёвками маленькое тельце не подавало признаков жизни. Тем не менее, оба его товарища, медведь с человеком подростком, не обращали на сей факт никакого внимания, просто принимая как данность что тот был без сознания.
– Где-то здесь, – тихо проговорил паренёк. Тихий, согласный рык медведя был ему ответом.
– Ну и что, что рано, – недовольно проворчал паренёк, сердито покосившись на медведя. – Зато отдохнём немного перед встречей и раны рыжему промоем и ещё раз перевяжем. Там под дубом и копанка должна быть. Наконец-то попьём нормальной, ключевой воды, а не той болотной тухлятины, чем эта горелая деревяшка нас всю дорогу поит.
– Знаю, знаю, – сердито проворчал паренёк, покосившись куда-то в сторону. – Ну не встретилось никакого ключа по пути и что нельзя было из болот выбираться. Но ведь можно же было на короткое время выбраться из болот на сушу и поискать.
– Нельзя, нельзя, – тихо проворчал он, виновато покосившись на сердито что-то рыкнувшего медведя. – И так еле оторвались, а с водой бы нас точно тогда замели.
– Вот, – замер он на миг на краю поляны, настороженно окидывая лесной луг перед собой внимательным, всё замечающим взглядом. Чистый, нетронутый наст перед ним белел девственной белизной. – Пришли. Мы на месте. Вот и дуб. А где-то там под корнями и копанка должна быть.
– Горелая деревяшка идёт первая, – проскрипело что-то сзади них. – Чтобы проверить, нет ли там чего угрожающего всяким неблагодарным человекам.
– Да ладно тебе Сучок, – виновато обернулся назад паренёк. – Что ты сразу в бутылку лезешь?
– Это ты постоянно лезешь во всякие непотребные места, – проскрипело сзади какое-то странное, непонятное существо.
Внешне оно было совершенно несуразно. Невысокого роста, оно всё было какое-то изломанное, чёрно-серое, покрытое чем-то странным, отдалённо напоминающим кору старого, обгорелого, дерева.
– А Леший, настоящий Леший, – ту же поправилось странное существо, – всегда знает, что творится вокруг.
– Особенно, горелый Леший, – коротко хохотнул парёнёк под одобрительный тихий рык медведя.
– Вот и сейчас он знает, что нас окружают вооружённые человеки с теми зверьми, что две недели назад загнали нас в эти болота, – сердит покосилось в его сторону существо.
– Спокойно, – уверенно поднял он руку вверх. – Свои.
– Свои, я сказал! – ойкнул он, резво отпрыгнув в сторону от вонзившегося у его ног короткого арбалетного болта.
– Ты! – завопил он в ужасе, уже не сдерживаясь, когда второй, точно такой же болт со смачным хрустом вонзился в густой дёрн у его ног. – Сказал же, свои!
– Свои дома спят на печи. Зубами к стенке, – суровый мужской голос, из-за спины сбившейся в кучу компании, немного разрядил мгновенно накалившуюся обстановку.
– Колька, опусти зброю! – всё тот же голос из кустов, сурово одёрнул паренька, направившего небольшой, взведённый арбалет в сторону голоса из кустов.
– Опусти кому говорят. Не балуй.
– Ты кто? – холодным, лишённым эмоций голосом спросил паренёк. – Обзовись именем, или спускаю курок.
– Тише, тише, скаженный…
По осторожному шевелению в кустах, сопровождаемому медленным поворотом ложа арбалета в сторону звука, стало понятно, что так и не ответивший человек осторожно выходил из-под выстрела.
– Совсем ты парень какой-то дурной стал, – вдруг с внезапно прорезавшимися мальчишескими нотками в голосе, пожаловался человек за кустом. – Да я это, я, Марфы портомойки с портового конца племяш. Андрюха Зелёный, не узнал, что ли?
– Покажись, яколка.
Всё с теми же спокойными, совсем не угрожающими, но какими-то мёртвыми, обещающими нотками в голосе, паренек чуть шевельнул арбалетом.
Осторожно раздвинув ветки скрывающего фигуру человека куста орешника, следом за странной компанией, на поляну выбрался вооружённый коротким копьём и висящем на боку коротким мечом, человек.
– Ну? – недовольно проворчал он, чуть щурясь на ярком, слепящем на снегу солнце. – Признал?
Молодой, здоровый парень, возрастом лишь чуть более старше, чем стоящий в окружении странных существ паренёк был лишь чутка старше своего собеседника.
– Что ты тут делаешь, Зелень? – не опуская арбалета, смотрящего прямо в живот вылезшего из леса человека.
– Да как ты…, – начал вооружённый копьём парень, но вдруг осёкся, глядя прямо в глаза паренька.
– Я задал вопрос тебе, Зелень, – тихо повторил вопрос паренёк. – Ты на него не ответил. И если ты сейчас ещё раз не ответишь, и не ответишь правильно, то ты здесь и сейчас умрёшь.
– Что ты тут делаешь? – тихим, чётко акцентированным голосом повторил по слогам свой вопрос паренёк.
– Он здесь по моему приказу.
Приятный, мелодичный женский голос мгновенно сломал, казалось физически ощутимо сгустившееся напряжение.
– Баронесса? – негромко спросил паренёк. – Баронесса Изабелла де Вехтор?
Зашуршавшие чуть в стороне кусты осторожно раздвинулись, и на поляну, стряхивая с ветвей налипший снег медленно, настороженно поглядывая на стоящую чуть в отдалении компанию, вышла молодая, красивая женщина.
– Здравствуй Коля, – негромко проговорила она. – Мне передали, что ты просил встречи. Я пришла.
– Тихон, это ты? – не двигаясь с места, тихо спросила она, переведя взгляд на распластавшуюся у ног подростка на снегу большую бурую фигуру, покрытую грязным бурым мехом. – Что с Рыжим?
– Тяжело ранен, – вдруг устало опустился на снег паренёк. Арбалет его ткнулся в землю и со звонким щелчком разрядился, воткнув болт в дернину. – Состояние стабильное. Стабильно тяжёлое, – тихо уточнил он. – Нужны медикаменты и перевязка. Нужен врач. У нас всё кончилось ещё несколько дней назад. Как и продукты, так и вода.
– Если ты не против, то ящеры его осмотрят, – негромко попросила женщина. – Наши, из города.
– Я их знаю? – со скрытым напряжением в голосе спросил паренёк.
– Гур де Дуак, травник из Академии.
– Такого знаю, – устало согласно кивнул головой паренёк. – Пусть подойдёт, посмотрит.
Последние слова, казалось, сломали что-то невидимое. Вдруг, вся листва кустов по периметру тихо зашевелилась, и на открытую всем взорам поляну вышла густая цепь вооружённых большими листовидными копьями ящеров, пополам с вооружёнными обнажёнными мечами людьми.
Возле неподвижного рыжего тела лиса, словно из воздуха нарисовался невысокий, сухонький ящер, чуть выше среднего человеческого роста, явно крайне преклонного возраста, и засуетился, аккуратно снимая со спины медведя рыжее неподвижное тело.
– Осторожно, осторожно сымай, – донеслись негромкие голоса с той стороны. – Кладите на подстилку.
– О! – со слабым, равнодушным восторгом в голосе, негромко воскликнул паренёк. – Какая пышная встреча. Меня, смотрю, весь Ягодный припёрся встречать, пополам с вашей личной охраной, госпожа баронесса.
– Твоя просьба о тайной встрече была столь странна и необычна, что мы решили перестраховаться, – прокомментировала та его заявление. – Как ты и просил. Личная встреча наедине.
– Это – наедине? – с грустной улыбкой на губах, паренёк окинул всю поляну странно напряжённым взглядом.
– Отойдём к дубу, – тихо проговорила Белла, осторожно кладя руку на вздрогнувшее плечо паренька. – Там есть копанка, где можно напиться чистой ключевой воды и рядом есть место, чтобы умыться и привести себя в порядок.
Судя же по виду всей вашей компании, чистой воды вы не видали давно.
Два месяца, – тихим, охрипшим голосом прошептал паренёк. Ровно с того самого дня когда…, – голос паренька дрогнул и напряжение в его голосе усилилось.
– Подожди, – мягко остановила его Белла. – Пойдём к дереву и там поговорим. Одни. Там нам никто не помешает, и ты сможешь сказать мне всё, о чём просил передать через своего дружка, Стёпку Немого.
– Немой, – скупо улыбнулась Белла. – Интересные у тебя дружки, Коля Молчун. Видать по себе подбираешь.
– Немой полностью соответствует своему прозвищу, – скупо улыбнулась она одними губами. – Только и сказал, что ты вернулся, но в город идти боишься, потому как опасаешься за свою жизнь. И будешь встречать меня на поляне за болотом возле Долины. Там где дуб и ключ бьёт из-под корней.
– Хорошо, что я правильно угадала место, – грустно вздохнула она, с жалостью глядя на серое, страшно осунувшееся, с заострившимися чертами худое лицо паренька.
Не обращая внимания на суетящихся возле неподвижного тела лиса людей и ящеров, лишь бросив в ту сторону встревоженный взгляд и дождавшись ответного успокаивающего кивка от врача, баронесса с облегчённым вздохом медленно прошла с пареньком к большому, развесистому дубу на другом краю поляны.
Умывайся, – кивком головы указала она на небольшую, обложенную некрупными валунами копанку, с бьющим со дна ключом.
Смахнув снег, сама она присела на высоко выступающий из земли толстый, покрытый корявой корой корень, по соседству с жадно припавшим к холодной ключевой воде усталым пареньком. И долго, терпеливо ждала, не торопя того, пока паренёк не напьётся и не умоет лицо.
С облегчением откинувшись от холодной ключевой воды, Колька наконец-то с огромным облегчением перевёл дух.
– Нас предали, – вдруг тихо проговорил он. – Заметив, как чуть вздрогнули плечи сидящей рядом с ним молодой женщины, тихим, напряжённым голосом продолжил.
– На месте нас ждала засада. И ждала именно нас.
– Почему ты так решил? – тихо прошелестел едва слышный вопрос.
– Мы слышали ночной разговор меж подгорных, – ещё тише проговорил паренёк. – Уже потом, когда выбирались за кольцо оцепления. Пришлось пробираться прямо сквозь их лагерь и мы много услышали, не предназначенного для чужих ушей.
– Иного пути не было, – виновато пожал он плечами, словно кратковременное ночное пребывание в стане врагов накладывало на него какое-то грязное пятно. – И возле какой-то офицерской палатки мы слышали разговор двух офицеров.
– У подгорных нет офицеров, – напряжённым голосом возразила Белла.
– Теперь есть – жёстко отрезал Колька. – Теперь у них много чего есть. И не только офицеры.
– У них есть даже огнестрельное оружие. Немного и старого. Но оно всё рабочее и в хорошем, ухоженном состоянии.
– Откуда ты знаешь? – нетерпеливо перебила его Белла.
– Из такого оружия перебили весь наш отряд, – тихо проговорил паренёк.
– Огромный пулемёт с толстым стволом. Очень крупного калибра. Никто не ожидал ничего подобного. Пробивал нашу стеклобронь навылет.
– Стеклобронь? – неверяще переспросила Изабелла. – Нашу стеклобронь?
– Облегчённый вариант, как раз для диверсионных вылазок сделанный. Я же говорю, – ещё тише проговорил паренёк. – Это была засада. Хорошо подготовленная засада. И они знали, с кем имеют дело, какой дорогой мы будем возвращаться и с чем, с какой защитой встретятся.
Их оружие пробивало наши брони, – с напряжением в голосе требовательно глядел на неё Колька. – А прикрывавшие пулемётчика ящеры ставили перед ним толстые ростовые щиты. Мы пробовали, потом один такой поднять с Тихоном.
Когда все ушли с болота, мы пытались один такой брошенный ящерами вытащить из болота. Хотели с собой взять, чтоб показать вам. Чтобы не быть голословным. Так едва смогли его чуть приподнять, зацепив за краешек, торчащий из воды. Металл на щите очень толстый был, – виноватым голосом, глухо проговорил паренёк.
Это были толстые кованные металлические щиты. И наши арбалеты их не пробивали. Мы вдруг оказались безоружными против них. А под прикрытием этих щитов подгорные подошли к отряду вплотную и расстреляли всех кто ещё оставался в живых после пулемёта.
Мы с Тишкой спаслись лишь потому, что были далеко сзади, задержались, и нас не заметили. Сучок помог, – тихо поправился он. – Глаза отвёл, вот нас и не заметили. А искали нас потом долго и упорно, до самой ночи. А потом ещё и всё следующее утро не прекращали поиски. Искали именно нас, мы слышали разговоры.
А потом, когда все ушли, мы вернулись и нашли на месте боя раненого Рыжего. Он едва дышал и подгорные его почему-то не добили. Видать, посчитали, что уже мёртв. Но на следующее утро, когда обнаружили пропажу, буквально по листику перевернули всё болото.
И если бы не Сучок, опять отведший им глаза, нас бы здесь не было. Ни меня, ни Рыжего, ни Тихона.
Нас кто-то предал, – паренёк посмотрел прямо в глаза Беллы тяжёлым, недоверчивым взглядом.
Нас ждали и напали лишь после того как мы набрали корня. Я так думаю, чтобы наверняка удостовериться, за чем мы туда пришли.
– Корень? – напряжённым голосом тихо уточнила Белла.
– Частью здесь, но большей частью спрятан в укромном месте, – так же тихо проговорил паренёк. – Здесь, недалеко. На встречу не взяли, опасались. Думали, что если опять придётся бежать, то без него намного легче. Да и Тихон устал. Два месяца считай что без еды и нормальной воды. Болота, лишь мёртвые болота кругом и обильная клюква с брусникой.
