Текст книги "Кедровый лохотрон (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 43 страниц)
– Сами вы как, тоже на камнях спите?
Не! – небрежно отмахнулся Мишка сразу от всех претензий Сидора. Сердитое возмущение своего непосредственного начальства скатилось с него, как с гуся вода. – Сами мы спим, как положено, как белые люди. А вас мы, честно говоря, так скоро не ждали. Потому толком и не подготовились. Ты ж не писал, что скоро будешь. Так что – не обижайся.
Чего? – неподдельно изумился Сидор. Подобной наглости он совершенно не ожидал.
Полгода – это так скоро?
– Вообще-то у меня была такая мысль, подготовить одну, две казармы на сотню, другую человек, – невозмутимый Мишка в задумчивости полез чесать затылок. – Думал, как не думать. Да потом дела всякие отвлекли. Но о делах завтра. Сейчас уже поздно, так что завтра посмотрим, куда вас разместить. Сейчас переночуете в походных условиях, а завтра с утречка разберёмся.
– Ну-ну! – многообещающе покосился на парня Сидор.
Он тоже устал от всей его болтовни, да и день выдался тяжёлым. Хотелось просто отдохнуть, потому, как сил ругаться, или спорить, не было. В конце концов, ещё одна ночь, проведённая на голых камнях, мало чего изменит.
– Завтра, так завтра, – покладисто согласился он. – С утра покажешь, что за дела тебя так отвлекли, что ты не выполнил того, за чем тебя здесь оставляли. А пока спать пошли, – мрачно согласился он, чувствуя, что и сам начинает понемногу засыпать прямо на ногах, настолько его вымотал тяжёлый подъём в усадьбу.
Последний перед усадьбой участок дороги оказался сильно разрушен за прошедшее время когда за дорогой не следили. И добираться пришлось по полностью разрушенному старыми оползнями крутому скальному откосу. Так что тяжелогруженые воды на последнем разрушенном участке дороги пришлось вытаскивать в гору чуть ли не на плечах.
К тому же, путешествия по пыльным дорогам Приморья имели свои некоторые особенности в виде страшно досаждавшей людям неистребимой пыли, и непривычных людей быстро выматывали, особенно первые дни. А по прошлому опыту Сидор прекрасно знал, что в такую тяжёлую дорогу надо втягиваться постепенно. Тогда она становилась, как бы незаметна и уже так не выматывала.
Обустройство походного лагеря дело было привычное и с ним быстро справились. Так что, выставив дополнительные посты часовых, большой, с трудом разместившийся в развалинах усадьбы большой обоз, очень скоро погрузился в сон.
Утро красит…*
Как всегда в таких случаях, когда с вечера что-то сделано не так или неправильно, Сидор встал раздражённым. От лежания на голых камнях встал он не выспавшийся, с больной головой, ноющими костями всего тела и, откровенно говоря, злым, как собака.
И что больше всего его бесило – в том, что он так толком и не выспался, была чисто его вина. Он умудрился забыть на нефтебазе свой большой и толстый походный спальник из шерсти горных быков, или яков, по местному, который всегда спасал его от походных неудобств. И вспомнил об этом, лишь здесь, когда устраивался уже на ночь.
А ведь спальник был чудо как хорош. Помимо того, что в нём зимой на снегу невозможно было замёрзнуть, а летом он великолепно спасал от жары, так он ко всему прочему ещё, как оказалось, он и защищал человека от всяческих мелких кусючих насекомых, в обилии водящихся в местной, сухой почве.
Только сейчас он наконец-то понял, что же такого пытался ему втолковать старый горец, когда за бешеные деньги два года назад буквально всучил ему этот спальник. Понял то, во что ни тогда, ни потом так и не поверил, небрежно отмахнувшись, и в чём этой ночью убедился на собственной изрядно покусанной шкуре.
Оказывается, любая местная вошка обходила десятой стороной начинку, из которой был пошит тот спальник. И теперь, привыкнув за всё это время к отсутствию насекомых, он яростно чесался, раздирая кожу чуть ли не до крови, злобно костеря самого себя за собственную забывчивость.
– "Надо найти того старого горца и выпытать у него секрет начинки, и наладить у Беллы в швейной мастерской пошив таких спальников, – яростно почёсываясь, думал Сидор. – Как егеря спят среди всей этой гадости? Шкуры у них что ли дублёные?"
– Чешешься? – поинтересовался у него за спиной знакомый насмешливый голос. – Сказал бы сразу что новичок, я бы тебе трав дал от местных мелких паразитов. Сразу бы спокойно уснул.
– А чего сразу не дал? – раздражённым голосом поинтересовался Сидор, принимая из рук Травника маленький пакетик с каким-то серым порошком, и обильно стряхивая его на себя, на постель, где ночевал, и густо посыпая рядом, куда только мог дотянуться.
Травить, гадов надо, травить. Не мог сразу предложить? – сердито проворчал он.
– Ещё чего! – тут же возмутился Травник. – Стану я свои ценные травы просто так на всех разбрасывать! Ты знаешь, сколько стоит тот пакетик, который ты так небрежно, не скупясь, рассыпал по земле? Два золотых!
– Что? – натурально вытаращился на него Сидор. – Ты с ума сошёл.
– Думаешь, овсяница овечья везде растёт? – сердито проворчал Травник. – Да её пока найдёшь, половину гор излазаешь, все ноги отобьёшь, – теперь уже совсем раздражённо добавил он. – Такой пакетик зелья иному на месяц хватит, а ты весь его рассыпал за раз, транжира.
– Овсяница это то, от чего все эти твари дохнут? – догадливо покивал головой Сидор, невольно принюхиваясь к запаху сушёной травы. – Фу! – брезгливо отворотил он нос в строну. – Ну и гадость! И эта вонючка что, действительно такая редкость?
– Действительно, – согласно кивнул головой довольный произведённым впечатлением травник, с насмешкой глядя на брезгливо поморщившегося Сидора. – Не морщись, не морщись. Она воняет только пока свежая, до года. Потом запаха не чувствуется. Но свойства сохраняются ещё не менее двух лет. Так что чем она дольше лежит, тем трава ценнее.
Но это ещё что. Хуже то, что она редко встречается и плохо разводится. Сколько люди не пытались её выращивать у себя дома на огородах – мало у кого получалось. Да и если что получается, то по свойствам намного хуже дикоросов.
– Ага! – наконец-то повернулся к нему Сидор, перестав расчёсываться. – Помогла твоя вонючка, – довольно заметил он.
– И сколько я вонять буду этой гадость? – раздражённо поинтересовался он.
– Пять минут, и она окончательно выветрится, – отмахнулся от его раздражения травник. – Потерпи чуток. Зато потом двое суток ни одна тварь близко не подойдёт.
– М-да? – подозрительно глянул Сидор на блеснувшие хитринкой умные глаза татарина. – Врёшь, поди?
– Вру, – не выдержав, открыто заржал травник. – Всё, – вытирая слёзы, махнул он рукой. – Месяц можешь ни о чём не беспокоиться, только если не смоешь с себя и с одежды весь без остатка порошок. А это – вряд ли. Больно уж она едкая.
Вдруг насторожившись, Сидор более внимательно принюхался к запаху.
Слу-ушай! – хлопнул он травника по плечу, весело оскалясь. – А ведь такая трава у тебя точно растёт. Я знаю. Я после твоего бегства за хребет был у тебя дома, на твоём питомнике. И у тебя там, на грядках растёт точь в точь такая же травка, как эта. Запах – один в один. Тут ты меня не проведёшь.
– А ты что, пёс-нюхач? – недовольно огрызнулся травник. – Ты что, уже травы по запаху стал отличать?
– Ну, такую вонючку ни с чем не перепутаешь, – довольный Сидор подбоченился. – Небось, на вес золота продаёшь? – весело оскалился он. – Два золотых за пакетик, говоришь?
Сидор с заметно большим интересом посмотрел на пустой бумажный пакетик у себя в руке, что-то про себя прикидывая.
– Интересно. А в обозе у нас случайно такой травы нет? – неожиданно заинтересовался он.
На несколько минут он глубоко задумался, вспоминая не встречался ли он в везомых с собой мешках трав с подобным запахом.
– А ведь точно нет, – с разочарованием пришёл он к окончательному выводу, так ничего и не вспомнив.
Тогда, слушай, солнце моё, – с усмешкой обратился он к Травнику. – Есть предложение….
– Нет! – жёстко отрезал травник. – Знаю я твои предложения. Поэтому, перебьёшься! Сам продам, и в посредниках не нуждаюсь.
– А кто говорит о посредниках? – тут же сделал невинное лицо Сидор, как будто не он только что сам собирался предложить травнику именно это.
– И много продавать, тоже не буду, – тут же добавил травник, настороженно глядя на того. – Много продавать – цены сбивать. А мне вкалывать за гроши в своём питомнике – нет интереса.
– Скажи, – отвлёк его от скользкой темы Сидор, – а у тебя что, все травы такие же ценные?
– Надо посмотреть что ты привёз, а потом и сказать можно, – раздражённо передёрнул плечами травник. – Я тут с ребятами поговорил. Они сказали, что в крепости пожар был. Сгорело много чего.
Сгорела вся трава, что была у тебя в подвалах под единственной бывшей целой башней, в крепости, – уточнил Сидор. – Так что с тебя причитается за башню. После пожара её пришлось всю разобрать по камешку – грозила обвалиться.
– Что же у тебя за башни такие? – насмешливо ухмыльнулся травник. – Если б новая сгорела, то ещё бы поговорили, а старая…, – он насмешливо отмахнулся рукой. – Старая и так рухлядь была, на честном слове держалась.
К тому же она вообще не твоя, не ты строил. Так что претензий не принимаю, – усмехнулся он.
– Если бы не твой пожар, то эта рухлядь ещё бы простояла сто лет, – без тени улыбки, суховато возразил Сидор. – И в следующий раз потрудись пользоваться собственными помещениями. А если ещё раз замечу, что хранишь там что-либо без спроса – конфискую. Учти на будущее. Жечь не буду, больно уж у тебя травы твои ценные. Но конфискую обязательно. И сам продам.
– Пожар не мой, – мгновенно взорвался травник.
– Но-но-но! – остановил разгорающуюся прямо на глазах ссору тихо подошедший сзади кузнец. – Вы ещё подеритесь из-за ерунды.
– Эта, так называемая ерунда мне в пять тысяч золотых встанет, – сердито огрызнулся Сидор, поворачиваясь к нему. – И что-то я не слышал, чтобы ящеры каменщики мне по дружбе скостили цену на работы по её разборке, а потом по восстановлению этой рухляди, как он её назвал, – сердито кивнул Сидор на травника. – Всё как раз наоборот. Знают, что надо делать и деваться некуда, так такие цены вздули, что на эти деньги можно три такие крепости отгрохать.
– Прикормил, так теперь сам и разбирайся, – огрызнулся Травник.
– Ну и отгрохай, – флегматично согласился с травником кузнец. – А эту рухлядь брось. На кой она тебе. Возни больше чем проку.
У тебя что, денег мало? Вон, какой караван с собой притащил. А ребятам жалко дать немного деньжат заработать?
Хоть они и твои клановые ящеры, так теперь им что, за так на тебя вкалывать?
Несколько долгих, томительных минут между ними царило ничем не нарушаемое молчание.
Тихо переведя дух, выпустив из груди перехваченный от ярости воздух, Сидор сделал осторожный, медленный вдох. Объяснять что-либо людям, не желающим ничего знать, кроме своих собственных интересов, было бесполезно. Всё одно ничего не докажешь и не объяснишь, только дураком себя выставишь.
– Я получил письмо от вас двоих, – монотонно, без эмоций, негромко проговорил Сидор. – Вы писали, что вам надо сообщить мне что-то сверх срочное и архи важное.
Я бросил все дела и примчался сюда.
И что в итоге я имею? Один мне в морду кулаком тычет, зубы до сих пор ноют, а другой в карман норовит залезть.
Будьте любезны, господа, объяснитесь. Зачем вы меня вызывали? Да ещё столь срочно?
– Эк ты, официально-то как, – недовольно поморщился Травник. – Не нравится правда то? Так она никому не нравится. Морщись, не морщись, а принимать её надо такой, какова она есть.
А зубы что, – Травник осторожно потрогал багровое, не принявшее ещё нормальный размер своё ухо. – Зубы твои пройдут, как и моё ухо.
– Так что у вас за дела? – тихо перебил Травника Сидор, никак больше не отреагировав на его слова. – Говорите быстрей, раз уж здесь собрались оба два. А то мне надо своими делами заниматься. Вот, – кивнул он на аккуратно сложенные кучи камней возле какой-то полуразрушенной стены, – надо ещё проверить, как работы по восстановлению идут. Дел полно, а вы меня задерживаете.
– Э! – мгновенно воодушевился кузнец. – Тут такое дело. Собственно, оно тоже связано с восстановлением твоей усадьбы, а точнее с восстановлением одного механизма, действовавшего когда-то здесь.
– Какого? – сухо поинтересовался Сидор, на удивление не выразив ни малейшего интереса.
Казалось, после ссоры он как-то разом охладел к собеседникам, и было видно, что разговор его даже начинает немного тяготить.
– Речь пойдёт о восстановлении твоего водохранилища и поливных земель ниже плотины, – поторопился уточнить кузнец, словно куда-то торопился.
Травник, демонстративно не принимая больше участия в разговоре, молча, стоял рядом и косо посматривал на мрачного, отстранённого Сидора. Причину мрачного настроения того он откровенно не понимал, но неожиданно поймал себя на мысли, что чувствует какое-то странное неудобство, словно ненароком обидел не такого уж и плохого человека. А вот где и в чём, никак понять не мог.
– В общем, мы тут со своими ребятами полазили по норам вокруг водоёма. Там-сям. Посмотрели что, да как, и в каком всё состоянии, – быстро, речитативом вещал меж тем кузнец. – И вот что я тебе скажу. Восстановить и водоём, и водотоки, и все механизмы на плотине и каналах – можно. Сложно, но можно. Надо только немного взрывчатки, много времени, кузницу хорошую и десять человек нам в помощь, помимо тех, что у нас уже есть.
– Если вам это раз плюнуть, то почему никто здесь до сих пор того не сделал? – сухо переспросил Сидор. – Они здесь что, совсем тупые, по-твоему? Или вы шибко умные? Вода в этих краях на вес золота, а вы говорите, что поливную систему легко восстановить. Местные, по-вашему, что, ленивые идиоты? Не похоже.
– Не всё так просто, – недовольно проворчал Травник. – Можно, не значит легко. Говорят же тебе – работа довольно сложная. И крайне трудоёмкая. И одними лопатами ты тут ничего не сделаешь. Очень много тяжёлого физического труда. И грунт, который надо копать, здесь не песок и даже не глина. Скальный грунт, будь он неладен.
Работать надо со взрывчаткой. И видимо из местных никто с ней толком дел не имел, или не хотел иметь, в отличие от нас. И даже нам это не раз плюнуть. Нам самим, прежде чем сюда соваться, надо ещё раз всё хорошенько продумать и обмозговать.
Ну а пока тебя не было, мы тут подсуетились чуток и прикупили потребное количество тротила.
– Чего? – брови Сидора изумлённо поползли вверх. – Чего прикупили?
– Ну да, – раздражённо посмотрел на него кузнец, – тротила. А что такого?
Правда пришлось смотаться чуть ли не к устью Лонгары и самим разбирать там старую морскую мину, выставленную трофейщиками на продажу. Как мы при том не подорвались, ума не приложу. Но ничего, за пару недель справились.
Так что, если мы с тобой договоримся, то водоём и систему полива на нижних поливных землях мы тебе восстановим.
– Что вам надо? – сухо, без тени эмоций спросил Сидор.
В альтруизме своих собеседников он ничуть не обольщался. Если те что-то предлагали, то, значит, давно уже просчитали свою выгоду. И она была явно немаленькая, раз оба Рима так настойчиво подкатывали к нему со своим предложением.
– Нам надо часть твоих поливных земель в долгосрочную аренду и бесплатно вода из водохранилища для полива, – недовольно проворчал травник.
Собираемся создать здесь, на твоих землях свой кедровый питомник. А здесь – чтобы из-за хребта никто до нас тут не дотянулся, – уточнил он. – Тогда за пару лет мы выполним свои обязательства по договорам и сможем спокойно вернуться домой, не возвращая полученные деньги.
Есть способ, – уверенно заявил он Сидору. – Говорить сразу, что и как не буду, чтоб не сглазить. Но поверь, способ такой есть. Правда, довольно трудоёмкий и требующий много сил, знаний и времени. И помимо всего этого ещё и спокойных условий работы, чего мы точно не получим там, у себя дома. Там спокойно работать нам не дадут. Так что, если с тобой договоримся, можем и для тебя кое-что сделать.
К тому ж, мы тут с местным народцем плотно пообщались на данную тему, пока гулеванили в городе, поговорили с разными заинтересованными лицами. Так вот.
Местные говорят, что здесь и с налогами не сильно то прижимают, да и вообще, посвободнее, чем у нас будет. Так что можно хорошо развернуться. А прикрываясь твоим баронским именем, так, тем более. А сбывать выращенное будем туда, за хребет, – мотнул он головой в сторону подымающихся сразу за полуразрушенной оградой скал. – К нашим на равнину. Там сбыт гарантирован.
Колоссальный сбыт! – со значением поднял он вверх указательный палец.
Ничего сразу не отвечая, Сидор задумался на пару минут, а потом поднял на двух друзей ничего не выражающий холодный взгляд.
– И сколько вы хотите? – тихо поинтересовался он.
– В пополаме, – расплылся в улыбке довольный травник. – Тебе половину от выручки, и нам половину.
Поняв что многообещающее дело может и выгореть, он резко пришёл в воодушевлённое состояние и теперь с оптимизмом смотрел на стоящего напротив Сидора.
В отличие от него кузнец что-то почувствовал не то. Видимо, умея работать с железом, он научился и людей лучше чувствовать. Поэтому теперь он со скрытым беспокойством посматривал на необычно молчаливого и краткого Сидора.
– Я ни с кем делиться больше не буду, – тихо проговорил Сидор, в упор, глядя прямо в глаза травника. – Ни на каких самых выгодных условиях. Ни с кем и никогда! Хватит, наелся. И в делении каких-либо доходов в пополаме, как ты говоришь, я не буду принимать участия тем более. Только найм и работа по найму с вашей стороны. И только честная оплата за честно выполненный труд с моей стороны. Возможен небольшой процент от прибыли, два, три процента, но это всё.
Если мои условия не устраивают, я вас не держу.
Кстати! Я предложил посадским за ваши черенки по медяшке за десяток. Это чуть дороже, чем обычная цена на саженцы в клановых питомниках. Там медяшка идёт за дюжину саженцев. Они с радостью согласились. Но сказали, что пока главный у них ты, пока они не получили чётких и ясных указаний от вас двоих, то подобные вопросы надо бы согласовывать с тобой. Или с ним, – кивнул он на кузнеца.
Вот я вас обоих и спрашиваю. Вы согласны продать мне свои кедровые саженцы, высаженные на моём поле, что возле крепости? Все двести тысяч штук. И те сорок, что уже есть и те сто шестьдесят, что посадские мужики старательно собирают и прикапывают на моём поле, пытаясь успеть до больших снегов?
Если согласны, то выдайте мне бумагу за своей подписью, чтоб не получилось, так как в прошлый раз. С вами мы договорились, а своих людей вы почему-то не предупредили. Забыли, наверное, – усмехнулся понимающе он. – Или предупредили, но непонятно о чём и неизвестно кого. И у меня постоянные скандалы теперь с ними возникают: кто и что там делает и кто кому чего должен.
Зарубите себе на носу. Это мой питомник, это моя земля, и на моей земле в моём питомнике работают только мои люди, которые подчиняются только мне. Всё.
Не согласны – выметайтесь. Но подобного самоуправства, я больше не потерплю.
Теперь, возвращаясь к деньгам. Стоимость ваших двухсот тысяч саженцев кедра, в сумме составит восемь тысяч триста тридцать три золотых ящера и восемь медяшек.
Если согласны, то считайте, что я их у вас купил. Деньги получите в обмен на подтверждающую факт купли-продажи бумагу. Здесь и сейчас, немедленно, чтоб потом никто ничего не говорили. Знаю – не знаю, верю – не верю.
Да, нет?
Длительное, задумчивое молчание было ему весьма характерным ответом.
– Понятно, – раздражённо хмыкнул Сидор.
– Скорее нет, чем да, – негромко подтвердил его вывод кузнец. – Мы за них получили…
– Триста четырнадцать тысяч золотых долга, – сухо перебил его Сидор. – А насчёт цены можете справиться в клановых питомниках. По такой цене они рассчитывают рентабельность своих плантаций. И по такой цене рассчитываются со своими работниками.
– Но по какой, ты там ничего не купишь, – холодным, нейтральным голосом возразил травник.
– Мне неприятно опять возвращаться к тому же самому вопросу, который мы, кажется, ранее уже решили, там на досках в Тупике, но, так и быть, повторю опять. Лично я в клановых питомниках и по золотому ничего не куплю, – негромко откликнулся Сидор. И не глядя на него, сухо добавил:
Во всяком случае это вполне реальная цена за ваши саженцы. И сколько я не выяснял, большую цену за них никто никогда никому не давал и не даёт. Поэтому и я готов их у вас купить за эти деньги.
– Мы тебе только что сказали, – так же холодно откликнулся травник. – Что есть способ решить наши проблемы с устройством кедрача по договорам. И все саженцы с твоего питомника нам нужны. Все до самого последнего. Даже твои четыре тысячи включительно.
А твоя заявленная явочным порядком цена очень уж низкая. Крайне низкая. И раз уж ты завёл разговор о продаже, то думаю нам надо поискать и других покупателей. Глядишь, кого и найдём. Тем более что и покупатели на наши саженцы у нас фактически, по крайней мере официально, есть.
– Ищи, – равнодушно передёрнул плечами Сидор. – Официально, неофициально, мне всё равно. Только учти, что я вам только что сказал. Не дадите мне положительный ответ на моё предложение в течение этих суток – отдам приказ выкинуть ваши саженцы с поля, не смотря ни на что, ни на какие мои с вами вроде как "дружеские" отношения. Куда хотите – туда их потом и девайте. Но чтоб моё поле в течение недели освободили.
И скажите спасибо, что в течение недели, а не двух, трёх дней, как следовало бы.
Мне надоело. То мы договариваемся, то вдруг потом выясняется, что мы ни о чём, оказывается, не договорились, а это был лишь самый предварительный, ни к чему вас не обязывающий разговор. Проще говоря – пустой трёп. И что оставленный вами вместо себя человек, ни сном, ни духом ничего не знает о наших договорённостях и нагло продолжает пользоваться чужой собственностью.
Довольно! Сегодня не получу положительный ответ – завтра выкину вас и ваши саженцы с поля. Включая и мой, якобы процент.
Напишу коменданту письмо, чтоб взял лошадей и перепахал там всё к ядренее фене.
– Что-то у меня большие сомнения на сей счёт, что у тебя там что-то получится, – негромко заметил Травник, бросив на Сидора косой взгляд исподлобья.
– Есть сомненья, проверь, – усмехнулся зло Сидор. – Возвращайтесь обратно, сдавайтесь властям – и всё в норме, проверяйте сколько угодно. У вас на руках полностью достоверная информация. Как говорится, из первых рук.
Можете и не возвращаться. На судьбе питомника это никак не отразится. Мне без разницы, чьи саженцы выкидывать со своего участка. Ваши, городских властей или подгорных людоедов. Городских властей даже лучше – удовольствия получу от того много больше, что хоть чем-то нагадил этим засранцам.
И последнее. Это уже не я, это всё руководство нашей компании просило вам передать наше коллективное решение. Я был против, но решил пока подчиниться. Пока. Пока вы снова что-нибудь не выкинули, этакого, аналогичного нашим прежним решениям и договорённостям по питомнику. Что-нибудь вроде того как сейчас. Сначала вы соглашаетесь, и я действую в рамках нашего устного соглашения. А потом вдруг оказывается, что вы посчитали, что вас дурят и вы уже не согласны. И от наших договорённостей упорно теперь отказываетесь.
Так не пойдёт.
Теперь впредь, все наши будущие отношения переходят в более формальную форму. Ряд – по всей форме. Письменный или устный, но при свидетелях и со всеми клятвами и обязательствами. Чтоб не отвертелись.
Значит так, уточняю детали. Наша компания готова оплатить ваш долг в размере триста четырнадцать тысяч золотых вашим кредиторам, и снять тем самым с вас двоих долговые обязательства, позволив вам и вашим людям сохранить свои кедрачи в предгорьях и возврат к нормальным условиям жизни и работы. Условие – если ты, Травник и ты Кузнец, согласитесь создать нам на указанных нами участках несколько кедровых питомников и ввести в ряды действующих все наши кедровые плантации на площади в десять тысяч гектар. Как с приморским, так и с лонгарским кедром, на наше усмотрение. Участки и посадочный материал мы вам предоставим, за вами и вашими людьми только работа. Расчёт произведён исходя из стоимости одного саженца с учётом посадки, в размере двух с половиной медяшек.
Это всё, – холодно отрезал он. – Больше у меня к вам предложений нет.
А насчёт моих слов, что вас в городе ждут…, – Сидор мрачно ухмыльнулся, глядя на них сквозь лёгкий прищур глаз. – Не верите мне на слово, проверьте сами. Мне это уже безразлично. После того что произошло после наших с вами договорённостей и вашего фактического отказа, мне уже безразлично всё что с вами связано.
Меня уже достали все, вроде вас. Кому помогаешь, а потом они же на тебя и смотрят, как на дойную корову, – неожиданно сорвался Сидор, от злости буквально взорвавшись.
Помолчав, медленно успокаиваясь, нехотя продолжил:
Ну ладно, эмоции в делах не уместны. Так что, вы тут думайте, а я пойду своими делами заниматься.
Резко развернувшись, Сидор с мрачным, злым лицом быстро пошёл к главному дому, где копошились егеря, разгружая стоящую рядом грузовую платформу.
Оба товарища остались стоять на прежнем месте, в недоумённой задумчивости глядя ему в спину.
– Эк, его колбасит. Чего это с ним? – вопросительно глянут на кузнеца травник. – Такое впечатление, что он словно с цепи сорвался. Ему что, жалко для своих ребят денег немного переплатить, за какую-то башню? – проявил он неожиданно чудеса наблюдательности. – И чего питомник наш приплёл, спрашивается.
Он, как про эту башню услышал, так точно взбесился, – недовольно покачал травник головой.
– Надо с ребятами поговорить, – с задумчивым видом согласился с ним кузнец. – Чего это он, в самом-то деле? Как будто для него эти пять тысяч последние.
– А насчёт питомника он вообще не прав. Ряд мы с ним не заключали, по рукам не ударяли. Свидетелей нашей договорённости не было, и нет. Так чего ж он хотел? Чтоб мы ему за так, по дешёвке отдали свои дорогущие саженцы? И это после того как мы сами нашли необходимое решение своих проблем? Он что? Совсем последнего ума лишился?
– Вот что жадность с хорошим человеком делает, – тяжело вздохнул он.
Весь день прошёл в хлопотах. Оказалось, что не только Сидор этой ночью плохо выспался. Оказывается, в этих местах спать на голых камнях вообще всем крайне не рекомендовалось, слишком уж много всякой ядовитой кусючей всячины водилось в трещинах скал. И как выяснилось, только у Сидора был давно выработан иммунитет против местных насекомых. У остальных же ничего подобного не было и в помине.
И уже к вечеру все полторы сотни пришедших с ним егерей свалились в горячке на те самые камни, ставшие невольной причиной поголовной болезни всех заново пришедших.
Весь вечер и ночь, Сидор с теми, кто не заболел, ухаживал за больными. Разносили и поили отварами, которые в огромном казане варил травник, старательно отпаивая заболевших.
Ночью умерло трое. Следом, под утро, ещё пятеро. Последними, уже, когда совсем рассвело, померли два молодых ящера из группы охраны Сидора. Но остальные перебороли болезнь и уже к полудню стало ясно, что кризис миновал и никто больше не умрёт.
– Ну что, монополист хренов, – с кривой гримасой на лице мрачно поинтересовался у травника Сидор. – Будешь делиться своей отравой?
Сидя вместе с ним возле еле дымящего, давно прогоревшего костра, чувствуя полную моральную и физическую опустошённость после тяжёлой, бессонной ночи, он глухо проговорил:
– Теперь мне понятно на чём ты зарабатывать собираешься. Если здесь простая ночёвка на земле таким боком выходит, то что же делать местным. Ясно, что твои травы идут тут нарасхват.
Не объяснишь, с чего это все вдруг разом свалились? Что за напасть такая?
– Клещевой энцефалит, какая-то его местная разновидность, – нехотя отозвался травник. – Типичные симптомы и характерное проявление. В общем-то ничего странного.
– Ничего странного? – неподдельно изумился Сидор.
– Обычно здесь всегда так и проходит местная акклиматизация, – неохотно проговорил Травник, отводя взгляд. – Не вы первые, не вы последние, – мрачно вздохнул он.
В общем-то, обычно, действительно ничего странного. Так, поболеют люди день-два, а потом уже никогда болеть не будут. Иммунитет вырабатывается, – невесело проговорил он. – Здесь наши ребята им все переболели.
– Ничего странного? – непонимающе переспросил его Сидор. – Десять бойцов мертвы. Это, по-твоему, ничего странного? Не в стычке с бандитами, а после первой же ночёвки в горах на холодных камнях.
– Тут, или лёгкая, непродолжительная болезнь, – тяжело вздохнул травник, – или сразу смерть, в первые же часы заболевания.
Или-или, другого не дано. Почему – не знаю. Я тебе не Господь Бог, чтобы знать всё. Но осенью заболевание почему-то проходит много тяжелее. Так что те, кто ночь эту пережил, будут лежать ещё неделю, две, а потом встанут как ничего и не бывало.
– А бывает, что и никто не заболеет. Такое тоже встречается. Редко, но встречается.
Вот ты ведь даже не заболел. Я не заболел. Кузнец – не заболел. Ребята, что пришли с нами из города, не заболели. Местная ваша группа вся, не заболела. А стальные все свалились.
А почему? – вопросительно взглянул он на Сидора. – Потому что не в первый раз мы здесь, уже ранее переболели. Наверное, в какой-то лёгкой форме.
У тебя же в обозе практически одни новички.
– Со мной ясно, – Сидор недовольно поморщился. – Я в своё время много съел шишко-ягоды, да и потом регулярно ею питался. До сих пор мутит от одного воспоминания. И теперь мало подвержен местным болезням. Разве что, как недавно тут выяснилось, каким-то неизвестным ядам. Да и то в слабой форме. Да и в этих краях я не в первый раз. Мог, по твоим же словам и переболеть втихую. А вот с тобой что?
– Как я и сказал, – травник с сожалением развёл руками. – Скорее всего, прошлым годом, когда мы здесь, в Приморье торговали, незаметно все наши переболели. Пока что – это единственное объяснение.
Но ладно, – махнул он рукой. – Ты вот что….
Травник прервался, молча глядя на почти потухший костёр.
Мы с кузнецом спросить хотели. Эти твои слова насчёт выкупа нашего долга – это что, серьёзно?
– Серьёзно, – равнодушно отозвался Сидор. – Наша компания заинтересована в найме вас обоих к нам на работу и готова пойти на серьёзные траты. Мы готовы выкупить ваш долг в обмен на вашу работу. Точнее – твою, – кивнул он на Травника. – Ну а кузнец, это уже так, паровозом пойдёт, поскольку вы оба всегда ходите вместе и вместе же всегда занимаетесь всеми своими делами.
И ещё, последнее. Нам нужны и свои питомники, и действующие плантации кедра. За это мы готовы сейчас разом рассчитаться с вашими заимодавцами. И даже я готов пойти на какие-то формы аренды вами земли здесь, чтоб вы могли создать свой питомник и спокойно выполнить свои обязательства по договорам. Но, ни о каких бесплатных подарках, на что вы видимо, рассчитываете, не идёт и речи. Долг вернёте полностью. И помимо этого ещё и отработаете, так сказать, проценты, в виде своего труда.
