Текст книги "Кедровый лохотрон (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 43 страниц)
Видать дела у амазонок совсем были кислые, раз они пошли на такое беспрецедентное изменение своих основополагающих жизненных принципов.
– Меня просили с тобой поговорить, – раздался сбоку тихий голос Беллы.
– А ночью ты чем занималась? – скупо улыбнулся Сидор. – Такого бурного энтузиазма в переговорах я от тебя ну никак не ожидал.
Слегка покраснев, Белла тесней прижалась к нему.
– Я не только об амазонках поговорить хотела, – тихо начала она, старательно пряча глаза.
– Угу, – довольно хмыкнул Сидор. – Например, что ты стала что-то чересчур быстро поправляться.
Глядя на растерявшуюся, смутившуюся жену, Сидр улыбнулся.
– Когда ждём прибавления, – расплылся он в широкой, счастливой улыбке.
– Весной, – заалела щёчками совершенно смутившаяся жена. – Но я не о том. У нас есть ещё одна проблема – рыцари. Для нас с тобой сейчас более важная.
– Более важная, чем наши дети? – нахмурился Сидор. – Ну и что рыцари? – слегка напрягся он. – С рыцарями вроде бы как всё ясно. Как только разобьют супостата у Сатино-Татарского, так сразу же и вернутся в город праздновать победу. Петь, да гулять. Тогда и поговорим, так сказать, в процессе.
– Боюсь, тогда будет поздно, – тихо откликнулась Белла. – Тогда петь и плясать будет некому и не с кем.
– Что так? – невольно срываясь на враждебный тон, нехотя полюбопытствовал Сидор. – Времени не будет?
– Вчера был гонец из-под стен Сатино с последними вестями. От отряда рыцарей на ногах осталась, дай Бог треть. А с такими силами им не то, что Сатино-Татарское не взять, теперь уже сами ящеры их оттуда живыми не выпустят. И раньше-то было проблематично, когда их было, чуть ли не полная тысяча. А теперь нечего и говорить.
Только ведь они не отступят. Рыцари. Слово дали. Так и будут раз за разом идти на штурм, пока все там и не погибнут.
– И что? – сердито глянул на неё Сидор. – Что ты предлагаешь? Мне самому туда отправляться? Лезть вместе с ними на стены? По примеру Боровца? Уведшего из города, чуть ли не половину своей бывшей городской стражи, якобы добровольцами, и застрявшего под стенами Сатино-Татарского на долгие недели. За что его и выкинули с тёпленького местечка поста Начальника Городской Стражи, а в Совете только и воплей о том, что защита города оголена и надо срочно собрать деньжат на найм и обучение новых рекрутов. Зашибись!
Наверное, Боровец решил быть поближе, так сказать к месту основного действа. Подождать рядом, пока всех твоих рыцарей там не перебьют. А потом спокойненько вернётся обратно. Хероем! – сердито проворчал он. – По примеру клановых молодых петухов, радующихся, что у них от их прыщавых соплюшек убрали конкурентов.
– Боровец ушёл умирать, – тихо проговорила Белла, не глядя ему в глаза. – И всем в городе прекрасно известно, что за спины рыцарей он не прячется. А что парни его оказались лучше подготовлены к войне с ящером, чем тот сопливый молодняк их низовых баронств, так за это ему честь и хвала.
– Корнею, – выплеснув раздражение, сердито отвёл глаза в сторону Сидор. – Это Корней сделал из его тюфяков настоящих бойцов. И это его заслуга в том, что за две недели боёв у Боровца в отряде потери десять процентов, а у рыцарей – семьдесят. Что называется, почувствуйте разницу.
– И раз уж мы вспомнили Корнея, то не мешало бы проехаться на озёра и посмотреть, как там у него идут дела. Что у нас там со строительством нашего Великого Озёрного Пути. Вот что нас должно интересовать, а не амазонки и судьба каких-то сопляков.
– Эти сопляки – сыновья бывших вассалов нашего баронства. Наши будущие вассалы. И если они сейчас погибнут, я себе этого никогда не прощу.
– И ты мне предлагаешь их спасать? – с горечью посмотрел на жену Сидор. – Спасибо. За доверие, говорю, спасибо, – сердитым голосом пояснил он ничего не понимающей Белле.
Сидор, откинувшись на стенку землянки, широким жестом провёл рукой перед собой.
– Надо будет плакат такой написать и вывесить на своих воротах: "Сидор, спаситель пореченского рыцарства!", – ёрнически изобразил он лозунг. – А дубликат, как Олегов щит прибить на стене здания городской Управы, прям перед входом, у парадного крыльца, чтоб все видели, какой я херой.
– От слова х…, – запнулся он под сердитым взглядом Беллы.
Заткнувшись, какое-то время Сидор сидел, молча, сердито сопя и о чём-то раздражённо думая.
– С чего ты взяла, что Боровец ушёл умирать, – вдруг неожиданно спросил он, отвернувшись от жены.
– Немой сказал, дружок нашего Кольки.
– А ему сорока на хвосте принесла, – рассердился Сидор.
– Немой подслушал разговор Головы со Старостой, когда те разругались с Боровцом как раз по поводу всей этой истории с приглашением рыцарей на бал и вызовом на турнир. Так получилось, что он всё слышал. А потом пересказал Кольке, чтоб тот поговорил с нами, и чтоб мы помогли Боровцу.
Боровец его какой-то там по счёту дядька, седьмая вода на киселе, навроде Головы. Но Боровца, в отличие от Сильвестра он сильно уважает. Вот и постарался нас предупредить, чтоб мы ему помогли.
– Мы? – изумлённо уставился на жену Сидор. – Чтобы мы сами пошли под стены Сатино и там сложили свои дурные головы? По примеру этих сопляков?
Боровца в любом случае убьют, под стенами Сатино или потом, чтоб он не проболтался о разговоре между ним, Головой и Старостой, что вся эта история со штурмом Сатино была ими, Головой и Старостой подстроена. Что целью заманивания туда рыцарей было избавиться от них в городе, а заодно и выполнить свои обязательства перед амазонками по союзному договору. Тогда бы они, не пролив ни капли своей крови, не потратив ни единой своей монетка, полностью выполнили бы взятые на себя обязательства.
Ведь за такой крупный куш, что им отвалили амазонки по заказам на строительство судов и на закупку оружия, они обязались развязать войну с левобережными ящерами. Вот они и постарались вывернуться за счёт чужой крови. И у них это получилось.
– И это всё тебе рассказал парнишка, – задумчиво глядя на жену, констатировал Сидор.
– Если ты немного подумаешь, кому это выгодно, убрать из города тысячу вооружённых профессиональных бойцов и положить её на границе, без привлечения своих клановых войск, то ты сам поймёшь что я права. Даже без того, что сказал нам Молчун. Просто хорошенько подумав.
– Хм, – задумался Сидор. – Честно говоря, мне было несколько странно, что как-то уж очень удачно все приехавшие рыцари вдруг разом оказались на границе, где им вообще делать нечего. А учитывая настоятельные потуги городских властей затащить на охрану границ хоть кого-то, любым способом, вплоть до обмана, то догадки твои вполне имеют место быть.
– Это, к сожалению, не мои догадки, – тяжело вздохнула Белла. – Это полностью подтверждённые факты.
– О, как, – тихо прошептал Сидор. – Даже так.
– Даже так, – сердито кивнула головой Белла.
– В Амазонии по границе с подгорными ящерами идут тяжёлые бои с новым поколением ящеров, – тихо проговорила Белла. – И это аукается нам всё сильней и сильней.
Ящеры наступают с востока на юг и на запад, через бывшие волоки и болота верховий, полностью перерезав всяческое сношение всего Поречья с Империей. И амазонки терпят жестокие поражения, медленно теряя свои территории и постепенно, верста за верстой отходя на запад и север. Уже потеряно до половины территории каучуковых болот на востоке страны. И перспективы перед амазонками самые безрадостные. Поэтому они, активно ищут союзников, закупают везде оружие и нанимают бойцов. В том числе и в Ключе. И им уже без разницы кто воюет и как, ключёвцы или пореченцы. Лишь бы оттянули с фронта хоть кого, и чтобы туда, на их фронт местные ящеры не дали подкреплений с этого берега.
А тут ещё и восстание доведённых до отчаяния штрафников. Точнее смертников.
Власти Амазонии снова официально обратились к городским властям с просьбой о помощи и покупке оружия. И теперь уже гонору у них сильно поубавилось. Теперь они не прочь купить и у нас наши пневматические пулемёты, а при нашем согласии, то ещё и мортиры. С каждым днём положение у них ухудшается и они хватаются за всё, даже за соломинку.
– Оно-то, может быть, и так, – раздражённо хмыкнул Сидор. – Для них. А вот надо ли это нам соваться в ту войну? Ответ – нет, не надо. Продать им оружие – можно, даже нужно. А вот воевать за чужие интересы – нет, не надо. А Голова если хочет, пусть воюет. Но только без нас.
– И без наших рыцарей, – поддержала его Белла.
Покосившись на неё, Сидор тяжело, обречённо вздохнул.
– Белла, они не наши, пойми ты это. И нашими они никогда не будут. Они – чужие. Потому и соваться в ту мясорубку я не собираюсь. И тебе не дам.
Всё что ты говоришь – хорошо, правильно, – тихо проговорил Сидор. – Рыцарский долг, будущие вассалы, нужды амазонок, наших вероятных союзников, и всё такое. Пусть так. И что?
Амазонки – получают то, чего добиваются. А что получаем мы? Ни-че-го!
Молчишь? Молчишь, – с тяжёлым вздохом констатировал он. – Так вот, что я тебе отвечу Белла. Ничего мы от этой войны не получаем. Ничего, – тихо повторил он. – И даже меньше чем ничего.
Давай рассмотрим предлагаемой Илоной с Карой вариант. Мы бросаем в чужую войну все четыре тысячи наших наёмных амазонок и ударом в подбрюшье ящеров в верховьях Лонгары на левом берегу останавливаем войну. В Амазонии, – подчеркнул он. – Повторяю – войну останавливаем в Амазонии.
И начинаем её здесь. Разозлённые ящеры, не сумевшие отобрать у амазонок так нужные им каучуконосы, основу уже их благосостояния, бьют по нам. Со всей пролетарской злостью. Или пролетарской ненавистью, – с кривой усмешкой поправился он. – И нам что? Нам – каюк! Пипец! Крышка! Хана!
Нас вышибают с озёр, Белла. Вышибут с нашей кормушки, – повернул он голову к ней. – В полпинка! И на нашей компании сразу можно будет поставить жирный крест. У нас всё, абсолютно всё завязано на эти озёра. Золото, лес, железные и медные руды, рыба, уголь. Даже Пашино серебро, до которого мы так никак и не можем добраться, и то, дорога к нему идёт через этот озёрный край.
И всё это наше благосостояние поставить на кон? Всё поставить под угрозу? Привлечь к нам ещё большее внимание ящеров? Мы и так еле-еле удерживаем за собой озёра. Всё трещит. Всё на грани. Скажи прямо. Тебе нужна эта война? Тебе лично, нужна ТАКАЯ война?
– Мне никакая война не нужна, – сухо откликнулась Белла.
– Не уходи от ответа, – поморщился Сидор. – Отвечай прямо. Зачем нам эта война?
Молчишь, – нахмурился он. – Опять молчишь. Всю неделю молчишь, – мрачно констатировал он. – Тогда и ответ мой – нет.
– С последней партией наёмниц прибыло много агитаторов из Республики, во всех красках расписывающих надвигающиеся на их дом ужас, – тихо проговорила Белла. – Нравится, нам это, не нравится, а именно с этим ничего сделать мы не можем. Агитаторы действуют очень тонко. Их родина в опасности. От них просят помощи, а они тут заняты какой-то ерундой. Доставкой какой-то руды. Совершенно не героическое занятие. А амазонки – молодые горячие девки. Глупые! Да! – рассерженно воскликнула Белла. – Молодые и глупые. Но агитаторов мы никак прищучить не можем, потому что так как они, говорят все, абсолютно все прибывшие оттуда. И нам надо или прекратить вообще из Амазонии людей принимать и запереть своих амазонок на озёрах без малейших сведений из дома, или как-то реагировать.
А реагировать мы можем одним единственным способом – ввязавшись в войну на стороне амазонок. Мы фактически оказались их заложниками. А своих сил, чтоб выгнать агитаторов, а потом попытаться с оставшимися амазонками удержать озёра за собой, ты прав, у нас нет. И в ближайшее время не будет.
И думается мне. Что основной причиной, по которой сами власти Амазонии пошли на беспрецедентную отмену торговой блокады и не препятствуют повальному бегству бывших речных стражниц к нам сюда, якобы для устройства на хорошо оплачиваемую работу, являлось именно то, что они хотели добраться до нашего, практически возрождённого нами Речного легиона.
Две с половиной тысячи прекрасно вооружённых, обученных, опытных бойцов, дополненных полутора тысячами новобранцев, тоже не совсем неумех – грозная сила. И она им нужна.
И надо честно признать, борьбу за их умы мы проиграли. Нельзя было принимать к себе на работу те полторы тысячи, что прибыли после последнего их посольства в Старый Ключ. Надо было сразу всем отказать. Тогда был ещё шанс удержать своих амазонок за собой. А теперь всё. Поздно. Или-или.
Они сбегут, – тихо проговорила Белла. – Всех агитаторов мы не выловим. Да они их и сами не выдадут. Патриотизм и всё такое. И стоит нам агитаторов только тронуть пальцем – нам конец. Не считая того, что тех не одна, не две, а все полторы тысячи.
– Да пускай, – равнодушно пожал плечами Сидор. – Уйдут, так уйдут. Тут мы ничего сделать не можем. Ты права. И насильно их удержать мы тоже не сможет. Поэтому – пускай бегут. Ведь не будем же мы ставить у них в тылу пулемёты с заградотрядами. Чай не звери какие. Пусть бегут, – невесело усмехнулся он. – Если ничего нельзя сделать, то будем делать то, что должны. И тогда мы с полным правом сможем заявить, что в таком случае и у нас нет никаких обязанностей по отношению к ним. И никакие наши, достигнутые ранее договорённости с амазонками больше недействительны. А если дура какая и останется на прежнем месте, не сбежит, то и передоговариваться с ней будем уже по новому. А про свои доли в золоте, меди, железе, угле, рыбе… Что там ещё, – наморщил он лоб, вспоминая. – А! – сердито махнул Сидор рукой, – О своём интересе в наших проектах – могут спокойно забыть. Раз и навсегда! Как аукнется, так и откликнется.
– А мы не можем им отказать, – тихо проговорила Белла. – И не сможем спокойно остаться в стороне. Мы уже втянуты в эту войну. Уже!
– Да ну, – насмешливо усмехнулся Сидор. – А почему тогда я этого не знаю? Может, ты мне тогда объяснишь, как?
– Рыцари, – тихо проговорила Белла. – Наши будущие вассалы рыцари. Те молодые дураки, поддавшиеся на провокацию Старшины и теперь проливающие кровь в безсмысленной, не нужной нам войне на границе с ящерами. Амазонки и рыцари. Две проблемы от которых не отсидишься в стороне.
– Блин, – Сидор тихо, длинно и замысловато выругался. – Сколько ни гнал от себя эти мысли, что надо что-то делать с этими сопляками, а ничего в голову не приходит.
– Тебя они послушают, – тихо проговорила Белла. – Ты мужчина, дворянин, тебя они послушают. Ты – барон!
– Это не так, – ещё тише отозвался Сидор. – Мне тут ребята наши передали некоторые разговоры, что последние дни перед их отправкой на границу шли между самими рыцарями. Так вот, должен тебя разочаровать. Похоже, парни уже передумали становиться нашими вассалами.
Когда ехали сюда, они не представляли с чем, а точнее с кем придётся дело иметь. Думали, тут барон, такой же, как и они. Этакий герой в изгнании. Романтика! А оказалась суровая проза – мелкий купчик, которого даже в городе не шибко-то уважают, и вынужденная невеста, продавшая купчику свой древний титул. Никакой романтики, голая проза.
По моим данным, а точнее, по данным профессора, многие из них уже собирались к себе домой. И если бы не эта дурацкая затея с балом, то они бы уже воспользовавшись тем что река так до сих пор ещё и не замёрзла, и двинулись бы к себе обратно, несмотря на прямой приказ отцов их семейств поступить к нам на службу и принести присягу.
Тебе на службу, – посмотрел он на притихшую Беллу. – Всё же, Белла, к тебе. Потому как обо мне и речи нет. Когда они узнали, кто на самом деле является мифическим бароном де Вехтор, они совсем по-другому посмотрели на своё здесь пребывание. Слушать меня, не смотря на то, что я де-юре барон де Вехтор, и они как бы до сих пор стремились ко мне в вассалы, они не будут. Это точно.
И в вассалы к нам они точно не пойдут, можешь не сомневаться. А будем предлагать – так ещё и сами же унизим себя в их глазах, как навязчивые неудачники.
Ну, нет у меня ореола героя! Нет!
Сидор в сильнейшем раздражении хлопнул себя кулаком по коленке. Поморщившись, помял его, разгоняя кровь.
– Почему, думаешь, я здесь который день сижу и ничего не предпринимаю? – нехотя продолжил он. – Почему я не еду туда на границу и не забираю оттуда этих малолетних сопляков? Не освобождаю, как их сюзерен от данного ими дурацкого обещания взять штурмом Сатино-Татарское и раскатать весь тот паршивый городок по брёвнышку.
Потому что никакой присяги они нам не принесли и не принесут. И прав ни на что у меня никаких нет. Да и спасать мне там никого не хочется. Зачем спасать дураков?
Неполной тыщей плохо организованной толпы на две с лишним тысячи вооруженных баранов напасть на прекрасно отмобилизованных и готовых к отпору ящеров, сидящих за высокими и крепкими крепостными стенами. Напасть в лоб? С шашками наголо на глубокие рвы и крепостные стены высотой до пяти метров. Без какой-либо подготовки. Идиоты! Уроды! Козлы!
Да и ехать туда уже поздно. К этому времени там, наверное, уже и спасать то некого. Сколько времени прошло!
– А Боровец? – тихо спросила Белла. – Ты же к нему вроде как неплохо ранее относился?
– Боровец дурак! – взорвался Сидор. – Сам полез. Спрашивается – чего? Решил умереть? Чтоб смыть своей кровью подлость О-очень Худого и Стро-о-ого Косого?
Смерти ищет? – раздражённо проворчал он. – Завтра возьму десяток мортир, сотню егерей, два десятка возов со шрапнелью, пушки Димона с последними снарядами и все свои пулемёты по округе соберу, до кучи. И устрою ящерам под стенами Сатино-Татарского местный армагедец с армагедулем вместе взятым!
– Газы возьму! – хлопнул он себя кулаком по коленке. – Ага! Сонные газы, оставшиеся ещё с прошлых времён мятежа. Той твари, что не достанется от шрапнели, поможет сонный газ. Заснут – всех повяжем. А деревьев там, в округе полно, не повырубили ещё ящеры всё под свои огороды. Будет на чём гирлянды висельников развесить.
– Правильно, – тут же чмокнула его в щёку жена. – Покажем им, как рак с пескарём зимует.
– Кто? Где? – растерянно пробормотал Сидор.
Он изумлённо, в растерянности смотрел на оживившуюся жену. Что это всё был полный бред и глупая шутка, сказать он так и не успел.
– Выкинем половину так необходимого нам мильёна на чужую войну? А то и ещё больше? – растерянно пробормотал он. – Лишь для того только, чтоб соседям можно было похвастаться, что мы сделали всё что могли. Что наша совесть чиста. И…
– Правильно, – горячо поцеловала его в губы Изабелла. – Так и надо. Так держать! Только сотню не бери, бери больше, а то с сотней точно там делать нечего. И забирай с собой всех новеньких амазонок, что недавно прибыли. Чтоб и духом их подлым предательским не пахло.
И резво подхватившись со скамейки, Белла упорхнула предупредить охрану, что завтра Сидор уезжает.
Глядя на захлопнувшуюся входную дверь землянки, Сидор в отчаянии схватился за голову. Воевать, и уж тем более проливать свою кровь за чужие интересы, энтузиазма не было ни малейшего. Однако жена его так не думала. Дворянка – тяжёлый случай.
– А с сотней, действительно там делать нечего, – мрачно глядя куда-то в пространство перед собой, обречённо, тихим голосом констатировал он. – Во, влип-то.
И надо действительно прихватить с собой амазонок, пусть потренируются в штурме крепости. И пусть этим грязным делом занимается Корней. Это его стезя. А я лучше поговорю с профессором, не сможет ли он за пару дней, пока я смотаюсь за Корнеем с амазонками на озёра, смайстрячить на коленке какого-нибудь боевого газа: зарина, зомана или ещё какого другого отравляющего вещества. Всё лучше сонного газа.
Пить, так пить, сказал котёнок, вприпрыжку торопясь топиться.
Глава 14 Железный каток
Великий Озёрный Путь.*
Второй день Сидор добирался до места, где сейчас находился временный лагерь Корнея. Ушкуй Митьки, занятый нынче под свои нужды Сидором, медленно пробирался по узкому извилистому руслу небольшой речки, когда-то наверное жутко красивой своими подходящими прямо к берегам высокими песчаными откосами с бывшим там ранее густым сосновым бором, а ныне белея кругом гнетущим множеством желтеющих повсюду широких пеньков.
Тянущаяся куда-то далеко в сторону сплошная вырубка производила мрачное, тяжёлое впечатление.
– "Красивый здесь был когда-то бор. Наверное, – в который уже раз грустно подумал Сидор, всматриваясь в окружающие пейзажи. – Теперь всё это уйдёт под воду. А жаль.
– Жаль, что не видел, – грустно отметил он про себя. – А что вся эта земля будет затоплена, как раз-то и не жаль, а очень даже хорошо".
– Это здесь всегда нападали? – повернулся он к Митьке.
Заматеревший, с огрубевшим на постоянном открытом воздухе лицом, когда-то весёлый молодой парень ничем уже не напоминал себя прежнего. Сейчас это был опытный, уверенный в себе речной капитан, хоть и молодой, но уже прошедший, что называется огонь, воду и медные трубы.
– Ни разу не было, чтоб пропустили, – нехотя разжал он губы.
Вместе с изменившимся, повзрослевшим лицом, изменился и характер парня. Теперь, чтобы выдавить из него хоть слово, надо было серьёзно постараться.
– А как вырубили – ни одного. Думаю, схроны по берегам тайно готовят, чтоб разом взять большую добычу. Раньше – не надо было, а теперь без схрона никак.
Надо срочно затапливать, – неторопливо, с достоинством проговорил он. – И тогда в этой протоке нас уже никому будет не взять.
– А как дела на плотине?
– На днях вторую сотню пленных туда привёз, на отсыпку грунта. Да всё бестолку. На места производства работ по ночам тайно пробираются ящеровы пластуны и рассыпают по тропам и рядом отравленный чеснок. Потом мы утром пригоняем туда босоногих пленных и кто-нибудь из них нет-нет, да наступит на колючку. Смерть мгновенная.
А им много и не надо. Один сдох – все остальные тут же бросают работу. И ничем ты их не проймёшь. И так смерть, и так смерть.
Пришлось остановить все работы, пока не пошьём всем им сапоги. В траве чеснок не виден. Ищи не ищи, всё не соберёшь.
– Дожили, – сердито проворчал он. – Пленным за свой счёт шьём сапоги. Да не абы какие, а с усиленной армированной подошвой с металлическими набойками, чтоб эти туши семипудовые не кололи себе нежные ноженьки.
Корней рвёт и мечет. Счёт идёт буквально на дни, а всё стоит. Вот, – Митька неопределённо как-то мотнул головой. – Везу первую партию сапог из города. Посмотрим, как теперь будет. Откажутся работать и теперь – всех в расход пустим. Нечего кормить тунеядцев.
– У вас новые или старые?
– В пополаме.
– И как?
– Старый подвид поспокойней будет, проблем много не доставляет. А новые – гнилые. Подлые и мстительные. Так и норовят подловить момент и сделать тебе какую гадость, хоть самую малость, хотя бы просто плюнут вслед, но пока не плюнут, не успокоятся.
Приходится из каждой новой партии уничтожать не менее половины, пока остальные резко не умнеют и не начинают понимать кто здесь хозяин. Зато новые – намного здоровей, да и выработка у них – на порядки выше. Так, на так, оно и выходит.
И ещё хорошо, что с утилизацией мёртвых проблем нет, – неожиданно усмехнулся Митька. – Сжирают всё, только дай. Что его ж в прошлом товарищ был – им всё равно. Главное для них – мясо. А какое – неважно. Хоть тухлое. Лишь бы побольше.
Безотходный у нас здесь процесс, – вдруг неожиданно тихо проговорил он. – Мы даже если кто из наших гибнет, здесь не хороним, а домой на заводы везём. Иначе ночью проберутся на кладбище, выроют и съедят.
Тут за нами из-за каждого куста чужие глаза наблюдают.
Разговор, и до того не слишком оживлённый, с последними словами Митьки окончательно заглох, и дальше они уже в молчании двигались по извилистому ручью, шкрябая низкими бортами перегруженного ушкуя близкие берега и настороженно наблюдая за близкими берегами.
Вечером были на месте. А утром Сидор воочию мог наблюдать, о чём вчера говорил ему Митька.
Надо сказать, что вид скорчившегося, изломанного судорогой тела мёртвого ящера представлял собой крайне неприглядное зрелище. Даже глядеть то на него было противно, не то, что стоять рядом. Резкий, животный запах мёртвого тела перебивал даже запах захваченной с собой Сидором очередной травниковской присыпки от запаха ящеров, не помогая фактически ни в чём, а лишь усиливая весьма характерный сладковатый аромат смерти.
– Они всегда так воняют?
– Всегда, – мрачно отозвался стоящий рядом Корней. – А летом ещё сильней. Так что на свои татарские порошки можешь больше не тратиться и к нам сюда не присылать. Побереги деньги, лишний расход. Не помогают. Что-то такое есть в яде этих шипов, что вызывает образование этого устойчивого трупного запаха у мёртвых. Другие так не пахнут, – пояснил он.
Не трогай, – предостерёг он Сидора, склонившегося к вывернутой совершенно необъяснимым образом ноге ящера. – Мышечная судорога. Ломает все кости. Так что если вскрыть, внутри всё переломано.
И касаться шипа голой рукой не стоит. Опасно. Наколешься – ничто не спасёт. Была у нас пара прецедентов. Погибли хорошие ребята, как только схватились за шипы.
Сейчас могильщики с баграми подойдут и на костёр оттащат. А то тут недавно прибыла очередная партия новеньких, ещё не учёных. Так того и гляди вздумают трупом полакомиться. Собирай потом очередных покойников, – недовольно проворчал Корней.
– Что так? – поинтересовался Сидор.
– У трупов каким-то образом и мясо их отравляется.
– А чем – выяснить не пробовали?
– В город надо тащить, – неохотно проговорил Корней. – В лекарскую Академию Ящеров или в лабораторию к нашему профессору. А они не сохраняются. Два дня и слизь одна остаётся. А воняет – мочи никакой терпеть нет.
– Потерпи уж, – сухо проговорил недовольно нахмуривший брови Сидор. – Пусть или профессор, или наши ящеры разберутся, что это за яд такой хитрый. Я в городе сколько ни спрашивал – никто ничего сказать не может. Что-то новенькое.
Так что, придётся немного потерпеть и понюхать эту гадость. А вот если они и там, в городе не разберутся, тогда и говорить с лекарями будем по-другому, что надо бы здесь на месте посмотреть, пока свеженькие.
Не хотят ехать, – Сидор мрачно посмотрел на понимающе ухмыльнувшегося Корнея. – Ящерам наша война с подгорными – по барабану. У них свои дела какие-то, и отвлекаться на всякие мелочи, как они говорят, у наших сверх занятых ящеров, видите ли, нет времени. Тем более, чуть ли не на неделю. Два дня сюда, два обратно и три дня здесь, пока хоть в чём-то не разберутся. Вот неделю как корова и языком слизнула.
Пошли отсюда, – безнадёжно махнул он рукой на труп. – Насмотрелся уже.
Давай, показывай дальше своё хозяйство, а заодно и поговорим по проблеме, из-за которой я сюда притащился.
– Смотри, флегматично хмыкнул Корней. – Всё перед тобой. Раз уж в кои-то веки удалось тебя сюда на стройку затащить, то смотри, любуйся на своё детище. А меня уже от одного вида всего этого тошнит.
Стоя на краю высокой насыпи будущей плотины, Сидор с интересом глядел на нечеловеческий муравейник у себя под ногами. С высоты десяти метров открывался прекрасный вид на всю стройку. Прямо под ними далеко вперёд простиралась обширная вырубка с небольшим участком расчищенного от пней места будущей плотины, на одном из отсыпанных участков которой они как раз и стояли. Слева и сзади, и далеко впереди, на другом конце будущей плотины, виднелись высокие дубовые ряжи будущих острожков, ещё даже не заваленные камнем и не засыпанные землёй. И везде, куда только доставал взгляд, виднелись сторожевые вышки охраны с лучницами амазонками, и с копошащимися у их подножья маленькими отсюда фигурками людоедов.
Стройка была в самом разгаре, и, судя по царящей кругом деловой суете, каждый здесь знал что делать.
– М-да, – довольно заметил Сидор. – Дело двигается. Смотришь – и сердце радуется.
– У тебя может, и радуется, – глухо проворчал Корней. – А у меня эта твоя стройка давно уже в печёнках сидит. Так что, чтоб меня не раздражать, лучше поговорим о проблеме, с чем ты сюда припёрся.
Первое, и главное, – мрачно ухмыльнулся он. – Это для тебя оно проблема. А лично мне уже давно ясно, что делать. С самого первого раза, когда прочитал обстоятельный доклад Беллы по рассказу Кольки Молчуна.
Сразу уточню. Словам нашего Молчуна, передавшего рассказ Стёпки Немого, я склонен верить на все сто. Подставила городская Старшина ваших пореченских рыцарей, крепко подставила. Фактически обманула и бросила на убой. И то, что те дураки как бы сами шею свою подставили, их не оправдывает. Или мозги есть, или их нет.
И тут у тебя невелик выбор. Либо ты их спасаешь от смерти, сам взяв крепость штурмом, либо бросаешь их всех там умирать. Иного не дано. Выбор за тобой, – внимательно посмотрел он на задумчивого Сидора.
Помолчав, вдруг совсем уж задумчиво добавил:
– Есть, правда, ещё и третий вариант. В который я совсем уж не верю.
Разбив свои дубовые лбы о стены крепости чередой бесполезных и бессмысленных кровавых штурмов, реально один, два, не больше, оставшиеся в живых рыцари резко поумнеют и попытаются бросить всё. Бросить – значит, вырваться оттуда.
Только в этом случае, думаю, уже сами ящеры их живыми оттуда не выпустят. Чай, не дураки. Вцепятся мёртвой хваткой и постараются извлечь из сложившейся ситуации всё что возможно. И первым делом – вдосталь потренироваться на молодых дураках.
Уж сложить-то дважды два они сумеют. А сложив, поймут, что молодняк тот не просто так там под стенами оказался, и заведомо дурным делом занялся. И что никто на помощь залётным рыцарям из местных матёрых бойцов не придёт.
И если мы правы, а мы правы, и если уже подросла новая генерация ящеров, а она подросла, как говорят наши имперские ящеры, то вождям подгорных кровь из носу необходим боевой опыт для своей молодёжи. И тут нашим рыцарям, твоим рыцарям, – с коротеньким смешком поправился Корней, – для подгорных ящеров цены нет.
А раз так, то они устроят пореченскому рыцарству показательную порку. Очень уж это для них удобно. Да и понимают они, что рыцаря лучше уничтожить сейчас, пока он ещё мал, туп, глуп и соплив, чем когда он заматереет и ты его уже за просто так, как сейчас, не возьмёшь.
Бросать рыцарей на произвол судьбы, даже если мысль такая у тебя и была – не советую, – прямо взглянул он Сидору в глаза. – То, что парни уже погибли или погибнут – это одно. И тебя оно не касается. А вот то, что ты, зная, что доверившиеся тебе люди в беде, им на помощь не пришёл – вот это совсем другое. И вот этого отцы этих парней тебе ни в жизнь не простят. Так что и выбора у тебя нет. Или ты им сейчас помогаешь, или про баронство своей жены забудь! Раз и навсегда! А заодно и про жену.
Выбор за тобой.
– Тогда о чём спич? – пожал плечами Сидор. – Потеряю баронство – жены мне не видать. Белла ничего такого мне прямо не говорит, но это и так понятно. Баронство мне и нафиг не сдалось, а жену я люблю. И теперь, чтоб не потерять жену, придётся спасать ещё и этих молодых щенков. Так что, у меня нет выбора.
