Текст книги "Гарри Поттер и Обитель Бессмертия"

Автор книги: akchiskosan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 57 страниц)

– Замечательно, – процедил Гарри, подумав, что Перси, как ни крути, все-таки бессовестный сын.

Он едва улизнул из-за стола и принялся с не до конца понятным ему самому упорством обследовать комнаты, окна которых могли выходить на угол, но, прочесав три нижних этажа, не преуспел в этом.

Гарри удивился, когда в его кармане завибрировало зеркало. Вызывала его, как оказалось, Гермиона.

– Гарри! – сказала она. – Ты не мог бы придти во вторую комнату от двери? Драко Малфой нас всех пригласил, и вот…

Комната на четвертом этаже была гораздо лучше той, что занимали они с Роном, и не только потому, что Малфой занимал ее единолично. Здесь были идеально чистые, выглаженные шторы и такое же покрывало на кровати, стояли цветы, да и само помещение было больше. Но Гарри не собирался показывать, что заметил это.

– Что-то я не припомню, Гермиона, чтобы раньше мы использовали зеркала для связи друг с другом, – заявил он с порога.

– Малфой объяснил мне, как это делать, – сказала Гермиона.

Гарри вопрошающе воззрился на слизеринца.

– Да, – протянул Малфой. – Я это умею. Между прочим, сигнальные зеркала являются фамильным секретом семьи Блэк, ты не знал? Но теперь, когда род Блэков, судя по всему, прерван, какой смысл хранить тайну?

Гарри вновь вынужден был делать вид, что не впечатлен фамильной тайной, хотя на мгновение ему стало больно. Он помнил, конечно, что Сириус и его отец общались с помощью зеркал, помнил, как Сириус подарил ему такое зеркало, которым он воспользовался, но слишком поздно. Гриффиндорец быстро прошел в глубь комнаты, туда, где в тени от большого шкафа стояло пустое кресло, и занял его. Он надеялся, что так выражение его лица не будет слишком заметно, и приготовился выслушать то, ради чего его сюда позвали.

Слизеринцы успели обсудить его рассказ между собой и теперь считали нужным высказать свои критические замечания. Более всего их огорчало, что Гарри, находясь в логове врага, не сумел донести до Упивающихся смертью правдивую историю о кончине семейства Реддлей.

– Да какая разница-то? – не понял Рон.

– Большая, – отрезал Малфой. – Значит, в молодости Темный лорд пробивался иным образом, чем теперь, – он поглядел на Гарри почти с жалостью. – Понимаешь, он загребал жар чужими руками. Одно убийство за него совершил брат его матери, другое – эльф этой тетки. И он убедил своих сторонников, что это сделал он, знаешь, зачем?

– Чтобы завоевать среди них авторитет, – ответил Гарри.

– Хвала Мерлину, хоть что-то ты соображаешь, – вздохнул Малфой.

– Знаешь, давай-ка ты воздержись от таких вот комментариев, Малфой, – резко сказала Гермиона. – А то у меня тоже есть желание оценить твои интеллектуальные способности. Ну?

Секунду Малфой боролся с собой, но все же решил продолжить беседу в деловом ключе. Было видно, что ему трудно доступно выразить свои мысли, поэтому Гарри не перебивал его, хотя слушать от старого недруга объяснение, какого дурака он свалял, было неприятно. Вдвойне неприятнее было оттого, что до сих пор он об этом даже не задумывался, а теперь не находил, что возразить.

– Жестокость Упивающихся смертью и хитрость молодого Реддла – это два разных типа ненормальности. И представители первого типа представителей второго как бы тебе сказать, в общем, не уважают. И наоборот, наверное, тоже…

– Точно. Я как-то об этом не подумал, – пробормотал себе Гойл.

– Вот. И если бы кто-то из отличившихся сторонников обнаружил, что Лорд сам не отвечает высоким стандартам, не дотягивает до планки, которую им поставил… а если бы они еще сообразили, что он использует их, как того же Марвина Гаунта…

– Но сейчас-то он стал таким же, как они, – указал Рон.

– Сейчас – да, – отмахнулся Малфой. – Но важно было донести до них, что он их обманывал!

– Думаешь, они бы так и бросили его, и ушли? – скептически произнесла Гермиона.

– Кто-нибудь бы ушел, – фыркнул Малфой. – А сейчас он уже внушил им, что эта информация, которую вы раскопали – интриги Министерства, и они ему верят. Да, хороша ваша Армия!

– Мы сделали, что могли! – возмутилась Гермиона.

– А смогли немного! – съехидничал Крэбб. – Нет, ну история с убийством Реддлей занимательная получилась…

Гарри не особо задумался, но, действительно, не просто же так Лорд их обманывал.

– А что, если вызвать Вриттер и дать ей интервью? – предложил он. Он встал и, делая медленный шаг, заскользил взглядом вдоль стены. Все обитатели портретов, а их в комнате висело пять, где-то прогуливались.

– Можно, – подумав, согласился Малфой. – Только вот его, скорее всего, не напечатают. Вы заметили, какую чушь теперь пишут в «Пророке»?

– Я-то заметила, – фыркнула Гермиона. – Думаешь, их работа?

– Кардинал это проверяет, – кивнул Малфой. – И все равно, это будет не то для его сторонников. Узнать из газеты – это одно, а застать Лорда врасплох на месте – другое.

– Насколько я помню, этот Серый Кардинал тебя все время прикрывал. А ты шатался вне школы, сколько угодно, – проворчал Рон.

– Это было необходимо, – убежденно выпучив глаза, заявил Крэбб. – В день свадьбы Нимфадоры, например, Драко непременно должен был находиться рядом с Темным лордом.

– Зачем? – удивился Гарри, продолжая прохаживаться по комнате. Ответ не очень интересовал его: наполовину спущенные шторы напоминали о том, что скоро начнет смеркаться; а значит, приближалось назначенное время. Гарри на всякий случай приподнял штору…

– Чтобы Лорд не заподозрил меня в том, что мы с кузиной общаемся, – ответил Малфой.

– А почему бы вам ни называть его Волдемортом? – спросил Гарри.

Обещания слизеринцев непременно поколотить его, если он еще раз так скажет, герой пропустил мимо ушей. Его взору открывался вид из окна – совершенно подходящий, ибо вход в неказистый магазинчик на углу просматривался из него превосходно.

Глава 31. В погоне за призраками прошлого

Рука гриффиндорца не дрогнула, когда тяжелый звук падающего тела прокатился по окрестностям. Возможно, так отчетливо это слышал только Гарри. Черная мантия профессора, взвившись при падении, теперь медленно оседала. С хрустом разлетелись пакеты; пластиковая бутылка, подскакивая, покатилась по тротуару.

Со стороны Гарри отлично владел собой. Он применил разоружатель, а затем – самый обычный сногшибатель; но вложил всю силу своих давних недобрых чувств, и теперь опасался, что, не исключено, это усилило эффект от заклинания. И если Снейп не почувствовал этого сразу, то поймет, едва их взгляды встретятся. Юноша уговаривал себя, что это не имеет никакого значения. У него был свой, дополнительный план, и он собирался воплотить его во что бы то ни стало.

– Вставайте, – глухо произнес Гарри после того, как палочка профессора прыгнула в его руку.

В желтом, ярком, но плохо освещающем свете ближайшего фонаря фигура, которую Гарри держал под прицелом, зашевелилась. Снейп, отряхиваясь, приподнялся на коленях, но Гарри не сделал ни шагу навстречу, он не должен был и не собирался ему помогать. План, оформившийся в голове гриффиндорца за последний час, наверняка не был бы одобрен теми, кто отправил его на это задание.

Накануне перемещения в дом Сириуса Гарри пришла в голову одна мысль. И потому, встретив в коридоре Сюзан Боунс, он тихо спросил ее, не передаст ли она Ханне его просьбу.

– Я хочу, чтобы на всякий случай у меня была палочка для получения правдодыма, – сказал он. – На всякий случай!

Палочку он, само собой, получил. Хуффульпуффцы доверяли ему вполне, разве что Эрни, когда передавал ее, выразил надежду, что Гарри хорошо подумает и использует ее лишь в том случае, если это действительно будет необходимо. По мнению Гарри, такой случай настал.

Наблюдая за происходящим с непривычной отстраненностью, Гарри мысленно напомнил себе, что до сих пор понятия не имеет, что за человек Северус Снейп. С тех пор, как их жизненные дороги в «Хогвартсе» пересеклись, Снейп вел себя, мало сказать, странно. Он ненавидел Гарри, тут двух мнений быть не могло, и все же спас ему жизнь, подвергая риску собственную, и без того сомнительную, репутацию. Гарри нервно сглотнул, вспоминая, что сказала о профессоре тетя Петуния. Ее мнение можно было, наверное, считать непредвзятым; ей ведь ничего не надо было от Снейпа. Мог ли Дамблдор, невзирая ни на что, в нем ошибиться? Был ли Снейп способен на все? И ради чего? Гарри собирался это проверить. Неуверенным движением он извлек из кармана благовонную палочку.

Когда Снейп, наконец, выпрямился, и его способность удерживать равновесие не вызывала сомнения, ученик поджег палочку. По воздуху поплыл терпкий аромат горящего дубового полена, а в темноте засветился огонек.

– Что это ты там делаешь, Поттер?

Гарри напряженно и целеустремленно ждал. Да, конечно, Снейп приблизился к нему, не мог ведь профессор оставить странные, незапланированные манипуляции Поттера без внимания. Ветер нес запах прямо на профессора, и все же Гарри подозревал, что и сам понюхал.

Снейп стоял совсем рядом, а затем он, сам того не ведая, еще больше подыграл плану Гарри, когда наклонился и потянул носом. Гарри едва сдержал торжествующий возглас, зная, что теперь профессор, вне всякого сомнения, вдохнул правдодым.

– Я всегда хотел знать, действительно ли Вы – человек Дамблдора? – спросил Гарри.

– У меня такое чувство, что следует ждать от тебя подвоха, Поттер, – спокойно произнес Снейп вместо ответа.

Затем, гриффиндорец пошатнулся, оттого что Снейп, верный своим привычкам, сделал попытку прочесть его мысли; плохое освещение помешало ему выполнить это так же хорошо, как всегда, но Гарри почувствовал, что обескуражен. Гермиона утверждала, что сопротивляться воздействию правдодыма невозможно.

– Я уверен, в Ордене вы преследуете свои цели. Это так? – напирая на вопросительную интонацию, произнес Гарри.

– На твоем месте, Поттер, я бы больше думал о том, что тебя непосредственно касается, – был ответ.

Они стояли напротив один другого, и между ними тлела палочка, которая, невзирая на давнюю историю, с каждой секундой казалась Гарри все более бесполезной.

– А тетя Петуния про Вас интересно рассказывала, – предпринял новую попытку Гарри, но разговорить Снейпа оказалось не так просто.

– Она всегда и про всех интересно рассказывала, – фыркнул профессор, и тут изменение тона его голоса отчетливо сказало Гарри, что запах подействовал. – Сплетница паршивая, – добавил Снейп и сплюнул.

– Она говорила, Вы к ее родителям за пирожками ходили, – вырвалось у Гарри прежде, чем он успел сообразить, что стоило бы более рационально тратить минуты. Как назло, ни одного подходящего вопроса на ум не приходило.

– Помню, – прошипел Снейп, совсем как на уроке. – Дорогая Петуния постоянно сидела на диетах. Но, когда мне чего-то хотелось, она набрасывалась на это так, как будто соревновалась со мной. А когда поправлялась после этого, то виноват, само собой, был я.

Гарри совсем не удивился. Ему сразу вспомнилось, что в далеком бесправном детстве Дадли всегда норовил отобрать у Гарри даже то, от чего самого Дадли тошнило.

– Что еще она говорила? – спросил Снейп как бы между прочим, но у Гарри мгновенно возникло чувство, что допрашивают его, и злость завибрировала в душе. Это, впрочем, совершенно не мешало ему подумать, что он выяснил о Снейпе далеко не все. И, как бы ни доверяли ему Дамблдор и Перси, некоторые факты его биографии, если они подтвердятся, ничем нельзя оправдать. И не место таким типам в ни в Ордене, ни тем более в «Хогвартсе».

Но сопротивляться вопросу гриффиндорец действительно не мог и, не успел он как следует обдумать, на язык выскочило первое, что пришло ему в голову.

– Это правда, что Вы избавились от своей маггловской подружки, когда поступили на службу Лорду Волдеморту? – спросил Гарри, втайне гордясь, что в его голосе прозвучала должная твердость. – Вы ее убили?

Несколько секунд назад человек, стоящий перед ним, был таким же, как всегда: жестким, несимпатичным, язвительным. Теперь же со Снейпом начало твориться нечто странное и ужасное – странное и ужасное даже для Снейпа.

– Нет, – вкрадчиво произнес он, – ее убил твой драгоценный крестный отец, Сириус Блэк.

Меньше всего Гарри ожидал столь дикого обвинения. Он даже заподозрил, не бредит ли профессор.

– Тетя Петуния говорила, несчастный случай, – припомнил юноша.

– Ну да, – покладисто согласился, продолжая из темноты испепелять его взглядом, Снейп, так что Гарри даже пожалел, что не связал его. – Взрыв газа. Пол-улицы к черту. Ни о чем тебе не напоминает?

Гарри ошалело кивнул, почти физически ощущая волны ненависти, проходящие сквозь него. Снейп ненавидел Сириуса, это бесспорно, но никогда в жизни Гарри не стал бы искать для этого иной причины, чем неприязнь в школьные годы.

– Но это Питер Петтигрю, – пролепетал он и невольно отступил на шаг, хотя в своем нынешнем положении невооруженный профессор не мог ничего ему сделать.

– И эта мразь тоже, – согласился Снейп, – но ничего этого не было бы, если бы чертов Блэк не помчался править свои косяки.

– Он хотел отомстить за моих родителей, – робко произнес Гарри. Но смягчить профессора было невозможно.

– Блэк никогда не давал себе труда подумать, как его действия отразятся на нем самом, – злобно прорычал Снейп, – что уж говорить о других. Взрыв – это на его совести. Я всегда думал – надо же ей было там оказаться! И он получил по заслугам. Конечно, получил, – с нажимом произнес Снейп, словно уговаривал сам себя.

Ситуация казалась Гарри невыносимой, и какая-то часть его уже жалела, что он затеял все это. Ему хотелось задать вопрос: «Вы ее любили?», – но Гарри не решился. То, что творилось со Снейпом, было слишком страшно. Гораздо хуже, чем с тетей Петунией, под действием признавалиума охотно обзывающей ближних и дальних. О нет, Северус Снейп был другим. Этот человек целиком состоял из самообладания, и теперь, когда Гарри удалось заглянуть ему в душу, парню сделалось гораздо дискомфортнее, чем со Снейпом, ему привычным, пусть даже саркастичным, жестоким и несправедливым. Вдобавок, часть его личности легко перенимала переживания Северуса Снейпа. Именно тогда, когда Снейп имел все основания полагать, что покончил с мародерами, столкнуться с ними таким вот образом…

– Так у вас был ребенок? – решился он на конкретный вопрос.

– Петуния и это разнюхала, – без запинки прошипел Снейп. – Все-то она помнит. Вот ведь дрянь!

Гарри никогда не считал, что обязан быть благодарным племянником. Но тут он почему-то заволновался, не вздумается ли Снейпу нанести благодарственный визит тетушке Петунии и презентовать ей поросячий пятачок.

– И что с ним стало? – не удержался Гарри.

– С ней, – поправил Снейп. – Хвала Мерлину, ничего!

– Подробнее, – мстительно потребовал Гарри. – Она училась в «Ховартсе» или… Вы что, в приют ее сдали?

– Ни то, ни другое, Поттер. Ее воспитывала моя мама, и я сделал все, чтобы они ни в чем не нуждались. Правда, и видеть их не мог, почти. Нет, моя дочь не посещала «Хогвартс», она оказалась магглой, как и ее мать. Сейчас она учится чему-то, чего я совершенно не понимаю, увлекается греблей и этой дурацкой музыкой, – выражение лица Снейпа ярко свидетельствовало о его пренебрежительном отношении к интересам подобного рода. – Не жди, я вовсе не жалуюсь. Я сам упустил шанс воспитать своего ребенка, но зато сохранил ей жизнь, – и тут на его лице промелькнуло выражение омерзения и злости; в тот момент Гарри, вне всяких сомнений, прочел его мысли: Снейп снова подумал о Сириусе. О Сириусе, которого, как он считал, превзошел по всем параметрам, ведь он, Северус Снейп, невзирая ни на что, добился многого в этой жизни, а Сириус, имеющий все от рождения, не создал для себя ничего. И Гарри очень хотелось бы на это ответить, что зато Сириуса он любил, а Снейп, по его мнению, просто чудовище.

Так они стояли в накаленном неприязнью молчании и вели каждый свой беззвучный диалог. Но внезапно что-то неуловимо переменилось, и Снейп сатанински расхохотался.

– Вот что, Поттер, – мягко, но угрожающе промолвил профессор, – это, конечно, забавно, но я бы на твоем месте помнил, с кем ты имеешь дело. Сегодняшний день рано или поздно закончится, рано или поздно Министерство выпустит меня, а потом – одна капля в твоем стакане и… Ты уверен, что тебе нечего скрывать от меня?

Гарри знал, что теперь уже может поступать как угодно, может сколько угодно напоминать себе, что он взрослый человек и у Снейпа учиться больше не будет. Все равно им владело отвратное чувство, что от зельевара никуда не деться.

– Так поэтому Дамблдор верил Вам? – решил Гарри порассуждать напоследок. – Потому что у Вас маггловская дочь, и в случае победы Волдеморта это не сошло бы Вам с рук.

– Да, Поттер, наконец-то ты дал себе труд пошевелить мозгами. Не ожидал! – сварливо произнес Снейп. – А теперь давай в Министерство, и чтоб больше без фокусов! И еще – если вздумаешь распространяться дальше о том, что узнал сегодня, имей в виду: мне как раз нужен подопытный для изучения одного экзотического яда.

Гарри вздрогнул, но не от страха, ведь и раньше Снейп угрожал ему похожим образом. Действие запаха выветривалось, однако Гарри чувствовал, что профессор еще не полностью восстановил свою броню. Это ощущение было ему неприятно, юноша очень хотел бы отгородиться и от Снейпа, и от всего, что узнал о нем.

– А как же обещание, которое Вы дали моему дедушке? – тускло спросил Гарри, видя, что профессор ждет ответа.

– Дорогая Петуния и ее длинный язык, – констатировал Снейп и мрачно добавил: – Только благодаря этому обещанию ты жив до сих пор.

Намерения парня завершить это поскорее под воздействием раздражения ослабли: напоминания такого толка у Гарри, на самом деле, завязли в зубах еще с того далекого дня в Визжащей хижине, когда он впервые встретился со своим крестным отцом. Зная, что профессор не сможет отказаться отвечать, он безжалостно произнес:

– Вы еще что-то хотели добавить, сэр?

Гарри ожидал, что Снейп будет сопротивляться, и был неприятно поражен, когда оказалось наоборот. Неподвижная фигура, застывшая в шаге от него, казалась безжизненной, как будто бы в голос ушла вся энергия профессора. Слова, которых Гарри мог бы ожидать, полились охотно, и чем-то это даже напоминало тетю Петунию. Но заблуждался Гарри недолго: зельевар был слишком расчетлив для того, чтобы просто болтать. Впрочем, даже понимая, что Снейп выплескивает на него свой гнев и заодно – то, что не жалко, Гарри не сразу нашел в себе силы его остановить.

– Мерлин, я обещал следить за Лили, и не выполнил обещание! После этого как я мог оставить тебя на произвол твоей бестолковой головы! – злобно, но с удовольствием охарактеризовал профессор. – А ты был совсем на них не похож! Более того, ты – ходячая копия Поттера! Чего мне это стоило – вытаскивать тебя из неприятностей, учить тебя! Сплошное разочарование, ты не то, что мысли свои скрывать не научился, ты даже соврать толком не умел. Вот твой дед в этом смысле был примером…

– Довольно, сэр, – потребовал Гарри. Разумеется, никакой полезной информации, на основании которой можно действовать, он не получил. И узнал, по сути, только то, что Снейп его ненавидит. Парень чувствовал себя опустошенным, разочарованным, даже сломленным тем, что узнал о Сириусе, и все же, начни он заново, не отказался бы от этой попытки.

– Я тоже так считаю. Мы слишком долго стоим здесь и мирно беседуем, – мрачно согласился Снейп. – Чего доброго, кто-нибудь из обитателей этого милого района нас запомнит.

«Это он намекает, что я заваливаю задание», – стиснув зубы, расшифровал Гарри.

Теперь им нужно было добраться до Министерства, и, согласно плану Серого Кардинала, сделать это следовало на метро. Снейп шагал впереди, не оглядываясь, что неприятно поразило юношу. Беглый профессор даже не считал нужным делать вид, будто чего-то опасается со стороны своего бывшего ученика. А Гарри, хоть его и злило это, понимал, что не сможет никому объяснить, с какой стати должно быть по-другому.

Парня лихорадило. Он предполагал, конечно, что разговор растревожит не только Снейпа, а его тоже. Гарри с ужасом осознал, что как будто бы смотрит на себя глазами Снейпа. «А чего ты хотел? Приятного сюрприза?» – вопрошал он сам себя, и становилось все очевиднее, что вечер не закончен. Критичный внутренний голос то и дело твердил, что он, Гарри Поттер, воплотивший замысел с правдодымом, должен не только принять все удары, нанесенные бременем знания, но и выдержать испытание до конца и задать все вопросы, даже если вместо ответов получит злобу и ехидство.

В метро Гарри пришлось платить. Фред Уизли сунул ему кошелек в тот момент, когда он выбегал из дома, чтобы сбить с ног профессора, и Гарри пережил несколько неприятных секунд, когда ему вдруг пришло в голову, что там сейчас не окажется маггловских денег. К счастью, Снейп повернулся к нему спиной, а спина не умела читать мысли, и недолгая неуверенность Гарри не стала поводом для отвратительных профессорских шуток.

Час пик давно миновал, в вагоне, куда они вошли, было пусто. Они заняли места в центре и уставились в разные стороны.

Гарри колебался. Больше всего на свете ему хотелось никогда не заговаривать с этим человеком. Впрочем, он знал, что пленного, по правилам, рано или поздно необходимо связать. Кроме того, он желал знать все, о чем отказались рассказывать профессор МакГонагол и Нарцисса Малфой. Северус Снейп же, без сомнения, обладал нужной информацией, и в куда большем объеме.

– Ты хочешь спросить меня? – раздался рядом знакомый вкрадчивый голос. – Позволь, угадаю, о чем. Я никогда не сомневался в том, кто именно бросил петарду в котел Гойла. Ты действительно завалил зелья на третьем курсе, и Дамблдор, прямо скажем, прибегнул к недозволенным методам, нажав на мое чувство благодарности к семье твоей матери. А когда ты воспользовался моим учебником…

С первых слов Гарри стало очевидно, что ему будет, что послушать оставшуюся, довольно значительную часть пути. И, коль скоро тишины не предвиделось, а болезненное ощущение от рассказа профессора, пусть не сгладилось, но ушло куда-то вглубь, Гарри решил, что лучше попробовать что-то узнать, чем слушать всякую чушь.

– Вы не угадали. Скажите, родственники моего отца, – заговорил гриффиндорец, и собственный голос показался ему слабым и жалким, – как они отнеслись к маме?

– Отвратительно, – без паузы выдал Снейп.

– А почему? – спросил Гарри, невольно поворачиваясь к собеседнику.

Глаза зельевара с оценивающей неприязнью прошлись по нему. Затем Снейп медленно выдохнул, и Гарри, переживая в душе небывалое смятение, понял, что, к добру это или нет, но ему решено ответить.

– Отличный вопрос, – едко заметил профессор. – Полагаю, дорогая Петуния без особой охоты информировала тебя о том, в какой семье выросла. Собственно, она – самая недостойная дочь своих исключительных родителей. Но и Лили от нее недалеко ушла, – убедившись, что Гарри никак не реагирует на последнее замечание, он продолжал. – Мамаша Поттера, ну, твоего отца, обожала его так, что становилось противно. Конечно, они со стариком Поттером все выяснили о семье бедной старушки Лили. И уж как оно им не понравилось!

– То, что они были бедными? – уточнил Гарри, против воли напрягаясь.

– Бедными! – фыркнул Снейп. – Если бы только! Поттеров не устраивало в них все! То, где они жили, чем занимались, между прочим, Поттеры соизволили познакомиться с Элом и Джил лично, еще когда мы учились в школе. Надо было видеть, как они сбежали! Пяти минут не высидели в гостях, даже забыли, как аппарировать, а может, они и не умели.

– Джил и Эл – мои бабушка и дедушка? – спросил Гарри, вычленив эту информацию из потока всей прочей, довольно-таки оскорбительной.

– Да, – кивнул профессор. – После этого твои другие дед и бабка, как мне известно, категорически запретили Поттеру связываться с особой такого происхождения.

– Потому что она была магглорожденной? – такая мысль неприятно поразила Гарри; ведь для его отца это не имело никакого значения. Но и для Сириуса тоже… Гарри поморщился: он никогда не представлял себе семью Поттер вроде семьи Блэк.

– Нет, – помрачнел Снейп, кривясь, как от боли. – И почему я должен тебе это говорить?! Петуния отлично могла бы выполнить эту грязную работу, – он явно тянул время, что лишь усиливало напряженное внимание Гарри. – Эл и Джил никогда не были женаты, вот что шокировало Поттеров по-настоящему.

Гарри о таком даже не думал, и в первый момент его это тоже шокировало. Ему сразу представились широко расширенные глаза Рона и то, как тяжко вздыхает миссис Уизли. Однако он безошибочно чувствовал, что выразить неодобрение сейчас – самый верный способ заработать от Снейпа пощечину.

– Да, они были хиппи, и считали, что им это не надо, – угрюмо пояснил Снейп. – Даже не представляю, что бы сейчас делало Министерство, если бы знаменитого Гарри Поттера вырастили такие родственники! Вот скандал!

– Но отец все-таки женился на маме, – констатировал Гарри, которому основательно надоело то, как Снейп развивает свою фантазию.

– Да. Правда, не сразу. Он сначала дождался, когда его родительница отправится на тот свет. Леди была слаба здоровьем, и тут, извиняюсь, я не знаю подробностей, – проворчал Снейп. – Но не думаю, чтоб Поттер ей помог, надо признать, он был почтительным сыном и, если бы не был очень занят войной, наверное, мучился бы, что со всеми остальными перессорился из-за старушки Лили.

За время этого повествования Гарри несколько раз передернуло.

– Достаточно, – жестко попросил он. – Оставьте Поттеров в покое. Все-таки, до чего Вы гнусный тип! А моя мама! Не понимаю, почему вы так о ней говорите! Ведь она заступалась за Вас! Она была добра к вам, – вспылил Гарри, – старалась Вам помочь!

К концу собственной тирады его возмущение несколько остыло; ему, против воли, было неловко за напоминание о сцене, подсмотренной в думоотводе. Он опасался реакции профессора, но тот остался невозмутим.

– Она всем пыталась помочь, и во многих случаях – зря, – постановил Снейп. – Большинство людей не заслуживают такого отношения, Петтигрю, например, но она не желала этого видеть, хотя, дурой надо быть… Своеобразной личностью была дорогая старушка Лили.

– А то, что вы ее грязнокровкой обозвали, и не в первый раз, наверное… – Гарри слов не находил, как это выразить.

Но глаза Снейпа сверкнули так, как это бывало, когда он уличал Гарри в неразумности.

– Вот именно, – произнес он жестко. – Нет, Лили вела себя прилично, она, как ты справедливо заметил, старалась быть доброй, чуткой и все такое. Но я знаю, что она не меньше Петунии стыдилась своих родителей. И терпеть не могла, когда я ей намекал на ее происхождение. По моему скромному мнению, у нее крышу снесло оттого, что она – ведьма. Подвигов ей захотелось, сообразно ее выдающимся способностям! А деньги зарабатывать – что ты! Она была выше этого, тот еще ангел, – Снейп скривился от не слишком дружелюбной усмешки. – Между прочим, когда она бросила их, вышла за Поттера, я ей попозже все высказал. С тех пор я поумнел, и стараюсь вести себя так как можно реже.

– Не понимаю, – признался Гарри.

– Люди, Поттер, терпеть не могут, когда им говорят правду, – изрек профессор. – Это – самый верный способ нажить себе врагов. Но, поскольку я не рассчитываю на твою симпатию, все же выскажусь до конца. Так вот, из тебя, – продолжил Снейп по собственной инициативе, – получилось черт знает что! Правда, иногда ты все же чем-то напоминал мне их. Когда ты врал, что не брал моей книги. Или когда вырвался в Хогсмид, и Драко тебя там увидел… Ты здорово отпирался у меня в кабинете, – едва заметная нотка одобрения мелькнула в этих словах. – Совсем как Джил. Уж она бы тоже ни за что не призналась! Однажды мы с ней угодили в полицию… – и он осекся, суровым взглядом давая понять, что поставил точку.

Впервые за время, проведенное вместе, Гарри понял, что солидарен с ним. Пожалуй, они оба предпочли бы не развивать эту тему.

– А в целом ты – далеко не она, – с презрением констатировал Снейп.

– Да, – холодно согласился Гарри. – А еще я – не Джеймс. А что Вы скажете о том, что именно Вы рассказали Лорду о пророчестве профессора Трелони? – обличительно произнес он.

И на сей раз, похоже, его выстрел достиг цели. Если за весь вечер у Гарри были основания торжествовать победу, то лишь в тот момент, когда Северус Снейп отвел взгляд и посмотрел на свои руки. Черты его лица как будто стали резче.

– Рассказал, – не сразу подтвердил он, и неожиданно, взмахнув рукой, фыркнул. – В самом деле! Ну, какой идиот мог серьезно воспринять комедию экзальтированной алкоголички! Между прочим, я рассказал Лили об этом пророчестве, ну, когда выкупал ее часть дома.

– И что она? – с замиранием сердца спросил Гарри.

– Посмеялась, – тряхнув головой, ответил Снейп. Он как будто бы совсем пришел в себя, во всяком случае, обращался к Гарри тем же пренебрежительно-строгим тоном, как всегда. – Она, кстати, знала, что я в Ордене, и ничего не имела против того, чтобы я передал эту так называемую информацию Темному лорду. Что меня, разумеется, не оправдывает.

Любого другого человека Гарри постарался бы утешить, сказав что-то вроде: «Ну, Вы же не знали». Однако обратиться подобным образом к Северусу Снейпу он бы не смог, даже если бы Серый Кардинал для этого дал ему пинка.

Они все еще продолжали ехать, и казалось, этому не будет конца. Гарри пытался молча смотреть в окно на проплывающие мимо станции, но вскоре не выдержал.

– А что теперь будет с Дамблдором? Все?.. – спросил он упавшим голосом.

– Ни за что, – отрезал Снейп.

Гарри в очередной раз покоробила интонация зельевара. Отчетливее всего в ней звучала задетая профессиональная гордость. И – ни следа тех чувств, с которыми он говорил о родителях его матери.

– Работа над фантомом Дамблдора, – продолжал Снейп, игнорируя реакцию слушателя, – проводилась все время, пока я вынужден был бездействовать, весь год, Поттер. У него есть друзья, довольно талантливые маги. Николас Фламель лишь один из них. Мы не могли, конечно, покинуть Англию, но материалы, присланные из Греции, произвели на меня сильное впечатление. Разработки есть, и также люди, чей интеллект способен подняться над обыденностью. Две ведьмы из клиники святого Мунго согласны провести операцию, когда все будет готово.

Вот эта тема профессору нравилась! Он говорил так, словно читал поэму. И Гарри даже было жаль перебивать его. Да, продолжать было неприятно, но Снейп знал много, и именно о тех, кем Гарри больше всего интересовался. Оставалось не так много времени, а профессор сделался на редкость разговорчивым, и можно было не сомневаться, второго такого шанса у гриффиндорца не будет.