Текст книги "Гарри Поттер и Обитель Бессмертия"

Автор книги: akchiskosan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 57 страниц)

– Это буйвол. Или бизон, – гадали зрители. – Точно кто-то огромный.

Рон был страшно горд и позже потихоньку признался друзьям, что сожалеет об отсутствии близнецов.

Дальнейшее свелось главным образом к разъяснениям Гермионы и поздравлениям. В целом, это было действительно познавательно и, главное, ободряло. Уходя, многие улыбались.

Гарри тоже собрался уходить. Но небольшая группа в стороне, состоящая из Эрни Макмиллана, Ханны Эббот и Малфоя, похоже, намеревалась как раз таки задержаться. Обменявшись непонимающими взглядами, Гарри, Рон и Гермиона поспешили туда, на ходу прощаясь с товарищами.

– Давно хочу задать Шляпе несколько вопросов, – предвосхищая интерес гриффиндорцев, деловито сообщил Эрни.

Малфой медленно и аккуратно расстегивал сумку. Судя по выражению его лица, он вовсе не пылал энтузиазмом помочь Эрни, но не видел повода, чтобы отказать хуффульпуффцу в свидании со Шляпой. Гарри, в свою очередь, тоже не находил в намерении Эрни ничего плохого.

Судя по тому, как бережно Малфой обращался со Шляпой, он по-настоящему благоговел перед ней. Когда он, наконец, протянул колпак хуффульпуффцу, в его взгляде скользнула откровенная неприязнь. Гарри пришло на ум, что это похоже на ревность, и он решил, что надо бы это как-то прекратить. «Не хватало только, чтобы он вообразил себя хозяином этой вещи», – забеспокоился Гарри. Сам он считал, что Шляпа-сортировщица, принадлежавшая когда-то Годрику Гриффиндору, у них временно, пока не прекратятся форс-мажорные обстоятельства, а вообще-то она всегда должна находиться в кабинете директора и заниматься распределением новых студентов.

Макмиллан, словно заразившись от Малфоя, трепетно взял Шляпу и натянул на голову, после чего закрыл глаза, и лицо его приняло сосредоточенное выражение.

Поначалу окружающие не решались нарушить молчание, полагая, что это помешает ему, но после нескольких минут Гарри стало скучно. Он считал, что Эрни долго спрашивает, а между тем тот не собирался прекращать.

– Я очень рассчитывал на то, что вся борьба с Темным лордом сведется к поиску хоркруксов, – сказал Гарри. – А теперь, на самом деле, непонятно, что делать, и в этом вся проблема.

– Да уж, Поттер! – усмехнулся Малфой. – Надо же все так упростить. Я вот, например, не до конца уверен, что хоркруксы – единственное, на чем основано бессмертие Темного лорда.

Гарри никогда об это не думал и, не желая казаться глупее Малфоя, все же пересилил себя и спросил, есть ли у такого утверждения доказательства или другие основания. Он снисходительно фыркнул, когда выяснилось, что со стороны Драко все это «только предчувствие».

– Придется бороться Лордом и его сторонниками традиционным способом. Министерство намерено постепенно истребить их, – не сомневался Рон.

Гарри, и не только он, заметил, что Ханну эти слова покоробили.

– Но ведь кто-то внедрялся в их ряды? Неужели нельзя как-нибудь, ну, обезвредить их, но не убивать? – спросила она. Сердце Гарри сжалось; он помнил, что мать Эббот в прошлом году была убита.

– Профессор Снейп внедрялся, – сообщил Малфой, – а потом – я. Ты права, там есть и запуганные маги, но много таких, кто никогда не покинет Лорда из самых гнусных соображений. Зря ты за них переживаешь.

– В этом смысле надо надеяться на законы, – покосившись на Эрни, заметила Гермиона.

– Нам все равно надо постараться совместить справедливость с милосердием, – покачала головой Ханна.

– Интересно, как? – выпалил Рон. И, хотя тоном он не выражал такого сомнения, как Малфой – всем своим видом, все же было очевидно, что он считает это не очень возможным.

– Не знаю, но надо постараться, – упрямо произнесла девушка; было очевидно, что эта тема очень ее задевает.

К невольному облегчению спорщиков, разговор оборвался, поскольку Эрни посчитал, что достаточно. Снимая Шляпу, он был очень доволен.

– Оказывается, она предоставляет студенту выбор чаще, чем мы думаем! – объявил он, передавая Шляпу.

Ханна, которая находилась к нему ближе всех, автоматически взяла ее в руки и легонько встряхнула, не замечая неодобрения Малфоя. Вдруг она застыла, недоверчиво поглядела на то, что держит, встряхнула вещь еще раз, а затем, к недоумению Гарри и остальных, запустила руку в Шляпу и принялась шарить. Гарри не сразу поверил в то, что действительно видит, как она вынимает сосуд, похожий на сахарницу, или на своеобразной формы миниатюрную вазу. Во всяком случае, в этой штуке было что-то восточное, чем и объяснялось недоумение Гарри, ведь до сих пор оттуда доставали только что, связано с основателями. В вазу наподобие букета была вставлена небольшая связка, несколько коротких палочек, напоминающих бенгальские огни. Это было совсем непонятно, однако значимость и торжественность момента не подлежала сомнению.

– Я знаю, что это такое! – воскликнула Гермиона. Вне себя от волнения, она подалась вперед и принялась в упор разглядывать странный сосуд.

Из-за этого она не сразу заметила, что все присутствующие требовательно глядят на нее. А заметив, смущенно пояснила:

– Курительница Хельги Хуффульпуфф. Вот палочки для благовоний, ароматизируют воздух.

– Просто создают приятный запах? – несколько разочарованно спросил Малфой.

Ханна между тем зажгла палочку и помахала ею. Запах более всего походил на то, как горят дубовые поленья.

– Нет, – сказала Гермиона, – их испарения называют правдодымом.

Уточнять, что это означает, никому и в голову не пришло; Ханна недоверчиво вздохнула. А Гарри немедленно очень захотелось проверить, действительно ли курительница работает.

– В чем твоя главная сила, Малфой? – спросил он.

Не то чтобы он думал, будто слизеринец обладает какими-нибудь особенными способностями, и все же не удивился, когда Драко немедленно выдал далеко не самый ожидаемый ответ.

– Моя левая рука. Она практически неуязвима, – с трудом выдавил он, после чего куда более охотно обозвал Гарри скотиной.

Но теперь, похоже, даже хуффульпуффцы решили, что применение правдодыма на слизеринце вполне оправдано.

– Это как? – поинтересовалась Ханна Эббот.

Малфой поморщился, стараясь, чтобы каждое его слово сопровождалось изрядной долей презрения.

– Кровь дракона снижает болевую чувствительность кожи и делает ее похожей на броню, – медленно протянул он. – Собственно, благодаря мне мой дед и открыл, что это так. Будучи ребенком, я опрокинул на себя котел и обварил руку.

– А почему об этом нигде не написано? – определенно, Гермиона не могла не задать такой вопрос.

– Об этом знали только дедушка и профессор Снейп, – просветил ее Драко. – Мои родители тогда уезжали на несколько дней, и мы договорились ничего им не рассказывать. Рука быстро зажила, а потом я заметил, что она не чувствует боли и жара. Дедушка провел несколько опытов, на обычную чувствительность, и убедился, что это так. Но на нем самом это не сработало. Загасите эту вонялку немедленно, иначе пожалеете.

На месте Ханны Гарри ни за что бы не послушался, но хуффульпуффке, должно быть, и без того было очень стыдно перед Малфоем, так что она выполнила его требование даже поспешно.

– А ты не думаешь, что мог бы проинформировать нас об этом? – спросила Гермиона.

– Вот еще! С чего бы? Не всякой информацией следует разбрасываться, – высокомерно бросил Малфой. – Нет, я понимаю, к чему вы клоните. Вы думаете, что тоже можете получить такую же неуязвимость. Но поверьте, это не так.

В голосе Малфоя звучало злорадное удовольствие, так что Гарри ему сразу поверил. А Драко продолжал дальше без всяких понуканий:

– Конечно, мой дед не мог ставить опыты на людях, поэтому он производил расчеты. Он выводил формулы, в которых я до сих пор не разобрался. Но из них следует, что такое воздействие кровь дракона оказывает только на тех колдунов и ведьм, которые еще не научились колдовать палочкой.

– То есть до десяти-одиннадцати лет? – уточнила Ханна; Гарри не понравился ее заискивающий тон.

– Независимо от возраста, – ответил Малфой.

– И чем это было тебе полезно?

– Ну, – Драко поднял взгляд к потолку, – например, когда Лорд насылал на меня пыточные проклятия, я старался, чтобы они попадали в левую руку. Тогда это не так больно.

– Поэтому мадам Помфри удивлялась, как ты умудрялся так вывихнуть руку? – сразу же вспомнил Рон. Хуффульпуффцы и Гермиона тут же осуждающе вытаращились на него, поражаясь такой нечуткости.

– И на ней ты выжег дракона, – кивнул Макмиллан. – Логично!

– Думаю, да, – не стал спорить Драко. Пользуясь тем, что загруженные его рассказом слушатели молчали, он подошел к Шляпе и схватил ее.

– Будешь эту штуку обратно класть? – обратился он к Ханне.

На лице Ханны мгновенно сменилось несколько выражений: протест, жадность, сожаление, смирение.

– Придется, наверное, – вздохнула она.

– Ты можешь оставить палочки, – указала Гермиона. – Пусть они лучше будут под рукой, кто знает, когда еще ты сможешь их достать.

Ханна охотно послушалась, передала палочки Эрни, а сама одним движением уронила курительницу в Шляпу.

Малфой быстро упаковал Шляпу обратно и ушел, попрощавшись отрывистым кивком. Не вызвало сомнений, что он глубоко раздосадован. Гарри был, в принципе, согласен с Роном, который охотно спросил бы у Малфоя еще что-нибудь. Но Гермиона задумчиво заявила, что, пожалуй, не следовало так поступать.

– Да ладно тебе, переживет, – отмахнулся Рон.

– А вот я ему сочувствую, – сказала Гермиона. – Он, конечно, в прошлом и не такое заслужил, но теперь ему отовсюду сыплются шишки. Добби, например, достает Драко, рассказывая, как он капризничал в детстве.

Гарри соглашался, что это, в принципе, не очень приятно. Но тут ему пришло в голову нечто, о чем он из соображений справедливости не мог умолчать.

– Он должен быть доволен, что имел возможность видеть эту курительницу и тем более проверить на себе, как она работает, – заявил Гарри. – Это же честь – увидеть подарок основателей, да еще и ты о нем столько рассказала! Слизеринцы ведь помешаны на всяких древних магических штуках. А правдодым – очень удобная вещь! – осенило его. – Зелье, допустим, надо подливать, и следить, чтобы объект его выпил. А тут… кстати, как он действует?

Судя по всему, его вопрос подруге очень понравился.

– Особенность правдодыма, – пояснила Гермиона, – заключается в том, что все, его вдохнувшие, начинают говорить правду.

– Но это же ужасно, – справедливо заметил Рон.

– А Хельга Хуфульпуфф считала, что это честно, – отрезала Гермиона.

Гарри мысленно поблагодарил подругу за лояльность. Расскажи она об это раньше, так Малфой тоже мог задать ему любой вопрос, и пришлось бы изливать душу.

Малфой догадался об этом сам. На ближайшем уроке он принялся, избегая укоризненных взглядом Гермионы, поддразнивать Гарри, рассказывая, о чем он непременно спросит, и даже намекая, что успел перехватить одну палочку из курительницы, хотя Гарри сам видел, что это невозможно. Записка с вопросом, понравилось ли ему вытирать сопли Чжоу Ченг, переполнила чашу терпения Гарри, и он запустил Малфою линейкой в спину. За это профессор МакГонагол вычла пять баллов у «Гриффиндора», а одноклассники были настолько обескуражены, что после урока Гарри и Малфоя попытались вразумить Эрни и Гермиона одновременно.

– Это не солидно! Ты, Гарри, от таких выходок утрачиваешь авторитет, да и не только ты, – возмущался Эрни.

– Слушай, я не обязался почитать святого Поттера, – проворчал Малфой.

Но Гарри знал, они и без того оба понимают, что у них нет ни сил, ни времени, ни права тратить все это на возобновление старой вражды. Скоро им об этом напомнили: по возвращении из Министерства Долорес Амбридж сказала учителям нечто такое, что все они, как один, утратили равновесие. И бросились напоминать об экзаменах.

Профессор Флитвик отчаянно пытался скрыть волнение, но его обращение к выпускникам в конце урока отдавало необычайной строгостью, а на доске под взмахами палочки то и дело, вместо примерных вопросов к экзамену, появлялись всякие посторонние надписи. Одна из них, несомненно, принадлежала Пивзу и нелестно характеризовала Плаксу Миртл, однако подобные несуразности ничуть не умаляли серьезности преподавателя.

– Студенты, сдающие ТРИТОН по заклинаниям, должны хорошо представлять себе, что большинство колдовских профессий, для которых заклинания необходимы в первую очередь, требуют умения действовать в любых обстоятельствах. Разумеется, экзамен – это сложная ситуация, но не самая сложная. Да вы же это знаете! – профессор Флитвик изящно отмахнулся от самого себя, но нравоучений не прекратил.

– Мерлин! Он единственный, кто признает, что мы хоть что-то знаем, – шепнул Невилл.

Гарри собрался кивнуть; ему тоже надоело, что с ними обращаются, как с беспомощными детьми, и постоянно кормят нравоучениями. Он слегка нагнул голову, и вдруг перед ним предстало, во весь размер, знакомое надгробие.

«Ищите! Это здесь! Я даю вам час!» – требовал лорд Волдеморт, и Гарри без особо труда удалось разобрать, что он не столько злиться, как вне себя от паники.

Дальнейшее наблюдение за Волдемортом было более чем резко оборвано пронзительным колоколом, возвещающим начало перемены; Гарри даже заподозрил, что звук этот дошел и до сознания Темного лорда. Первым чувством юноши было раздражение. Но ему не понадобилось много времени, чтобы понять, что вместо того, чтоб подольше понаблюдать, ему представилась возможность действовать.

А между тем вокруг Гарри собралась толпа. Обеспокоенный Невилл робко уверял одноклассников, что ничего особенного не случилось, просто Поттер ни с того, ни с его уронил голову на парту. То, что он пошевелился, явилось для подошедших, в том числе и слизеринцев, большим облегчением.

– Я видел надгробие Тома Реддла-старшего, – пробормотал Гарри, поправляя очки. – Упивающиеся смертью там, на кладбище, они ищут хоркрукс, я знаю…

К нему быстро вернулась способность различать реакцию слушателей. И, судя по ней, многие предпочли бы, чтоб он оставался в обмороке, чем выслушивать все это. Нотту явно стало страшно, Ханна Эббот при слове «хоркрукс» дернулась, но все же намерение Гарри ни на йоту не ослабело.

– Они пробудут там около часа, – сказал он. – Что если сделать так, чтобы авроры явились туда?

– Отличная мысль, – кивнул Дин Томас. – А как ты намерен этого добиться?

– Надо выманить их! – Гарри вскочил и, отчаянно страдая от того, что приходится тратить на это драгоценные секунды, принялся скидывать вещи со стола в сумку. – Они ведь отреагируют, если в том районе буде произведено колдовство?

Судя по всему, пока еще никто ничего не понимал, только вот Гермиона следила за ним напряженно, и можно было не сомневаться, что слово «осторожность» крутилось в ее голове чаще других. Слизеринцы переглядывались с особенным опасением. «Да ну вас!» – сердито подумал Гарри.

– Ты хочешь отправить туда членов Ордена Феникса? – спросил Малфой.

– Нет, – возмутился Гарри. – Если кого-то из них застанут там до вызова, им придется давать объяснения. На самом деле, я не хочу, чтобы и мы там светились…

– Где светились? – с подозрением проворчала подошедшая Миллисента Булстроуд, беззастенчиво оттесняя плечом девушек из «Хуффульпуффа».

Она не посещала заклинаний, и ее приход заставил собравшихся запоздало заволноваться, не мог ли их услышать кто-нибудь нежелательный, и потом, перемена должна была вот-вот закончиться. Гермиона, подавая пример, подскочила и пулей рванула из класса профессора Флитвика.

– А ты почему сюда пришла? – услышал за спиной Гарри вопрос Нотта.

– Я Пэнси ждала. А Дафна вышла давно, вот я и устала тут торчать, – недовольно заявила Булстроуд.

Семикурсники скомпоновались полукругом посреди коридора, и, похоже, ушли они вовремя, так как на заклинания начал подтягиваться шестой курс. Луна Лавгуд, обнимающая книги, в недоумении остановилась, как бы выбирая, идти ли ей на урок или присоединиться к компании.

– Извини, – огорченно признала Паркинсон, обращаясь к Миллисенте, – мы, наверное, сейчас не сможем перебрать конспекты. У Поттера есть план…

– В Комнату Необходимости, – отрезал Гарри, оглядевшись.

На этот раз он намеренно не запросил ни пуфиков, не стульев. Прошло уже пятнадцать минут, и с каждой из них вероятность застать Лорда и его сторонников уменьшалась. Встреченные по дороге Фред, Джордж и Джинни считали так же.

– Если мы туда аппарируем, Министерство непременно зафиксирует вспышку колдовства в том районе, – согласился Фред.

– Надо будет продержаться в сражении некоторое время, – рассудил Джордж. – На такой очаг колдовства в Министерстве не посмеют не обратить внимания!

Говоря это он, покосился на Паркинсон. Гарри удивился; ему казалось, теперь, когда выяснилось, на какой стороне слизеринцы, нет никакой надобности ее очаровывать. К тому же, он совершенно не понимал, откуда в школе взялись близнецы; с другой стороны, у них могло быть какое-нибудь дело к директору.

– И заодно не позволим им найти ничего на этом кладбище! – поддержала брата Джинни, наклонилась к Гарри и тихонько шепнула: – Это я их пригласила. Хочу, чтобы они показались Амбридж. Пусть знает, что в случае чего за нас заступятся, а им она ничего сделать не может. Здорово, да?

Гарри кивал, не переставая; он был взбудоражен и счастлив от того, что его так хорошо поняли. Джордж между тем смерил оценивающим взглядом камин и полез в карман.

– Предусмотрено, Гарри, – сказал он. – Разожгите пламя; я думаю, быстрее, чем через камин «Башки борова», мы в зону аппарирования не попадем.

– «Башка борова»? – переспросила Гермиона, словно говоря, что они так не договаривались. Но Рон уже разжег огонь, а Джордж высыпал в ладони желающих летучий порох.

– Говорите очень четко, – напоминал он. – Так, кто идет?

– Не все! – потребовала Гермиона.

– Всем не получится. У меня пороху на девятерых, от силы, – предупредил Джордж.

Гарри заметил, что у него уже ничего не осталось, а те счастливчики, которым он успел отсыпать, здорово выделялись в толпе одноклассников. Но особенно выделялась Джинни, которая, будучи в их числе, возмущенно шепнула Гарри, кивая на Булстроуд: «Вечно эти слизеринки лезут первые! Вот на что нам там эта корова?».

– А может, лучше сначала сообщить Серому Кардиналу? – с опаской предложила, сжимая свой порох в кулаке, Миллисента Булстроуд, и тем всколыхнула в душе Гарри некоторое благоразумие.

– А я вообще девушек попрошу остаться! – заявил он.

Гермиона и Джинни одарили его испепеляющими взглядами, Булстроуд проигнорировала, а Паркинсон усмехнулась.

– Прикрывайте нас! – повелительно обратился к остающимся Малфой, успевший забраться в камин, после чего, не дожидаясь сигнала, отчетливо произнес: – «Башка борова», – и исчез в зеленоватом пламени.

Гермиона заметно успокоилась, обнаружив, что заведение Аберфорта Дамблдора пустует. Поначалу Гарри собирался выйти на улицу, но потом решил, что аппарировать отсюда тоже можно, и так даже лучше.

– Думаю, нам надо будет их разоружить, – сказала Гермиона.

– И палочки подвесить повыше, на недосягаемой высоте. Тогда авроры точно все найдут! – добавила Джинни.

– Надо применять заклятья окаменения и оглушения, знаем мы это все, – вальяжно бросил Малфой. – А потом куда? Сюда же?

Гарри растерялся настолько, что даже не счел возможным скрыть это. Этот необходимый вопрос они так и не решили.

– Нет, – поморщился Джордж. – Я думаю, надо к нам, в Пристанище. Из нас большая половина помнит, где это, родители сейчас где-то скрываются, так что лишних вопросов не будет. А вернуться оттуда в школу вообще элементарно.

– Да, и большая половина помнит, где то кладбище, – напомнил Гарри. – Кто перенесет слизеринцев?

Малфой, вскинув бровь, вопросительно воззрился на Гермиону. Та, ответив ему усталым взглядом, все же подошла. Джордж тут же придвинулся к Пэнси, которая, однако, не показала, что польщена такой честью. Она требовательно сверлила глазами остальных парней, ожидая, когда кто-то из них предложит помощь Миллисенте.

«У лидера свои трудности», – мысленно вздохнул Гарри, делая первый шаг в сторону слизеринки. Он решился на это, не желая создавать неловкую ситуацию, и видя, что Джинни, в принципе, этого хотелось бы.

Около секунды наблюдал Гарри, как они появляются на кладбище. Прежде чем Гарри успел сориентироваться, вокруг засвистели проклятия, а Малфой и Джордж, прижимая рукой себя в области живота, стали оседать на землю.

Упивающиеся смертью были невидимы. Проклятия вылетали как бы из воздуха, Гарри не успевал целиться и атаковал вслепую. В глубине сознания постепенно вырисовывалась мысль, что он совершил большую глупость.

И тут Гермионе пришла в голову, пожалуй, самая блестящая идея за все годы ее обучения в «Хогвартсе».

– Экспекто Патронус! – выкрикнула она.

Вылетевшая из ее палочки серебряная выдра, казалось, знала, где надо метаться. Раздавшиеся тут же вскрики и ругательства явно взрослых голосов подсказали Гарри, куда целиться. И он был уверен, что попал как минимум дважды.

Между тем Малфой, приподнявшийся на одном колене, и Рон предпочли последовать примеру Гермионы. По кладбищу замелькали, натыкаясь на невидимых магов, серебристые фигуры патронусов. И это решение оказалось на удивление удачным; Гарри заметил, что магическим защитникам удается останавливать собой любые проклятья, когда красный луч, от которого он уже не чаял увернуться, растаял, ударившись о заслонившую парня в последний момент гермионину выдру.

– Не трогайте Гарри Поттера, мерзкие бандиты! – пропищал на всю равнину невидимый Добби.

Но Гарри почувствовал себя далеко не самым уязвимым здесь, когда, клацая огромными челюстями, прямо из воздуха возник и двинулся на Рона огромный паук.

– Ри-и-идикулус! – взвизгнул Рон,

– Надо же, – рассек воздух издевательский шепот, от которого волосы Гарри встали дыбом. – Лучший друг великого Гарри Поттера не любит пауков. Мы запомним это.

Какая-то часть сознания Гарри поразилась тому, как он умудрился расслышать это в пылу битвы. Он тотчас, автоматически, послал в ту сторону, откуда доносился голос Волдеморта, разоружатель, но не мог бы сказать, достиг ли своего. Джинни беззвучно выкрикивала разоружающее заклинание направо и налево, слизеринки, пробиваясь к Джорджу, тоже что-то выкрикивали. Потом кто-то из них тоже выпустил патронуса – огромную лохматую собаку.

– Нет! – закричала Гермиона, и Гарри, не рискуя повернуться в ту сторону, вдруг услышал резкий щелчок, произведенный, несомненно, пальцами домашнего эльфа. Те случаи, когда он слышал этот звук, Гарри запомнил на всю жизнь и никогда бы не ошибся. Тем более, что за этим последовал звук отлетающего тела.

Секунды медленно отчитывались в его сознании. Проклятия сыпались в обе стороны и повсюду, а между ними, сверкая, на фоне торжественных надгробий метались патронусы. Зрелище получилось удивительно красивое, но ничто другое никогда настолько не обостряло в сознании Гарри чувства опасности.

– Аппарируем! – распорядился он, но сам решился на это лишь после того, как остался один. Мгновение перемещения, когда его словно всосала темнота, не оставляло простора для размышлений, но, мягко приземлившись на лужайку около Пристанища, гриффиндорец осознал, что едва не оказал лорду Волдеморту большую услугу. Если бы его задело любым проклятием, возможно, и не пришлось бы ему теперь наблюдать то, что он видел.

– Ты в порядке, Гарри? – тревожно обратилась к нему Гермиона, не решившись, впрочем, оставить без поддержки Малфоя, которому Паркинсон лечила плечо.

– Вывих скоро пройдет, – пообещала она и бросилась туда, где Фред и Рон бережно укладывали на носилки Джорджа. – Да не трогай ты его так, болван!!!

Рон, аттестованный подобным образом, вспыхнул и забормотал в ответ что-то аналогично нелестное в ее адрес.

– Дети?! – закричала, бросаясь к ним с крыльца, миссис Уизли.

Гарри опешил; он не ожидал, что в Пристанище окажется миссис Уизли. Близнецы, судя по их потрясенным лицам, тоже.

– Да, Поттер, планы у тебя гениальные, – припечатала, источая неодобрение, Миллисента Булстроуд. А между тем миссис Уизли категорично требовала объяснить ей, что происходит.

Молчание Гермионы свидетельствовало, по мнению Гарри, о великой ее тактичности, чего нельзя было требовать после случившегося. Он полагал, что теперь просто обязан оправдываться за всех.

– Это моя вина, миссис Уизли, – сказал он. – Но, возможно, сегодня мы сделали кое-что полезное.

Хозяйка, впрочем, пока не была готова обстоятельно выслушать его. Она торопила ребят поскорее зайти в дом.

Теперь, когда опасность осталась позади, Гарри почувствовал страх. Вся затея предстала перед ним в полном и абсолютном своем безрассудстве, заставляя подумать, что те, кто удерживает его в стороне от активных действий, возможно, в чем-то правы. Вокруг него суетились, укладывая Джорджа, а Миллисента, обращаясь к Джинни, громко поинтересовалась, где здесь туалет, но все это прошло как бы мимо него. Присутвуя здесь только физически, Гарри, как бы защищаясь, отдалял тот момент, когда ему тоже придется включиться в эту действительность.

Снова и снова прокручивал он в голове эпизоды стычки на кладбище, и все яснее становилось, что ничего из того, что там было, он предвидеть не мог, хотя следовало бы. Ему не раз говорили, что невозможно быть готовым ко всему, однако в данном случае Гарри успел осознать, что риск, на который они пошли, сложно было счесть оправданным.

Раненый в живот Джордж возлежал на диване в гостиной. Паркинсон колдовала над ним, закладывая рану чем-то, напоминающим кетчуп. Когда миссис Уизли, охая, бросилась к сыну, она деловито обратилась к ней:

– Мэм, в Вашем доме найдется вязь из шиповника и аконита?

Хозяйка дома резко затормозила, словно стукнувшись о невидимую преграду. Гарри, спешащий за ней следом, предположил, что таковой преградой является взгляд Пэнси, до неприличия компетентный, профессиональный, несентиментальный и безжалостный.

– Я не знаю, – пролепетала она. – А это… нужно, да?!

– Пока у меня есть, – заявила Пэнси, аккуратно вбивая мазь подушечками пальцев, отчего Джордж закусил губу. – Терпи, ты же мужчина, – ободрила она и вновь обратилась к миссис Уизли. – Но может не хватить, так что лучше послать за ней кого-нибудь. Я думаю, такие вещи следует обязательно держать в доме. Отойдите, пожалуйста, Вы мне свет загораживаете.

Судя по тому, что мать Джорджа, опасливо переглянувшись с Гарри, все же послушалась, манера держаться, свойственная Пэнси, вгоняла миссис Уизли в трепет. Гарри же очень бы хотелось напомнить слизеринке, что в гостях так себя не ведут. Однако та, похоже, чувствовала себя вполне-таки хозяйкой положения.

– Все нормально, Джордж? – осмелилась все же поинтересоваться миссис Уизли.

– Да, мам, – простонал тот и даже сумел, превозмогая боль, улыбнуться.

– Через неделю сможет вставать, – уточнила Паркинсон.

Миссис Уизли, потоптавшись, вернулась на кухню, где, как ни странно, честная компания успела ненадолго позабыть о ее неминуемом возвращении. Заслуга в этом целиком и полностью принадлежала Добби.

– … Добби уже привык, что ему надо менять подгузники, – прокомментировал эльф тоненьким голосочком, когда Гарри, следующий за миссис Уизли, переступил порог.

Лицо Драко к тому моменту уже перекосилось до полной неузнаваемости. От его обычной бледности не осталось и следа, глаза его сверкали, он был красный и в целом здорово напоминал изображение черта, только что без рожек.

– Я тебе сейчас шею сверну, – прошипел слизеринец, вынимая палочку.

– Как ты смеешь? – рассвирепела, в свою очередь, Гермиона. – Он же спас тебе жизнь!

Она перехватила его руку с зажатой в кулаке палочкой. Драко смутился, но ненадолго.

– Он бы и тебе спас, – проворчал он, – ему ни для кого гадостей не жалко, правда, Добби?

Между тем миссис Уизли вернула себе должную твердость духа.

– Прошу Вас, молодой человек, не надо колдовать в моем доме, – потребовала она. – А сейчас вы все мне объясните, как получилось, что вы оказались здесь, а у Джорджа распорот живот?

Объяснить это оказалось не так-то просто. То, что представлялось Гарри, да и другим тоже, абсолютно логичным, когда они последний раз обсуждали план в «Башке борова», как выяснилось, совершенно не годилось для Пристанища. Миссис Уизли вполне понимала их желание быть чем-то полезными, и желание это, по ее мнению, должно было найти выражение в добросовестной подготовке к экзаменам, и не более того.

– Вы с ума сошли! – воскликнула она, потеряв самообладание. – Я даже думать не хочу о том, что вы снова столкнулись с лордом Волдемортом! Я уже молчу о том, что будет, если эта ужасная вредная женщина обнаружит, что вы покинули школу! Она все сделает для того, чтоб вас исключить!

– Но ведь ты ей нас не выдашь, мам? – робко уточнил Рон.

В общем, Гарри надеялся, что им позволят вернуться в «Хогвартс» прямо из Пристанища. Но он все равно опасался, что, если об этом узнают в Министерстве, у мистера Уизли будут неприятности. А миссис Уизли тем временем хлопотала, рассаживая ребят и поминутно прижимая к груди то Джинни, то Рона.

– Мерлин, как же вы могли пойти на такой риск? Одни?! – ахала и причитала она. – И даже не подумали, как теперь объяснить это в школе?

– Хватит, мэм, мы совершеннолетние, – пробубнил, краснея, Малфой, но миссис Уизли не обратила на него внимания.

– Сейчас что-нибудь соображу для вас, – бормотала она, призывая к себе закрытое полотенцем блюдо. Почти сразу выяснилось, что там находились куры, и миссис Уизли посоветовалась, скорее сама с собой, сварить их или поджарить.

– Лучше сварить, мэм. А давайте, я Вам помогу, – откликнулась Миллисента Булстроуд. – Знаете, я не так уж хорошо умею готовить, – добавила она почти застенчиво.

Оглядевшись по сторонам, Гарри обнаружил, что присутствующие слизеринцы, включая Пэнси в соседней комнате, недоумевают не меньше него. Он с трудом воображал себе Миллисенту у плиты, да и она сама, замерев с палочкой наизготовку, явно плохо представляла, что делать.

– Ты можешь нарезать хлеб, – предложила миссис Уизли, бросая красноречивые взгляды на дочь, от которой ждала настоящей помощи.

Парней она выставила в гостиную и, судя по всему, вовремя. Малфой тут же достал сигнальное зеркало и, прислонившись к стене, пару минут выслушивал что-то, время от времени выдавая односложные ответы и извинения.

Гарри и Рон, удобно расположившись в креслах, с любопытством наблюдали, что дальше. Когда слизеринец отложил зеркальце, не требовалось большого ума, чтобы понять, что он разъярен. Не настолько, конечно, как в случае с Добби, но все же основательно.

– В чем дело? – спросил Гарри. – Только не говори, что кого-то из Ордена ранили на кладбище?! Они же, я имею в виду Министерство, направили туда отряд быстрого реагирования.