Текст книги "Гарри Поттер и Обитель Бессмертия"

Автор книги: akchiskosan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 57 страниц)

– Это не ваше дело, – нервно заявил Фадж. – Лучше бы подумали о своем поведении! Как вы могли отлучиться? – и он схватил со стола лежащее перед ним перо, которому, впрочем, не нашел применения, и тут же положил обратно. – Я вижу, что мне трудно справляться, – пожаловался он в пространство, – я совсем перестал понимать вас. Думаю, надо принять меры. Что касается миссис Малфой, то я, разумеется, потребую у нее объяснений. И напишу Вашей бабушке, мистер Лонгботтом.

С тем их и выпроводили пока, «до выяснения всех обстоятельств», ибо директор, по всей видимости, не был готов вынести решение о наказании, «не уточнив, насколько ответственны за проступок замешанные в нем взрослые».

– Ты знаешь, Гарри, а ведь Нотт был в капюшоне и маске, – глухо произнес Невилл, когда они достаточно отдалились от охраняющей вход горгульи. – Слизеринцы привели нас в комнату, где был портшлюс, когда он тоже вбежал. Он был среди Упивающихся смертью.

Гарри кивнул; это только подтверждало его предположение. Он знал, что, несмотря ни на что, Невилл доверяет ему, и не собирался заставлять его в себе сомневаться.

– Я знаю, но он спас мне жизнь, – ответил Гарри. – Обещаю, Невилл, мы до всего докопаемся.

Гарри едва успел обсудить с друзьями то, как они вернулись в школу. Затем все вместе отправились на обед.

То, что произошло дальше, показало Гарри, что бывший министр способен принимать быстрые решения. Расплата оказалась единой для всех, и наступила она скоро, прямо в Большом зале. В меру трагическим и хорошо поставленным голосом Фадж объявил, что недостойное поведение отдельных членов сборной не оставляет ему выбора.

– С сожалением сообщаю, что я снял «Хогвартс» с межшкольных соревнований, – проинформировал директор, в то время как Зал безмолвствовал. Но затем разразился гневными выкриками и свистом.

Гарри сидел тихо, словно одеревенев, и совсем не стремился к тому, чтоб на него обращали внимание. Положа руку на сердце, он повторил бы свою вылазку; но из-за квиддича ему все равно было бесконечно жаль. Он и не думал тогда, в Германии, что это его последний матч. «Последний – в качестве ученика», – сказал он себе, но это было слабым утешением. Вдруг оказалось, он давно решил, что, доучившись, не станет профессиональным игроком в квиддич, подобным Вуду; Гарри Поттера во взрослой жизни ждали более важные дела.

Тем больнее отдавался в сознании нанесенный Фаджем удар. Рон застыл с перекошенным лицом, не заботясь закрыть рот, и даже Гермиона, щадя чувства друзей, старалась не демонстрировать свое равнодушие к квиддичу. А все кругом требовали объяснений, причем гриффиндорцы, не знающие, в чем дело, кивали на слизеринцев, а те, в свою очередь, приписывали вину гриффиндорцам.

– Возможно, их отменят совсем. Все-таки международная обстановка… Поймите, в мире становится небезопасно! – разорялся Фадж, успокаивая учеников. – Скорее всего, сами соревнования скоро и без того отменят. К тому же, последний матч мы проиграли, так что какой смысл продолжать.

За столом слизеринцев известие было воспринято столь же мрачно. Глядя на застывшие, траурные лица Крэбба и Гойла, на то, как Малфой низко склонился над тарелкой, Гарри мог предполагать, что они тоже чувствуют себя виноватыми. И, если бы не новое знание о Малфоях, Гарри, пожалуй, мог бы им сейчас посочувствовать. Более всего он желал бы об этом навсегда забыть, но не представлял, как. А ведь ему еще предстояло рассказать обо всем Рону и Гермионе.

Но сначала он желал их выслушать. Не представляло никакого труда даже за столом, при вмешательстве Ромилды Вейн и Маклагена, искренне не понимавших, ради чего Гарри «влип», выяснить, что их отсутствие в школе осталось незамеченным. Считалось, что из замка без объяснений сбежали Гарри, Невилл, Драко Малфой и Теодор Нотт, причем последний сделал это еще до того, как квиддичная команда «Хогвартса» отправилась в Италию.

– Он ездил домой, – проинформировал Маклаген. – Мы его заметили, как только он проник в Запретный лес и оттуда – в Хогсмид. Между прочим, мое ведомство за ним следит, и ему ничего не скрыть. Правда, нельзя сказать точно, что он там делал, в этом своем доме…

Мнение Гарри о профессиональной слежке авроров значительно упало. Заметив, что Гермиона демонстративно читает газету, он поинтересовался, что там, и она передала ему свежий номер «Пророка».

«Уральские колдуны заключили дружественный союз с гигантами». Крупный заголовок на первой странице сразу бросался в глаза, так что Гарри предположил, что это стало сенсацией.

– Неправильно! – заявила ему Лаванда. – Кому какое дело до гигантов! Это Майрон Вэгтейл, солист «Чертовых сестричек», решил уйти из группы и отдать все силы подпольной борьбе с Темным лордом.

«Интересно, а этот новый глава Ордена его сразу примет?» – при мысли об этом Гарри стало обидно. Не желая позволять этому чувству овладеть собой, и без того проблем хватало, он вернул газету лишь затем, чтобы с интересом заглянуть через плечо Гермионы. Ее, как и его, больше беспокоила первая полоса, где говорилось о гигантах.

– Их новый вождь – наверняка Грауп, – заключила она.

– Что же. Значит, я был неправ, – признал Рон. – Похоже, от него все-таки есть толк.

Но от его с Гермионой отвлекающего маневра было мало толку. Практически каждый гриффиндорец считал своим долгом знать, что такое случилось с Гарри Поттером, поэтому он не горел особым желанием возвращаться в гостиную. Решение пришло само: гораздо удобнее ему было бы обсудить все с друзьями в Комнате необходимости, однако дать им знать об этом ему не удавалось ни в Большом зале, ни позднее. Маклаген даже на лестнице не желал отстать от Гермионы, хотя она несколько раз сказала, что у нее дела; Невилл вопрошающе поглядывал на Гарри, и тот понимал, это справедливо: следовало как-то договориться относительно того, какие объяснения давать дальше. А Гарри этого и сам не знал, до тех пор, пока на одном из лестничных пролетов, в толпе, его не нагнала небольшая черная сова с отливающим синью опереньем. Короткая записка гласила:

«Дорогой Гарри! Я все объяснила в Министерстве и, думаю, ты можешь сказать правду, если спросят, хотя лучше обойтись без подробностей. Но, разумеется, ты не можешь оставаться один на один, без поддержки взрослого наставника с беспокоящими тебя видениями, и министр согласился, что время для этого ты не волен выбирать. Да и вопрос с твоим наследством нельзя было откладывать до бесконечности. Береги себя. Н.М.».

Нашлось столько желающих читать через плечо, что Гарри сам себе стал казаться многоглавым чудовищем. Он понимал, что сам виноват, позволил это, но поначалу он просто окаменел от изумления и гнева. Миссис Малфой придумала убедительное объяснение и, надо отдать ей должное, нашла способ сообщить ему весьма ловко, но как у нее хватило цинизма на этот заботливый тон?! Гарри сразу подумал и о том, что в ее положении ей очень выгодно представить себя доверенным лицом Гарри Поттера, лицом, к которому Гарри Поттер обратится в случае неожиданных проблем; теперь так считало полшколы. Миссис Малфой не побеспокоилась, что будет ему неприятно разруливать ситуацию, рассказывая о своих так называемых «видениях», пусть о них и так шепчутся во всех гостиных «Хогвартса» те же самые члены Дамблдоровой Армии. Однако куда больше Гарри возмущало другое: откуда Нарцисса Малфой взяла, что он не может с этими видениями «оставаться один на один»? Ответ был очевиден и состоял из двух слов, с давних пор для Гарри ненавистных: «Северус Снейп».

На помощь неожиданно пришел ни кто иной, как мистер Филч. Не приходилось сомневаться в способности завхоза разгонять толпу, и, пользуясь тем, что на него наконец-то никто не смотрит, Гарри решительно зашагал прямиком к Комнате необходимости, и обернулся, только будучи в нескольких шагах от нее.

Рон и Гермиона, а также большинство членов Д.А. последовали за ним. Рон как раз сворачивал ветхий пергамент.

– Все чисто, – сказал он. – Рядом – никого лишнего. Надеюсь, ты не возражаешь, что я взял карту.

Гарри не возражал; его мысли были поглощены другим. Да, пусть он и не планировал, добравшись до Волдеморта, встретиться специально со Снейпом, для него оказалось полной неожиданностью, что Снейп не находится рядом со своим господином. Он дорого бы дал, чтобы узнать, в какую игру играет бывший зельевар.

Но, как бы ни был он потрясен и расстроен, прежде всего, ему следовало рассказать, чего же он все-таки добился своей вылазкой. Автоматически он открыл Комнату, так же механически следил, как ребята рассаживаются. Он полагал, что, разумеется, Рон, Гемиона, Эрни и Луна что-то уже рассказывали. И все же они ждали, когда настанет очередь героя.

Вот тут Гарри и пригодились записи, сделанные утром в доме Сириуса. Совсем недавно он верил, что никогда этого не забудет, а теперь мысли его путались, перескакивая с событий в логове Лорда на Нарциссу Малфой, или на то, где прячется Снейп. Когда его прерывали возникающие спонтанно бурные обсуждения, Гарри даже радовался этому.

Слушателей совсем не обрадовало количество хоркруксов. Когда Гермионе и Эрни, наконец, удалось утихомирить ребят, в воздухе Комнаты необходимости распространилась отчетливая атмосфера страха, как будто Гарри подтвердил неуязвимость Темного лорда. При других обстоятельствах он бы попытался сделать с этим что-нибудь сразу же.

Впрочем, сообщение о мозге Дамблдора расшевелило его сильнее, и он сумел разделить возмущение и боль других учеников. К концу собственного рассказа Гарри удалось более-менее слиться с происходящим вокруг него.

Как назло, удалось ему это незадолго до того, как товарищи, напитавшись информацией, разошлись. Рон и Гермиона остались; наконец-то им дали возможность остаться втроем.

С первых слов Гарри, обозначающих суть его душевной проблемы, Гермиона побледнела. Ее молчание звучало так, словно она, искренне переживая за него, боится задеть его неосторожным словом. Рон от души сочувствовал ему, однако Гарри вдруг засомневался, чтоб его, в качестве крестника Нарциссы Малфой и осужденного убийцы Сириуса Блэка допустили в семью Уизли. И все же именно Рон в итоге заявил, что оставить дело так нельзя и что Гарри заслужил, как минимум, нормальных объяснений.

– Я даже думать не хочу о том, чтобы водиться с этим семейством скользких гадин! – проскрежетал Гарри. – И я безумно благодарен Нарциссе Малфой за то, что все эти годы она никак меня не опекала.

Большая комната с кучей разбросанных пуфиков и пылающим камином, слишком большая и слишком пустая, многократно отразила его слова; в присутствии членов Д.А. Гарри не замечал здесь такого шумного эха.

– Я знаю, кто может все объяснить, – вскинулась Гермиона. – Добби!

– А ведь точно, – согласился Гарри, поражаясь тому, как это он сам об этом не вспомнил.

Но Добби, разумеется, не появился, стоило только позвать его. Возвращаясь в башню «Гриффиндора», Гарри запоздало почувствовал вину перед Невиллом за то, что не пригласил остаться и его тоже. Он мог полностью рассчитывать на тактичность Невилла и, к тому же, зная его, Гарри считал, что тот не станет сплетничать, а, скорее всего, будет избегать всякого общения и скроется в спальне. Сам Гарри, Рон и Гермиона были полны решимости все же дождаться, когда Добби придет убирать в гостиной.

В ожидании они почти не разговаривали. Гермиона читала; Гарри не мог ни на чем сосредоточиться. Так сидел он, злясь, и по временам почти засыпая. Наконец, Добби появился и, увидев их, страшно обрадовался.

– Отчего же не пришли к Добби на кухню? Я следил сегодня за хозяином Драко, – проинформировал эльф. – Но если Добби нужен Гарри Поттеру, это совсем другое дело, важное, наверное.

– И чем же занимается Драко? – сделав глубокий вдох, мирно поинтересовался Гарри.

– Он собрал своих друзей и говорит с ними, – заговорщицки сообщил Добби. – Добби не знает, о чем они шепчутся, они поставили защиту от лишних ушей, Гарри Поттер, сэр!

Столь замечательную новость Гарри оставил без внимания. В конце концов, он уже столько раз пытался выяснить, чем занимается Малфой, и эльфа просил за ним шпионить, а толку так и не вышло.

– Добби, ты знаешь ведь, что Нарцисса Малфой – моя крестная мать? – спросил он.

Уши эльфа затрепетали, и вообще, судя по всему, Добби невероятно обрадовался, услышав это.

– Мерлин всемогущий! – затрещал он и пустился в пляс. – Как хо-ро-шо, что Гарри Поттер узнал об этом не от Добби!!!

– В самом деле, просто счастье, – процедил Гарри, а Гермиона бросилась спасать ценные книги, благо Добби едва не уронил столик. Скоро к эльфу вернулось желание выражать свое настроение словами, и он затараторил.

– Добби было ужасно стыдно, сэр, Добби казалось, что он недостаточно откровенен с великодушным Гарри Поттером. Гарри Поттер ведь знает, что Добби готов жизнь за него отдать?

– Пустяки, Добби, – добродушно отмахнулась Гермиона, выравнивая стопку книг на диване рядом с собой.

Сам Гарри так не считал, но, видя, с каким напряженным ожиданием ловит его взгляд Добби, напомнил себе, что вызвал его не для того, чтобы ругать.

– Ну и что твоя бывшая хозяйка? – обратился Гарри к эльфу.

– О, она никогда не хотела плохого Гарри Поттеру, никогда, – замотал ушами Добби. – И в тот год, когда Добби предупредил Гарри Поттера, она не знала, что делать. Наверное, хозяйка была согласна, чтобы Добби предупредил Гарри Поттера, ведь желания Добби в то время было недостаточно, Добби был порабощен.

– А как к этому относился Люциус Малфой? – пожелал узнать Рон.

– О! Хозяин всегда очень боялся, что кто-нибудь узнает тайну леди Нарциссы, но никто не узнал. У них были бы большие неприятности, да! – Добби так размахался руками, что Гермиона, всерьез забеспокоившись, как бы он не ушибся, похлопала эльфа по спине. – И Добби не сказал Гарри Поттеру, от кого он пришел, – продолжал захлебываться Добби. – Добби даже Винки ничего не рассказал!

– Значит, твоя хозяйка, в сущности, милая женщина, – успокаивающе произнесла Гермиона, но добилась обратного эффекта.

– Не то, чтобы очень, и она больше Добби не хозяйка! – взвился Добби. – Леди Нарцисса – заносчивая ведьма, мисс, вредная!

Тут Добби схватил верхнюю книгу из стопки на диване и со всей силы дал себе по лбу.

– Мерлин! – воскликнула Гермиона и принялась отбирать книгу, причем Живоглот охотно ввязался в битву, урча и царапая ее участников. Рон едва сумел ухватить кота поперек туловища и оттащить, а Гарри, зная, как трудно утихомирить Добби, поспешил прийти на помощь Гермионе. Вместе они сумели-таки отобрать «Нумерологию. Продвинутый уровень», и постепенно Добби успокоился достаточно, чтобы можно было продолжать расспросы. Гарри выдохся, у него даже злости не было, и ему вдруг показалось, что все это только для того, чтобы погасить любопытство Рона и Гермионы. Нет, друзья, конечно, искренне беспокоились о нем, и с истинно следовательской скрупулезностью выясняли, как так могло получиться.

– Она никогда не интересовалась, как живется Гарри у тетки? – с осуждением спросил Рон.

– Нет, сэр! – воскликнул эльф и зачем-то стукнул кулаком по столику. – До школы она всегда спрашивала у старого директора про Гарри Поттера, и он говорил, что все в порядке, а ей нельзя появляться у магглов. Потом, Гарри Поттер, Вы познакомились с хозяином Драко, и не понравились ему. Гарри Поттер в этом не виноват, нет! – эльф еще энергичнее замотал ушами, чем до сих пор. – Он всегда к Гарри Поттеру относился плохо, потому что мадам из-за Гарри Поттера расстраивалась. Каждый раз, как хозяин Драко приезжал домой на каникулы, – Добби сокрушенно опустил голову, – хозяин Драко рассказывал маменьке о Вас всякие нехорошие вещи, сэр. А мадам, сами понимаете, свой ребенок дороже.

– А после слушания – тем более, – пробормотал Гарри.

– Так Малфой просто боялся конкуренции с тобой, Гарри, – произнесла Гермиона тоном, как будто это все объясняло.

– Еще бы! – усмехнулся Рон. – В квиддиче ты его обошел, а если бы маменька стала еще тебе конфеты слать…

– Прекратите! – устало попросил Гарри. В голове смутно вертелся один вопрос, который он никак не мог сформулировать, казалось, это важно, и вроде бы касалось того, что сказала ему Нарцисса Малфой на скалах. Однако ему надоело, захотелось спать, и Гарри в принципе считал, что все вопросы подождут, тем более что он в любое время может позвать Добби. – И прекрасно, что я вырос у Дарсли, а то стал бы избалованным и капризным, и Темный лорд давно бы получил мою голову на блюдечке, – он сжал челюсти, сдерживая зевоту.

– Почему? – спросила Гермиона.

– Умнейший вопрос! – издевательски умилился Рон. – Думаешь, Малфои позволили бы Гарри чему-нибудь научиться, чтобы противостоять Темному лорду?

– Хозяин, то есть Люциус Малфой два раза пытался этому помешать, – кивнул Добби. – Сначала он велел магглам не пускать Гарри Поттера в школу. А магглы и сами не хотели, они испугались, когда письмо пришло…

– Ага, – кивнул Гарри, наблюдая, как, взвиваясь, пляшет огонь в камине.

– Они даже увезли Гарри Поттера, но он все равно пошел в «Хогвартс». А потом Люциус Малфой велел им попытаться не пустить Гарри Поттера на второй курс в «Хогвартс», – эльф со значением поднял вверх указательный палец. – Только Добби точно не знает, для кого он это сделал – для Темного лорда или для леди, своей жены.

– А почему дядя и тетя Гарри слушались Люциуса Малфоя? Он что, пугал их? Или мучил? – волнуясь, спросила Гермиона.

– Нет, прекрасная мисс! – Добби недоуменно оглядел ребят, словно подобное предположение было последней возможностью, которую стоило предполагать в данном случае. – Разве Добби не сказал? Это Люциус Малфой уговорил семью Дарсли оставить у себя Гарри Поттера. Он всегда платил им за это.

Гарри выпрямился. Пожалуй, ничего хуже ему еще слышать не доводилось.

– Он не хотел, чтобы Гарри Поттер жил в его семье, и согласился с Дамблдором… – верещал Добби.

– Драко знает??? – прорычал Гарри.

От испуга эльф, икнув, повалился назад и плюхнулся на ковер, не сводя с Гарри огромных глаз. Рон и Гермиона тоже встали, и Гермиона коснулась плеча Гарри, но он, не задумавшись, сбросил ее ладонь.

– Я тебя спрашиваю, Драко Малфою известно, что его папаша за меня платил? – прохрипел Гарри.

– Ты что! Нет, конечно, он бы обязательно проболтался! – не усомнился Рон. – Ты же знаешь, какой у Малфоя поганый язык!

Из дальнейших расспросов эльфа выплыла весьма практичная подробность: Люциус платил не всегда, а только за то время, что Гарри живет с Дарсли. Рону это показалось разумным, и он, должно быть, так и не понял, почему Гермиона шикала на него, не давая, как следует, развить свою мысль.

Странно, но Гарри такая нечуткость почти не задевала. Он чувствовал себя слишком вымотанным и униженным, чтобы обижаться на друга.

На другой день Фадж снова пригласил нарушивших дисциплину учеников, на этот раз – всех сразу. Он так и не понял, насколько близок был к погрому в своем кабинете. Настроение Гарри к утру ничуть не улучшилось, а при виде обоих слизеринцев, явно не понесших наказания, за исключением, возможно, доверительной беседы со Слагхорном, ему сделалось просто невыносимо. Вдобавок Невилл, явно по наущению Гермионы, следил, как бы он не вспылил, а директор невыносимо занудно выдавал нотацию, не замечая, как Малфой насмешливо вскидывает брови. Гарри не мог не отметить вялости Нотта; вот он, судя по всему, боялся, но вряд ли Фаджа. А тот, похоже, затеял все это ради единственной фразы:

– Министерство решило не обострять проблему, – со всем неодобрением, на какое только способен, выдал бывший министр. – Но учтите, юноши, я намерен сделать контроль за соблюдением школьных правил гораздо жестче.

Гарри поверить не мог не тому, что он отпустил их, а тому, что позволил всем четверым вместе оказаться на эскалаторе. Профессор МакГонагол так бы никогда не сделала.

– Что скажешь? – спросил Нотт у Драко, не стесняясь присутствия гриффиндорцев, что Гарри расценил как новую наглость.

– Что скажу? – ухмыльнулся Малфой. – Скажу, что Министерство еще не раз откажется обострять проблему.

Гарри намеревался вмешаться. Но, увы, внизу ожидал Слагхорн, который, заискивающе глядя ему в глаза, тут же увел своих подопечных. Глядя им в спины, Гарри успел припомнить не одно ругательство.

В общем, ему нужно было как-то успокоиться, а по опыту он знал, что в таком случае лучше всего помогает уборка или что-то вроде.

Вот поэтому Гарри яростно полировал метлу, когда в спальню ворвался Рон, весь красный и счастливый.

– Что стряслось? – поинтересовался Гарри.

– Я только что помирился с Лавандой! – Рон бросился на кровать и, зажмурившись, принялся по ней кататься.

– Вы что, опять будете встречаться? – удивился Гарри.

– Нет! Я с ней нормально помирился, – заявил Рон. – Я наконец-то набрался мужества и поговорил с ней, как советовала Луна.

– Ну, рассказывай, – заинтересовался Гарри и даже отложил полироль.

– Да оно само как-то получилось, – пожал плечами Рон. – Я возвращался от Хагрида, смотрю, мне навстречу Лаванда с Парвати. Лаванда, как обычно, нос воротит, а мне, знаешь, это так надоело. Ну, я подошел и попросил Парвати нас оставить, а сам и не знаю, что говорить, – Рон поежился. – Вот Лаванда на меня смотрит, как на дурака, а я вспомнил, что сказала Луна тогда, у Билла на свадьбе. Ну, говорю, Лаванда, мы с тобой тогда не поговорили, ты на меня наорала и все, а этого недостаточно.

– А она тебе не предложила еще раз на тебя наорать? – предположил Гарри; это было первое, что пришло ему в голову.

– Сразу предложила, – кивнул Рон. – Только я сказал, что в этот раз говорить буду я. Ну, начал я с комплимента, сказал, какая она замечательная девушка, и что я это понимаю. А потом… – Рон покраснел и спрятал лицо в ладонях.

– Ну? – потребовал Гарри.

– Я такого дурака свалял! – простонал Рон. – Сказал, очень ей благодарен за то, что она научила меня целоваться.

– А Лаванда?

– Так вся покраснела, я думал, по морде даст, – буркнул Рон.

Гарри чего-то такого и ожидал, однако на лице Рона не разглядел никаких следов удара.

– Но обошлось, хвала Мерлину, – продолжал Рон. – Я ей объяснил, что не умею красиво говорить, и поэтому так растерялся, ну, когда она подумала, что мы вместе с Гермионой выходим из гостиной. Теперь она знает, что у тебя плащ-невидимка, и сразу поверила, что у меня в тот вечер было дело и в мыслях не было ее обманывать. Нет, я признался Лаванде, что тогда подумывал о Гермионе, но она ведь мой друг, и это уже окончательно. А в конце я сказал Лаванде, что и с ней хочу дружить. Мерлин! Неужели я это сделал!

Рон улыбался до ушей и буквально светился. Казалось, он только что сбросил с плеч тяжелую ношу.

– Лаванда, я так понимаю, согласилась? – уточнил Гарри.

– Да. Она больше на меня не обижается, – кивнул Рон. – Она сказала, что не ожидала этого от меня и теперь думает обо мне гораздо лучше. Мы еще немного с ней погуляли, поговорили. Я взял ее под руку, но ничего такого. И, знаешь, я тут подумал. Тебе надо бы побольше узнать о твоей семье. О Поттерах, я имею в виду.

Гарри неопределенно повел плечом, но в целом не нашел, что возразить. С детства он верил, что у него нет других родственников, кроме Дарсли, и, попав в «Хогвартс», только укрепился в этом. Для такого положения вещей имелись веские основания. Хагрид сказал ему об этом в самом начале, да теперь и сам он, без ложной скромности, понимал, что любая колдовская семья сочла бы за честь воспитывать его, Мальчика – Который – Выжил. «Любая, только не Малфои, – мысленно уточнил он. – И то хвала Мерлину».

– Серьезно, Гарри, – продолжал Рон. – А то нелогично, ведь были же они когда-то. Даже у шахматной партии есть своя история. Я хочу сказать, это может иметь значение, – уточнил он. – Вдруг они тебе что-нибудь оставили. Необязательно деньги! Помнишь, Дамблдор заманил сюда Слагхорна на работу благодаря тебе, а ты вытянул из него воспоминание, пользуясь тем, что старик хорошо относился к твоей маме?

Еще бы Гарри не помнил! Это был один из незабываемых вечеров его жизни, единственный раз, когда он принимал зелье удачи. Если бы он принял его в доме Блэков, то ничего не узнал бы о возмутительной тайне Нарциссы Малфой и сохранил бы свой душевный покой. В сравнении с этим день, проведенный с Волдемортом и Упивающимися смертью, казался ему почти увеселительной прогулкой.