Текст книги "Гарри Поттер и Обитель Бессмертия"

Автор книги: akchiskosan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 57 страниц)

– Когда горит, надо желать себе всего наилучшего, – посоветовала Ханна Эббот.

Гермиона не изменилась в лице, мужественно выдержав публичную демонстрацию своей непригодности стать анимагом. Гарри вместе со всеми, затаив дыхание, вслушивался – вдруг раздастся хоть микроскопический треск, но так ничего и не произошло.

– Конечно! Примитивные эмоции тебе и не снились, – ободряюще улыбнулась Лаванда.

Следующей была очередь Рона. Когда Гермиона опустила пинцет на его ладонь, Рон от напряжения был почти белым.

Ему повезло больше: пламя мгновенно взвилось под потолок и затрещало так, словно на нем жарились каштаны. Раздались неровные, все усиливающиеся, аплодисменты.

– Вот это примитив! – прокомментировала, перекрывая их, Лаванда.

– Следующий! – попросила Гермиона. Рон, весь красный и счастливый, развернулся и направился к пуфикам.

Один за другим ребята подходили к Гермионе, и вскоре оказалось, что никакая реакция действительно самая типичная. Наверное, поэтому Джинни, не пройдя тест, даже не расстроилась. Никому так и не удалось повторить результат Рона, и по мере того, как приближалась его очередь, Гарри не то чтобы занервничал, просто ему не приходило раньше в голову, что он может попасть во вторую категорию. Сириус говорил, что мародеры сделались анимагами к четвертому курсу. Гарри как-то не посчитал тогда нужным уточнить, а когда же они начали учиться.

– Гарри, – позвала Гермиона.

– Прости, задумался, – сказал он и сильнее сжал вспотевшую ладонь, прежде чем разжать ее. Он наблюдал за действиями Гермионы, вот она бросила ноготь в огонь…

Поначалу ему показалось, что время остановилось, и только поэтому ничего не происходит. Потом дошло, что белая полоска ногтя в абсолютно ровном пламени становится все меньше. Наконец, она совсем растворилась, ни разу даже не треснув, и только после этого на Гарри навалилось гудение разноголосицы; казалось, шептались все.

– Ну что же, Поттер, ты не можешь всегда быть первым! – в голосе Захариаса он остро чувствовал несуществующую насмешку. Но в чувство гриффиндорца привел сострадательный взгляд Гермионы.

К счастью, она оказалась единственной, кто мог в тот момент видеть его лицо. Опустив глаза, он шагнул в сторону, чтобы освободить место следующему. И все равно казалось, что все пялятся на него, еще хуже, чем в тот день, когда ему предстояло встретиться на квиддичном поле с разъяренной самкой хвосторога. Он знал, что большинство прошедших тест присоединились к Рону и смотрят продолжение шоу, развалившись на пуфиках, но не собирался идти к ним.

Он не мог стать анимагом. Это был позор, и Гарри не был готов к такому. Больше всего на свете ему хотелось сейчас вообще уйти отсюда, подальше от этой комнаты, но так поступить означало – сбежать. А этого Гарри себе позволить не мог, и только поэтому остался стоять у столика, как дурак, наблюдая с минимального расстояния доказательство тому, что в некоторых аспектах Мальчик – Который – Выжил такой же, как и все.

Между тем Фред Уизли также продемонстрировал свою полную непригодность.

– Тем лучше, а то я уже боялся, что придется опять учиться, – беспечно протянул он, улыбаясь Гермионе.

Гарри казалось, что и эти слова обращены к нему. Он хмуро глядел на пламя и презирал себя за то, что незаметно косится на лица. Лаванда тоже не прошла, впрочем, и не расстроилась. Но после нее обнаружился «второй счастливчик второго сорта», как шепнул Гарри на ухо Фред. Понятно, почему он злился: неожиданно пламя затрещало так, что им обоим, и ему, и Гарри, пришлось шарахнуться назад, а после этого еще и похлопать в ладоши для приличия.

А Майкл Корнер, отходя от стола Гермионы, величественно и скромно улыбался. Его окружили, поздравляя, товарищи по колледжу. Тем временем еще несколько ребят показали себя неспособными. Луна, понурившись, даже врезалась в Гарри, и он решился вымучить для нее подобие ободряющей улыбки.

– Я ведь тоже не прошел, – сказал он.

– А я так хотела побыть кошкой! Или бегемотом, – вздохнула она.

К тому времени тех, кто еще не пробовался, осталось всего четверо. На мгновение Гарри почувствовал себя очень странно. Отчаяние вдруг взвилось в нем, подобно пламени, как будто он пытался протолкнуться сквозь что-то плотное, как твердь земная, а его отталкивало, не давая то, что он всем сердцем жаждет получить. Давно ему не бывало так скверно.

– Слизеринцев бы сюда. Точно прошли бы. Они все поголовно тупые и бессовестные, – пробормотала Джинни, чем заслужила укоризненный взгляд как Ханны Эббот, так и Рона. Гарри же подавил дрожь; казалось, все, и звук, и краски вокруг себя он воспринимает слишком остро. Но затем это ощущение сгладилось и прошло.

Предпоследней оказалась Демелза. И ее пламя шипело и плевалось искрами, хотя поднялось не так уж высоко.

– Знаешь, в твоем возрасте еще рано начинать, – проинформировала ее вполголоса Гермиона. – Это может повредить твоему развитию. Если хочешь, я покажу, где это написано.

– Я тебе верю, – отмахнулась Демелза. – В таком случае, я подожду! Необязательно ведь начинать учиться прямо сейчас? Главное, я знаю, что у меня это в принципе получится.

Последним был Захариас Смит. Когда у него ничего не вышло, Гарри ничуть не расстроился.

– Значит, обучение продолжат двое, – подытожила Гермиона. – Рон, Корнер, вы уверены, что нагрузки этого года и еще дополнительные превращения окажутся вам по силам?

Гарри всегда прекрасно относился к Гермионе. Но в тот момент едва не задохнулся от возмущения. «Неужели она не понимает, что идет война! И в любой момент может не стать никакой школы и никаких экзаменов!» – думал он. И еще, на месте Демелзы он бы все-таки начал учиться. Суровая правда заключалась, впрочем, в том, что он оставался на своем месте.

Между тем и Рон, и Майкл продемонстрировали, что разделяют его точку зрения.

– Я считаю, стать анимагом гораздо важнее, чем освоить любую профессию, – заявил Корнер.

После этого Гермиона объявила, что собрание окончено, и ребята начали расходиться, как всегда, по двое-трое. Гарри удалось сдержаться и не броситься прочь сразу же, как это стало возможно. Он был благодарен друзьям за то, что они не подходят и не заговаривают с ним. Его воли хватило на то, чтобы, очутившись снаружи, попрощаться с теми членами Д.А., что оставались в поле зрения. И после этого он обрел, наконец, свободу от столь тягостной необходимости не терять лица.

Гарри никого не хотелось видеть. Он стремительно шагал по коридорам, отрывисто кивая каждому встречному, лишь бы ни с кем не заговаривать и нигде не задерживаться.

Им владело настолько жгучее разочарование, что он готов был наброситься с криком на любого, кто подвернется под руку. И только у подножия астрономической башни он затормозил; дыхание сбивалось, и Гарри схватился за стену, чтобы устоять на ногах в случае головокружения.

Наверх он не пошел, подумав, что там может находиться профессор Синистра, а здесь его точно никто не потревожит. Гарри что есть силы пнул по перилам. После этого ему ничего не оставалось, как, охая и держась за ногу, повалиться на ступени.

Какая-то часть его удивлялась, почему он собрался стать анимагом именно теперь. Гарри совершенно не уделял этому внимания, до сих пор у него как-то хватало других дел. И, тем не менее, ему всегда казалось само собой разумеющимся, что уж он-то наверняка способен по своему желанию становиться, ну да, оленем, как его отец.

«А что, если время упущено? Может, раньше было надо попробовать? Или, может, Гермиона права, это стресс, и надо успокоиться, а потом уже пробовать?» – мучительно рассуждал Гарри. Однако не так-то просто было забыть это от кожи идущее ощущение, как будто он бьется о землю, пытаясь пробить ее насквозь. Как бы ему хотелось сейчас искренне порадоваться за Рона и Демелзу! Гарри до сих пор представлял, как они с Роном бродят по лесу в облике зверей. И очень обидно было от того, что у Рона это еще может получиться.

– Ну, здравствуй, Гарри.

Гриффиндорец вздрогнул. Хотя последние несколько минут он просидел, погруженный в себя, он был уверен, что не слышал никаких шагов. «Неужели кто-то все время следил за мной?» – этой мысли Гарри хватило, чтобы молниеносно выхватить палочку.

– Ну и как ты собираешься проклясть меня? – скорбно полюбопытствовало привидение Плаксы Миртл, выходя к нему сквозь стену. Теперь Гарри стало очевидно, что общение с Малфоем изменило ее: плаксивая барышня, невзирая на всегдашний расстроенный вид, ощутимо источала ехидство.

– А это возможно? – на всякий случай спросил Гарри.

– Даже если да, то я тебе не скажу. Последнее время ты стал чересчур агрессивным, – всхлипнула прозрачная девчонка.

Гарри передернул плечами. Он был совсем не в восторге от того, что Миртл набивается ему в компанию. Сейчас парень охотно запустил бы в нее чем-нибудь, и даже стал мысленно чинить ревизию содержимому своей сумки на предмет подходящей вещи.

– Это ты так расстроил Гермиону Грэнжер, что она теперь плачет в туалете? – вздохнула Плакса Миртл.

Рука Гарри, тянущаяся к сумке, остановилась на полпути. Ведь он совершенно забыл, что и Гермиону постигла такая же неудача! До сих пор Гарри не подумал, каково ей это пережить, ведь Гермиона всегда была лучшей ученицей, лучше него почти во всем, что касалось учебы.

– В твоем туалете? – уточнил он.

– Нет, в другом, – поджала губы Плакса Миртл. – Ты что-нибудь будешь делать или нет?

Гарри задумался.

– А как я зайду в обычный женский туалет? – резонно заметил он. – Мне ведь туда нельзя вообще-то. Там, наверное, и посетительниц куча.

– Это уж точно, – кивнула Миртл, помолчала и пренебрежительно добавила, – люди!

– Увы, – мрачно согласился Гарри, как никогда остро ощущающий свое человеческое несовершенство. – С Гермионой я потом поговорю. А как Драко? Чем он занимается?

– Глупостями всякими, – отмахнулась Плакса Миртл и, хотя выглядело это вполне естественно, Гарри предположил, что Драко попросил Миртл не рассказывать лишнего.

– Значит, не одобряешь его? Он что, уже получил у тебя отставку? – Гарри решил поддразнить ее, надеясь, что так удастся выведать побольше. – Ты не знаешь, чем он занят, потому что совсем разжаловала его из друзей?

– Нет, что ты! Если даже ты из моих друзей не разжалован, то он тем более, – солидно произнесла Миртл и надула губки. – Хотя ты совсем не уделяешь мне внимания.

– А Драко уделяет? – не отступил Гарри. Однако он уже понял, что вытянуть информацию из Миртл будет непросто.

– Перестань! Что ты все о нем и о нем? – возмутилась Миртл. – Сам к нему подойди и спроси. Давай лучше поговорим о тебе!

Развивать эту тему Гарри категорически не хотелось. У него в запасе был еще один способ разговорить Миртл, и, хотя он предпочел бы не прибегать к нему, гриффиндорец все же решился.

– Странно, что он вообще подружился с тобой, – и Гарри постарался выразить как можно большее удивление.

Однако Миртл либо проигнорировала намек, либо вообще не поняла.

– Похожие сердца находят друг друга, – кокетливо объяснила она.

Гарри приготовился к бурной реакции: то, что он собирался сказать, по любым меркам считалось грубостью.

– Пойми меня правильно, – заговорил он, чувствуя, что отеческий тон дается ему плохо, – Драко Малфой всегда поддерживал только чистокровные знакомства. А ведь ты совсем не чистокровная ведьма, только поэтому ты и стала первой жертвой лорда Волдеморта…

Гарри едва не задохнулся от порыва холодного воздуха, потому что Миртл внезапно бросилась на него и, не рассчитав, пролетела насквозь.

– Что-что? Как это первая жертва? – завопила она, выныривая головой из горла Гарри. Никогда еще ее заплаканные глаза не были так близко.

– А ты что, не знала? – просипел Гарри.

– А если ты знаешь, то выкладывай! – потребовала она, ничуть не меняя позы. – Или ты расскажешь мне попозже? Хочешь, я приду к тебе в спальню, когда все уснут? И тогда-то ты уж точно никуда не будешь торопиться, – и вечно ноющее привидение, наконец, соизволило расположиться напротив, скрестив руки на груди и приготовившись слушать.

В течение последующих получаса Гарри очень пожалел, что не пошел в женский туалет утешать Гермиону. Миртл была так потрясена его повествованием, что не издавала ни звука. У Гарри же не проходило желание просто встать и уйти, но он подозревал, что это просто не получится – отделаться от преследования Плаксы Миртл таким простым способом.

– Какой ужас! – вздохнула она, когда Гарри закончил излагать обстоятельства ее собственной смерти. – И он был старостой?!

– Том? Да, был, – подтвердил Гарри, стараясь не замечать, что в этом вопросе Плакса Миртл как никогда сильно напоминает Гермиону курсе на пятом.

– Как хорошо, что Драко больше не староста, – вздохнула мрачная барышня.

– Это уж точно, – согласился Гарри.

– А он знает эту историю? – пожелал уточнить Миртл.

– Понятия не имею, – ответил Гарри, но, вдруг быстро прокрутив кое-что в уме, решил высказать свои соображения, – хотя, наверное, знает, ведь он теперь верно служит лорду Волдеморту.

– Да как тебе не стыдно так говорить! – вскричала Миртл.

Она вздернула носик и, похныкивая, поплыла прочь.

«Так вот какие они – волшебные слова», – догадался Гарри. Впрочем, он не мог быть уверенным, что они и в следующий раз сработают так же эффективно. Гарри нисколько не сожалел о своих словах, он даже считал себя в каком-то смысле обязанным предупредить Плаксу Миртл, пусть даже ей в ее теперешнем положении и не грозила никакая опасность.

И все равно Гарри не мог смириться. Ведь и его отец, и Сириус, и Хвост были анимагами, ведь были же?! А какова вероятность того, что на одном курсе в одном колледже окажется столько способных ребят? Не в силах совладать в одиночку с таким вопиющим противоречием, Гарри не выдержал и связался с Люпиным.

Тот с неослабевающим интересом выслушал обо всем, что предложила проделать Гермиона

– По всей видимости, они просто не знали об этом, – заявил он. – Когда открыли этот тест? Я, во всяком случае, ничего о нем не слышал. Сириус ездил к себе домой в каникулы и привез оттуда книгу весьма зловещего вида. По ней, собственно, они и учились.

– И они не знали, что могут себе навредить? – недоверчиво уточнил Гарри.

Люпин медленно помотал головой из стороны в сторону. В его глазах отражалось страдание.

– Я никогда не задумывался об этом. А ведь есть цена всему… Наверное, можно было заметить, что Питер изменился. Но он никогда не выказывал своего тщеславия. Впрочем, поздно об этом думать… Ты не переживай из-за этого, Гарри, у тебя много других достоинств.

Кладя зеркало в карман, гриффиндорец честно признал, что все равно разочарован. Порыв отправиться в дом Блэков и поискать там старую инструкцию Гарри безжалостно подавил. Он совершенно точно знал, что «книгу зловещего вида» Гермиона у него попросту отберет, да еще прочитает лекцию о вреде учебника Принца-Полукровки.

Набросив на плечо сумку, он поплелся обратно вниз. Но заходить в женский туалет ему так и не пришлось. Гермиона обнаружилась в галерее, ведущей во внутренний дворик, в обществе Сюзан Боунс. Очевидно, Сюзан оказалась для нее хорошей собеседницей: Гермиона выглядела печальной, но совершенно незаметно было, что она недавно плакала. Первые же слова подруги сказали Гарри о том, что ее душевное равновесие почти восстановлено.

– Что же, Гарри, – улыбнулась она, когда он подошел достаточно близко, – теперь у нас будет больше времени, чтобы подготовиться к выпускным экзаменам.

– Я и не сомневаюсь, что мы проведем это время с пользой, – угрюмо ответил Гарри.

– Уверена, что так и будет, – подхватила Сюзан.

А Гермиона, вдруг заторопившись, напомнила Гарри о том, что с их стороны крайне нехорошо не поздравить Рона в столь звездный момент его жизни.

– Надеюсь, он еще не успел на нас обидеться, – пробормотала она, когда они на всех парах мчались в башню «Гриффиндора».

Остаток дня им удалось продержаться бодро, поздравляя и выслушивая Рона, который упивался своей удачей примерно так же, как на пятом курсе – бесконечными рассказами о последнем матче, в котором сумел поймать все мячи, кроме первого, в результате чего «Гриффиндор» победил.

А ночью Гарри снова не спалось. Его самолюбие было слишком сильно задето. Не верилось, что он ничего не может исправить, слишком долго Гарри, даже не думая об этом, считал само собой разумеющимся, что, если его отец стал анимагом, то у него эта способность в крови. Хотелось взять реванш. Какие у него есть способности? Ответ заставил гриффиндорца усмехнуться. Уникальные у него способности, ничего не скажешь.

Гарри постарался расслабиться; в какой-то степени ему это удалось. Тогда юноша задал себе вопрос: «Если бы я был Волдемортом, что бы я сейчас делал и к чему бы стремился?».

Он ожидал атаки и готовился в любой момент очистить разум, но Волдеморт или спал, или интересовался чем-то другим, во всяком случае, Гарри не чувствовал его разума. Зато собственная мысль вдруг заработала с бешеной скоростью: непременно путал бы карты в Министерстве; постарался бы держать колдунов в страхе. Но больше всего планов у Волдеморта, по мнению Гарри, скопилось относительно «Хогвартса»: стать директором; поставить на преподавательские должности своих приближенных или держать под подвластьем имеющихся учителей, а лучше и то, и другое; изменить учебные программы так, чтобы они совпадали с мнением Упивающихся смертью. И, конечно, избавиться от Гарри Поттера.

Дойдя до этого пункта в своих рассуждениях, Гарри вдруг почувствовал себя неуютно. Не приходилось сомневаться, Волдеморт мечтает об этом. Ведь то, что Гарри, несмотря ни на что, выжил, вселяло в сердца людей надежду, что с тиранией можно бороться, а героем не обязательно становишься посмертно. Поэтому Министерство и пытается до сих пор заручиться поддержкой Мальчика – Который – Выжил, а старый слизеринец соглашается ради него оставить спокойную жизнь на пенсии, после чего настойчиво зазывает его на свои элитные сборища.

Гарри не очень хотелось присутствовать на вечеринке Слагхорна. Но он и мысли не допускал, чтоб не пойти. Ведь на одном из последних уроков зелий Малфоя обязали там быть. Тогда Гарри рассудил, что какое-то время удастся продержать его в поле зрения, и, кто знает, может, он выдаст себя, если расставить умную ловушку.

– Гарри, прошу тебя, не провоцируй скандал хотя бы на этот раз, – попросила Гермиона, собирая сумку.

– Кто бы говорил! – усмехнулся Гарри. – Ты ведь идешь с Маклагеном?

Гермиона поморщилась.

– Если ты сомневаешься, высказывал ли мне уже по этому поводу Рон, то не беспокойся, – произнесла она устало. – Честное слово! Я бы обошлась без Кормака. Но он так пригласил меня, что мне стало неудобно отказаться от его приглашения.

– Если бы ты хотела, то нашла бы способ, – предположил Гарри.

– Пожалуй, ты прав, – неожиданно согласилась Гермиона. – Мне до смерти надоели выходки Рона, и я совсем не уверена, что ради него должна отказываться от чего бы то ни было.

Джинни отмалчивалась, но дулась. Гарри был благодарен ей за то, что она согласилась его сопровождать.

Когда они уходили, Рона в гостиной не было. Он не счел нужным проводить их, однако, пока Гарри на всякий случай прятал мантию-невидимку под обычной, успел пожелать ему удачи.

– Если бы Малфоя можно было как-то спровоцировать, – вздохнул Гарри. – Есть идеи?

Увы, идей ни у Рона, ни у кого другого не нашлось, а Гермиона, пока они спускались, еще раз настойчиво попросила не скандалить. Маклаген ждал их в вестибюле.

– Здорово вы нарядились, – заметил он, оценивающе оглядев как Гермиону, так и Джинни. – Мантии лучше было бы, конечно, оставить.

– А с какой стати? – вспыхнула Джинни. – Мне и так хорошо!

В подземельях было прохладно, и, по мнению Гарри, школьные мантии для такого случая пришлись в самый раз. А Джинни, рассерженная Маклагеном, после нескольких поворотов раздраженно заметила, что можно было бы собраться и в другом месте.

– У старика свои причуды, – пожал плечами Маклаген; в свете вспыхивающих перед ними факелов его тень, отразившая это движение, запрыгала по всем стенам. – Вообще, странные собрания он проводит, всем на них как-то не по себе.

Гарри кивнул; в первый раз, когда он принял приглашение зельевара в поезде, ему было не очень комфортно как от ожиданий профессора, так и от той компании, что он пригласил к себе.

– На самом деле Слагхорн, конечно, старается в верном направлении, – с достоинством возразила Гермиона. – Наверное, в более спокойное время у него лучше получилось бы объединить колледжи.

– Поверить не могу, неужели тебе не хватает дружбы слизеринцев? – иронически поинтересовался Маклаген.

– А дружить необязательно, – начала отвечать Гермиона, но они уже пришли, настежь распахнутые двери открывали обзор ярко освещенной и натопленной залы, где ждал их профессор Слагхорн, который тут же поспешил навстречу.

– Вот и вы! – провозгласил он, проворно вытягивая вперед Гарри. – Наконец-то, мой мальчик! Это Вам, милая, удалось вытащить его сюда? – обратился он к Джинни.

– Вовсе нет. Гарри сам очень хотел пойти, – ответила Джинни, незаметно щипая его за локоть.

Гарри тут же закивал, вымучивая улыбку, которую не догадался заготовить заранее.

– Ну, как вам наша скромная обитель на сегодня? – со сдержанной гордостью осведомился Слагхорн.

– Здесь здорово, – с восторгом отозвалась Гермиона, поскольку Слагхорн как раз пожимал ей руку.

– Как всегда, – добавил Кормак.

Гарри успел уже рассмотреть все как следует. Гостей в зале было не так много, в основном – взрослые маги, чьи фотографии ему доводилось замечать в «Пророке» и «Придире». Из угла вновь пришедшим флегматично помахала Падма Патил; ее кавалером был один из упомянутых знаменитостей, так что она не поспешила навстречу.

Последовав примеру Гермионы, Гарри взял кубок с пролетающего мимо подноса. Маклаген этого не сделал, он снисходительно поглядывал на них, словно ожидая, что дальше.

– Апельсиновый сок, – с преувеличенной радостью сообщила Гермиона.

– Ну, ты как маленькая, – снисходительно прокомментировал Кормак.

Не совсем понимая, почему Гермиона так себя ведет, Гарри вопросительно поглядел на Джинни. Та пожала плечами, корча гримасу неудовольствия. Определенно, Маклаген не нравился ей так же, как и Рону, да, пожалуй, и Гермионе. Гарри вдруг стало ясно, что ей просто не о чем разговаривать с ее кавалером, а такая вот болтовня позволяет удерживать дистанцию.

Между тем подошли слизеринцы. Они как раз здоровались со Слагхорном, и тот особо радушно приветствовал Пэнси Паркинсон с высокой прической, явившуюся в обществе Забини. Малфой тоже привел с собой слизеринку с параллели, чье имя вращалось, но никак не формулировалось в голове Гарри. Крэбб поддерживал под руку Миллиценту Булстроуд и уже вытянул шею в сторону угощения, что было, в общем, типично для него. А Малфой тоже заметил гриффиндорцев и тут же принялся тщательно их игнорировать.

От злости при виде его бледной физиономии в Гарри проснулся дух противоречия и, вместо того, чтоб отойти в сторону, куда уже подался Кормак, он остался стоять на дороге, удерживая за локоть Джинни. Поскольку Гермиона осталась с ними, слизеринцы неизбежно остановились, ожидая, пока их пропустят.

– Привет, – нагло процедил Малфой, на руке которого повисла Дафна Гринграсс – Гарри наконец-то вспомнил ее имя, и оценил предусмотрительность, ибо девица, скорее, удерживала Малфоя в предчувствии потасовки, нежели липла к нему.

В следующую секунду Гарри усиленно осознал, насколько ему несимпатичен Маклаген, особенно Маклаген, привлекающий внимание слизеринцев к своей нескромной персоне.

– О, а я как раз заметил, когда проходил мимо весов, что «Слизерин» потерял 10 очков! Не знаете, из-за кого? – невинно поинтересовался он.

– К сожалению, среди нас тоже не все совершенны, – ответила ему Пэнси, делая упор на слове «тоже».

– А ты, Маклаген, я вижу, хорошо поживаешь, – скривил губы Малфой, едва заметно кивнув на Гермиону.

Закончиться это все могло чем угодно, но тут на сцене обрисовалось лицо, услышать которое Гарри, признаться, не ожидал.

– Всем хочется хорошо поживать, – тоненько запищал невидимый домовой эльф, – уж Вам-то все об этом известно, сэр Драко.

Гарри без труда прочитал по губам Драко беззвучные ругательства.

– Убирайся, Добби, – потребовала Пэнси Паркинсон.

– Почему? Я лично не прочь пообщаться с домовыми эльфами, – встрепенулся Гарри. Он не просил Добби выводить Драко из себя, но теперь ему хотелось по максимуму воспользоваться ситуацией, даже не зная, к чему она приведет.

Слизеринцы состроили презрительные гримасы, словно говоря, что никогда ничего приличного от него и не ожидали. Однако больше всех его заявление удивило Маклагена.

– Что, Гарри? – усмехнулся он, но тут же, уловив выражение лица Гермионы, обратился к слизеринцам самым назидательным тоном. – Вот! Учитесь демократии!

– Это не всем доступно, – снова пискнул эльф; после этого Гарри показалось, что раздался хлопок. И, если Добби исчез, то сделал он это вовремя.

– Да уж, не всем, – уже в открытую скривился Кормак, смерив взглядом массивную фигуру Крэбба.

Последующих событий почему-то никто не ожидал, хотя, выслушав донесения очевидцев, Рон категорично заявил, что в этом не было ничего нелогичного. Возможно, Кормак переиграл, и уж точно не понял, с кем имеет дело. Но факт, что, не задумавшись ни на миг, Крэбб без размаха, резко выбросил правую руку вперед, раздался мощный треск, и Маклаген повалился назад.

Гарри был в числе тех, кто бросился поднимать его. Он подозревал, что Забини и Паркинсон сделали то же самое, не в силах упустить такой случай и показать Слагхорну, какие они ответственные старосты. Под глазом Маклагена стремительно рос здоровенный синяк; не принявшие участия в помощи пострадавшему слизеринцы заслоняли Крэбба. Гарри и ахнуть не успел, как все они оказались окружены толпой остальных гостей.

– Мерлин! – вздыхал хозяин вечеринки. – Никогда с тех пор, как я начал проводить собрания… Никто… Мерлин!

Гарри заметил, что Паркинсон целится палочкой в пострадавший глаз Кормака, и дернулся, чтобы ей помешать, но тут ему самому помешали.

– Черт с ним! – прошипела в ухо Джинни, удерживая его руку. И она была страшно разочарована, когда после чар, наложенный Пэнси, фингал Маклагена реально уменьшился.

Тем временем Слагхорн, сориентировавшись в ситуации, скорбным голосом повелел Крэббу покинуть вечеринку.

– Я был о Вас лучшего мнения, мистер Крэбб, – сокрушенно выдал старик. – Зайдете завтра до уроков в мой кабинет. Я назначу Вам наказание. Что касается Вас, мистер Маклаген, то я, пожалуй, сам проведу Вас к мадам Помфри. Благодарю, мисс Паркинсон.

И, поддерживая Кормака, который в этом, действительно, нуждался, зельевар направился к выходу.

Крэбб удалился следом, потирая кулак и не сказав ни слова в свою защиту. Впрочем, Гарри не верил, чтобы он обладал достаточным красноречием, способным сгладить его проступок. Еще он заметил, что Гермиона куда-то делась, зато Джинни глядит на него так заговорщитски, что даже становится не по себе.

Забыв о слизеринцах, он поспешил выбраться из толпы и позволил увлечь себя, не переставая вопросительно глядеть на девушку.

– Мантия-невидимка! – шепнула она. – Сейчас самое время воспользоваться ею и подслушать, что говорят слизеринцы! Толпа уже расходится, ну же, давай, вот сюда, здесь никого…

Гарри было искренне стыдно, что эта идея пришла не ему в голову. Набросив плащ, он попросил Джинни убедиться, что ничего не торчит, и поспешил назад.

Было так странно перемещаться среди людей, которые тебя не видят и продолжают веселиться, с энтузиазмом обсуждая случившееся. Он знал, что Джинни пошла искать Гермиону, и не беспокоился, что кто-то без Слагхорна его хватится.

Слизеринцы обнаружились в нише, в стороне от общего веселья. Девица, которая пришла с Драко, пила в отдалении шипучий лимонад, так что в группке остались только хорошо знакомые, абсолютно неблагонадежные слизеринцы. Судя по их лицам и жестикуляции, они спорили. Остановившись на некотором расстоянии, чтобы, если кто-нибудь из них вздумает покинуть компанию, не наткнулись на него случайно, Гарри подумал, что эта вечеринка куда полезнее, пожалуй, чем он мог планировать. Он получил возможность наблюдать как раз тот момент, когда спорили двое, и, естественно, одним из главных действующих лиц был Малфой.

– Если что, ты первый в это впутался, – напомнила ему Паркинсон.

«Многообещающее начало», – отметил Гарри, затаив дыхание.

– Но я тогда не знал, во что ввязываюсь, честное слово, – рассердился Драко. – А теперь ты хочешь им помогать… И получается, что я тебя впутал, хотя все это начал еще профессор Снейп на четвертом курсе. Ну и что у него получилось?! Пэнси, поверь мне, право слово, не стоит.

«Вот это ново», – подумал Гарри. Он считал, что Малфой, наоборот, всячески старается привлечь одноклассников на сторону Волдеморта, и то, что убеждает Пэнси в обратном, поначалу зародило сомнения, а правильно ли он понимает смысл спора.

– Ладно, здесь не самое подходящее место, чтобы спорить об этом, – миролюбиво произнес Забини. Гарри был уверен, что ни с кем из гриффиндорцев он никогда не заговорит таким тоном. Но, с другой стороны, если он не хотел обсуждать это здесь, значит, им есть, что скрывать.

– И, знаешь, Драко, как бы то ни было, он, конечно, не очень хорошо поступил с твоей семьей, – заговорила, хмурясь, Булстроуд. – Я вообще не хотела говорить…

Но Малфой уже встал в позу. До чего же знакома была Гарри эта манера выставлять вперед носок ботинка, этот задранный островатый подбородок и холодный взгляд! Гриффиндорец едва сдержался, чтобы не уподобиться Крэббу.

– Говори, – приказал Малфой.

– Все-таки это твой долг – помогать в таких обстоятельствах, – выдала, пунцовея, Миллисента.

– Неужели? – ядовито осведомился Малфой.

– Да. Моя мама всегда, между прочим, говорит, что и у слуг, и у господ есть обязательства, – веско произнесла Миллисента.

«Во дела», – подумал Гарри. Он не считал до сих пор ее способной на такие глубокие обобщения.

– Все! Вы собираетесь тут закатить еще один скандал? – похоже, Забини вполне вжился в роль старосты. – Хотите, чтобы завуч нашего колледжа отказался пускать нас сюда!

– С него станется, – процедил Малфой. – Тоже мне, коллекционер знаменитостей.

– А сэр Драко в детстве коллекционировал камушки! И прятал их в старом дедушкином башмаке под кроватью. И капризничал все время!

Голосок Добби раздался так неожиданно, что Гарри машинально отшатнулся, едва не наступив на подол собственного плаща. Но уходить ему совсем не хотелось; смотреть на то, как физиономия Малфоя перекосилась от гнева, было почти так же приятно, как хорошенько ему врезать и, за неимением лучшего, Гарри был пока согласен и на такую компенсацию. Тем более, остальные слизеринцы довольно неуклюже пытались спрятать улыбки, что еще больше выводило Драко из себя.