Текст книги "Гарри Поттер и Обитель Бессмертия"

Автор книги: akchiskosan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 57 страниц)

– А что, Вол… Лорд недавно пробовал подключить инферналов? – спросил Гарри.

– Вот я так и знала, Гарри, что ты не читал летних газет, – заявила Гермиона. Судя по тону, она не желала продолжать разговор на эту тему, и вообще намекала, что не вредно дать ей спокойно позавтракать.

Гарри решил бы, что она бесчувственная. Но его самого ожидали уроки, потом – тренировка и, хорошо подумав, он предпочел не ссориться, а налег на пирожки с капустой.

Заклинания давались ему плохо, он никак не мог сосредоточиться.

– Понятно, навалилось столько всего, – посочувствовал Рон. – Видишь, я вот тоже переживаю…

Как назло, профессор Флитвик решил их подтянуть, так что задал побольше. В конце урока последовала очередная лекция о важности ТРИТОНов, а потом и на гербологии было не лучше.

В общем, Гарри порядочно устал и в тот день, и в последующие, тем более что ночами ему снова приходилось просыпаться от кошмаров. Сидя рядом с друзьями за домашними заданиями, он почти не вслушивался, о чем они говорят. Однако в один прекрасный момент, почувствовав, что они снова близки к ссоре, он посчитал нужным включиться после резкой реплики Рона, не понимающего, что Гермиона имеет в виду.

– Ты знаешь, мне не дает покоя эта записка, – задумчиво произнесла Гермиона. – Что, если на нее все же стоит обратить внимание?

Гарри удивленно уставился на нее. Ему казалось, после того, как выяснилось, кто автор таинственного послания, эта тема больше не стоит обсуждения. Однако Гермиону вдруг посетили опасения, что они преждевременно утратили бдительность.

Посчитав это откровенным вздором, Джинни фыркнула и покинула компанию, заявив, что идет спать. Провожая ее взглядом, Гарри гадал, насколько долго ему будет трудно держать дистанцию с ней, а когда обернулся к друзьям, оказалось, они вовсю препираются.

– А я верю членам Д.А! – утверждал Рон. – Это, знаешь ли, слишком!

– Но что мы, в сущности, знаем о людях, с которыми учимся? – вопрошала Гермиона. – Об их семьях? Ведь в прошлый раз среди нас нашелся доносчик, и проявилось это не сразу!

– Остались все проверенные люди! – заявил Рон. – Честно, я бы подумал на Маклагена, но он, к счастью, больше не гриффиндорец! И он ведь не липнет к тебе, Гарри, так?

Гарри помотал головой, а Гермиона, надувшись, указала Рону, что нехорошо так говорить только из соображений антипатии.

– Ладно! А ты бы кого записала в предатели? Парвати или Лаванду? – парировал тот.

– Никого из них, – поморщилась Гермиона. – То, что они несерьезные и не очень ответственные, уже другой вопрос.

– Если уж мы взялись перебирать наших знакомых на предмет подозрительности, то, я уверен, Невилл чист, – твердо произнес Гарри.

– Само собой, – отмахнулся Рон. – Гермиона, как тебе не стыдно так относиться к нам из-за наводки слизеринцев?

Вопрос, сформулированный подобным образом, очень обидел Гермиону.

– Знаешь, я не собираюсь терять здравый смысл из-за тупости не-слизеринцев! – заявила она.

Дулась она, впрочем, недолго, отвлеченная важным и долгожданным событием в жизни школы. Наконец, в субботу вместо Хогсмида директор выполнил свое обещание и дал задание членам инспекционной бригады. График дежурств появился в каждой гостиной и возле Большого зала. Ученикам последних курсов предписывалось дежурить четверками и патрулировать замок с десяти до часу ночи раз в две недели.

– Филч, наверное, лопается от злости из-за того, что нам позволено допоздна ходить по коридорам, – сказал Рон.

Поскольку список дежурных составлялся, за непонятными исключениями, в алфавитном порядке, Гарри предстояло подождать своей очереди. И необходимость ждать угнетала его до тех пор, пока Гермиона, изучившая график более чем тщательно, не сделала сенсационное сообщение.

– Ты знаешь, это, конечно, может вообще не иметь значения, но слизеринцы с нашей параллели и компании Малфоя дежурят по одному на вечер. Они входят в те же четверки, что и члены Д.А.

Гарри это показалось просто подозрительным, а Захариас Смит, узнав об этом, проявил инициативу. В Большом зале он подошел к директору и поинтересовался, можно ли меняться, если день инспектирования тебя не устраивает.

– Конечно, можно, мой дорогой, – ответил, слегка опешив, Фадж, и вскоре об этом пожалел.

До понедельника, с которого начинались дежурства, некоторые принципиальные и, пожалуй, не в меру любознательные товарищи по Д.А. успели поменять свое время и по два раза. Больше всего экспериментаторов оказалось в «Равенкло».

– Мне просто интересно, что это дает, и как отреагируют слизеринцы, – сказала Лаванда, охотно перенявшая их манеру.

Однако это не принесло ничего интересного. Слизеринцы, время которых естественным образом передвинулось из-за того, что их место занял кто-то другой, вообще не возражали. Суета постепенно начала укладываться, когда члены инспекционной бригады приступили к своим обязанностям.

– Ничего там не происходит, – делились опытом те из них, кому довелось прогуляться ночью по школе под шипение миссис Норрис. – Вы обязательно берите с собой учебники, хоть время потратите с пользой.

– Ничего подобного, – возражали другие, в основном парни, – это круто.

Наслушавшись противоречивых отзывов, на первое дежурство Гарри вышел с энтузиазмом. Книгу он захватил, но скорее по требованию Гермионы, и сразу же отправился к Комнате необходимости. Он ожидал, что, скорее всего, листовки доставляются в школу именно тем путем, который починил Малфой в прошлом году. Гриффиндорец не мог бы передать словами, как сильно ему хотелось застукать злоумышленников.

На поверку это оказалось совсем не так здорово. После того, как Филч отправил его «шататься в другое место», Гарри весь вечер мерил шагами коридоры, и уже начал склоняться к мысли, что Гермиона права. Вероятность встретить таким образом Упивающихся смертью с каждой минутой становилась все невероятней, и, пожалуй, он начал догадываться, что Фадж воскресил инспекционную бригаду, чтобы создать видимость полезной деятельности и дать выход благородному порыву учеников, желающих что-нибудь предпринять после того, как их поголовно обыскали.

До конца шатания по коридорам оставалось минут сорок. Собственный вздох показался парню излишне громким, когда он с содроганием открыл толстую книгу, заданную Флитвиком, положил ее на подоконник и начал читать, светя себе палочкой.

Гарри едва почувствовал, как по его ботинку скользнуло нечто невесомое, и почти сразу в ногу на большой скорости, с силой врезалось нечто пусть и мягкое, но весьма тяжелое. Опустив глаза, Гарри обнаружил, что последним объектом является Живоглот. Кот, даже не затормозив, обогнул парня, чтобы вновь преследовать свою добычу. И его голова от столкновения, похоже, совсем не пострадала. В отличие от ноги Гарри.

Он приподнял ногу, чтобы потереть ушибленное место, и вдруг вскинулся. Живоглот преследовал крысу!

Конечно, Гарри не мог быть уверенным, что это Петтигрю, а не нормальная крыса. Но он давно не видел, чтобы крысы, да еще такие крупные и облезлые, позволяли себе разгуливать по замку, где, между прочим, всегда было полно кошек. Все это разом оформилось в его голове, и Гарри припустил следом, на бегу выхватывая палочку.

Гарри бежал по второму этаже, ведомый, как знаменем, торчащим рыжим хвостом Живоглота. Крысу в скупом свете вспыхивающих факелов юноша не видел, но, судя по тому, как уверенно кот мчался вперед, он-то видел перед собой цель. Судя по направлению, крыса устремилась к Южной башне, они пробежали уже мимо кабинета директора. Гриффиндорцу казалось чудом, что там им никто не встретился, потому что его бы непременно становили и поинтересовались бы, с чего это он галопом преследует кота, а промедление было совсем некстати.

Гарри никак не ожидал, что поворот может таить в себя угрозу, и даже не подумал сбросить скорость, когда в него, второй раз за вечер, кто-то врезался. На этот раз столкновение опрокинуло Гарри на пол, очки упали, и пришлось пошарить рукой вокруг себя, чтобы их нащупать. Судя по расплывчатому силуэту подошедшего человека, сбившего Гарри, он был солидной комплекции. Обретя зрение, гриффиндорец едва не лопнул от злости: рядом стояла, вытянув палочку вдоль бедра, Миллисента Булстроуд, и вопросительно пялилась на него.

– Ты за кем гнался? – спросила она с неуместно требовательным любопытством.

Гарри несколько раз открывал рот, чтобы в бессильной ярости закрыть его. Судя по выражению лица, столь же туповатому, как обычно, Миллисента не знала, что натворила, не знала о Петтигрю. Но сам факт ее вмешательства поселил в Гарри иррациональную уверенность в том, что это была не обычная крыса. Он мысленно говорил себе, что многократно убеждался в выдающихся слизеринских способностях к притворству, хотя не мог прямо так сразу припомнить ни одного конкретного случая. К тому же, последствия падения сказывались болью в боку, и Живоглот теперь казался крошкой по сравнению с этой слизеринской бегемотихой. Она же, судя по всему, колебалась: надо ли подавать гриффиндорцу руку или так обойдется, и таки дернулась навстречу, лишь когда Гарри стал подниматься самостоятельно.

– Поттер, по-моему, ты не в порядке, – заявила она, так и не дождавшись ответа. – Иди в больничное крыло.

– Я справлюсь, – кратко ответил Гарри и, стараясь не прихрамывать, хотя это отдавало тупой болью, прошел мимо нее. У него были шансы на то, что мадам Помфри еще не спит, а с ее помощью устранить последствия падения казалось Гарри парой пустяков.

Обернувшись, он увидел, как Булстроуд пожимает плечами, глядя ему вслед.

Все время до того момента, как ему, наконец, выпала возможность рассказать все друзьям, Гарри поддерживал себя мыслями о том, до чего же он все-таки не выносит слизеринцев, ну и еще, разумеется, сном. Он вопрошал себя, как этот колледж до сих пор существует, если в него попадают такие типы. Булстроуд представлялась ему настоящим чудовищем, и ее поведение представлялось ему не неведением, а тонким притворством, Гарри все больше верил, что она прекрасно знала о Хвосте и нарочно помешала поймать его.

– Запросто, – согласился Рон. – Хотя, знаешь, выскочить вот так вовремя из нужного коридора – это должно повезти.

– Считаешь, она случайно? – прорычал Гарри.

– Да понятия не имею, – Рон, казалось, обиделся на такое обращение. «Где ему понять, когда он бездельничал весь вечер», – сердито подумал Гарри, вяло водя глазами по Карте мародеров. Он корил себя за то, что умудрился самым глупейшим образом не взять ее с собой на дежурство, и теперь даже сам себе не смог бы доказать, что крыса действительно была Хвостом. Гермиона настойчиво утверждала, что у него нет оснований так считать.

– Тебе просто нравится верить, что «Хогвартс» – безопасное место, – заявил Гарри. – А я вот помню, как на втором курсе нас уверяли, что Тайной комнаты не существует. Вот, кстати, и эта карта говорит то же самое, но я-то знаю другое!

– Ладно, сдаюсь, – улыбнулась Гермиона. – Но Тайную комнату Слизерин так и построил, чтобы никто найти не мог. Кстати, ведь есть и другие помещения, которых карта не отображает?

– Да. Из-за этого я в прошлом году проворонил Малфоя. И Комната необходимости мне так и не показала, чем он там занимается. Откуда вообще взялась в школе Комната необходимости? – спросил Гарри.

Гермиона просияла.

– Я совсем недавно прочитала об этом, когда мы искали информацию о хоркруксах, – смущенно призналась она, словно не узнать об этом раньше было непростительным упущением. – «Хогвартс» запроектирован так, что каждый может туда добавить свое помещение, таково условие Ровены Равенкло. Но есть ограничение – они не должны повторяться. Только классы, а их в школе большинство, включают стандартный набор.

Гарри и Рон обменялись заинтригованными взглядами. Ничего подобного им раньше слышать не приходилось.

– То есть как – повторяться? – уточнил Гарри, присаживаясь на диван рядом с подругой.

– По функциям, способу открытия и содержанию, – ответила Гермиона. – Например, кабинет директора появился после смерти последней из основателей – Хельги Хуффульпуфф, и ее преемник, он же первый директор, сэр Экберт Монтгомери, вынужден был запроектировать свой, отдельный от учительской кабинет так, чтобы он открывался с помощью пароля, иначе не получил бы никакого кабинета. Мы не можем попросить для себя новую Комнату необходимости, придется и дальше пользоваться той, о которой уже знают слизеринцы.

– А как вообще можно сделать что-то новое? – спросил Гарри.

– Я не знаю, – призналась Гермиона. – Если бы у меня были старые книги магических семейств, я могла бы поискать там.

Гарри смутно помнил, что слышал о таких книгах от Дамблдора.

– Ты хочешь сказать, в школе нет таких книг? – удивился он.

– Может, кто-то когда-то и передавал в библиотеку, но наткнуться на них в запретной секции – слишком большая удача, – вздохнула Гермиона. – И там ведь главное – не содержание, а заметки на полях, всякие секреты! То, что передается от родителей к детям, от деда к внуку на словах! В этом чистокровные имеют преимущество… если они вообще умеют читать и слушать, – добавила Гермиона с плохо скрываемым превосходством.

Гарри выпрямился.

– Подожди, – выпалил он, – но тогда получается, что существуют другие возможности, кроме Комнаты необходимости, но мы о них просто не знаем!

– И даже не можем себе представить, – кисло закончила его мысль Гермиона.

Глава 14. Лорд напоминает о себе

Тревожные вести приходили со всего мира. Об этом Гарри знал и из «Пророка», и из писем, которые все реже получал Рон. Одна небрежно брошенная фраза в письме Чарли о том, что с недавних пор колдуны в Румынии, не рискующие аппарировать, по окончании работы собираются группами и провожают друг друга до дому, сказала ему больше, чем самое подробное перечисление «предпринимаемых мер».

– Он пишет, что хочет временно перебраться из Румынии в Англию, и это странно, – взволновались Рон и Джинни. – Ведь он всегда хотел работать там и изучать драконов.

В глубине души Гарри хорошо понимал изменение планов Чарли. Его по-прежнему больше интересовало то, что происходит под носом, и здесь дела обстояли не лучше. Теперь уже и в простом разговоре не редкость было услышать, что в Министерстве есть предатели.

– Моя бабуля не знает, что и думать, – сказал однажды Невилл.

– А чего тут думать? – напустился на него Маклаген, который, согласно заведенной привычке, околачивался в гостиной «Гриффиндора». – Как иначе из штаб-квартиры авроров мог пропасть подписанный министром приказ об объявлении в Хогсмиде комендантского часа?

Кивая, про себя Гарри подумал, что Кормаку трудно будет стать настоящим аврором, если он и дальше будет вот так выбалтывать всякие вещи, не попадающие в газеты; тем более, на Гермиону это по-прежнему не производило впечатления.

Слизеринцы держались особняком от всей школы, удерживая при себе собственное мнение, а если уж отмолчаться не удавалось, отделывались общими фразами типа «это ужасно».

Об этом прежде всего и вспомнил Рон, когда Сюзан Боунс, задумавшись, повредила руку на гербологии. Подрезая ядовитые щупальца, она, не рассчитав, чиркнула ножом по ладони. Порез получился неглубоким, но длинным, и без помощи Ханны Сюзан не смогла бы перевязать его так, чтобы кровь перестала капать.

– Мадам Помфри моментально ликвидирует порез, – уверил девушку Гарри.

– Нет! Ты что, пусть подольше! Пусть мисс Боунс разведает обстановку в больничном крыле, – обрадовался Рон. – Рана пустяковая, вряд ли она подвергнет себя большой опасности.

Гермиона нахмурилась, но Сюзан неожиданно легко согласилась с Роном. Она выписалась только вечером и специально нашла гриффиндорцев в библиотеке, чтобы сообщить, что Паркинсон ей ничего особенного не сделала.

– Она вела себя спокойно и сказала только, что экстрактом щупалец горегубки лучше не злоупотреблять, – рассказала Сюзан.

– А что, мадам Помфри отправила тебя к ней? – уточнила Гермиона; Гарри показалось, она была в этом уверена.

– В общем, да, – ответила хуффульпуффка. – Она сказала, что Паркинсон быстро справится с этим. А Паркинсон фыркнула, как будто ей было обидно, что приходится возиться с такой ерундой. Точно, она уверена, что может больше, чем заживлять порезы. Но мне не сказала, что именно.

– А ты спросила? – заинтересовался Гарри.

– По-твоему, я совсем не соображаю? – обиделась Сюзан. – Конечно, я воспользовалась ситуацией насколько можно, попыталась ее разговорить, а потом – разозлить, но она все равно мне много не сказала.

Гарри смущенно умолк. Сюзан, очевидно, намекала, что студентов «Хуффульпуффа» традиционно в школе считали не очень умными, а поскольку Гарри, в общем, искренне считал, что лучше «Гриффиндора» нет, он не решался продолжать расспросы, зная, что может, сам того не желая, снова брякнуть что-нибудь не то. На помощь пришла Гермиона, которая с присущим ей тактом попросила рассказать подробнее, что происходило в больничном крыле.

– Нас с Пэнси Паркинсон очень быстро оставили одних, и, пока она наносила заживляющую мазь, я спросила, почему она посвящает так много времени работе в больничном крыле. Она не ответила, а поинтересовалась, откуда я так хорошо знаю, чем и сколько она занимается. Ну, я ответила, что ребята из «Хуффульпуффа» часто видят ее здесь. Потом попробовала зайти с другой стороны и сказала, что целительство – благородное призвание. Она фыркнула, чуть не расхохоталась, и заявила, что ни одна другая профессия, пожалуй, не предоставляет такой полной возможности видеть человеческую мерзость. Ну, или дурость, в лучшем случае, вот так она сказала, и еще добавила, что последнее явно про меня.

Сюзан пожала плечами, судя по всему, не особо расстроившись от такой характеристики.

– А тебе было не больно? – скорее с любопытством, нежели с сочувствием спросил Рон.

Это вопрос заставил девушку поежиться, и Гарри невольно бросил укоризненный взгляд на лучшего друга.

– На самом деле мазь щипала, и то, что я говорила с Паркинсон, очень хорошо отвлекало. Потом она применила заклинание, наложила повязку и велела мне идти. Нет, то есть, она сказала, конечно, что все готово, но таким тоном, как будто выпроваживала! – уточнила Сюзан. – Я сделала вид, что мне это обидно, и спросила, а что, если я не уйду? А она заявила, что я могу поступать, как мне вздумается, но чтоб уроки отсиживать в больничном крыле, надо получить травму посерьезнее. До чего у нее язык острый, вот ведь зараза!

Гермиона тут же полностью согласилась с Сюзан и заверила ее, что та сделала более чем достаточно.

В тот день, когда в гостиной «Гриффиндора» появилось объявление с датой экзамена по аппарированию, профессор МакГонагол вызывала к себе Рона и прямо сказала ему, что семья Уизли скрывается.

– Она рекомендовала нам с Джинни остаться в школе на Рождество, – рассказал Рон. – Но, по-моему, она просто проинформировала меня о том, что собирается включить нас в списки остающихся.

Гарри кивнул; для него это означало, что он тоже встретит Рождество в школе. Сама по себе такая перспектива была вовсе не плоха, он любил замок и помнил, что к празднику здесь все великолепно украсят. Однако воспоминание о последнем Рождестве в школе погружало его в уныние; в тот год проходил Тремагический Турнир, и он, помнится, тоже все время был на взводе из-за предстоящих испытаний. Тогда все было совсем по-другому: рядом находился Дамблдор, и Сириус еще был жив и даже специально вернулся в страну, чтобы поддержать крестника. И, невзирая на их защиту и опору, в конце года Гарри впервые увидел смерть.

Рассуждения о Рождестве в «Хогвартсе» неожиданно завели его слишком далеко, и подействовали на него столь сильно, что вызвали жесточайший упадок духа. Несколько дней у Гарри буквально все валилось из рук. Гермиона даже отстранила его от приготовления зелья и посетовала, что ему негде потренироваться в аппарировании.

– Тогда бы ты не нервничал так, – решила она, и Гарри не стал ее разубеждать.

В день экзамена она вышла проводить друзей и, конечно, дать парочку ценных советов.

Небо было свинцового цвета, многие ребята, и все слизеринцы поголовно, взяли с собой зонты. Белеющее невдалеке надгробие производило особо гнетущее впечатление.

– А если я и в этот раз не сдам? – уныло вопрошал Рон, сидя на корточках и наблюдая, как приближаются кареты.

– Не волнуйся, Рон, вы оба прекрасно справляетесь, главное – сосредоточиться, – подбодрила Гермиона.

Гарри не то чтобы очень волновался из-за предстоящего экзамена, и все же мысль о том, что знаменитый Гарри Поттер до конца жизни будет предпочитать метлу не потому, что так хочет, а потому, что не справляется с аппарированием, была отвратительна.

– Гарри, ты всегда мог прекрасно собраться перед экзаменом, – бодро вещала Гермиона. – Директор Фадж сказал, вас будут охранять на протяжении всего пути, и в Хогсмиде тоже все под контролем. Поторопитесь, а то места займут.

Гарри и Рон первыми вскочили в карету. Обернувшись и обнаружив, что Рон захлопнул дверцу едва ли не перед носом Сюзан Боунс, Гарри поспешно перегнулся со своего места, чтобы открыть дверцу и впустить ее. На неодобрительное выражение лица Гермионы а-ля «честное слово!» он предпочел Рону не указывать.

– Спасибо, – сказала Сюзан и села напротив. – Надеюсь, сегодня все пройдет хорошо. Но не знаю, смогу ли…

– А что, рука до сих пор не зажила? – спросил Рон.

– Почему, все нормально, но я пока не пробовала снять повязку, – Сюзан повертела левой рукой.

– И правильно делаешь! Разрешите?

Гарри поморгал, прежде чем удостовериться, что к ним действительно обращается Пэнси Паркинсон. Слизеринка между тем не стала дожидаться разрешения и успела влезть в карету, и Сюзан ничего не оставалось, как подвинуться к окну. Но не успела Пэнси разместиться, как у нее появилось новое пожелание.

– Можно, я сяду лицом к дороге? А то меня укачивает, – потребовала она, обращаясь на этот раз непосредственно к Гарри.

Кареты легонько тронулись с места. Помедлив пару секунд, в течение которых подходящий повод для отказа так и не пришел ему в голову, Гарри уступил ей и пересел к Сюзан.

Если Паркинсон рассчитывала пошпионить, то выведала она немного. Конечно, при ней члены Д.А. не могли и словом перекинуться по делу, но поездка закончилась быстро, Гарри даже не успел начать тяготиться молчанием. Зато, когда они высадились на одной из улиц Хогсмида, он решил вернуть слизеринцам долг и принялся, не таясь, назойливо наблюдать за Малфоем.

Драко несколько раз оборачивался и взглядом довольно нелюбезно спрашивал, чего надо, но снующий между учениками мистер Твикросс сразу же построил всех по колледжам, так что толком поссориться так и не удалось.

– Слизернцы совсем обнаглели, – констатировал Рон.

Гарри огляделся. На экзамене присутствовала мадам Трюк, и еще два десятка авроров. Между тем экзаменатор сделал перекличку и предупредил семикурсников, что вызывать будет в соответствии с этим списком, причем Гарри не понял, из каких соображений фамилии идут то по алфавиту, то перетасовываются. Пэнси, сестер Патил и еще кого-то перенесли вперед, и получилось так, что он должен был сдавать сразу за Малфоем.

– Теперь он может хвастаться, что хоть в чем-то впереди тебя, – сказала Гарри Падма Патил.

Гарри крепился, но именно сейчас почему-то чувствовал примерно то же самое, как в тот далекий день, когда его распределяли после первого приезда в «Хогвартс». Слова Падмы его совсем не порадовали. Провалиться после того, как Малфой сдаст – а в том, что Малфой сдаст, Гарри почему-то не сомневался – казалось гриффиндорцу вдвойне ужасным.

Экзамен начался. По негласному правилу, каждому сдающему в конце аплодировали, независимо от того, как он себя показал, даже если расщеплялся. Ребята из Д.А. сильно удивились, когда экзамен выдержал Гойл; Гарри больше не сомневался, что слизеринцев специально тренировали для службы Темному лорду. С другой стороны, результат Гойла его приободрил, ведь свои способности он ставил выше гойловых.

А вот Крэбб, вероятнее всего, аппарирование завалил, если только правила не поменялись с прошлого года.

– Ухо оставил, – пробормотал Рон, – а меня за полброви перебросили на следующий год!

Сам Рон в этот раз не допустил никаких заметных ошибок, материализовался точно за колодцем, и вроде бы ничего не оставил. Однако результаты оглашались не сразу, и ему велели оставаться на месте, служить декорацией, как всем прочим. Выглядел Рон при этом хуже, чем до экзамена.

Чем меньше оставалось людей, тем больше Гарри это не нравилось. Наконец, когда их осталось около дюжины, мистер Твикросс поднял руку вверх.

– Почему он останавливает экзамен? – заволновался Эрни Макмиллан.

– Потому что мы еще ни разу не заваливали аппарирование, – снисходительно пояснил Малфой. – Мы из другого списка.

Такое простое объяснение как-то не приходило Гарри в голову. Его поражало, что в такой момент Малфой еще может кичиться своим всезнайством, но ему было не до того, чтоб ответить какой-нибудь колкостью.

Мистер Твикросс постарался немного облегчить процедуру сдачи экзамена для сдающих первый раз, удалив нескольких человек из поля. Он напомнил, что важны неподвижные объекты, а перемещающиеся, то есть люди, не могут служить ориентиром, и все прочее. Гарри заметил, что авроры наготове, и почему-то вспомнил про Чарли Уизли, который в первый раз приземлился на голову старушки, покупающей салат в нескольких километрах от места сдачи экзамена.

Первым был Эрни, он прекрасно справился со своей задачей. За ним последовал Малфой, и у него тоже вроде бы все получилось, как надо. Конечно, возникнув позади большого тиса целиком, он не преминул нагло ухмыльнуться Гарри, но тот очень постарался не обращать внимания.

Настала его очередь. Он вдохнул и собрался, как велела Гермиона, и действительно, волнение немного улеглось.

– Прошу Вас, мистер Поттер, вот сюда, – распоряжался инструктор. – Да, останьтесь там. Ваша задача – переместиться за то же дерево, вы должны оказаться по левую руку от мистера Малфоя. Там, где свет, не надо лезть в тень! Удачи!

«Я ведь уже делал это. Концентрация» – подумал Гарри и взмахнул палочкой. Заклинание сорвалось с губ само собой. Но вдруг, вместо взлелеянной в мыслях четкой картины места выхода, перед его внутренним взором возникла совершенно другая. Там были какие-то развалины, и маски в капюшонах. Его зажало в тугую трубу, и, не успел Гарри моргнуть, как оказался там.

Он был окружен. Еще не успев испугаться, гриффиндорец не дал себе времени на раздумья. Он аппарировал, и… тотчас возник там, где было велено.

И все аплодировали ему, даже Драко Малфой, презрительно кривя губы, выдал пару жидких хлопков. Казалось, никто ничего не заметил, и лишь мистер Твикросс, позднее подойдя к нему, посмеиваясь, сказал: «Мне, наверное, показалось, мистер Поттер, но вы как будто где-то задержались, а?». К тому времени Гарри уже вполне осознал, что перемещение «не туда» ему точно не показалось и не приснилось.

Он должен был оставаться на месте, пока не закончится экзамен. Вскоре после того, как опасность миновала, Гарри вполне понял, что игра воображения тут ни при чем. Лорд снова вторгся в его разум, и в этот раз похищение едва не удалось ему.

– Ну и взгляд у тебя, Поттер, – хмыкнул Малфой. – Можно подумать, ты хлебнул для храбрости.

Отвлекшись от раздумий, Гарри сфокусировал зрение специально для того, чтобы пристально вглядеться в глаза Малфоя. «А что, если он не случайно аппарировал передо мной? Если он подстроил это?» – подумалось Гарри. Но слизеринец как будто ничем не подтвердил эту догадку, недоуменно хмуря белесые брови и пялясь в ответ.

Гарри почти не слышал, как мистер Твикросс назвал его в числе успешно сдавших. Экзаменатор что-то говорил мадам Трюк про то, что в школу по прошествии некоторого времени вышлют сертификаты. Но и тогда, когда министерский чиновник, наконец, объявил, что все свободны, и ученики повалили к каретам, Гарри не решился поделиться произошедшим с лучшим другом. Рон, торжествуя, и не заметил его состояния. В карете к ним снова присоединилась Пэнси Паркинсон, и в этот раз Сюзан всю дорогу поддерживала с ней беседу, делясь впечатлениями.

По возвращении в школу Гарри заметил, что некоторые все же воспользовались отлучкой и купили что-то в Хогсмиде, кто перо, кто мороженое. Ученики выбирались из карет и поднимались на крыльцо, и выглядели при этом усталыми, но безусловно счастливыми, причем независимо от того, сдали или нет. Сам он проследовал в Большой зал, как на автопилоте и, лишь усевшись напротив Гермионы, глядя в ее вопрошающие глаза, понял, что не хочет ничего рассказывать.

– Ну, Гарри, как все прошло? – потребовала Джинни.

«А что они могут мне посоветовать? Никогда не аппарировать? – подумал Гарри. – Я их здорово напугаю, это точно». Но в глубине души он понимал, что куда больше думает о себе, ведь ему совсем не хочется, чтобы они своим беспокойством усиливали его собственный страх. Он не собирался скрывать это от них вечно; просто прежде хотел сам прийти в норму и собраться с мыслями.

Рон охотно отвечал на вопросы насчет экзамена и вообще взял на себя все общение, так что Гарри тут же ушел к себе, сославшись на усталость. На самом деле он был так взбудоражен, что тут же принялся мерить шагами комнату.

Сам факт, что Темному лорду удалось в нужный момент подменить его картину своей, заставлял Гарри усомниться в эффективности самой надежной охраны. Плюс его не покидало отвратное ощущение повторения происходящего. И объяснение само высвечивалось в мозгу: его похищали уже, и опять в памяти всплывало последнее трагическое испытание Турнира, разве что на этот раз обошлось без жертв.

Гарри чувствовал себя так, словно находится на поле боя, или, как минимум, в гуще роковых событий, смысла которых не успевает уловить, и вообще не видит всего, что происходит. Разумеется, последнее обстоятельство в конечном итоге побудило его связаться с Орденом.

Люпин от новостей страшно разволновался, причем не сразу сумел взять себя в руки, чтобы скрыть это от Гарри.

– Я рассчитываю, что ты не станешь пытаться делать это снова, только чтобы проверить, каков будет результат! – заявил он.

– Конечно. Ведь в «Хогвартсе» я в любом случае не смогу аппарировать, – буркнул Гарри, думая, что сказала бы Гермиона, узнай она, что Люпин об этом не знает.

Оборотень кивнул и тут же принялся строить догадки, что могло побудить Темного лорда на попытку именно сейчас.

– Или ему срочно потребовалось оказать давление на Министерство, – рассуждал Люпин, – ведь именно сейчас у них наметились достижения, за границей гигантов загнали в резервации, ты в курсе? Возможно, его информаторы не оправдали его ожиданий, правда, Артур говорит, в Министерстве кучу народа отстранили от дел, теперь разбираются, кто мог бы…