Текст книги "Гарри Поттер и Обитель Бессмертия"

Автор книги: akchiskosan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 57 страниц)

На сей раз нахмурился и Гарри. Его напрягало, что разговор каждый раз сворачивает к теме их расставания, но то, что Джинни, не в первый раз уже, нарочно заговаривает об этом, его просто било по нервам.

– Так что Малфой сейчас ни с кем не встречается, – подытожила Джинни, и добавила со значением: – Наверное, занят чем-то более важным.

– А Паркинсон? – спросил Гарри с большим интересом, чем чувствовал на самом деле. Казалось, Джинни сравнивает его с Драко, и это было крайне неприятно, но все же он не хотел ссориться.

– Тоже, по-моему, – предположила Джинни. – Ты можешь за ней приударить, – заявила она ни с того, ни с сего, потом развернулась и ушла к Гермионе.

Раздосадованный, Гарри постоял немного на месте, после чего, сунув руки в карманы, медленно отправился обратно в спальню. Каким бы угрюмым и недружелюбным не казался в тот момент Рон, он никогда не сватал ему слизеринку.

Чуть позднее, наконец, случилось то, чего Гарри, в принципе, ждал с момента прибытия в школу. Новый директор вызвал его к себе в кабинет «для серьезного разговора».

Новость принесла Гермиона, и она тоже не казалась подруге такой уж значительной.

– Конечно, Гарри, ты ведь своего рода звезда, – сказала она. – Я думаю, все это время Фадж присматривался к тебе, а теперь убедился, что ты не собираешься бунтовать, и хочет заручиться твоей поддержкой.

К директору его сопровождала профессор МакГонагол.

– И почему меня вызывают? Я же ничего плохого не сделал? – пожаловался он, когда они остановились у горгульи.

– Не глупите, Поттер, – улыбнулась она и назвала пароль: – «Особое поручение».

Поднимаясь на знакомом эскалаторе, Гарри старался не вспоминать те дни, когда его вызывал к себе Дамблдор. Он не мог представить на его месте другого и, однако же, скоро увидел. Фадж в кабинете находился не один.

– Я совершенно уверен, господин директор! – бушевал Филч, так что его собеседник едва ли удостоил вновь пришедшего легким кивком. – Вчера этот угол был на месте, а сегодня он сорван!

С тяжким вздохом директор поднялся из-за стола. Похоже, атака Филча длилась уже некоторое время, так что из двух зол он решил все же пойти и посмотреть.

– Подожди меня здесь, Гарри, – попросил Фадж и торопливо вышел следом за завхозом, оставив гриффиндорца одного в кабинете.

У Гарри прямо руки зачесались, внутренний голос в полную силу твердил, что надо этим воспользоваться. И тут он заметил старую Шляпу-сортировщицу. Та не проявила к нему никакого интереса. По всей видимости, она спала.

Последний раз они разговаривали о том, что он замечательно вписался бы в «Слизерин». Теперь Шляпа который год настаивала на объединении. Так ли равны все колледжи «Хогвартса»? Опыт Гарри говорил об обратном.

Оглядевшись, он быстро преодолел расстояние, отделяющее его от Шляпы, протянул руку и надел ее.

Но никакого голоса не услышал. Более того, неожиданно на его голову что-то упало. Он едва не вскрикнул. Но то был определенно не кирпич, и, убедившись, что голова, в принципе, цела, он осторожно сунул руку под Шляпу и извлек пергамент, свернутый в трубочку и перевязанный пестрой лентой.

Звук эскалатора заставил его поспешно поставить Шляпу на место. Гарри сунул пергамент в карман и постарался придать лицу суровое выражение.

Вошедший директор застал его на том же месте, где он остановился, войдя.

– Мерлин! – пробормотал Фадж. – Да ты присаживайся!

«Содержательное начало», – подумал Гарри, но послушался и сел. Он надеялся, что его все же не задержат надолго.

– Гарри, – сказал Фадж, покровительственно возлагая руку на плечо юноши. – Я… кое-что нашел, когда занял этот кабинет. Я подумал и решил, что все-таки должен отдать тебе это. Где же оно?

Покопавшись в карманах, он извлек обычный с виду конверт, но у Гарри перехватило дыхание, когда он узнал на нем знакомый почерк Дамблдора. Надпись гласила: «Для Гарри Поттера».

Из конверта выпала карточка от шоколадушки и маленький обрывок пергамента. В данный момент изображение мага прогуливалось где-то за пределами карточки, но Гарри без труда определил, кто там должен быть. Хотя в этом не было необходимости, он со странной жадностью перечитал знакомую надпись:

«Альбус Дамблдор

В настоящее время директор школы «Хогварс».

Признанный многими величайшим чародеем современного мира, Дамблдор особенно прославился своей победой над злым колдуном Гриндельвальдом в 1945 году, изобретением двенадцати способов использования драконьей крови, а также совместной с Николасом Фламелом работой в области алхимии. Профессор Дамблдор увлекается камерной музыкой и игрой в кегли».

– Наверное, эта карточка теперь обладает для тебя какой-то ценностью, – сочувственно произнес Фадж, дождавшись, когда Гарри закончит читать.

«Какой? У меня самого таких карточек полно», – мысленно отмахнулся Гарри и обратился к пергаменту.

Там его ждало очередное разочарование. Почерком, несомненно, принадлежащим Дамблдору, было аккуратно выведено: «Все, что тебе нужно, ты найдешь на этой карточке».

Гарри ничего не оставалось, как поблагодарить Фаджа и поспешить в гостиную «Гриффиндора». Ему не терпелось поделиться с друзьями, и он очень рассчитывал, что они помогут разгадать загадку карточки.

Остаться втроем им удалось не сразу. Специально для этого Гермиона предложила прогуляться к Северной башне. Они с Роном тщательно рассмотрели и ощупали карточку, не найдя в ней ничего особенного, а потом, уже по возвращении, Гермиона предположила, что в ней все же сокрыто какое-то волшебство.

– Приори Инкантатем, – четко произнес Гарри, стукая палочкой по карточке.

Из кончика вырвался бледный луч и, окутав карточку, растаял раньше, чем произносится слово «квиддич».

– Она не заколдована, – сказала Гермиона.

– Может, еще раз попробовать? – предложил Рон.

– Вы хотите пожар в гостиной устроить? – строго спросила Гермиона. Она приподнялась, ровно настолько, чтобы можно было выхватить у Гарри сувенир от Дамблдора.

– А если там есть, но оно не обнаруживается обычным способом? – Гарри почувствовал, как в нем закипает раздражение.

– Все возможно, – согласилась Гермиона. – Только не понимаю, зачем. Ведь профессор ясно написал: «Все, что тебе нужно, ты найдешь на этой карточке». Он не смог бы ничего спрятать лучше, чем у всех на виду. Разве вы не чувствуете, это его всегдашний принцип! Давайте хотя бы попробуем исходить из того, что проще!

Гермиона, словно уговаривая, смотрела на него и Рона.

– О, надо же, у вас еще старые остались! – обрадовано пролепетала, пролетая мимо, Парвати.

При этих словах Гермиона вновь схватила карточку и, судя по тому, как бегали ее глаза, внимательно перечитала текст несколько раз.

– Да, в самом деле, – кивнула она. – Сейчас уже должны выходить новые карточки, где о Дамблдоре пишут в прошедшем времени. Надо сравнить. Гимлинг! – окликнула она пробегающего мимо мальчишку. – У тебя уже есть новая карточка с изображением профессора Дамблдора?

У Гимлинга такого богатства не оказалось, но он тут же вызвался спросить у товарищей. Перевернув за двадцать минут всю гостиную и сумев привлечь все внимание гриффиндорцев, в том числе и членов Д.А., убедившихся в полной несерьезности ее занятия, Гермиона все же сумела раздобыть новую карточку. Она сравнила их и указала на отличие Гарри и Рону.

– Вот, тут есть даты жизни и то, чем он прославился, но ничего о его увлечениях. Ни камерной музыки, ни кеглей. Бред!

– Я не понимаю тогда, для чего Дамблдор оставил мне эту карточку, – признал Гарри. – Что тут написано такого особенного?

Гермиона наморщила лоб и обратила все внимание на старую карточку. Глядя, как она вновь вдумчиво перечитывает про себя давно знакомый текст, Гарри немного воспрянул духом. Он и сам не понимал, как рассчитывал на чудо «от Дамблдора», и когда его не произошло, испытал тяжелое разочарование. Было так здорово знать, что рядом есть кто-то, кто не отчаивается и смотрит на факты с холодной головой. Рон тоже с надеждой следил за Гермионой.

– Ты знаешь, может быть, мне надо освежить в памяти способы применения драконьей крови? – закончив, предположила она. – Их ведь всего двенадцать, и возможно, какой-нибудь окажется эффективным в борьбе с Волдемортом… Рон, хватит дергаться, это всего лишь имя, и даже не настоящее!

Давно привыкнув к перебранкам друзей, Гарри особо не прислушивался к тому, что проворчал в ответ Рон. Ему вспомнился тот дракон, точнее, дракониха, с которой ему довелось столкнуться лицом к морде во время Тремагического Турнира. Размеры, заслоняющие небо, размах огромных крыльев и пламя, изрыгаемое из пасти.

– Допустим, мы и найдем дракона, – произнес он вслух. – В чем, как вы думаете, будет главная трудность, чтобы добыть его кровь?

– Главное? – отвлекшись от препирательств с Гермионой, задумался Рон. – Наверное, как бы он нас не сожрал.

– Главное, чтобы Хагрид не узнал, что мы собираемся убить дракона, – веско произнес Гарри.

Друзья помолчали.

– Тогда, наверное, есть смысл выяснить, каким способом профессор Дамблдор победил вот этого – Гриндевальда, – поглядев через плечо Гермионы, высказал свои соображения Рон. – А вот насчет камерной музыки, это, по мне, к делу не относится.

Гарри соглашался с ним. Он плохо разбирался в музыке и надеялся, что Дамблдор, зная это, не стал бы оставлять для него подобных намеков.

– Между прочим, с драконами нам Чарли поможет, если что, – пообещал Рон.

– Тогда завтра идем в библиотеку, – решила Гермиона. – И все-таки надо еще что-то делать, так мы далеко не продвинемся. Гарри, что у тебя на уме?

Гарри пожал плечами. У него действительно имелась одна задача, причем вполне практическая. Учитывая, что проникновение разумов уже не было тайной ни для него, ни для Волдеморта, Гарри считал себя просто обязанным придумать что-то, чтоб обернуть это себе на пользу. Задача, которую сформулировал для себя гриффиндорец, отличалась значительной сложностью. «Я должен мыслить, как он, причем мыслить на шаг вперед него».

– Но Гарри, это же очень опасно, – возразила Гермиона, когда он ознакомил друзей со своими соображениями.

– Боишься, что я потеряю контроль и покусаю тебя, как Нагини? – огрызнулся Гарри. – Представь, я и сам этого боюсь. Но может быть, ты знаешь другой путь?

– Надо подумать, – пробормотала Гермиона, и ее всезнающая позиция, как всегда, раздразнила Рона.

– Точно, придумай что-нибудь получше, – поддержал он Гарри, – а мы послушаем.

Это, разумеется, не побудило подругу вести себя скромнее.

– Средства наверняка есть, – заявила Гермиона, – надо будет только заглянуть в один такой справочник. Но что действительно важно – нам необходимо как-то помешать слизеринцам связываться с Волдемортом.

– Отлично! Я – за! – ответил Гарри. – Знать бы еще, как именно это сделать.

– Ну, они ведь делают это каким-то способом, может, даже через зеркала, – предположила она. – Я тут думала, как бы доказать, что они действительно служат ему. Как думаете, Волдеморт их чему-нибудь учил?

Гарри казалось, что да, он даже не задумался, прежде чем выложить свое мнение.

– Во всяком случае, от Беллатрикс я слышал, что она проходила обучение у Темного лорда, – сказал он.

– Отлично. Тогда, – задумчиво протянула Гермиона, начавшая спешно перетряхивать сумку, – есть способ узнать, чему он их научил. Где же это?.. Я выписала, что есть такие магические вещи, которые позволяют воспроизводить навыки другого человека, достаточно только его представить. Называются трансфигураторы.

Едва договорив, она чуть не проглотила язык. Гарри тоже подпрыгнул от неожиданности. Ведь, как знак того, что упоминание всего, связанного с трансфигурацией, заслуживает должной осторожности, в гостиную «Гриффиндора» влезла профессор МакГонагол.

Гарри и Рон переглянулись, поначалу глазам своим не поверив, а Гермиона уже отреагировала, как должно старосте, и потребовала тишины.

– Сегодня, – заговорила завуч «Гриффиндора», – наш директор просит всех вас явиться в Большой зал за двадцать минут до ужина. Без опоздания, пожалуйста. Мисс Грэнжер, повесьте объявление.

МакГонагол не выглядела недовольной, но все-таки держалась так, словно ей приходится участвовать в чем-то, без чего она обошлась бы. Гарри надеялся, виноватый вид Рона не зацепил ее острого взгляда.

– Да это ты казался виноватым! – возмутился лучший друг, услышав такую характеристику уже после того, как МакГонагол ушла. – И вообще, если бы она нас заподозрила, то прямо бы подошла и спросила, в чем дело!

– Ну да, ясное дело, ты всегда так и поступаешь, – бросила, устремляясь под руку с Парвати к выходу, Лаванда Браун.

Рон вытаращил глаза и развел руками.

– Чего это она? Ты что-нибудь понимаешь? – обратился он к Гарри.

Гарри не понимал, чего добивается Лаванда, да его, прямо сказать, волновали совсем другие вещи. Если бы не пунктуальность Гермионы, он пришел бы в Большой зал гораздо раньше, и был раздосадован, обнаружив, что слизеринцы, должно быть, поступили именно так. Бездействие жгло его, и теперь перспектива устроить, как сказала подруга, «банальную драку» сейчас казалась ему очень даже привлекательной.

Но он уже опоздал, потому что большинство учителей, включая Слагхорна и МакГонагол, вошли буквально следом. Бывший министр появился в Зале одним из последних и прежде всего дождался, когда МакГонагол призовет детей к порядку.

«Мерлин! Что такого он собирается сказать? Ведь не станет же он всем сообщать о том, что Дамблдор оставил для меня карточку от шоколадушки!» – не без опасений подумал Гарри.

– Наконец, сегодня я могу с полным правом объявить то, на что рассчитывал все это время, – голос Фаджа звучал радостно, так что лицо Гермионы, сидящей рядом с Гарри, мгновенно приобрело настороженное выражение. Торжественная пауза длилась, бывший министр выражением лица с каждой секундой напоминал Санта-Клсуса, и никогда еще школьники не слушали его так внимательно, когда, наконец, он объявил довольно скромно: – Я договорился о межшкольных соревнованиях по квиддичу.

Учителя, а следом и все в Зале разразились аплодисментами.

– А что это значит? – пробиваясь сквозь шум, донесся до слуха Гарри женский голос. Он так и не разглядел, кто именно спрашивал, но и потом у гриффиндорца сохранилось ощущение, что это была Паркинсон.

– Это значит, – охотно пустился в объяснения Фадж, – что нам нужно собрать команду из лучших игроков нашей школы. Они сыграют несколько матчей, я еще точно не знаю, какие школы подтвердили свое участие, так вот, мы, конечно, рассчитываем на победу. Но и участие в таком солидном конкурсе тоже весьма почетно.

Гарри поймал себя на том, что слушает, затаив дыхание, как и большинство учеников. Некоторые ребята, впрочем, пытались поделиться впечатлениями с соседями, но на них чаще всего грозно шикали.

– Возможно, одна из игр чемпионата пройдет на нашем стадионе, – продолжал, ободренный всеобщим подъемом, Фадж. – Все желающие, нет, точнее, все члены квиддичных команд прошлых лет, а также второкурсники, могут, я думаю, подать заявки завучам своих колледжей, – он сделал легкий кивок в сторону МакГонагол. – Сделать это нужно будет в течение месяца, а начать можете прямо сегодня. Правила вам в целом известны.

Вполне естественно, что после такой новости ученики не могли думать ни о чем другом. Покидая зал, Гарри даже не мог вспомнить, что именно ел. Ему было немного обидно, что больше всего о межшкольных соревнованиях знает, как ни странно, Гермиона, которая квиддичем не интересовалась вовсе.

– Стойте здесь! – вдруг прошипела Гермиона так злобно, что от неожиданности Гарри застыл как вкопанный. Подруга быстро юркнула ему за спину, что было непросто, учитывая, что ей пришлось двигаться против потока людей, покидающих Большой зал. Однако почти сразу он понял причину ее странного поведения.

– Директор, – говорил Маклаген, шагая нога в ногу с Фаджем, – а мог бы я тоже принять участие в этих соревнованиях? Все-таки я был опытным игроком…

Гарри поспешил нагнуться и сделать вид, что завязывает шнурок, потому что Кормак обернулся, выглядывая в толпе тех, кто мог бы подтвердить его слова. Будучи капитаном гриффиндорской квиддичной команды в прошлом году, Гарри предпочел ему Рона и теперь, в общем-то, не стремился рекламировать Фаджу бывшего товарища по колледжу.

– Даже не представляю, Кормак, как это можно было бы устроить, – директор попытался развести руками, но в толпе поднимающихся учеников у него не очень получилось. – Я думаю, Ваш департамент…

Их голоса постепенно сливались с прочими звуками толпы, и наконец, Гермиона посчитала, что можно продолжить подъем.

– Маклаген рвется в команду, – злорадно прошептал Рон. – Должно быть, умирает от зависти, что закончил школу на год раньше, чем надо.

– Мерлин, как он мне надоел, – пожаловалась Гермиона. – И хвала Мерлину, что закончил, а то я не знаю. Честное слово!..

Гарри оказалось неожиданно приятно услышать это потому, что на сей раз недовольство Гермионы было нацелено не на них с Роном. Сам он, поначалу поддавшись азартному порыву принять участие в предложенных Фаджем соревнованиях, чувствовал, что до сих пор не утратил этого порыва. Гриффиндорец старался, тем не менее, охладить свой пыл, чтобы на свежую голову принять решение, нужно ли ему участвовать.

– Гарри, ты будешь подавать заявку на участие? – словно прочитав его мысли, спросила Гермиона.

Гарри по глазам видел, что она этого не одобряет.

– Еще не знаю. А что тебе не нравится? – спросил он.

Гермиона пожала плечами.

– В общем Фаджа понять можно, – сказала она. – Он хочет переместить внимание людей с нерешаемых проблем на что-то более обнадеживающее. Спорт ободряет, и все такое. Но, ты же знаешь, меня никогда особенно не увлекал квиддич.

– Понимаю. Тебе это кажется несерьезным, – кивнул Гарри.

– А ты, Рон? – спросила подруга, но, судя по тому, как она невольно кривила губы, можно было догадаться, что ответ ей заранее известен.

– Обязательно буду! – выпалил Рон. – Ради такого даже Фред с Джорджем бы вернулись в «Хогвартс»!

Предстоящие соревнования действительно казались многим, включая Гарри, значительным событием. Списки изъявивших готовность студентов вывешивались каждый вечер на дверях Большого зала. Ученики не отказывали порой себе в удовольствии обмениваться мнениями, высказывая замечания по поводу уместности претензий того или иного претендента на участие. Особенно резко высказывался Кормак Маклаген, которому так и не досталось места в команде, хотя его департамент и не возражал.

– «Увы, правила непреложны», – гнусавил он, пародируя Фаджа, – «ты выпускник, а не ученик, мой мальчик!».

– Все это напоминает Тремагический турнир, – проворчал однажды Гарри. Признавая, что Гермиона, пожалуй, права, он постоянно напоминал себе, что квиддич – это забава, развлечение, а сейчас не время для удовольствий, и он не имеет права отвлекаться на такие вещи. И все же он безумно скучал по квиддичу! Время шло, пролетела уже неделя, и не раз ему приходилось ловить на себе недоумевающий строгий взгляд профессора МакГонагол. Она, впрочем, ни разу не заговорила с ним об этом, хотя ей наверняка хотелось, чтобы он участвовал… «в более мирное время» – неизменно напомнила себе Гарри.

Справедливость этого дополнения вскоре стала для него очевидна, когда, спустившись, как обычно, утром в гостиную, он почувствовал: что-то случилось. Гриффиндорцы были взбудоражены, тут и там переговаривались, разглядывая по двое-трое небольшие карточки, похожие на рекламные проспекты Министерства магии, объясняющие, в чем сущность той или иной магической профессии. На лицах товарищей по колледжу были написаны очень разные, но отнюдь не спокойные чувства, но порой страх и отвращение соседствовали с простым любопытством.

– Нет, это не прикольно! – убежденно протянул второкурсник у камина.

Переглянувшись с Роном, он пропустил друга вперед, все-таки тот был старостой. Повел он себя соответственно: подошел к одной из наиболее многочисленных групп и поинтересовался, что это такое.

Гриффиндорцы смущенно потупились.

– А мы спустились, а оно тут уже лежит! На столиках! – рискнула высунуться третьекурсница.

Нескольких минут хватило гриффиндорским членам Д.А., чтобы собраться вместе. Гарри же все это время глаз не мог оторвать от клочка глянцевого пергамента, что первым попал в его руки.

На буклете был изображен красивый юноша в ослепительно-черной мантии, за его спиной рисунок пересекала молния. Гарри узнал в модели молодого Тома Реддла, его глаза горели фанатичным огнем, вдохновение до того исказило черты красивого лица, что оно сделалось страшным, но не настолько, чтоб отталкивать. По диагонали плащ пересекала кровавая надпись «Дорогу чистой крови!».

– Это он что, на черепе стоит? – еле слышно уточнил Колин Криви.

Гарри даже не знал, что сказать, и потому просто швырнул бумажку на столик перед собой. Наблюдая, как буклет, кружась, медленно планирует, он пожалел, что не удалось занять кресло у камина. Он охотно швырнул бы произведение искусства прямо в огонь.

– Тут их шесть видов, – констатировала Лаванда, протягивая несколько блестящих прямоугольников, расположенных в ее руке наподобие веера. Гарри отрицательно помотал головой. – Не будешь смотреть? – уточнила она.

– Я и так догадываюсь, что там, – отказался Гарри. Все в нем протестовало против того, чтобы соприкасаться с этим, в душе пробудилось внутреннее чувство гигиены, подобно тому, что тетушка Петуния ни за что не стала бы рыться в мусорных баках.

– Никогда раньше в школе не бывало этой гадости, – с отвращением произнесла Гермиона, приподнимая двумя пальцами глянцевый листик перед собой.

– Не трогай ты это, – посоветовал Гарри и презрительно поморщился. Он не хотел показать, что ему тоже не по себе. Красная надпись «дорогу чистой крови!» на черном фоне назойливо возвращалась, то и дело вставая перед его мысленным взором.

– Это надо немедленно показать директору! – безапелляционно заявил Рон.

– Надо же, ты сам напрашиваешься исполнять обязанности старосты? Сам пойдешь? – осведомилась Джинни.

Рон медленно поднялся с места. Уши его пламенели.

– И пойду! – запальчиво бросил он. – Я, знаешь ли, действительно – староста! Можно мне… все виды?

Он избегал смотреть на Лаванду.

– А волшебное слово? – псевдо-удивленно спросила гриффиндорка.

Рон пробормотал что-то такое, чего при всем желании невозможно было разобрать.

– Ты разговаривать разучился? – продолжала Лаванда тем же тоном.

Гарри, хоть его это и не касалось, почувствовал себя неловко. Ситуация становилась явно ненормальной, и он расценил ее как совсем ненормальную, подумав о том, как можно так по-детски себя вести, когда вокруг творится такое.

– А знаете, – сказал он, – я, пожалуй, подам заявку на участие в соревнованиях по квиддичу, – сказал он.

– Да?! – несказанно обрадовался Рон и тут же подсел нему, делая вид, что напрочь забыл о буклетах.

Гарри же повернулся к Гермионе, которая, правда, старалась смотреть прямо перед собой, но тоже отчего-то выглядела смущенной и при этом воинственной.

– Как ты думаешь, каковы шансы, что Волдеморт явится на матч, если я буду в нем участвовать? – спросил он.

Во всяком случае, ему удалось так сбить спесь с Лаванды. Услышав запретное имя, она как-то вся сникла.

– Примерно такая же, как столкнуться с ним на Турнире, – серьезно произнесла Гермиона, и было заметно, что это ее беспокоит. – Знаешь, я не подумала до сих пор, но что, если эти соревнования организованы именно с такой целью?

– Тогда я тем более должен принять вызов, – решил Гарри. – Я не хочу просто сидеть и смотреть, как школу наводняет всякая гадость!

Появление агитационных листков было подобно взрыву бомбы. К середине дня в школе не было ни одного человека, кому бы они не попались на глаза. На этом фоне подачу заявки Гарри Поттером даже Фадж оставил почти без внимания, а профессор МакГонагол, которую он застал в учительской, просто вложила пергамент с его именем в числе прочих.

Заявление, сделанное новым директором, было, по мнению Гарри, полностью в его стиле: он пообещал принять меры, посоветовал в случае чего обращаться к учителям, но не предложил сразу ничего конкретного. И на этом фоне выступление Гермионы невероятно понравилось нормальному большинству учеников.

– Я думаю, каждый, нашедший такой листок, обязан просто немедленно швырнуть его в камин! – заявила она.

От Гарри не укрылись кислые физиономии слизеринцев, выдавших несколько медленных хлопков, пока остальные, включая и Фаджа, бурно аплодировали Гермионе.

– Мне одно не нравится, – сказала, усаживаясь, подруга, и Рон тотчас перебил ее.

– Как – только одно! – выпалил он. – А все остальное красиво, что ли?!

– Нет, – поморщилась Гермиона. – Что за глупости, Рон! Я тут поспрашивала людей. Похоже, что с утра буклеты обнаружились только в трех гостиных: «Равенкло», «Слизерина» и «Гриффиндора». Ханна Эббот уверяет меня, что первый буклет ей показала Лаванда, и вообще эти картинки начали расползаться по школе из гостиных.

– Ну, «Хуффульпуфф» святой, за неимением других достоинств, и закончим на этом! – и Рон, подняв кубок, торжественно чокнулся с графином.

Однако Гарри склонен был отнестись к словам Гермионы серьезно. Специально отстав с ней на пару шагов от других гриффиндорцев по пути на трансфигурацию, он спросил, что же, по ее мнению, это означает.

– Принести это в гостиную могли те, кому известен пароль, – закусив губу, поделилась своими соображениями Гермиона. – Это значит, в трех колледжах есть ученики, помогающие Темному лорду.

Такая перспектива не на шутку обеспокоила Гарри. Весь остаток дня он не находил себе места, вопрошая, как же так могло получиться. В «Слизерине» – понятно, но в «Равенкло» и уж тем более – в «Гриффиндоре»! Ему очень хотелось бы высмеять Гермиону, заявить, что такого быть не может, но аргументов не хватало для того, чтоб убедить в этом даже самого себя. Он поздно лег спать и почти сразу погрузился в забытье, мечтая хоть ненадолго отключиться от дневного кошмара.

В какой-то момент мозг его зафиксировал повторение одних и тех же слов, сначала неясных, а потом все более отчетливых.

«Иди ко мне!». Его тянуло туда, как будто магнит тащил его куда-то. Умом Гарри понимал, что туда не надо, но ум его спал, а та часть, что властно звала куда-то, становилась все сильнее.

Словно со стороны наблюдая за собой, он фиксировал, что отдергивает полог, встает с постели и идет к выходу из спальни.

В следующее мгновение Гарри оказался в состоянии свободного падения. К счастью, он успел выставить руки веред, и потому носом в ботинки Дина все-таки не ткнулся. Падение закончилось, как это ему свойственно, мгновенно, и вот он уже лежал, вытянувшись, на полу. Гарри чувствовал, что сильно ушиб колено, да и резкая боль в руке свидетельствовала о том, что приземлился он не очень удачно. При таких ощущениях было трудно в должной степени осознать, как ему повезло, что накануне вечером Рон так разбросал вещи.

В темноте между тем раздавались сонные голоса ребят, вопрошающих, «что за грохот посреди ночи» и «что случилось». Зажегся свет; скоро его окружили, подняли и усадили на кровать. Рон, носком разметающий беспорядок на полу, выглядел смущенным, да и остальные ребята поглядывали на него косо.

– Кажется, я повредил руку, – вынужден был сказать Гарри.

– Пустяки! Мадам Помфри моментально починит, – бодро произнес Невилл.

В результате непродолжительной дискуссии, в которой мнения Гарри так и не выслушали, было решено не ждать утра, а отправить его в больничное крыло прямо сейчас.

– Рон, ты можешь проводить меня туда? – настойчиво попросил Гарри. Он не собирался рассказывать всей спальне, что на самом деле произошло, и интонацией пытался дать понять лучшему другу, как важно, чтобы его проводил именно он, Рон. Тот же, похоже, был слишком расстроен и виноват, чтоб что-то понимать. Возможно, поэтому он сразу согласился.

– Кстати, может, ты все-таки сначала зайдешь в туалет, как собирался? – спохватился Рон, когда они уже спустились в общую гостиную.

– Не надо, – отказался Гарри, – я туда не хочу.

– А разве ты не туда шел, ну, когда упал? – не понял Рон. – А куда же? – поинтересовался он, отодвигая портрет.

– К Темному лорду! – шепнул Гарри, когда они оба выбрались в сумрачный пустынный коридор.

Рон так разволновался, когда Гарри объяснил ему, в чем дело, что едва не вывихнул Гарри и другую, здоровую руку, за которую поддерживал его.

– Если он может так управлять тобой, это плохо, – повторял он.

– Вот потому-то мне и надо, чтобы ты остался со мной в больничном крыле, – внятно произнес Гарри. – Я не то чтобы очень боюсь остаться один, но…

– Да-да, – горячо откликнулся Рон. – Слушай, а что мне делать, если у тебя опять случится этот… приступ лунатизма?

– Дай мне по лбу, – устало вымолвил Гарри.

Мадам Помфри, разумеется, не обрадовалась, когда ее подняли с постели, но сочла причину уважительной и быстро занялась рукой Гарри. Пока она хлопотала, ругая неаккуратность Рона, Гарри предавался серьезным и совсем не веселым мыслям о том, как плохо, что он до сих пор не владеет окклуменцией.

– А Вы сами, мистер Поттер? Что вы, ученики, только не творите, – проворчала мадам Помфри, сменив третью повязку; рука уже почти не болела. – Вот на днях приходил ко мне один, так я диву давалась, как можно так руку вывихнуть? Мистер Малфой что-то мямлил, я так толком и не поняла.

– Пыточное проклятье, – вырвалось у Гарри.

Ему не нужны были подробности – он и так не сомневался, что прав. Раньше ему приходилось видеть это: Волдеморта, наказывающего провинившихся Упивающихся смертью.

– В этом случае возможно, – со знанием дела согласилась мадам Помфри и вдруг, поняв, что сказала, вскинулась: – О чем ты говоришь?! Как такое может случиться в «Хогвартсе»?

– Наверное, никак, – поспешно согласился Гарри. – Просто мы сейчас это изучаем… на защите от темных сил. А с Малфоем мало ли что могло случиться.

К счастью, подозрительный взор мадам Помфри так и не обратился на Рона, а ведь бедняга от напряжения вытянулся по струнке.

– Завтра же, – прошептал он, когда фельдшер, оставив их в палате, ненадолго вышла за новой мазью, – мы спросим у Гермионы, как тебе нужно закрывать свое сознание.