Текст книги "Гарри Поттер и Обитель Бессмертия"

Автор книги: akchiskosan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 57 страниц)

Когда Гарри с друзьями выходил из класса, Забини действительно показывал Малфою и прочим письмо. Собирая сумку, Гарри даже помедлил, подумав, не присоединиться ли к ним, но не мог не отметить, что его не пригласили, а вмешаться в личные проблемы Забини он не решался. «Надо бы договориться с Орденом, чтобы слизеринцев обязали мне все рассказывать», – недовольно отметил себе гриффиндорец. И все же, поравнявшись с ними и услышав, что говорится, он замер.

– Понятно, что до нас в «Хогвартсе» многое не доходит, но профессор Снейп считает, что обстановка накаляется, – заявил Малфой. – Возможно, они сумеют вернуть Дамблдора. Во всяком случае, в Ордене очень на это надеются.

В последующие несколько минут Гарри решительно переменил свое мнение о сделке, на которую пошла Гермиона. Разумеется, Малфою вовсе не понравилось то, что Гарри потребовал объяснений. Но то, что свобода его отца теперь зависела от Гермионы, налагало на Драко куда более жесткие обязательства, чем членство в Ордене Феникса.

Между тем в «Хогвартсе» тоже ожидались небольшие изменения. Некоторые ученики, невзирая на неослабевающие предупреждения от Министерства, собирались разъехаться на каникулы. Накануне Гарри, не интересуясь суетой в гостиной, рано поднялся в спальню, где почитал немного и помешал зелье удачи, почти готовое. Ему было приятно вдыхать этот запах, думать, насколько возрастут возможности его и его помощников, когда готовая удача, наконец, окажется закупорена в пузырьках. С этими мыслями он уснул счастливым.

Возможно, Гарри даже видел сон, и он совсем не готовился к очередной ментальной атаке. Когда он начал чувствовать это, гриффиндорец с ужасом понял, что, должно быть, продолжает спать и никак не может проснуться. Это была глупость, но в сознании почему-то прочно засела мысль, что Лорд, кажется, зачем-то поздоровался с ним.

Волдеморта интересовало все. Как ведет себя почтенный Корнелиус Фадж на посту директора? Чем занимается Министерство? Где покупает зелень тетя Петуния? Готовится ли Гарри к экзаменам? Лорд копался в его мозгу, беззастенчиво перебирая прыгающие мысли, добавляя свои, о которых Гарри не желал ничего знать, отчетливо понимая, что они не принесут ему ничего, кроме вреда. Его сознание сковывал колючий, вымораживающий все холод.

Наверное, он начал кричать, потому что кто-то колотил его по спине.

– Гарри, очнись, это я, Рон!

Но очнуться было не так-то просто. Даже будучи способным оглядеться и обнаружить, что вокруг него топчется вся спальня, Гарри все еще чувствовал, что остается во власти Темного лорда. И это чувство держало его, крайне неохотно выпуская из цепких щупалец. Кто-то налил ему тыквенного соку. Сделав глоток, Гарри сумел утешиться хотя бы тем, что тело подчиняется ему. Между тем Симус предложил послать за профессором МакГонагол.

Тотчас все, как по команде, вопросительно воззрились на Гарри. В первый момент это показалось заманчиво, но затем его потряс острый приступ отвращения к собственной беспомощности. Конечно, удобно думать, что сейчас придет взрослая ведьма и как-нибудь решит его проблемы, но он слишком хорошо понимал, что это не выход и, возможно, даже не отсрочка. И Гарри решительно воспротивился.

– Что, по-твоему, она может сделать? – заметил он раздраженно. – Лучше всего связаться с Орденом, пожалуй. Я обратился бы к Дамблдору, – признался он, и тут же добавил, – но до утра ситуация терпит.

До утра было еще далеко, и Гарри вознамерился не засыпать больше. Ребята тоже вернулись в свои кровати, но Гарри сомневался, чтобы кто-то из них намеревался уснуть.

Чувство угрюмой гордости проснулось в его душе, когда юноша осознал, что, во всяком случае, Темный лорд не сумел выведать у него ничего, а значит, он, пусть интуитивно, научился закрывать свое сознание, лишь временами выпуская мелькающие мысли. Но этот способ – перескакивать с предмета на предмет, пожалуй, давал возможность Волдеморту прицепиться к ним. То, что ночью испытал Гарри, было хуже, чем все до того. И, более того, у гриффиндорца была уверенность в том, что Волдеморт и сейчас пытается с ним связаться; стоит только позволить, и он снова попадет в ловушку.

Лежать и пытаться не думать было уныло и утомительно, тем более что очень долго ничего не менялось. Постепенно сумрак в комнате рассеивался, очертания предметов становились серыми. Но, даже после того, как сквозь полог проник яркий солнечный свет, оставалось много времени до того часа, когда гриффиндорская башня обычно пробуждалась.

Как назло, именно тогда Гарри начало клонить в сон. Вознамерившись решительно бороться с этим, он нехотя вылез из постели, оделся, не торопясь, и спустился в гостиную.

– Наконец-то славный Гарри Поттер вышел к Добби! – услышал он, едва ступив на последнюю ступеньку.

Домашний эльф, как всегда, излучал при встрече с ним неподдельное счастье. Гарри вымучил ответную улыбку, против воли почувствовав облегчение: он побаивался оставаться один, и именно поэтому, на самом деле, и ушел из комнаты. Однако он знал, что, если припадок повториться, пережить его с Добби будет не так стыдно, как, допустим, рядом с Дином и Симусом.

– Спасибо, Добби, – сказал он, движением палочки разжигая огонь в камине. – Ты можешь больше не следить за слизеринцами. Как оказалось, ничего плохого они не делают, например, Малфой…

– Он и хорошего не делает, Гарри Поттер! – с невероятным чувством выпалил Добби и уселся прямо на пол.

Эта интонация была хорошо знакома Гарри: именно так эльф обращался к Драко всякий раз, когда поддразнивал его. Сейчас, казалось, Добби себя не помнит от осуждения и обиды.

– Чем он тебе так досадил? – полюбопытствовал гриффиндорец.

– А он Винки не помогает, сэр! – заявил эльф, нервно теребя ухо.

Гарри с вопрошающим недоумением поглядел на Добби. Он понять не мог, с какой стати Малфой станет помогать Винки.

– Помните, мастер зелий приводил Винки к директору в ту ночь, когда погиб ее последний хозяин Крауч? – спросил Добби.

Еще бы Гарри этого не помнил! Ведь предполагалось, что Барти Крауч-младший убьет его, и то, чем он занимался весь год, подставляя Гарри посредством Тремагического Турнира, возможно, обеспечило бы негодяю пожизненные почести в свите Темного лорда.

Вспоминая те дни, когда он, ничего не подозревая, шаг за шагом, победа за победой приближался к верной гибели, Гарри поежился. Сейчас казалось нереальным, что ему удалось уцелеть в тот год, и он ни за что не согласился бы пройти все это снова. С другой стороны, воспоминания ободрили его, как бы говоря, что из его теперешних сложностей тоже непрменнно найдется выход.

– Профессор зельеварения нашел положение Винки плачевным и приготовил для нее одно зелье, чтобы облегчить ее страдания. Но он не стал варить его постоянно и поручил это хозяину Драко, одному из лучших своих учеников. Профессор тогда помогал своему классу готовиться к экзаменам на СОВУ и сказал, это хорошая практика для Драко Малфоя. И он сначала сделал все, как положено, – тут голосок эльфа взвился от возмущения, – а потом отказался помогать! Заявил, что Винки все равно не исправляется и толку нет, а помощь только развращает Винки. И тогда они с наставником даже поспорили, Гарри Поттер! Профессор сказал, он должен привыкать к тому, что не все в этой жизни приятно и не все приносит результаты. А Драко Малфой, дурной человек, заявил, что, если бы Винки больше мучилась от похмелья, она бы, наверное, меньше пила, представляете, сэр?

Гарри представлял. В общем, он, возможно, согласился бы с этой точкой зрения, не будь она высказана Малфоем, и потом, ему не хотелось портить доверительные отношения с Добби.

– Теперь зелье варит мисс Паркинсон, она хочет научиться делать его хорошо, чтобы стать целителем, – сообщил Добби. – Кстати, Гарри Поттер что-то плохо выглядит, почему так?

Гарри сказал, что все в порядке и ничего ему не нужно. Скоро в гостиную спустились два пятикурсника, и Добби исчез. Гарри не двигался с места, специально стараясь ни о чем особо не думать. Наконец, он дождался Гермиону.

– Что же, это означает, что Лорд нашел убежище, и снова взялся за старое, – предположила она.

Видя его состояние и стремясь скорее помочь ему, Гермиона вознамерилась немедленно заставить Малфоя связаться с Дамблдором, и после завтрака очень быстро исчезла из Большого зала. Гарри вместе со всеми вернулся в гостиную, где одноклассники тактично делали вид, что все нормально. Почти все взялись за уроки.

Гарри пересказал Рону и Джинни то, что услышал от Добби, и Джинни от души позабавилась, заметив, насколько подозрительными им казались некоторые разговоры слизеринцев. Гарри улыбался ей; но на душе у него было неспокойно.

Проникновение в его разум было угрожающим, сметающим любые преграды. Гарри и сейчас, если не отвлекаться, чувствовал пронизывающее, всевидящее вмешательство, холодное и мучительное.

Он подозревал, что окклуменции недостаточно, чтобы противостоять этому. Но все, что ему оставалось – сидеть и ждать, что скажут более опытные колдуны, никто из которых, между прочим, никогда не переживал подобного.

Гермиона вернулась быстро; было заметно, что она колеблется, словно гонец, принесший неутешительную весть. Лаванда и Парвати, не знающие о том, что случилось ночью в комнате мальчиков, только тогда заметили, что что-то не так, но Гермиона не стала тратить время на объяснения для них.

– Профессор Дамблдор считает, Гарри, – сказала она, – что твоя защита ослабла. И, знаешь, он полагает, чтобы ее восстановить, есть лишь один способ.

– Что за способ? – спросил Гарри.

– Ты должен вернуться в дом твоей тетки и пожить там некоторое время, – решительно, даже с вызовом объявила подруга.

Ее неуверенность сразу стала понятна Гарри. Он готов был пить самые противные зелья, совершать любые процедуры, согласился бы даже на уроки окклуменции со Снейпом, хотя последнее и было примерно равноценно тому, что ему предлагали.

– И что, я теперь всю жизнь буду туда возвращаться? – возмутился он. – Должен быть иной выход! Я хочу стать независимым, понимаешь? Мне надо научиться самому себя защищать!

Гарри осознавал, что, реагируя так на предложение съездить к тете, сам выглядит, мягко говоря, странно. Одноклассники слушали его, и не всем было понятно, отчего он так сопротивляется.

– Да, знаю, – успокаивающе произнесла Гермиона. – И все мы что-нибудь придумаем. Но пока что тебе надо провести каникулы с семьей. Это приказ Кардинала, Гарри.

На голову парня вдруг обрушилась тяжелая мысль, что все уже решено. Распоряжения Кардинала не в первый раз вставали ему поперек горла, однако бороться с ним, Дамблдором и еще атаками Темного лорда было немыслимо. Воображение Гарри легко рисовало дальнейшее развитие событий. Малфои снова договорятся с Дарсли насчет денег, и его, разумеется, примут. При мысли о том, что ему придется провести несколько скучных дней взаперти в своей старой комнате на Бирючиновой аллее, скрываясь от Волдеморта, Гарри подавил тяжелейший вздох.

…Однако одну деталь в сових пессимистичных прогнозах он все-таки упустил. Выбравшись из камина в доме Арабеллы Фигг, он вежливо обсудил со старой леди погоду, вышел на улицу и, не ожидая ничего хуже, чем всегда, позвонил. И, едва распахнулась дверь, стало ясно, что Дарсли пригласили тетушку Мардж.

– Явился, – констатировала она.

В ее исполнении одно это слово выражало множество вещей, характеризующих Гарри хуже некуда. Злыдень, почуяв настроение хозяйки, не преминул рявкнуть на него. Дядя Вернон и тетя Петуния хранили испуганно-раздраженное молчание, а звук из телевизора не оставлял сомнений в том, что Дадли смотрит бокс. В общем, Бирючиновая аллея встретила Гарри во всей красе, и стало очевидно, что эти каникулы вряд ли ему понравятся.

– Добрый день, – с вызовом произнес Гарри и целеустремленно двинулся к лестнице. Он успел заметить, как дядя Вернон поспешно увлек тетушку Мардж обратно в гостиную.

Закрывшись в своей комнате, Гарри сел и огляделся. Пустая клетка для совы уже стояла на обычном месте, но в остальном в обстановке не осталось ни намека на что бы то ни было родное и близкое. Гарри отчетливо осознал, что он чужой в этом доме. Так странно было находиться здесь, отрезанным ото всего колдовского мира, посреди слякоти и весенней сырости. И потом, на тетю Мардж он не договаривался!..

Сложности начались, когда Гарри вышел к обеду. Тетка, конечно, сразу начала придираться.

– Бездельник, – заговорила она, едва тетя Петуния выставила на стол блюдо с котлетами. – Опять подвизаешься в этом доме! В твоем возрасте пора работать!

– А в вашем – тем более, – холодно ответил Гарри. Он заметил, что дядя Вернон опасливо переглянулся с женой; но прошло то время, когда он боялся ссор и конфликтов. К тому же, насколько ему было известно, сестра дяди Вернона сроду нигде не работала, разве что выращивала бульдогов в своем доме.

– Ты как разговариваешь?! – взвилась родственница.

Гарри из принципа досидел до конца и выпил весь чай, не обращая внимания на ее вопли, хотя они были довольно неприятны. Но и Дарсли извлекли свой урок. Тетя Петуния, поднявшись следом, предложила ему приносить еду в комнату.

– Если она будет съедобной, то я не возражаю, – сказал Гарри. – Кстати, профессор Снейп, как выясняется, весьма порядочный гражданин, – добавил он, как только она повернулась к нему спиной.

– Значит, ты чего-то о нем не знаешь, – процедила тетя и вышла.

Так вот и поселился Гарри снова на Бирючиновой аллее. Время потянулось. Выходить из дома Гарри категорично запретили, и большую часть времени он проводил за уроками, неохотно признавая, что Дамблдор все-таки оказался прав: с того момента, как он переступил порог дядиного дома, Волдеморт беспокоил его только в виде воспоминаний.

А вот родственники допекали вполне реально. Каждое утро он говорил себе, что с него хватит. Порой тетя Петуния, чтобы не раздражать тетку Мардж, кормила его на час, а то и на полтора позже. Один раз Гарри выгнал Злыдня, проявляющего нахальный интерес к его комнате и к Хедвиге в клетке, после чего тетка Мардж около часа барабанила ему в дверь.

До конца каникул оставалось еще два дня, когда Гарри, устав от книг и пергаментов, прилег, размышляя, действительно ли можно помочь Дамблдору. Ему очень хотелось, чтобы директор жил, не потому, что юноша не мог обойтись без старшего наставника, а потому, что был к нему привязан. Что касается Снейпа, Гарри не заметил, чтобы профессор сильно переменился, и вряд ли необходимость скрываться вместе с фантомом угнетала его; скорее, это импонировало угрюмому характеру человека, который нашел свое настоящее место в подземельях «Хогвартса».

Мысли Гарри были прерваны настойчивым дребезжанием дверного звонка. С неприязнью поморщившись, парень невольно обратился в слух. Щелкнул замок, и прихожая тут же заполнилась юношескими голосами; один особо мощный бас радушно приветствовал тетю Петунию. Но тетушка, судя по голосу, растерялась: наверняка она не ожидала, что приятели Дадли заявятся к обеду.

Гарри решил, что теперь-то ему точно не стоит спускаться; шансов, что накормят, при таком нашествии все равно не оставалось. А между тем его желудок, как нарочно, начал подавать вполне определенные сигналы. По лестнице же тем временем как будто стадо слонов поднималось – должно быть, Дадли решил похвастаться дружкам своими новыми играми или еще чем.

Ругнувшись, парень собрался было хотя бы поправить для себя подушку, как вдруг дверь его комнаты резко распахнулась, едва не слетев с петель. Гарри словно пружиной подбросило; рука сама потянулась к палочке, с которой он теперь не расставался ни днем, ни ночью.

– Привет, Поттер, как жизнь? – сказал Малфой, по обыкновению, растягивая слова. Впрочем, за широкой спиной Крэбба блондина было почти не видно.

– Как жизнь, старик? – громыхнул Крэбб, шагнув вперед и что есть силы бухнув гриффиндорца по спине. Отчасти поэтому Гарри не сразу заметил, что в коридоре все еще топчется тетя Петуния. Впрочем, ему стало не до нее.

– Привет, – пробормотал Гарри.

В мгновение ока его маленькая комната наполнилась слизеринцами, особо не вписывающимися в обстановку, ведь никто из них не посчитал нужным расстаться с колдовской одеждой. На одно жуткое мгновение Гарри сделалось стыдно; он дня три не подметал пол, и тихо порадовался, что именно сегодня ему пришло в голову накрыть постель покрывалом.

– Маловато места у тебя, – фыркнул Забини, оценивающе разглядывая скромную обстановку.

– У тебя тут что, вообще не убирают? – сморщил нос Нотт, прежде чем осторожно примоститься на краю кровати.

Тем временем Гойл с размаху плюхнулся на подоконник; Гарри представил с ужасом выбегающих на улицу соседей, и то, как они возбужденно переговариваются: «Вы тоже почувствовали землетрясение?».

– Вам ничего не нужно? – рискнула все же вмешаться побледневшая тетя Петуния.

– Нужно будет – спустимся, нафиг! – милостиво отправил ее Малфой. Хотя держался он, как всегда, вызывающе, Гарри отметил в его поведении странные замашки, но пока не мог понять, какую цель слизеринец преследует, корча из себя черт знает кого.

Крэбб нежно затворил дверь, отгородившись от тетушки. Та, судя по звуку, не сразу решилась отойти от комнаты, но скоро на лестнице застучали ее приглушенные шаги.

– Надо же, Поттер! Она так переполошилась! К тебе что, вообще никогда никто в гости не заходит? – с ехидным пониманием осведомился Драко, поднял пакет с совиным кормом, повертел в руках и тут же поставил на место.

– Что вы здесь делаете? – в свою очередь, спросил Гарри.

Вместо ответа снизу послышался голос тети Мардж, которая довольно грубо поинтересовалась, что за нашествие. Судя по всему, Крэбб нарочно притворил дверь неплотно; было слышно, как тетя Петуния тихо прошептала, что «к Гарри зашли школьные друзья».

– И вы что, впускаете такую публику к себе в дом? – возмутилась Мардж.

Забини, который с интересом инспектировал полку с детскими книжками, не обратил на эти слова никакого внимания, но лица остальных слизеринцев мгновенно приняли особенное злорадное выражение.

– Теперь понятно, почему у тебя всегда были скверные манеры, Поттер, – ухмыльнулся Драко. Однако мысли его, чувствовалось, были заняты тем, что происходит внизу.

– Ты не ответил, – напомнил Гарри, пока что он был не в состоянии решить, как ему-то себя вести.

– А. Мы приехали за тобой, – ответил Малфой. – Да, видишь ли, нельзя, чтобы золотой мальчик возвращался в школу один. Кто-то должен забрать Гарри Поттера с пасхальных каникул из дома дяди. Ну, а больше некому поручить такую важную и ответственную работу, – он явно дурачился, и потому следующую фразу Гарри, пожалуй, скорее ожидал: – Ты ведь не станешь возражать против небольшого развлечения?

– Все нормально, Марджи. Пусть делают, что хотят, нас это не касается, – заявил дядя Вернон.

– Развлечения? – переспросил Гарри, стараясь не вслушиваться в уверения дяди Вернона, что все в порядке.

Вместо ответа Драко ухмыльнулся.

– А можно я заберу вот эту книжку с картинками? – чересчур громко произнес Забини. – Ой, они вообще не шевелятся! Ты глянь, прелесть какая! – и сунул книгу Нотту под нос. Мгновение спустя все, кто находился в доме, без сомнения, услышали, что он «обожает феечек в таких коротких юбочках, все-все видно!».

– Не сюсюкай! – процедил Малфой. – Помни, ты из святого Брутуса, школы для неисправимых.

– Что?!! – воскликнул Гарри.

– Давайте начнем обедать, – донесся снизу нарочито ровный голос тети Петунии.

– Обедать! – радостно завопил Гойл на всю Бирючиновую аллею, так что Гарри от неожиданности подпрыгнул на месте. Но Гойл уже помчался вниз, грохоча на весь дом. Остальные слизеринцы, как ни в чем не бывало, поспешили за ним; Гарри чудом удалось оказаться в столовой одновременно с ними.

Кажется, гостей совсем не смущало, что к столу их вовсе не звали. В мгновение ока Дадли и Мардж остались с носом, прежде всего потому, что все стулья оказались заняты. Гарри, стараясь не смотреть на родственников, последовав примеру Забини, принес себе стул из гостиной. Тетушка Петуния допустила ошибку, выставив еду на стол заранее, поскольку к тому моменту, как Мардж, Дадли и дядя Вернон, пыхтя, принесли себе, на чем сидеть, сверху, им не осталось практически ничего, кроме початой бутылки бренди и салата. Зато непонятно щедрый Крэбб грохнул Гарри на тарелку приличный кусок бекона, чем Гарри немедленно воспользовался. Собственно, происходящее все еще было не до конца ему понятно, и если на то пошло, он полагал, что его гостям необязательно нарочно так громко чавкать. Но, с другой стороны, парня вполне устраивало то, что на сей раз голодным остался не он, а кто-то другой.

– Ну и манеры! Ученики, называется, – не могла не пожаловаться Марджи, багровая от напрасных усилий и гнева.

– А ты че хотела? Нас в нашей школе обучали первоклассные профессора, – благостно ухмыльнулся Гойл и, внезапно вскинувшись, свирепо сверкнул глазами. – Ты че-то сказала, а? Э, окорочок!

И он резко ткнул в ее сторону вилкой. Гарри полагал, что теперь Марджи должна залезть под стол, но та лишь отодвинулась, возмущенно бормоча: «Безобразие. И чему вас только там учат, в этой вашей школе?».

На лице Гойла засветился телячий восторг. Он полез в карман, вынул оттуда какую-то зловещего вида железяку и сунул тетке под нос.

– Хочешь, покажу? Отмычка – блеск! А ну-ка, где твой чемоданчик?!

– Вернон! – возопила тетка Марджи. Гарри не решался прямо поглядеть на дядюшку, но не мог не заметить нездорового багрового цвета его лица.

– Ты чего, парень! – насупился Вернон Дарсли, и даже приподнялся из-за стола.

«Будет драка», – решил Гарри, не будучи уверен, на чьей из противных сторон желает выступить. Но слизеринец, похоже, решил не нарываться.

– Сами же просили показать, чему нас в школе учат, – обиженно пробубнил Гойл и бережно спрятал железку в карман.

– А педагоги-то кто? – фыркнула Марджи. – Похоже, уголовники!

– Неправда! – возмутился Малфой. – Вот нашего завуча так до сих пор и не поймали!

«А ведь это так и есть», – подумал Гарри. Но сестра дяди Вернона почему-то не оценила честность.

– Ужас! И что, у вас все такие?

– Ну почему, – ухмыльнулся Драко. – Вот Флитвик, говорят, сидел в местах не столь отдаленных. Но дело прошлое, теперь он – добропорядочный гражданин, и учит нас своему волшебству.

Гарри поймал себя на том, что с любопытством вытягивает шею, и ему стало противно, что этим он сам себе напоминает тетушку Петунию, великую любительницу сплетен. С другой стороны, он ничего такого не знал о профессоре Флитвике, хотя, учитывая отношение директора к «трудным случаям» вроде Снейпа, слова Малфоя вполне могли оказаться правдой. Тетке эта «правда» почему-то тоже не понравилось.

– Так вас там не порют? – с подозрением спросила она.

Настала очередь слизеринцев оскорбиться.

– Хочешь убедиться? – набычился Крэбб. – Тебе показать мою задницу? – поинтересовался он с претензией на учтивость.

Он приподнялся, но тетка замахала. Крэбб плюхнулся обратно под жалобный скрип стула. После этого воцарилась напряженная пауза; слизеринцы, застывшие с вилками на весу, не скрывали, что злятся, давая при этом понять, что за последствия не очень-то ручаются.

– Что за образование нынче пошло! – бросила в пространство тетя Петуния, видимо, надеясь разрядить обстановку.

– Первоклассное образование! – оживился Забини. – У нас у всех уже и специализация есть!

– Да ты не дергайся! – Нотт, который до сих пор сидел неподвижно, как изваяние, перегнулся через стол и панибратски похлопал тетушку Марджи в районе груди. Она отшатнулась, а Злыдень, зарычав было, подался к ней, но Крэбб от души притопнул, и бульдог вновь забился под кресло.

– И в какой же области, – ядовито поинтересовался дядя Вернон, указывая на Гарри, – он специализируется?

– В гробокопательстве! – отчеканил Гойл со скорбной миной.

Гарри утратил дар речи, Дарсли – тоже. «Узнаю слизеринцев. Чего еще и ждать от них», – пронеслось у него в мозгу.

– А чего вы? – непонимающе захлопал глазками Гойл. – Работка спокойная. Непыльная!

– М-да, – солидно кивнул Малфой. – Разве что, если дождь, она довольно грязная.

– Так что вам теперь только умереть и остается, – спрогнозировал Забини, приканчивая омлет.

– Что?! – вскипел дядя Вернон.

– Я хотел сказать, ваше имущество в надежных руках, – невозмутимо пояснил Забини.

Слизеринцы явно наслаждались комедией, «развлечение», похоже, удалось им вполне. Гарри невольно соображал, что бы такого придумать про их «специализацию», но, как назло, ничего достаточно противного в голову не приходило.

– У нас отличных карманников готовят, – пробормотал он в итоге.

– Ваши часики, – подхватил Нотт, гордо демонстрируя Марджи ее собственные часы, которые она обычно носила в нагрудном кармане. Охнув, та выхватила свое сокровище и принялась шарить по себе, выискивая безопасное место.

– А я хорошо денежки выколачиваю, – промычал Крэбб, раскачиваясь на стуле, и устремил плотоядный взгляд в сторону бледного Дадли.

Воцарилась недолгая пауза.

– Да че мы сидим, как эти! Давайте выпьем, блин! – жизнерадостно предложил Гойл и, не дожидаясь разрешения, принялся хлестать бренди прямо из горла.

Гарри заметил, какими беспокойными взглядами обменялись Малфой, Крэбб и Забини, и понял, что им не улыбается в случае чего тащить на себе эту тушу. Но тут Гойл поперхнулся, закашлялся, и в мгновение ока все напротив сидящие получили бодрящий душ из дорогого коллекционного бренди.

Гарри, который все еще не простил ему «гробокопательства», не сдержал усмешки, и тут началось светопреставление. Гойл принялся канючить басом, извиняясь, и предлагал вытереть пострадавших, а Дарсли уворачивались, со страхом наблюдая за его ловкими руками и явно опасаясь за сохранность брошек, серег и всего прочего. В результате салат из тарелки Дадли, смахнутый рукавом тетушки, спикировал к толстяку на колени.

В разгаре шоу с улицы донеслись шаги, и вскоре на пороге появилась Гермиона. Надо отдать ей должное, выглядела она и впрямь как ученица школы для безнадежных: в разорванном пальто и разводах грязи на лице, вода стекала с нее потоками на стерильный пол тети Петунии.

– А эта, – завопила Марджи, тыча в нее пальцем и явно радуясь поводу сменить тему, – у вас чем занимается?

– Бухгалтерией! – отчеканил Малфой, оценивающе глянул на нее еще раз и добавил. – Да и вообще – по мелочам лохов разводить тоже может.

– Ты че! – громыхнул Гойл и направился к вновь пришедшей. – Это же наша гордость. Лучшая ученица. У ней предки – зубодергатели. Так она тоже – как по зубам… этой штукой?… дрелью пройдется, так мало не покажется. Мой ассистент, – и похлопал обалдевшую от такого приема Гермиону по спине, отчего она закашлялась.

Гермиона, хвала Мерлину, разбираться в ситуации не стала.

– Надо уходить! – отрезала она, и, как ни странно, слизеринцы подчинились по первому требованию. Гриффиндорец только и успел, что сдернуть с вешалки в прихожей свою видавшую виды куртку.

Снаружи Гарри не успел ничего понять, как его поволокли куда-то в сторону.

– Нам предстоит полет на ковре-самолете под дождем, – предупредил Малфой.

– Гарри, мистер Уизли сам заберет твою метлу и все твои вещи, – одновременно говорила Гермиона, пока слизеринцы, отвернувшись в разные стороны, наколдовывали плотный туман, скрывший от них соседние дома. Затем они бросились к Гарри и Гермионе, и вдруг после этого оказалось, что все уже в воздухе.

– Откуда вы узнали про святого Брутуса? – орал Гарри.

– Ты был слишком откровенен с моей кузиной! – ухмыльнулся Малфой.

На высоте особенно сильно ощущался ветер, дождь хлестал по щекам, ковер нес его навстречу опасности, но все же Гарри был совершенно счастлив.

– Импервиус! – сказала Гермиона, стукнув Гарри палочкой сначала по очкам, а затем – по воротнику куртки. Капли перед глазами, мешающие видеть, тут же исчезли.

– А твоя тетка нормально готовит, – похвалил Гойл.

В течение двух часов Гарри получил полное представление о том, что значит летать на ковре-самолете. Если бы погода была получше, он, возможно, получил бы от этого безоблачное удовольствие.

– На этой штуке надо летать, расположившись с удобствами, – авторитетно сообщил Забини, – а теперь кто рискнет присесть?

Но даже стоя, Гарри чувствовал себя на удивление устойчиво. Он даже подумал, что в ковер встроены какие-то противоукачивающие чары. Разумеется, из-за дождя и тумана он не мог видеть того, что происходит на земле; но иногда сквозь тучи он различал смутные силуэты колдунов на метлах.

– Нас охраняют, – пояснила, проследив его взгляд, Гермиона.

Все время, пока они летели, слизеринцы не убирали палочки. Должно быть, на их одежду тоже было наложено водоотталкивающее заклинание, поскольку их мантии не промокали.

О том, что они, наконец, прибыли в школу, Гарри догадался по тому, что внезапно перед ним из тумана выступили знакомые контуры крылатых кабанов на воротах «Хогвартса». Он спрыгнул на землю, и невесть откуда взявшийся незнакомый аврор приказал Гарри и Гермионе идти в замок. Слизеринцы еще возились с ковром, но скоро нагнали их в вестибюле. Они злорадно хихикали и вообще излучали прекрасное расположение духа.

– У тебя все нормально? – спросил Малфой у Гермионы с оттенком озабоченности.

– Да, – ответила она с таким вызовом, что дала Гарри основание предполагать, будто они поссорились.

– Тогда тебе лучше не бродить по коридорам в таком виде, – посоветовал Драко. – Ладно, увидимся.

То же самое повторили все его друзья. Гарри вяло попрощался с ними, и они скрылись на лестнице, ведущей вниз. Гермиона проводила их озадаченным взглядом.

– Странно, до того, как мы забрали тебя, Малфой сказал, что собирается сообщить мне нечто важное, – сказала она.

Гарри пожал плечами и предположил, что новость, должно быть, терпит до завтра. Так или иначе, а слизеринцы отправились в свои подземелья, Гарри и Гермиона – в башню «Гриффиндора».

– Как ты провела каникулы? – спросил Гарри.

Гермиона устало закатила глаза.

– Честно говоря, очень полезно, хотя и непросто, – ответила она. – Я много времени проводила с родителями, они в этом поместье с ума сходят от скуки без работы, телефона и телевизора, и знаешь, я поняла, что общаться с ними не так утомительно, хотя интересы у нас теперь совсем разные.

– Я и не думал, что у тебя есть такие сложности, – извиняющимся тоном произнес Гарри. Он очень дорожил дружбой Гермионы и корил себя за нечуткость, ведь многое мог заметить и раньше, если бы не был так увлечен стремлением победить Волдеморта и не относился к друзьям главным образом как к помощникам в этом нелегком деле.

– Малфой меня за это отчитал, – Гермиона поморщилась, – он вообще обнаглел, я ему так и сказала, что это не его дело. А пить каждый день пятичасовой чай с ними со всеми!