Текст книги "Гарри Поттер и Обитель Бессмертия"

Автор книги: akchiskosan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 57 страниц)

– Я не думаю, что эта попытка связана с каким-нибудь особенным событием, – возразил Гарри. – Разве что Волдеморт посчитал, что во время экзамена по аппарированию добраться до меня проще.

Тщательно выспросив, действительно ли люди, присутствующие на экзамене, не заметили ничего подозрительного, и взяв с юноши дюжину обещаний, что он будет осторожен, оборотень отключился.

Не особо ободренный, после этого Гарри решил все же не откладывать разговор с друзьями. Теперь казалось, лучше сейчас выдержать самое трудное, чем оставлять на потом. И отреагировали они, в общем, именно так, как он и ждал.

– Но почему ты сразу ничего не рассказал? – ужаснулся Рон.

– Не хотел портить тебе послеэкзаменационную эйфорию, – пожал плечами Гарри.

Джинни глядела на него со страхом и обидой, всем своим видом давая понять, что он обманул ее доверие. Гермиона выдохнула: «честное слово!», вынула блокнот и приступила к выпытыванию подробностей, чтобы потом посмотреть в библиотеке, как такое может быть и что надо делать, чтобы защититься.

– Ты подглядела, как Вриттер это делает, да? – обреченно спросил Гарри.

– У всех есть чему поучиться, а вообще, не говори глупостей, – отрезала на это Гермиона. Впрочем, Гарри заранее согласен был смириться с уготованными для него процедурами.

Вымотанный до полного изнеможения и расспросами, и собственными мыслями, он долго не мог забыться, сон не шел. А когда Гарри все же удалось отключиться, он, пожалуй, знал, что следовало ожидать знакомого пробуждения от реального кошмара. На этот раз, когда ему удалось прийти в сознание, кошмар вовсю продолжался, причем Гарри не помнил, что было до пробуждения, и не имел возможности хоть на секунду ослабить контроль за настоящим моментом.

«Что ты знаешь, Поттер?» – шипел чрезвычайно злобный лорд Волдеморт.

Голова Гарри раскалывалась, но он ни за что на свете не подал бы вида.

«Про тебя? Дай подумать! Ты – самый долгоиграющий неудачливый темный колдун за всю историю магии. По-моему, так».

«Очень смешно, Поттер. Напоминаю, что я всегда добиваюсь своего, и твои шуточки тебе не помогут. Что ты знаешь о моих планах?».

Гарри действительно был на пределе. Он балансировал на грани, словно вот-вот прорвет плотину, и Волдеморт получит неограниченный доступ ко всему, что хранится в его мозгу. Всплыл до боли знакомый язвительный голос: «Наши мысли не выгравированы на изнанке черепа, Поттер!», и от злости Гарри стиснул зубы.

«Что ты знаешь, Поттер?!!».

И тут Гарри осенило. В общем-то, к своим семнадцати годам он знал не так уж мало. Как подстригать газон, летать на метле, как разговаривать с министром магии, чтобы не возникало желания лишний раз потом к нему обратиться… В его голове гнездилось море информации, которой не жалко, а сопротивлялся он сейчас, уже превосходя собственные возможности. Гарри помнил, что Волдеморту удалось показать ему даже то, чего на самом деле не было. Юноша не умел этого делать, но стоило попытаться. Гарри просто подумал о том, как сообщил Миртл обстоятельства ее гибели в туалете.

Это сработало. Гарри сразу почувствовал, что Волдеморт ухватился за это видение, как жадина за деньги. Владелец воспоминаний был поражен, что зафиксировал все в таких подробностях. В то время Гарри и не заметил, что это длилось так долго, но, казалось, Волдеморта он услышал спустя часы:

«Трогательно, Поттер. Но я не настолько сентиментален. Если ты надеялся, что это отвлечет меня…».

Однако Гарри уже успел почувствовать, что Волдеморт не столь невозмутим, как хочет казаться, и к тому же он слабеет. Гарри знал, что сейчас интервент не в силах по-настоящему достать его. Вряд ли, впрочем, его так уж смутило напоминание о Плаксе Миртл. Решающим фактором тут, скорее, оказалось время, продолжительная ментальная борьба с Гарри попросту истощила черного мага. Но пока что Волдеморт не прерывал контакт.

Гарри атаковал его сам прежде, чем успел осознать, для чего он это делает. Он рискнул, не задумавшись.

«А что тебе надо?» – это неописуемо, как Гарри старался думать так, чтобы каждое слово вдавилось в мозг Волдеморта.

Давление не прошло бесследно, и через секунду в его сознание срикошетил образ, не то, чтобы совсем не знакомый. То было несколько стопок с разными видами буклетов, аккуратно упакованных. Гарри передалось состояние гнева; должно быть, в чем-то они не оправдали надежд Лорда.

«Я отправил их, но они не разошлись по школе, а сразу попали в огонь! Что ты знаешь, Поттер, и кто доносит тебе о моих планах?» – прорычал Волдеморт.

«Как может всерьез беспокоить такая чушь? – эта мысль придала Гарри сил и уверенности, исходящих из сознания превосходства, ведь он никогда не додумался бы придавать бумажкам такое значение, затевать похищение только ради этого. И он задал следующий вопрос: – Чего ты боишься?».

Новый образ насторожил Гарри тем, что появился как по заказу, безо всякого сопротивления. Ему явилась стопка листовок, перевязанных широкой бумажной лентой, и предмет, при одном взгляде на который у Гарри перехватило дыхание.

К сожалению для Гарри, на этом кино и закончилось. У Волдеморта хватило ума исчезнуть, и на следующее утро Гарри, отчаянно зевая и стараясь не замечать зудящей головной боли, сумел поделиться с друзьями только теми догадками, которые были связаны с увиденным. Хотя теперь, когда опасность миновала, он искренне сожалел, что не сумел воспользоваться ситуацией и вытянуть побольше.

– Перестань, Гарри, – заявила на это Гермиона, – ты и так добился от него больше, чем Сюзан Боунс от Пэнси Паркинсон. Вместо пустых сожалений я бы подвела итоги того, что тебе удалось.

– Новой партии буклетов в школу не поступало, – рассудил Гарри. – Похоже, Волдеморт считает, что мы каким-то образом ее перехватили. Но значок школьной команды – это была действительно отличная идея.

– Значит, он подготовил дубликат значка с твоим именем, точно такой же, как тот, что Фадж даже еще и не дал тебе? Невероятно! – выпалил Рон. – А ты точно уверен, что это будет значок команды?

– На нем был герб «Хогвартса», мое имя, и значилось то, что я ловец, – по мнению Гарри, этого было достаточно, чтобы прийти к тем же выводам, что и он.

Он вопросительно взглянул на Гермиону, но она продолжала молчать, хмуро уставясь перед собой в одну точку. И тем не менее, Гарри чувствовал, что она прислушивается к его рассказу.

– А что, если этот значок все-таки попадет к тебе! – заволновался Рон. – Ты его лучше сразу не надевай. Я прослежу за тобой, конечно, но…

– Гарри предупрежден, – отрезала Гермиона. – Плохо другое.

Гарри всерьез беспокоило, что делать, если предлагаемый Фаджем значок действительно окажется проклятым, или если, чего доброго, директору вздумается сразу же торжественно нацепить знаки отличия на членов команды. И он не представлял, что же, по мнению Гермионы, может быть хуже. Именно так, не стесняясь, и сказал ей Рон едва ли не раньше, чем Гарри успел все это подумать.

– Я имела в виду, что можно блокировать проклятия, наложенные на вещи, – отмахнулась Гермиона. – Разве вас ничего больше не настораживает?

На это Рон, заводясь, объявил ей, что, во-первых, ему не нравится, когда она обращается к ним так, подразумевая, что они тупые, а во-вторых, если она такая умная, то пусть говорит прямо. Гарри поддержал его, и потому, что хотел послушать умную подругу, и потому, что это, по его мнению, был самый простой способ прекратить перебранку между его лучшими друзьями.

– Во-первых, – парировала Гермиона, – Темный лорд знает, как выглядит этот значок, которого никто в школе, по сути, еще в глаза не видел. Это означает, по моему мнению, что у него есть осведомители в Министерстве на очень высоких постах, скорее всего – в Департаменте международного магического сотрудничества, где эти значки, наверное, и выпускались.

– Об этом надо сообщить в Орден, – отметил себе Гарри. Теперь, когда Гермиона все объяснила, это и впрямь казалось очевидным.

– Во-вторых, в Министерстве все это перед отправкой в «Хогвартс» будет многократно проверено. И если оттуда пришлют нормальный значок, тогда, значит, кто-то должен заменить его уже в кабинете Фаджа. А это значит, что в школу вхож весьма неблаговидный тип, причем он может, не вызывая подозрений, посещать даже кабинет директора.

– Знаю я такого неблаговидного типа, – хмыкнул Рон. – Даже сейчас умудряется быть вхожим всюду!

– Малфой, – сам себе кивнул Гарри.

И в этот раз Гермиона не стала напоминать, что у них нет доказательств и надо вести себя благоразумно.

– Я знаю, как доказать, заменили ли значок уже в школе, и заодно обезопасить Гарри, – сказала она. – Надо срочно сообщить все в Орден. Возможно, Министерство еще ничего не отправляло сюда, и кто-то из них даже может привезти посылку оттуда. Но даже здесь Кингсли или Тонкс, или Хестия Джонс могут наведаться и все перепроверить. Они уж точно проверят все, как надо!

– И, если после этого что-то будет не так, это всем докажет, что в школе окопался враг! – обрадовался Рон.

Гермиона скорбно воззрилась на своих ближайших друзей.

– Лично я надеюсь, что все будет нормально, – сказала она, и тем самым испортила Гарри расцветшее было в душе восхитительное состояние охотничьего азарта.

Впоследствии Гарри не раз испытывал чувство стыда за ту бурную деятельность, которую развернул он сам, его друзья и члены Ордена благодаря его ночному кошмару, поскольку закончилось все это совершенно ничем. Значок, торжественно врученный ему в итоге Фаджем, оказался безобиден.

Взрослые члены Ордена, впрочем, ничем не выдали разочарования.

– Хорошо уже то, что мы убедились – все чисто, – убеждала его Тонкс. – Должно быть, ты правильно понял, что Темный лорд утерял дубликат.

– Хотел бы я знать, как это произошло, – ответил Гарри.

Но он знал, что ответить ему никто не сможет. Потрясение осталось в прошлом; и снова потянулись обычные дни, наполненные рутинными делами, скучноватыми, но все же по-своему важными.

Они не оставляли попыток разгадать, чего хотел от них Дамблдор. Гермиона в свободное время прилежно корпела над словарями и уже предположила даже, что «Манифест бессмертия» как-то связан с «Хогвартсом».

– Слова «школа» и «знания» встречаются несколько раз, чаще всего неправильно написанные, – сказала она. – И, боюсь, тут почти все знаки нарочно неправильно выведены. В этом есть какая-то система, но прочесть все это будет трудно.

Несколько дней спустя Гарри вспомнил эти слова, держа в руках вполне легко читаемое послание Волдеморта, написанное на чистом современном английском.

По этому поводу равенкловцы собрали всех в Комнате необходимости среди дня, выдернув даже кое-кого с уроков.

– Мы, конечно, воспользовались тем, что наш стол возле слизеринского, чтобы наблюдать, – объяснила Падма Патил. – Малфой сейчас редко получает почту, а тут прилетела совсем не его сова. Знаете, у него филин, такой заметный…

– Знаем, – оборвал ее Рон. – Ну и?

– Он здорово занервничал, когда распечатал конверт. Он ко мне лицом сидел, и побледнел еще сильнее обычного, – продолжил Энтони Гольдштейн. – Я слышал, как Гойл спросил его, в чем дело, громко, как бы между прочим.

– А я слышал, как он тихо ответил, что пришло распоряжение от Темного лорда. Он сидел точно у меня за спиной! – гордо произнес Терри Бут. – По-моему, мы должны узнать, что там написано.

Гарри был всей душой «за», и донесение о том, что слизеринцы сейчас в библиотеке, под наблюдением Луны Лавгуд, вполне, по его мнению, согласовывалось с планом, предложенным равенкловцами.

– Через два часа мы все пойдем на защиту от темных искусств, – сказал Энтони. – Конечно, вытащить конверт из сумки Малфоя будет не так просто, да и навыков ни у кого из нас нет, но ради такого случая стоит постараться!

– Слишком рискованно, и в то же время слишком простое решение, – покачала головой Гермиона.

Но Гарри не думал об этом. Душа его ликовала. Наконец-то он получил реальную возможность уличить Малфоя. Теперь он знал, что Драко получил письменные инструкции, и знал, когда именно. Посоветовавшись с друзьями, он еще сильнее укрепился во мнении, что дело – проще некуда. Достаточно перехватить письмо, снять копию и оставить Малфою, а оригинал забрать, и ждать, когда слизеринец начнет исполнять требования своего хозяина.

Больше всего Гарри тревожил вопрос: сколько пунктов предполагаемого списка он должен позволить реализовать Малфою, прежде чем уличить гада? По логике, чем больше – тем надежнее, но он не мог позволять Малфою причинять вред только ради того, чтобы тот своими действиями доказал его, Поттера, правоту. Зная натуру Волдеморта, Гарри был уверен, что тот потребует от Малфоя чудовищной жестокости. А, зная трусость слизеринца, можно было предполагать, рискнет ли он отказаться доказывать свою преданность Темному лорду.

Временами в нем пробуждалось даже нечто вроде сочувствия к Драко, но Гарри тут же вспоминал, что слизеринец уже замечен в подобных делах: чуть не отравил Рона, едва не убил Кэти Белл. С другой стороны, Дамблдора он не тронул, и директор даже пытался убедить Драко перейти в Орден; но Гарри не мог позволить, чтоб с ним случилось то же, что и с Дамблдором.

Защита от темных искусств неожиданно благоприятствовала планам Дамблдоровой Армии. Урок проходил в форме сцен, имитирующих оказание первой помощи, что требовало от учеников постоянных перемещений. Гарри упустил момент, когда конверт изъяли, поскольку в тот момент изображал раненого. Но после урока все его волнения были вознаграждены.

– Это я сделал! – похвастался Рон, вне себя от счастья. – А Гермиона скопировала, и я тут же сунул обратно, никто и не заметил! Проще простого!

Гарри был искренне рад, что друг стоит спиной к Лаванде и не видит, как та кривит губы. Он считал, что у Рона есть все основания гордиться собой.

А вот ознакомление с письмом мгновенно испаряло всякое легкомыслие. Зачитывать его вслух Гарри не стал, и каждый из членов Д.А. понимал, почему, как только доходила его очередь прочесть, чего же хочет Волдеморт от Малфоя. Гарри постарался не раздражаться на то, как завораживает ребят витиеватая подпись «Лорд Волдеморт».

– Вот теперь мы точно знаем, что Малфой выполняет приказы Сам – Знаешь – Кого, – с удовлетворением отметил Рон.

– А я в этом никогда и не сомневался, – ответил Гарри. – И, Мерлина ради, зови его Волдемортом.

– Вы думаете, он так и начнет по порядку? Проклянет членов инспекционной бригады? – спросила Гермиона.

Но похоже, Малфою катастрофически не везло. Ребята из Дамблдоровой Армии, выходящие на дежурства в последующие дни, рассказали, что он, действительно, подкрадывался к ним, но то кашель Гойла портил все дело, то он поскальзывался, и после этого напасть неожиданно, естественно, уже не мог. Был даже случай, что он уронил собственную палочку. По этому поводу Рон с удовольствием отпустил парочку ядовитых замечаний.

– Какой он все-таки неудачник, – повторил Рон вечером, когда накануне выходных гриффиндорские друзья Гарри собрались в гостиной, чтобы обсудить сложившееся положение.

– Слизеринцы, они все такие, – заметил Маклаген, не упустивший случая посетить гостиную «Гриффиндора». Гарри не планировал, что он придет, но, похоже, сегодня от него было не избавиться.

– Последние пункты этого списка просто ужасны, – пробормотала Гермиона.

– Я не думаю, что он всерьез убьет кого-нибудь, – стремясь ее успокоить, беспечно заявил Кормак. – Вся их банда только бахвалиться может. Дойдет до дела… А что? – заметив, что Гермиона нервно сжала губы, он апеллировал к Гарри. – Разве ты не говорил, что тогда, в башне… К тому же, не забывайте – я рядом.

– Вот и хорошо, что он такой! – отрезала Гермиона, полностью проигнорировав ободряющее заявление Маклагена. – На самом деле, мне до сих пор не по себе после чтения этого письма.

– Рука Темного лорда тяжела, – нежно произнес Кормак, и попытался взять за руку Гермиону, что не вызвало понимания ни с ее стороны, ни со стороны Рона. Да и Гарри как никогда остро почувствовал, что Маклаген его раздражает, и он совсем не стремился принимать помощь бывшего гриффиндорца.

– Ты так говоришь, как будто с ним знаком, – едко произнесла Джинни.

– Я? Ну, в какой-то степени да, – притворно смутился Кормак. – Не забывай, я же учусь бороться с темными силами. Но тебе, Поттер, я просто поражаюсь! Это ведь надо же – столько раз ускользнуть от Того – Кого – Нельзя – Называть!

Но было заметно, что одобрение Гермионы его интересует больше.

– Гарри всегда был круче! – в сердцах бросил Рон.

Маклаген говорил весь вечер в том же духе, вроде и не замечая, что его общество тяготит слушателей. В итоге Гермиона подала сигнал к окончанию вечера, заявив, что собирается рано лечь спать. Тогда Кормаку ничего не осталось, как попрощаться, а ребятам – поплестись в спальни.

– Ну, как можно что-то обсуждать при нем! – проворчала Гермиона.

– Это ты его приваживаешь, – ответил ей так же раздраженно Рон.

– Ничего я не приваживаю, – обиделась Гермиона.

В спальне мальчиков Гарри рискнул попенять другу, что он совершенно напрасно обижает Гермиону, так как, на его взгляд, было очевидно, что Кормак ей в тягость. Невилл считал так же, однако Уизли они не убедили.

– Девушка всегда может так послать, что никаких вариантов не останется. Вы бы слышали, как Лаванда на меня орала! Я теперь к ней подойти боюсь, – объяснил свою точку зрения хмурый Рон.

– И как же она тебя послала? – поинтересовался Симус Финниган, специально отодвинув полог ради того, чтобы послушать.

Но Рон совершенно не желал обсуждать эту тему. Стремясь помочь другу, Гарри довольно сурово напомнил, что просто стыдно интересоваться такой ерундой, когда он до сих пор не знает, как ему поступить относительно Малфоя. Сказал он это безо всяких ожиданий, не надеясь, что кто-нибудь даст дельный совет.

– Надо проследить, какие действия он предпримет в ближайшее время, – робко предложил Невилл. – Я плохо помню, но у него должно быть дежурство в ближайшее время.

Проверить это оказалось не так просто, так как график с доски объявлений оказался давно сорван, и потом, он неоднократно переделывался, так что Гарри требовалась свежая версия. В итоге Симус попросил Лаванду спросить в спальне девочек. Расписание дежурств инспекционной бригады действительно нашлось у Гермионы. Выходило, что в один и тот же вечер с Драко, то есть сегодня, дежурит только Рон.

– Я сомневаюсь, чтобы он стал ждать два дня до дежурства, – здраво рассудил друг.

Однако информация, которую Гарри каждый вечер получал от Добби, позволяла надеяться, что выйдет по его.

– Драко Малфой не делает ничего подозрительного, – я специально следил, для Гарри Поттера, он не читал и не сжигал никаких писем, – уверял Добби. – А с друзьями он разговаривает только об уроках. Но он напуган, да, и они тоже!

Гарри был взбудоражен, он чувствовал себя ищейкой, напавшей на след, и в этих обстоятельствах все еще попадавшиеся на глаза свежие буклеты злили его неимоверно. Когда подошло время, он отдал другу и плащ-невидимку, и карту. Когда Гарри передавал все это, его кольнуло беспокойство. Не то, чтобы он не доверял Рону. Но ему было спокойнее, что все это с ним.

Почти тотчас ему дали понять, что, в определенном смысле, лучше бы он это не вытаскивал. На карту, правда, никто и не обратил особого внимания, ведь Гарри приходилось ею пользоваться в гостиной и в классах. Но извлечение из сундука мантии неожиданно очень заинтересовало соседей по спальне. Они долго восторгались, ахали, поглаживали ее норовили примерить, так что Гарри едва не потерял терпения. Наконец, Рон ушел.

– Какой ты все-таки хитрый, Гарри, – уважительно поглядывая на него, произнес Дин Томас.

«Более чем сомнительный комплимент», – подумал Гарри. Замечать за собой подобные слизеринские добродетели было ему издавна неприятно. Специально, чтобы не поддерживать беседу, он честно учил весь вечер и даже почти забыл про Рона. Он пропустил время отбоя, добросовестно выписывая фазы приготовления признавалиума, и, закончив, почувствовал, что засыпает. Однако напряженные в ожидании соседи по спальне, судя по их виду, не собирались гасить свет. Кто пытался читать, кто откровенно зевал, но они были полны решимости дождаться Рона. Он появился сразу после полуночи.

– Получилось, – сказал лучший друг, передавая мантию. – Малфой действительно кое-что делал подозрительное.

Взбодрившись, гриффиндорцы расселись полукругом на кровати Гарри и приготовились слушать.

– Во-первых, у него есть сигнальное зеркало. Хорошо, что у меня была карта, потому что он долго кружил, прежде чем его вынуть. Когда он остался на одном месте, я тогда только за ним пошел, и когда добрался до места, он уже разговаривал. Он спрашивал, что делать, по поводу этого письма, похоже, что-то его там не устраивает, – отчитался Рон.

– Еще бы – столько грязной работы, – скривился Дин Томас.

– Но главное даже не это, – Рон искоса пригляделся к Гарри, словно желая предугадать его реакцию, и нарочито ровным тоном произнес: – Знаете, по-моему, он со Снейпом разговаривал.

Упоминание бывшего профессора не только у Гарри отозвалось приливом неприятных воспоминаний.

– С чего ты взял? – потребовал Гарри. – Он назвал его по имени?

– Вот нет, – с покаянным видом признал Рон. – Осторожен стал, как настоящий агент, чтоб ему! Но именно таким тоном он всегда обращался: «сэр», да «могли бы Вы»! Он больше слушал, чем говорил. Что делать будем?

Повисшее молчание грозило затянуться. Гарри, даже злясь, чувствовал, что он не в состоянии сейчас что-то решать.

– Тогда давайте отдадим это письмо Фаджу, – предложил Симус, подавляя зевок. – Это, в конце концов, его работа.

Но Фадж вспомнил о них первым. Еще до завтрака все члены школьной команды получили аккуратные конверты, в которых их самым вежливым образом просили собраться в учительской «для инструктажа». Из записки также следовало, что следующие выходные дни они проведут, защищая честь «Хогвартса» в первом матче соревнований.

– Как же некстати все эти квиддичные страсти, – сказала Гермиона.

– Только не говори, что мы не успеваем с домашними заданиями и как это ужасно! – кисло попросил Рон.

– Если бы проблема была только в домашних заданиях, я бы вообще молчала… да, – добавила она менее уверенно.

– Знаешь, я тут подумал, что все будет нормально, – сказал Гарри. – Ну, какая польза Волдеморту от моих поездок за границу?

– Хорошо бы так и было, – проворчала Гермиона. – А что касается Малфоя, Симус прав, надо сообщить директору.

И Гарри сделал это, заранее зная, что выполнять эту обязанность ему будет неприятно. Однако, вопреки ожиданию, бывший министр не стал от него отмахиваться. Письмо сильно его расстроило.

– Вы правы, от этого можно ожидать неприятностей, – согласился он. – И я обязательно приму меры. Просто… не хотелось бы торопиться с выводами. Мне надо подумать, как лучше всего проверить Вашу версию, мистер Поттер.

Фадж думал три дня, и за это время Гарри почти уверился, что он ничего не сделает. Однако его мнение о новом директоре улучшилось, когда его и друзей нашла после уроков профессор МакГонагол.

– Поздравляю, Поттер, – сказала она. – Директор ждет у себя. Вас и всех старост. Считайте, что Вам удалось растревожить дело Малфоя.

Ступая на эскалатор следом за ней и Гермионой, Гарри убеждал себе, что не рискует верить в свою удачу; уже много раз бывало, что она оказывалась ложной. Он нарочно источал степенность, но сердце его ликовало. И то, что директор Фадж собрал целую толпу, казалось ему хорошим знаком. Приятно было видеть смятение на лице Слагхорна и то, как он старается даже не приближаться к Малфою, Гарри вдохновляло явно испуганное выражение физиономии Забини и то, что Паркинсон не явилась. А другие старосты, он знал, были на его стороне.

Когда-то этот кабинет принадлежал Дамблдору, и тогда Гарри мог чувствовать здесь себя почти как дома. Теперь все было по-другому, но, глядя, как Фадж предъявляет письмо завучам колледжей, как бледнеет и теряется Малфой, Гарри проникался ощущением важности момента, того, что он не зря здесь. Как будто бы он доказал Дамблдору то, от чего старый директор в свое время отмахнулся. Приведя сюда разоблаченного Драко Малфоя, он как будто бы даже частично отомстил за смерть любимого наставника.

– Я не знаю, откуда Поттер это взял, – тупо чеканил Малфой.

Гарри заранее набрался терпения. Он помнил, та же тактика была у слизеринца на заседании Уизенгамота. И Фаджу, как и Гарри, она явно не нравилась.

– Но оно адресовано тебе, – указал директор. Конец его реплики заглушило жужжание эскалатора.

– Я не знаю. Кто угодно мог написать и отослать это мне. Я даже не знаю, что там. Я не читал, – заявил Драко, но, почувствовав, что голос его дрогнул, поспешил исправиться, – только сейчас мельком взглянул, и мне не по себе.

Это было заметно. Малфой даже не пытался притворяться, что держит себя в руках. И Слагхорн, определенно, имел все основания раскаиваться, что взял его на поруки.

В этот момент шум эскалатора замер, и в кабинет вошли еще двое, так что Фаджу пришлось отвлечься.

– Сэр, – недовольно проскрипел Филч, – эта девица потребовала, чтоб я ее сюда допустил. Я не стал бы, но она – староста.

Пэнси Паркинсон не была бы собой, если бы дожидалась окончания тирады, покорно стоя рядом с завхозом. Она сразу же направилась прямо к директору, игнорируя остальных присутствующих, включая своего завуча.

– Сэр, – заявила Пэнси, – это письмо в действительности написала я. Точнее, надиктовала самопишущему перу.

Даже если бы она многократно отрепетировала свое вторжение, эффект вряд ли был бы более впечатляющим. Все растерялись, а Паркинсон потупилась, очень вовремя, потому что Гермиона позже уверяла, что заметила, как глаза слизеринки сверкают злорадством.

– Но зачем, дитя мое?! – в изумлении воскликнул Фадж.

Даже не спрашивая, Гарри не сомневался, что цель ее действий вряд ли была благовидной. Пэнси нервно стиснула руки.

– У меня было подозрение, что Гарри Поттер и его приятели перехватывают наши посылки и письма, – заявила она. – Я не удивлена, признаться, что так и оказалось. Похоже, Поттер не смог пережить, что Драко оправдан Уизенгамотом. Знаете, Поттер и раньше не всегда был адекватен…

Она покосилась на него с опасением и едва заметно, но демонстративно отодвинулась. Странно, но Гарри даже не было обидно. Он мгновенно осознал, что слизеринцы его в очередной раз надули, и почему-то это вызывало единственное желание – неудержимо, навзрыд расхохотаться.

– И что ты сделала? – поинтересовалась МакГонагол. Гарри чувствовал – она ни в грош не верит Пэнси. Но, конечно, не станет этого показывать, ведь надо строго придерживаться доказательств. А доказать, что Пэнси врет, Гарри понимал, невозможно: всякий имеет право купить себе самопишущее перо и диктовать ему что хочет.

– Отправила это письмо на имя Драко, – пожала плечами Пэнси.

– Ты сама все это придумала? – бывший министр покачал головой, что было понятно, ведь написанное и при повторном прочтении, и даже при беглом просмотре вызывало ужас.

Пэнси, конечно, понимала это, и ее ответ вкупе с вновь опущенным взглядом показался Гарри очень удачным.

– Из книжки списала, – призналась она. – Из «Истории магии» профессора Мституса Вирусиана, сэр. Страница…

– Не нужно! – отмахнулся Фадж. – Я и так тебе верю. Но ты не подумала, дорогая, что подобным образом ты могла скомпрометировать своего друга?

Все это время Малфой выстоял с неопределенным выражением на лице, не привлекая к себе внимания, и Гарри, спохватившись, мысленно отругал сам себя, что выпустил его из поля зрения. Впрочем, пока что тот не делал ничего подозрительного. «И вряд ли сделает, пока он здесь», – рассудил Гарри.

– Нет, не подумала, – ответила Пэнси, и впервые в ее голосе прозвучало торжество. – Я ведь сказала бы, что это я отправила.

– Посмотри, это точно твое? – Фадж передал ей письмо.

Поначалу Пэнси кивала с самодовольным видом. Гарри полагал, что она играет, превосходя собственные возможности, и вдруг лицо ее побледнело и, и, издав задушенный вскрик, слизеринка пошатнулась. Профессор МакГонагол успела вовремя, чтобы поддержать ее, и раздраженно поинтересовалась, в чем дело.

– Подпись, – пролепетала Паркинсон, глядя на собравшихся глазами, полными неподдельного ужаса.

– Не поняла, – потребовала профессор МакГонагол.

– Подпись Лорда. Нет, я не ставила эту подпись, – голос Пэнси все еще звучал задушено, и было очевидно, что она вне себя от страха. В ее заявлении не было никакой логики, но Гарри сразу ей поверил.

Он заметил, что другие ребята восприняли решение Фаджа не углублять разбирательство этого вопроса как нечто, само собой разумеющееся. А он отпустил их, не скрывая, что вежливо выпроваживает, поскольку «не знает, что еще умного можно сделать при таких обстоятельствах», – ехидно заметил Рон.

Гарри задержался в коридоре, чтобы обменяться впечатлениями с разочарованными товарищами.

– Паркинсон не врет, – подтвердил его мнение Энтони Гольдштейн. – Она действительно не зашла бы так далеко. Подписаться именем Темного лорда!.. Чистокровным несвойственна такая бесшабашная храбрость, а она знает, чем это чревато.

– Значит, остается открытым вопрос, у кого такое отменное чувство юмора, – подытожил Эрни Макмиллан.