Текст книги "Операция "Берег" (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 40 страниц)

Странно оно все складывается. Вот контрразведчики, да та же Катерина – знают много, осведомленные, куда там. А толку? Жизнь все равно полна гадского беспорядка и внезапности. Вон Земляков, пока ехали, кратко рассказал – видел, как из города немецкие танки уходили. Ценное тяжелое вооружение – прут колонной по забитому шоссе – расступись все живое. Гражданские не успели шарахнуться – головной танк подмял тележку с раненой или больной – так никто даже не крикнул. Стояли на обочине, смотрели, как тяжелые машины проходят. «Королевские тигры» – последняя надежда рейха, в количестве считанных четырех штук[3].

На старшего лейтенанта Землякова эпизод произвел впечатление. Толковый парень, хотя и интеллигент, фронтовой опыт имеет. Но проняло. Больше всего то, что немка-бабка в тележке тоже кричать даже не подумала, только собачку к себе плотнее прижала. Господи, что война делает. И ведь не кончается. Вообще не кончается. Чуть слабее, подальше, почти гаснет, потом опять разгорается. Катерина и Земляков это знают, но все равно служат. Земляков в своей контрразведке, у него вроде и жена-девчонка там служит, Катерина где-то у себя, в ином отделе.

Митрич сидел, закрыв глаза, и думал, что он всегда это и раньше знал. Война всегда останется. Будут победы, вернутся домой столяры, слесари, учителя и колхозники, а кадровые останутся. Будут вести малые войны, ловить чужих шпионов и засылать своих разведчиков, и готовиться к большой войне. Зная, что все равно пойдет поначалу коряво, не всё по плану, придется вытаскивать из запасов старые винтовки и спешно конструировать новые танки. Ну, или что там у них в будущем напридумают.

Вот же говняный мир. Нужно было спросить, что там по поводу кино в будущем предвидится? Должно же хоть что-то обнадеживающее иметься? Хотя, может лучше вообще ничего не спрашивать. Нормальные люди все же останутся и тогда, это очевидно, уже хорошо.

Между прочим, хороший человек Земляков сболтнул, что на башне ночного немецкого танка, давившего бабок с собачками, значился тактический номер 217. Знакомый, а? Неужели цел до сих пор, гадюка? Или совпадение?

– Подъем! Готовимся! – в люк соскользнули командирские сапоги, за ними остальные части тела старлея Терскова. – Получили техническую и боевую задачу…

– На связь, «шестой» требует, – перебил Хамедов…

* * *

9 апреля 1945 года. Кёнигсберг.

14:05

Работали практически под огнем. Нет, внизу-то было тихо и даже вполне безопасно, но на подходах то и дело под обстрел попадали. Переждать бы, пока немцев подальше выбьют-выколотят, но видимо, не терпели промедления контрразведывательные задачи.

Танки охраняли, разок пришлось даже открывать огонь по шалой немецкой группе, пытавшейся непонятно куда и с какой целью проскочить вдоль корпуса складов. Митрич в стрельбе не участвовал по уважительной причине – был переброшен на особо тонкую профессиональную работу – платформу под опору блока лебедки сколачивал. Тросы уходили прямиком в пролом мостовой – саперы расширили взрывами. Внизу виднелась искрошенная кирпичная кладка, еще ниже угадывалась вода. Туда-то и уходили тросы.

Странное дело: оборудования и техники хватало, приполз даже мощный гусеничный трактор-тягач, изрядно битый и залатанный. А людей было мало: десяток саперов «Линды», несколько артиллеристов из батареи ОМГП, четверо моряков-инженеров, да контрразведчики из малознакомой Митричу опергруппы подполковника Коваленко. Видимо, стянули всех кого могли. Кто-то и внизу имелся, но туда, видимо, иным путем проникли, не через провал.

…– Ложись!

Попадали, пережидая свист мины. Бабахнуло у стен развалин. Опытный народ вскакивать не спешил – случайная мина или немцы накрыть пытаются?

– Дрянь топор-то, – сказал Митрич лежащему рядом саперу.

– Вот не чепляйся. Нормальный плотничий, фронтового образца, тута тебе не тама, грубо и быстро работаем, – справедливо указал сапер.

Начали спускать оборудование в надводную дыру: внизу уже были лодки – саперная-надувная и найденная на месте немецкая плоскодонка.

– Давай хоть какой причал сколотите, скользко тут! – орали снизу.

– Пойдешь, танкист?

– Отчего же не пойти. Любопытно, – сказал Митрич.

Оно и правда было интересно, прямо как в детстве, когда байки о замоскворецких подземельях слушал.

Спустили со связкой досок. Показалось, что сейчас купаться придется, нет, подхватила лодка.

Ничего себе, думалось, что канал какой узкий, вроде канализационного, а тут прямо действительно канал, хоть на прогулочных катерках катайся, хотя свод низкий и очень неуютно. Лодка двинулась к стене, там на узкой площадке работали люди.

– О, Митрич, ты ли это? – удивились сверху.

– Давно не виделись, товсталнант. Как здоровье?

– О, мне на сон грядущий такую целебную клизму через рот вкатили, прям как рукой сняло, – сказал старший лейтенант Земляков почти нормальным голосом.

– Митрич, вот тут закрепиться нужно, лодку придерживать, – призвал к делу озабоченный Янис.

Живо сколотили узкий ступенчатый причальчик – главное было гвозди не рассыпать и утопить.

Обе лодки теперь работали на середине канала.

– Э, видал костюмы? – спросил Янис, привязывая веревку-поручень.

– Да уж…

Таких водолазных костюмов товарищу Иванову даже на картинках не приходилось видеть, не то что вживую. Ныряльщики всплывали и погружались, в контролирующей лодке сидели моряки и сам подполковник, под воду спускали веревки, потом потянули тяжелый трос…

– Если не очень секретно, что там на дне-то? – отдуваясь, осторожно спросил Митрич.

Дисциплинированный Янис покосился на начальство.

– Да какая секретность? Все равно же поднимем, не иголка, все увидят, – сказал Земляков, развязывая «сидор». – Мини-подлодка там. Вот Янис лично и утопил. Недрогнувшей технически-точной рукой.

– Э, мы сообща топили, – запротестовал эстонец.

– Ты был главным противолодочником, – старший лейтенант достал сверток из светлого немецкого пергамента. – Перекус. Товарищ Тимофей не забыл снабдить, даром, что сам был в большой запарке.

Бутерброды оказались с немецкой колбасой. Отдыхающая группа сидела на кирпичном приступке, обсуждала, зачем фрицы столько тмина и кориандра в колбасу пихают, и наблюдала за сложными водолазными работами. Трос уже закрепили под водой, теперь перепроверяли.

– Куда же субмарину буксировать будут? – поинтересовался, дожевывая, Митрич.

– Главное, ее поднять и внутрь заглянуть, – объяснил старший лейтенант. – Отбуксируют попозже, после войны. Думаю, в музей поставят. Тут экспозицию планируют открыть – так и будет называться – «Музей Океана». Поставят рядом со знаменитым научным «Витязем». Табличка будет: «Лодка потоплена бойцом отряда спецназначения „Линда“ старшиной Я. Выру».

– Опять шутите? – заворчал Янис. – Тогда уж всю группу поименно указывать. Без рации Саши Рихтера мы бы немного навоевали.

– Верное замечание. В рапорте непременно отмечу, – Земляков заерзал. – Черт, сырость-то какая. Этак недолго и опять к простуде вернуться. Пусть уж поднимают трофей, что ли.

Специалисты медлить не собирались. Лодки уже шли к импровизированному причалу, буксируя неуклюжих водолазов. Иванов помогал выбираться на кирпичную площадку храбрецам в резиновых костюмах. Вот служба, не дай нам бог. Хотя, конечно, оснащение интересное.

Наступил напряженный момент. Всё было готово, осталось попытаться вытащить улов. Конструкция для подъема получилась несколько примитивной, главный подполковник так и высказался краткой военно-морской формулировкой. Но всем было понятно, что из-за срочности ставить настоящий кран и все остальное не получится. Одна из лодок рискованно болталась под проломом, оттуда сигнализировали наверх, поскольку радиостанция под землей нормально работать отказывалась.

Спешно отошла в безопасное место лодка, начал натягиваться трос, напрягся стальной струной, донесся с дневной поверхности рев напрягшегося тягача. Посыпались в воду обломки кирпича с краев пролома. Нет, не пошло.

Снова подошла лодка с подполковником. Переговоры и уточнения шли в полный ор, поэтому техническим секретом не являлись.

…– Да почему⁈ – переживал старший лейтенант Земляков. – Неужели «Зеехунд» тяжелее танка какого-то? Тягач же мощный.

– Э, под неудобным углом тащим, – пояснил хладнокровный Янис. – И потом, дно нехорошее.

Делящие остатки бутербродов водолазы подтвердили – дно полное говно, сдернуть «Зеехунда-тюленя» будет трудно. Тут главное, чтобы трос выдержал, зацепили-то надежно.

Наверху подпрягли танк. Лодка с техниками вновь дала деру. Заскрипел, натягиваясь, трос. Теперь-то наверху взревело всерьез. Градом полетели кирпичи со свода, сейчас как провалится вся техника…

Советская техника превозмогла – вспучилась вода, пробкой выскочил на поверхность корпус лодки – действительно невеликий, на тюлень-селедку похожий.

– Стой! Стой! – хором заорали из лодок и с кирпичной «трибуны», как будто наверху слышать могли. Но на тягачах и так сообразили, остановились.

Подлодка с опознавательным «U-6258»[4] на крошечной рубке норовила заново уйти носом в воду, на верхней части корпуса зияла неслабая дырища-пробоина. Вокруг добычи суетились лодки, тянули наверх вспомогательные тросы, осторожно подтаскивали утопленницу под пятно дневного света.

– Так, сделано! – зычно объявил подполковник. – Здесь остается водолазная группа и главный толмач, остальные наверх. Там еще дел хватает. Всем поучаствовавшим – благодарность и знак «Отличный подводник-водолаз». Остальное приложится позже.

Митрич поднимался в первой группе, догадываясь, что экипаж «ноль-второго» заждался, наверняка уже приказано куда дальше двигаться. Поскрипывала подсобная лебедка, уходила вниз темная вода, лодка-резинка, хвост металлического «тюленя». На подлодку уже взобрался старший лейтенант Земляков, и было слышно, как он совершенно неинтеллигентно ругается – действительно, было непонятно, как забираться внутрь, изымать документы и иные трофеи. На лодке и стоять-то было трудно, а внутри сплошь вода. Впрочем, сверху уже спускали шланг помпы. Налажена работа у контрразведки, этого не отнять.

Иванов с попутчиками наконец поднялся к дымному солнцу. Начали помогать перелазить на твердь, правда, больше мешали. Помощников около лебедок столпилось изрядно, не столько подсобляли, как вниз заглядывали – взглянуть на подлодку было всем интересно. Орал, отгонял бездельников, техник-лейтенант.

– Мы уж думали, ты вовсе в подземно-подводный флот перешел, – намекнул старший лейтенант Терсков, тоже норовящий заглянуть вниз.

– У меня возраст, а там сыровато. Этак и до хронического ревматизма недалеко, – пояснил Митрич.

– Э, вот это верно, – поддержал Янис. – Флот и подземелья – это для специалистов.

Действительно, наверху, несмотря на близкий бой, было как-то приятнее.

К танкистам и Янису подошла товарищ Варлам с пухлой санитарной сумкой:

– Раненые внизу есть? Пострадавшие в работах?

– Нету, – заверил Митрич. – Трупы там немецкие. Сейчас поднимут, вскрытие надобно.

– Опять я⁈ – возмутилась неукротимая военфельдшер. – Я что, и за патологоанатома должна тут…

Тут до Варлам дошло, что шутят, гневно сверкнула очками:

– Наглый ты, Иванов. Вот даже по зубам видно, что наглый и бл… бабник!

– Да что «бабник»-то? Я ж только про вскрытие, – оправдался Митрич.

– Еще и хам!

– Э, да что вы, товарищ военфельдшер, на усталые солдатские шутки такое внимание обращаете? – сказал Янис. – Внизу уныло и зябко, понятно, зубоскалит человек. Вы лучше гляньте на подлодку, пока нас не выгнали. Давайте подержу.

Варлам милостиво позволила взять себя за ремень с наганом, заглянула в пролом:

– Надо же, какая миниатюрная штучка. А холодом так и прет, как вы там ныряли… Ладно, Иванов, прощаю. Только не шути так. Я анатомию и вскрытия с института не люблю – абсолютно не мой профиль.

– Вот тут, товарищ военфельдшер, я вас очень понимаю, – вздохнул Митрич.

Наверх вытянули начальство. Здоровяк-подполковник немедля скомандовал:

– Так, театр окончен. Терсков, уводи технику, невзначай накроют артой.

– Мы готовы, но имею приказ вас не оставлять, – доложил Терсков.

– Едем уже, – проворчал подполковник. – Товарищ Варлам, тебе дело сейчас найти?

– Меня машина ждет! – военфельдшер устремилась прочь довольно спорой рысью.

– Какая спортивная стала, – удивился подполковник. – Что, опять чувствительную девушку охмурять пытались?

– Э, как можно? – улыбнулся Янис. – Это ей вскрытие немцев-подводников посулили.

– Еще и цинично троллите нервную особу, – осудил подполковник. – Вот как начнет она строчить рапорта, мало не покажется. А вскрытием всего особо ценного у нас товарищ Земляков занимается, он ловко приноровился. Всё, поехали, поехали.

Здание Кёнигсберга (после ФАБ-250)

* * *

В ночь на 9-е апреля немцы пытались прорваться из города в районе кладбища[5]. Сосредоточившись несколькими сводными группами у бастиона «Штернварте», атаковали вдоль железной дороги. Отбив атаку, наши части успешно контратаковали и вышли к Симонплатц[6] и Северному вокзалу.

Утром наши начали общий штурм города со всех направлений. Войска 50-й армии продвигались к центру – сопротивление противника ослабло. К 9 часам утра штурмом был взят форт № 3 «Король Фридрих III», после символического сопротивления сдались форты № 1 «Штайн», № 2 «Бронзарт», № 2а «Барнеков».

В середине дня 8-й гвардейский стрелковый корпус взял кварталы на восточной окраине города. Наш 6-й гвардейский корпус прорвал внутреннюю линию немецкой обороны и овладел Северным вокзалом. Соединения 50-й армии продвинулись на юг и вели бои на линии: восточный берег пруда Обер-Тайх – Кальтхоф – Закхаймер Аусбау.

В 13 часов 1-я гвардейская дивизия завязала бои за Королевский замок…

[1] Село Кутки на карте обнаружить сложно, возможно, оно вообще стоит не совсем в том месте.

[2] Здесь определенная путаница и несоответствие – достаточно близко от указанного района воевал знаменитый 8-й отдельный офицерский штарфбат, о его действиях есть четкие упоминания. Вот о штрафных ротах армий Центрального, Воронежского и Степного фронта известно гораздо меньше.

[3] Точное количество удравших из Кёнигсберга тяжелых танков 505-го батальона неизвестно. Возможно, их на тот момент оставалось лишь два, но имелись и САУ «Хетцер», и прочая бронированная дрянь.

[4] Проявляет себя линия «К» – известно, что достроенные немцами «мини-тюлени» заканчивались номером U-6252.

[5] Ныне район Центрального парка.

[6] Стадион «Балтика».

Глава 18

18. Вокруг и около короля

9 апреля 1945 года Кёнигсберг,

район площади Гезекусплац.

16:51

Брошенная расчетом немецкая гаубица 105-мм.

Хотелось спать. Последние дни штурма и бесконечных передвижений группы прикрытия Олег вроде и отдыхал, но как-то вполглаза. По сути, оказался командиром основной ударной силы группы, все время то с боеприпасами напряжение, то с заправкой. Тылы ОМГП старались «догнать и обеспечить», но сложновато это в городе, где и ориентироваться почти невозможно. Это контрразведчики неплохо Кёнигсберг знают, вон, главный переводчик даже во время войны тут работал-разведывал. Но на машинах обеспечения контрразведчиков нет, добираются водители почти наугад, а как зампотеха ранило, так и вообще… Им бы кого особо ловкого, вроде старшины Тимы. Впрочем, все равно доберутся, найдут, пусть чуть позже.

Старшего лейтенанта Терскова волновало состояние «ноль-четвертого», что-то там с трансмиссией нехорошо, ещё встанет танк в самый нужный момент. Нет, дело даже не в ответственности – ответим, чего уж, просто обидно, если машина в решающий момент выходит из строя.

Приближался решающий момент, по всему чувствовалось – близко. Громыхнуло орудие невидимой «тридцатьчетверки», залязгали траки – «ноль-четвертый» отходил под прикрытие здания. По второму этажу простучали снаряды немецкой пушки-автомата, цела, зараза, вот никак ее не разглядишь. Броню фрицевская скорострелка не пробьет, но гусеницу повредить может. И главное, пехоте досаждает.

Королевский замок высился рядом, штурмовали его уже не первый час, нашей пехоты было не так густо, и главное, имелся приказ – «бить замок точечно, не рушить[1]». А как к нему подойдешь, если навстречу лупят, патронов не жалея?

Вообще-то действия замкового гарнизона не производили особого впечатления. Фрицы там упорные, и стрелкового оружия у них хватает, «фаусты» имеются, но пользуются этим арсеналом немцы так себе. Говорят, есть там специальный нацистский офицерский отряд, только, видимо, этот отряд на иное дело натренирован, Еще фольксштурм, но те тоже не особо… Вот артиллеристы натренированные, того не отнять. Где же эта гадина двадцатимиллиметровая спрятана?

– Да что ж вы, «коробочки»⁈ – закричал со второго этажа пехотный капитан. – Опять мажете, как…

Заключительные слова заглушили пулеметные очереди, но и так понятно.

– А ты пушку видишь? – сердито заорал Олег.

– Да как ее отсюда увидишь? – возмутился капитан. – Вы же напрямую выезжаете.

– Так мы тоже не видим. Садись со мной, покажешь эту сволочь, сразу и раздолбим.

Нет, садиться в танк капитан не спешил. Вернулся к своим автоматчикам, было слышно, как в голос ругается.

Да понятно, у пехоты в батальоне человек пятьдесят, до замка с этой стороны уже разок дошли, но закрепиться не смогли, пришлось отскочить. Эх, сюда бы батарею «зверобоев», раскатали бы замковую стену за десять минут, потом хоть на танке во двор этому прусскому Королю въезжай. Но тяжелые САУ заняты в ином месте, да и приказ…

«Историческая ценность, музей будет». Только немецких музеев нам и не хватало. С другой стороны, если всю культуру порушить, мирная жизнь скучнее пойдет.

Из люка «ноль-второго» выглядывал Грац, физиономия полна нетерпения – охота немецкую скорострелку изничтожить и напрямую в замок рвануть.

Олег отмахнулся – спешить не будем, не мальчики.

«Ноль-четвертый», сдававший задним ходом, остановился, окутался выхлопом. Откинулся люк, выглянул командир машины, отрицательно помотал башкой в танкошлеме. Да уж понятно, не нащупали заразу. Олег жестом показал чуть правее, может там, ближе к углу?

С «ноль-четвертого» ответили неопределенным жестом, поводили ладонью перед глазами – «обзор некудышний». Тоже понятно.

Возможно, проще было подойти и поговорить. Но пулеметы трещали непрерывно, хрен их переорешь. Можно по рации, но там наглядности мало, не хватает. Олег показал – «думайте-соображайте, зря снаряды тратить не будем». С «ноль-четвертого» согласно закивали, указали куда-то в тыл. Олег оглянулся – о, контрразведка на бронетранспортере прикатила, вообще ничего в этой пальбе не слышно.

С бронетранспортера спрыгнул старший лейтенант Земляков – даже издали видно, что злой. Видимо, не совсем то, что искали, в подлодке нашли.

– Держатся, суки? – сходу поинтересовался переводчик.

– Не то чтоб особо держатся, скорее, у нас силенок маловато, – самокритично признал Олег. – Вот нас пехоте временно придали, а то тут совсем некому…

– Да понятное дело. Людей везде не хватает, – Земляков вздохнул. – Вы не особо напирайте, поддавливайте, но с осторожностью. И сдаются уже фрицы потихоньку, и приказ на капитуляцию им скоро будет. Это если рассуждать логически.

– Угу. У нас тоже приказ есть. Взять штурмом.

– Приказ не отменяется, это да. Позывные у вас те же? – уточнил штабной старлей. – Может, новости по замку будут, радируем. Мы тут, понимаешь, планируем перехватить персоны, оттуда драпающие. Вдруг разговорятся.

Земляков спросил, как к Лебенихтской кирхе проехать попроще, дабы не напороться. Терсков об этой кирхе впервые слышал, но глянули на карту, оказалось, знакомое место, проходили, просто не знал, как она называется.

– Хрен его знает что выйдет, но попробуем, – несколько нервно сказал Земляков, застегивая планшет. – Экспромт, конечно, но что делать.

– Ты, главное, херни не наделай, – осторожно посоветовал Олег. – Может, с товарищем Мезиной посоветоваться? Она вообще где?

– К начальству вызвали. С начальством и посоветуемся, только нужно обстановку прощупать, – пояснил переводчик.

– Вот-вот, прощупай и доложи. А там-то что, с потопленным «тюленем»? Ну, если не секрет?

– Да почти ничего там. Ты вот мертвецов любишь допрашивать? – сердито поинтересовался Земляков.

– Не пробовал, но вряд ли люблю.

– Вот именно. А из мертвецов утопленники так вообще не самые лучшие собеседники, – пояснил расстроенный Земляков и уехал.

Размышляя о том, что война дело очень сложное, и чем тут только не приходится заниматься, Олег пошел в дом. Имело смысл еще раз переговорить с пехотным капитаном и осмотреть подходы к замку. Ну не невидимка же немецкая скорострелка? Должны углядеть.

На лестнице неосторожно прошел мимо дверного проема – пулю не услышал, только присел с опозданием. Глянул на стену – на штукатурке свежая отметина, еще кирпичная пыль облачком «дымится». Снайпер стукнул и совсем чуть промахнулся. Нет, нужно осторожнее. Этак и до конца штурма не доживешь, не то что до Победы. А хотелось бы после войны сюда заново приехать. Может, даже с невестой или женой. Вот – в музей сходить, раз он будет, в Королевский замок. Неужели правда культурное образовательное место сделают?

Глянул осторожно – возвышались закопченные, исклеванные осколками и пулями стены, торчала крепко подбитая, жутко шаткая даже на взгляд, башня-колокольня. Да нет, какой из «Короля» музей? Одна полуразваленная рыцарская мрачность. Хотя архитектура, тут же нужно тонко разбираться.

Старший лейтенант Терсков в архитектуре разбирался плохо. Даже хуже, чем в девушках. С девушками – так хоть Олю в тот раз случайно провез. Обессиленную, больную, но в общем-то симпатичную. Вспоминалась почему-то. Как она там, в Орше? Отъелась хоть чуть-чуть? Все таки тыл, почти мирная жизнь. А вот если взять и заехать после войны? Хотя глупо. Что скажешь-то? «Здрасте, вот я вспомнил случайно».

Олег напомнил себе, что до «после войны» еще дожить нужно, и заорал:

– Товарищ капитан, ты где? Давай думать будем…

* * *

9 апреля 1945 года. Кёнигсберг.

Лебенихтская кирха.

17:43

Горькой гарью воняло густо, словно в ад заглянули – весьма остывший, сырой и опустевший, но определенно адский. Хрен его знает, как тут засаду делать.

– Товарсталнант, да тут завалено всё. Кончило попов на месте, видать, сами нагрешили много, – поддержал религиозное направление мыслей сержант Сконкин.

– Нормальная атмосфера, бомбануло, так это Кёнигсберг, а не что-то там, – напомнил очевидное Евгений. – Осматриваемся осторожно, но тщательно.

Бойцы сдержали вздохи, разошлись.

В высокие выбитые окна и провал в перекрытии проникало достаточно света, но казалось что темновато, будто и снаружи уже сумерки. Игра воображения и минорного настроения.

Земляков обошел заваленные обломками камней обгоревшие скамьи, оглядел колоннаду у алтаря в стиле рококо – левая часть обвалилась, справа стройные закопченные колонны чудом устояли. Белела выцарапанная по саже надпись на немецком – «О, Барбара, ты…» далее неприлично. Богохульствуют бывшие прихожане, потеряли веру в Святую Барбару, да и в иные германские идеалы.

Угольную черноту спаленной кирхи накрыл мощный рев – над прорехами крыши промелькнули силуэты штурмовиков. Низко прошло звено, окончательно увял уже зенитный огонь кенигсбергского гарнизона, спокойно дорабатывают «ИЛы» по заказным целям.

Самолеты исчезли, а кирха еще слегка вибрировала, где-то упало стекло, жалко звякнуло.

Конец кирхе святой-Барбары-на-горе в Лёбенихте[2], в XVIII веке выгорала, отстроили кёнигсбергцы, вот опять… на нас, конечно, позже всё свалят, все века и пожары.

Евгения потянуло сплюнуть на головешки, но сдержался – все же религиозное, пусть и насквозь чужое место.

– Товстарлейнант, там вот почти цело! И обзор хороший.

Левее кафедры действительно было почти нетронуто, хотя и закопчено. Устроились ближе к углу, ненавязчиво, но на возвышении, бойцы принесли спинку скамьи, хоть сесть можно.

– Там дохлый фриц лежит. В форме. Кажется, сам себя кончил, – сказал сапер.

– Пусть лежит, это вряд ли наш клиент, – пробормотал старший лейтенант Земляков, расстегивая планшет.

План кирхи имелся, ну как план… общий-архитектурный, естественно, без указания подвалов и тайных ходов-выходов. Саму кирху – ее остатки – снесут в 70-х, исследованиями не особо станут заниматься. Выводил ли именно сюда легендарный подземный ход из Королевского замка, или это откровенный миф – непонятно. Насчет ходов из замка имелись три основные версии: западный ход, выводивший к горе Ролльберг, северный – к подвалам Альштадской кирхи, и здешний – Лебенихтско-Барбарский. Точных сведений нет и не будет, выбора тоже нет – смутное представление о реальных возможностях перехвата беглецов только на здешнем направлении имеем. Практически без шансов.

А откуда шансы? Все иссякло: оперативные версии, время, силы личного состава, да и сам личный состав. Вроде полноценны и боеготовы были – и «Линда», и ОМГП, а несколько дней боевой работы и всё растворилось, рассосалось – и прикрытие опергрупп, и техника, и сами оперативники. Нет, погибших не так много – все же не в передовых штурмовых группах шли, просто растрепалась система, всему отдых нужен и ремонт. У самого товарища Землякова наличных сил – четыре бойца и «бэтэр», да и те, можно сказать, случайно достались. Дорабатывают в городе опергруппы, но переформированная «Север» уже двинулась в направлении Пиллау, остальные дочистят здесь, подтянутся следом. Хотя еще есть шансы разыскать и взять знающих немцев здесь, в Кёнигсберге – но невелики, откровенно говоря, те шансы. Сейчас даже сами горожане город и себя не узнают, да и бои еще продолжаются. Эх, тоньше нужно было работать, точнее…

Все же возлагались определенные надежды на перехват проводников, вот он, выход на «Кукушку» – практически в руках был. Был, да сплыл. В смысле, не совсем уплыл, выловлен и поднят, но толку…

Евгения слегка передернуло. Изыскания в «зеехунде» произвели крайне неприятное впечатление. Выковыривать трупы подводников пришлось лично – просто больше никто и поместиться в тесную подлодку не смог. Наделают миниатюрной дряни, мать их сумрачную, германскую… Ладно, не будем о следственном процессе.

Из весомых достижений имелся лишь шифро-блокнот подводников. Отправлен специалистам, расшифровка – дело небыстрое, да и результаты сомнительны. Едва ли там могут найтись точные координаты Портала, ранее в личном общении с проводниками и утопленниками стало понятно, что «Кукушка» предусмотрительна до омерзения – никто там не знает картину целиком и полностью, нити легко рвутся.

Ладно, данные требуют осмысления и тщательного анализа. В полевых условиях это затруднительно. Может, из Москвы что-то подскажут. Катерина уже там, доложит, обсудят. Товарища Мезину, кстати, за не очень-то успешную операцию не так сильно взгреют – все же на особом положении она, удачно к начальству откомандировали.

… Стрельба недалеко от кирхи опять разгорелась. Дважды бабахнуло орудие… кажется, из самоходки наши убеждают. Группа немцев прорывается или еще что-то?

Вообще-то сидеть в Святой Барбаре было бессмысленно. Кирха достаточно большая, даже если сюда из замка проскакивать начнут, не факт, что на глаза попадутся, выходов может быть несколько, где-то рядом. Вот к примеру, старый Новый рынок по соседству, там вполне удобно выход устроить. Правда, здание рынка тоже порядком разнесли, завалы… В общем, импровизированная засада единственное реальное, что сейчас можно предпринять. Начальство одобрило без особого воодушевления, обещало прислать подкрепление, как только опергруппа «Юг» перебазируется. Не верят в успех, что вполне справедливо. Но у Ролльберга и Альштадской кирхи ловить вообще нечего – там только общий район известен. Тут вроде бы при деле сидишь, отдыхаешь…

– Товарищ старший лейтенант, мы надолго тут? – прошептал второй радист. – Я к тому, что поужинать бы. Ночь натощак сидеть тяжко.

– Ладно, иди к машине. Перекусите по-быстрому, потом смените Сконкина и младшего сержанта. И что там на связи, доложите. Только тихо, не греми.

Радист ушел, довольно неслышно. Опытные люди, хорошие специалисты. Но не совсем тот профиль. Радист, он на рации сидеть должен, а не в засаде. Сконкин – он пулеметчик с бронетранспортера, младший сержант – отличный минер. Собственно, и сам товарищ переводчик… Та еще группа захвата. Нет, не выйдет ничего хорошего. В лучшем случае впустую просидим, над жизненными неудачами размышляя.

Спина начала стыть, ноги затекать, одновременно в сон тянуло – вот такой разносторонне одаренный у нас товарищ Земляков. Надо бы размяться.

Евгений осторожно прошелся у кафедры. Хоть с этим порядок – двигаться умеем скромно, малослышно, все же тоже опыт какой-никакой.

Опытный толмач-оперативник дошел до упомянутого покойника. Немец лежал лицом вниз, камуфляжная куртка, расстегнутый ремень с амуницией валяется рядом. В руке «парабеллум». Бахнул себе в висок и кончились проблемы. Может, это он на колонне и выцарапал крик души? Местный уроженец, наверное, что-то личное у него с Барбарами. Так хороший покойник – даже по затылку видно, свежий. А то пролежат в воде…

Земляков замотал головой, отгоняя крайне неприятные и навязчивые воспоминания, прошелся обратно. Бойцы сидели в полной тишине, тускло поблескивал кожух потертого МГ. Да уж, пулемет есть, гранаты наготове, в самый раз тактично гостей встречать. Которые приходить и не собираются.

А было бы неплохо и еще кого-то важного взять. Пойманные Вагнер и Кох – некоторое оправдание неудачной работы опергрупп. Но в эти дни немало нацистских чинов в городе бесследно исчезло – есть мнение, что заранее готовились, дали деру, и не обязательно через «Кукушку». Гады тут заправляли-руководили отъявленные, в хитрости и уме не откажешь. Есть списочек, пусть внеплановый, к основной задаче опергруппы эти наци едва ли имеют отношение, но вдруг…

Евгений осторожно сел на обломок скамьи – пулеметчик в двух шагах, сапер чуть дальше. Так, конечно, засады не выставляют. Подойдут еще наши люди, можно будет толком выходы из кирхи перекрыть. А так… ну, лучше хоть какая-то засада, чем никакой.

Звук! Земляков сначала машинально повел стволом ППС, потом сообразил – наверное, бойцы от «бэтэра» возвращаются. Со стороны выхода и стукнул камень. Шумновато, товарищи…

… нет, явно кирпичи снова постукивают, возится там кто-то.

Евгений взглянул на пулеметчика – ствол уже нацелен. Как бы не опередил события. Прошептал:

– Только по команде! Или прикрывая. Я обойду, туда, ближе…

Сконкин кивнул, не отрываясь от пулемета.

Старший лейтенант Земляков успел проскочить в обход остатков кафедры, но дальше пришлось замереть – смутные фигуры появились из-за завала, донеслось приглушенное немецкое ругательство. Пришельцы торопливо и нелепо затоптались у стены. Сначала Евгений вообще не понял, что они делают, но когда забелели бледные ноги (вновь неприятно напомнившие об утопленниках), сообразил – переодеваются. Вот, определенно то светло-серое и жамканное – плащ гражданского образца. Что ж, прекрасный момент для вступления в переговоры. Земляков приподнялся, махнул своим невидимым бойцам. Поймет Сконкин или нет?