Текст книги "Операция "Берег" (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 40 страниц)

Евгений задумчиво почесал под другой подмышкой. Сейчас казалось, что действительно лично ощущал готовящийся старт «Кукушки». Крепко наложилось на похмелье, (а что делать, издержки оперативной работы). Ощущение нарастающего пространственного напряжения, прямо таки немыслимого с точки зрения «прыгуна», привыкшего к иной технике перемещения. «Словно на тебя слон норовит сесть, а ты предчувствуешь, только бежать некуда» – формулирует Катерина откровенно ненаучно, но доходчиво. Впрочем, она вообще к иным, «экологически чистым» Прыжкам привыкла, отсюда, видимо, и милые зоологические параллели. Ну, товарищ Земляков и сам примерно так чувствовал – жопа надвигается, причем гигантская. Черт знает, как это работает. И опять же, полной уверенности нет. Катерина много чего может чувствовать, у нее нестандартный опыт и экзотические навыки. А у самого Евгения имеет место быть очевидная накладка на похмельную перегрузку. И свидетельства прочего личного состава сбивают целостность картины – к примеру, Ян ничего особого не чувствовал, хотя и имеет опыт Прыжков, а зубастый Иванов чувствовал, хотя насквозь местный. Всё страньше и страньше, как говаривала иная, тоже весьма опытная прыгунья.

Старший лейтенант вновь закряхтел, натягивая сапоги – обувь высохла, даже чересчур. Нужно будет почистить, смазать. Это, конечно, первым делом. Нет, первым делом от горла что-нибудь выпить. Осипший или жалко хрипящий переводчик – нонсенс. Подлечимся. Потом уж к текущим мелочам – что делать и как дальше ловить «Кукушку». Конечно, командование и старшие товарищи над этим вопросом уже размышляют, направят и целеуказующего пинка дадут. Но уже понятно – с вероятностью 95 % оборудован Портал не в Кёнигсберге. Остается Пиллау, что ранее считалось менее вероятным вариантом. Теоретически возможен район Циммербуде – Пайзе – Неплекен – это прямо рядом с электростанцией, что удобно с точки зрения запитывания старта. Но крайне неудобно с иных точек зрения – голо там, всё на виду, местные обыватели чужих сразу видят. В Пиллау насчет этого, конечно, удобнее – порт, трафик большой, но и глаз посторонних тоже много, непременно должны были быть утечки. А их не было и нет…

В дверь стукнули, сунулась Мезина – по домашнему, в нарядной кубанке и явно уже умытая:

– Пробудились, милорд? Размышляешь? Живо в санчасть, там и позавтракаем, и подумаем.

– Туда и собирался.

– Так. Судя по голосу, простуда. Даже не стану удивляться и возмущаться.

– Спасибо. А ты-то чего к медицине собралась?

– На запланированную санобработку и прожарку, – Катерина похлопала по свертку под мышкой. – Не поверишь, мне свежее белье выдали. Мой размер! Тимка вручал и очень мило смущался. Тебе сменное бельишко прямо туда принесет. Золото, а не мальчик. Я, пожалуй, его от вас насовсем сманю.

– Не пойдет. Он женатый.

– Наслышана. Можно было бы и вместе с женой. Шучу. Вы без таких старшин окончательно опуститесь и одичаете. Всё, молчи и иди. Сейчас какую-нибудь микстуру у Варлам выбьем.

Санчасть располагалась в том же подвале, только подальше, а с фельдшером ругаться не пришлось: та была занята – выносила мозг водителю походной бани за закачку в баки «непроверенной помывочной воды».

Антипростудные средства выдал санитар, и в проверенных медикаментах вполне разбирающийся, и с растворимым аспирином уже знакомый:

– Как рукой снимет, товарищ переводчик. Шипит, и с газом сразу всасывается, прямиком по болезнетворной цели лупит. Шагает вперед наша медицина, прямо очень шагает. И в баню – пять минут – будете как новый. Борька с котлами мастер, кочегарить умеет. С водой конечно, маху дал, тут наша ведьма права. Ну так обстоятельства, не налажено еще с водозабором в городе, только вошли. Раздевайтесь, сдавайте форму…

– А как вообще с ведьмой-то? Свыклись? – прохрипел Евгений, снимая ремень с кобурой.

– Отчего нет? Характер, конечно, не дай бог. Но ведь и специалистка вполне знающая. Просто подход нужен, главное – на мозоль не наступать: «мужское-женское» и «любовь» не упоминать, и тадысь все нормально.

– Да, ты тоже вроде сапера, по самой кромке идешь, – посочувствовал Евгений.

А в банной машине оказалось хорошо. Тесновато, воды в обрез, но жар так и пронизывал. Мастер этот Борис-мойко-прожарщик, и машина хороша[2]. За перегородкой плескалась, фыркала и декламировала стихи товарищ Мезина. Прислушавшись, Евгений поинтересовался:

– Что за поэма, столь фривольного характера?

– А нечего подслушивать. Это наша старшая невестка сочиняет. В свободное от педагогической деятельности время.

Земляков закатил глаза – вот и верь ей, начальнице, вечно отшучивается. Лучше вообще не спрашивать.

Накинув новенькие ватники, оперативники выскочили из машины. Временно унявшаяся Варлам узрела контрразведчицу в спортивных трусах, распаренного Землякова, и немедля окончательно онемела от возмущения.

– Да хорош уже негодовать. Мы с Женей вообще родственники, – миролюбиво объяснила Катерина.

– Да как вам… – Варлам опомнилась. – Я в ваши личные глубоко контрразведывательные отношения даже не думаю вмешиваться. Но вы, Земляков, почему не доложили о недомогании лично мне? Возможно, вам необходимо…

– Это он скромничает, молчит. Чтобы не замерзнуть, – Катерина пихнула переводчика, дабы не стоял на холоде.

У печки было тепло, из двери вообще не дуло. Тимофей – уже успевший помыться и даже прожарить собственную форму, принес котелки с кашей – свинины там оказалось больше, чем пшенки.

– Кормят от души, а мы, видимо, не очень заслуживаем, – справедливо отметила Катерина. – Была на связи, наши столичные коллеги не дремлют, там есть чем похвастать.

Новости имелись, причем важные. В Вене удалось взять гадского Найока – чуть подраненным захватили, но сейчас уже в Москве сволочуга, и начал «петь». Дело там прошло непросто – работала группа из ОКР штаба фронта 3-го Украинского. Все – и погибшие, и уцелевшие оперативники, и экипаж бронекатера в полном составе – представлен к государственным наградам.

Вовсю «пел» и переправленный в Москву крайсляйтер Вагнер. Но тут имелись и нюансы:

…– Как я понимаю, темнит твой «крестник», – сказала Катерина, дуя на чай в кружке. – Вот не умеешь ты, Женя, сходу напугать клиента, чтоб обосрался раз и навсегда.

– Да он ничего так пугнулся. А чуть больше – пришлось бы отмывать, – прохрипел Земляков. – Отправлять в Москву откровенно обосравшихся клиентов как-то странно, там не все поймут.

– Ничего, отдали бы обделавшегося на пару минут в лапы Варлам. Это по ее части. И блестел бы задницей, и пел как соловей. Заодно бы и химическую кастрацию ему устроила. Как бонус.

– Да, тут мы упустили возможность. Давай еще раз – в чем подозрения по части крайсляйтера?

Обсудили присланные вопросы москвичей, сочинили ответную шифровку. Мезина свое умение формулировки сложных служебных тем не утеряла, даже скорее отточила. Тимофей с шифровкой убыл к радистам, а оперативники продолжили мозговой штурм.

– Ты с медом пей, должен быть в полной боевой форме, – намекнула Катерина, вновь наливая чай.

– Это неправильный мед, от неправильных немецко-химических пчел, – прохрипел Евгений, разглядывая карту. – Тебе не кажется, что мы чего-то не видим? Вполне очевидного.

– Кажется. У нас проблема в системном подходе. Решаем, идя от логики контрразведки и стандартной армейской операции. Это срабатывает на уровне деятелей типа штурмбанфюрера Найока – вот и взяли его, как заблудившегося кота. Но рулят у «Кукушки» не такие как он, пусть хитроумные, но отчасти понятные нам люди. Там принципиально иная логика.

– Кто? Понятно, имена ты разглашать не будешь. Но принцип, в какую сторону думать-то, можешь подсказать?

– Имена вообще ничего нам не дают. В принципе, командный триумвират известен, имена могу сказать. Толку-то… И здесь, и у нас персоналии «пробивались» на самом высшем уровне, рыли по полной программе. Результат околонулевой, – пояснила Катерина. – И нет ясности – те же это люди, что были известны здесь, или анкетные данные и имена позаимствованы в момент Перехода, а былые носители имен-паспортов сгинули. Так-то не очень примечательными личностями считались, здесь ничем не отметились.

– Понимаю. Ну, примерно. Но в каком направлении сосредоточить мозговые усилия?

– Да боги его знают. Полагаю, в логике медицины. Ветеринарной. Это без шуток – один из руководителей по образованию врач, профессор-ветеринар. Знаешь, как в кино безумных ученых изображают? Вот добавь такому человечку на порядок хитрости, убавь до нуля забавность. Реальный был монстр. К сожалению, действительно очень умный.

– «Был»? Я правильно понимаю?

– Какие сомнения? Конечно, мы его достали. Но это будет… как бы показать на координатах… в отдаленном диагональном будущем, с трудно просчитываемым вектором отклонения. Нет там ничего секретного, но я рассказывать пока не буду, иначе мы еще больше запутаемся.

– Так-то стало много понятнее, да. Нет, рассказывать не надо. У нас апрель 45-го, здесь и сейчас нужно их останавливать, – Евгений отпил чая и подумал, что у него черт знает что такое, а не служба.

– Да, здесь и сейчас, – подтвердила Катерина. – Имеем парадокс: мы знаем начало и финал цепи операций по зачистке «Кукушки», но не знаем важную середину. Это как проход через большой замок – анфилада гулких мрачных залов, известно, что в последнем корпусе расположен тупик и враг там будет уничтожен, но что он натворит транзитом, какие потери нам нанесет – неизвестно.

– Вот сейчас намного архитектурнее и нагляднее, – одобрил Земляков. – Отвлеченный вопрос можно? У вас там точно тупик? Ты выглядишь весьма довольной жизнью.

Катерина засмеялась:

– У нас для врагов тупик. Так-то даже не подумаю жаловаться. Слушай, Женя, ты рано или поздно в гости наведаешься. Несомненно, вместе с Ириной.

– Это вряд ли. Кто нас отпустит-то.

– Понятно, не сейчас. Но будет время, вот обязательно.

– Ладно, будем надеяться. Сейчас…

В дверь решительно застучали, и немедля распахнули:

– Знаю, что здесь нежелательна. Но фейсы можно не кривить, я строго по делу, – сходу объявила Варлам.

– Это кто тут кривится? – удивилась Катерина, на текущие банальные мелочи, вроде вредных фельдшеров, принципиально не реагирующая. – Всегда рады видеть нашу передовую медицину. Что стряслось?

Оказалось, дело в гражданских немцах, скрывающихся в соседнем подвале. Собственно, это совсем рядом – междомовые стены подвалов пробиты ходами сообщений, в соседнем подвале отсиживаются немецкие женщины и дети, есть и раненые. Наши медики оказали первую помощь, но двоих фрау категорически необходимо срочно отправить в санбат – ранения достаточно серьезные, нужны операции. Но немки отказываются и воют: кажется, боятся, что из них кровь выкачают для переливания раненым «руссише козакен».

– Тут они не боятся, там они боятся, а вот тут они еще не определились, – проворчала Катерина, беря ремень с оружием. – Сейчас разберемся.

– Товарищ Мезина, вы хоть оденьтесь! – ужаснулась временами щепетильная Варлам.

– Для неформального общения в самый раз, – заявила контрразведчица, одергивая телогрейку. – Лишний раз убедятся, что казаков бояться нечего, далеко не все они кривоногие и жутко бородатые.

– А переводчик? Там же перевести нужно.

– Переводчик кашляющий, пусть сидит. Так поймут, им пора к русскому языку привыкать.

Катерина ушла, сияя длинными немерзнущими ногами, яркой алостью кубанки и чистейшей синевой выглядывающих из-под ватника спортивных «динамовских» трусов.

– Финиш какой, – застонала Варлам. – Она что, еще и казачка?

– В военно-кавалерийском смысле уж несомненно, – заверил Евгений.

– Вот дурдом. Ладно. Вы как сами, товарищ старший лейтенант? Температуру померяем? Понимаю, что не очень приятна, вам чужд мой стиль общения, но я обязана…

– Ой, да перестаньте уже, товарищ военфельдшер. Специалист вы надежный, в остальном я женат и порядком замордован текущими служебными задачами.

– Это хорошо, – чрезвычайно тактично одобрила Варлам. – Градусник ртутный, будьте осторожны.

Евгений сидел с градусником, военфельдшер нервно прислушивалась к происходящему в дальнем подвальном помещении – на полную мощь свой командный голос Катерина не включала, но и так доносилось вполне убедительно.

Мезина вернулась буквально через пару минут:

– О, контрольное измерение уровня здоровья? Это правильно. А там устаканилось – сейчас раненых отправим. И трех сопровождающих фрау. Я выбрала бабцов потолковее и спокойнее.

– Их-то зачем? В санбате…

– В санбате им дело найдут. Постирают что нужно, помоют, помогут нашему персоналу. Немцы работать умеют. Если их правильно ориентировать. Сопроводительную записку сейчас напишу, – Катерина открыла полевую сумку. – Кстати, Варлам, какого черта ты к фрицам в одиночку таскаешься? Там полно всяких фанатичных, нацистски настроенных дур, стрельнут украдкой и в канализацию тело запихают. Отвечай за тебя потом. Ты пистолет из кобуры доставала?

– Когда⁈ Можно подумать, мне заняться нечем? – возмутилась военфельдшер.

– Вот прямо сейчас и доставай, – сказала Катерина, расписываясь на краткой записке и ляпая служебный штамп. – Евгений тебя проинструктирует и проверит, он хоть и тоже жутко занятый толмач, но личное оружие освоил в совершенстве. Кроме того, он счастливо женат, морально стоек, и вряд ли…

– Я в курсе, поняла, – заверила, явственно краснея, военфельдшер.

– Отлично, развлекайтесь. Я пока недобитых фрау спроважу.

Выяснилось, что температура у старшего лейтенанта Землякова – 37,4 – что нехорошо, но допустимо, а военфельдшер свое личное оружие знает примерно так же – нехорошо, но на «зачет» при желании натянуть можно.

Евгений кончиком ножа разрабатывал петлю кобуры, военфельдшер следила и бубнила:

– Все равно я в человека стрелять не способна. Я медик, и вообще женщина…

– Вот удивительно умеешь утомлять, – вздохнул Земляков. – Стреляют не в людей, стреляют во врагов. Поскольку иначе они нас убьют. Вот надежно подстреленный враг переходит в иную категорию, там уж проявляем милосердие, оказываем помощь, поим-кормим. Поскольку мы не фашисты и не бандеровцы. Всё довольно просто.

– Умеете вы – мужчины – все упрощать и вульгаризировать, – Варлам придирчиво осмотрела горловину пистолетного магазина, поразмыслила, и продула.

Все же не окончательно безнадежна девушка.

Тут умную оружейную беседу прервали – влетела Мезина, с ней старшина Тимка, нагруженный прожаренной формой и бронежилетами.

– Хорош флиртовать над оружием. Подъем! На боевой выход, – скомандовала Катерина. – Шифровка из далекого, но всегда близкого центра. «Срочно и немедленно!»

– Товарищ Земляков не совсем здоров… – заикнулась Варлам.

– Не вульгаризируй, – пробормотал Евгений, одновременно натягивая галифе и знакомясь с содержанием шифровки.

Выехали через десять минут. Никакого «срочно-немедленно» шифровка не содержала – это подразумевалось по умолчанию. Связались с «Линдой» насчет сопровождения и охраны – майор Васюк напомнил, что у него не полноценная дивизия, дать может только двух саперов, ну и так и быть, выделит Яниса для надежности, ну и конвойный БТР с водителем и пулеметчиком имеется.

– Заскочим к танкистам, возьмем надежного снайпера, – заявила Катерина. – Их майору сейчас позвоню, пусть команду даст.

– Зачем нам снайпер Иванов? – удивился Евгений. – Нет, мужик он надежный, но мы по тыловому району пойдем, пулемета на «бэтэре» и штурмовых саперов с автоматами нам за глаза хватит.

– Вот сглазишь сейчас, Женя. А Иванова я хочу взять, поскольку он интересный в, увы, сугубо служебном смысле этого слова. Времени у нас в обрез, возможно, в дороге удастся побеседовать.

* * *

8 апреля 1945 года. Пригород Кенигсберга

9:47

Катила короткая колонна: бронетранспортер, за ним «додж» с оперативниками. Радистов предусмотрительная Мезина пересадила в броню, в оперативной машине остались только водитель, старшина Тимофей, да офицеры под охраной немногословного снайпера Иванова. Сначала двигались в тыл, потом без лишнего риска – вокруг все еще вовсю гремящего и дымящего города. Собственно, уже знакомая дорога – повторяться начал служебный путь старшего лейтенанта Землякова.

Окраина Кёнигсберга. Брошенное 88-мм зенитное орудие FlaK 36/37.

Полулежал Евгений, кутаясь в шинель и плащ-палатку, глядя в дымное небо, на отходящие от города, разгрузившиеся и полегчавшие, звенья «ИЛов»-штурмовиков. Простуда вроде бы пригрелась, не особо проявляла себя, только ноги чуть ломило. Ну и мысли были вялыми, совершено не оперативными, тянуло в дрему. «Чего едем, куда едем? Сами не знаем, куда едем» – как говаривали классики и Катерина в былые времена. Действительно, что такого внезапного заподозрили в Москве, допрашивая крайсляйтера? Причем тут поместье Гросс-Фридрихберг, почему интересовались непосредственными техническими обстоятельствами захвата крайсляйтера? Вагнер, между прочим, вовсе не дурак, должен понимать, что разумнее искренне сотрудничать с русскими. О чем он может упорно умалчивать, в чем смысл и что именно нужно искать в этом «Гэ»-Фридрихберге? С «Кукушкой» это едва ли может быть связано – на момент последнего мощного Прыжка территория поместья уже находилась под контролем наших войск, что-то мелкое прятать и прятаться там еще можно, но продолжать организованную эвакуацию оттуда категорически не получится. Странно. Может, дадут дополнительную наводку? Москва остается на связи, без сомнения, продолжают допрос прямо сейчас, там им дремать некогда.

Закрывались глаза товарища переводчика под ровный гул двигателя, под негромкий, почти неслышный разговор в кузове «доджа». Вовсе не «раскручивает» и не «колет» Катерина зубастого бойца. В ином тоне говорят. Безусловно, товарищ Мезина при желании кому угодно «башку снесет», зачарует и охмурит. Но тут тоже не тот случай. Просто беседуют с взаимной спокойной симпатией.

Прислушиваться необходимости и желания не было, задремал товарищ Земляков, хорошо так, уютно задремал.

* * *

8 апреля 1945 года. Пригородная дорога у Кенигсберга.

14:17

– Не замерзли, товарщстарлнат? Вы перекусите, подъедем скоро, – предложил Тимка.

Евгений взял бутерброд, стаканчик от термоса, с трудом сдержал болезненный зевок:

– Ух, почти выспался. Чего стоим?

– Броню заправляют, – пояснил прогуливающийся у борта с бутербродом водитель «Доджа». – Хорошая техника, но горючки жрет – не дай бог! Кстати, наш зверюга тоже проглот ужасный.

– Нет в мире полного и гармоничного совершенства, – согласился Евгений, надкусывая хлеб с пластом консервированной заокеанской колбасы и косясь на бывшую начальницу.

Мезина с термосом, Иванов с винтовкой, стояли метрах в десяти от машины, пили чай и смотрели на прусский пруд, чью аккуратность портил загнанный в воду немецкий грузовик – одна кузовная задница с тентом торчала. Портят фрицы ценное имущество, вот до последнего дня тотально гадить будут.

Продолжается, значит, доверительная беседа. А спинами эти двое тоже очень похожи. При всей разнице в телосложении, моторике и стиле поведения, и вдруг такое сходство? Евгений покосился на старшину. Тимка чуть заметно пожал плечами – сам недоумевает. Вот понимающий человек – ни единого лишнего слова, а все видит. Хорошая группа подобралась, чего уж там.

– Новостей нет?

– На связь выходили. Оттуда опять уточнения запрашивали. Снова по моменту взятия этого самого край-сляй-тера. Товарищ Мезина вас решила не будить, у Яна уточнили.

– Так даже полезнее, – согласился Евгений. – Он с другой стороны процесс видел, я-то на нервах был, мог что-то упустить.

– Ответственный момент, все же не каждый день край-сляй-теров берем, – намекнул юный, но опытный старшина Тима. – И вытащили целым. Успех же, товарищ старлтенант, так? Подлодку опять же пристукнули. А чтоб прямо сразу всё и везде получилось, так такого вообще не бывает.

– Да ладно, не утешай. Мы этого крайсляйтера и лодку для нашей главной цели пристукивали, а на выходе результат не очень-то, – Евгений сунул в рот остаток бутерброда.

Ладно, аппетит мы сохранили, не все потеряно, может, еще наверстаем по делу.

– Готово, можем двигаться! – закричали с бронетранспортера.

* * *

Поместье Гросс-Фридрихберг

15:33

Об обстановке уточнили на посту – у въезда, на знакомой еще по поездкам на «Пуме» позиции фольксштурма, теперь стояли наши пехотинцы. Сержант-усач с двумя орденами «Славы» на груди авторитетно объяснил: «официальных боевых фрицев нет, смылись, но кто-то из гражданских там шмыгает, может и переодетые, поручиться нельзя. Тщательным прочесыванием сейчас заниматься некому, основные наши силы вперед ушли, ночью на КПП слышали подозрительное, но с поста не отлучались. Так что пусть товарищи контрразведчики будут настороже».

Машины проехали по аллее, свернули к центральному усадебному зданию – на плане именовалось эффектно – «Паласт». На всякий случай обогнули дом со стороны Малого озера, осмотрели, остановились.

– Бдительности не терять, – скомандовала Мезина, возясь с ремешком каски. – Осматриваемся быстро, зорко, избегая сюрпризов. Разбиваемся на группы, прикрываем саперов. Радисты и пулеметчик в бэтэре – резервной группой. Обращаем внимание на всякие странности, типа не спрятанных грузов, аппаратуры связи, сомнительных трупов. И главное – живых немцев-аборигенов. Желательно не пугать, попробовать поговорить.

…Рука на автоматной рукояти, ствол наготове, но чувствовал Евгений, что в комнатах пусто. Легкий беспорядок, но чувствовалось, что убегали отсюда заранее, часть мебели вывезена, угадываются места от висевших, но снятых картин. Хозяин имел неимоверную тягу к коллекционированию награбленного, много натащил, но самое ценное перепрятал. Ушлый был тип, здешний гауляйтер, того не отнять.

Сапер осторожно приоткрыл очередную дверь – окна комнаты закрыты ставнями, полутьма с узкими лучами неяркого дневного света. Тимофей включил фонарик – держал в далеко отставленной руке. Опять столы, стулья, предметы малоценного интерьера…

– Во, опять гитлерюга забытый, – пробормотал сапер, глядя на страшноватый бюст фюрера – башка крупная, усики агрессивно торчат, черный мрамор уже покрылся пылью, словно годы тут забытый стоял.

– Они тут бандой ховаются, – буркнул Тимка, на миг высвечивая стоящие у стены картины – опять фюреры: один академический, в белой парадной форме, выписанный маслом, другой полегче исполнением, на фоне гор, пастельный, отдыхающий где-то на Бергхофе[3].

– Гитлеров как говна, изрядно вместе с взрывчаткой напихали, да не взорвали почему-то, – сказал сапер. – Дык все уже, товстаршнант – вон она – последняя зала.

Сквозило из распахнутой двери балкона, мерз закрытый чехлом рояль, валялись обрезанные телефонные провода. В принципе, хороший дом, приятно, что уцелел, что-то полезное можно обустроить типа дома отдыха. Почему не взорвали, непонятно. Заряды в подвале серьезные.

Оперативники вышли на балкон – внизу уже стояли Мезина и бойцы, смотрели в сторону отдаленных построек, даже в бинокль и оптический прицел приценивались.

– Нет ничего любопытного? – поинтересовалась Катерина, задирая стальную голову. – У нас тоже пустышка. Провода на всякий случай перерезали, тут минировано – словно крейсер подрывать думали. Сейчас думаем центральный бункер глянуть, а вы тогда…

– Постойте, товарищи, – старшина Тимка приподнялся на цыпочки, ловя мелким носом ветер. – Дымом пахнет. Вернее, подрывом. На тротил очень похоже. Вон оттуда несет.

– Что-то все-таки рванули напоследок? Племенной коровник-ослятник? – удивилась Мезина. – Может, случайным снарядом накрыло? Ладно, заедем, вместе глянем, что там по нюху, потом разойдемся. Вообще тут долго искать можно, территория просторная.

Старшинский нюх, понятно, не подвел. У небольшого строения, довольно невзрачного на вид, оказалась подорвана одна из стен, вернее, спуск в подвал или полуподвал.

– Скромно бабахнуло, – удивилась Катерина. – Не сработало что-то?

– Снаружи подрывали, наспех, – пояснил сапер. – На снаряд действительно похоже, на случайный, но нет, точно подрыв. Нах… извиняюсь, нахрена сам вход рвали, непонятно.

– Вот это мы и ищем – непонятности! – Катерина осмотрелась. – Хотя так-то все понятно. Объект стратегического хозяйственного назначения, хотя и второй очереди.

– Это же мастерская какая-то? – удивился Евгений.

Бывшая начальница и остальные знающие бойцы посмотрели с некоторым сочувствием, как на слегка умственно-отсталого.

– Кузня. Лошадей подковывали, – пояснил Иванов, держа винтовку наготове. – Но…

– Именно. Странно. Про стратегическую ценность второго порядка я вполне справедливо сказала, а тут еще и подрыв весьма специфический, – пробормотала Катерина. – Что в действительности за объект может быть? Бойцы, осматриваемся. Об осторожности не забывать!

Лично старший лейтенант Земляков ничего подозрительного не нашел. Правда, запахи в забитый нос потихоньку начали пробиваться: навоз, уголь, сам бы догадался, что кузня коневодческая, если бы обоняние не подвело. Ну, городской человек, отчего же непременно знать с полувзгляда все должен.

Странное нашел Янис – машину за углом под навесом. Вполне исправный, пусть и не очень парадный, бежевый «Опель-Кадет». Оживившийся Ян выбрался из кабины:

– Заправлен, похоже, на ходу. И вот!

В руках опытного водителя была бутылка коньяка.

– Вдвойне подозрительно. Коньяк хороший, французский, не суррогат, – Евгений постарался, чтобы передернуло не особо очевидно. – Такой просто так не бросят.

– Верим специалисту, – почти без ехидства заверила Мезина. – Так, осматриваемся еще внимательнее. Тимофей, будь любезен, подгони сюда броню. Пусть нам спину прикрывает. Что-то нервно становится.

Саперы осматривали завал, Янис продолжал проверять стоянку, а старший лейтенант, как человек болеющий и вообще не очень годный к помещечье-конюшенным следственным мероприятиям, был сослан на чердак – присматривать за округой.

Сидел товарищ Евгений, застегнув ватник под горло и положив ствол автомата на раму, присматривал за живописными и ухоженными окрестностями. Странное впечатление производила усадьба: вроде и красиво, но как-то натужно, без изящества. И сыро. Домой бы, отдохнуть. Но дома тоже не самое спокойное время, какой уж там отдых.

Внизу оперативники почему-то склонились над подсыхающей лужей. Нашли что-то. Вот что в луже можно найти? Следы подков племенных скакунов-першеронов? Нет, что-то иное – вон, даже на прилязгавший бронетранспортер не оглянулись.

Бронетранспортер замер, повертел столом пулемета – тоже не особо нравится поместье экипажу.

Катерина оторвалась от лицезрения грязи у лужи, подняла голову:

– Жень, тут вроде ваша «Пума» стояла. И, кажется, известный «Адлер-дипломат». Янис его покрышки не очень запомнил. Но «Пума» – точно.

– Гм, и что это должно доказывать? – сверху уточнил Евгений. – Про некоторую связь событий мы и так догадывались.

– Верно, но… – Катерина мгновенно развернулась, вскидывая винтовку.

Прочь от завала шарахнулись саперы, тоже схватились за автоматы. Мигом все скрылись, пулемет бэтэра вновь развернулся.

Старший лейтенант Земляков ничего не понял, но на всякий случай тоже упер металлический приклад «Судаева» в плечо.

– Спускайся, тут нам из ада стучат, – сообщила, выглядывая из-за бронетранспортера, Катерина. – Поосторожней, преисподняя прямо под тобой.

Евгений на всякий случай вышел через другую дверь, обошел кузню. Действительно, слышались звуки удара металла о металл – явно из-под земли шел стук, из-под завала.

– Видимо, учуяли, как наша броня подъехала, и давай сигнализировать, – сказала Мезина. – Но это не азбука Морзе, просто так колотят. Хаотично.

– Можно понять – под землей завалиться, это же как тонуть, – вздохнул Янис.

– Очень справедливое замечание. Придется нам разворачивать саперно-спасательные работы, – сделала единственно возможный вывод Катерина. – Но с осторожностью. Знаю я эти подвалы и подземелья – никогда не поймешь, что оттуда вдруг попрет.

В саперных работах Евгений не участвовал – вновь был отряжен на охрану. Но сходил на задворки мастерской, принес дополнительный лом – случайно приметил при осмотре.

– Реабилитирован по сельско-коневодческой части, – объявила разогревшаяся Катерина – у нее имелись перчатки, и работала она вместе с остальными бойцами, оттаскивала кирпичи. – Война закончится, приедешь к нам на практику. У нас конюшни – лучшие в округе, прямо куда там королевским, с их-то отсталостью.

Бойцы засмеялись. Но дисциплинированный Тимка призвал к бдительности.

Снизу стучали периодически, сейчас было гораздослышнее.

– Там дверь. Типа как в бомбоубежище, но получше отлита и проклепана, – определил сапер. – Привалило, но так-то дверь целехонька. Ее и прямым попаданием не проймешь.

– Так, работы завершают специалисты, лишние отходим, – приказала Мезина.

Бойцы отошли, саперы возились на узких ступеньках, вынимая последние камни завала.

– Хорош, отходите. Ваша очередь, милорд толмач, – указала начальница. – Только не подставляйся.

– Даже не собираюсь, – заверил Евгений.

Присел над спуском, держась в мертвой зоне. Внизу стояла тишина. Вот будет нехорошо, если напоследок там задохнулись. Хотя это вряд ли – наверняка есть продуманная система вентиляции, строилось надежно.

– Господа, путь расчищен, – громко по-немецки сообщил старший лейтенант Земляков. – Выходим по одному. Руки за голову, оружие выбросить впереди себя.

Несколько секунд стояла тишина, потом металлически заскрипело – довольно мягко, видимо, механизм двери оставался в полной исправности.

Саму дверь Евгений видел так себе – только верхний край. Ну, раз открывается, живы, конечно.

– По одному! Соблюдая должный порядок, – напомнил переводчик.

– Мы безоружны. Тут только гражданские, укрывались от обстрела, – ответил женский голос.

Мезина предупреждающе качнула стволом самозарядки. Да понятно, не расслабляемся, дамы на любую каверзу способны. Военный феминизм – вообще нонсенс, тут женщины не права качают и квот требуют, а просто стреляют и режут, с античных времен вполне обычное дело, еще хорошо, что не широко-распространенное.

– Мы выходим, не стреляйте.

Дверь приоткрылась пошире, протиснулась женщина. Сверху-сбоку вполне ничего себе: светловолосая, в маленькой шапочке и теплом жакете. Судя по манере речи, местная прусская уроженка.

– Руки! – кратко напомнил Евгений.

Заложила руки на затылок, весьма неловко. Врет – и в жесте, преувеличенно неуклюжем, и насчет оружия. Но интересно будет побеседовать, на обслугу поместья фройляйн совершенно непохожа, даже со стороны уха. Может, действительно к «Кукушке» имеет отношение? На месте организаторов эвакуации этаких элитных, э… кобылок на новые земли в первую очередь вывозить нужно.