Текст книги "Слабое звено (СИ)"

Автор книги: Юрий Кунцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц)

– Все наши планы катятся к чертовой матери, – заявил Ленар и запил свои прогнозы водой, – Мы слишком долго возились с трубопроводом и теперь не успеваем полностью заправиться, собраться и долететь до точки рандеву к сроку.

– Вылет откладывать точно нельзя, – сказала Вильма ртом, набитым сухариками с земляничным повидлом.

– Значит, заправим не полный бак, – добавил Радэк, покривив лицом, – Наверное, это не критично.

– Нет, это критично. Мы обязательно должны заправить полные баки и забыть навсегда про проблемы с водой. На этот раз я хочу перестраховаться.

– И что делать? – спросил Эмиль, – Ты ведь сам только что сказал, что на все времени не хватит.

– Мы пожертвуем трубопроводом, – сказал он, и на него выпучились три пары глаз.

– Что?! – воскликнул Радэк, слишком резко отпив воду из стакана, и приступ кашля схватил его за глотку.

– Осторожнее с такими заявлениями, – Эмиль несколько раз ударил Радэка по спине, забив приступ кашля до смерти. Радэк ответил ему чем-то отдаленно похожим на благодарную улыбку. – У нас, если ты не заметил, каждый техник на вес золота.

– Заметил, но делать нечего. Демонтажные работы отменяются, и… – растерянно развел Ленар руки, – Честно говоря, я рассчитывал на другую реакцию. Я ведь только что официально освободил вас от еще нескольких часов тяжелого труда.

– Но мы же бросаем материальное имущество! – прохрипел Радэк, – Просто берем и выбрасываем в никуда.

– Только не надо драматизировать, – отмахнулся Ленар, – Эти трубы прокатывают на комбинате Нервы из алюминия, выплавленного из местного реголита, который добывают на соседнем спутнике. Они продаются за гроши и легко впишутся в статью вынужденных расходов.

– Допустим. Но как же магнетрон?

– Магнетрон… – повторил Ленар, пробуя на вкус это слово, и в его голове появилось неприятное жжение, – Как я уже сказал, алюминиевые трубы очень дешевые и легко впишутся в статью вынужденных расходов.

– Радэк прав, – встряла Вильма, разделавшись с сухариками, – Магнетрон мы никак не впишем в статью вынуж…

– Хватит! – перебил ее Ленар надорвавшимся воскликом, – Все, нет никакого магнетрона и никогда не было! Мы все это время были без магнетрона, и нас за него уже оштрафовали, так что самое страшное позади! Под нами сейчас тоже нет никакого магнетрона, а корабль нагревает воду при помощи… не знаю, при помощи веры в корабельный естественный отбор! Кто не способен заправиться без магнетрона, тот вымирает, ясно? Не напоминайте мне больше про магнетрон, у меня от этой мысли голова болит!

– Ладно-ладно, успокойся. Давай тогда сменим тему. Есть что-то еще на повестке дня?

Ленар устало потер лоб и словил на себе выжидающие взгляды.

– Нет, – отрезал он, сделав вид, что не заметил веющее от них любопытство, – На этом все, собрание окончено, все свободны.

Наступила мертвая тишина, и никто не решился шелохнуться. Четыре неподвижных фигуры обменивались друг с другом беглыми недоверчивыми взглядами, словно сидели за покерным столом и старались разглядеть отражение карт в глянце хмурящихся лбов.

– Ребята, вы свободны, – ударила Вильма по невидимым струнам, натянутым в воздух, и три пары глаз взяли ее под прицел.

– Да, мы знаем, – ответил Эмиль, и расслабленно облокотился на столешницу, – И мы решили воспользоваться своей свободой по своему усмотрению. Так ведь, Радэк?

– Да, все верно, – он с громким звуком почесал свою щетинистую щеку и расслабленно опустил плечи, – Если не возражаете, мы с Эмилем посидим здесь и немного отдохнем. Если, конечно же, у вас нет причин выгонять нас. У вас ведь нет причин, Вильма?

– Вы что, теперь преследовать нас с Ленаром будете?

– Преследовать не будем, если вы не будете убегать, прятаться и секретничать без нашего участия. Мне стоит напомнить, что мы все еще в одной команде, и ваше с Ленаром поведение не совсем способствует командному духу?

– Радэк, это уже переходит границы…

– Какие границы? – Радэк саркастично оглянулся, – Я думал, у нас нет границ. Признавайтесь, что с Ирмой?

– А ты с ней еще не беседовал? – спросил Ленар и смирился с тем, что головная боль в ближайшее время будет его естественным состоянием.

– Беседовал, и она ушла от ответа. Почти как ты. Что происходит? Почему она не работает с нами? Почему ее сейчас здесь нет?

– Это я предложила, – задрала Вильма свой нос, – Ей будет полезно отдохнуть до отлета.

– Вы уже начали отделять ее от экипажа? – обвиняющее вопросил Эмиль, – Все еще уверены, что ей не место среди нас?

– Ей и так не место среди нас. Она сломалась, понятно?

– Так давайте ее склеим!

– Я серьезно! – ее ладонь ударила по столешнице, и оставшаяся вода в стаканах покрылась рябью.

Ленар поднял руку в жесте, приказывающем Вильме успокоиться, и она начала растирать кожу на лице, переводя дыхание.

– После того, как ее выбросило с Коли репульсионным полем, – начал объяснять Ленар, сложа руки домиком, – она заработала что-то вроде посттравматического расстройства. Теперь ей все время кажется, что скафандр ее душит. Надо ли вам объяснять, что таким людям не место в космосе?

– И все? – спросил Радэк, натянув брови себе на затылок, – Она не является корпоративной шпионкой, террористкой, носительницей редкой заразной болезни? У нее посттравматическое расстройство, и вы не захотели с нами этим делиться?

– Вот теперь поделились. Тебе легче стало от этого?

– Не очень.

– Ладно, – выдохнул Эмиль, переварив новости, – Давайте на секунду забудем о том, что Ирма, как вы говорите, «сломалась». Мы ведь с вами на одном корабле работаем, хоть и в противоположных его концах. Мы имеем право знать о состоянии каждого из нас. Делить нас всех на классы по палубному признаку – это вредительское разобщение, которое не способствует рабочей обстановке. У нас здесь совсем не военное судно и…

– Эмиль, прости, – заткнула Вильма ему рот, – Я решила, что вы с Радэком кинетесь ее защищать, и хотела избежать излишних дискуссий.

– Эти дискуссии не лишние. Пока вы здесь плетете интриги, кто-то должен вспомнить, что она все еще наша коллега, и мы должны помогать ей.

– Она все еще наша коллега, – задумчиво согласился Радэк, – И наш долг помочь ей в пределах наших возможностей. А можем мы далеко не все. Вы все еще хотите исключить ее из нашего экипажа?

– Хотим ли? – переспросил Ленар с издевкой в голосе, – Это не какая-то прихоть, Радэк. Это уже необходимость.

Радэк упер в Эмиля свой вопросительный взгляд, словно спрашивая у него мнения. Эмилю впервые за долгое время было нечего сказать, но эти двое так долго проработали вместе, что уже практически научились читать мысли друг друга. Эмиль лишь издал короткий кивок подкисленной гримасы, и на этом их молчаливое совещание окончилось единогласным решением:

– Где мне поставить подпись?

8. Четыре отклика

Навигация в межзвездном пространстве – занятие крайне неблагодарное. Когда корабль вылетает из звездной системы, он вынужден лететь строго по прямой линии по направлению к целевой звезде, маяком горящей на многие световые года и не позволяющей заблудиться. Когда корабль летит к чему-то мелкому и неподвижному, вроде космической станции, штурман должен заранее точно знать ее местоположение относительно пункта вылета. Если же в межзвездном пространстве пытаются встретиться два корабля, один из них вынужден двигаться максимально предсказуемо, чтобы другой смог лечь на его траекторию в нужный момент времени и с нужной скоростью. Когда до ближайшего ориентира квадриллионы километров, а точно вычислить траекторию первого корабля не представляется возможным, вся надежда остается на то, что разрыв между двумя кораблями будет достаточно небольшим для прохождения радиосигнала. И все это еще полбеды, потому что корабль даже без учета множителя Алькубьерре достигает скоростей, на которых релятивистские законы становятся почти осязаемыми и начинают ощутимо менять понятия массы и времени. Все это приходится учитывать управляющему интеллекту Марвину, однако в отсутствие ближних ориентиров погрешности накладываются одна на другую, и Марвин может лишь примерно догадываться, с какой скоростью двигается корабль, как быстро растут требования к маршевой тяге из-за увеличивающейся массы и как все это согласовать с расширяющимся временем. Для Марвина это была настоящая компьютерная головная боль, а совершить все эти расчеты живому штурману было равносильно расчету попадания дротика в раскачивающуюся маятником доску для дартса посреди урагана в безлунную ночь.

Так или иначе, экипаж был настроен оптимистичнее, чем миссия того заслуживала. Как только корабль заполнил свои баки для воды до верху, последовал резкий духовный подъем в честь первого за последний год мероприятия, которое кончилось не полным провалом. Ленар с радостью перерезал трубопровод, освободив корабль, словно младенца от пуповины, и окончательно выгнал из головы предстоящие убытки из-за брошенного в необитаемой глуши дорогостоящего оборудования.

За те одиннадцать дней, что продлилась заправка, Ирма пребывала в состоянии где-то между депрессией и живым трупом. Изнутри ее грызло все: стыд, разочарование, страх и одиночество, на которое она сама себя обрекла, сторонясь своих коллег и вздрагивая от каждой шевельнувшейся тени. За одиннадцать дней эти чувства сгрызли с нее несколько килограмм, ее кожа в нескольких местах чуть плотнее обтянула кости, а лицо приобрело оттенок обезжиренного молока. В конце концов дурные чувства наелись, а Ирма проголодалась и начала выходить из затяжного приступа самобичевания. Выход находился на продуктовом складе, где она уничтожила остатки земляничного повидла и осознала, что жизнь продолжается. Смиренно заняв пост оператора она впервые почувствовала, что ей уже не так важно, чем закончится эта экспедиция, и просто повела буксир навстречу неопределенности.

Мерклин-71 остался позади, и путь назад был покрыт без происшествий.

– Мы достигли точки рандеву, – отчиталась Ирма, и выпустив нагнетенный воздух из легких убрала руки от пульта управления.

В воздухе сгустился один из тех неприятных моментов, когда дальнейшие события от нее никак не зависели. Она попыталась расслабленно откинуться на спинку своего кресла, но в условиях давящей тишины в эфире это было равносильно попыткам расслабиться, сидя на гладком шаре, окруженном со всех сторон пропастью.

– Говорит капитан ТБДС Ноль-Девять Ленар Велиев, – послышался официальный тон, адресованный гарнитуре, – Вызываю мультисостав. Мы прибыли в точку рандеву и ожидаем ответа.

Из динамиков ответила красноречивая тишина, и даже помехи не решались нарушить издевательское молчание. Ленар разочарованно вздохнул и повторил вызов, добавив к своим словам сообщение об успешной заправке, будто бы это как-то мотивирует монолитную тишину обернуться звуком знакомого голоса. Казалось, что воздух на мостике стал жидким.

– Неужели мы где-то критически ошиблись? – произнесла Вильма запретную фразу, от которой в груди образовалась наледь, – Попробую поискать их в инфракрасном диапазоне.

– Смысла нет. Либо они легли в дрейф и ждут нас с выключенными двигателями, либо продолжают торможение и уже очень далеко позади.

– Впереди, – поправила его Ирма, – Мы сейчас дрейфуем кормой вперед.

– Неважно. Попробую просигнализировать Марвинам, – с поста Ленара раздался стук ножек насекомого, беспокойно забегавшего по клавиатуре, – Вильма, мы ведь точно в точке рандеву?

– Шутишь? Конечно не точно. Мы в межзвездном пространстве более чем в половине светового года от ближайшего ориентира, и тут промахнуться на миллион километров – плевое дело.

– Миллион километров – это еще допустимая погрешность, – задумчиво промолвил он, и на главной панели загорелся таймер, отсчитывающий секунды, – Так, сигнал отправлен. Кто-нибудь точно должен откликнуться.

Таймер безжалостно и методично расфасовывал время по минутам и секундам, будто издевательски напоминая, насколько сократилась жизнь экипажа в бессмысленном ожидании. С каждой прибавленной секундой полученное число становилось все тяжелее для восприятия и своим весом грозило раздавить надежду отыскать мультисостав.

– Долго будем ждать? – спросила Ирма, прикованная завороженным взглядом к цифровому табло.

– Примерно сорок-пятьдесят минут, а дальше ждать будет бессмысленно.

– Что теперь будет?

– Теперь просто будем смирно ждать и надеяться, – послышался шорох, с которым Ленар устроился в кресле поудобнее.

– Нет, что теперь будет со мной?

Подобные неудобные вопросы требовали зрительного контакта, поскольку лицо зачастую может дать гораздо более вразумительный ответ, чем язык, поэтому Ирма поднялась со своего кресла, выглянула из-за приборной панели и столкнулась с Ленаром взглядами, начав ковырять его маску невозмутимости в поисках дрогнувших мускулов.

– Тоже, что и раньше – будешь вести буксир, пока снова что-нибудь не испортишь.

Пренебрежительные слова отравленным кинжалом вошли Ирме в грудь, и грудная клетка отказалась дышать, боясь сделать неверное движение. Вильма смущенно опустила взгляд к своим приборам и сделала вид, будто экран заливает ее лицо чем-то очень интересным. Она поднесла кружку к лицу и сдула с нее танцующий пар. Раздалось хлюпанье.

– Но что будет дальше? – настойчиво переспросила Ирма, взяв в тиски свои голосовые связки.

– Вне зависимости от того, найдем мы мультисостав или нет…

– Не каркай! – перебила его Вильма.

– Вне зависимости от того, найдем мы мультисостав или нет, – повторил Ленар, бросив на Вильму недовольный взгляд, – мы в любом случае вернемся на Нерву. Просто без мультисостава путь отнимет уже не семь месяцев, а встретят нас точно не с распростертыми объятиями.

– Я все это знаю, Ленар, – нетерпеливо мотнула Ирма головой, – Что будет со мной по возвращении? Вы напишите жалобу на меня?

Ленар открыл рот и втянул воздух, чтобы сказать что-то длинное, но Вильма его снова перебила:

– Ирма, успокойся и вернись в кресло.

– Зачем? – оглянулась Ирма на свое кресло.

– Сейчас не подходящий момент для выяснения отношений.

– А по-моему самый подходящий, – слегка повысила Ирма тон, не желая затыкаться, – Мы сейчас сидим на задницах, ничего не делаем и ждем неизвестно чего. Потом такой возможности может и не представиться. Скажите мне, я хочу знать.

– Ирма, ты нужна нам, чтобы довести нас до Нервы, – выпалил Ленар, не позволив Вильме снова вклиниться в разговор, – И я хочу, чтобы ты сейчас думала об этом.

– Я доведу буксир до Нервы, но…

– Вот и хорошо, – оборвал ее Ленар, – Что будет потом, то будет потом. Сейчас у нас трещит по швам вся экспедиция, так что лучше давай сосредоточимся на более актуальных вопросах. Прошло уже пять минут. Какой рубеж мы преодолели?

– Сорок пять миллионов километров, – быстро посчитала Ирма, – Я летела точно по наводке Вильмы. Я не могла промахнуться.

– Не смотрите на меня! – возмущенно округлила Вильма глаза, ощутив на себе взгляды, – Если Ирма все сделала правильно, то мы вышли на траекторию мультисостава с заявленной скоростью. Возможно, немного опоздали или прилетели раньше, но не на полсотни миллионов километров же!

– Может, они в затмении? – предположила Ирма, вернувшись на свое кресло.

– В каком еще затмении? Что может затмить их приемники в межзвездном пространстве?

– Под ними два миллиарда тонн металла, которые наш сигнал не пробьет.

– Ерунда, – отмахнулся Ленар, – Быть не может, чтобы все пятеро были в затмении. Как их не верти, а минимум два Марвина точно будут в зоне прямого контакта.

– Есть еще вариант с темной материей, – задумалась Ирма, облокотившись на пульт, – Или много чего еще. В этом регионе очень плотное скопление различных вещей, можно хоть сейчас переходить с термоядерных двигателей на прямоточные.

– Воображение приветствуется, но это уже перебор.

– Вильма, я ведь вывела нас в полетный коридор мультисостава?

– Насколько я могу судить, именно туда и вывела, – отозвалась Вильма сдавленным голосом после обжигающего глотка кофе, – Не волнуйся, если мы упустили мультисостав, винить тебя никто не станет. Встретиться двум кораблям в межзвездном пространстве чертовски затруднительно, и я не знаю, занимался ли кто-нибудь вообще таким бредом. Но в случае неудачи виноват будет однозначно Ленар.

– Я? – едва не вскочил Ленар с кресла, – Почему я?

– Потому что отстыковаться от мультисостава и совершить вылазку в соседнюю звездную систему было твоей идеей. – В голосе Вильмы послышалась улыбка, – Но смотри на это с положительной стороны: мы вернемся на Нерву на полгода раньше, быстро огребем по полной программе и забудем про весь этот кошмар.

От этих слов у Ирмы вновь внутри все похолодело – оставшийся путь до Нервы возможно был обратным отсчетом до момента, когда ее отчитают и, возможно, прогонят обратно на Эридис, запретив покидать атмосферу не в качестве пассажира. Она посмотрела на таймер, и тот начал засасывать в себя ее сознание, неумолимо продолжая отсчет и с каждой прошедшей секундой наращивая по полторы сотни тысяч километров пустоты, окутывающей их корабль. До этого момента она не подозревала, что какой-то таймер способен смешать настолько крепкий коктейль из тоски, одиночества и бешенства перед неумолимостью течения времени.

Она стряхнула с себя дурное предчувствие и попросила у Вильмы что-нибудь почитать. Вильма протянула ей в ответ журнал «Потомственный колонист» восьмилетней давности, и Ирма погрузилась с головой в статью о прогрессивных методах ирригации каменистого грунта. Третий абзац аккуратно срезал ножом излишнюю бодрость.

Приборная панель издала протяжный писк, и таймер остановил отсчет на отметке 24:46. Весь экипаж мостика едва заметно подпрыгнул на своих местах, обернувшись к источнику писка, и журнал, испуганно взмахнув страницами, неуклюже спланировал под операторское кресло.

– Четыре отклика! – воскликнула Вильма, и от волнения не смогла сдержать радостный смешок, – Это Марвины Один-Четыре, Девять-Четыре, Ноль-Семь и Два-Пять. Двести двадцать три миллиона километров.

– Пеленгуй, – приказал Ленар, согнувшись над своим информационным дисплеем, словно разглядывая муравьев.

– Уже. Азимут четыре, восхождение триста пятьдесят шесть. Они позади нас.

– Впереди, – поправила Ирма, потянувшись к своему пульту, – Отстают по траектории движения. Сейчас разверну буксир и подлечу к ним.

– Подожди! – крикнул Ленар, – Они передают отклик на нестандартной частоте.

– И что?

– А то, что общий канал связи Марвинов обычно идет на частоте тридцать пять и сорок шесть гигагерц, – с подозрением в голосе проговорил Ленар, все еще продолжая осмысливать информацию, – А этот отклик идет на частоте тридцать пять и восемьдесят семь. Это частота вообще не используется межзвездным транспортом.

– И что? – повторила Ирма, – Может, у них барахлит кормовой массив от ионной эмиссии.

– Нет, – так же задумчиво ответила Вильма, забарабанив по клавиатуре, – Все четыре отклика идут на этой частоте. Ленар прав, частота слишком высокая, лететь навстречу нельзя.

– Почему?

– Где ты обучалась? – вдруг спросил Ленар, оторвавшись от изучения частот.

– Ты хоть что-нибудь читал в моем личном деле?

– Было чуть-чуть. Так где же?

– ААПЛ имени Шварценберга на Эридисе.

– ААПЛ? Что это такое?

– Академия Астропланетарной логистики.

– И вас там не учили эффекту Доплера?

– Учили… – Ирма раздосадовано хлопнула ладонью по приборной панели, – Все, теперь поняла. Нам нельзя лететь к ним. Они сами к нам летят.

– Умница.

– Мы ошиблись в расчете скоростей?

– Да, – ответила Вильма, – Причем очень сильно ошиблись. Где-то в районе трех с половиной тысяч километров в секунду.

– Больше процента от световой, – добавил Ленар, – Такая ошибка даже в межзвездном пространстве непростительна. Удивительно, как мы вообще оказались в зоне радиоконтакта.

Приборы резанули по ушам еще одним пронзительным писком, резко обратив к себе внимание.

– Повторяющееся текстовое сообщение, – сказал Ленар и начал зачитывать, – «Это капитан Михал Ковальски с мультисостава, обращаюсь к тяжелому буксиру Ноль-Девять. Движемся на скорости примерно 90633 километра в секунду. В ваше отсутствие не имеем возможности продолжать торможение, поэтому вышли из поля Алькубьерре раньше запланированного. Дефекты на вашей стыковочной консоли устранены, температурный режим соблюден. Если вы получили это сообщение, догоняйте нас и начинайте процедуру стыковки. Ожидаем сеанса прямой связи.»

– То есть это не мы ошиблись со скоростью, а они?

– Не похоже на ошибку.

– А на что похоже?

– Видимо, у них что-то случилось с одним из буксиров, и нарушилась тяговая симметрия. Наверняка вынужденное техобслуживание силовой установки, – Ленар перешел на нервный полушепот, – Наверняка техобслуживание. Только бы не вода…

– Не каркай! – каркнула Вильма.

– А ты не пей кофе на посту!

– Для симметрии им нужны как минимум три равноудаленных буксира, – задумчиво изрекла Ирма, изучая схему мультисостава на свисающем с панели пожелтевшем от времени бумажном квадрате, – Поскольку нас сейчас нет в их цепочке, то под подозрением находятся Один-Четыре, Шесть-Три и Два-Пять.

– И конечно же буксир Ковальски всегда безупречен! – взлетела фраза куда-то в потолок.

– Я все посчитала, – сказала Вильма, хлюпнув кофе, – Нас разделяет слишком большое расстояние, в ближайшие часов пятнадцать нет никакого смысла выравнивать скорость. Пусть они нас догоняют, раз не собираются тормозить.

– Отправлю им ответ, чтобы их успокоить. Что бы им написать? Может, что мы заправились?

– Да, только обязательно упомяни, что у нас полные баки.

– Хорошо, – клавиши беспорядочно застучали, – «Это буксир Ноль-Девять. Получили ваше сообщение, заправка прошла успешно, наши баки наполнены водой до верху.»

– Напиши им, что мы не сможем с ними состыковаться в ближайшие двадцать часов на скидочку, – добавила Ирма.

– «Вы сняли поле Алькубьерре слишком рано, на безопасное сближение потребуются ориентировочно двадцать часов».

– А еще напиши им, что наш капитан не в состоянии самостоятельно составить текстовое сообщение, – вставила Вильма.

– «У нас недоукомплектован экипаж, срочно требуется новый штурман». Отправил.

– Я же пошутила.

– Ценю твое чувство юмора.

Ирма еще раз взглянула на схему мультисостава, и поняла, что паранойя уже пустила корни и успела вынести свои стебли из-под покрова ее подсознания. Она зачем-то закрыла пальцем точку на схеме, которая обозначала отсутствующий буксир, и немного отвела голову в сторону. Воображение превратило лист бумаги с несколькими незамысловатыми линиями в четкую детальную картину парящего в пространстве астероида с пятью присосавшимися к нему машинами.

– Вильма. Повтори еще раз направление мультисостава.

– Сейчас… – замешкалась она в ответ, – Четыре на три-пять-шесть.

– Но… – начала Ирма соображать, что именно здесь не так, – получается, что вся цепочка в зоне непосредственного радиоконтакта.

– Да, именно так.

– Но тогда почему только четыре отклика?

– Справедливый вопрос, – заметил Ленар, – Кто откликнулся? Один-Четыре, Девять-Четыре, Два-Пять и Ноль-Семь? Что же стряслось с Шесть-Три? Почему он молчит? Он тоже отстыковался?

– Нет, я прямо сейчас наблюдаю через телескоп мультисостав с десятиминутной задержкой, и десять минут назад Шесть-Три точно был на своем месте. Но…

– Что «но»?

– У всего мультисостава отключены двигатели, – Вильма начала неуверенно пережевывать слова, боясь обломать зубы о слишком жесткие выражения, – и до ближайшей звезды две трети светового года, так что я не хочу лишний раз поднимать панику…

– Вильма, заткнись и говори, что у тебя на уме!

– Кажется, десять минут назад Шесть-Три был значительно холоднее всех остальных.

Когда буксир Ноль-Девять сблизился с мультисоставом достаточно для радиоконтакта в реальном времени, Ленар незамедлительно связался с Ковальски и расстрелял его вопросами, на которые Ковальски ответил одной фразой:

– Стыкуйтесь с мультисоставом, все вопросы потом.

Казалось, что он издевается, но узнав его получше легко было прийти к выводу, что этот дотошный до фанатизма блюститель протокола считал, что экипаж во время процедуры стыковки не должен думать ни о чем, кроме стыковки. Осознав, что проломить головой кирпичную стену не так сложно, как надменность Михала Ковальски, Ленар прервал сеанс связи и дважды спросил Ирму, готова ли она к стыковке, отчего настал ее черед чувствовать, что над ней издеваются.

Роль оператора при процедуре стыковке сводилась к тому, чтобы подвести буксир к неподвижной консоли так, чтобы не разбить его. Дистанции тридцати метров вполне достаточно для того, чтобы двое законсервированных в скафандрах техников вышли наружу и подсоединили ручные лебедки к фитингам консоли. Трос от ручных лебедок вытягивался и цеплялся к более толстым и инертным тросам их старших братьев – массивных электроприводных лебедок, вросших в шпангоуты судна и обладающих чудовищной силой и нежными оборотами. Как только тросы больших лебедок крепились к фитингам, остальное делала машина, стягивая тросы и прижимая фитинги к стыковочным замкам корабля. Вилка консоли благополучно смыкалась на корабле китайскими палочками, и замки крепко закусывали фитинги своими металлическими зубами, после чего все тросы вместе с техниками прятались обратно по своим норкам.

На этом процедура стыковки считалась завершенной, однако техникам пришлось совершить несколько дополнительных телодвижений, чтобы прижать воздушные рукава к шлюзам по обоим бортам и вздохнуть свободно. Переоценить пользу лебедок при перемещении массивных объектов в космосе было столь же невозможно, сколь и проделать все эти операции голыми руками.

Прежде чем Ленар успел повторно задать насущные вопросы, Ковальски приказал буксирам Ноль-Девять, Один-Четыре, Два-Пять и своему Ноль-Семь дать маршевую тягу и продолжить торможение. Машины вновь заработали, скорость мультисостава вновь начала лениво таять, а Ковальски вновь перестал быть козлом и рассказал, что произошло с буксиром Шесть-Три. Полученные новости ветром сдули Ленара с капитанского поста, и тот побежал огибать весь астероид ради личной встречи с капитаном буксира Ноль-Семь, оставив своему экипажу на прощание «Пока все свободны».

В подобных ситуациях свобода была сродни наказанию. Ирма уже была согласна облачиться в кандалы и вооружиться киркой в обмен на указания к действиям и путь к ближайшей каменоломне. Бездействие же порождало в голове пустоту, а природа не терпит пустоты и норовит моментально заполнить ее дурными мыслями о том, что цепочка несчастных случаев, начавшаяся с ее ошибки во время разворота, продолжала тянуться и рушить весь экспедиционный график, оставляя за собой неровный след обломков от побочного ущерба.

Она отправилась спасаться бегством от обросшего острыми когтями чувства вины, хищно тянущегося к ее сердцу, и спустилась на третью палубу, не до конца определившись, куда она пойдет дальше. Путь был лишь один – вдоль воздушных рукавов, но есть ли причины заходить дальше буксира Два-Пять, она еще не решила. Пока она думала, шлюзовая камера правого борта дала сигнал, что кто-то открыл внешнюю дверь, и Ирма начала ждать, пока Марвин удостоверится, что давление никуда не делось, и можно пропустить процесс шлюзования. Дверь открылась, и на нее взглянула пара раскосых темных глаз, которые, как ей показалось, она не видела вот уже сто лет.

– Рахф! – воскликнула Ирма, по-дружески проглотив одну гласную, и крепко стянула смуглую женщину своими объятиями. На такое страстное приветствие способен лишь тонущий человек, рядом с которым неожиданно приводнился спасательный круг.

Ящик с инструментами в ее руке звякнул, требуя к себе бережного обращения, а гермошлем, находящийся в другой руке, вырвался из хватки и колобком покатился по палубе.

– Да, я тоже рада, что вы вернулись, – скептически протянула Рахаф куда-то в потолок, неуверенно положив Ирме на спину освободившуюся руку, – Если бы вы нас не нашли, я даже не знаю… Октавия, наверное, с ума бы сошла.

– Я летела к вам будучи уверенной, что на этом все беды закончатся.

Ирма выпустила свою подругу из хватки и сделала шаг назад, подобрав с пола гермошлем. Гермошлем в ответ укусил ее неприятными воспоминаниями и на секунду перехватил дыхание.

– Ты в порядке?

– Да, – проглотила она свою рефлексию и вернула свой взгляд на Рахаф, – Просто задумалась. У меня вопрос на языке вертится, и я даже не знаю, как его задать…

– Побыстрее, если можно.

– Никто не пострадал?

– Отделались они очень легко, – последовала команда, разрешившая сжавшемуся в груди у Ирмы комочку снова ритмично биться, – Им крупно повезло, что в тот момент они обедали в кают-компании. Они даже испугаться не успели, когда сработали аварийные клапаны, и все кончилось.

– Даже не знаю, что было бы, если… – она, наконец, осознала, что вот уже полминуты бесцельно вертит в своих руках чужой гермошлем, и спросила, – Вы к нам переезжаете?

– Почти. Теперь Ноль-Девять – наш перевалочный пункт к Шесть-Три. Как ты понимаешь, Шесть-Три теперь стал центром внимания всего мультисостава.

– Да, я понимаю. Теперь мы будем чаще видеться.

– Теперь ваш буксир вообще превратится в проходной двор, – Рахаф протянула руку и взяла гермошлем, – Видела бы ты, что до вашего возвращения творилось на Ноль-Семь. На третьей палубе яблоку негде было упасть. А теперь мы хотя бы примкнулись с обоих бортов.

– Ужасно, что все так обернулось…

– Ужасно – это не то слово. Кажется, Штефан до сих пор не до конца отошел от шока. Кстати, – цокнула Рахаф языком, – В каких ты отношениях с растениями?

– Ну, моя мама содержала небольшую клумбу, и я ей иногда помогала, – промолвила Ирма, и поняла, что прекрасно помнит, из чего готовились удобрения, но не может вспомнить, что именно ими удобрялось, – А почему ты интересуешься?

– А тебя еще не уведомили?

– Мы только что прилетели, Рахф…

Их перебил сигнал от шлюзовой камеры, в которую снова кто-то проник со стороны рукава. Когда Рахаф говорила про проходной двор, Ирма даже представить не могла, что это произойдет настолько быстро. Дверь раздвинулась, явив за собой еще более смуглого техника с соседнего буксира, который тащил на своей спине обезглавленный скафандр, рукавами перекинутый через оба плеча, и грубо вытеснил из холла пару-тройку кубометров свободного пространства.

– Ну, как слетали? – поздоровался он с Ирмой сквозь одышку и усадил скафандр в углу.

– Мы заправили полные баки.

– Приятно услышать хоть какие-то хорошие новости, а то у нас тут полный кошмар.

– Да, мне уже рассказали.

– А ты чего стоишь? – бросил он полный упрека взгляд на Рахаф, – Давай, помогай, не бездельничай. Инструменты сами сюда не прибегут!