Текст книги "Слабое звено (СИ)"

Автор книги: Юрий Кунцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)

– Хорошо, – кивнула она, – Я запомню твои слова.

– Игорь, – окликнул он врача, – Знайте, если через четыре месяца я проснусь и увижу ее здоровой и полной сил, то я просто умру от счастья.

– Понял, – кивнул Игорь, – Постараюсь сделать ее не до такой степени здоровой.

– Спасибо вам за то, что согласились на эту экспедицию.

– Я предпочитаю благодарность в несколько иной форме, – протянул он, нажал на кнопку, и капсула начала с медленным жужжанием опускать свою крышку, – И никто из вас не посмеет долго болеть, пока я ее не получу.

Последняя капсула захлопнулась, и через несколько секунд биомонитор ненавязчиво выпрямил все изломанные линии. Ирма озабоченно вздохнула с мыслью о том, что ее лечащий врач только что на ее глазах убил четырех пациентов, и все это должно было каким-то образом увязаться с клятвой Гиппократа.

– Ну, вот мы и одни… – заключил фельдшер, и по ушам ударил оглушительный звук тишины.

4. Дендроцефалический олерагенез

Стоял абсолютно обычный осенний день, небо было всех оттенков серого, море было цвета неба, лицо пробегающего мимо техника было цвета моря. На побережье господствовала абсолютно обычная пасмурная погода, соленый морской ветер лениво дергал цепочку ветроуказателя, пара домашних чаек пролетела задом наперед, чья-то забытая желтая жилетка торопливо поползла вдоль платформы, волны разлетались на тучи осколков, разбиваясь о набережную. Мелкая кусачая морось давала о себе знать рябью на зеркальной глади редких луж. На миг мир побелел от вспышки, и с неба донесся гром. Попутный ветер задул последнего человека в диспетчерскую башню. Жизнь попряталась по углам и щелям.

Послышался нарастающий гул, и через несколько минут свинцовый купол исторг из себя мутное пятнышко на несколько тонов темнее привычного. По мере приближения гул усиливался, перерастая в утробное рычание древнего монстра, а пятнышко приобретало четкие контуры, заблестело огоньками, ощетинившись углами и оттопырило вниз несколько ленточек из чистого света. Слегка покачиваясь на ветру, металлическое чудовище заслонило собой небо и в нерешительности зависло над площадкой. Теперь можно было отчетливо разглядеть большой прямоугольный контейнер, висящий на его брюхе, и такой же контейнер, лежащий на его спине. Расправив восемь массивных опорных ног, оно еще раз пьяно покачнулось и осторожно начало отдаваться в объятия притяжения.

Струи плазмы моментально вскипятили лужи из воды и абляционного покрытия, и посадочную площадку окружил пушистый забор из белых облаков. Какофония двигательного рева стала осязаемой и монолитной. Последовала еще одна вспышка, на мгновение очертившая строгий силуэт судна величественным белым ореолом. Одна из посадочных опор коснулась площадки, и корабль, зацепившись за твердую поверхность, наполнился уверенностью. В последний раз качнув бортами, он уверенно встал на все восемь опор, и сквозь рев двигателей прорезался слабый голос взвизгнувших рессор. Его корпус игриво блестел и плавился в стекающей дождевой воде. Языки плазмы с неохотой втянулись в сопла турбин, уступив место поспешно вернувшемуся шуму моря.

По площадке прокатился короткий звуковой сигнал, и автопогрузчик начал лениво шевелить своими траками, подползая к тяжеловесному гостю. С низким звуком, слышимым даже костями, как при землетрясении, из площадки с разных сторон выросли четыре массивных металлических башни. Натянув тросы и завалившись одновременно навстречу друг другу, они аккуратно сошлись в точке над пришельцем, и образовали исполинский грузовой штатив, с вершины которого пауком спускалась по толстой черной паутине грузовая петля с четырьмя стропами-лапками, тянущимися к контейнеру. На площадке снова показались люди, блеснув желтыми жилетками и землянистыми лицами.

Конец.

Ирма сделала глоток остывшего чая, сморгнула резь в глазах, и ее зрачки съежились до нормальных размеров. Свет снова зажегся.

– Это очень вредно для психики, – Игорь устало зевнул и потер переносицу.

– Это всего лишь чай.

– Я о фильме, – указал он на проекционный экран, полностью перекрывший своей белизной один из входов в кают-компанию, – В условиях изоляции и крайне ограниченного круга общения человеческому мозгу необходимо хотя бы изредка получать порцию новых впечатлений, а иначе последствия не заставят себе долго ждать. Были прецеденты различных психических расстройств на почве длительного пребывания в статичной однообразной обстановке.

– Просто скажите честно, что вам не понравился фильм.

– В нем нет сюжета, персонажей и какого-либо морального вывода, – сухо произнес он, потянулся к своей кружке и обнаружил в ней пустоту, – И тем не менее, дело не в том, понравился он мне или нет, а в том, что мы с вами смотрим его уже… я сбился со счета после пятнадцатого раза.

– Это фильм про то, как буксир прибывает на Дискордию. Вот вам и сюжет и главный герой. Несмотря ни на что он привез очень много ценных сверхпроводниковых сплавов точно по расписанию и уже спустил на поверхность первые два контейнера, продираясь сквозь шторм. У него двигатели ревут, вода шипит, пар идет, и все в восторге от того, что он прибыл. Он привез им не столько металл, сколько толчок в развитии индустрии! Строительство цивилизации продолжается, ведь к ним с небес спустился один из столпов колониального общества! – увлеченно воскликнула Ирма, взмахнув рукой, и на столешнице образовалась чайная лужа.

В глубине души она понимала, что является для Игоря одной большой ходячей проблемой, но за последние две недели он проявил столько терпения и галантности, вскрывшейся из-под напускной грубости и безразличия, что его общество стало больше ассоциироваться с комфортом и меньше с вынужденной опорой. Вот и сейчас, критикуя ее вкусы на кино, он почти бессознательно взял губку и начал протирать образовавшуюся лужицу. То, как он за ней ухаживал, настолько сильно вошло в норму, что она начала забывать благодарить его за это.

– Вы очень увлечены своей работой.

– А вы нет?

– У меня не так много знакомых коллег, которые вслух заявляли мне, что ненавидят свою работу, – он вернулся на свой стул и внимательно на нее посмотрел, – А вот от ваших коллег я слышал это регулярно.

– Что я могу сказать, – пожала она плечами и улыбнулась, – Я очень люблю эту работу. Конечно, бывают сложности, но это лишь придает моему делу значимости.

– Значит, вы охотитесь за значимостью?

– Я бы назвала это немного по-другому. Где-то там я лишь маленькая женщина, а тут я перевожу миллионы тонн ценных ресурсов через световые года. Я чувствую, что играю большую роль в развитии колониальной инфраструктуры. Значит, я приношу пользу. Признайтесь, вы ведь тоже стали врачом не из-за высокой зарплаты?

– Да, в этом есть доля правды, – кивнул он.

– Значит, вы понимаете, что значит быть идейным человеком. Стоит лишь осознать масштабы того, что я делаю, как я понимаю, что моя работа поистине прекрасна. И я люблю ее.

– Это приятно, – ответил он, и Ирме показалось, что она стала свидетельницей редкого явления на его лице виде приподнятых уголков рта.

– Что именно вам приятно?

– Приятно встретить человека, который способен что-то настолько сильно любить, – он указал взглядом на ее забинтованную руку, и она поняла, что ей не показалось – он действительно улыбается, и улыбка прибавила ему несколько морщинок и убавила столько же лет.

– И ваша профессия тоже поистине прекрасна, – голос Ирмы слегка притих от смущения, – Вы помогаете людям, даже когда от вас требуются жертвы. Вот сейчас вы жертвуете из-за меня двумя месяцами своей жизни… Нет, я не так выразилась. Вы жертвуете МНЕ два месяца своей жизни.

– Рад, что вы меня понимаете.

– Если честно, то не до конца. Что вас вынуждает это делать? Явно не альтруизм, ведь вы за два месяца вылечите одну пациентку, когда могли бы вылечить десять или двадцать. Вы сейчас находитесь не там, где могли бы принести максимальную пользу.

– Зато я там, где по-настоящему необходим, – увернулся он от прямого ответа.

– Надеюсь, когда-нибудь я смогу сказать про себя тоже самое.

– Надеюсь, тогда будет не слишком поздно.

– Поздно для чего?

– Для того, чтобы пожить для себя, – Игорь встал из-за стола и протянул руку к кружке перед Ирмой, – Будете допивать?

– Ах, да, – вспомнила она про свой чай, залпом осушила кружку и проследила взглядом ее путь до мойки, – Хотите перед сном посмотреть еще один фильм?

– Только если выбирать буду я. А я люблю триллеры.

Игорь Соломенников совсем не являлся универсальным врачом широкого профиля. Будучи по специальности торакальным хирургом, он был знаком лишь с теоретическими аспектами лечения переломов, поэтому ему приходилось выкручиваться доступными средствами. Однажды Ирма проснулась посреди ночи и увидела горящий свет в спальной полке напротив. Так она узнала, что почти все свободное от нее время ее лечащий врач тратит на изучение специализированной медицинской литературы. Он жадно поглощал информацию, готовясь перейти к следующему этапу лечения, а Ирма лишь удивлялась его целеустремленности и самозабвенности. Узнавая его все ближе она все сильнее понимала, что он вовсе не железный, и сделан из того же мяса, костей и скрытых внутренних переживаний, что и все остальные. Он оказался заперт в катастрофически маленькой вселенной, а Ирма была ее гравитационным центром. Как он воспринимает свою участь, оставалось большой загадкой.

Когда пришла пора переходить к следующему этапу, его хирургически наметанный глаз и твердая рука позволили ему с ювелирной точностью разрезать и снять термопластиковый бинт, не сняв при этом кожу с руки пациентки. Мышцы, лишенные необходимых нагрузок весь последний месяц, наотрез отказывались входить из спячки. Отлично справляясь с клавишами на клавиатуре, они пасовали в судорогах при попытке удержать тарелку с супом. И вновь Игорь приходил на помощь и услужливо помогал ей вытереть с пола наваристую овощную лужу.

Начался этап физиотерапии.

Ирма сидела в кают-компании перед ведром с водой. Опуская ослабленной рукой в ведро губку, она вынимала ее и старалась выжать из нее как можно больше жидкости. Процесс казался ей унизительным, но Игорь тактично не проявлял к нему интереса, зарывшись носом в очередную книгу и пропуская мимо ушей редкие всплески воды.

– Можно задать вам нескромный вопрос? – вырвалось из нее, когда она поняла, что больше не может терпеть давящее на барабанные перепонки неловкое молчание, и Игорь оторвался от чтения.

– Задать вы можете, – ответил он невозмутимым тоном и отложил книгу в сторону.

– Вы были женаты?

– Да, – кивнул он, – вопрос действительно нескромный.

– И все-таки? – не унималась она, и послышался очередной всплеск воды.

– Был года три… – он запнулся, наморщив лоб, и начал что-то искать взглядом на потолке, – Нет, уже пять лет назад. Со всем этим криостазом я до сих пор путаюсь в календаре.

– Поверьте, это абсолютно нормально. Я тоже путаюсь.

– Почему вас вдруг заинтересовало мое семейное положение?

– Потому что полеты в космосе – занятие для одиночек, а вам уже слишком поздно быть одиноким, и меня это удивило.

– Хотите сказать, что я старый?

– Нет, – усмехнулась она, – Тут вы меня не подловите, я вас слишком хорошо знаю.

– Вам никто никогда не говорил, что вы несколько бестактны?

– Нет, – качнула она головой и улыбнулась еще сильнее, – И тут вы меня тоже не подловите. Не забывайте, что когда мы впервые встретились, вы не постеснялись спросить, мальчик я или девочка.

– А еще я в тот день уточнил ваш возраст и вес, и в рамках медицинского осмотра все это очень хорошо вяжется с правилами речевого этикета, – ловко увернулся Игорь от обвинений, сохранив невозмутимость на лице.

– Вы очень скользкий тип, Игорь.

– Профессия обязывает.

– Так что же случилось?

– С чем?

– С вашим браком.

– Он закончился, – его голос прозвучал настолько твердо, что отдельные звуки кирпичиками собрались в незримую стену.

– Простите, возможно, я действительно бестактна, – почувствовав, как стыд пламенем охватывает ее кожу, Ирма замолчала и начала мысленно перебирать выходы из этого разговорного тупика.

– Вы уже устали? – вдруг спросил Игорь как ни в чем не бывало, и она осознала, что вот уже минуту держит невыжатую губку в руке.

– Нет, я вполне могу еще поработать, – в доказательство своих слов она выдавила воду из губки, беззвучно выругав свои пальцы за плохое послушание.

– Судорог пока нет?

– Нет, пока все в порядке.

– Тогда еще десять минут, и на сегодня хватит. Думаю, скоро можно будет переходить к чему-то потяжелее.

– И что меня ждет?

– Гантели, эспандер и гироскопический тренажер, – выплюнул Игорь слова единым липким комком, – А еще эрготерапия. Это значит, что вы будете делать уборку, мыть посуду, готовить еду и всеми силами нагружать свою руку повседневными занятиями. Так же мы подкорректируем вашу диету. К счастью, у вас на продуктовом складе есть много полезных пищевых добавок на все случаи жизни. Я уже почти составил для вас новый рацион.

– Сколько сложностей из-за одного перелома…

– Рука – это сложный механизм, и нет универсального способа восстановить его работу. Если бы вы сломали ногу, все было бы проще.

– Простите, в следующий раз постараюсь сломать то, что нужно.

– Только предупредите меня заранее, – невозмутимо бросил он и вернул свой взгляд в книгу.

Когда курс реабилитации начал подходить к концу, Ирма начала жаловаться на головокружения, мигрени и онемение конечностей. Игорь тщательно обследовал ее и заявил, что у него есть подозрения на диагноз, название которого состояло из двух трудных для произношения и понимания слов. Он не стал вдаваться в подробности, стоящие за этими страшными медицинскими терминами, а лишь сказал, что ей надо ужесточить физиотерапию, разогнать кровь, натренировать сердце и укрепить мышечный корсет позвоночника, и тогда проблем можно будет избежать без химического вмешательства. Она согласилась, и они оба сошлись на том, что им пока не стоит ложиться в холодильники.

Игорь начал замечать, что в последние несколько дней по ночам Ирма тихо вскакивает со своей полки и куда-то уходит. Поначалу он не придавал этому значения, списывая все на биологические потребности и продолжая спать дальше, но однажды он засек время ее отсутствия и понял, что ее ночные вылазки за водой или по естественным нуждам растягиваются на два часа.

Ирма в халате и тапочках сидела на своем посту оператора, терзала клавиатуру, щелкала переключателями и поворачивала рычаги управления в разные положения. Мостик был наполнен электронной жизнью в виде сотни разноцветных индикаторов и предупреждающих звуковых сигналов, так что она не обратила внимание на шипение, изошедшее от двери, и полностью погрузилась с головой в навигационный дисплей, заливающий ее лицо холодными тонами схематичных иллюстраций.

Мир, сжавшийся до габаритов пульта управления, резко взорвался до нормальных размеров, когда что-то опустилось на ее плечо, и она вздрогнула всем телом.

– Вы это нарочно? – с надрывом в голосе спросила она, переводя дыхание.

– Простите, не удержался, – Игорь снял руку с ее плеча, и его взгляд зацепился за красные надписи на экране, – С вас только что сняли шестнадцать баллов за столкновение.

– Надеюсь, теперь вы уяснили, почему нельзя отвлекать оператора за работой?

– А может это вам надо уяснить, что не выспавшемуся оператору не стоит садиться за пульт?

– Я сейчас почти не хочу спать.

– Вы абсолютно в этом уверены?

Игорь прищурил глаза, слегка запрокинул голову к потолочной приборной панели и с громким звуком протяжно зевнул. Он сделал это настолько искренне, что на долю секунды Ирма даже усомнилась в том, что зевок был намеренным.

– Хорошо, – кивнула она, с трудом подавив в себе симптомы заражения, – Да, наверное, это действительно плохо, что я по ночам тут сижу. Давно вы заметили?

– Не достаточно давно, – он повернулся к ней боком, уступая остатки пространства, – Идем. Я уложу вас спать так или иначе.

Ирма выключила свой пульт, достала пропуск из считывающего устройства и лениво поднялась со своего кресла. Мостик в усталости начал поочередно закрывать десятки своих светящихся глаз.

– Я нервничаю, словно перед экзаменом, – призналась она, выходя с мостика, – Я до сих пор не чувствую себя готовой к управлению тяжелым буксиром. Понимаете, принцип примерно тот же, что при управлении самоходной баржей, но масштабы другие. И эти масштабы меня пугают. Я начинаю путаться в числах, ведь в них столько лишних нулей…

– Вы управляете куском железа, и худшее, что вам сейчас грозит – это не уложиться в график. Можете себе представить, как я нервничал, когда от меня начала зависеть чья-то жизнь?

– Тут дело не в том, что поставлено на кон, а скорее в том, насколько я смогу оправдать ожидания. Как свои, так и моей команды.

– К сожалению, эта проблема уже не по моей специальности.

Они вернулись в комнату отдыха, и их встретили два мягких теплых огонька, льющихся водопадом с двух спальных полок. Ощущение уюта и комфорта после резкого ледяного освещения коридоров навалилось на Ирму тяжелым грузом, и она потратила последние силы, чтобы аккуратно повесить халат на крючок. Ее обмякшее тело нырнуло в объятия обивки спального места и почти невесомого термоодеяла. Неловким толчком корпуса она выбросила руку вверх и попала ладонью по выключателю. Густая тьма проглотила ее полку целиком.

– Для девушки, жалующейся на мигрени, вы слишком мало спите и слишком много сидите за симулятором, – протянул Игорь, усевшись на свою полку, – Не подумали, что одно может быть следствием другого?

– Нет, мигрени у меня начались раньше, – лениво проговорила она сквозь подушку, – Вы ведь сами говорили, что у меня этот страшный диагноз…

– Дендроцефалический олерагенез, – напомнил он.

– Думаете, все плохо?

– Думаю, что мы со всем справимся, – со стороны Игоря послышалось шуршание одеяла, – Просто вам нужно больше времени.

– Вы даже представить себе не можете, насколько вы правы, – она перевернулась на другой бок, чтобы видеть Игоря, – Я очень не хочу терять эту работу.

– Я восхищен вашим энтузиазмом, – сказав это он выключил свою лампу и пропал во тьме вместе с остатками пространства, – Когда-то я тоже был таким.

– И что изменилось? – спросила она у тьмы.

– Энтузиазм – это просто топливо, – ответила ей тьма, – Оно поддерживает в нас энергию, пока все не выгорит. Очень многие люди на мультисоставе уже сожгли его и теперь работают на инерции. Это со мной и случилось. А с вами еще нет.

– Значит, мне надо торопиться. Мне нужно успеть утвердиться здесь, пока у меня еще есть силы.

– Ирма, у меня к вам сейчас будет одна нескромная просьба, но я прошу вас отнестись к ней серьезно.

– Хорошо, просите о чем угодно.

– Дайте мне сегодня хоть немного поспать.

В тот момент, когда люди придумали перевозить грузы, исчисляемые тысячами и миллионами тонн, грязную работу за людей начали делать машины. Сами же грузоперевозчики стремительно начали страдать от малоподвижной работы, и чтобы облегчить свои страдания, на каждом корабле дальнего следования был хоть какой-то базовый набор спортивных снарядов. Этот набор оказался очень кстати при физиотерапии, однако Ирма не ожидала, что зайдет настолько далеко.

Она опиралась коленом и свободной рукой на скамью, когда сквозь зубы процедила «Десять» и позволила пудовой гире с глухим ударом опуститься на палубу. Сев на скамью, она тяжело вздохнула и запястьем размазала по лбу проступивший пот.

– Вы делаете очень большие успехи, – похвалил ее Игорь, унося гирю в угол, – По вам теперь и не скажешь, что всего три месяца назад у вас была сломана рука.

– Если честно, – произнесла она, делая перерывы на глотки воздуха, – Я еще никогда не была в такой хорошей форме. Только легкие подводят.

– Мы могли бы записать бег в программу физиотерапии. Кроссовки для бега у вас уже есть.

– Кроссовки не для этого, – ехидно улыбнулась она, – Кроссовки для удобства. Во вселенной еще не придумали обуви удобнее кроссовок, вот их все тут и носят.

– И тем не менее, – произнес он с каменным лицом и сел рядом с ней, – если вы хотите пойти дальше, у нас есть все необходимое. Однако, если вам не по душе бег, могу предложить скакалку.

– Мне нужен перерыв.

– Как скажете.

Ирма устало откинулась на спинку скамьи, протянула руку к журнальному столику и схватила бутылку с минеральной водой. Бутылка злобно прошипела, пока с нее скручивали крышку. Последовало два коротких колючих глотка.

Они с Игорем прожили вместе бок о бок уже больше трех месяцев, и казалось, что во вселенной больше никого не существует. Периодически Ирма заглядывала в отсек криостаза, чтобы убедиться, что ее команда все еще рядом, но рядом не было никого, кроме Игоря. Они за эти три месяца практически все делали вместе: просыпались, занимались физкультурой, готовили завтрак, ели завтрак, смотрели кино, слушали музыку, играли в настольные игры и ложились спать. Они сблизились так сильно, что до сих пор боялись перейти на «ты» ради сохранения хоть какой-то профессиональной дистанции.

И вот Ирма решилась нарушить эту дистанцию грубой силой, как ее научили длительные тренировки со снарядами.

– Почему вы здесь? – спросила она.

– Чтобы вы были здоровы, – бросил он свой дежурный ответ.

– Я хотела бы узнать истинные причины, – старалась она пережевывать каждый слог максимально нейтральным тоном, – Вы меня поддерживали как морально, так и физически, и я долгое время была полностью от вас зависима словно ребенок. Но мне с трудом верится, что вы просто так разменяли целый мир на три месяца со мной, ничего не требуя взамен. Я благодарна вам. Правда. Вы стали мне близким человеком.

– Вы мне тоже стали близким человеком, – ответил он с неестественной легкостью в голосе, всплывшей из пучины тяжелых мыслей, – Вам мало этой причины?

– О, нет, не увиливайте, началось все с чего-то другого, – покачала Ирма головой, – Что привело вас в эту экспедицию? Скажите честно.

Игорь озабоченно вздохнул, и Ирма поняла, что именно с такими вздохами обычно рушатся кирпичные стены.

– Если я вам расскажу, это будет нарушением условий моего участия в экспедиции.

– Я никому не расскажу.

– Если расскажете, у меня будут очень крупные неприятности.

– Я никому не расскажу, – повторила Ирма и взяла его за руку, почувствовав холодок в его пальцах.

– Начать стоит с того, что у меня нет медицинской лицензии, – обреченно выпустил он слова изо рта, и ее рука испуганным насекомым отскочила обратно.

– Как нет?

– У меня ее отняли вместе с правом восстановления, – он воздел свой взгляд к потолку и беззвучно зашевелил губами, что-то считая в уме, – около трех лет назад.

Ирма решила поверить своим ушам, но не поверила всем остальным частям тела. Ее предплечье было в отличном состоянии благодаря человеку, который не имел юридических прав его лечить. Она все это время была в руках, которые не имели права к ней прикасаться, принимала препараты, которые он не имел права назначать, и покорно исполняла указы, которые его язык не имел права произносить. Она три месяца жила полностью по его расписанию, став его мостиком через границу закона, и результат превзошел все ее ожидания. Она здорова и полна сил ровно настолько, чтобы Ленар сдержал свое обещание и умер. Она мысленно попыталась разозлиться на лжефельдшера за то, что стала объектом его преступления, но поняла, что ее праведный гнев давно вышел из срока годности.

– Почему ее отняли? – произнесла она единственный вопрос, который смогла связать.

– У меня в тот период жизни были проблемы с алкоголем, и на их почве я совершил ряд ошибок, – он расставил акценты на словах «тот период», донося до собеседницы, что «тот период» уже окончен, – Примерно по той же причине от меня ушла жена. Я сам разрушил свою жизнь, и, как вы понимаете, мне не сложно было променять то, что от нее осталось, на три месяца с вами.

– Простите, но я не понимаю, – у нее пересохло во рту, и она сделала еще один глоток минералки, – Как вас тогда допустили до этой экспедиции?

– Ваша компания решила, что ей в этой экспедиции необходим врач. Врача они не нашли, зато нашли меня, – продолжил он исповедь с раздражающе ровным тоном человека, который уже давно научился не придавать своим словам эмоциональных красок, – Мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться. Я должен следить за здоровьем экспедиторов, и если все пройдет хорошо, то один «хороший человек» надавит на нужные рычаги, восстановит мне лицензию задним числом, и моя работа здесь чудесным образом окажется легитимной.

Игорь тяжело поднялся, сделал два шага вперед и сел на скамью напротив, чтобы встретиться с ней лицами. Он выжидающе устремил на нее свой взор и дал ей несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное.

– Я все это время смотрела на вас с восхищением, – протянула Ирма, стараясь успокоить бурю беспорядочных мыслей в свое голове, – А вы, оказывается, простой смертный.

– Да, я простой смертный, – согласился он, опустив на пол потяжелевший взгляд, – И отныне это я целиком и полностью зависим от вас. Если вы кому-то это расскажете, скорее всего меня посадят.

– Я сохраню ваш секрет.

– Я рад это слышать, – Игорь резко выпрямился во весь рост и вновь твердым волевым взглядом посмотрел на Ирму сверху вниз, как и в первый день их знакомства, – Итак, вы все еще готовы доверить мне свое здоровье?

В его словах звучала железная уверенность, и он протянул ей руку, будто заранее зная ответ. Она взяла его за руку, и он помог ей подняться со скамьи.

– Я всецело вам доверяю, – ее голос ненадолго обратился в чернила, которыми ставят печати в доверенностях.

– И вы готовы к новым трудностям?

– Только если это потребуется.

– Тогда мы ужесточим физиотерапию.

Подходил к концу четвертый месяц затянувшегося лечения. Физиотерапия постепенно становилась все сложнее, и Ирме казалось, что ее не лечат от «дендрацефалического олерагенеза», а готовят к каким-то Олимпийским соревнованиям. Физические упражнения выпивали из нее так много сил, что при вечернем отбое контакт головы с подушкой лишал ее сознания ничуть не хуже контакта со встречным ударом Мохаммеда Али. По ночам она спала даже крепче, чем ее коллеги в криостате, не допуская и мысли об очередной ночной вылазке ради тренировок на симуляторе. Игорь повторял все упражнения, которые она делала, так что ей не хватало духу пожаловаться на усталость или искать какой-либо более благородный предлог прервать занятия. Она просто делала, что говорили и показывали, пока мышцы не переставали ее слушаться.

Один. Два. Три. Четыре. Пять.

Обозначив последнее повторение натужным кряхтением Ирма спрыгнула с перекладины и несколько раз встряхнула забившиеся руки-веревки. Ее кровь зашумела в приступе легкой эйфории, и она начала тяжело дышать сквозь глупую улыбку.

– Все еще плохо, – отметил Игорь, скептически уперев руки в бока, – Не надо тянуть перекладину к груди. Надо делать наоборот – тянуть грудь к перекладине.

– Эйнштейн говорил, что все относительно, – проговорила она сквозь улыбку.

– Эйнштейн был хлюпиком и ничего не понимал в правильном исполнении подтягиваний широким хватом.

– Да ладно вам, у меня ведь неплохо получается, – совершив последний глубокий вдох, она расслабленно плюхнулась на скамью, – Мало кто из девочек так умеет.

– Разве это повод останавливаться на достигнутом?

– Повод в другом. Я переживаю за свои плечи.

Игорь прищурился и сел на скамью напротив.

– Чувствуете боли в суставах? – озабоченно спросил он, и в нем снова зазвучал голос врача, а не тренера.

– Нет, совсем нет, – быстро помотала она головой, словно словесного ответа было недостаточно, – Но с вашей программой физиотерапии мои плечи могут стать широкими, а на девочках это смотрится не очень хорошо.

– Если у вас и расширятся плечи, то лишь чуть-чуть, – он показал на пальцах жест «чуть-чуть», – Есть много мужчин, которым это даже нравится. К тому же у вас будет крепкая спина, идеальная осанка и…

– …и опять кто-нибудь поинтересуется, мальчик я или девочка, – перебила она его.

– Не поинтересуется, – он шутливо щелкнул пальцем по нависшей над ее лицом черной беспорядочной челке, – У вас уже и волосы отрасли. Вам так лучше. Вы мне нравитесь такой.

– Идемте, – Ирма неожиданно схватила его за руку и потянула в сторону выхода из комнаты отдыха.

– Куда? – застигнутый врасплох Игорь на всякий случай подчинился.

– Вниз.

Она торопливо вела его по коридорам, балансируя между поспешным шагом и трусцой, прерываясь лишь на спуск по лестницам до третьей палубы. Он шел, стараясь не отставать, и когда она перешла на бег, он побежал за ней следом, не позволяя себе терять ее из виду. Перед ней распахнулась дверь в темное помещение, по переборкам и палубе которого были упорядоченно рассыпаны тусклые огоньки, обозначающие контуры комнаты. Одна из стен выделялась хаотичной россыпью огоньков, и Игорю пришлось проморгаться и подойти поближе, прежде чем он понял, что они в обсерватории, и стоят перед куполообразным блистером правого борта, открывающим развернутый вид на сияющий тусклой белизной воздушный рукав, буксир Один-Четыре, робко выглядывающий своими габаритными огнями из-за горизонта, и незнакомое звездное небо. Дверь за ними захлопнулась, и помещение очистилось от лишнего света, загрязняющего ночное зрение.

Ирма указала пальцем влево и вверх:

– Видите?

– Что?

Она не сразу сообразила, что Игорь не видит ее утопленный во мраке палец. Протянув руку на звук его голоса, она нащупала его плечо, быстро нашла его ладонь и направила его отогнутый указательный палец на самую яркую алую точку на небе.

– Это называется звезда, – скептически заключил он, и Ирма поняла, что он пытается шутить.

– Это Мерклин-71, – пояснила она, – Мы уже подлетели совсем близко, и скоро я туда оправлюсь.

– В поисках воды?

– Да.

– Думаете, вы готовы к этому?

– Я это узнаю лишь когда прибуду туда. Но вы сделали свою работу. Моя рука теперь работает отлично, и спасибо вам за это.

– Значит, вы теперь перестанете жаловаться на мигрени и онемение конечностей?

В воздухе установилась такая ровная тишина, что Ирма затаила дыхание и напряглась всем телом, испугавшись, что Игорь услышит ее вырывающееся из груди сердце. Рано или поздно этот момент должен был настать – успокаивала она себя, и судорожно искала подходящие слова, из которых можно связать предложение, не звучащее как полный бред. Игорь терпеливо ждал, не стесняясь нарушать тишину звуком своего умиротворенного дыхания.

– Пообещайте не сердиться на меня, – произнесла она ослабевшим от нахлынувшего чувства вины голосом.

– Я не могу давать обещаний, в которых не уверен, – строго ответил он.