Текст книги "Техномагия"

Автор книги: Ярослав Коваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 78 страниц)

Над кроватью, как оказалось, склонился один из двоих телохранителей.

– Лорд зовет, – многозначительно произнес он. Получилось слишком пафосно, но виной тому было незнание языка. Чувствовалось, что иавернец выучил два подходящих слова и боится, что простонапросто не будет понят, что этих слов окажется недостаточно.

– Иду, – пробормотала Кайндел и, сев на кровати, потерла глаза. Настроение было сумрачное. Да и подруги рядом не оказалось. Наверное, ушла на занятия.

Даже в кабинете правителя, где помимо Иедавана гостью из другого мира ждал чародей – рослый, широкоплечий, бородатый мужик в длинном сером одеянии и с буйными седыми волосами, больше похожий на молотобойца, чем на колдуна, – она не сумела привести себя в рабочее состояние. Похоже, несколько телепортационных испытаний за несколько дней оказалось чересчур для ее энергетики, больше всего хотелось забиться куданибудь в уголок, подальше от чужих глаз, и дремать, дремать… Но пришлось взять себя в руки.

Девушка слегка поклонилась обоим, и они ответили ей поклонами в местном духе. Дальнейшие манипуляции (а чародей в следующую же секунду развернул активнейшую деятельность, словно торопился кудато) прошли для нее незаметно. Это время просто дало ей лишнюю возможность посидеть спокойно, ничего не делая, ни о чем не думая и никуда не торопясь. В какойто момент она ощутила рядом присутствие сильной магии, и ей стоило большого труда допустить эту магию в свое личное пространство. Зато потом показалось, что это даже приятно – оказаться в чужой власти. Ощущение было сродни теплу, которое охватывает замерзающего. Это тепло – знак того, что жизнь уходит, и нет больше необходимости бороться за нее. Да и смысла нет.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Иедаван, и Кайндел поняла, что все закончилось, мага в кабинете больше нет. С правителем области она осталась наедине. – Ты меня понимаешь? Как ощущения?

Странно было воспринимать чужой язык. Девушка догадалась, что заклинание всетаки подействовало, потому что речь собеседника она теперь воспринимала на двух уровнях – естественном, то есть коекак, и интуитивном, в виде последовательности догадок и ощущений. Последнее было странно и неприятно, потому что в вопросах интуиции она всегда видела систему доказательств, структурированных таким образом, что сознание их понять и объяснить не в состоянии, однако для подсознания проблемы непонимания не существует. Здесь же ее подсознанием руководило нечто, пришедшее извне, и это настораживало. Уже во второй раз ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы принять положение вещей и подчиниться заклинанию.

– Все нормально, – сказала она. – Нормально. Выто меня понимаете?

– С трудом, – поморщился Иедаван. – Обращайся ко мне в единственном числе, пожалуйста, а то я сбиваюсь.

Кайндел поднялась с места и потянулась. Тело затекло. «Интересно, сколько ж я просидела неподвижно?» – подумала она.

– Прошу прощения. Мне както не по себе…

– Понимаю. Присаживайся. Вина?

– Не пью, спасибо.

– Как я понял, ты согласна мне помочь и готова начать прямо сейчас, раз не воспротивилась заклинанию. Ситуация требует спешки. – И посмотрел вопросительно. Девушка кивнула. – Какова та минимальная информация, которая необходима тебе для работы?

– Мне нужно максимально много информации. Чем больше ее будет, тем больше шансов быстро найти ответ на вопрос.

– Я не могу рассказать тебе все. Даже много – не могу.

– А что ты можешь сказать?

Гдето с полминуты Иедаван молча смотрел на нее. Курсантка терпеливо ждала – мало ли, может, человек плохо ее понимает или подбирает слова. Она и прежде обращала внимание на то, насколько немногословны местные мужчины. Двадцать раз подумают, прежде чем чтонибудь сказать.

– Я почти ничего не могу тебе сказать.

«Во, приехали!» – подумала она, но решила всетаки быть терпеливой.

– В чем был обвинен Илванхад?

Правитель слегка наклонил голову набок, но выражение лица его осталось прежним. Собственно, у Кайндел иногда вообще появлялось ощущение, что на иавернце надета маска, плотно приросшая к коже, и лишь через пару мгновений она снова убеждалась, что не права, и собеседник такой же человек, как она, просто хорошо умеет владеть собой и слишком привык к этому.

– В измене сюзерену.

– А точнее? Как и в чем это выражалось?

Снова долгий, словно бы ничего не выражающий взгляд.

– Скажем так, пропали весьма важные документы…

– И вы хотели бы их найти?

– Не совсем. Все факты говорили о том, что мой человек передал документы… ну, скажем так, моим противникам. Тем, к кому эти документы ни в коем случае не должны были попасть. Он утверждал, что ничего никому не передавал, равно как и не брал, и ты утверждаешь, что он не лгал. Твое утверждение заставило меня усомниться, потому что, не зная языка и не поняв, о чем шла речь (я верно понял?), ты указала на тех, кто именно в этом вопросе свидетельствовал против Илванхада.

– Да, я была не в курсе, о чем идет речь. Со мной рядом Федеван сидел, но он не особо охотно отвечал на мои вопросы, поэтому я его не стала дергать.

Правитель слегка улыбнулся. Было заметно, что для него улыбка – штука непривычная, лицо сразу стало совершенно другим и даже немного чужим.

– Да, я так и понял. Подводя итог – мне не столь нужны эти документы, как уверенное знание о том, попали они куда не надо или не попали.

– Я поняла. Расскажите еще, какие должности при вас занимают те, с кем, как я поняла, мне предстоит разговаривать.

Мужчина развел руками.

– Все трое принадлежат к высокой знати Иаверна. Этого достаточно?

– Разумеется, нет, – как можно обаятельнее улыбнулась Кайндел. – У меня складывается впечатление, что вам… то есть тебе… тебе просто хочется посмотреть, на что я способна.

– Есть такое, не отрицаю. Но не только. Я не хочу, чтоб у тебя возникло предвзятое мнение по какомунибудь из вопросов.

– Без информации у меня вообще никакого мнения не возникнет!

– Ты будешь присутствовать при беседе с каждым из троих. Если, по твоему мнению, они лжесвидетельствовали, значит, должны знать намного больше, чем сказали. Я хочу знать, что они скрывают. Хотя бы приблизительно.

– Я не специалист по допросам.

– Ты ведь способна заглядывать в мысли человека? Вот и загляни.

– Я ж их не читаю, эти мысли.

– А мне не нужен от тебя исчерпывающий ответ. Намеки. Помощь. К тому же очень интересует меня и такой вопрос – почему именно Илванхад? Если его, как это говорят, «подставили», то почему именно его? Для того, чтоб убрать с дороги, или же просто он подошел на роль обвиняемого лучше других? Вот что меня интересует в первую очередь.

– Кто такой Илванхад? Чем он занимается?

– Это приближенный ко мне человек.

Кайндел поджала губы.

– Он у вас занимается разведкой или контрразведкой? – жестко и упрямо спросила она, давая понять, что на этот раз не отстанет. – Или возглавляет штаб?

Иедаван снова улыбнулся.

– Скорее последнее.

«А здорово он разбирается в особенностях нашего мира, – подумала курсантка, поднимаясь с кресла. – Видимо, интерес ОСН и местного правителя друг к другу взаимен». Открылась дверь, и в кабинет заглянул один из охранников. Было ясно, что без их пригляда девушка по замку не сделает ни шагу. Онито и повели ее по длинным коридорам, узким лестницам и великолепным залам к покоям одного из трех «лжесвидетелей». Одного из тех трех, кто пытался убить ее руками своих людей.

Иедаван был суров, и, судя по всему, для того, чтобы посадить под замок весьма знатных господ из числа своих сподвижников, ему не требовалось никаких формальностей. По тому, что он сделал это, опираясь, по сути, лишь на слова иномирянки, причем не конкретные обвинения, а в большей степени косвенные, легко можно было сделать вывод, как все это важно для правителя. Правда, каждый из них был заперт в собственных покоях, при слугах и имел все возможности радоваться жизни, кроме свободы перемещения. Но факт оставался фактом.

Допрос первого из иавернцев, больше напоминавший беседу, где задающий вопросы то и дело оказывался в положении просителя, Кайндел, казалось, вообще не слушала. Она стояла, облокотившись на подоконник, скучающе поглядывала по сторонам, время от времени – на допрашиваемого, того самого мужчину, который на суде был одет во все черное. И когда допрашивавший повернул к ней голову, взглядом спрашивая, мол, еще о чемто надо с ним поговорить или этого достаточно, отрицательно качнула головой.

– Это бесполезно, – произнесла она, как только они оба оказались в коридоре. – Он не признается, пока его не припрут к стене доказательствами.

– Но лжет? – уточнил приближенный правителя. Глаза у него при этом сузились в щелочки, будто он прицеливался к лицу Кайндел и к ее умозаключениям.

– Лжет. Определенно. И одухотворенно – с верой в то, что лишь его ложь спасет мир. Давай, попробуем разговорить когонибудь еще.

Иавернец взглянул на спутницу с большим интересом.

– О чем с ним стоит разговаривать в первую очередь?

– Да о чем угодно. К примеру, о том же, о чем и с предыдущим… Кстати, как я понимаю, этот господин в черном бархате – весьма родовитый и, скажем так, влиятельный человек.

– Весьма.

– Да. Это чувствуется, – пробормотала девушка.

В покоях следующего «лжесвидетеля» курсантка вела себя столь же свободно, как и у предыдущего. Она расхаживала по комнате, рассматривала предметы мебели, картины, гобелены, трогала изящные подсвечники и была, казалось, совершенно равнодушна к уничижающим взглядам, которые на нее бросал хозяин покоев. Хотя время от времени взглядывала и на него, столь же скучающе и равнодушно, как и на интерьер.

– Милая комната, – произнесла она вдруг, как только в беседе возникла пауза. – Кабинет, как я понимаю… Кстати, а где располагается тайник для хранения ценных документов? – И посмотрела на иавернца столь же безмятежно, как и раньше, только лишь с большим вниманием.

Тот растерялся, конечно, однако воспитание дало о себе знать, и внешне растерянность не выразилась ни в чем. Правда, он помедлил полминуты, прежде чем отказаться отвечать на заданный вопрос, но Кайндел это, казалось, совсем и не обеспокоило. Она смотрела на хозяина покоев терпеливо, доброжелательно, и, хотя улыбки на губах не было, та чудилась.

– Ну, не может быть, чтоб в кабинете такого важного человека, как вы, не имелось ни одного хранилища для документов, – любезно заметила она. – Так где оно располагается? – И покосилась на допрашивающего, взглядом вопрошая, насколько далеко заходят ее полномочия.

Однако тот ни жестом, ни мимикой не дал понять, что поможет ей, стоит ему лишь понять, к чему все идет. Он держался, словно сторонний наблюдатель, даже любопытство появилось в глазах, какое бывает у человека, внезапно наткнувшегося на любопытное зрелище. При этом он понял, чего хочет иномирянка, определенно понял. Впрочем, девушка не собиралась забивать себе голову рассуждениями, почему, все поняв, он никак не отреагировал на ее безмолвный вопрос, хоть согласием, хоть отказом. Мало ли, какие у них тут традиции и привычки.

Огляделась в задумчивости, снова посмотрела на хозяина покоев, в глазах которого вспыхнул злорадный огонек: «Ищите, ничего не найдете», а потом вдруг повернулась к нему спиной и направилась к камину. Вынула нож и задумчиво постучала рукояткой по декоративным кирпичам – изящной облицовке каменного камина.

– Вообще это разумно – иметь не один даже, а целых два тайника, – сказала она, заглядывая в дымоход. Люди правителя области следили за ее действиями с глубочайшим интересом. – Один поближе, под рукой, другой подальше от чужих глаз, не для повседневного использования… Господа, а кувалду можно попросить?

– Зачем кувалдуто? – уточнил молодой человек, ведший допрос. Он поднялся с места и подошел поближе. – Что нужно сделать?

– Как я понимаю – вынуть несколько кирпичей. Вот отсюда, – Кайндел мельком взглянула на хозяина покоев, а потом ткнула пальцем в темное нутро камина, густо покрытое сажей.

Правда, не везде. Коегде при ближайшем рассмотрении слой сажи оказался не таким уж и густым. Обследовав внутренность дымохода, иавернец поковырял пару швов между камнями кончиком ножа, и один из булыжников неожиданно пошевелился в своем гнезде. Попыхтев пару минут, мужчина всетаки сумел извлечь его. Дальше дело пошло веселее, и вскоре на свет божий был извлечен объемный сверток, упакованный в серую холстину, внутри которой чтото побумажному похрустывало.

Приближенный Иедавана, который прежде вел допрос, а теперь так активно разбирал дымоход у камина, торопливо выдернул у нее из рук сверток и повернулся к хозяину покоев.

– Я не знаю, что это такое и откуда взялось, – бросил тот, может быть, лишь чуть торопливее, чем следовало.

– Он ведь многое пообещал тебе, правда? – спросила курсантка, глядя ему в глаза чуток исподлобья. – А почему ты считаешь, что он станет исполнять обещания? Потом, когда он добьется своего, то просто выкинет тебя за ненадобностью. Ему это будет намного выгоднее, чем тянуть тебя за собой, – помедлив, добавила: – Его меч не станет для тебя защитой. У меча совсем другая функция, знаешь ли. Он для другого существует.

Синеватая бледность залила лицо иавернца. Из его глаз выглянула не просто растерянность, а ужас, и Кайндел поняла, что интуиция ее не обманула. Как всегда.

– Кто мог сказать правителю о мече? – выдохнул он.

– Правитель – мудрый человек, – спокойно ответила девушка, пока даже смутно не догадываясь, о чем идет речь. Однако готовность спокойно блефовать даже в такой, казалось бы, безнадежной ситуации, выручало ее и прежде. – Он приближает к себе умных людей. Способных многое увидеть и услышать.

– Но как он мог узнать о мече?! – У молодого человека явно начиналась паника.

– Мог.

– Но Агруван заверил меня…

«А, тот мужик в черном…» – сообразила она. Собственно, а кто еще мог быть среди них троих главным? Это уже было чтото…

– А ты уверен, что он полностью честен с тобой? – Она лениво потянулась, торопливо взвешивая в мыслях, что бы такое можно сказать, чтобы наверняка «попасть в цель» и одновременно убедить собеседника, что она знает намного больше, чем он может вообразить себе. Задачка не из легких, но даже такую одаренный интуицией человек способен благополучно решить. – Когда он поднимется к вершинам, ты уже не будешь ему полезен, наоборот – опасен.

Теперь уже реакцию узника на загадочные речи иномирянки заметил даже приближенный правителя. Брови у него поползли на лоб, он напрягся, словно охотничья собака в стойке, и видно было, что каждое слово впитывает, будто губка. Но давешний лжесвидетель не обращал сейчас внимания ни на его взгляд, ни на внимание – он видел только беседующую с ним девушку, спокойную и как бы даже равнодушную.

Курсантка же успела структурировать свалившуюся на нее информацию, взвесить вероятности и, приняв решение идти «вабанк», полюбопытствовала как бы между прочим.

– Кстати, клинокто господин Агруван зачем припрятал здесь же в замке? Вместе с остальными реликвиями? Считал, что этот вариант последним придет в голову? – И, увидев округлившиеся от ужаса глаза, мысленно вздохнула с облегчением. Предварительный вывод оказался правильным.

– Он не говорил…

– Да ладно. Не говорил…

– Я правду говорю!

– Где именно спряталто?

– В часовне, – пробормотал молодой человек. И Кайндел поняла, что он сломлен.

А потом распахнулась дверь, в покои шагнул сам Иедаван, и девушка сообразила, что его, конечно, известили, что документы (или чтото похожее) найдены. Даже не посмотрев на съежившегося узника, правитель выхватил из рук охранника сверток, вспорол холстину, развернул свернутые листы, немного напоминающие пергамент, но, конечно, не пергамент. Просмотрел со скоростью машинки для пересчета денег, и снова свернул, кутая в остатки холщового свертка.

– Это они, – коротко бросил он. – Их копировали?

Курсантка пожала плечами.

– Он этого не знает. Если кого и спрашивать, то этого… Агрувана. Он должен знать. Кстати, советую осмотреть часовню, причем прямо сейчас.

– А в чем дело? – нахмурился правитель.

Она многозначительно показала ему на дверь, и в коридоре, помявшись, пояснила.

– У нас с этим господином речь шла о какойто ценной реликвии. Причем, как я поняла, не одной. В основном говорили о мече. Он заявил, что реликвии спрятаны гдето в часовне. Поищите.

Правитель на долю мгновения потерял всю свою сдержанность. Сдвинув брови, он посмотрел на нее длинным тревожным взглядом. К выглянувшему из двери покоев своему приближенному он в этот момент и головы не повернул.

– О каком мече идет речь?

– Я не знаю. Ты хотел получить важные сведения – вот в таком виде я могу тебе их дать, раз уж ты не в состоянии предоставить мне полную информацию по вопросу.

Он усмехнулся, как бы отдав должное ее умению тонко укорить, но тут же снова стал чрезвычайно серьезен.

– И сведения о реликвиях действительно столь важны? Ты в этом уверена, не зная точно, о каких реликвиях идет речь?

– Они важны для людей, которых сейчас допрашивали твои люди. Вот все, что я могу сказать.

– Это невозможно – разбирать всю часовню. Мне надо знать, где именно искать. Ты можешь мне в этом помочь?

Кайндел задумалась лишь на мгновение. Те, кто ее не знал, и вовсе могли подумать, что она ответила не задумываясь.

– Разумеется. Но мне нужно будет привести вот этого молодого человека в часовню. Хоть на несколько минут.

– Ногарвана? – уточнил Иедаван, взглянув на своего человека (который, видимо, последовал за иномирянкой и правителем на всякий случай – мало ли что им понадобится… Ну и из любопытства, конечно).

– Нет. Арестованного.

– Бери. Охрана его приведет. А ты думаешь, он сам согласится показать тебе местоположение реликвий?

– Я сделаю так, чтобы показал.

– Любопытно, что это припрятано в часовне, – бросил правитель, уходя.

Ногарван, посмотрев вслед господину, перевел вопрошающий взгляд на девушку.

– Я бы не стал необдуманно обещать то, что сделать так трудно. Впрочем, ты иномирянка, тебе недовольство лорда ничем не грозит.

– Я редко когда говорю или обещаю необдуманные вещи, – возразила она. – Тут все просто. Если дать молодому человеку понять, что предметы уже вынуты или же их вынимают, первое, что он сделает, войдя в часовню – присмотрится к тому месту, где они находятся. Рефлекторно. По крайней мере, увидев нетронутую стену или там пол (в зависимости от того, где вещи спрятаны), выдаст себя выражением лица. Сейчас обдумаю, что ему сказать, чтоб результат наверняка был, и пойдем.

– А, понимаю. Где он держит бумаги, ты угадала по тому, куда он посмотрел, когда ты спросила его о хранилище документов?

– Нет. В этот момент он покосился на нишу у стола – видимо, в ней он хранит бумаги, нужные в работе, и вряд ли там могло лежать чтото действительно ценное. Но до того я по комнате ходила, все трогала. Он слегка напрягся, когда я принялась приглядываться к камину.

– Ты же вроде вообще не смотрела на парня во время допроса!

– Смотрела. Иногда. Мне хватило.

Ногарван покачал головой.

– Какието очень женские догадки. Будто гадание на жениха – тот посмотрел так, этот эдак, и что это означает. Похоже на простую удачливость.

Кайндел пожала плечами.

– Знаешь, у моего народа есть поговорка: «Нам хоть бы пес, лишь бы яйца нес». Какая разница, догадки это или знание, если есть результат?

– А про меч ты почему заговорила? Ято так понял, что ты не понимаешь, о какой реликвии он говорил. – И качнул головой в сторону двери в покои, объясняя, кого он подразумевает под местоимением «он».

– Ну, вопервых, наши культуры схожи тем, что для ваших и для наших мужчин меч – не просто оружие, но и символ чести, высокого положения…

– Не совсем так, но я понял.

– А потом, у него в процессе беседы в какойто момент рука дернулась к мечу… Кстати, почему он при оружии? Ну ладно, пусть даже домашний арест, но все же арест… Не понимаю я этого…

– У нас свои традиции.

– Мда… Короче, этот жест в сочетании с другими невербальными признаками навел меня на определенные мысли. Я решила рискнуть.

– А если б оказалось, что ошиблась? – поневоле заинтересовался приближенный правителя.

– Осталась бы при своем. Терпеть не могу проигрывать. Поэтому стараюсь играть наверняка.

– Любопытно. Это уже не совсем и риск, если смотреть беспристрастно.

– Если исходить из того, что я уповаю на везение – вполне себе риск.

Он легко рассмеялся.

– Готов согласиться. Ты меня убедила.

Девушка улыбнулась в ответ и мысленно выдохнула в сторону. Все остальное, что предстояло ей сделать сегодня, было лишь завершающими штрихами уже проведенной работы, не требовало большого напряжения и изобретательности. Вниманию она, конечно, не позволяла рассеиваться, и пока молодого иавернца вели к нужной часовне, интерьер и отделка которой здорово напоминали церкви времен первых христиан, высеченные в скалах, приметила коекакие еще мелочи, значения которых не совсем поняла, однако запомнила на всякий случай.

Мощные, нарочито грубоватые колонны и украшенный рельефной резьбой свод произвели на нее впечатление. Прежде курсантка здесь не была ни разу, потому что в эту часть замка иномирян не допускали. Часовенка была небольшая, скромная, из украшений только резьба по камню, костяные фигурки в нишах и узорные бронзовые экраны, прикрывающие редкие окна. В первый момент Кайндел подивилась, зачем скрывать от гостей из другого мира подобные уголки – они красивы, однако ничего особенного из себя не представляют. Но, заметив пристальный взгляд узника, брошенный кудато вбок, в пространство между колоннами, смахивающее на помесь бокового нефа в романском храме и ниши алькова, выкинула лишние мысли из головы. А через мгновение уже сообразила, куда именно он мог смотреть.

В первый момент ей показалось, будто там лишь глухая стена, ничего более. Взглядом испросив разрешения у священнослужителя (старик в темносинем плаще, который появился рядом в тот же момент, как они шагнули через порог часовни, поморщился, но позволил), девушка осторожно, словно к хрустальной вазе, прикоснулась к каменной стене. Искусным резцом мастера известняковые плиты были расчерчены на затейливые геометрические узоры, потом ложбинки залиты металлом, и определить стыки в плитах или хотя бы какието отверстия было невозможно. Потрогав стену, она догадалась, что и простукивать здесь бесполезно – плиты слишком велики.

Иедаван появился рядом лишь после того, как арестованного увели.

– Ты уверена, что это здесь?

– Да.

– А ты что скажешь? – обернулся правитель к священнослужителю (которых здесь именовали обычно «проводниками»).

Они завели длинный разговор на языке, который курсантка не понимала. Судя по всему, это был какойто древний, может быть сакральный, очень сложный и певучий язык, которому чужачку, само собой, никто и не собирался обучать. После чего священнослужитель ушел, и вернулся с «проводником» постарше, в скучносером одеянии и с коротким ножом на поясе. Именно этим ножом он, отвернувшись к стене, долго постукивал то по камню, то по металлу, наполнявшему ложбинки. Казалось, он на ощупь отыскивает местечко, где можно поковыряться кончиком, и даже Кайндел, отличающейся особенной внимательностью, не удалось разглядеть, что он там делал. Впрочем, она и не старалась. Ее больше волновало, найдутся ли в тайнике (если он тут есть) хоть скольконибудь ценные вещи, и когда наконец отпустят отдохнуть, поваляться на кровати.

Поэтому когда Иедаван осторожно, будто готовую рассыпаться в пыль засохшую розу, извлек из тайника прямой меч, показавшийся ей совершенно черным, от навершия до кончика клинка, она испытала лишь облегчение, что все закончилось и можно идти.

– Ты знала, что мы здесь найдем? – спросил ее правитель, не выпуская из рук оружие, которое рассматривал благоговейно.

– Разумеется, – с холодком (и старательно скрываемым раздражением) ответила она. – Я же говорила – меч и еще чтото.

– Это – Меч короля. Символ высшей власти в Иаверне.

– Понятно… Я больше не нужна, надеюсь? – И, еще раз равнодушно глянув на меч в руках лорда, отвернулась к двери.

– Молодец, – сказал Офицер, когда Кайндел явилась к нему вместе с остальными курсантами.

Остальные пришли только потому, что им предстояло получать индивидуальные задания на следующую неделю, и, выслушав краткий инструктаж от и. о. куратора и двух преподавателей, вскоре оставили девушку наедине с Офицером. Только Илья, любопытствуя, попытался задержаться, но под перекрестными взглядами старших оэсэновцев ретировался.

– Молодец, – повторил он, вынимая ее папку из общей стопки. – Как я понял, ты нашла для Иедавана какуюто очень важную штуку, верно? Какойто меч…

– Да, было дело.

– Вот что… Так складывается ситуация, что ты, по сути, по общим программам и не занимаешься. Для тебя решили отработать особую программу тренировок. Фактически со своей командой ты будешь только в тренировочные рейды ходить. Ну и в бой. Даже магии тебя Варлок будет обучать отдельно. В удобное для нас всех время.

– Хороша ситуация, – возразила она. – Разве в результате такого обучения меня можно будет признать частью группы? Так, сбоку припека…

– Как поиному ты собираешься совмещать обучение и работу? Не обучать тебя вообще? Мы не можем. Ты же ни драться не умеешь, ни стрелять. И машину, кстати, водишь плохо.

– Я и не хотела просить, чтоб меня избавили от необходимости учиться! Просто указала на очевидный факт.

– Но ты же понимаешь, что с некоторыми трудностями просто банально придется мириться. И все. Отправляйся, у тебя сейчас тренировка. Вместе со всеми. И ближайшие дни советую налечь на учебу. Потому что тебя в любой момент могут сдернуть в Питер, и график обучения опять пойдет псу под хвост…

– Бедный песик, – пробормотала Кайндел. – Дада, я поняла.

– И еще… Поскольку по местным традициям женщина в штанах – это жуть как непривычно и просто ужасно, моя к тебе настоятельная просьба (или приказ, как угодно) – в неучебное время носить платья. Тебе подберут уже сегодня вечером, а пока носи то, которое у тебя есть. Нам, понимаешь, нужны наилучшие отношения с местным правителем. На Лети они, как на девицу, не смотрят, так что тебе одной придется таскать юбки. Поскольку ты тут у нас в Иаверне единственная дама. Пока.

– Сдается мне, женщинамофицерам ОСН здесь придется несладко, – ухмыльнулась курсантка, не слишкомто обескураженная новым требованием. Даже, пожалуй, наоборот.

– Не говори, – отмахнулся мужчина. – Багира уже заявила, что в Иаверн ни ногой. Ну ее можно понять, я ее уже больше двадцати лет в платье не видел.

– Больше двадцати?! Сколько ж ей лет?

– Не так и много, всего тридцать шесть. Только ей не говори, что я тебе называл ее возраст. Боюсь, она не поймет.

– Обещаю.

– И еще об одном задании хочу напомнить – к правителю присматривайся. И вообще к местным шишкам. Помнишь, не так ли?

– Помню.

– Отправляйся.

– Есть!

Она уже почти и забыла, каково это – регулярно и упорно заниматься. Конечно, время от времени у нее случались тренировки, но всетаки не столь напряженные, какими они были для других – наставники щадили ее, гдето послабляли, гдето не придирались, делали вид, что все хорошо. Да и она сама вынужденно щадила себя, задумываясь о том, на что еще, помимо учебы, ей предстоит тратить силы.

Но, видимо, Офицер решил, что так дело не пойдет, и наставники по его указке взялись за курсантку всерьез. Та лишь стискивала зубы, понимая, что все это на пользу. И даже не упирала на то, что ее работа в Иаверне еще не закончена, и нельзя дать отдых хотя бы голове, если уж тело пребывает в крайнем напряжении. Чаще всего ради присутствия на допросах ей приходилось тратить свое личное свободное время, но еще труднее было выбрать те из занятий или тренировок, которые менее важны. Потому что каждый навык из приобретенных теперь впоследствии мог спасти ей жизнь.

Рано утром, еще толком не проснувшись, она вместе со всеми выскакивала на снег, под темнокобальтовое небо, и, пока бегом огибала замок, успевала налюбоваться на занимающийся рассвет. Потом была разминка, после которой под хмурым взглядом Офицера Кайндел бежала переодеваться в платье, а потом и завтрак. Девушка торопилась скорее поесть, чтобы выгадать хоть десятьпятнадцать минут свободного времени до начала теоретических занятий, и поэтому обычно все шутки Ильи за столом просто пропускала мимо ушей. Но тот не иссякал, каждый раз придумывал чтонибудь новенькое, и лишь потому, что курсантка чувствовала – его всего лишь подстегивает любопытство, невыносимое желание узнать, чем же это таким приятельница занимается по указаниям главы ОСН – она на друга не обижалась.

– Слушай, чем изощряться в остроумии, – заметила она както, – лучше б газетку почитал. Читать за едой – самое то. Очень помужски.

– Да эта газетка двухнедельной давности! Если б ты почаще навещала нас, сирых и убогих, недостойных носа сунуть в ваши суперважные дела, то знала бы об этом.

– Илья, отстань от нее, – мягко предложила Лети, заканчивая расправляться с салатом. – Она слишком занята, чтоб следить за датами на газетах. Побольше, чем ты, занята, заметь.

– Пушистик, не защищала б ты так свою подругу, если б пребывала в состоянии столь же острого сенсорного голода, как мы.

– Что? – удивилась иномирянка, чей словарный запас пока еще оставлял желать лучшего.

– Лети, он просто сказал тебе, что ему страсть как любопытно знать, чем я занимаюсь, – спокойно пояснила Кайндел. – И он уверен, что ты точно так же сгорала бы от любопытства, если б мы не дружили, и я тебе ничего не рассказывала.

– Но ты же мне почти ничего не рассказываешь…

– Илья никогда в это не поверит. – Девушка поднялась и понесла поднос на столик, откуда грязную посуду забирали местные служанки.

У выхода из залы, отведенной гостямкурсантам под трапезную, тверичанин ее догнал. Она собралась было устроить ему отповедь, объяснив, что все, чем она занимается, можно считать секретным, но по выражению лица поняла, что речь пойдет о чемто другом.

Хмурился Илья без какоголибо намека на шутку.

– Слушай, ты последнее время совсем не появляешься на стрельбище.

– Я в стрельбах смысла не вижу.

– Что значит «не вижу»? Ты же стреляешь плохо!

– Зато заклинаниями мажу хорошо. По нынешним временам это важнее.

– Бабушка надвое сказала, что там важнее. У нас вся команда ходит, включая Лети, у которой после трех выстрелов АПС из рук вылетает!

– Нашли что Лети давать. Вы бы ей еще «Беретту 951 R» дали…

– Бывают пистолеты и потяжелее, – пробормотал Илья.

– …Или станковый пулемет. В одну руку.

– Остроумно. Мда… И тем не менее.

– Офицер освободил меня от стрельб, если я не считаю занятия там необходимыми для себя. Буду ходить раз в неделю.

– Слушай, мы и так командой практически нигде не занимаемся. Что такое рукопашный бой? Одно только слово, что командой, на самомто деле по отдельности, по двое. А нам надо вырабатывать командный дух. А то не команда будет, а одна только видимость… Нет, я понимаю, что ты хочешь сказать, – заторопился он. – Что, мол, это все ерунда, этот командный дух, и ничего от лишних пары месяцев врозь не случится. Но ведь мы еще не привыкли чувствовать друг друга не только локтем, но и… хм… другими частями тела… На это нужно время!