Текст книги "Мёртвые бабочки (СИ)"

Автор книги: Ян Кравец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 37 страниц)

Золлак обвёл мечтательным взглядом комнату. Ему вдруг показалось, что мир вокруг подёрнулся дымкой, и он снова оказался в Белой пустоши, где время тянется медленно, а небо можно задеть рукой, если как следует размахнуться. Именно там пятнадцатилетний Золлак лежал, растянувшись на дорожном мешке и читал первые из Записок. Из них он узнал об Аметистовом море, которое расстилается на добрую тысячу миль. Море было гладкой отполированной плитой из прозрачного тёмно-сиреневого камня, выступающую из земли где-то на полфута, где-то на фут. Ни один из древних источников не упоминал про Аметистовое море. Скорее всего, оно появилось относительно недавно, вместе с Рваными горами и Туманной впадиной. Годы испещрили море рытвинами и трещинами. Птицы вили гнёзда в нагромождения отломленного камня, в глубоких расщелинах собиралась вода, и там заводились рыбы и длинноногие пауки. Только людей не было нигде на протяжении всего Аметистового моря. Ни одни глаза не могли вытерпеть того сияния и жара, который испускал камень, нагретый ярким солнцем. Если верить тому, что писал неведомый Сэм, то далеко за каменным морем находился архипелаг Янгшу, последняя гильдия древних мастеров. Тысячи лет назад на месте загадочных островов располагался огромный город. Когда разразилась большая война, почти всё его население спустилось в бункер глубоко под землёй. Там они образовали крупную общину, разделённую на касты. Самой высокой была каста ученых, следом шли инженеры и врачи, самые низкие ступени занимали торговцы и художники. За время, проведённое под землёй, население города сократилось в сотни раз, нижние касты почти исчезли вместе с деньгами и привилегиями, распрями и жаждой власти. Сэм говорил, что в Янгшу насчитывалось около тысячи человек, каждый из которых был потомственным специалистом в той или иной области. Бункер превратился во внушительный подземный город, соединяющий острова друг с другом. Наверху были выстроены величественные башни из белого камня. Народ на островах жил уединённо и тихо под защитой целых трёх внешних кругов. С севера их закрывало непреодолимое Аметистовое море, с юга тёмные болота. Река Мутная, посреди которой и высились древние острова, была полна цепких водорослей, делавших невозможным любое передвижение по её холодным водам.

А ещё Сэм писал, что там, в архипелаге мудрости по крупицам собраны знания древнего человечества. Он видел своими глазами, как врачи пришивали больным новые сердца, такие же надежные и чуткие, как прежние. Сэмюель Брава не говорил как ему удалось преодолеть Аметистовое море и пробраться в зачарованный город. Он рассказывал только про Янгшу.

65.

Ксен ничего не знала про Сэмюеля Брава. Зато ей было известно, что бывший британский Гонконг действительно стал убежищем для нескольких тысяч человек. В новом мире полуостров дважды уходил под воду, пока, наконец, не разбился на множество островов. Архипелаг получил название Янгшу. И там действительно жили разумные люди. Янгшу был легендой о старых добрых временах. Ксен верила, что некоторые легенды вполне реальны.

Воцарилось молчание. Лори заплетала бахрому в косички, Золлак мечтательно смотрел в пустоту. Ксен стояла, сжав губы в прямую линию, и мерно стучала пальцами по спинке кровати.

– Ты останешься здесь и будешь присматривать за моей сестрой, – сказала Ксен после затянувшейся паузы.

– Я... нет! – воскликнул перепуганный Золлак. – Я не могу. Ларсен не может. Господин Ларсен...

– Подлый негодяй, чьё могущество вот-вот даст трещину, – закончила за него Ксен. – И в этот момент неплохо было бы находиться как можно дальше от его дворца. Так что считай, я оказываю тебе неоценимую услугу. Можешь не благодарить.

– Я не могу остаться! – запротестовал Золлак. – Я не могу... не хочу!

– Ты останешься, – сказала Ксен. – А я отправлюсь к архипелагу Янгшу и постараюсь найти там всё необходимое. Я привезу тебе инструменты и книги, много книг. Если они и правда сумели сохранить наследие нескольких эпох, им следует поделиться с остальным миром. Может, когда-нибудь мы сможем обрести утраченное величие.

Золлак хотел возмутиться и сказать, что ни за что не останется вдали от дворца, но слова Ксен его зачаровали. Как наяву представил он обширную библиотеку прошлого, сотни томов со знанием целого мира. И правда целая сокровищница. Видение было настолько соблазнительным, что перспектива провести какое-то время наедине со слепой девушкой показалась невинной затеей. Поэтому вместо того, чтобы спорить дальше, Золлак спросил:

– Как ты собираешься попасть за пределы круга?

– Это моё дело, – ответила Ксенобия и обернулась к Лори: – Мне придётся оставить тебя на несколько недель с этим человеком. Веди себя хорошо, и он будет добр к тебе. Я оставлю ему достаточно денег для того, чтобы вы ни в чем не нуждались.

– Не уходи! Я не хочу оставаться без тебя!

– Я скоро вернусь, – пообещала Ксен. – Коль это ложь, пускай огонь с небес меня сожжет, чтоб я с земли исчез! Я всегда возвращаюсь. Ты и соскучиться не успеешь.

66.

Оставив Лори на попечение старика Золлака, Ксенобия оседлала Астораго и отправилась в сторону Аметистового моря. Теперь, когда появилась какая-то надежда, Ксен чувствовала, что ни один круг не сумеет её остановить.

Ксен покинула дом на закате, а когда оказалась у ближней границы круга, вокруг мерцали предрассветные сумерки. Ночь прошла как одно мгновение, Ксен не слышала ничего кроме шума ветра в ушах и стука копыт электрической лошади. У границы Ксен остановилась, не зная, как поступить дальше. Она слезла с Астораго и задумчиво сделала несколько шагов вдоль невидимой черты. Аметистовое море лежало в тридцати ярдах от её ног, но до него надо было ещё добраться. Лёгкий ветер разогнал вереницу низких облаков. Показалось неяркое утреннее солнце. В свете рассветных лучей каменное море было похоже на самую большую в мире чернильную лужу. Птицы с кровавым оперением летали над Аметистовым морем, то и дело пикируя вниз. Они вылавливали мелких рыбешек из заполненных водой каменных трещин и глотали их на лету. Птичьи крики и хлопанье крыльев наполняли воздух непонятным волнением, которое Ксен могла определить как предвкушение чего-то необычного. Но и птицы, и вода, и само море не предвещали беды. Ничто не говорило о том, что где-то здесь пролегает опасная черта, сжигающая дотла человеческое тело.

Ксен сделала шаг вперёд и почувствовала нестерпимый жар, охвативший губы и веки. Она попятилась и уперлась плечами в бок Астораго. Ксен было незнакомо понятие боли, но она ясно чувствовала перепад температур. Ей давно удалось подавить директиву самосохранения, но в её банке данных было воспоминание о том, что такое обжигающее пламя. Ксен закрыла глаза и видела языки пламени, прожигающие кожу до металлического корпуса. Ей стало не по себе. Идти вперёд было страшно.

Когда страх дошел до того, что Ксен стала всерьёз подумывать о том, чтобы вернуться назад, она вдруг вспомнила закатные лучи, пронизывающие тонкую красную ткань рубашки. Она услышала отчаянный крик Лори, вспомнила, каким горячим казалось тело сестры в её руках. Это стало решающим фактором. Уже не сомневаясь, Ксен вскочила верхом на Астораго и велела ему мчаться прямо вперёд.

Первый уровень границы круга обдал Ксен горячей волной. Ей казалось, что по коже прокатываются раскалённые шары, брызгая во все стороны яркими искрами. Но уже спустя несколько секунд огонь сменился леденящим холодом, который заставил онеметь пальцы и застыть глаза в глазницах. Ксен почувствовала, что её магнитное сердце вот-вот остановится, но холод тут же отступил и снова дал дорогу пламени. Следующие несколько секунд ледяные волны чередовались с огненными, не давая Ксен опомниться. Она успела подумать, что эта бешеная схватка стихий никогда не закончится, как вдруг начался второй граничный уровень. В нём уже не было ни тепла, ни холода, вместо этого вокруг царил оглушающий шум колоколов. Время как будто остановилось, Ксен явственно видела, как грива Астораго неподвижно застыла в воздухе. Она хотела поднять руку и тут же поняла, что мозг не торопится отдавать приказ руке. Она хотела кричать и чувствовала, что не может открыть рта. Воздух не проходил через нос в лёгкие, система охлаждения застыла в одном положении. Только мысли толпились в голове бесконечной чередой. Ксен думала о том, что ни одно событие прежде не вызывало у неё такого ужаса. Застывшее время было похоже на криогенную заморозку в зале "Альгиз". Там Сонар провёл чуть меньше шестидесяти лет в зыбком состоянии между сном и явью. Это воспоминание заставило Ксен захлебнуться от страха за оставленную Лори. И как только она вспомнила о сестре, передние копыта Астораго коснулись земли, а вздыбленная грива мягко легла на шею. Второй уровень кончился, а за ним кончилась и сама граница. За последние несколько столетий только один человек выбрался из круга через эту границу. Если нам будет позволено признать Ксенобию человеком, стоит отметить, что она была второй.

67.

Аметистовое море раскинулось настолько, насколько хватало взгляда. Фиолетовое зарево расстилалось во все стороны, прозрачные глыбы то тут, то там высились одна на другой. Изредка попадались разломы глубже прочих, из которых били горячие струи воды со слабым запахом озона. Проехав около часа, Ксен уже не видела берега, на котором осталась граница и круг, дом и Лори. Астораго двигался по заданной программе, и Ксен оставалось только смотреть по сторонам. К полудню она была уже на середине моря. Птицы не залетали так далеко от берега, и цокот копыт электрической лошади был единственным звуком на много миль вокруг. Солнце палило над головой, наполняя камень глубоким внутренним светом.

Далеко впереди Ксен давно приметила небольшое вытянутое строение, такое же фиолетовое, как аметист. По мере приближения к нему стало ясно, что это небольшая беседка с ажурными стенами и шестигранной крышей. Когда беседка оказалась на расстоянии меньше ста ярдов, Ксен поняла, что её стены в действительности ярко-белые, а крыша сделана из светлого зелёного стекла. Подъехав вплотную к беседке, Ксен спешилась и обошла её по кругу. Внутри она увидела большой стеклянный куб, наполненный водой. В центре его плавал какой-то странный тёмный предмет.

Ксен осторожно вошла в беседку и увидела, что куб стоит на четырёх металлических ножках, выполненных в форме рыб. Внутри куба был заточен маленький мальчик с бледно-голубой кожей, огромными распахнутыми глазами и длинными жаберными прорезями на груди и шее. Черты лица мальчика были мягкие и очень нежные. Чуть приплюснутый нос, бледные губы, сложенные в аккуратную линию. Между пальцами рук были широкие перепонки зелёного цвета. Волосы на голове похожи на шевелящиеся водоросли. Одет мальчик был в старомодный костюм из плотного синего материала, делающий его похожим на юного лорда Фаунтлероя.

– Кто ты? – спросила Ксен, осторожно прикасаясь ладонью к стеклу. Мальчик сделал шаг вперёд и приложил свою руку с внутренней стороны.

– Я Нек. Нек Светлячок, – сказал мальчик. Его голос прозвучал так чисто и ясно, что Ксен показалось, будто бы их не разделяет стекло и вода. Она попятилась, но тут же поняла, что мальчик говорит через интерком, вмонтированный под потолком беседки.

– А как зовут вас? – спросил мальчик.

– Меня зовут Ксенобия.

– Очень приятно, миледи Ксенобия, – сказал Нек и сделал лёгкий поклон. – Ко мне давно никто не приходит.

– Сколько времени ты здесь?

– О, очень давно, миледи Ксенобия. Иногда я даже думаю, что меня здесь забыли. Но я стараюсь не отчаиваться. Не хотите ли мятный коктейль?

– Нет, спасибо.

– Тогда может быть кофе? Горячий шоколад? Травяной чай? Или, вот, рекомендую, имбирное пиво. Мой папа говорил, что оно выше всяких похвал.

– У тебя есть папа?

Нек удивлённо посмотрел на Ксен.

– Да, конечно, миледи Ксенобия. У всех есть папа и мама. Только мои почему-то очень долго ко мне не приходят. Наверное, они очень заняты. А вы знаете моего папу?

– Нет, – покачала головой Ксен. – Как его зовут?

– Клайв Саров. Он сделал много мальчиков вроде меня, – сказал Нек. – Но любил только меня одного. Потому что я был первым. Так он говорил.

– Послушай, Нек...

– Нек Светлячок, если позволите, – поправил её мальчик. – Мне больше нравится, когда меня называют полным именем.

– Нек Светлячок, – повторила Ксен. – Я бы с удовольствием осталась с тобой на чашку чая, но, боюсь, мне надо до заката оказаться на другом берегу.

– Вы держите путь в Янгшу? – с удивлением спросил Нек Светлячок. – Но ведь там... оттуда... Туда нельзя! Это запрещено!

– Значит, мне придётся нарушить запрет.

Мальчик на минуту задумался. По его лицу пробежала тень улыбки, а когда Нек заговорил, голос его звучал грустно:

– Я не смею отговаривать вас, миледи Ксенобия. Я всего лишь ребёнок, как вы видите.

– Ты можешь как-то связываться с внешним миром? Кроме Янгшу?

– Только отчасти. С тех пор как перестала работать b2b-связь, мои данные очень обрывочны. Я могу составлять общую картину только по фрагментам кода, а его надо ещё расшифровать. К сожалению, у меня мало на это времени. Я должен считать. Иначе господин Хэрроу может разозлиться.

Ксен отодвинулась от стекла. Она знала, что в давние времена обе воюющие стороны расставляли по своим территориям перехватчиков, но никогда не слышала о том, чтобы их делали в виде детей-амфибов.

– А кто такой Хэрроу? – спросила она.

– Наставник. Простите, миледи Ксенобия. Господин Хэрроу не любит, когда о нём говорят.

– Ты можешь отсюда выбраться? – спросила Ксен после небольшой паузы.

– Боюсь, что нет, – ответил Нек. – Мои лёгкие вышли из строя около пятисот лет назад. Теперь я могу находиться на поверхности не более двадцати четырёх часов.

Он улыбнулся.

– Если вы были так любезны, что хотели предложить мне составить вам компанию, я вынужден буду ответить отказом. Мне придётся остаться здесь и ждать моего папу.

– Я вернусь за тобой, – пообещала Ксен.

– О, не стоит! Не стоит беспокоиться.

– Я вернусь за тобой, – повторила Ксен и приложила обе руки к стеклу. Нек Светлячок подплыл к ней так близко, что показалось, будто они стоят совсем рядом.

– Я верю вам, миледи Ксен. Но лучше вам поспешить. Когда закатное солнце напоит море своим огнём, лучше вам быть на другом берегу. Кроме того, господин Хэрроу. Ему может не понравиться то, что вы говорили со мной.

– Я вернусь! Я всегда возвращаюсь, – третий раз сказала Ксен и вышла из беседки. На сердце у неё было тяжело. В те времена, когда Ксен была Сонаром-палачом, она убивала амфибов сотнями. Среди них было немало детей всех возрастов. Многие из них были разумны и высокоразвиты. Но тогда, несколько тысяч лет назад Сонар и понятия не имел, что ему предстоит снова родиться в теле ребёнка и очистить собственную душу через взросление.

68.

Ближе к вечеру Ксен поняла, что Нек имел в виду, говоря про опасность заката на море. Чем ниже спускалось солнце, тем ярче начинал светиться аметистовый пласт, как будто где-то под ним зажглись тысячи мощных прожекторов. Через несколько минут глаза Ксен уже не различали ничего кроме столбов ослепительного света. Она зарылась лицом в гриву коня. Астораго мчал её вперёд по заданной программе, ни на шаг не сбиваясь с курса. Вскоре на каменной плите стало больше воды. Теперь это были не маленькие лужицы, а прозрачный и холодный слой глубиной в фут. Брызги воды от конских копыт сверкали на свету бриллиантовой россыпью, аметистовое море искрилось сотней цветов, от нежнейшего розового до чернично-синего.

В сотне ярдов от берега начался плавный подъем, и аметистовая плита полностью обнажилась. Ксен мчалась вперёд, копыта Астораго выбивали из камня белую крошку. И когда вишнёвое солнце уже коснулось нижним краем морской кромки, Ксен верхом на электрической лошади выбралась на морской берег. Странный сейчас вид был у её коня. Под лучами догорающего солнца все черты его заострились, всё стало контрастным и ярким. Длинная узкая морда стала ещё длиннее, раскосые глаза превратились в щёлочки, узкие и высокие копыта стали похожи на лапки сенокосца. Длинная жесткая грива спускалась до самой земли, как плащом закрывая сожженный правый бок. Аметистовое море выкрасило Астораго в глубокий фиолетовый цвет, белая сбруя превратилась в тёмно-синюю.

Берег был песчаным, а песок мелким, как толченая соль. Обычно он был белый, как снег, но сейчас полыхал фиолетовым. Прямо из песка росли деревья с толстыми перевитыми стволами и мясистыми зелёными листьями. В сплетении ветвей и листвы зрели кроваво-красные плоды, похожие на чуть продолговатые гранаты. Ксен промчалась мимо гранатового дерева и по какому-то внутреннему наитию сорвала с ветки крупный спелый гранат. Она подняла его над головой и разломила одной рукой напополам. И в тот момент, когда во все стороны брызнули красные зёрна, солнце зашло в море наполовину и окрасило песок, берег и саму Ксен в красный цвет. Зёрна вспыхнули как сотни драгоценных камней и посыпались рубинами на песок, алый от закатных лучей. Ксен отбросила кожуру граната и поскакала дальше, туда, где далеко на горизонте ярко белела древняя башня, такая высокая, что видно её было за много миль.

Берег закончился каменистой равниной, испещрённой целой паутиной трещин. Здесь во множестве водились разноцветные ящерицы, которые при появлении коня и всадника с шипением расползались в разные стороны. Скрученные деревья, полностью лишенные листьев, торчали из земли как черные руки. Ксен старалась ехать так, чтобы не касаться их ветвей, но всё же одно из деревьев оказалось достаточно близко от правого бока Астораго. Его ветви оказались удивительно прочными и острыми. Одно только смазанное касание оставило на теле электрической лошади две глубокие борозды. Вскоре деревьев стало больше. Некоторые ещё хранили остатки листьев, другие были густо покрыты молочно-белыми грибами.

Чуть дальше Ксен увидела полуразрушенную каменистую дорогу, ведущую вправо от маячащей на горизонте башни. Подумав, она отправила Астораго прямо по ней, стараясь не упускать башню из виду. Кое-где на дороге ещё сохранилось асфальтовое покрытие. Вдоль неё росла тёмно-зелёная трава с изумрудными поперечными полосами. Чем дальше ехала Ксен, тем более влажной становилась земля, пока, наконец, не перешла совсем в топь. Теперь дорога шла по бугристой насыпи посреди болота. Справа и слева сгрудились остатки каменных перил.

Дорога вильнула сначала вправо, потом влево, а дальше уже начался затейливый серпантин. Ксен пришлось осадить Астораго и велеть ему идти шагом, медленно переставляя копыта. По обеим сторонам встречались водоёмы, не больше пяти футов шириной, подёрнутые серой ряской. Несколько раз Ксен видела белые руины зданий, почти утонувшие в заболоченном краю. На дороге валялись обломки черепицы вперемешку со стеклом и пластиком, куски металлических обручей, кости каких-то мелких животных. В одном месте дорога сузилась в тонкую вьющуюся ленту. Ксен сошла с коня и повела его в поводу.

Наконец, болото закончилось. Чавкающая топь сменилась твёрдой каменистой землей, усыпанной ржавой хвоей. Вместо чахлых осинок вокруг великанами стояли корабельные сосны, уходящие вершинами высоко в небо. На стволах одних из них стояла ярко-зелёная маркировка где-то у самых верхних ветвей, другие были плотно обмотаны проволокой. Впереди показался сетчатый забор, весь в крупных рваных дырах. Ксен поначалу хотела оставить Астораго за забором и пролезть через дыру, потом передумала, снова взобралась на коня и поехала вдоль забора.

Через пару миль забор упёрся в проржавевшие металлические ворота. Когда-то они крепились к ребристой бетонной стене десяти футов высотой, сейчас стена была разрушена и на земле белели истершиеся куски бетона. Ксен верхом на Астораго перебралась через каменные залежи и оказалась по ту сторону забора. Здесь тоже росли сосны, но уже не такие высокие, как снаружи. Тёмно-зелёные папоротники стелились по земле, изредка перемежаясь хвощами и черничными кустами. Дважды из-под копыт Астораго с шумом улетали взъерошенные птицы, свившие гнёзда у самых корней деревьев. Ксен видела оленя, с любопытством глядящего на неё из зарослей репейника, древесных лягушек, спускающихся по стволам сосен.

Башня казалась ещё белее в сгущающихся сумерках. По мере приближения к ней Ксен отмечала следы, оставленные на ней беспощадным временем. Некогда башня наверняка была величественным небоскрёбом с зеркальными стенами и яркой подсветкой на крыше. Сейчас почти всё стекло осыпалось и обнажился белый каркас, весь покрытый разбегающимися трещинами. Два нижних этажа уходили под землю, три или четыре верхних были разрушены. У подножия башни высилась гора из черных проводов и обломков пластика, которую венчал чудовищных размеров прожектор с разбитым стеклом. Прожектор всё ещё работал и освещал башню широким белым лучом.

69.

Перед самой башней Ксен остановилась в нерешительности. Она не могла решить, войти ли в башню сразу или для начала исследовать ближайшие окрестности. Сзади послышался шорох. Ксен резко обернулась и успела заметить краем глаза чью-то смутную тень, которая тут же скрылась за каменной глыбой. Не произнося ни слова, Ксен отъехала назад по бетонной дорожке и увидела, что за камнем прячется тщедушный человек в тёмном плаще. Его лицо скрывала деревянная маска, поделенная на две половины. Одна половина изображала синий полумесяц, на другой было нарисовано жёлтое солнце. По краям маска была украшена золотой тесьмой и инкрустирована тусклой каменной крошкой. Человек не двигался. Ксен решила обратиться первой:

– Кто ты?

Человек в маске издал горлом хлюпающий звук и зашелся в приступе кашля. Ксен увидела несколько струек крови, стекающих по его шее. Когда через несколько минут незнакомец пришел в себя, его дыхание было прерывистым и свистящим.

– Не ходить! – прохрипел человек, держась за горло. На ногах он держался с трудом и судорожно хватался ногами за камень.

– Не ходить куда?

– Не ходить, королева! Не ходить!

– Ты знаешь меня? – Ксенобия. – Откуда?

– Не ходить, – сказал человек хнычущим голосом, – пожалуйста. Не надо туда. Ходят большие и малые. В живых остаться. Тебе.

Кровь пошла сильнее, закапала из-под нижней части, обагрила шею и грудь мужчины. На какой-то момент Ксен показалось, что к Луне и Солнцу прибавился тёмно-красный Марс. Незнакомец быстро задышал, схватился за горло и рухнул на колени. Туловище его согнулось пополам, и голова с глухим ударом стукнулась о бетон.

– Королева, – сказал человек.

Это были его последние слова. Когда Ксен спрыгнула с коня и опустилась на корточки рядом с незнакомцем, он был уже мёртв. Ксен осторожно взяла его за плечи и потянула на себя. Маска ползла с лица и осталась лежать на земле в луже крови. Тело безвольно лежало в руках Ксен. Она заглянула в лицо мертвецу и невольно отпрянула. Лица у человека не было. Маска скрывала пористую массу грязно-серого цвета с двумя глазными яблоками, напоминающими варёные яйца. Век не было, и остекленевшие глаза смотрели прямо на Ксен.

70.

И снова Ксен испытала нечто сродни скачку во времени. Снова был 2316 год, её снова звали Сонар и в её руках снова был лазерный автомат Стивенсона. Сонар стоял посреди разгромленного склада, некогда принадлежавшего супермаркету Волмарт. Высокие стеллажи были разобраны на доски и сгружены в углу, там же лежал перевёрнутый двухтонный погрузчик. Огромная рекламная растяжка с улыбающейся во весь рот малышкой свисала с ободранной стены. Надпись на растяжке гласила "Радость каждый день с соком Светлый". Лоб рекламной девочки украшали четыре пулевых отверстия. Сонар вставил в автомат свежий картридж и пустил в растяжку луч малого диаметра. Прорезиненная ткань вспыхнула как бумага и стала стремительно чернеть. Прежде чем растяжка догорела и осыпалась вонючими хлопьями, Сонар успел ещё раз прочитать слово "Радость". Это почему-то показалось ему необычайно смешным.

На Сонаре был черный свитер с глухим высоким воротником, жилетка с карабином для ножа и штаны с накладными карманами. В карманах Сонар хранил удостоверение личности, картриджи для автомата и запасные микро-генераторы для себя самого. Радиоизотопные генераторы малого размера, способные столетиями вырабатывать энергию запустили в массовое производство только через полгода, а пока Сонару приходилось менять аккумуляторы каждые шесть дней. Если работа требовала максимальной активности двадцать четыре часа в сутки, одного аккумулятора могло хватить всего на два дня. Сейчас Сонар работал на последнем заряде и чувствовал, что нужно вот-вот вставить новый.

Он привычно сунул руку в правый карман, рассчитывая нащупать там аккумулятор, и коснулся пальцами чего-то круглого и металлического. В полном недоумении Сонар вытащил из кармана золотой соверен с портретом Генриха X и машинально подбросил его на ладони. Откуда он там взялся? Больше в кармане не было ничего, а до ближайшей зарядной станции оставалось около двух часов езды. Столько времени у Сонара не было. Он всегда полностью расходовал аккумуляторы и ставил новый, только когда датчик на левой руке показывал половину процента последнего заряда.

Сонар последовательно отключил все не критичные сервисы, так или иначе расходующие энергию. Погасил четверть зрения и весь слух, положившись только на радиолокационный датчик. Выключил связь с центром управления, снизил охлаждение до максимально низкого уровня. Такими мерами он продлил себе возможность функционировать на сорок минут и теперь прикидывал, где бы срочно раздобыть донора.

Человека, который имел неосторожность зайти на бывший склад, звали Калеб. Под руку его вёл личный андроид-помощник Льюис, имеющий внешность подростка лет шестнадцати. Два года назад Калеб был совладельцем Волмарта и сейчас захотел взглянуть на то, что осталось от его бизнеса. Особенно его интересовали бензиновые генераторы в подвале, которые были надежно запечатаны за тремя стальными дверями. Калеб с помощью Льюиса намеревался погрузить генераторы в свой грузовик и отвезти домой. Жене Калеба надоело постоянное отключение электричества, и она требовала от мужа "сделать что-нибудь с этим чертовым светом".

Сонар не собирался убивать Калеба. Он зафиксировал присутствие человека и андроида и целился в андроида. Сонар понятия не имел о том, что Льюиса делался по специальному заказу. Он был точной копией покойного сына Калеба и тот просто не мог потерять сына во второй раз. В последний момент Калеб закрыл Льюиса своим телом, и лазерный луч прошил обоих. Сонар стрелял в голову андроида, попадание было как обычно точным, но на этот раз выстрел лазера прошел сразу через две головы. Голова Льюиса расплавилась и превратилась в густую раскалённую массу, лицо Калеба вошло в неё как в упругое желе. Когда Сонар оторвал его от Льюиса, чтобы достать аккумулятор из груди андроида, он увидел, что Калеб лишился лица. Глаза человека мгновенно запеклись и превратились в два мутных жёлтых шара.

71.

В тот раз Сонар просто отбросил человека в сторону и распотрошил тело андроида. Сейчас Ксен с трудом отогнала от себя воспоминание и опустилась на колени.

– Прости меня, – сказала она, обращаясь к тому, кого убила несколько тысяч лет назад. Ксен смотрела на мёртвого человека и видела, что два образа слились в один. – Я плохой солдат и плохая королева. Хотелось бы мне понимать это раньше.

Голос за спиной заставил её вскочить на ноги.

– Ты религиозна?

Ксен обернулась и машинально потянулась к поясу, на котором в её прошлой жизни обычно висел автомат Стивенсона. В трёх футах от неё стоял высокий нескладный человек в красном балахоне и с такой же маской, которая закрывала лицо мёртвого человека.

– Кто ты?

– Веришь ли ты в бога? Я хочу сказать, веришь ли ты в бога так, как он верит в тебя?

Ксен шагнула вперёд и оказалась нос к носу с незнакомцем. Она не могла увидеть его лицо, но была уверена, что под маской он улыбается во весь рот.

– Я спрашиваю, кто ты?

Человек в маске и не подумал отстраняться. Вместо этого он положил руки на плечи Ксен.

– Моя милая заблудшая овечка! Твой верный пастырь отведёт тебя домой. Я посланник епископа!

– Лучше бы тебе заткнуться, – посоветовала Ксен и сбросила руки незнакомца.

– Бедное дитя, – покачал головой человек и маска покачалась вместе с ним. Ксен посмотрела на маску внимательнее и только сейчас заметила, что она несколько отличается от маски на мертвеце. На этот раз луна и месяц поменялись местами. У солнца появился хитрый узкий глаз с широким синим зрачком, безглазый месяц улыбался хищно очерченным красным ртом. Снизу маску обрамляла пушистая бахрома, похожая на рыжую бороду.

– Почему вы закрываете лица? – спросила Ксен, не особо рассчитывая на ответ. Краткое общение с людьми в масках показало, что они не сильно стремятся к продуктивному диалогу. К её удивлению, человек всё-таки ответил:

– Так распорядился епископ, наместник бога на земле!

– Какого бога?

– О, – человек казался огорчённым, – Бог один в небе! Неужели ты, дитя, разделяешь взгляды диких варваров?

– Я ничего не разделяю, – отрезала Ксен. Она никак не могла уловить суть разговора с незнакомцем и он начал её раздражать. – Я хочу попасть в город Янгшу. Ты знаешь, где он?

– Дитя моё! – воскликнул человек в маске. – Ты уже в Янгшу!

– Подземный город, – уточнила Ксен. – Очень старый. Очень древний.

Видя, что человек её не понимает, Ксенобия добавила:

– Город дивных мастеров. Которые сделали много интересных штук вроде этой, – Ксен махнула рукой на работающий прожектор, – Которые построили эту башню и другие здания.

Незнакомец в маске всплеснул руками и попятился.

– Так ты ищешь демонов!

Он издал тихий вскрик и закрыл голову ладонями. Постоял в таком положении несколько секунд, потом медленно опустил руки и окинул Ксен долгим взглядом.

– Что ж, кто ищет демонов, тот их находит.

Когда человек в маске, поминутно оглядываясь через плечо, ушел по бетонной тропинке в лес, Ксен велела Астораго оставаться на месте и отправилась прямиком в башню. Больше у неё не было сомнений в том, правильно ли она поступает. Человеческое безумие всегда пугало андроидов, а в том, что встреченные ею люди безумны, Ксен не сомневалась. Оставалось только найти дорогу в подземный город и выяснить, остался ли здесь кто-то в здравом рассудке.

72.

Ксен предположила, что вход под землю может располагаться внутри бывшего небоскрёба. Интуиция, или то, что у андроидов заменяет интуицию, её не подвела. Когда Ксен вошла в башню через разбитое панорамное окно третьего этажа, она оказалась в темноте. Снаружи ярко бил в небо луч прожектора, четко прорисовывая башню на фоне тёмного неба, а внутри царил сумрак, переходящий ближе к центру в полную темноту. Почти все внутренние стены небоскрёба были разрушены, а посередине высилась чудом уцелевшая шахта лифта, похожая на позвоночник чудовища. Лифтовая кабина висела на высоте двенадцатого этажа, чуть покачиваясь на ржавом тросе. Её стены плотно облепили плоские грибы, похожие на ракушки, прилипающие к дну кораблей. Лестница с проломленными ступенями вела наверх и обрывалась через двадцать футов. Вниз уходили только лестничные перила и виднелась одинокая стеклянная ступенька. Ксен осторожно потрогала рукой перила, оперлась рукой и заглянула вниз. Далеко внизу блестела вода, освещённая тусклым зелёным светом, пахло влажной землёй и гниением. Ксен некоторое время постояла неподвижно, прикидывая, не будет ли безрассудством предпринимать какие-либо действия в темноте. Она уже решилась дождаться дня и отправляться вниз при свете солнца, но тут с улицы раздался знакомый голос: