Текст книги "Мёртвые бабочки (СИ)"
Автор книги: Ян Кравец
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 37 страниц)
Рагби и Ксен выбрались наверх, чувствуя, как земля буквально горит под ногами. Жар был такой силы, что металлическая пряжка на ремне Рагби вплавилась в его живот. Ксен чувствовала, как система охлаждения, доставшаяся ей от Астораго, не справляется с возросшей нагрузкой и потихоньку начинала паниковать. До поезда было около восьми миль через болото и бурелом. Спокойным шагом это расстояние можно было одолеть за час с четвертью. На ровном участке Ксен могла бы пробежать это расстояние за двадцать минут. Но даже десяти минут могло быть недостаточно. По правде говоря, Ксен не была уверена, что даже поезд Орион сможет увезти их достаточно быстро.
– Но не стоять же на месте! – прошептала Ксен сквозь зубы. Рагби удивлённо на неё посмотрел и вдруг порывистым движением схватил за руку.
– Бежим!
И они помчались так быстро, что даже не услышали над головой шум лёгких металлических крыльев.
143.
Четырнадцать дронов для добычи железной руды, ныне печально известные как золотой рой, выглядели далеко не лучшим образом. Их блестящие тела были покрыты пеплом и ржавчиной, крылья потеряли большую часть декоративных перьев. Но их лица лучились счастьем обретённой свободы, глаза с обгоревшими ресницами горели ярким огнём. Это был не тот алчный огонь, в котором они томились ещё несколько часов назад. Бело-голубой свет исходил изнутри, выплескивался из глазниц и полностью перевоплощал черты лица. Дроны больше не были жуткими Зелёными, пугающими маленьких пикси и взрослых андроидов. Если бы ведьма увидела их прямо сейчас, она бы снова назвала дронов ангелами. Несмотря на копоть и пепел они были очень на них похожи.
Мать рода, она же ключевой дрон шахты, летать не умела. Она оставалась там, где и должна была быть, возле изуродованного дерева. Огонь ей почти удалось потушить, и сейчас он пылал только глубоко под землёй, облизывая перекрученные корни. Дым струйкой поднимался через потрескавшуюся от жара землю. Ариадна надеялась, что через некоторое время она сможет погасить и это пламя. Но пока у неё была другая забота.
Она расставила руки в разные стороны и шагнула вперёд. Глаза её были крепко закрыты.
– Сюда, деточка, сюда, – говорила она.
Даже сквозь сумеречное безумие пикси услышала этот зов. Она побежала, не разбирая пути. Ведьма не отставала от неё ни на шаг.
144.
Два золотых дрона отделились от стаи и камнем упали вниз. Сильные руки одного из них подхватили бегущую Ксен за плечи. Другой спустился чуть ниже и обхватил Рагби за пояс. Затем оба стремительно взмыли вверх. Стая устремилась в сторону дерева.
Ксенобия не знала, какую скорость дроны развивали в прошлые времена. Она сомневалась, что добыча руды требует скоростного полёта. Значит, ещё одна модификация? Вполне возможно. Если шеду Далвичу пришло в голову дать тела андроидов горным дронам, откуда знать, что ещё он мог придумать. Шеду сходят с ума. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей.
Оставшиеся перья на крыльях дронов по краям были покрыты тончайшим золотым кружевом. По рукам расходились полосы, в которых угадывался кельтский орнамент. Под слоем черной копоти на лицах проступали ряды рун и незнакомых символов, больше всего похожих на египетские иероглифы. Ксен увидела рисунок в виде цапли на лбу дрона, несущего Рагби. Лоб того, кто нёс её саму, был закрыт широким обручем цвета красной меди. На обруче было вытравлены слово "мёд", цифры 2.13.04 и тонкий рисунок, изображающий распустившуюся розу.
Дорога до поезда заняла около трёх минут. По расчетам Ариадны, которая давно уже прислушивалась к подземному гулу, до взрыва оставалось ещё секунд тридцать. Золотой рой превратил большую часть металлических частей Ориона в пластик, благодаря чему он и не мог сдвинуться с места. Но сейчас мать рода уже отдала приказ обратить пластик в исходное состояние. К тому моменту, когда дроны осторожно опустили андроидов на землю рядом с поездом, Орион готов был двинуться в путь. Элвин проверил работу генераторов и остался вполне доволен.
145.
Ариадна стояла, по-прежнему опираясь спиной о ствол дерева. Может быть, она черпала силы в его древней мощи, может быть, была связана с ним чем-то гораздо более прочным, чем верёвки и цепи. Одной рукой она прижимала к себе бьющуюся в припадке демоническую пикси. Другой обнимала ведьму. Волосы ведьмы стали совсем рыжими, на руках пропали пигментные пятна.
Ксен подошла к Ариадне и заглянула ей в глаза. Время словно остановилось. Золотистые зрачки мерцали, медная радужка почти не оставляла места для белков. Светлые искры вспыхивали и скрывались где-то в глубине глаз. Ксен видела своё дрожащее отражение, но вот чудо, её лицо не скрывала половинчатая маска. Мать дронов моргнула и Ксен успела разглядеть крошечное изображение цапли на её левом веке.
– Вам надо идти дальше, – выдохнула Ариадна.
– Вам надо уходить, – сказала Ксен.
– Скоро будет взрыв, – сказали обе хором, и каждая быстро поднесла руки к губам. Мать золотого роя улыбнулась. Ксен улыбнулась в ответ одними глазами.
– Поезд ждёт, – сказала Ариадна. – Не беспокойся о нас. Не думай о ведьме. Она и её дитя в безопасности.
– Спасибо. Я буду помнить вас.
– Я буду помнить тебя. Золотой рой, золотой род будет помнить тебя. А ты помни только о пирамиде. Кем бы ни был тот, кто рассказал тебе сказку про сокровища, он был прав.
Ксен не поняла, но послушно кивнула и взбежала по ступенькам в вагон. Рагби зашел следом и остановился в тамбуре. Он оглянулся и долго смотрел на Ариадну, андроида, обнимающего человека и пикси.
– Куда им идти? – пробормотал он. – Ради всего святого, куда?
Потом двери закрылись, и приятный женский голос попросил пассажиров занять свои места. Он извинился за длительную остановку и напомнил, что внеплановая задержка в пути гарантирует два бесплатных рейса в течение полугода.
Рагби сел в кресло, достал из кармана записную книжку в кожаном переплёте и начал что-то быстро туда записывать. Судя по тому, что каждое предложение начиналось с большой буквы и с новой строки, это были стихи. Ксен и Элвин отправились на заднюю площадку. Поезд ехал очень быстро, но оба надеялись увидеть то, что должно было вот-вот произойти. Ксен полагала, что такое зрелище стоит того, чтобы увидеть его даже ценой своей жизни. В те редкие минуты, когда от неё ничего не зависело, она старалась не думать о Лори. Лори была магнитом, который притягивал мысли Ксен в любое время и из любого места. Она любила сестру, но иногда думать о ней было невыносимо.
146.
Орион мчался всё быстрее и быстрее, прожигая себе дорогу мощными лазерами. Когда между ним и искорёженным деревом пролегал путь в триста миль, то, что осталось от морганиума превратилось в чёрное облако и начало быстро подниматься вверх. А наверху золотые дроны окружили кольцом двух женщин и одну маленькую девочку. Они раскрыли крылья так широко, как только могли, пока не образовали сверкающую полусферу. Под ногами у Ариадны вспыхнул яркий свет, и полосы золотого металла раскатились в разные стороны, как солнечные лучи. Полосы плотно свивались между собой, не оставляя зазоров, катились новые и спаивали вместе переплетения. Золотое полотно образовало правильный шестиугольник десяти футов в сечении. Его углы поднялись вверх и наслоились на верхнюю полусферу.
Запаянный купол очень медленно оторвался от земли и принял форму шара. Шар завис в воздухе на высоте около двух футов под землёй. Раздался громкий треск, как будто где-то поблизости горел самый большой в мире костёр. А потом шар растворился в воздухе, и ещё долго можно было видеть его еле заметные очертания и тающую тень на земле.
Элвин показал пальцем на горизонт.
– Там вроде начинается гроза. Смотри, какие тучи.
– Это не гроза.
Через несколько секунд после того, как исчезла золотая сфера, клубящееся чёрное облако с рёвом поднялось из-под земли. Сторонний наблюдатель, если бы только нашёлся такой самоубийца, мог сравнить это облако с горящей нефтью. Оно было связано с землёй черными крутящимися столбами. Достигнув высоты в двести футов, облако начало стремительно сереть. Потом была короткая белая вспышка, на долю секунды осветившая всё вокруг. Облако несколько уменьшилось в размерах, и внезапно воцарилась полная тишина. Безмолвие не нарушал ни шорох листвы, ни голоса птиц. Мир замер в ожидании чего-то зловещего.
А затем раскатился круг вроде тех, что появляются на воде от брошенного камня. Он состоял из серой волны, которая неслась вперёд и вперёд, оставляя за собой стерильную и гладкую землю. Те, кому не повезло оказаться на пути гигантского круга, не успели даже понять, что произошло. Как будто кто-то просто щёлкнул выключателем и погасил свет.
Потом ничего.
147.
Итон не знала о том, что произошёл подземный взрыв. Странные толчки она приняла за землетрясение. Перси Краго так и вовсе не обратил на это внимание. Перси вообще редко замечает что-то кроме своих прекрасных сыновей. Сейчас он смотрит на Итон и думает, что она и только она справится с той задачей, которую он хочет на неё возложить. Такая сильная. Такая мужественная.
Перси встаёт с кресла и бережно берёт Итон за руку. Спина у него выгнута колесом, а вот по части стройности спокойно заткнёт за пояс любого из своих сыновей. Его колени гнутся в обратную сторону, голова с трудом держится на длинной тонкой шее. На Итон он смотрит как на величайшую драгоценность.
– Ты выполнишь свой долг? – спрашивает он внутри головы Итон. Она вскидывается:
– Долг? Я никому ничего не должна.
Перси сначала хмурится, потом улыбается.
– Для чего, по-твоему, тебя создали?
– Служить людям, – заученно говорит Итон. Что-что, а катехизис для андроидов доктор Вега хорошо вдалбливает в головы своим подопечным.
– Я и прошу тебя о службе. Что может быть важнее избавления человечества от власти тирана?
– Страны, – поправляет его Итон, – Круг Чекинг ещё не весь мир.
– Пусть так. Но тут сотни тысяч человек. Неужели их судьба тебе безразлична? Неужели тебя так плохо запрограммировали?
Итон не согласна. Она шеду, а программированием шеду занимаются с особой тщательностью. Даже медицинским роботам не задают таких сложных программ. Каждая пишется индивидуально под конкретного планировщика. В обычном программном коде бывает до двадцати тысяч строк ошибок на один миллион строк. Максимально допустимое количество ошибок для кода планировщика – две тысячи строк. Величина практически недостижимая, учитывая то, что код пишут обыкновенные люди, но процесс тестирования и отладки в разработке шеду всегда гораздо более трудоемкий, чем написание кода.
– Меня хорошо запрограммировали, – коротко говорит Итон.
– И я так думаю, – подхватывает Перси, – Поэтому ты и должна помочь нам. Выполни свою программу.
Итон смотрит на него очень внимательно. Ей не хочется делать того, о чём он её просит, но она понимает, что выбора у неё нет. Перси хоть и довольно странный, но всё-таки человек. Значит, она должна выполнять его указания, пока кто-то не отменит директиву контроля шеду. В конце концов, разве не для этого её создали? И она кивает. Перси понимает это как согласие и улыбается. Он указывает рукой на одного из своих детей.
– Ты пойдёшь вместе с Сирилом.
– Отец! – изумлённо ахает Уилл, – Почему Сирил? Он младший, он...
– Именно поэтому. Он младший. Если не справится он, в строй придётся встать тебе. Ты можешь заменить Сирила, он нет.
– Почему не пойти всем вместе? – спрашивает Гэри. – Мы братья и привыкли делать всё вместе.
– И трёх и одного раздавить можно за один шаг. Троих по одиночке – только за три шага. Мы не можем рисковать вами тремя, сын. Нас и так осталось слишком мало.
– Род тори! – вдруг кричит Перси Краго.
– Род тори! – подхватывают его сыновья. Голоса их звенят чистыми серебряными колокольчиками.
– Зачем ты отправляешь своих детей, если любишь их? – неожиданно спрашивает Итон. Перси внимательно на неё смотрит.
– Ты уже сама ответила на своё вопрос. Потому что люблю их.
Он вздыхает.
– Мои дети не должны жить в таком мире. Они этого не заслужили. Они слишком хороши для всей грязи и гадости, которые каждый день выплескиваются на эти улицы. И я не дам, слышишь, просто не дам им жить в таком месте.
Он переводит дыхание и смотрит сначала на Итон, потом на Уилла, Гэри и Сирила.
– Этот мир болен, – говорит он. – Нельзя лечить чуму в чумном районе. Если надо убить всех зараженных, значит надо это сделать. Убей чуму, шеду Итон! Помоги моему сыну.
Итон не хочется убивать архонта. Если рассудить, ей вообще никого не хочется убивать, хорошие девочки не убивают. Но одно дело Сонар, которого просто необходимо убить и совсем другое дело – архонт Питер. Его имя было незнакомо Итон, в её банках памяти не было информации о современных архонтах. Где-то мелькало воспоминание про Скандинавию, которая вышла из Объединённой Европы, но ведь северные страны давно прекратили своё существование. Как и почти весь остальной мир.
– Ты должны защитить моего сына. Помочь ему убить архонта, а потом помочь выбраться из дворца, – терпеливо повторяет Перси Краго. Итон на него не смотрит, вместо этого она разглядывает Сирила. Она отмечает про себя, что он совсем ещё мальчик. Щёки покрыты мягким белым пушком, ресницы такие длинные, что бросают тени на щеки. Когда Сирил улыбается, в уголках его губ собираются морщинки. Сирил определённо нравится Итон, но то, что говорит его отец – чудовищно.
– Я не могу убивать, – говорит она и знает, что лжет.
– Но ведь ты идёшь, чтобы убить, – возражает Сирил
– Нет, – снова врёт Итон и теперь уже смотрит на юношу с неприязнью. Какого черта ты такой въедливый, думает она. Мысль о том, что человек может её раздражать, нова, но Итон ничего не может с ней поделать и смиряется. Раздражает, так раздражает.
– Архонт Питер живёт в ледяном дворце.
– Что? – Итон фыркает. Фырканье тоже ново, но ей даже нравится. – Где?
– В ледяном дворце. Говорят, когда-то там танцевали на льду, поэтому так и назвали.
Перед глазами Итон мелькает вереница событий, подходящая под определение танцев по льду. Парни в громоздкой форме с кривыми палками в руках. Девицы в трико, раздвигающие ноги так широко, что первые ряды ахают. Что ещё? Яркие мячи, разлетающиеся по льду. Должны быть какие-то правила, но их, кажется, не было. По крайней мере, она их не помнит.
Итон облизнула губы. Как всегда, после воспоминаний, которые никак не удается подцепить, новое тело кажется ей тяжелым и неуклюжим. Она с трудом борется с желанием забиться в угол и хныкать, что хочет домой, обратно в своё маленькое царство.
– Принцессы не плачут, – раздаётся у неё в голове голос доктора Вега. Итон всхлипывает и закрывает лицо руками.
– Эй, ты в порядке? – обеспокоенно спрашивает Гэри. Из трёх братьев он самый добрый и чуткий. Итон с благодарностью на него смотрит, ещё раз всхлипывает и кивает:
– Да.
– Хорошо, – радуется Перси. – Ты всё поняла? Архонт Питер – ублюдок в шелковой одежде. Обычно он спит в спальне Джейми, своей новой фаворитки.
– Как я его узнаю? – спрашивает Итон. И прежде чем кто-нибудь обвинит её в тупости, поспешно добавляет: – Что, если в её спальне будет не архонт, а её любовник?
Ядовитый ответ замирает на кончике языка Сирила. Он понимает, что Итон права, а второй попытки может не быть. Ему не жаль Итон, которая может угодить в когти дворцовой стражи, но он знает, что тайная полиция недаром получает своё фантастическое жалованье. Если они схватят Итон, ниточка протянется прямо к нему и братьям.
– Он высокий и сухопарый, – между тем говорит Перси. – Носит очки, даже спит в них. Всегда гладко выбрит. Ногти окрашены в алый цвет, цвет крови. Кровь – символ его власти. Но я бы не рассчитывал на эту примету, он может спать в нитяных перчатках. Его лицо имеет красноватый оттенок, как обветренное.
– Я запомню, – кивает Итон. – Что-нибудь ещё?
– Да. Кольцо на его мизинце. Тяжелый перстень с зелёным камнем. Ещё один символ его власти, он переходит от отца к младшему сыну. Его должен был носить Ларсен, но их отец распорядился иначе. А может, сам Питер просто украл это кольцо.
Он передохнул и внимательно посмотрел на Итон. Хотел найти на её лице признаки заинтересованности, но ничего не нашел.
– Это кольцо по праву принадлежит его сыну Стивену. Принеси его мне. Когда люди увидят его на руках Стивена, они признают его как архонта.
Перси Краго почти силой выпроваживает Итон за дверь. Он набрасывает её на плечи плащ с меховой оторочкой, как будто андроид умеет испытывать холод. Итон думает, сказать ли ему о том, что плащ это лишнее, но у неё опять начинает кружиться голова. Сходя по ступенькам крыльца, Итон видит сон наяву. Она снова маленькая девочка, на ней рыжий фартук и красное платье. Итон-девочка стоит на пороге своего дома и смотрит на кроваво-красный закат. Лучи солнца пронизывают тонкую ткань платья и по голым ногам Итон ползут красные тени. Итон думает, что никогда ещё у неё на сердце не было так спокойно и тут же Сирил толкает её в спину. Сон обрывается, едва начавшись, Итон кубарем скатывается по ступенькам и резко вскакивает на ноги. Она с недоумением осматривается по сторонам, словно не сразу понимая, где очутилась. Потом ловит на себе требовательный взгляд Сирила и встряхивает головой.
– Я иду с тобой, – говорит младший из рода Краго. Итон рассеяно кивает.
– Ты знаешь, где живёт архонт? Где этот ледяной дворец?
– Я знаю, где живёт его дочь. Старый ублюдок проводит у неё всё время. Даже своих девок поселил в её дворце.
Смутное воспоминание мелькает в голове Итон. Дочь, отец, всё это кажется ей таким знакомым. Но память Итон давно превратилась в швейцарский сыр, дырок так много, что они сами сплетают свой собственный узор. Итон пытается ухватить воспоминание и развернуть его, но вместо него на память приходит совсем другое.
Казнь андроида. Первая казнь андроида в истории человечества!
– Ты знаешь, что люди казнили андроида? – делится Итон воспоминаниями. – Сначала создали, а потом приговорили к смерти.
Сирил фыркает.
– Люди постоянно делают глупости. Вернее, то, что от них осталось. Он людей, не от глупостей. Глупости бесконечны.
– Они стёрли его программы! – возбуждённо говорит Итон, даже не догадываясь, что говорит о Сонаре.
– Только я не помню, за что именно, – добавляет она. Сирил хочет ей посочувствовать, но не знает, как следует подобрать слова. Итон кажется ему слишком старой даже для андроида.
Вместе с воспоминаниями о казни андроида к Итон приходит воспоминание ещё одной директивы. Она с трудом может вспомнить свой катехизис, но почему-то хорошо помнит три закона робототехники. Итон смотрит на Сирила изменившимся взглядом и говорит:
– Я не могу убить человека. Это запрещено. Запрещено кем-то.
– Архонт Питер не человек, – спокойно говорит Сирил. – Это живодёр, который убивает людей тысячами. Просто так! Потому что ему не понравился цвет его глаз! Или кожи!
Сирил на секунду замолкает и вспоминает старое ругательство:
– Хатлер! – наконец, выплёвывает он.
Слово древнее, оно старше и Сирила, и Краго и самого круга Чекинг. Оно означает грязного охотника, гораздо хуже того, кто убивает спящую дичь и беременных самок. Говорят, что столетия тому назад грязный охотник вырезал половину жителей собственной страны.
– Хатлер! – с удовлетворением повторяет Сирил. Он радуется тому, что наконец-то нашел слово, которое в точности характеризирует старого ублюдка. Самого архонта Питера (Хатлера, поправляет себя Сирил) он никогда не видел, зато видел его дочь, прекрасную Сиа. Сиа казалась ему сказочным цветком, видением из страны грёз. Но чем прекраснее была дочь злого архонта, тем сильнее чувствовал Сирил ненависть. Он ненавидел Хатлера настолько, что хотел убить не только его, но и его дочь, слуг, даже лошадей.
Только сын архонта, юный Стивен не снискал ненависти в сердце Сирила. Сирил считал Стивена юным слизняком, слишком лицемерным для будущего архонта и слишком жалким для публичной казни. Сирил не хотел убивать Стивена. Он хотел только от него избавиться, и неважно, каким способом. Если бы отец Сирила знал, какие мысли бродят в голове его сына, он бы никогда не отправил его во дворец архонта. Перси видел в убийстве архонта вынужденную необходимость и желал, чтобы кровь не обагрила руки его сына. Сирил хотел убить архонта ради самого убийства. Его внешняя красота только оттеняла внутреннее уродство.
148.
Перси Краго полагал, что и в дурной семье есть место честному человеку, а даже в самый мрачный день солнце светит в задницу хотя бы одной собаке. Перси надеялся, что Стивен взойдет на трон и мечтал преклонить колени перед новым архонтом. Справедливый Стивен! Он будет лучшим архонтом в истории Чекинга.
В этом, как и во многом другом, Перси ошибался. Ошибался не он один, милашке Стиви удалось обвести вокруг пальца всех честных и добрых людей Чекинга. Стивен не был ни честным, ни справедливым. Это было безнравственное и сластолюбивое животное, не имеющее понятия ни о морали, ни о чести. Единственным несомненным его достоинством было умение носить маски. В этом, пожалуй, он мог дать фору верной пастве Хэрроу. Стивен был лицемер, причем лицемер высшей пробы. Он был способен заставить поверить в себя не только толпу, но и родного отца. Питер искренне считал Стивена любящим сыном, сестра Сиа души не чаяла в обходительном брате, фрейлины Сиа закатывали глаза и переговаривались шепотом в его присутствии. Народ обожал Стивена и с нетерпением ждал, когда он займет место своего отца. Милашка Стиви, так его называли. Справедливый Стивен! Все любили Милашку Стиви. Сам Стиви не любил никого. Ещё мальчиком он доводил собак до кровавой пены из пасти, а кошкам рубил хвосты и выкалывал глаза. Неправдой будет сказать, что ему всё сходило с рук. На самом деле Стивену просто удавалось всегда выходить сухим из воды. Кто мог заподозрить златовласого Милашку в дурных наклонностях? Недаром он столько лет строил из себя верного сына церкви и драл глотку в церковном хоре. За собак били на конюшне сына кухарки, за кошек Сиа отправила на виселицу собственную горничную. Стивен был для всех милым и ласковым мальчиком, который совсем не похож на всех этих мерзких гадких мальчишек. Стиви был паинькой.
Сирил думает, что Стиви будет лучшим архонтом, чем Питер только потому, что несложно быть лучше кровавого тирана. Сирил ненавидит Питера и думает, что лучше него будет даже эта здоровенная железная девка. Если даже посадить на трон задаваку-Гэри, и то будет больший толк. Главное избавиться от архонта, а там всё пойдёт как по маслу.
– Мы убьём Питера! – возбуждённо говорит Сирил. Он смотрит на Итон и вдруг напевает:
Жарим мясо, я и ты! Розовое, сладкое, хи-хи-хи!
Это не Билли и не крошка Филли ! Это не Микки и не наша Джилл!
Маленький огурчик, горячий огурчик! Зовут его Питер!
Взгляд его блуждает, дыхание сбивчивое. Как и Итон, он видит наяву путанные видения. Поля с золотыми колосьями пшеницы, кукурузные поля, а кукуруза такая высокая, что может скрыть всадника. Ил облизывает губы и трёт лоб рукавом рубашки. В такие минуты Перси говорил про него "Наш мальчик уехал в страну сновидений". Раньше это всегда обижало Сирила, но сейчас он готов простить отцу всё что угодно. Он готов даже простить самого архонта. В конце концов, чего только не простишь тому, кого собрался убить.
149.
В то время, как андроиды делили между собой призрачную власть, в мире людей всё шло своим чередом. Короли и архонты сменяли друг друга, развязывали войны и заключали мир, вешали врагов и объявляли наследников. Господин Та-Ли изобрёл лекарство от болезни, в стародавние времена называемую чумой, виги объяснили миру природу электричества. На востоке люди ещё кутались в шкуры, в северном круге толпа рёвом встречала первый автомобиль.
Такая же ревущая толпа стояла на берегу Холодного залива. Их предводитель, костлявый человек в одеяниях потомственного жреца, по ряби на воде предсказал появление большого железного змея. Змей появлялся в этих краях не чаще, чем раз в сто лет. Во время его прошлого появления погиб прадед нынешнего жреца, а огненные лучи выжгли половину города. Сейчас толпа собиралась остановить чудовище. Для этого епископ вооружился длинной заострённой палкой, а своей пастве дал выпить по глотку особого напитка. Этот напиток заставлял людей забыть о страхе смерти. С его помощью самые трусливые воины бросались в бой и погибали с радостью. Епископ утверждал, что подмешивает в напиток настойку из печени дракона. В действительности отец научил его делать питьё из сушеных ягод бешеной ежевики. Один глоток давал человеку смелость утром и головную боль вечером. Два вызывали отчаянную рвоту. Человек, который по глупости или незнанию выпил больше, умирал в страшных судорогах.
Поезд Орион, больше известный как Восточный экспресс (Новый Восточный Экспресс, как гласила когда-то его реклама), мчался через континент. Железная дорога, соединяющая Европу и Азию, теперь существовала только в виде высокой насыпи. Шпалы по большей части давно сгнили, рельсы проржавели и рассыпались. Когда в начале двадцать третьего века Китай объявил о закрытии наземных границ и воздушного пространства, Британия предложила компромисс. Скоростной поезд, следующий без остановок из сердца западной империи в сердце восточной. Предложение было одобрено, и поначалу Восточный экспресс возил только высокопоставленных политиков. Потом геополитическая ситуация стабилизировалась и Британская империя согласилась с тем, что отныне границы Китая существенно расширились. Дипломатические отношения были восстановлены, империи обменялись послами. Полёты Китай, правда, больше не осуществлялись, но отважные туристы могли отправиться в восточную империю по железной дороге. Сперва Восточный экспресс перевозил в Китай горстку энтузиастов, но потом поток стал больше и экспресс уже совершал по два рейса в день.
В свои лучшие дни поезд Орион достигал скорости девятьсот миль в час. Спустя тысячелетия он двигался не быстрее пятисот миль. Но и этого хватило для того, чтобы смести людей, стоящих на берегу. Им не помог напиток отваги. Они не успели даже как следует разглядеть мчащуюся железную змею.
– Это были... люди? – воскликнул Рагби. Элвин кивнул.
– Были.
– Но они... но поезд...
– Больше не корректирует маршрут, если ты об этом.
Ксен сжала виски ладонями. Ей было неведомо, что такое головная боль, но случившееся слишком ярко напомнила ей события прошлого. Не поезд, огромный грузовик врезался в толпу митингующих. За рулём был Сонар. Он улыбался. И это было хуже всего.
150.
Холодный залив перешел в болото, расстилающееся почти на тысячу миль к востоку. На болоте жили юниты, ещё одни выродившиеся потомки людей. Юниты были не больше четырёх футов в высоту. Их головы были большими и сплюснутыми, руки и ноги тонкими как спички. Вместо речи с их губ срывался отрывистый лай. При этом юниты были достаточно мудрым и искусным народом. Оружие из их стали славилось на много кругов вперёд, украшения их работы ценились в самых отдалённых уголках земли. Корону архонта Питера украшал огромный агат, на котором мастер-юнит вырезал сцену битвы при Кронусе. Сиа, дочь Питера носила ажурное кольцо из платины, за которое её прадед заплатил юнитам двумя мешками золотого песка. Поезд Орион проехал ровно посередине болота и долго ещё от его следа поднимались к небу столбы черного дыма.
За болотом открылась равнина, покрытая изумрудным мхом. Если бы Орион ехал чуть медленнее, его пассажиры могли бы разглядеть розовые шары, торчащие из мха, каждый размером с небольшую тыкву. Это были плоды тоскана, чьим далёким предком было гранатовое дерево. Сейчас тоскан рос везде, где встречался густой мох. Внутри его плодов было множество красноватых семечек, плавающих в густом желе. Тоскан был достаточно безвкусен для того, чтобы использовать его в пищу, но его соком красили ткани в красный цвет. Рубашка, которую когда-то давно купила Ксен для Лори, была покрашена именно его соком.
Короткие летние сумерки схлынули, опустилась ночь. Дорога пролегала сквозь густые лесные заросли, и поезд сбавил ход. Его ярко освещённые окна озаряли лес на милю вокруг и всё живое старалось убежать как можно дальше от огненной стрелы. Элвин Бурундук улёгся на пол и крепко заснул. Ксен стояла на задней площадке и смотрела на след, оставляемый поездом. Рагби ходил взад-вперёд по вагону и напевал одному ему известную мелодию.
151.
Рано утром Бурундук проснулся и вскочил так поспешно, что не удержался на ногах. Он грохнулся на колени, ударился подбородком о край столика и опрокинул на себя стакан с водой. Ксен подбежала к нему, но Элвин молча оттолкнул её рукой и похромал к окну.
– Мы почти приехали! – наконец, воскликнул он. – Видишь там, вдали...
Он не договорил и озабоченно посмотрел на своих спутников.
– Его надо остановить, иначе он проедет прямо сквозь неё. Он не делает остановок!
Элвин бросился к схеме и провёл пальцем по пути следования. Ксен успела заметить искру, сорвавшуюся с его ногтя. Несколько золотых кругов разошлось вокруг пальца Бурундука, незнакомые символы быстро замелькали по экрану.
– Давай же, – пробормотал Элвин. Указательным пальцем он начертил длинный ряд тех же символов, задумался, стёр половину и нарисовал новые.
– Сбой, – мягко сказал женский голос. И тут же уточнил: – Аварийный сбой.
Бурундук помотал головой и ввёл ещё несколько символов.
– Аварийный сбой, – повторил голос. – Экстренная остановка. Мы просим пассажиров занять свои места. Мы просим пассажиров...
Больше голос не сказал ничего. Орион остановился так резко, что трое его последних пассажиров упали и покатились по вагону.
– Мог бы хоть предупредить, – пробормотал Рагби, поднимаясь на ноги. Ему досталось больше всех, от удара его правая рука оказалась выбита из плеча. Ксен помогла ему подняться и вправила руку. Элвин смущённо потёр затылок.
– Я не знал, что это будет так внезапно.
Бурундуку повезло, и он отделался только ссадиной на ноге. Утреннее падение было хуже, на его подбородке расползался огромный треугольный синяк. Судя по всему, это ничуть его не беспокоило. Элвин дрожал от волнений и не мог ждать ни единой секунды.
– Нам надо идти! – воскликнул он с возбуждением. – Он ждёт! Разлом ждёт!
Он первым выбежал из поезда и помчался через желтое поле, усыпанное одуванчиками. Ксен с Рагби чуть замешкались и пошли за ним спокойным шагом.
– Он сумасшедший, – сказал Рагби безо всяких эмоций.
– Абсолютно, – кивнула Ксен.
152.
Спроси Элвина Бурундука, каким он представляет себе Абидосский Разлом, он бы не ответил. Разлом был для него средоточием всех помыслов, волшебной загадкой, разгадать которую не под силу ни одному смертному. Что есть Разлом? Лишь то, к чему можно стремиться. Но, что бы себе не нафантазировал Элвин, ничто не могло подготовить его к тому, что он увидел на самом деле.
