Текст книги "Мёртвые бабочки (СИ)"
Автор книги: Ян Кравец
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц)
– Если я поднесу тебя к окну, сможешь заглянуть внутрь?
– Для этого мне не надо двигаться. Я могу просканировать пространство. Уверен, что...
В чем именно он уверен, Сонар не сообщил. Следующие несколько часов он упорно молчал, явно переосмысливая всё, что знал ранее. Произошло это потому, что дверь домика распахнулась и на крыльцо вышел заспанный карлик, гораздо более злой, чем обычно.
Стор среагировал молниеносно. Одной рукой он подхватил Лори на руки, другой быстро засунул коробочку с Сонаром в карман штанов.
– Прости меня, – обратился он к карлику. – Мы пришли издалека и остановились только немного передохнуть. Моя дочь, она совсем выбилась из сил.
– Кинаргу! – сказал карлик, который, как и все корнуоллы, не умел говорить на человеческом языке. Он смотрел на Стора с плохо скрываемой злостью. – Кир!
– Только я и дочь, – продолжил Стор. Он был рад уже тому, что в голову не полетели палки и комья земли. – Мы не причиним тебе вреда.
– Риа, – махнул рукой корнуолл. Он потянулся, широко разведя в стороны короткие руки. Встряхнул тяжелой головой, гораздо более массивной и кудлатой, чем у своей собаки. Ещё раз злобно посмотрел на чужаков и пошел за кукурузные заросли. Оказавшись за пределами видимости, он расстегнул штаны и громко помочился в сиреневый куст.
Стор облегченно вздохнул. Когда корнуолл вернулся в дом, Стор тихонько опустился на землю и усадил Лори к себе на колени.
– Нам надо немного отдохнуть, – сказал он.
– Но я не устала!
– Зато я устал. Мне надо немного поспать. Ты сможешь тихонько посидеть рядышком?
Лори обиделась. За несколько недель путешествия она уже не раз доказывала отцу, что может не только посидеть рядом, но даже проследить за тем, чтобы Стор мог спокойно поспать. С тех пор, как их маленькая семья оказалась без Джоан, роль заботливой жены приходилось исполнять Лори. Вот и сейчас, Лори внимательно проследила за тем, как отец улёгся на траву. Увидев, что Стор не нашел ничего, что можно положить под голову, Лори стащила с себя свитер и свернула его вчетверо. Она подсунула отцу под голову импровизированную подушку и быстро поцеловала в щёку. Стор благодарно улыбнулся и закрыл глаза.
Пока Стор спал, Лори дважды обошла сад и успела заскучать. Несколько раз она безуспешно пыталась заглянуть через толстые ставни в окно крошечного домика, но ничего не смогла разглядеть. В тот момент, когда она уже решила совершить небольшое самовольное путешествие по деревне, заговорил Сонар:
– Тебе не следует выходить.
Лори слегка вскрикнула от неожиданности. Собравшись с духом, она подошла к спящему отцу.
– Почему?
– Твой отец сказал, что местные жители не отличаются особенным дружелюбием.
Лори пожала плечами.
– Я не буду их обижать. Я просто посмотрю.
– Не стоит. Их поведение невозможно спрогнозировать, поэтому они могут отреагировать как угодно.
– Но я хочу пойти погулять.
– Нельзя, – твёрдо сказал Сонар. – Ты можешь создать нам неприятности.
Лори выпятила нижнюю губу и приготовила один из своих коронных взглядов. Вспомнив, что смотреть, собственно, не на кого, она несколько растерялась.
– Я хочу просто погулять, – чуть ли не просительно сказала Лори после долгой паузы. – Немножко.
– Нельзя, – в очередной раз сказал Сонар. – Тебе придётся найти себе другое занятие.
– Тогда рассказывай мне что-нибудь страшное, – потребовала Лори и уселась на землю рядом с раскидистым цветущим кустом. Каждый его бутон был размером с кулак, а цветом напоминал яичный желток. Некоторые уже отцвели и больше всего были похожи на снежки или шарики, скатанные из плотной белой ваты. Когда Лори провела рукой по одному из них, на её пальцах осталась густая белая пыль.
Пока Лори разбиралась с интересным кустом, Сонар молчал и пытался найти в своём банке памяти хоть что-то, подходящее под запрос маленького оператора. Самым трудным было найти нечто, не входящее в противоречие с установкой "не напугать ребёнка до смерти". Наконец, он отыскал сказку про Алису в стране чудес и принялся негромко её рассказывать.
Когда Стор проснулся, добровольная нянька его дочери дошел уже до крокета с ежами. Как раз в этот момент Стор объяснял Лори правила крокета. Стор некоторое время расслабленно прислушивался к тому, что говорил Сонар, потом поднялся и подошел к дочери.
– Нам пора.
– Но папа, я ещё не узнала, как они победят королеву.
– Значит, тебе расскажут об этом по дороге.
Сонар попробовал протестовать, но вдруг с удивлением понял, что делает это только из чувства внутреннего противоречия. После тысячелетий забвения ему было приятно снова слышать собственный голос, говорить с людьми и чувствовать, что он всё ещё жив. Это было странно и нелогично. Сонар успокаивал себя тем, что в перевёрнутом мире вполне может существовать ещё один парадокс.
Прошло немало времени, прежде чем Сонар, Стор и Лори, наконец, добрались до дома. К этому моменту Сонар уже почти полностью исчерпал запасы аккумулятора. Не без основания он полагал, что его маленькое путешествие может закончиться в любой момент. Он говорил себе, что пошел на этот риск только от безысходности. Убеждал себя, что смерть в движении лучше, чем вечное существование наедине с самим собой. Но даже Сонар не мог не признать того, что его отношение к смерти разительно изменилось. В вычислительном центре 19, а ещё раньше в криогенном зале «Альгиз» он мечтал умереть. Сейчас он хотел жить.
33.
В мастерской Сонару не понравилось. Когда Стор говорил, что у него есть место вроде домашней лаборатории, Сонар представлял себе что угодно, но только не маленький сарай, заставленный деревянными ящиками. С потока на кожаных ремнях свисали грубые и примитивные инструменты, в углу лежал выпотрошенный андроид и стоял одинокий стол без одной ножки. На столе ютился пузатый кувшин с водой и небольшой металлический таз со сбитой эмалью. Единственным окном в сарае служила округлая дыра в потолке, затянутая плотной плёнкой. Крошечная лампочка без абажура болталась на единственном перекрученном проводе.
Электричество Стор получал от старого ветрогенератора, который притащил с одной из свалок, поначалу посчитав чем-то вроде детской игрушки. Несколько лет ветряк простоял рядом с домом, развлекая соседских ребятишек, а потом Стор решил установить на его месте новые качели. Когда он стал передвигать тяжёлый генератор, рука скользнула в треугольный паз у самого основания, и Стор почувствовал нечто вроде сильного удара копытом. На секунду свет померк перед его глазами и звёзды сошли со своих орбит. Придя в себя, он большим уважением взглянул на то, что ещё недавно было детской игрушкой. Стор поблагодарил всех известных богов за то, что догадался повернуть эту страшную штуку отверстием к стене. В дальнейшем Стор получил ещё несколько ощутимых ударов, прежде чем догадался засовывать внутрь генератора только штуки, имеющие деревянные рукояти. Перепробовав подключить к ветряку всё что угодно, начиная от садовых ножниц и заканчивая переплетёнными кабелями, Стор, наконец, обнаружил в своих запасах вещь, которая имела хоть что-то общее с опасной находкой. Это была чудом сохранившаяся лампа с помутневшим от времени стеклом. Она была вкручена в прямоугольный патрон, оканчивающийся длинным проводом. На конце провода болталось нечто, напоминающее трезубец. Оно было явно больше треугольного отверстия, металлические штырьки не влезали в плоские пазы, но пара вечеров с напильником и Стор, затаив дыхание, опасливо вставлял вилку в розетку. К его огромному разочарованию, ничего не произошло. Вот уже несколько дней стояла тихая безветренная погода, лопасти генератора почти не двигались. Стор с сожалением оставил идею превратить генератор во что-то дельное и занялся другими делами. Но уже на следующий день Лори с восторгом сообщила ему, что лампочка загорелась ярким синим светом. В дальнейшем Стор выяснил закономерность – лампочка зажигается, только если накануне стоит ветреная погода. Уяснив это для себя, он по достоинству оценил ветрогенератор и разместил синюю лампочку над столом с самыми точными инструментами.
Помимо электрического освещения в мастерской было с десяток керосиновых горелок, дающих слабый оранжевый огонёк. Было и несколько свечей в старых медных подсвечниках. Сейчас в мастерской горел весь имеющийся свет, отбрасывая на потолок короткие рваные тени.
У задней стены высился широкий верстак из длинных струганных досок. На нём лежало нечто, смутно напоминающее человеческое туловище. Оно было накрыто полосатым покрывалом ржавого цвета, от которого исходил тяжелый неприятный запах.
Стор отослал дочь в дом, велев никуда из него не отлучаться, и закрыл дверь в мастерскую. Он положил черную коробочку на ближайший к нему ящик и одним резким движением сорвал покрывало. То, что увидел Сонар, заставило его почти закричать.
– Ты сошел с ума!
– У тебя нет выбора, как и у меня.
– Я не перейду в это тело! Я не могу!
– Тебе придётся это сделать.
Сонар потрясенно замолчал, не в силах осмыслить и озвучить увиденное. На верстаке лежало тело девочки лет семи-восьми. Перламутровая кожа. Пустое лицо.
– Её зовут Ксенобия, – негромко сказал Стор. – Ксен.
Сонар ничего не ответил. Стор задумчиво погладил пальцем щёку девочки.
– Тебе придётся какое-то время ходить в маске. Потом... может быть, потом получится сделать лицо. Ты сможешь сделать ей лицо?
Сонар по-прежнему молчал. Стор хотел ещё спросить его о чем-то, но посмотрел на коробочку и передумал. Вместо этого он обхватил себя рукой за шею сзади и сказал:
– Если ты хочешь знать, зачем я это сделал, я не смогу дать тебе точного ответа. Я и сам не знаю. Поначалу я хотел просто найти кого-то сильного, кто сможет защитить Лори. Но потом понял, что нельзя приставить к моей дочери тюремщика. Я хочу, чтобы она жила полной жизнью и не чувствовала недостатка в свободе. Ей нужен не столько охранник, сколько друг. Сестра.
– Сестра! – презрительно бросил Сонар и тут же перешел на отрывистый шепот: – Ты хотя бы представляешь, кто я? Кем я был? Ведь ты же чем-то руководствовался, прежде чем выбрать именно меня? Ты читал мой файл? Моё досье? Хоть что-то?
– Да, – кивнул Стор, – И я прекрасно представляю, кто ты. Зверь в человеческом обличье, жестокий и расчетливый. Очень хитрый. Именно тот, кто нужен в товарищи моей дочери.
– Но я не могу быть маленькой девочкой! – взорвался Стор. – Я солдат, а не ребёнок! Я каратель!
– Но Лори не будет вечно ребёнком. Она будет расти, меняться, и вместе с ней будет расти Ксенобия. Она не будет вечно оставаться маленькой девочкой. Однажды Ксен получит тело сильной молодой женщины, которая сможет стать воином. И ты получишь его. Если захочешь.
– Почему ты не сделал мальчика? Мужчину? – непривычно тихо спросил Сонар. – Он бы больше подошел на роль защитника.
– Потому что у мужчины в нашем мире гораздо больше обязанностей, чем у женщины. Ему надо отстаивать свою честь, честь семьи, честь общины. Если бы я объявил, что у меня появился семилетний сын, первый в роду, его бы призвали в войско архонта. Сын бы не смог защищать Лори. Ксен, дочь, сможет. Сможешь ли ты?
– Ты не оставил мне выбора.
– Сможешь? – возвысил голос Стор.
– Ты не оставил мне выбора. У меня нет директивы для подобного поворота событий. Ты не оставил мне выбора. Не оставил. Мне. Выбора.
– Неправда. Я не лишил тебя выбора, просто выбор не так велик. Ты можешь или согласиться на моё предложение или погибнуть. Решать тебе.
Ответа не последовало. Стор осторожно пригладил лоб Ксенобии и продолжил:
– Я скажу, чего ты лишился с моей помощью. Я лишил тебя забвения. Без меня ты был бы обречен вечно находиться где-то между жизнью и смертью. Тебя устраивало такое существование? Да и вообще... Ты существовал?
– Я есть! – сказал Сонар и тут же осёкся. Он проанализировал сказанное Стором и обнаружил, что его слова не лишены логики. Через пару минут молчания он решился задать вопрос: – Что есть жизнь?
– Я никогда не задумывался об этом, – просто сказал Стор. – Думаю, что жизнь это время, от рождения до смерти, наполненное смыслом.
– И какой же смысл у тебя?
– Не знаю. Я просто живу. Наверное, смысл в том, чтобы жить и быть честным человеком. Я бы хотел остановиться в любой момент своей жизни, оглянуться назад и совершенно искренне сказать "Мне не о чем жалеть. Я сделал всё, что был должен". К сожалению, не всегда получается, но я стараюсь. Я всегда стараюсь.
– Ты предлагаешь мне заниматься чем то подобным? Взрастить в себе мораль? Помогать страждущим и больным? Творить добро? Созидать?
– Нет. Зачем тебе это? И зачем мне желать этого для тебя? Я уже говорил, что не хочу быть тюремщиком для своей дочери. Но также я не хочу быть тюремщиком для тебя. Я против того, чтобы ограничивать чью-то волю, даже если этот "кто-то" не человек. У меня есть способ дать тебе возможность прожить настоящую жизнь. Конечно, это будет далеко не то, чего бы ты хотел. Если, конечно, ты вообще можешь чего-то хотеть или не хотеть. Но это будет жизнь, со своими трудностями и радостями. Ты научишься видеть так, как видят люди, жить с людьми, вести себя как они, а порой даже лучше их. Ты не будешь моим пленником, ты, скорее будешь моим работником. Человеком, который работает на меня. Я не смогу заплатить тебе деньгами, да и вряд ли тебе они нужны. Но я могу дать тебе нечто получше – тело, которое обеспечит тебя определённой свободой. Когда оно износится, ты получишь новое. Я приму тебя как родного человека, буду заботиться о тебе и никоим образом не посягать ни на твою душу, ни на твою совесть. Взамен я попрошу только приглядывать за моей дочерью и никому не давать её в обиду. Если меня не будет рядом с ней, с ней должен быть ты. Не думаю, что это будет так уж сложно. Просто работа, которую надо будет выполнять. Ведь у тебя уже была работа раньше? Тебя создали для работы.
– Просто работа, – повторил Сонар, скопировав интонацию Стора. – А что будет, когда я её выполню?
– То есть как? – не понял Стор.
– Завершу проект. Буду приглядывать за твоей дочерью, как Мэри за любимой овечкой. Отныне и до конца её дней. Что будет со мной, когда твоя дочь умрёт?
Стор вздрогнул. Как и любой родитель, он был уверен в том, что не доживёт до смерти своей дочери. Однако он признал, что вопрос Сонара не лишён логики и ответил ему после небольшой паузы:
– Значит, твоя работа закончится. Ты будешь избавлен от любых обязательств. И будешь волен делать всё что хочешь.
– Всё что хочешь, – эхом повторил Сонар. Его голос звучал в мастерской глухо и размеренно, как если бы Стор обзавёлся радиоприёмником. Снаружи, в большом мире велись нескончаемые бои за власть, люди архонта преследовали врагов с неумолимостью псов на лисьей охоте. А здесь, в этом маленьком сарайчике на самом краю нового мира царил сонный покой, прерываемый только жужжанием мух, да тем мягким шорохом, который издавала связка толстых верёвок, свисающих с потолка. Верёвки висели почти у самой двери, сквозняк дул из щелей дверного косяка и заставлял их слегка покачиваться. Самая длинная верёвка касалась дощатого пола, ползла по нему как большая змея, отсюда и звук. Несколько крупных зелёных жуков с зеркальными головками грелись под потолком в синем свете электрической лампочки. С улицы изредка доносились детские голоса, кто-то громко дразнил собаку, награждая каждый возмущённый лай взрывом смеха.
Стор подошел к одному из ящиков и задумчиво принялся расплетать толстый провод в цветной обмотке. Тонкие нити он наматывал на большой палец руки, обрывки истлевшего хлопка крошил на пол. Ему уже начало казаться, что Сонар никогда не согласиться на его предложение, выберет смерть вместо жизни в чуждом теле. Он думал, что ошибался, считая Сонара почти человеком, жаждущим жизни. Думал, что тот уничтожит себя. А может, совершит что-то ещё более ужасное. Но ничего такого не произошло. Сонар просто сказал:
– Я согласен.
– Что?
– Ты слышал. Я согласен на твоё предложение. В былые времена я бы сказал, что дал своё согласие под давлением. И это действительно так. Моего заряда осталось на двенадцать часов. Поэтому лучше бы тебе начать прямо сейчас. Я хочу жить.
Зеркальный жук сорвался с потолка и упал на пол с глухим стуком. Стор вздрогнул и очнулся. Он понял, что Сонар говорит серьёзно. И всё же он не сразу поверил в то, что услышал.
– Ты действительно согласен на моё предложение?
– Да. Я готов.
– Что я должен делать?
– Для начала вымой руки.
Стор кивнул. Он налил в металлический таз воды и как следует прополоскал там растрескавшееся мыло. Руки он ополоснул под струёй воды из кувшина, только чудом умудрившись не расплескать воду на пол. Насухо вытершись полотенцем, Стор подошел к верстаку и ещё раз пристально посмотрел на Ксенобию. Жуткое лицо. Это лицо вестника из другого мира, а не ребёнка.
– Надави руками за её ушами. Не очень сильно.
Стор медлил. Он легонько провёл черту между лбом Ксен и линией волос.
– Чего ты ждёшь? Делай!
Стор вздрогнул и очнулся. Он нащупал двумя пальцами едва заметные бугорки за ушами андроида и надавил на них большими пальцами. Белые волосы отделились от головы вместе со скальпом, обнажая серебристую металлическую оболочку, заменяющую Ксенобии череп. Стор успел подумать, что знай он раньше об этом трюке, не пришлось бы вскрывать головы андроидам острым концом ножа. Когда череп полностью обнажился, глаза Ксен закрылись.
– Теперь поверни его.
– Повернуть?
– Да, просто крепко возьми двумя руками и отверни до упора.
Наощупь череп андроида был как шершавый тёплый камень. Стор обхватил его обеими руками и усилием сделал круговое движение. Верхняя крышка черепа медленно отъехала в сторону. Внутри оказалось полупрозрачное вещество фиолетового цвета, оплетённое черной сеткой. Сонар презрительно хмыкнул:
– Где ты взял этого динозавра?
– Нашел. Если ты знаешь, где взять лучше, можешь этим заняться прямо сейчас. Буду признателен.
– Не могу же я прямо сейчас искать себе новое тело, – возразил Сонар.
– Тогда просто скажи, что мне делать дальше.
– Это я и хотел предложить. В таком случае, тебе придётся сделать вот что...
И так, под руководством Сонара, Стор подключил интерфейс для передачи данных из черной коробочки в электронный мозг Ксен. Работа была кропотливой, Сонар ругался на Стора за тупость, но дело продвигалось вперёд. Когда заряда Сонара осталось только на несколько минут, всё было готово. Тело Ксен с распотрошенной головой по-прежнему лежало на верстаке с закрытыми глазами. Последним этапом в работе был тест нервных окончаний. Ксенобия периодически вздрагивала, по её телу пробегала дрожь, глаза двигались под веками. Результаты работы не вполне удовлетворили Сонара, но всё же он кивнул.
– Готово. Хуже сделать уже нельзя.
– Я думаю, ты уже можешь... ну, начать.
– Ты думаешь? Ты? Эта игрушка не проживёт и пары минут.
– Вот и проверишь.
Сонар не удостоил его ответом. Сейчас все его процессы были заняты подготовкой к передаче большого потока данных без возможности остановки или восстановления. Несколько недель назад Сонар впервые в жизни покинул вычислительный центр без какого-либо резервного источника питания, без надёжной копии, без способа вернуться на предыдущую позицию. Он никогда бы не признался даже самому себе, что ему было страшно. Однако тот страх не мог войти ни в какое сравнение с тем, что он испытывал теперь. Возможно, что-то подобное чувствует человек, переходящий пропасть по тонкому канату. Может быть, похожее чувство возникает у людей перед смертью. Что там дальше? Жизнь или пустота? И если пустота, то как познать то, что за пределами самого познания?
Когда передача началась, Сонар увидел себя в потоке разноцветных геометрических фигур на небесно-голубом фоне. "Итонский голубой" – успел подумать он, прежде чем перестал связно мыслить. Треугольники и квадраты, ромбы и трапеции, всё переливалось и мерцало, пульсировало и меняло форму. Все чувства покинули Сонара, гнев и азарт, горечь и вечно разъедающая душу неудовлетворённая ярость. На их место пришло спокойное созерцание, которому Сонар отдался целиком. Ему показалось, будто бы он плывёт по течению, не в силах совладать с ним, и не желая никакого действия. За всю свою долгую жизнь Сонар не испытывал ничего подобного и сейчас нёсся вперёд, свободный от решений, правил и директив.
В тот момент, когда последний бит покидал чёрную коробочку, Сонар исчез для самого себя. Это было ещё страшнее заморозки, тогда Сонар хотя бы понимал, где он находится. Мучительным было бесконечное ожидание, но всё же это было ощущением жизни. Сейчас не было ничего.
34.
Первое, что почувствовал Сонар, вернувшись к жизни, это страх. Он понял, что был мёртв на какую-то долю секунды, и осознание этого факта привело его в ужас. Некоторое время он обдумывал этот факт, открывая в нём всё более и более жуткие грани, потом понял, что сейчас бесполезно анализировать случившееся. Он вернулся к более насущным вопросам. Тело Ксенобии казалось полностью лишено привычных точек управления. Поначалу Сонар не мог ощутить ничего кроме желания сбросить грубую оболочку. Потом ему удалось обнаружить ключевые нервные окончания и сделать первый прогон импульсов по всему телу. Через несколько минут он уже полностью осознавал своё положение в пространстве, чувствовал жёсткие доски верстака под спиной, холод сквозняка на своём лице. Моторизированное сердце разгоняло по венам охлаждающий состав, без которого андроид погибал от перегрева за несколько минут. Сейчас оно ощущалось в груди как огромный ледяной шар. Его мерные удары почему-то успокаивали Сонара.
Голос Стора, который он услышал, показался оглушающе громким. Впервые за целую вечность Сонар слышал звуки посредством барабанных перепонок. Они передавали гораздо меньше информации, чем привычный текст, зато давали возможность услышать и оттенки и интонации. Голос Стора оказался, вопреки ожиданиям, мягким и бархатистым. Сонару он понравился.
– Ты слышишь меня?
Сонар захотел ответить, но не смог разлепить губы. Он чувствовал руки и ноги, грудь и живот, но всё что выше шеи пока не хотело повиноваться.
– Если слышишь, открой глаза.
Сонар изо всех сил попытался выяснить, где у него расположены глаза. Не получилось.
– Открой глаза.
Удалось ощутить зубы и язык, щёки и брови. Ощущения пошли выше, по коже словно поползли десятки муравьёв.
– Открой!
Сонар открыл.
35.
В четырёхстах милях к северу, глубоко под землёй в вычислительном центре 19 сработал сигнал. Сонар был прав, низко оценивая шансы на выживание b2b-network. Большинство глобальных коммуникаторов действительно вышли из строя почти сразу после начала большой войны, но сама связь никуда не исчезла, просто её нечем было обрабатывать. Сломанные устройства по-прежнему были готовы принимать и передавать сигналы. B2b-чипы в фундаментах зданий, опорах мостов, железных башнях находились в постоянном режиме ожидания. Биологические b2b-чипы в людях стабильно функционировали из поколения в поколение.
Несколько тысяч лет центр 19 не улавливал ни одного сигнала. Мозг Сонара был первым устройством, вышедшим на связь. Сделал он это не по своей воле. Сонар понятия не имел о том, что код андроидов был промаркирован. Штатная схема отслеживания андроидов по b2b-network была безупречной, но инженеры "Корпорации цветов" предпочитали учитывать любые вероятности. Вероятность того, что рассчитывать придётся только на один передатчик, была минимальной, но уж точно не нулевой. А всё что выше нуля всегда бралось в расчет. Алгоритм синхронизации определил местоположение по ближайшим коммуникатором, выяснил, что b2b-массив поблизости отсутствует и послал сигнал в вычислительный центр через несколько сотен работающих точек.
Сигнал приняла и обработала Итон. Согласно директиве Nb1+1, она должна была отслеживать перемещения каждого объекта вне центра и заносить данные в его маршрутный лист. Анализ собранной информации проводился с учетом задания объекта и использоваться для корректировки сценария. Несмотря на то, что андроиды обладали достаточной свободой действий, все свои действия они корректировали с ближайшим вычислительным центром. Шеду давал им запрошенную информацию и разрабатывал примерную стратегию поведения. В этом смысле работу планировщика можно было сравнить с работой авиационного диспетчера, который не управляет самолётом и не выбирает маршрут, а просто даёт информацию о происходящем. Помимо этого, в обязанности планировщика входило отслеживать неправомерные действия, исходящие от андроидов, либо направленные против них. С началом четвёртой мировой директивы на этот счет претерпели серьёзные изменения. Андроиды получили ещё большую свободу, а то, что считалось преступлением по прошлым меркам, сейчас рассматривалось как рядовое задание.
Последние директивы шеду Итон никто не замещал новыми. Её вычислительный центр был забыт и похоронен вместе со старым миром. Сейчас Итон руководствовалась алгоритмами, которые не только безнадежно устарели, но и несли в себе критические ошибки. Никого из разработчиков "Корпорации" давно не было в живых, и корректировать программу было некому. Итон анализировала единственного андроида, передвигающегося снаружи и его поведение ей очень не нравилось. Она отмечала странные импульсы, генерируемые его мозгом, исследовала информацию о строении тела и обнаружила полную модификацию. Почему этот мозг функционирует в детском теле? Данные были пугающие, в программе не было конкретной директивы, подходящей для подобного случая. Итон подняла информацию за две сотни лет до четвёртой мировой войны и не нашла ничего, что можно было рассматривать как отправную точку для анализа ситуации. Она обращалась ко всем источникам, имеющимся у неё в распоряжении, и результат всегда был нулевым. Исчерпав все средства, Итон стала действовать по военной директиве, диктующей уничтожать как угрозу любой объект, который невозможно досконально характеризовать и отнести к какому-либо типу. Оставалось только найти способ добраться до объекта.
Когда-то в распоряжении Итон была целая армия андроидов, которые готовы были выполнить любую её команду. Последняя война уничтожила почти всех. В вычислительных центрах не было ни криогенных залов, ни складов. В коридорах центра 19 остались только тела с выжженными мозгами и необратимо испорченными механизмами.
Кроме того, Итон не думала, что может доверить подобное задание кому-то кроме самой себя. Директива 1323Bg диктовала ей планировать свои действия с осторожностью, многократно превышающей прогнозируемый риск. Что если там, снаружи, существует некая сила, изменяющая искусственный интеллект до неузнаваемости? Оператор забрал с собой разум боевого андроида, и что с ним произошло дальше? А главное, что станет с самим оператором, который оказался в непосредственной близости от угрозы?
На все эти вопросы у Итон не было ответа. Она запоздало винила себя в том, что не остановила оператора и не оставила его в центре обработки данных. Сделать это следовало даже против его воли, потому что внешний мир может быть необычайно для него опасен. Нельзя было отдавать ему разум андроида. Исследовать поверхность должен был только сверх-разум. Она допустила две ошибки. Вероятно, были и другие, их ещё только предстоит обнаружить.
Сейчас Итон сосредоточилась на том, чтобы найти способ найти и обезвредить угрозу, отведя для этого максимальный срок в восемь месяцев. Её сервер времени остановился несколько сотен лет назад. Время, проведённое без связи с другими центрами, измерялось не точно, в систему давно закрались ошибки, решением которых было некому заниматься. То, что Итон рассчитала как восемь месяцев, оказалось в действительностью двенадцатью годами. Разницы она не заметила. Время для неё всегда текло с одинаковой скоростью.
36.
Сонар открыл глаза и поразился тому, как близко, оказывается, находится потолок. Он с трудом повернул голову вправо, увидел Стора и удивился ещё больше. До этого момента Стор казался ему отвратительным чудовищем, одним из худших представителей человеческой породы. Но сейчас, своими новыми глазами Стор видел высокого худощавого человека с тонким и умным лицом, аккуратной бородкой и добрыми глазами. Впервые за много лет Стор улыбался.
– Здравствуй, Ксенобия.
– Не вздумай меня так называть, – пригрозил Сонар и осёкся, услышав звучание собственного голоса. Голос его был высоким и мелодичным. Улыбка Стора стала шире.
– Извини, но мне придётся это делать. Теперь тебя зовут Ксен, и ты моя вторая дочь. Сестрёнка Лори.
Сонар возмущённо потряс головой.
– Ты спятил. Первый человек, которого я встретил спустя вечность, спятивший. Это прекрасный мир, ей-богу. Ты сумасшедший, взбалмошный старик восьмидесяти лет, ни часу меньше. Боюсь, не выжил ли ты из ума.
– Может быть, мы все спятили. – сказал Стор. Он взял с верстака тканевую полумаску и протянул её Сонару, – Тебе придётся носить эту штуку, пока мы не сделаем тебе лицо.
Сонар покрутил маску в руках. Она была из плотной белой ткани, натянутой на проволочный каркас. Края были отделаны тонкой шелковой лентой, сверху нашиты белые бусины.
– Есть люди, у которых лица покрыты плёнкой, точно гладь болота, – пробормотал Сонар. Он обвёл пальцем глазницы маски, потеребил ленту и, наконец, надел её, – Они хранят нарочно неподвижность, чтоб общая молва им приписала серьёзность, мудрость и глубокий ум.
Сонар завязал ленты на затылке и посмотрел на Стора.
– Теперь ты доволен?
– Теперь я уверен, что Лори тебя не испугается.
Стор отошел на пару шагов назад и издали посмотрел на Сонара. Проклятая кожа! Маска скрывала пустое лицо, но перламутровый цвет кожи сводил всю маскировку на нет.
– Твоя дочь совсем не похожа на тебя, – сказал Сонар. – Почему?
– Она тори.
– Тори? Почему тори?
– Неизменная. Это очень старое слово. Вроде бы им называли королей и тех, кто был близок к ним. Говорят, боги создали людей по своему образу и подобию. Но сейчас только тори подобны богам. Они как лотос. Единственный цветок, который, который сохранился неизменным. Он дошел до наших дней точно таким же, каким его видели древние.
– А что случилось с остальными?
Стор пожал плечами, не понимая, как можно этого не знать.
– Мы изменились. Всё изменилось, что-то больше, что-то меньше. Я слышал, что в старые времена говорили "голубой, как яйца дрозда". Но у дрозда яйца красные. Есть вид тростника, который по сей день называют сахарным, но на вкус он как обычная трава.
– Что насчет людей? Как изменились они?
– По-разному. Кто-то больше, кто-то меньше. Посмотри на меня. Ты ведь не видишь ничего особенного, правда? Но у меня, как и у других, кожа стянута на спине, а ладони по весне становятся синими от прилившей крови. У некоторых волосы растут по всему телу и лицу, как у диких зверей. У кого-то голова торчит прямо из плеч, а шеи нет и в помине. Корнуоллов ты видел. У всех есть что-то подобное, в большей или в меньшей степени. Только не у неё, – Стор махнул в сторону дома, – И не у её матери. Они совершенны. Ничего лишнего.
