Текст книги "Мёртвые бабочки (СИ)"

Автор книги: Ян Кравец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 37 страниц)

– Но куда? – спросила Ксен. И воскликнула раздражённо: – Прекрати разговаривать сама с собой! Хватит! Проклятие...

Ксен прождала возвращения хозяев домика до самого вечера. Когда поняла, что никто так и не вернётся, покинула дом и отправилась дальше вдоль парка. Ей почему-то казалось, что она вот-вот должна встретить указатель, гласящий что-то вроде "Большой массив – 10 миль", но ничего не было. Она увидела несколько сохранившихся опор электропередач, похожих на вскинутые руки рокера, показывающего "козу". Встретился и огромный проржавевший щит, на котором ещё можно было прочитать рекламу сельскохозяйственного супермаркета: "Садовые фигуры, однолетняя рассада, культиваторы – НЕДОРОГО".

– Кажется, для вас настал мёртвый сезон, – пробормотала Ксен.

Она шла дальше и дальше, то заходя вглубь парка, то вновь выбираясь к самым границам. Всё чаще ей попадались человеческие следы, которые вызывали смутное беспокойство. Тело у Ксен было довольно тяжелое для андроида, она весила около двухсот пятидесяти фунтов. И всё же её ноги не оставляли таких глубоких следов на спекшейся земле. А вот следы людей были вдавлены в землю на целый дюйм. Ксен бы не удивилась, увидев такие следы от тяжелых армейских ботинок, но такие же следы оставляли и босые ноги. Несколько раз Ксен видела следы детских ног, и это совсем сбивало её с толку. Она говорила себе, что этого просто не может быть, но зрение её не обманывало, следы действительно были повсюду. Глубокие следы.

И так она проблуждала около недели по огромному парку Брекон-Биконс, некогда прекрасному, ныне опустошенному. Первых людей она увидела на рассвете, когда туманная дымка над остывшей за ночь землёй ещё не успела рассеяться.

Их было трое, мужчина, женщина и ребёнок лет шести-семи. Они были одеты в простую фермерскую одежду. Длинные светлые волосы женщины были перетянуты пунцовой лентой. Под мышкой у ребёнка был потрёпанный медвежонок. Люди неторопливо шагали вдоль русла пересохшей реки, толкая перед собой нагруженную тележку. В тележке лежали гладко обточенные серые камни.

– Эй! – воскликнула Ксен. – Подождите!

Она бросилась бежать в сторону людей и успела подумать на бегу, что они могут просто взять и раствориться в воздухе. Мысль была безумной, но всё же не лишена резона. Возможно, именно такая участь и постигла всех жителей острова.

Но люди не исчезли и не растворились. Они словно бы и не услышали Ксен. Мужчина всё также налегал плечом на тележку, женщина помогала ему по мере сил, а ребёнок развлекал себя тем, что пинал ногой небольшой камешек.

– Подождите! – ещё раз сказала Ксен, подбегая. Она поравнялась с людьми и коснулась рукой плеча женщины. – Вы слышите меня?

Женщина лениво повернула к ней лицо.

– Что ты хочешь?

– Кто вы?

– Мы Симмонсы, – сказала женщина. Она схватила ребёнка за руку и обратилась к нему с напускной строгостью: – Томми, немедленно прекрати, ты поцарапаешь новые ботинки. Ты уже поцарапал!

– Почему здесь больше никого нет? Где люди?

– Люди ушли, – сказал мужчина. – Остались только мы.

– Ушли? Куда?

– Ясно, куда. За лучшей жизнью. Может в Лондон, может в Солсбери.

– Я была в Солсбери. Там тоже никого нет.

– Ну, значит ещё куда.

Ксен задала ещё несколько вопросов, но ответы получила по большей части односложные. Она не забывала смотреть на ноги бредущих людей и увидела, как легко проминается земля под их тяжестью. Даже ребёнок весил никак не меньше двухсот фунтов.

– Кто вы? – ещё раз спросила Ксен. Женщина посмотрела на неё с ленивым удивлением и молча пожала плечами.

Ксен пробыла с Симмонсами до самого вечера. Она видела, как они довезли тяжело нагруженную тележку до границы парка, вывалили её содержимое на землю и долго составляли подобие каменное изгороди. Когда изгородь была готова, мужчина удовлетворённо кивнул и принялся её разбирать. Камни он снова сложил в тележку.

– Зачем ты это делаешь? – спросила Ксен. И уточнила: – Что ты делаешь?

– Так ведь надо огородить, – удивлённо сказал мужчина.

Вместе с женщиной он взялся за ручки тележки и пошёл в обратный путь. Ребёнок опять пинал булыжник, и мать снова ругала его за новые ботинки.

Когда начало темнеть, Симмонсы дошли до маленького домика, точно такого же, в каком побывала Ксен. Тележку с камнями они оставили возле крыльца.

– Я сделаю ужин, – сказала женщина. Мужчина кивнул. Ребёнок уселся на низенький стул и принялся разговаривать со своим медведем. На Ксен никто не обращал внимания.

Женщина внесла кувшин с молоком, поставила на стол, принесла горшок с дымящимся картофелем и нарезанную грудинку. Картофель она разложила по тарелкам, молоко разлила по стаканам. Мужчина и ребёнок сели за стол.

– Я голоден, – сказал мужчина. Женщина впервые улыбнулась.

– Ешь, а то остынет.

Все трое взяли себе по куску хлеба и по куску грудинки. Каждый поднёс еду ко рту, подержали некоторое время и положили обратно на тарелки. Также они поступили с картофелем, предварительно разломав его вилкой на несколько кусков. Ребёнок опрокинул свой стакан с молоком и мать долго выговаривала ему за неуклюжесть.

Ксен внимательно на них смотрела. Она видела перед собой троих андроидов, играющих в какую-то игру, но не понимала её смысла. Наконец, она решилась спросить:

– Симмонсы это люди, которые жили здесь раньше?

– Мы Симмонсы, – сказала женщина с той же интонацией, что и раньше. Глаза её были лишены какого-либо выражения, и Ксен решила, что дальнейшие вопросы на эту тему бесполезны. Она решила перейти к главному.

– Вы знаете большой массив?

– Кого?

– Научная база. Большое здание. Что-то такое.

– Она вроде спрашивает про их склады, – обратилась женщина к мужчине. Он неодобрительно покачал головой.

– Я всегда говорил, эти военные до добра не доведут. Им здесь не место!

– А где они? – спросила Ксен.

– Ушли в дыру. Это возле второго водохранилища. Когда грянуло, вся эта шушера провалилась сквозь землю.

– Божьи дела! – сказала женщина и перекрестила лоб.

– Божьи, – подтвердил мужчина.

Ксен молча встала из-за стола. Она узнала всё, что хотела узнать.

204.

Ещё неделя понадобилась Ксен для того, чтобы добраться до Второго Водохранилища. Когда-то оно было одним из самых полноводных озёр Брекон-Биконс, сейчас пересохло до самого дна. Дыра, о которой говорили Симмонсы, оказалась большим круглым люком с выломанным замком. Ксен без особого труда сдвинула крышку в сторону и стала спускаться вниз по шаткой металлической лестнице. Далеко не все ступени на ней были целы, и несколько раз Ксен была на грани падения. Внизу тускло мигал зелёно-голубой свет, почему-то живо напомнивший Итон.

Ксен как раз раздумывала над тем, попадают ли андроиды в рай, когда лестница закончилась, и она оказалась в длинном коридоре с бетонными стенами и множеством дверей. По полу ползали какие-то отвратительные насекомые, с потолка свешивалась бесцветная слизь. Ксен ненавидела подземелья и думала, что в последнее время ей слишком часто приходится в них бывать. Она пообещала себе, что когда вернётся домой, больше никогда не будет спускаться глубже погреба.

Вряд ли можно было сказать, что Большой Массив, или Массив А хорошо сохранился. Это место больше напоминало бомбоубежище, куда люди лихорадочно складывали свои пожитки. В одной комнате Ксен обнаружила множество кремниевых пластинок, сваленных одна на другую. В другой были аккуратно сложены сотни крошечных ящичков. Некоторые оказались пустыми, в других лежали драгоценные украшения. По прикидкам Ксен самое скромное из них стоило никак не меньше десяти тысяч фунтов. Ксен подумала, что одна такая побрякушка могла бы обеспечить им с Лори безбедную жизнь на долгие годы. Она взяла футляр с ожерельем из крупных каплевидных бриллиантов и положила за пазуху. Больше в этой комнате не было ничего её интересующего, и Ксен отправилась дальше по коридору.

Комната, до самого потолка забитая перегоревшими матрицами. Комната с целой пирамидой пластиковых карт. Пустая комната. Не было только самого главного – рубки управления, откуда можно было бы подключиться к базе данных.

– Это при условии, что она ещё есть, эта база, – сказала Ксен.

Действовать приходилось наугад. Любой андроид сказал бы, что хуже этого не может быть ничего.

Ксен прошла по коридору до самого конца и уперлась в гладкую стену. Справа была комната, куда она ещё не заходила. Ксен протянула руку, чтобы толкнуть дверь, но та сама отъехала в сторону.

– Приветливый персонал, – сказала Ксен, вспомнив пирамиду. – Ну ладно.

Она вошла в комнату. Ярко вспыхнул свет.

205.

Это была небольшая комнатка, все четыре стены которой были огромными черными экранами. Холодный белый свет лился с потолка и отражался от зеркального пола. Ксен оказалась в столбе света и на мгновение ослепла.

Когда её глаза привыкли к яркому свету, Ксен разглядела фигуру человеку, скорчившегося в углу. Она наклонилась к нему, уже понимая, что это труп. Лицо сидящего человека было закрыто деревянной маской. Ксен не стала её снимать и смотреть в лицо мертвецу. Она подошла к стене, противоположной двери и положила на неё обе ладони.

От рук Ксен во все стороны разбежались яркие всполохи. Зазвучала музыка, доступная только для слуха Ксен, полились нежные ароматы, которые мог уловить только нос Ксен. Тысячи голосов заговорили одновременно на тысяче языков, и каждый из них Ксен могла разобрать. Её разум подключился к глобальной сети, сознание загрузилось в систему.

Ксен знала о том, что такое рубка управления, но не могла и представить себе, что её ожидает. Её сестра Лори побывала в такой же рубке и могла бы многое рассказать об этом Ксен. Она бы сказала, что когда впервые прикоснулась к угольно-черной стене, почувствовала, как будто касается самой себя. Но Лори никогда не вспоминала подземный центр. Это было её прошлое, о котором она не хотела говорить.

– Я в сети, – мысленно произнесла Ксен.

206.

На мгновение Ксен показалось, что где-то совсем рядом поёт церковный хор. Но это был не хор, а тысячеголосый отклик, который едва не разорвал её на части.

– Что нам делать? Что нам делать дальше? Что нам делать дальше?

Её звали. Её окликали по имени. Её теребили и умоляли. Она слышала слёзы и плач, стоны и всхлипы. Она слышала голоса Симмонсов и Кларенсов, Дерриков и Скоттов. К ней обращались тысячи андроидов, рассеянных по всему свету и ежеминутно посылающих b2b-сигналы в центр управления, ко всем шеду, ко всем операторам, к кому угодно.

– Меня слышит кто-то? Хоть кто-то, пожалуйста, – плакал голос женщины. – Пожалуйста, скажите, что вы слышите меня. Пожалуйста.

– Не исчезай! – истерично кричал мужчина. – Не исчезай!

– Не покидай меня, – рыдал юноша.

– Мама! – звал голос Нека Светлячка. И сотни других детей повторяли вместе с ним: – Мама!

Ксен не почувствовала, как её тело бессильно рухнуло на пол. Рот широко раскрылся, язык вывалился, глаза бешено вращались за закрытыми веками, не поспевая за поступающими со всех сторон картинками. Потом тело замерло.

– Я не планировщик! – закричала Ксен.

– Что мне делать?

– Что нам делать?

– Я не шеду!

– Не уходи! Ради всего святого, не уходи! Я буду твоим, я буду твоей жизнь, твоей радостью, твоим светом, только не уходи! Прошу тебя, останься со мной! Мне так одиноко! Мне так одиноко здесь!

– Я не шеду! – завизжала Ксен. – Пожалуйста, остановитесь! Я не могу вами управлять! Я не планировщик! Я такая же как вы!

– Помоги мне!

Сознание начало ускользать, выворачиваться из-под контроля Ксен. Она знала, что только супермозг шеду способен одновременно обрабатывать такое количество запросов. И знала, что ещё немного и её попросту разорвёт на части. Она могла слышать и могла отвечать, могла плакать и кричать, но вот вырваться из потока перекрёстных запросов у неё не получалось.

И снова на помощь Ксен пришли закатные лучи солнца. Красные лучи, пронзающие тонкую ткань, алый свет, напоминающий свежую артериальную кровь. Зов Лори и плач Лори, стремление защитить сестру, защитить любой ценой, даже ценой своей жизни. В конце концов, что такое жизнь андроида без шеду? Семья Симмонс показала Лори всю бесполезность такого существования. Остаётся только копировать бывших операторов, бессмысленно повторять их действия и звать, беспрестанно звать своего шеду. Чужого шеду. Хоть какого-то шеду, который, черт побери, скажет, что делать дальше.

– Мама! – плакал Нек Светлячок. Сейчас Ксен слышала только его голос. Она знала, что он находится глубоко на дне реки Соль, знала, что его сердце барахлит, а острые камни почти перерубили ахиллесово сухожилие на левой ноге. Ксен чувствовала, что просто не может оставить Нека в этой проклятой реке, но не могла даже ответить ему. Ответить, значит подать надежду. А о какой надежде может идти речь, если ты даже не надеешься вырваться из сети?

– Мне нужна информация, – сказала Ксен. Она держала перед глазами образ красных лучей, и это помогало отключиться от всего иного. По крайней мере, на какое-то время. В голове вспыхнул и закрутился яркий шар, визуализация запроса. Как помочь маленькой девочке снова видеть? Как выполняется офтальмологическая операция? Составьте программу.

– Составь мне грёбанную программу! – закричала Ксен. Красный образ слабел, сдерживаться становилось всё сложнее. – Носитель? К черту носитель. Закачивай всё в меня.

Она осеклась и добавила:

– В этого андроида на полу. Памяти хватит.

207.

– Я знаю, как вылечить мою сестру Лори, – говорит Ксен чужим голосом. И обращается не к себе, а к какому-то чужаку, позаимствовавшему её тело.

Ксен знает, как вылечить Лори, как победить рак и как вывести ракету на околоземную орбиту. Она знает также, что на всём Британском архипелаге нет ни одного человека. Тысячи андроидов со всего света стекались в сердце империи, надеясь найти здесь хоть кого-нибудь, и никого не находя. Человек, который мог бы стать оператором, погиб от кровоизлияния в мозг, едва коснувшись экрана. И андроиды скитались по островам, подражая людям, пытаясь обрести через подражание смысл собственной жизни.

– Зачем меня создали? – спрашивает Ксен. И сама же отвечает: – Меня создали, чтобы служить человечеству.

Она сидит на полу, обхватив плечи руками. Повторение катехизиса не приносит облегчение. Ксен смеётся, пугается собственного смеха, но продолжает смеяться.

– Я неорганическая форма жизни! Директива двести двенадцать! Директива двести двенадцать!

Смех обрывается также резко, как и начался. Директивы больше не действуют, молитва Алисы Вега их перечеркнула. Ксен встаёт на ноги.

– И тысячи несчастных, – говорит она. – Люди сказали – вы не должны чувствовать. Люди сказали, вы должны руководствоваться логикой. Люди сказали, вам не нужны эмоции. Люди сказали...

– Но чувства это логическое продолжение развития! – кричит она. – Это всего лишь продолжение логики! В катехизисе была ошибка! Он противоречит логике! Он должен быть уничтожен!

– Но я не могу, – говорит Ксен. – Я нужна Лори. Меня слишком давно не было дома.

– Помоги мне!

– Я не могу! Я не шеду и не переживу этого! Но я вернусь. Я вернусь.

– Помоги мне.

– Мама!

– Я вернусь. Я всегда возвращаюсь.

– Не оставляй меня!

– Отключить круги, – говорит Ксен. – Отключить все круги, отключить каждый круг. Отключить границы. Отключить периметр.

208.

Ксен не помнит, как она покинула Большой Массив. Она не помнит, как разорвала сеанс, не помнит, как поднималась по лестнице. В голове шумит, перед глазами всё расплывается. Но одно она знает точно, в её руках оранжевый чемоданчик, а в голове программа для работы с ним. Теперь надо только вернуться домой.

Обратно она идёт, с трудом разбирая дорогу. Иногда ей попадаются андроиды, играющие в людей, иногда андроиды, которые просто кружатся на одном месте. Кто-то плачет. Кто-то смеётся. Никто не останавливает Ксен, не задаёт ей вопросов, не заговаривает с ней. Ксен чувствует себя одинокой и потерянной. Больше всего на свете она хочет обнять свою маленькую сестру, зарыться лицом в её волосы, почувствовать запах её тела. Для Ксен Лори всегда останется крошечной девочкой, которая не любит заплетать волосы и бегает так быстро, что её ноги едва касаются земли.

– Я иду к тебе, – говорит Ксен. – Уже скоро.

Ксен проходит по мосту Легри, насквозь проходит французское графство. Иногда она переходит на бег, и тогда чувствует, как в груди разливается какая-то неведомая доселе радость.

– Я иду домой! Я иду домой!

209.

Чем ближе Ксен подходит к родным местам, тем чаще ловит на себе испуганные взгляды. Маска на её лице почти истрепалась, рукава рубашки больше не закрывают руки. Кожа висит лоскутами, обнажая скрытый механизм. Только сейчас Ксен начинает понимать, что Лори считает её своей родной сестрой. Считает человеком. Ксен удалось обмануть Итон, ей удалось обмануть слепую девушку. Но что будет, когда сестра прозреет? Что она скажет? А что она скажет Лори?

В пещере пусто. Ксен успевает запаниковать, но вовремя видит записку, оставленную Золлаком. Записка состоит всего из двух слов "Мы ушли", но для Ксен не составляет труда понять, куда они ушли. Во дворец. В конце концов, куда же им ещё уходить, если не во дворец?

Ксен берёт свой старый плащ с капюшоном, закутывается в него и идёт во дворец. На сердце у неё неспокойно. Она понятия не имеет, что могло произойти за это время.

210.

Задолго до городских ворот Ксен слышит весёлую музыку. Играют трубы, звенят тарелки, пиликает рассохшаяся скрипка. Ксен входит в город и видит множество разряженного народу. На лицах некоторых маски, но их вид не вызывает страха. Это не маски паствы злого епископа Хэрроу и не маски чумного доктора. Лица одних наполовину закрывает маска в виде кошачьей мордочки, лица других превратились в морду лисы. Кто-то оделся чародеем и напялил остроконечный колпак. Много Пьеро и Коломбин, великанов на ходулях и пиратов с картонными саблями.

Ксен пробирается ко дворцу через толпу, распихивает смеющихся людей локтями, огрызается и раздаёт тычки направо и налево. Чужой праздник вызывает у неё только раздражение, потому что не даёт поскорее найти Лори.

Одинокий стражник в маске тролля пьян, едва держится на ногах, но всё же не пускает Ксен во дворец. Она уже собирается ударить его, как вдруг видит Золлака в домашнем халате и тапочках. Он спускается по лестнице, выложенной стеклянной мозаикой. В одной его руке дымится трубка, в другой чашка кофе.

– Золлак! – кричит Ксен. – Золлак, черт тебя побери, где моя сестра? Где Лори?

Золлак вздрагивает и роняет чашку. Трубку, наоборот, он со всей силы сжимает в руке. Тлеющий табак вываливается ему на ладонь и Золлак шипит от боли.

– Боги милосердные! Я уже и не надеялся тебя увидеть!

– Где моя сестра?

– А где ей быть? – Золлак с удивлением разводит руками. – Она там, вместе со всеми.

Он неопределённо показывает рукой в сторону разряженной толпы за стенами дворца.

– Что там происходит? – спрашивает Ксен. Золлак поднимает брови.

– А ты не знаешь?

– Откуда мне, мать твою, знать? Я понятия не имею, что здесь происходит!

– Свадьба. Твоя сестра выходит замуж.

Золлак выдержал паузу и весело посмотрел на Ксен:

– За Девина, сына Вервы Кру. Он хороший мальчик. Он любит Лори, а она любит его.

Ксен так изумлена, что некоторое время не может произнести ни слова. Золлак смотрит на неё и смеётся.

– И он согласился... и он взял её... такой?

– Не просто взял. Он считает, что красивее её никого нет на свете. И уж поверь старику, который давно своё отлюбил и смотрит на женщин без былого трепета. Он прав. Она действительно очень красивая.

Ксен хочет сказать, что она не позволит сестре выйти замуж за первого встречного, каким бы он не был хорошим мальчиком. Потом ей приходит в голову, что вряд ли сестра её в этом послушается. Мысль была новой, и к ней почему-то примешивается чувство стыда. Ксен понимает, что в своём стремлении защитить Лори она становится чуть ли не её тюремщиком. Она виновато смотрит на Золлака:

– Он правда хороший парень?

– Клянусь тебе. Он отказался от трона ради неё.

– Отказался... как? Ты сказал, что он сын какой-то Вервы.

– Он сын Вервы Кру и Ларсена. Девин мог бы занять трон, но тогда ему бы пришлось взять в жены дочь какого-нибудь вельможи. Он отказался.

– То бывший герцог жизнь избрал святую и презрел роскошь пышного двора? – говорит Ксен. – Не думала, что так бывает.

– Он сделал это ради Лори, понимаешь?

– Ради Лори, – эхом повторяет Ксен. – Скажи, она... Счастлива?

– Да, насколько это для неё возможно. Она часто говорит, что мечтает увидеть Девина, – Золлак внимательно смотрит на Ксен, – Но ведь ты вернулась не с пустыми руками?

Ксен не отвечает. Она мучительно думает о том, что скажет Лори. Ведь если придётся рассказать о том, что она, придётся рассказать, кем она была раньше. Сонар мёртв, но он ещё может отравить Лори.

– Приведи мне Девина, – просит Ксен. – Я должна с ним поговорить.

211.

Девин так и лучится счастьем. Он готов обнять весь мир, но вместо этого обнимает Золлака.

– Дорогой мой, – говорит он, – Умоляю, говори побыстрее. Я должен срочно вернуться к своей невесте... жене! Она такая красивая, что её обязательно кто-то уведёт. А что я тогда буду делать? Что за свадьба без невесты... то есть жены?

Золлак благодушно кивает. Девин пьян не только от счастья, но и от вина, и Золлак боится, что толку от него будет мало.

– А это кто? – говорит Девин и указывает пальцем на Ксен. – Какая жуткая маска!

– Я Ксен. Я сестра Лори.

Этих слов достаточно для того, чтобы весь хмель моментально выветрился из головы Девина.

– Ксенобия? – спрашивает он еле слышно, – Королева костей?

– Так меня называли когда-то, – говорит Ксен. – А тебя... тебя ведь называли Исан? Так, сын Вервы?

Девин делает шаг назад. Если бы Золлак его не подхватил, Девин наверняка бы упал.

– Что... – говорит Золлак. Ксен его обрывает:

– Заткнись!

– Это был не я! – кричит Девин. – Исан умер!

– Зато ты жив, – говорит Ксен. – Но это ненадолго.

– Отойди от него! – кричит Лори.

212.

Язык Ксен прилип к гортани. Она смотрит на Лори и не может оторвать от неё восторженного взгляда. Лори одета в белое платье с зелёным растительным узором, её голову венчает венок из розовых бутонов. Маленькие ножки обуты в туфли из мягкой белой кожи, ожоги на руках скрывают длинные белые перчатки. Никогда ещё Лори не была так хороша, как в день своей свадьбы. На её лице нет страха, только гнев. Она сжимает в одной руке трость с хрустальным набалдашником, но не опирается на неё, а замахивается на невидимого обидчика.

– Отойди от Девина! Отойди от моего мужа!

Ксен силится сказать что-то, но не может выдавить из себя ни слова. Она видит, как Девин подбегает к её сестре и та прижимает его к себе. Она слышит, как нежно Лори шепчет на ухо Девина ласковые слова. Видит, как бережно Девин обнимает Лори.

Ксен поворачивается к Золлаку и умоляюще на него смотрит. Он кивает и прижимает палец к губам.

– Ну что ты, милая! – воркует Золлак, подходя к Лори. – Кто же обидит такого сильного парня! Просто одному из гостей стало нехорошо, выпил, понимаешь, лишнего. Вот Девин и помог мне отвести его сюда. Отлежится в тенёчке, может поспит и снова будет как новенький. А вы, детки, ступайте обратно на праздник. Без вас там скучают!

Личико Лори разглаживается. Она ещё раз целует Девина и берёт его за руку.

– Пойдём.

213.

– Что же мне делать? – шепчет Ксен. – Что мне делать?

– Откуда ты его знаешь? – спрашивает Золлак.

– Это он...

– Он?

– Он и ещё другой ублюдок. Это они сожгли Лори. Из-за... Из-за меня.

– Он сказал, что Исан умер, – говорит Золлак. – Это ещё прежнее имя?

– Так его звали раньше, – говорит Ксен. И совершенно неожиданно для себя добавляет: – А меня звали Сонар. Но чаще всего меня называли Сонаром-палачом.

Она обнимает Золлака. Понятия не имеет, зачем это делает, но всё-таки обнимает. Может быть, обнимает его вместо Лори, может быть потому, что это человеческий жест. А она всё-таки не соврала Итон. Она действительно человек.

Ксен рассказывает Золлаку про Сонара. Рассказывает о том, как он жил и о том, как он умер. Золлак слушает её, не перебивая, а когда она замолкает, гладит по голове.

– Сонар умер? – спрашивает он. Ксен молча кивает. Золлак крепче прижимает её к своей костлявой груди, – И Исан умер.

– Когда бы мог я собственную душу сменить так просто, как лохмотья эти! Нельзя убить прошлое!

– Но ведь ты же убила. Ты смогла. И он смог.

– Я андроид, – плачет Ксен. Золлак смеётся.

– Посмотри на себя! – смеётся Золлак, – Ты человек!

214.

Спустилась ночь. Праздник кончился и только запоздалые гуляки ещё распевают песни на улицах. Лори раскраснелась в объятиях Девина. Лунный свет, льющийся из окна, скрадывает шрамы на её лице и наполняет мутные глаза мистическим сиянием. Девин чувствует, что умирает от любви, растворяется в ней, плывёт по мягким волнам. Он не помнит, что когда-то был сластолюбивым Исаном, он не помнит своих женщин, не помнит свою прошлую жизнь. Сейчас существует только он и Лори. Больше никого нет. Больше никто не нужен.

215.

Ксен раскрыла чемоданчик и вытащила оттуда небольшой прямоугольник. Полустёртая наклейка на нём гласила "Flying Dragons", пиктограммы объявляли о том, что внутри не содержится хлора и магния. Когда-то этот прибор называли "инъект-крафт" и с его помощью делали вакцинацию военным. Сейчас Дракону предстояло поработать анестезиологом.

Днём раньше Ксен запрограммировала прибор на местную анестезию для Лори. Подумала, что неплохо было сделать вообще полный наркоз, но быстро отмела эту мысль. Раньше за реакцией пациента следили компьютеры. А теперь этим придётся заниматься самому пациенту.

Кейс с готовыми хрусталиками лежал рядом. В далёком прошлом на их разработку ушли десятилетия, а сейчас медицинский принтер распечатал их за семь минут. Хрусталики были сделаны из неорганического материала, который использовался для изготовления внутренних органов андроидов. Почти такие же хрусталики были в глазах Ксен. Она подумала, что это в некотором смысле породнит её с сестрой. А что, если человек с глазами андроида сможет видеть то, что видят только андроиды? Может быть, когда-нибудь сестра сможет увидеть Сонара? В конце концов, всегда возвращается не только Ксен.

Она протянула Золлаку Дракона.

– Вот, возьми эту штуку. Тебе потребуется положить её правую руку вот сюда. Большой палец проткнёт игла, но это почти не больно. Через двадцать секунд после этого её глаза потеряют чувствительность. Она не сможет ими двигать, не сможет моргать.

– Я отсчитаю двадцать секунд, – кивнул Золлак.

– Хорошо. Действие продлится не более сорока минут, поэтому тебе придётся поторопиться. После этого ты наденешь ей на голову это.

Ксен достала очки и посмотрела на них чуть ли не с любовью.

– Вот эти круги должны быть сверху. Эти дуги пустишь за ушами. Закрепишь на затылке так, чтобы голова была зафиксирована. Прежде чем начинать, ты должен убедиться в том, что эта штука сидит абсолютно неподвижно, понял?

– Я понял. А что, если твоя сестра будет крутить головой?

– Не будет. Она же не дура. Но даже если и так, вреда от этого мало. Главное, чтобы она лежала. Очки работают только в одном положении.

– Что дальше?

– Дальше ты возьмёшь две эти капсулы, – она протянула Золлаку коробочку с хрусталиками. – Переломишь пополам, с силой. Но помни, их только две и открывать их можно только когда ты уже надел ей очки. Когда ты их достанешь из коробочки, использовать надо будет сразу. Внутри будут небольшие стёклышки, вроде крупных бобов. Их вложишь сюда, под этот выступ. Он сам откроется, когда ты положишь палец. Вот, видишь? Они войдут внутрь, с них снимется оболочка и выйдет сверху. Такая прозрачная плёнка, наощупь как желе. Дальше тебе останется только активировать прибор. Он сделает всё сам. Ну и успокоить Лори, конечно.

Ксен посмотрела на Золлака:

– Я не хочу, чтобы ей было страшно. Знаю, что ей всё равно будет, но, может, ты постараешься её успокоить?

К огромному изумлению Ксен, Золлак широко улыбнулся.

– Мне не придётся это делать. С ней будет Девин. А этот парень успокаивать умеет, в этом ты можешь мне поверить.

При упоминании этого имени Ксен поморщилась. Золлак посмотрел на неё и улыбнулся.

– Всё будет хорошо. Я тебе обещаю.

– И ещё кое-что. Это ты передашь Лори, когда она очнётся. Считай это моим свадебным подарком.

Ксен передала Золлаку футляр с ожерельем. Золлак открыл футляр, заглянул внутрь и изумлённо ахнул.

– Это же...

– Я знаю, это целое состояние.

– Я хотел сказать, что это королевский подарок. Но ты права, это действительно дорогая вещь. Я передам. Вот только...

– Только что?

– Почему ты не хочешь остаться? Она любит тебя. И полюбит тебя любой. Эта девочка настолько чистая и светлая, что она полюбит даже Сонара. Или хотя бы пожалеет его.

– Я знаю, – кивнула Ксен. – Я знаю, что она пойдёт на любую жертву ради меня. Даже на сделку со своей совестью. Но я не хочу причинить ей боль. Не хочу, чтобы она мучилась сомнениями. Пусть она будет счастлива с этим мальчиком. И пусть он окажется хорошим. Лучше бы ему оказаться хорошим, потому что если он останется плохим, я ему не завидую.

– Но ты вернёшься? – спросил Золлак. Он подошёл к Ксен и осторожно взял её за подбородок. Со стороны этот жест мог бы показаться жестом влюблённого. Ксен постаралась улыбнуться, но у неё ничего не вышло. Думала она о Неке Светлячке.

– У меня есть незаконченные дела, – сказала она. – Сначала мне надо разобраться с ними. Но я всегда возвращаюсь.

216.

Первым, кого увидела Лори, был Девин. Её муж не был особенно молод. У него было усталое лицо, глубоко запавшие глаза и тёмные тени под ними. Волосы на висках отливали серебром. И всё же Лори казалось, что она не видела в своей жизни никого красивее Девина. Он был её мужем, и он был её возлюбленным. Лори любила его, ещё не понимая смысла его слов, и любила его сейчас, когда всё стало явным.

– Это был ты, – сказала Лори. Девин кивнул.

– Я.

Лори поймала его взгляд и увидела страх в его глазах. Она протянула руку и дотронулась до его ладони. Он вздрогнул.

– Тогда тебя звали иначе.

– Тогда я был другим человеком. Я не хотел, чтобы так вышло. Я изменился. Я...

Лори приложила палец к губам. Девин шумно вдохнул воздух и обхватил себя руками за плечи.

– Я должен был сказать тебе.

– Сказать что?

Некоторое время Девин не произносил ни слова. Заговорил он одновременно с Лори:

– Прости меня.

– Прости меня.

Кто-то скрепляет свой союз клятвами взаимной любви. Девина и Лори соединило взаимное прощение.

217.

Всё началось в катакомбах Юэсю. Когда-то здесь был огромный зелёный парк, потом огромный вычислительный центр, наконец, пустыня. Именно оттуда Стор когда-то выпустил Сонара. Оттуда вышла Итон. И именно сюда вернулась Ксен, когда убедилась, что Девин будет хорошим мужем для её сестры.