Текст книги "Русский транзит"
Автор книги: Вячеслав Барковский
Соавторы: Андрей Измайлов
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)
– Тише! Умоляю, тише! Саша!..
Генерал КГБ умоляет. Что-то новенькое. Ржание мое было не столько развеселым, сколько э-э… нервическим. А после «мольбы» дядь-Гоши оно, ржанье, стало провокационным: чего это вдруг – тише?! а то – что?
– За мной следят, Саша. Меня могут взять в любой момент.
– КГБ? – я прям-таки согнулся от икотного хохота, уж больно совпало с моей додуманной мыслью. Но, отдам себе должное, звук я убавил до почти бесшумного сипения, продолжая, впрочем, надрывать смехом брюшной пресс. Накопилось – прорвало.
– Это не шутки… – просительно прошептал генерал.
Контролируй, Бояров, контролируй: прежде всего – генерал, и только потом – дядь-Гоша. Они – такие. Искренне такие. Порода людей. Или нелюдей. Облико морале!
Хотя «нешуточность» происходящего я понял уже тогда, когда пришел к «Русскому Фаберже» и… метров за двести ощутил н-нехорошую волну, флюиды (школа Афгана, бля!), свернул, предпочел обходные пути. Черного хода как такового у нашего (Лева сказал через скважинку: «Нашего…») салона нет, однако имеется возможность проникать внутрь – само собой, если знаешь, откуда, само собой, если известна система сигнализации, само собой, если… есть еще одно «если», но я с общего позволения не стану распространяться о нем, и так многовато наболтал, а инструктором для взломщиков быть не хочется. «Фаберже» все-таки НАШ. Короче, внутри-то я оказался без особых проблем и выберусь тоже без проблем. Сложности, похоже, начнутся после того, как я выберусь. Уже начались:
– А я надеялся на твою помощь, Санечка… – с укоризной, горько вздохнул дядь-Гоша. Не дядь-Гоша, к чертям на хрен, а генерал КГБ! Главное, искренне! Только и обязательств у меня ихней Конторе помогать!
– Какого рода помощь? – ничего не обещающе спросил я.
Он непроизвольно насупился, закаменел физиономией. И с чего я вообразил, что он на Грэйнджера похож?! Нич-чего общего! Твердокаменный большевик-совок, сделавший жизнь с кого?.. Пра-авильно!
– Ну-ну! – подбодрил я хамским тоном. – Скажите: «Здесь вопросы задаю я!!!» – чуял: бояровское «хамство», как говорится, «больно ранило его в самое сердце», бля! Т-тоже мне, проблема отцов и детей! Я давно уже не дитё. А он – не отец. А отец, Евгений Викторович, ушел в землю на Волковом не без подталкиваний этих вот… дядей. Не любил он их, ой, не любил, хоть и сам на той же ступеньке стоял. Известное противоречие: пишется одинаково – что тире, что минус. Вот и: Партия минус ум честь и совесть… Сын за отца не отвечает? Да, но – соответствует. А вот дядь-Гоше я не соответствую.
– Санечка. Ты многого не понимаешь. Сейчас у нас все настолько изменилось…
Та-ак! Эту песенку я слышал чуть ли не ежечасно-ежедневно из каждой дырки в бытность свою жителем города трех революций. Если кто-то кое-где у нас порой… Нельзя сваливать вину одного (да?! одного?!) человека на всех. Вроде бы, знаете ли, отряд примерных, чистых помыслами и душой пионеров-Тимуровцев. Но как только вожатого изберут, он моментально окажется либо бандитом-рецидивистом, либо агрессивным распустяем, либо маразматиком. И что характерно, избирают примерные пионеры из своей же среды, ан глянь… за примером далеко и ходить не надо. Ладно бы только вожатый, но ведь и звеньевые, и кто там еще у них?! У них – не у нас. У нас, в Америке, знаете ли… иначе. А товарищ генерал, даже сидючи в Нью-Йорке, развлекается чтением отечественной прессы. Или он не развлекается, а трудится? Разумеется, не он приволок в «Русский Фаберже» все эти подшивки – Лева их старательно подбирал (любой газетный киоск-лоток на Брайтоне набит любыми советскими газетами потуже «Союзпечати», любыми, разве что кроме «Правды», – для ностальгирующих соотечественников). Но Лева не ностальгией маялся и даже не «дул на воду», мол, а вдруг красные придут, а он лояльность предъявит, – Лева с газетами работал, каналы-то антиквариатные из России, Моня Стырский пишет: «Будь спокоен!», однако Лева предпочитает собственный анализ ситуации. То-то он беспрекословно сдал «Русский Фаберже» новому хозяину, то-то его колотило последние дни. Что же там такое творится в России? Или вот-вот сотворится? A-а, хрен знает! Я не аналитик. Мне было достаточно одного раза, когда весной где-то Перельман ахал-охал над газеткой, маркером что-то отмечал, потом взбудораженно насел на меня: «Саша! Ты только посмотри?! Ну, одним глазком! Ну, пожалуйста! Ты только пойми меня правильно, разве ж они там все идиоты?! Или остальных держат за идиотов?! Ну, посмотри! Невозможно ж работать!».
Ну, посмотрел. Только отцепись. Ну и что? Меня и с похмелья никогда не тошнит, а в Америке я и думать забыл, что такое похмелье (алказельцер, други мои, алказельцер! р-рекомендую!), но от одного только вида совковых газет желудок к горлу подпрыгивает. Ну, посмотрел… Дорогие соотечественники! Я терпел и вам велел. Там длиннющее интервью с вашим премьером, который свиноёж. Целиком читать – никакой алказельцер не спасет, благо Лева маркером отчеркнул… И вот что ваш премьер сказал НА ОДНОЙ И ТОЙ ЖЕ СТРАНИЦЕ:
а) «Мы имеем мощную, в некоторых отраслях вполне современную промышленность, транспорт, науку, которая может быть быстро модернизирована (…) Далеко за примером ходить не надо – наша изношенная промышленность, полуразрушенные железные дороги и телефонные сети находятся на грани полного отказа, водопровод и теплосети дышат на ладан».
б) «И, конечно же, о поддержке оправдавших себя форм коллективного землепользования и сельскохозяйственного производства. Эти хозяйства нас кормят. И мы не можем их разрушать (…) Возьмите продовольствие. Сейчас не хватает кормов… Но ведь 5 миллионов гектаров кукурузы остались неубранными. Нет растительного масла. Но ведь «под снег» ушел один миллион га подсолнечника».
в) «Правительство имеет четкую стратегию. Каждый наш шаг – это не случайность, не спонтанное волевое решение, а продуманные меры (…) Кстати, и правительство еще тоже надо сформировать… Тем более в нынешней не очень управляемой ситуации расхлябанности, непродуманности действий».
г, д, с, ё-мое!
Особенно Лева Перельман восторженно приужахнулся от загогулистого откровения: капиталисты скупили крупные «деревянные» купюры, чтобы одномоментно вбросить их в Совдеп и тем самым дестабилизировать положение в стране. «Невозможно работать с непрофессионалами, Саша! Вы только поймите меня правильно!».
Во-от, такое, значит, невольное отступление. Хотя почему – отступление?! Наступление! Я тем самым как бы отодвигал от себя дядь-Гошу – давайте соблюдать дистанцию, товарищ генерал. Читайте газетки, играйте в солдатиков, скрывайтесь от преследования под крышей «Фаберже» (от кого все-таки, а?!). Мне – без горя. Я, конечно, многого не понимаю, но кто бы объяснил-растолковал, только не человек Конторы – наслушался я ваших человеков.
– Мне очень нужна твоя помощь, Санечка… – откровенно промямлил человек Конторы, перетерпев паузу и осознав, что душеспасительные речи о перерождении-возрождении бессмысленны. – Ты можешь помочь дядь-Гоше?
– Георгий… простите…
– Вадимыч… – неохотно смирился Георгий Вадимыч с тем, что я демонстративно похерил «дядь-Гошу».
– Георгий Вадимыч! Вы что же, сидели тут сиднем и дожидались, пока именно я приду вам на помощь? Кстати, Георгий Вадимыч, вас товарищи по оружию не Павликом ли кличут? Звучит? «Товарищ Павел»!
– Санечка, твой сарказм…
– Александр Евгеньевич, если угодно.
– Александр, ты…
– ЕВГЕНЬЕВИЧ.
– М-м… В общем, ты прав по-своему. Вероятно. Но знай: счет идет если не на минуты, то на часы. И я – не «товарищ Павел», я не новый хозяин всего этого. Он не пришел на встречу, «товарищ Павел». Я здесь уже сутки. Твой дружок доставил меня сюда и я был вынужден…
– Ваш дружок! – поправил я, как-никак о Головнине речь.
– … И я был вынужден ждать… – осекся и рыкнул – Он предатель, а не мой дружок!
– И не мой тем более.
– Хорошо. К сути. Выйти отсюда самостоятельно мне не дадут. Телефон не работает.
Я тут же поднял трубку. Действительно! Глух и нем.
– Не доверяешь? Понимаю. Убедился? Дружок… постарался. За этим магазинчиком слежка. Установили ее часа два назад. Тут можешь довериться моему опыту. Кстати! Как ты попал сюда?
Я замысловато показал ручкой, мол, места знать надо. И жестом же согласился: да, слежку и я почуял.
– Но тебя не засекли? Не хмыкай. Это профессионалы.
– Я тоже. Кстати! Профессионалы – откуда? Хоть намекнуть можете?
Я в темную не играю.
– ФБР. Устроит?
– Мне нужно не то, что меня устроит, а то, что есть.
– ФБР… Так вот. Запомни телефон…
Наверно я не уследил за собой. Или, дослужившись до генерала, Георгий Вадимыч научился-таки читать по лицу, даже если на лице ничего не написано. Чему-то их все же учат! Он мгновенно перешел на командирский тон, не то чтобы приказной, но командирский. А ФБР – как раз меня не устраивало, тем более, что так оно и есть. Будь то коллеги Георгия Вадимыча (гермафродиты чертовы!), будь то очередные посланцы от сеньора Виллановы – еще куда ни шло. Сам ведь и дал себя найти. Будь то пусть и фебрилы, но не будь в «Русском Фаберже» именно дядь-Гоши – тоже вариант: понести по кочкам товарищей Павлов, Лихаревых и прочих Галински, вытрясти из них «чё ко мне-то привязались?!» и сдать с потрохами тому же ФБР, мне с ними не детей крестить. А вот закручивать руки дядь-Гоше и орать: «Все ко мне! Поймал!» – нет, не хочу, не могу, не буду. И объяснять, почему? – тоже не хочу, не могу, не буду. Дурак не поймет… Но и торчать под одной крышей с генералом КГБ, предвкушая скорую облаву, – кисло. Поди потом отмойся: «Это дядь-Гоша! Дорогие федеральные агенты, я и понятия не имел, что он генерал!». Тем более, что – имел. Тащить же за собой и вместе с собой грузную тушу через упомянутый мною ход… да и не пролезет он там. Короче, могу ли я помочь дядь-Гоше? Могу!
А надо и всего-то позвонить в советское консульство, попросить товарища Факова, сказать ему «Вас из пятьсот-шестнадцатого беспокоят. Георгий Вадимыч просил передать салют!», а далее ориентироваться совместно с Факовым. Только не «привет», а именно «салют».
– Факов! Хорошая фамилия!
– Д-долболобы! Ведь на самом деле такая фамилия. Присылают черт-те кого! Без языка, без ничего! Штаны! Что ты скалишься, сопляк?!
А я просто представил этого третьего атташе (или советника? или кого там по должности?) на первом для него дипломатическом приеме, где он, пожимая руки всем и каждому, с натужной улыбкой представляется американским коллегам: «Факов! Очень приятно! Факов! Будем знакомы! Факов! Весьма рад! Факов!».
– В космос они Какалова запустить не могут, а Факова в Штаты – будьте-нате! Перестань скалиться! Дело государственной важности!
– Какого государства, Георгий Вадимыч? Мне, сопляку, что-то опять непонятно.
– Санечка, не до обид Отцом твоим заклинаю! Памятью его!
Фу-у-у. Зря ты, дядь-Гоша, зря-а-а…
– Я слушаю, слушаю.
– Вот дискета. Она должна попасть к нашим.
– К вашим? Так.
– К нашим, Саша.
– Я понял. К вашим. Ну?
– Все.
– А… вы?
– Со мной они ничего не сделают. Или… сделают. Неважно. Важно чтобы дискета не попала к ним в руки.
– К ним – к кому? К нашим?
– Саша, прекрати! Дискета должна быть передана товарищу Фак… тьфу… Факову.
– И это уже приказ! – подхватил я пародийно-грозным голосом. – Служу Советскому Союзу!
– Да, Саша. Не юродствуй. Святое. Ты сделаешь, я знаю.
– Прости, дядь-Гоша. Это я так… Конечно, сделаю!
Фу-у-у. Аж мороз по лопаткам пробежал от фальшивости.
Но старикан прожил долгую советскую жизнь, фальшь – единственный подлинник его поколения, до самообмана, до самозабвенья. Даже вытворяя уголовные безобразия, «примерный пионер», дослужившийся хотя бы до звеньевого, уверен, что поступает во благо, и ни на шаг не отступает от канонов поведения, завещанных отцами-командирами. Тот же Георгий Вадимыч (он, правда, уже не звеньевой, он, по крайней мере, председатель совета дружины…) верит: будучи генералом КГБ, трудится во благо народа. Истину, истину говорю вам: спаси меня от друзей, а от врагов я как-нибудь сам… Нет благостней блага: безопасность государства напрямую зависит от количества народных миллионов, перекаченных слугами народа за кордон! Нет уж, по мне, питерская шушера – куда моральней… Игровой Игорек Бецкой, обдирающий лохов, не прикидывается Робин Гудом: отниму у богатеньких, раздам бедненьким. Покойный Реваз Чантурия, кромсающий алкашей, не строит из себя профессора Барнарда: смерть бомжа – это жизнь многих достойных, но безнадежно больных членов общества. Покойный, опять же, Мишаня Грюнберг не рядится под спасителя молодого поколения: вывозя проклятым империалистам килограммы героина, мы тем самым оберегаем наших детей от соблазна, за неимением такового Нет слов, грех. Но если грешить, так хоть не звезди: это праведно! А звездят! Звездят, слуги народа! Звездеть всегда, звездеть везде, звездеть – и никаких гвоздей! Да уж, гвоздей никаких – повывезли. И сами, похоже, следом намылились – люди, те самые, из которых гвозди бы делать. Эх, а ведь прямое назначение гвоздя – по шляпку в дерево!
Что же до канонов поведения, то «гвозди» прямы, тверды и неотличимы друг от друга – чего и добиваются от остальных. Пусть Георгий Вадимыч порадуется: я прям, тверд и неотличим. Канон! Понимание момента, добровольное взваливание на себя ответственности за судьбу, коммунисты вперед, ты же советский человек, Санечка!
– Ты же советский человек, Санечка! – проникновенно завибрировал голосом советский человек Георгий Вадимыч. – Ты – коренной ленинградец, помни об этом, сынок!
Помню-помню! Только не надо сейчас-то про многовековую культуру и особую миссию – в противовес пусть сытой– обутой-одетой, но бескультурной Америке. Между прочим, Нью-Йорк и Питер почти ровесники, Нью-Йорк еще и постарше будет на семьдесят с лишком лет!
– Давайте к делу, Георгий Вадимыч! – вроде бы проникся я. Мое теперешнее «георгий-вадимычество» означало не отталкивание, но спайку. Спайку поколений в процессе выполнения ОБЩЕГО дела, без фамильярного, полуродственного «дядь-гошества».
Вот, блин! Как просто их обмануть, лицемеря в строгом соответствии с «гвоздевыми» представлениями об искренности. А еще генерал КГБ! Я обеспокоился – не за себя, за поручение:
– А этот… Факов все правильно поймет? Вы же говорите: без языка, без ничего, черт-те кто. Может, открытым текстом? Без иносказаний?
– Э-э-э, Санечка… – проскочила-таки торжествующая нотка хитрого маразматика, мол, все учтено еще до того, как у тебя, сынок, вопрос возник. – Это и есть открытый текст. Факов – попка на связи. Стоит ему услышать про пятьсотшестнадцатого, из штанов выпрыгнет, но доложится вмиг. «Салют» – дискета… Еще раз, не спутай: «салют», а не «привет». А пятьсотшестнадцатый – кабинет спец-группы. Нет, не здесь. В Москве. Владик Осинцез… Эх, сколько мы с ним… – право слово, сейчас стряхнет скупую патриотически-партийную слезу! – Москва…
… да-да, как же! Много в этом звуке! Не пора ли мне? Накроют ведь фебрилы! Однако я еще рискнул вопросом, заранее предполагая ответ:
– Георгий Вадимыч, а что именно на дискете?
– А вот это, Санечка… – отечески посуровел (но отечески!) генерал Гоша.
Ну, ясно! Не моего ума дело. И тем не менее, я для проформы чуток повыкобенивался. Для правдоподобия. Иначе слишком уж все по канонам «Павел Власов – Павел Корчагин – Павлик Морозов» (Дались им герои-павлы! вот и «товарищ Павел» до кучи!). Дядь-Гоша, конечно, помнит меня пятилетним, но ЗНАЕТ и, не сомневаюсь, Боярова нынешнего.
– Видите ли, дядь-Гоша… Где гарантия, что на дискете не отдан приказ в отношении Боярова Александра Евгеньевича: казнить нельзя помиловать? И запятая там… где нужно. Вы же знаете, как ваши… подчиненные меня любят. Особенно последние двое суток!
– Санечка… Да ты для меня… Если бы не я… Все эти годы… Э-э-э, что говорить! – генерал Гоша вздохнул так, будто испустил дух.
А и действительно: что говорить! Ясно-понятно. Еще один спаситель! Сквозь годы и страны.
– Я готов! – «гвоздем» выпрямился я, осознал-искуплю. Надо делать ноги, надо! Чутье меня редко подводит – а вокруг «Фаберже» воняет фебрилами все гуще.
– И запомни! Дискета НЕ ДОЛЖНА попасть ИМ в руки. Ни в коем случае. Запомнил?!
– Запомнил.
– Факов! – то ли генерал Гоша лишний раз напомнил, то ли напутствовал меня по-английски.
– Факов! – подтвердил я, мол, все помню, исполню к точности… а вообще-то по-английски я ему ответил. – Да! Дядь-Гоша, а что за Какалов? Который в космосе? – вроде бы для разрядки напряженности, на прощанье.
Он плеснул ручкой в том смысле, что «до того ль сейчас, голубчик, поторопись!», но каноны есть каноны: перед отправкой в пекло надлежит развлечь добровольца и только после этого закаменеть окончательно: «Ну! Пора!».
– Георгий Иванов. Болгарский космонавт. В семьдесят девятом. Совместный экипаж. «Союз-33». Он не Иванов, а Какалов. Но наши долболобы уперлись: никаких Какаловых в космосе! Болгарин встал на дыбы: это древняя княжеская фамилия, горжусь ею и не сменю! Не меняйте, ради Бога… но учтите, в космос может полететь и другой… Тут Какалов и сломался, согласился на Иванова! – генерал Гоша сардонически усмехнулся: ох, долболобы наверху, ох, долболобы! то ли дело мы – все понимаем, и будь наша власть…
Чья же, черт побери, власть, товарищ генерал КГБ? Пионеры примерные, бабена мать!
Генерал Гоша посвятил меня в тайну Какалова уже на ходу, вослед, рублеными фразами, а я – тоже на ходу – оглядывался через плечо и поощряюще-понимающе кивал– хмыкал. Вроде бы ни секундочки лишней, но как не дослушать последнюю байку. На самом деле я поспешал еще и потому, что «гвоздевые» каноны требуют напоследок непременного «дай я тебя обниму напоследок, сынок!».
– Дай я тебя обниму напоследок, сынок! – хватанул пустой воздух дядь-Гоша, я уже полуспустился в полуподвал.
– Я вернусь! – соврал я по Шварценеггеру, мужественно клацнув зубами. Не подниматься же обратно для лобзаний – дело прежде всего. – Факов.
Ежели по-английски обмениваться, то и уходить надо по– английски, не прощаясь.
– Факов, сынок.
Глава 10
Fuck off, товарищ Факов. И иже с ним – fuck off!
Спасибочки большое, дядь-Гоша! Так надо понимать, что давным-давно меня бы порешили бойцы невидимого фронта или засадили бы в каменный мешок. А он все эти годы незримо держал покровительственную ладонь на моем затылке – рука Бога! То-то я – будто заговоренный, будто в каком-то боевичке из видюшника!
(Лийка Ваарзагер в бытность свою гражданином Страны Советов сокрушалась у экрана видака: «Гробить столько сил, людей, машин!.. Ну если ему так хочется, пусть бы жил!»). И действительно! Сколько сил, людей, машин загублено для достижения цели – вытряхнуть Боярова из этой жизни. Однако для меня – не кино, бля! Я чего только ни предпринимал, дабы уцелеть! Шрам на шраме! Ан выясняется: не себя должен благодарить, а некоего бога-Гогу, который (вот ведь… бля!) из оттуда же! Еще и еще раз: спаси меня от друзей!
Мания у кагэбэшников – спасать Боярова! Я почти два года в Нью-Йорке живу! Я хорошо живу! Не надо меня спасать! Не-ет уж, не удалось нам, Бояров, спасти тебя в России – мы тебя, Бояров, достанем и спасем в Америке. Характерно: стоит только им начать операцию по спасению, и – спасайся кто может! Два года в Нью-Йорке – тихо-мирно. И на тебе: Хельга Галински спасает. Валька Голова спасает. Теперь уже генерал Гоша, выяснилось, спасает… На тебе, Бояров! Оставьте себе, а? И спасайте друг друга… чем они, судя по последним событиям, и занялись. Ага! И как? Нравится? Вот и мне!..
Fuck off, товарищ Факов. И иже с ним – fuck off!
Я и телефона-то не запомнил – того, что генерал Гоша доверил. Заранее знал: никуда не позвоню! То есть когда и если позвоню, то не в консульство, а разве что в Crime Stoppers… Состроил ВПИТЫВАЮЩУЮ мину, башкой кивал, а мыслями гулял далеко-далеко: слинять бы поскорей, найти бы ту дверцу «за куском старого холста», Марси звякнуть…
А чего, спрашивается, поперся в «Русский Фаберже»?!
Значит, так.
Я рассчитывал поймать там нового хозяина, с которым Валька Голова накоротке, по его же словам.
Рассчитывал взять на понт по поводу дверцы-ключика, выдавить из него информацию, наобещать, в конце концов, справедливый дележ: тебе половину и мне половину, на троих не делится, Головнину теперь миллионы без надобности…
Рассчитывал даже и на ФБР – идти на поклон, на Федерал-Плаза к Тэрри Коудли с души воротит, попадаться в результате облавы тоже не греет. А так: вроде бы и попался, но вроде бы сам пришел – в НАШ «Фаберже». Я тут работаю, а вы кто? A-а, ФБР! Вы-то мне и нужны! Я ж вас, р-родненькие, только и поминал! На манер Бубы Касторского, короче, выступить, пламенного революционера-чечеточника, который ныне, кстати, номера отбывает-откалывает все на том же Брайтоне, в кабаке.
Но получилось-то: одни уже ушли, другие еще не пришли, но вот-вот. И те, и другие нужны, но порознь и… без генерала Гоши.
Да-а, крупно ты мне подгадил, дядь-Гоша! И розами засыпал…
Всего не предусмотришь, хотя, в принципе, расчет был верным.
Даже если кому-то покажется: мудак ты, Бояров, нерасчетливый!
Я расчетливый.
«Ты же советский человек, Санечка!».
Я русский человек, дядь-Гоша! Я, если угодно, великоросс, как выражаются совковые организмы патриотического толка. А великоросс, знаете ли… Сейчас скажу красиво! Можно мне хоть разок сказать красиво?! Сам придумал. Ну и вот…
Расчетливый великоросс любит подчас очертя голову выбрать самое что ни на есть безнадежное и нерасчетливое решение, противопоставляя капризу природы каприз собственной отваги. Эта наклонность дразнить счастье, играть в удачу и есть «великорусский авось».
Если б только придумал – на собственной шкуре ведь испробовал, и не один раз…
Теперь – «дискета– салют». Шагу не сделаю, пока не удостоверюсь, что на ней. А удостоверившись, сделаю шаг, но не в направлении, указанном мне генералом Гошей.
Информация. Что-то закормили меня кагэбэшники информацией.
Хельга Галински… Ну с ней все понятно: устаревшие сведения, которые все равно далеко не уйдут, лишь до черного «каприза».
Георгий Вадимыч… С ним сложней, но не намного: я тебя на коленях качал, Санечка, ты наш, даже если временно не наш, а чтобы ты увяз в нашизме, вот тебе сведения: «спецгруппа Владика Осинцева, кабинет № 516 в Москве», ну и Какалов на закуску для оттяжки. Знания умножают страдания. Ты теперь посвящен, Александр Евгеньевич, ты не можешь подвести дядь-Гошу, он тоже не всесилен, мало ли что… И вот тебе совет, Санечка, иди к нам. В свое время Валька Голова ту же песню пел: нам ТАКИЕ нужны, все простим и даже в звании повысим, запятую поставим там, где следует… Казнить нельзя помиловать…
Fuck off, господа-товарищи! Fuck off!
Шаг вперед! И посмотрим. Да-а-а уж, посмотрел. Программист из меня хреновый, с курсов сбежал сразу как понял, что занудное это занятие и долгое. Так только, на «обезьяньем» уровне: включил, вставил дискету, считал, выключил… Вот и смотрел вполне тупо на дисплей…
«Без горя!» – решил ведь еще, беседуя с генералом-Гошей. Игровые поймут, остальным разобъясняю: есть такой термин в картах, это когда игрок никакой ответственности не несет, мол, кривая вывезет…
Вот и – без горя. Не такой и наивный товарищ генерал Гоша! А я-то, балбес, хорохорился: как просто их обмануть! Доверяй, но проверяй – это тоже врожденное у людей– «гвоздей». Главное, сказал, Георгий Вадимыч (черт, а как фамилия-то?! ведь и не спросил! с детских лет, что ли, обязан помнить?! Грэйнджер?!), главное – дискета не должна попасть ИМ в руки. Им – ФБР. То есть для генерала КГБ главней не доставка «салюта» Факову, а чтобы, значит, только не к фебрилам. В конце концов, где-то находится компьютер, с которого перегнали на дискету все, что на ней есть, – пусть даже в упомянутом вскользь пятьсотшестнадцатом кабинете на Старой площади, у Владика Осинцева. Иди еще где… Главное – дискета не должна попасть в руки ФБР, да? Да. Все что на ней есть…
При себе генералу Гоше никак было не оставить – налетят фебрилы, перероют «Фаберже», прячь, не прячь. А Бояров – он такой, он неуловимый, он выберется. (И правильно! Выбрался я из «Фаберже» благополучно, на удивление! Впрочем, чему удивляться?! Я – это я!) И далее – элементарная психологическая одноходовка: Бояров – он такой, он осторожный, он любопытный, он перво-наперво не Факову ринется звонить, а дискету посмотреть ринется, мало ли… (И правильно! Перво-наперво, убедившись в отсутствии топтунов– фебрил, я зашел в магазинчик компьютерной техники…).
Вид у меня, повторюсь, солидный, могу позволить себе присмотреть компик покруче. Ну там… эйтишку, экстишку, писишку, айбиэмку – это их птичий язык, я в нем ни бум-бум по большому счету, да и по малому.
Другое дело – баксов у меня снова раз-два и обчелся, интуитивно не пожелал я посетить свой банк, душа не лежала – кто их знает, фебрил?! Может, заарестовали счет Боярова и контролируют, только появись. Или тут такое не принято? Чего не знаю, того не знаю – за два года существования в Штатах не доводилось напакостить властям так, чтобы испытать на себе, принято ли «морозить» счета пакостникам. Чековая моя книжка упокоилась на дне Рокавей-инлет, когда мы с Валькой чапаевцев из себя корчили. А самому являться в банк, повторюсь, н-не хотелось… Эх, а там ведь – сумма!
Впрочем, подарю ее банку, только дайте мне найти заветную дверцу, открываемую золотым ключиком с номером «0424»!
Да-а-а… Ну так вот! Поглазел я на компьютеры, вроде бы облюбовывая.
– Могу быть полезен? – выразил готовность хозяин (откровенный чистенький полуяпоша).
Я вежливо отмахнул пальчиками, мол, пока нет, пока я сам. О-очень сосредоточенный вид у клиента-Боярова.
Я заблудил себя в дебрях техники, с глаз япоши долой. Включил компьютер, вставил дискету в дисковод. Нажал…
Все, что на ней есть…
На дисплее появилось: «Пожалуйста, наберите код. В случае неверного набора запись стирается. В случае ненабора кода в течение пятнадцати секунд запись тоже стирается. Благодарю Вас!». И вас так же, бля!
– Могу быть полезен? – снова выразил готовность чистенький хозяин, уже поспешая к клиенту. Да чтоб тебя!
Шаг вперед! Эх, мне бы сразу отключить! А я вполне тупо пялился в благодарящий меня дисплей, Секунд… сколько?., десять? двенадцать? Вот, блин! Это тебе, Бояров, не каратэ! Там-то и реакция не подведет, и ткнешь в единственно уязвимое место, даром ли всю жизнь посвятил! А тут-то реакция, да, каратэшная, но куда ткнуть?! Шаг вперед! Иначе япоша– полуяпоша еще два-три шага – и встанет рядом!
«САЛЮТ» – второпях понатыкал я. И успел прочесть выскочивший ка экран: «САЮЛТ». А-а-а, блин, бабена мать! Перескок буквы, бич даже высококвалифицированных профи! Хрестоматийный «длинноухий зайчик» с перескоком в невинном слове «длинно… ухий»! Жеребец и кретин! Перескочил, прыг-скок! Длинно… ухий балбес! Жеребец и кретин! В данном случае Хельга, пожалуй, права. И Марси права: когда не знаешь, что делать, не делай ничего! А что я такого сделал, ну что?
– Проблемы? Могу быть полезен? – япоша-полуяпоша деликатно пытался заглянуть через мое плечо. Ага! Дорасти, маломерок! Настырный какой!
Я отключил компьютер, сунул дискету во внутренний карман пиджака. М-мда-а, пятнадцать секунд всяко миновало, а то и все двадцать. Повернулся к хозяину всем своим могучим туловом и рявкнул:
– Можешь быть только вреден! – нехорошо, разумеется, срывать злость на ни в чем не повинном человеке. Однако не сдержался, да и виновен япоша, виновен! Нечего, понимаешь, под руку болботать!
Он непроницаемо моргнул сквозь дымчатые стекла очков в дорогой оправе (а у меня не дешевле! нечего-нечего!). Мы уставились друг на друга, будто два филина – один ма-аленький, второй ба-а-альшой.
– Проблемы? – вежливо осведомился япоша-полуяпоша.
– Японский? – ткнул я большим пальцем за спину, в компьютер. – Джэп? – и дождавшись подтверждающего полукивка-полупоклона, вынес приговор – Срань!
– Срань! – согласился чистенький хозяин, обнажая клавишные зубы (улыбочка! сейчас вылетит птичка!). – Корея лучше! Я покажу! Вот – Корея!
Стыдно, Бояров, стыдно! Корейца с японцем спутать. А еще сенсей! Привык, понимаешь ли, что корейцы в Нью-Йорке гастро-экзотические лавчонки держат – и только. А ихний «Самсунг» того и гляди начнет очки вперед давать самураям.
Чистенький хозяин, вероятно, нажал какую-нибудь скрытую кнопку вызова. И тут же как из-под земли возникли двое подручных – такие же чистенькие, вежливенькие. То ли готовые помочь клиенту выбрать из всего хорошего самое лучшее, то ли… на всякий случай – сродни бояровской планиде при перельмановском «Русском Фаберже». Ну эти-то два «самсунга» не конкуренты для меня, если что. Я сам могу дать им сто очков вперед – по очкам! Было бы желание. И необходимость.
Ни желания, ни необходимости. Они-то в чем виноваты?!
– Корея – нет. Япония – нет… – невольно заковеркал языком, но не в русском ключе, а в соответствии с моими представлениями о корейском. – Америка – тоже нет. Зовьет Юнион? Есть? Раша, Раша! Комп!
Чего у них не было, того не было. Это я их поставил в тупик. Желание клиента – закон. Однако клиент пожелал немыслимое. Вроде Болгарии, объявившей в Первую Мировую войну Штатам: «Мы с вами в состоянии войны!». И американский генералитет первые четверть часа был в полной панике: откуда ждать?! где она, Болгария, и что это вообще такое?! вдруг рядышком, на Кубе?! а ну как долбанет прямой наводкой?! Правда, сориентировались через те же четверть часа, выдохнули облегченно отыскав по карте родину Иванова-Какалова.
Я не предоставил японо-корейцам для ориентировки даже минуты – досадливо цокнул, мол, что же у вас за магазинчик, если советско-российских компьютеров в продаже нет! Эх вы! Ладно! Пойду искать по свету…
А пойду я по известному мне адресу: Нью-Кеннан. Лийка.
Я уже говорил-рассказывал, что она крупно приподнялась в Америке. Надоело ей, по ее выражению, сливать мозги в унитаз – здесь она нашла им применение. Компания «Майкрософт», компьютерное программирование. В России евреев бьют «не по паспорту, а по морде» – в Америке готовы принять человека, взять в долю вне зависимости от наличия-отсутствия диплома, была бы голова. У Лийки – голова. Между прочим, основатель вышеупомянутой компании Уильям Гейтс – тоже без диплома о каком-либо высшем образовании, а цена ему нынче почти шесть миллиардов. И это за каких-то три-четыре года! Мудрено ли вознесение Ваарзагер до уровня Нью-Кеннана? Лийка явно не последний служащий в «Майкрософте». И не предпоследний. И если я ищу кого-нибудь, кто подскажет, что и как делать с дискетой, то… считай – нашел. Если не поздно уже…
Даже моих убогих знаний достаточно для усвоения аксиомы: без кода в дискету влезть невозможно. Но Лийкины знания – не убоги. Пусть не влезть, но растолковать, насколько обратимо бояровское самоуправство, – это в ее компетенции. Сдается мне, самоуправство бояровское необратимо. Набери я даже не «САЮЛТ», а «САЛЮТ», набери я мнимый код даже не латиницей, а кириллицей, – так ли все «элементарно, Ватсон»?! Стал бы мне генерал Гоша поверять «тайны Кремля» (не «привет», а «салют», запомни!) за здорово живешь? Все эти годы, Санечка, я незримо опекаю тебя, слежу: здорово ты живешь, и вот тебе для полного счастья!..