Текст книги "Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая (СИ)"

Автор книги: Владимир Забудский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)

Однако я не мог заставить себя почувствовать гордости из-за этой «чести». Для этого во мне было слишком мало «Валькирии».

– Да у него просто кишка тонка, сержант! – вызверился на меня Эллой, который невзлюбил меня после первой же операции. – Не годится он для настоящей работы! Мягкотелый, слабый духом! Хочет быть рыцарем в сверкающих доспехах. Тьфу! Победить в войне, не мараясь в говне!

– О, да ты поэт, оказывается, – усмехнулся я опасно, сжав кулаки. – Только стихи у тебя херовые!

Я тоже невзлюбил Эллоя. С первого же рейда, в Кирне. Когда я понял, что мне не придется рассчитывать на его помощь в тот момент, когда действия Локи окончательно выйдут из-под контроля.

– Нам была поставлена цель провести не меньше двух рейдов, а дальше смотреть по ситуации, – снова заговорил я, обернувшись к Локи, глядящему на меня с усмешкой, сложив руки напротив груди. – Было приказано провести здесь не больше трех недель, если только!..

– Я знаю, что нам было приказано, капрал.

– Этой ночью мы проводим четвертый рейд. И скоро будет два месяца, как мы на Балканах.

– Наши приказы оставили нам определенную свободу действий.

– Ты хочешь кому-то что-то доказать? Показать настоящему Чхону, как ты хорош?

Это был первый раз, когда я намекнул на схожесть его фамилии с фамилией генерала. Не знал, как он отреагирует. Но Локи остался спокоен.

– А ты что же, боишься смерти? – усмехнулся сержант. – Расхотелось умирать во славу Легиона, а?

– Я ничего не боюсь, – угрюмо ответил я. – И я готов умереть.

– Ну да, конечно, – презрительно фыркнул Эллой.

– Но я опасаюсь, что наше излишнее рвение помешает достижению наших целей. Если евразийцы схватят кого-то из нас живым, если они раскроют здешним людям глаза на правду – весь достигнутый эффект пойдет прахом!

– Никто не поверит китаезам, даже если они заставят тебя выступить по телику с речью. Ты – призрак. Никто, появившийся из ниоткуда. Нет никаких доказательств, на кого мы работаем.

– Ну да, конечно! Им достаточно будет провести анализ ДНК, чтобы определить наши настоящие личности. И, что касается, например, моей – связать ее с Содружеством будет плевым делом! Да меня с Олимпиады в лицо многие знают, черт возьми!

– Это все неважно. Что бы они ни сказали, наши скажут, что они врут. И люди им поверят. Это вопрос убедительности. Вопрос веры. Так ведется эта война.

– И все же нам лучше…

– Знаешь, что, Сандерс? – Локи хлопнул меня по плечу. – Я дам тебе один совет. Впрысни себе боевую дозу перед сегодняшней операцией. Это выветрит из твоей головы все это дерьмо.

– Я не могу! Я придерживаюсь чертовой переходной программы, – упрямо сжал губы я.

– Я никому не скажу. А в твоем теле сейчас нет никаких систем слежения. Никто никогда не узнает.

– Я не сделаю этого, сержант. У меня есть на этот счет однозначный приказ.

– Ну как хочешь. Просто ты реально бесишь меня в период воздержания. Иногда хочется тебя пристрелить.

Эллой недовольно следил за нашей перепалкой и наконец предложил:

– Может, давайте перейдем к делу?

– Вот именно, – согласился Локи. – Прокрутим еще раз наш план, а потом объясните его наемникам. Данные о цели у нас свежие и надежные. Со стороны местных серьезного сопротивления не ожидается. Это маленький хутор. Человек пятьдесят, живут в подвалах, выращивают злаки и овощи в теплицах. Во времена Альянса они привыкли рассчитывать на защиту со стороны Олтеницы. С тех пор как Альянс захирел, тамошние воздушные патрули не пересекают Дунай. Судя по фотографиям со спутника, хуторяне обнесли хутор баррикадами. На башенке круглосуточно сидит часовой с биноклем. Вокруг теплиц ходит сторож, возможно, с собакой. Все остальные, скорее всего, работают в это время в теплицах или спят. Когда мы начнём, стоит ждать, что с десяток-полтора местных схватятся за оружие и попробуют дать нам отпор. Будем действовать быстро и чётко. Разделимся на две группы. Мы с Эллоем и двойкой наемников зайдём отсюда, с запада. Ты, Сандерс, возьми командира наёмников и ещё двух, перейди большим крюком на восточную сторону и ударь оттуда одновременно с нами. Для начала дождёмся, пока сторож с собакой выйдет на нашу сторону. Ветер дует на север, к реке, так что псина не должна нас почуять. Эллой прикончит сторожа, а я пса. Будем стрелять синхронно, ничего сложного. Потом Эллой положит часового на башне. Долбанем из подствольников, проделаем дырки в баррикадах, здесь и здесь. И заходим. У нас есть приборы ночного видения, они дадут нам большое преимущество. Кладём всех, кто сопротивляется. Остальных сгоняем их вниз, к реке. Зачищаем и поджигаем здания. В подвалы не лезем, если кто там спрятался – задохнется от дыма. Когда соберем весь народ, устроим им наше небольшое представление. И сматываем удочки. Что скажете?

Ни мне, ни Эллою не оставалось ничего добавить. План Локи мало отличался от планов предыдущих рейдов. На нашей стороне – преимущество, но люди, защищающие свои семьи и свою землю, не сдадутся без боя. Кто-то из них может оказаться меток. Кое-кто из наёмников может погибнуть. Так было в прошлые разы. Но, в конечном итоге, жизни наемников не слишком дорого стоят. Может погибнуть и кто-то из нас. Но мы все еще хорошо помним, кем являемся и каково наше предназначение. Наша смерть тоже не должна быть особой проблемой. «Может быть, так было бы даже лучше. По крайней мере, справедливее», – вдруг подумал я. Я делал то, что должен был, но глубоко в душе, постепенно пробуждающейся от сладкого сна в объятиях «Валькирии», я просил прощения и отчаянно желал удачи незнакомым мне фермерам, которым предстояло стать случайными жертвами большой и грязной политической игры.

– О чем задумался, дружище? – полюбопытствовал Славомир, хитро ухмыляясь. – Очко поигрывает, да? Ничего, так завсегда бывает. Как начнется дело – отпустит.

Я перевел на наемника мрачный взгляд, который должен был яснее ясного дать понять, что я не из тех людей, у которых «поигрывает очко». Кажется, он понял.

– Нам пора! – молвил я угрюмо, надевая на лицо черную полумаску.

§ 54

Все прошло примерно так же, как и в прошлые разы. Противостоящие нам люди не были профессиональными солдатами. Но они защищали свой дом, дрались за свои жизни. И их было больше, чем нас. Но наша атака была слишком неожиданной и молниеносной. И поэтому сопротивление было быстро сломлено.

С того момента, как мы ворвались в брешь, проделанную взрывом в самодельной баррикаде из покрышек и листов жести, перестрелка длилась минуты три. Стрелять в беспорядочно мечущихся в темноте людей, сбивающихся друг друга с толку мельтешащими огоньками фонариков, когда сам ты остаешься во мраке, с прибором ночного видения – не сложнее, чем палить по движущимся мишеням в тире.

Всё шло даже слишком просто, пока на крыше одного из зданий не включили мощный прожектор, вырвавший нас из-под покрова тьмы и давший возможность защитникам ненадолго сосредоточить на нас огонь. Один из наемников, зашедших со мной с востока, был тут же ранен зарядом охотничьей дроби в бедро и сейчас вопил, истекая кровью из пробитой артерии. Не похоже было, что у него есть шансы выжить. Славомир поймал винтовочную пулю в плечо и сидел сейчас бледный как полотно, прислонившись к стене, дрожащими руками пытаясь обработать кровоточащую рану. А я, хоть и слышал, как пули свистят совсем рядом с ушами, остался невредим. Прожектор быстро погасил выстрелом. После этого закончить бой было делом техники.

На пустыре меж хат, в подвалах которых жили здешние люди, лежали с дюжину тел, залитых кровью. Некоторые из них ворочались. Большая часть были мертвы. Мы с Локи встретились в центре селения, пока Эллой с теми оставшимися в строю наёмниками поджигал здания зажигательными гранатами и сгонял вопящих, переполошившихся местных, к реке. Вид у сержанта был спокоен и даже весел. Он громко отдавал бессмысленные, но угрожающие команды по-китайски, чтобы у людей, которым посчастливится пережить этот день, не осталось ни малейшего сомнения в том, кто именно на них напал.

– Неплохая работа, – шепнул он мне по-английски. – Не идеально, чертов прожектор все подпортил. Но в целом сойдет. С моей стороны потерь нет. Что у тебя?

– Двое ранено. Один выглядит как не жилец.

– Ага. Слышу, как воет. Прямо как пес, которого машина переехала. Сходить пристрелить его, что ли? А, ладно, пусть себе подыхает. Лучше помоги собрать в кучу этих селюков.

У реки собралось около тридцати человек – главным образом женщин, пожилых людей, детей и подростков, однако были здесь и мужчины, которые не пожелали оказывать сопротивление или сложили оружие. На лицах, освещенных заревом разгорающихся пожаров, был написан ужас. Люди жались друг к другу, среди них доносились отчаянные рыдания, вопли и причитания.

Пожилой мужчина с седой бородкой, кажется, здешний староста, несколько раз обращался к наёмникам с отчаянными призывами прекратить жечь дома, ведь они перестали сопротивляться – но те остались глухи к его призывам. Когда огонь охватил теплицы с урожаем и там начали трескаться стёкла, некоторые из хуторян попадали на колени и, плача, начали рвать на себе волосы. Вскоре уже в каждом строении, за исключением мелких сараев и выгребных ям, уже пылал огонь.

– Пожар в Пожарево, – скаламбурил Локи по-русски, удовлетворённо глядя на дело своих рук. – Что ж, нечего было называть так свою деревню.

В этот момент из дверей одной из хат, визжа не своим голосом, выбежал объятый пламенем человек. Локи воззрился на него с ухмылкой. По толпе хуторян пронесся вопль ужаса. Я молча вскинул автомат и срезал мечущегося в агонии человека, которого уже было не спасти, короткой очередью.

– Ну ладно, – с сожалением из-за недосмотренного зрелища глядя на догорающее тело, распластавшееся на сырой земле, прошептал Локи. – Пойдем. Пора начинать.

Я уже знал, что нам предстоит. Держа винтовку напротив груди, держался в нескольких шагах позади «командира Чхона», шагающего к сгрудившейся у мутных вод Дуная толпе, окружённой полукругом из Эллоя и трех наёмников, нарочито твёрдым шагом, с беспощадно-суровым выражением лица и нахмуренными бровями. Остановившись шагах в десяти от толпы, Локи картинным жестом поднял вверх пистолет и выстрелил в воздух. Причитания и всхлипы в толпе практически сразу же стихли. Три десятка пар глаз, полных ужаса, сосредоточились на мрачных силуэтах в масках, застывших на фоне адской картины из пламени, охватившем их жилища.

Из уст Локи посыпалась гневная, суровая, неумолимая китайская речь. Я не знал китайского. Но текст был оговорен заранее.

– Вы знаете, почему мы здесь?! – прокричал я на не очень хорошем болгарском, глядя куда-то мимо человеческих лиц, на темные воды реки и размытые контуры противоположного берега. – Для того, чтобы наказать вас за предательство! Ваши недалекие лидеры предали все прогрессивное человечество, продались капиталистическим захватчикам и обрекли вас на эту печальную судьбу в тот день, когда отказались признавать власть Евразийского Союза на этих землях!

– Но ведь ваш человек был здесь всего неделю назад! – в отчаянии возопил староста. – Он не имел к нам никаких претензий! Я объяснил ему, что мы ничего не имеем против, пообещал отдавать вам десятину нашего урожая ежемесячно! Я же объяснил, мы просто слишком бедны, чтобы еще как-то вам помочь!

Локи прервал свою речь и вопросительно посмотрел на меня.

– Он говорит, что китайцы были здесь неделю назад, – склонившись к нему, прошептал я. – Что они сотрудничают, и что китайцы не имеют к этой общине претензий…

– Вы должны были вначале уточнить, уточнить у своего руководства, прежде чем такое творить! – продолжал хрипло вопить староста, схватившись за голову и едва не плача, глядя на расширяющийся пожар, уничтожающий все достояние общины. – О, Господи милосердный! Вы убили стольких людей! Забрали все, что у нас есть! Даже теплицы уничтожили, это все равно что всех нас убить! За что?! За что вы с нами так?!

– Оставь эти причитания, Любомир! – вдруг подала голос смуглая черноволосая женщина, стоящая недалеко от правого края толпы.

Женщине было хорошо за сорок, она была маленького роста и смотрелась совсем жалко в какой-то старомодной потасканной ночной сорочке, взлохмаченная, хмурая, ненакрашенная, с большой бородавкой на лице. Но на лице хуторянки, утратившей страх вместе со всем, что она имела, застыло выражение отчаянной решимости.

– Оставь это! Неужели ты не видишь, что эти люди не имеют ничего общего с цивилизацией?! Это те самые «оборотни», о которых нас предупреждали! Они здесь лишь для того, чтобы поубивать нас и взваливать войну на коммунистов!..

Я не успел перевести Локи слова женщины, но он, кажется, и так понял. Сделал знак Эллою. Тот рванулся к толпе, с силой дал женщине пощечину и, грубо схватив ее за волосы, волоком потащил к командиру.

– Не слушайте Гергану, она глупая, слабоумная, не понимает, что говорит! – взмолился староста, глядя на Локи. – Переведи ему, скажи!..

Смутьянку не успели приволочь к Локи, когда из толпы, вырвавшись из объятий другой хуторянки, кинулась к тетке заплаканная девочка лет семи со светлыми косичками, босая, в сереньком платьице, пошитом, похоже, местными портными из подручных материалов. Это было так неожиданно, что два наемника, стоящие ближе всего, не сумели отреагировать, и девчонка прошмыгнула меж ними. Женщина, не сумевшая удержать ребенка, рванулась было следом, но ближайший наемник, уже успевший к тому времени оценить ситуацию, отправил ее назад в толпу грубым толчком.

– Не трогайте тетю Гергану, пожалуйста! – ревя, кричала девочка. – Она хорошая!

– Нет, Иванка! А-ну назад! – заорала Гергана, на лице которой, до этого оставшимся, несмотря на боль, упрямым, вдруг выступил ужас.

Я перевел взгляд на Локи и, несмотря на маску, почувствовал на его лице хорошо знакомую мне усмешку. Кровь у меня в жилах заледенела.

– А ну пошла назад! – грозно рявкнул я на девчонку по-болгарски, бросившись вперед и замахнувшись прикладом.

Но было уже поздно. Локи сделал знак Эллою, и тот, не выпуская правой рукой накрученные на кулак длинные черные волосы Герганы, которую он удерживал, поставив на колени, левой схватил за руку подбежавшего ребенка. В тот же миг женщина, яростно взревев, впилась легионеру зубами в руку. Однако на бесстрастном лице капрала не дрогнул ни один мускул. Не разжимая пальцев, он нанес резкий удар коленом в ухо болгарки, выведя ее из равновесия и заставив разжать зубы. Затем, отпустив девочку, добавил удар кулаком левой руки женщине под глаз.

Девчонка закричала и растерянно застыла на месте, подумывая, кажется, о том, чтобы убежать, однако Локи кошачьей походкой скользнул к ней и мягким движением опустил руки ей на плечи, ласково прошептав что-то по-китайски.

Эллой еще несколько раз ударил строптивую женщину, не разжимая ее волос, и удары были так тяжелы, что та практически перестала трепыхаться. Убедившись, что сопротивление подавлено, Локи поманил меня рукой.

– Скажи им, что эта женщина сейчас будет обезглавлена по приказу командира Чхона, из Народно-Освободительной Армии Китая, – кивнув на Гергану, прошептал он мне на ухо, положив руку на рукоять короткого меча, висящего в ножнах у него на поясе. – Скажи им, что эта девочка будет смотреть, какая судьба постигает предателей, бунтовщиков и коллаборационистов…

– Это бессмысленно, Локи! – яростно прошептал я в ответ. – Они знают, что мы не евразийцы! Чертова разведка сплоховала, не обнаружила, что эта община уже сотрудничает с ними! Нам надо немедленно уходить!

– С каких это пор ты оспариваешь приказы, капрал?! – холодно переспросил сержант, сжав плечи девочки крепче, так что та заплакала пуще прежнего.

– С тех пор, как они стали безумными и бессмысленными! – посмотрев ему прямо в глаза, выдохнул я, чувствуя, что не могу больше сдерживаться. – Генерал предупреждал, что этот момент наступит, и…

Не знаю, чем окончился бы этот разговор. Вполне возможно, что кровопролитием. И, скорее всего, моей смертью – ведь вокруг не было никого, кто принял бы мою сторону. Даже Славомир, продажная шкура, но хотя бы знакомое из прошлого лицо, куда-то исчез. Но судьба распорядилась иначе.

За нашими спинами раздался треск, с которыми вылетели выбитые сильным ударом доски, которыми было заколочено окно на чердаке чадящего черным дымом высокого старого здания, коровника или свинарника, высящегося на северной стороне деревни. Первый этаж здания, куда, как и в прочие, не преминули закинуть зажигательную гранату, уже чадил и медленно разгорался. Никто не предполагал, что кто-то может засесть на чердаке вместо того, чтобы спасаться от пожара. И все мы ошибались.

Едва мы с Локи успели повернуть головы на треск, как темный провал окна озарился вспышками выстрелов. Стреляли, кажется, из автоматической снайперской винтовки. И стреляли прицельно. Одна и з пуль просвистела в полуметре между мной и Локи и впилась прямо между глаз Эллоя, заставив легионера рефлекторно сделать несколько шагов назад, прежде чем тело, которое больше не получало команд от мозга, кулем повалилось вниз, легло рядом с избитой, трясущейся от рыданий Герганой. Следующая пуля впилась в землю в нескольких дюймов от наших ног.

– Убейте этого сукина сына! – закричал Локи в ярости, мгновенно забыв про девочку, которая, получив свободу, рыдая, пустилась бежать в сторону лежащей без сознания Герганы.

Наемники рассредоточились в поисках укрытия. Толпа смешалась. Люди, воспользовавшись моментом, начали разбегаться кто-куда. Локи схватил с земли свою штурмовую винтовку, на глаз выстрелил из подствольного гранатомета. Граната взорвалась с недолетом и высоковато, метрах в десяти от окошка, лишь слегка окатив огневую точку осколками. Огонь на некоторое время прекратился, но затем возобновился.

– А-ну за мной, капрал! – со сталью в голосе взревел Локи.

Мы преодолели расстояние до свинарника, порядка сотни ярдов, петляя меж горящими хатами и сараями, двигаясь короткими перебежками, зигзагом. Не переставали огрызаться короткими очередями в ответ на огонь, все еще ведущийся одним или несколькими людьми с чердака хлева, нижняя часть которого была уже практически полностью охвачена пламенем. Пули периодически свистели рядом с нами, но ни одна из них так нас и не задела.

Приблизившись наконец к двойной двери на первом этаже свинарника, из щели в которой валил густой черный дым, Локи распахнул ее сильным ударом ноги. У нас между ног проскочили, испуганно хрюкая, несколько поросят. Сквозь смазанные контуры задымленного помещения, в котором горело сено и старые деревянные перегородки, была видна приставная лестница, ведущая на чердак.

– Заходим! – рявкнул сержант.

Это было глупо. Верный способ задохнуться или сгореть. Но я, повинуясь выработанным за годы службы инстинктам, все еще исполнял приказы. Задержав дыхание, закрывшись от языков пламени, норовящих лизнуть то слева, то справа, бросился, сломя голову, через продолговатое прямоугольное помещение, в котором хуторяне держали свой скот, следом за Локи, охваченным боевым безумием берсеркера. Глаза слезились от дыма, какие-то доски и балки падали с потолка прямо под ноги, тело под одеждой потело от невыносимого жара и духоты.

– Они здесь! – кашляя, предостерегающе крикнул какой-то мужчина по-болгарски. – Я сейчас подниму лестницу!

Рядом со мной раздался грохот выстрелов. В дальнем конце помещения – сдавленный стон. Я с разбегу наскочил на спину Локи, резко затормозившего посреди помещения, чтобы сделать выстрел. Едва не сшиб с ног, и сам едва устоял. Дыхание сбилось, и я закашлялся, наглотавшись дыма.

Сквозь плотную дымовую завесу и раскаленный воздух я мог различить, как человеческий силуэт, показавшийся было у лестницы на чердаке, безвольно оседает на пол, прошитый меткой очередью, выпущенной Локи, не успев выполнить свое обещание. Приставная лестница, которую он начал поднимать, наоборот, грохнулась вниз, в дым и пламя.

– О, нет! – на чердаке донеслись торопливые шаги и истерический голос, хрипловатый, возможно, от кашля, но, несомненно, женский. – Нет, пожалуйста! Я не хочу умирать! Я ни в кого не стреляла! Пожалуйста, спасите!!!

– Все, там одна баба осталась! – махнув рукой, удовлетворенно закричал Локи. – Пусть жарится!

Сержант перевел взгляд на меня, и в его глазах, затуманенных наркотическим дурманом, вдруг вспыхнул огонек мстительного безумия. Утратив на секунду бдительность в отношении этого непредсказуемого психопата, сосредоточив все свое внимание на вымышленных врагах, которые представляли, на самом деле, куда меньшую опасность, я сообразил, что он собирается сделать, слишком поздно. Прежде чем я сумел двинуться, он сделал очередь в упор прямо мне в грудь.

Будь у него в руках гиперзуковое оружие, как в Африке, я был бы гарантированно мертв. К счастью, китайская «тип-111» была обыкновенной винтовкой, заряженной стандартными патронами, без бронебойной оболочки. Все три пули прошили мою куртку и ударились в бронежилет, вдавив его в грудь с такой силой, что показалось, будто в меня на полном ходу врезался грузовик. У меня в глазах затуманилось, стало тяжело дышать. Я инстинктивно сделал несколько шагов назад, споткнулся о какую-то упавшую балку, потерял координацию и рухнул.

– Не люблю, когда спорят с моими приказами, – словно из тумана, услышал я голос Локи, удивительно бодрый и спокойный. – Не люблю, когда кто-то ходит за мной по пятам, дожидаясь момента всадить нож мне в спину. Ты мне нравился, триста двадцать четвертый, правда. Но сам я нравлюсь себе больше.

Меня спасло, пожалуй, то, что я упал. Внизу, у самой земли, жар был еще сильнее, но тут еще оставалось совсем немного воздуха, который я сумел судорожно вдохнуть, поборов головокружение. Кашляя, пытаясь отползти подальше от источников жара, я отбросил прочь ремешок винтовки, мешающей движениям, стянул с лица затрудняющую дыхание маску вместе со сдвинутыми на затылок очками ночного видения. Затем дрожащими пальцами расстегнул за спиной застежки бронежилета, который болезненно вдавился в грудь. Освободившись от лишнего, сумел вдохнуть чуть глубже, чувствуя в воздухе сильную примесь чадного газа. Ребра при вдохе заболели так, что почти не оставалось сомнения в том, что они сильно ушиблены или даже сломаны.

– Помогите, кто-нибудь! – продолжала разрываться криком женщина с хрипловатым голосом, которая топталась где-то наверху. – Пожалуйста!!!

Дыма в помещении стало так много, что дышать становилось все сложнее, даже согнувшись в три погибели и припав к земле. Под ногами то и дело попадались горящие балки, упавшие с потолка. Что-то угрожающе трещало, стучало и ломалось со всех сторон, недвусмысленно намекая на скорую гибель ветхой деревянной конструкции. Я отчаянно метнулся в сторону, откуда, как мне инстинктивно казалось, мы пришли, надеясь покинуть халупу до того, как она обрушится. Однако со стороны, куда я бежал, донесся грохот, с которым дверь затворяется и подпирается чем-то снаружи.

– Извини, тут выход только для свиней, – сквозь щели меж досок донеслась до меня издевка. – Тебе там не жарко?

«Сукин сын! Я выберусь отсюда, выберусь только для того, чтобы прикончить тебя!» – пронеслась у меня в сознании мысль, когда в крови всклокотала «Валькирия». Звериная ярость и жажда мести подстегнули меня, как нормального человека, не накачанного стимуляторами, подстегнул бы в этой ситуации инстинкт самосохранения. Но беспощадная логика подсказывала, что у меня было немало шансов исполнить угрозу.

Даже если отсюда и был другой выход, ориентироваться в охваченном пожаром помещении было невозможно. Я метался по нему, словно тигр в клетке, тыкался в стены, шарахался от очагов пламени, уклонялся от падающих с потолка стропил. В глазах начало темнеть, голова закружилась от недостатка кислорода. Кажется, одежда уже воспламенилась.

Кислородное голодание начало творить со мной странные вещи. Перед глазами внезапно начали проноситься странные картины и вспышки воспоминаний. Я вновь увидел лицо молодой девушки, мулатки, которая смотрит мне в лицо без надежды на спасение, когда мой палец дрожит на курке. Увидел мальчика, сидящего на камне с биноклем, с застывшим на груди перекрестьем прицела. Увидел упрямое, грубое и некрасивое лицо чернокожей женщины, привязанной к стулу в центре сарая, на котором ее собирались пытать. Увидел искаженное болью и ненавистью лицо Герганы, с намотанными на кулак Эллоя черными волосами. Кажется, были еще какие-то лица, слишком размытые, чтобы я мог их рассмотреть. Но их было много. Из Африки, из Европы. Лица людей, которых я убил своей рукой, смерти которых способствовал, или спокойно взирал, как они умирают. Тех, чьи души должны были радоваться в этот момент, и желать, чтобы мои мучения продлились как можно подольше.

«Поделом», – вдруг прорезалась сквозь давший трещину дурман неожиданная мысль, острая и болезненная, как лезвие, полоснувшее по вене. – «За то, что я натворил, мне предстоит сгореть здесь, а потом целую вечность гореть в аду».

Кислород практически покинул легкие. Я уже не понимал, куда и зачем я мечусь.

«Простите меня, мама, папа», – взмолился я мысленно за миг до того, как сознание должно было покинуть меня. – «Надеюсь, что вы не можете видеть, что получилось из вашего сына, как он провел и закончил свою никчемную жизнь».

§ 55

Я вырвался из задымленного лабиринта, проломив плечом какую-то доску, за миг до того, как сознание покинуло бы меня. Отполз от горящего здания ровно настолько, чтобы спастись от жара. Повалился на колени, заливаясь кашлем и исходя потом, красный от жара, словно цыпленок-гриль, катаясь по земле, пытаясь потушить занявшиеся от огня рукава и штанины. Поднес выпачканные в золе пальцы к правому глазу, чтобы стащить с него потемневший, скукожившийся сетчаточник, оказавшийся не настолько огнеупорным, как писали в инструкции.

Лёгкие, в которые я судорожно втягивал воздух, разрывались от боли. Желудок вскоре не выдержал и обильно избавился от содержимого. Соображая что-то сквозь шок, я сунул палец себе в рот и повторно вызвал рвотный позыв. Быть может, таким образом я смогу избежать отравления угарным газом…

– Помоги!!! – внезапно раздался хриплый крик прямо надо мной.

Подавив очередной рвотный спазм, отерев рот рукавом, я задрал голову, всё ещё не будучи уверенным, что мне не слышится. Метрах в пяти надо мной, под самой крышей, было окошко, ничем не отличающееся от того, из которого в нас стреляли, но в противоположной стороне здания. Из окошка высовывалась молодая черноволосая женщина, лет двадцати пяти, одетая в видавшую виды серую ночнушку, грязную от сажи, бледная и перепуганная до смерти.

За спиной у неё уже виднелись отблески пламени, перекинувшегося на чердак. Пленница огненной стихии, похоже, понимала, что у нее нет никакого шанса уцелеть, кроме бегства через окно. Но до земли было по меньше мере пять метров, слишком много, чтобы прыгнуть, не сломав себе ноги, а может быть, шею или позвоночник.

– Помоги, умоляю! Пожалуйста, кто бы ты ни был! – повторила она свой отчаянный крик.

Даже не знаю, мог ли я в тот момент хотя бы отдалённо соображать, что я делаю. Но владеющие мною инстинкты после того, как я вырвался из огненного пекла, были уже далеки от рефлексов, которыми должен руководствоваться боец «Железного Легиона».

– Прыгай! – с трудом поднявшись на ноги, подойдя к окну и раскрыв руки, заорал я женщине по-русски, на первом языке, который пришёл мне в голову. – Прыгай прямо сейчас!

Я ожидал, что она испугается, что придется уговаривать. Но она прыгнула сразу. Не задумываясь, ни о чём не спрашивая, полностью положившись на человека, которого видела первый раз в жизни.

Мои рефлексы сработали исключительно быстро как для состояния, в котором я находился. Время словно замедлилось. Я успел сделать шаг в сторону, чтобы стать точно туда, куда она прыгает. Почувствовал, как худенькое тело, не больше ста двадцати фунтов, падает мне на руки. Изогнулся, чтобы принять её вес своей грудью, самортизировать падение. Почувствовал острую боль в рёбрах, травмированных из-за попадания пуль в бронежилет. Колени подогнулись, я повалился спиной на землю.

Чувства в этот момент были обострены до предела. Я ощущал своей грудью её грудь, под тоненькой тканью рубашки, которая вздымается от частого судорожного дыхания, с трепещущим под ней, отчаянно бьющимся сердцем. Ощущал совсем рядом со своим лицом её дыхание, с ароматами чадного дыма, грибного отвара и каких-то трав, может быть, лаванды. Увидел буквально в сантиметре от себя бледное лицо чёрнобровой девушки, обрамленное взлохмаченной челкой тёмных волос, которые сзади были собраны в длинную косу. В её больших серых глазах был написан ужас и шок, какой бывает лишь у людей, побывавших между жизнью и смертью. А ещё в них было чувство, которое я ощущал сейчас и сам. Странное, необычное.

Узнавание.

– Димитрис? – тихо прошептала девушка своим сиплым, словно при ангине, голосом.

– О, ну ладно вам, прекращайте! – донеслись сзади знакомые саркастичные интонации, вместе с приближающимися шагами и звуком передергиваемого затвора. – Твоя живучесть достойна аплодисментов, триста двадцать чётвертый. Но от всего этого героического пафоса, честное слово, воротит. Не возражаешь, если я немного подпорчу эту затянувшуюся сцену?

Меня спасло то, что Локи был театралом, извращённым эстетом, который из каждого своего убийства разыгрывал сцену. Будь на его месте Эллой или кто другой из легионеров, – молча прикончил бы обоих со спины, я бы даже понять ничего не успел. А так у меня появился крохотный шанс опередить его. Мои рефлексы всё ещё продолжали работать очень быстро. Обхватив девушку ногами сзади, словно забывшийся от страсти любовник, я резко перевернул её на спину, оказавшись сверху. Тут же вскочил на ноги. Хлёстким ударом ноги выбил из рук Локи винтовку, которую он уже наводил мне на грудь, прикрыв правый глаз, чтобы не промахнуться. Оружие чавкнуло, когда ствол уже ушёл градусов на двадцать в сторону. Я заехал правым кулаком сержанту в лицо, пока тот не успел сориентироваться в ситуации. От удара маска сползла с его лица к шее, открыв слегка удивлённое лицо. Дальше я ударил его левым кулаком под дых. Но я двигался недостаточно быстро из-за травмированных рёбер, и этот удар он блокировал. Я отклонился назад, в последний момент уходя от размашистого кругового удара коротким китайским мечом, молниеносно выхваченным Локи из-за пояса. Правой рукой я уже рванул из ножен свой кинжал, принял боевую стойку для ножевого боя. Лицо Локи, озаряемое пламенем пожара, скривилось от напряжения и исказилось в характерной для него усмешке.