Текст книги "Не служил бы я на флоте..."

Автор книги: Владимир Бойко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)

вить от себя. Поворачивается к пре-

зидиуму и говорит: «А в заключение,

дорогие товарищи ветераны, раз-

решите пожелать, чтобы ряды ваши

редели, а не росли и множились!».

МЕДИЦИНА БЕССИЛЬНА…

В военно-морской госпиталь Черноморского флота «…прибы-

ла банда из Амура…», то есть для очередной проверки прибыла

инспекция Главного Медицинского Управления ВС СССР. Все было

бы ничего (у флотских медиков всегда все и вся в порядке), но

председателю комиссии генерал–лейтенанту медицинской служ-

бы захотелось проверить госпитальный морг. По журналу приема

почивших в бозе, в морге значилось четыре тела, а в наличии было

три. Одно выдать – выдали, но отметку в журнале по обычному

флотскому распиzдяйству, сделать не успели. Что делать?

Отловили сторожа дядю Васю и предложили за литр «шила»

полежать полчасика на мраморном столе среди трех холодных со-

189

седей, пока комиссия будет обходить морг госпитальный. Приняв

наркомовские сто грамм, и буркнув, что за литр он и сексом может

заняться с лежащими в морге, дядя Вася разделся, и улегся рядом

с тройкой в ожидании комиссии. Прибывшая комиссия в сопрово-

ждении начальника госпиталя была удовлетворена царящим по-

рядком в морге, соответствием записи в журнале с наличием тел

на столах. Но залетевшая каким – то образом муха чуть не испор-

тила всю картину. Полетав и найдя еще теплое дяди Васино тело,

она уселась ему на нос.

До бесконечности это безобразие дядя Вася терпеть не мог и

языком то ли слизнул, то ли прогнал настырливое насекомое. У

председателя комиссии в «…зобу дыханье сперло…» и он в ужасе

завопил: «Он же живой!!! Как вы могли!!!???». Начальник военно-

морского госпиталя ЧФ ответил ему и членам комиссии, фразой,

вошедшей в историю медицины с черного хода: «Товарищ гене-

рал–лейтенант! Это труп заместителя командира по политической

части. У них язык на третий день после смерти только останавли-

вается!».

ЗАМПОЛИТ ИЛИ ДЕРЬМО НЕ ТОНЕТ

После того, как в одной из автономок попался фильм «Ленин в

1918 году» на узбекском языке и мы, угорая от смеха, смотрели его

по несколько раз, наш политрабочий выдал новую струю: взял для

воспитания личного состава фильм «17 мгновений весны» также

на узбекском языке. Это было похлеще «Ленина в 18».

Смотрим фильм о Штирлице, дублированный на узбекский

язык. Должен доложить, что угорели все боевые смены, смотрев-

шие это чудо: в бункер заходит Гитлер, генералы соскакивают с

мест, выбрасывают вперед правую руку

и кричат: «Салам аллейкум, ата!». Гитлер,

лениво махнув ручкой: «Салам аллейкум,

джигиты!».

ИСТОРИЯ КПСС

В одном из военных училищ на лек-

циях по Истории КПСС полковник–лектор

диктовал мнемоническое правило для

запоминания состава первой марксист-

ской группы в России: «Плеханов, Игна-

190

тов, Засулич, Дейч, Аксельрод – возьмите первые буквы фамилий,

сложите и на всю жизнь запомните, что получилось».

ИДЕОЛОГИЯ

Это произошло на кафедре электрических машин в одном из

мореходных училищ. В восьмидесятых годах, при Черненко. Ког-

да этот деятель пришёл к власти, повсеместно начали усиливать

идеологическую борьбу. Вот и в эту мореходку тоже прислали «по-

литического комиссара». Какого-то там инструктора райкома или

горкома, шут их знает. Проверять степень идеологизированности

вопросов из экзаменационных билетов. И тот высказал препода-

вателям претензии: «Почему в билетах не освещена мудрая по-

литика партии, ее руководящая роль?». Ему говорят: «Так, это же

электричество!». А он: «Ну и что? Вот дайте сюда билеты, я вас

сейчас научу, как нужно подходить к делу. Та–а–ак, что тут у нас?

Закон Ома? Фигня какая-то. Ну, ладно, теперь будет – «Закон Ома

в свете решений XXV съезда КПСС» и так далее. И всё это–с самой

убийственной серьёзностью. «Идеологизация» науки бодро про-

должается в том же духе. Преподаватели переглядываются, кто –

обескуражено, кто – наоборот, ехидно и даже злорадно, но при-

том все помалкивают.

Наконец, на очередном вопросе проверяющего: «А это что тут

такое – «канализация электрической энергии»?» – заведующий

кафедрой не выдерживает и злобно отвечает: «А это куда элек-

трики срут!!!».

МАРКС И ЭНГЕЛЬС

В советские времена в медицинском институте на экзамене

по анатомии. Студентка не может толком ответить на билет, и ста-

ренький профессор, пытаясь ее вытянуть хотя бы на тройку, ука-

зывает на два стоящих на стенде скелета и спрашивает: «Что ж,

барышня, можете ли Вы хоть что-то

рассказать об этих экземплярах? Чьи

они? Приблизительный возраст?

Пол и прочее?». На что студентка

начинает что-то мычать невнятно,

и становится ясно, что она совер-

шенно ничего не может ответить на

поставленный вопрос. Тогда раздо-

191

садованный профессор говорит: «Господи! Чему же Вас учили все

эти годы?».

Тут озаренная студентка всплескивает руками, как бы догадав-

шись, о чем идет речь, с трепетом произносит: «Боже мой! Неуже-

ли Карл Маркс и Фридрих Энгельс?».

ХИМЧИСТКА

Прибывшую комиссию Главпура из Москвы разместили на ПКЗ

по каютам. При заселении один из генералов обратил внимание

на дырку в палубе каюты в уголке. Я ничего лучше не придумал,

как на его немой вопрос сказать, что в эту дырку можно бросать

рубашки, так как внизу прачечная, и их быстро постирают. Через

полторы недели этот же настырливый генерал спрашивает: ру-

башки то мы кинули, а почему так долго не несут выстиранные?

Ебт и так далее…. Беру «шило» у старпома и бегом в стройбатов-

ский магазин за зелеными рубашками. Прихватил штук десять по

примерным размерам и вручил генералам. Выкрутился! Ура! Уез-

жая, генерал от имени всех своих членов комиссии выразил слова

благодарности. Даже, говорит, на некоторых рубашках пуговиц не

было, так их пришили! Вот это флот! Вот это сервис!

ПОЛИТРАБОЧИЕ В ДЕЙСТВИИ

Слова ЗКПЧ на партийном собрании: «Товарищи коммунисты!

Ну, выпили вы грамм 800 шила – осмотритесь…».

***

Его же слова на следующем партсобрании: «Стою я в три часа

ночи на кухне и на подоконнике стираю белье. Смотрю в окно, а

там вокруг озера наши офицеры гуляют. И все с чужими женами…».

***

И снова ЗКПЧ, на этот раз в автономке проводивший диспуты

под названием «Живые, пойте о нас…».

***

Когда-то начальником политического отдела (НачПо на флот-

ском жаргоне) 31-й дивизии было тело по фамилии Никулин. При

сдаче задачи №-1 на 65 БП одной из пла он возьми и спроси спец-

трюмного (тогда была мода опрашивать подчиненный личный со-

став на знание пофамильно всех своих начальников – от коман-

дира отделения до министра обороны включительно): а кто у нас

начальник политического отдела 31-й дивизии РПК СН?».

192

На что спецтрюмный ему честно ответил: «Да клоун какой-то,

точно не помню».

***

Служил политрабочим на К–137 («Ленинец») 19-й ДиПЛ капи-

тан 2 ранга по фамилии Железный («Железный Феликс» звали бы

его, если был бы он особистом). Однажды РПК СН 19-й дивизии

навалился на о. Ягельный винтами – навигационная авария, как

ни крути, ни верти. Грусть и тоска поселилась в глазах всей диви-

зии, на любом сборище пинают ногами ниже живота. Через не-

делю сей «героический» поступок совершает атомоход 31-й ДиПЛ

(«Вражья дивизия» – так в шутку называли мы соседей). Желез-

ный, наблюдая эту картину из окна казармы, радостно потирая

руки, изрекает: «Зашибись! Один – один!».

Действительно, нет лучше радости у моряка, чем несчастье у

товарища, или сущность работы замполитов – комиссаров – поли-

трабочих – чудаков на букву «М».

***

Любимая моя шутка над ЗКПЧ на второй день автономки.

Включаю «Каштан» в кают-компании второго отсека (каюта ЗКПЧ

там) и говорю: «Юрий Петрович! Вас приглашает НачПо к берего-

вому телефону». Отдирая перья с лица, ЗКПЧ пулей летит в Цен-

тральный Пост, берет лежащую трубку телефона, прикладывает к

уху, и здесь до него доходит, что мы вторые сутки под водой.

ИТОГОВЫЕ ПОЛИТЗАНЯТИЯ

Попал сам однажды в шкуру замполита, будучи секретарем

партийной организации К–426, оставаясь за ЗКПЧ, убывшего в

отпуск. Замполитил без натуги, дел то и нет никаких, кроме как

кляузы строчить под названием «Политдоне-

сения» и присутствовать на докладах у НачПо.

Я как-то сумел избежать этой мудотени, да и

политрабочие этому не мешали – в свой круг

чужих не принимали у них никогда. Подошло

время итоговых политзанятий, и по закону под-

лости инспекция политуправления ВМФ СССР

должна проверять эти самые политзанятия у

меня на подводной лодке. Очко не сжалось – я

же не комиссар! Разработал план итоговых по-

литзанятий, максимально приблизил первоис-

193

точники к суровой действительности и каждому матросу написал

его выступление на этих занятиях, и кто в какой последователь-

ности говорит. Перед судным днем итоговых политзанятий собрал

их всех в Ленкомнате, провел разъяснительную беседу о любви и

дружбе, заставил каждого свое выступление прочитать, а пятерым

выучить его наизусть.

Наступил судный день. Проверяющих прибежало человек де-

сять, потому что завалился сам адмирал Медведев (НачПо ВМФ

СССР – самый главный ихний шаман – политрабочий). Все равно

страху нет. Они брюки до дыр в своих креслах протирают, а я в РБ

из морей не вылажу. Откуда пришел, туда и уйду. Это я к тому, что

все-таки мы боялись этих стервецов, потому что росчерком про-

стого карандаша этот сволочной народ ломали судьбы нормаль-

ных мичманов и офицеров Подплава.

Начались итоговые политзанятия. Моряки мои встают кому и

когда положено, тянут руки все 100%, но вызываю я того, у кого

поднята правая рука (правило буравчика заработало), отвечают

громко, бодро и уверенно. Идиллия! Сказки Шахерезады! Итого-

вые политзанятия прошли на высоком уровне. Политрабочий – ад-

мирал Медведев (после разбора занятий с моряками) сказал на

подведении итогов в штабе 19-й ДиПЛ: «На К–426, если бы не ви-

дел матросов срочной службы своими глазами, сказал бы, что это

выступают офицеры. Если на других атомоходах такие же моря-

ки – наша Родина непобедима! Главнокомандующему ВМФ СССР

я доложу, что вы стойко стоите на защите священных рубежей Со-

юза Советских Социалистических Республик!».

Славный и дружный экипаж К–426 потом ржал неделю от

этих слов.

ПАРТИЯ НАШ РУЛЕВОЙ

Пришвартовались в бухте Окольной под погрузку ракет. Не

успела сходня коснуться пирса, как ЗКПЧ пулей вылетел из проч-

ного корпуса и со словами: «У меня много дел» – побежал в по-

литотдел. «И вообще, меня ждет редактор «На страже Заполярья»

(эту газету на Севере давно окрестили «На страже Захолустья», а

на Черноморском флоте – «Флаг родины» – «Флотский брехун»). И

«…только платок голубой мелькнул за кормой…». Он же первым и

пришел утром на подъем флага с огромным фингалом под правым

глазом и мощнейшим выхлопом. Северная мошкара падала в рай-

194

оне его дыхания замертво. Мы все не

решались спросить: кто же это его так

проинструктировал – член Военного

совета Северного флота или редактор

газеты?

Тот же бедолага – ЗКПЧ, отдыхая с

моряками после автономки на Щук –

озере, слинял в тот же Североморск.

Появился через пять дней в своей шинели капитана 2 ранга, но в

фуражке пехотного офицера. Не преминул его спросить: «В каком

полку служили – с, Ваше высокоблагородие?».

КОЗНИ НАЧПО

Пришли в Полярный на ремонт. Суббота. Все после швартов-

ки слиняли кто куда, меня, старого, больного и убогого каплея (но

самого опытного), оставили дежурным по ПЛ. Отстоял, сменился.

Воскресенье, вечер. Сначала в «Окурок». Неинтересно. Пошел в

«Ягодку». Там наши гуляют. Присоединился. Очнулся утром. Черт

те что и черт те где. На глаза попался стакан коньяка. Поправил

здоровье, на часах 07.00 – убыл на подъем флага. Пропусков не

было, поэтому пошел по тропе Хо Ши Мина. Пытался остановить

какой-то стройбатовец на КПП нештатном верхнем. Не удалось

ему. Я пошел дальше, стройбат в снегу остался лежать. Видать, не

добил я его, потому что в районе деревянного цеха перехватывает

меня ВОХРа. Договориться не удалось, опять таки потому, что при-

ставила пистолет ТТ ко лбу. Жизнь дороже, документы забрали.

Пришел на ПЛ, подняли флаг – и по каютам, продолжать поправ-

лять свое здоровье. Через час вызывает командир: «Вова! Тебя

какая – то падла заложила в политотдел. Сейчас из Гаджиева едет

сюда НачПо горбатый проводить партсобрание и исключать тебя

из КПСС. Ты мой кореш, и я не могу тебя драть, поэтому сваливаю,

отбивайся сам».

Добро, командир, спасибо – грехи отпустил. Был я тогда КГДУ–

1 и секретарь партийной организации РПК СН К–426. Если в других

экипажах подводных лодок ребята исключались из партии за раз-

ную фигню, то у меня отделывались легким испугом за свои ша-

лости и провинности. Хлопнул я стакан шила у старпома и пошел

на партсобрание. НачПо, его прихлебатель ЗКПЧ и примкнувший

к ним механик, как только меня в наиболее изощренной форме

195

не сношали… Мне даже иногда весело становилось. Первым не

выдержал всей этой мудотени наш Маркони (командир БЧ–4,

мой корешок и заместитель по парторганизации). Давайте слово

предоставим виновнику, так сказать. Что же он скажет? Встал я и

сказал: пришли на ремонт, все – как крысы с корабля (в том числе

ЗКПЧ и механик – первые) водку пьянствовать, а меня в заложни-

ки оставили. Вот я и перенервничал. Сменился, расслабился, и как

результат – фигня какая-то… Тут же Маркони предлагает мне вы-

говор без занесения, который и был принят 99,9% присутсвующих.

НачПо и ЗКПЧ искали пистолет, дабы застрелиться. Механик

сам пошел и напился. Вот тут я и понял пословицу: «Не рой друго-

му яму, сам в нее попадешь».

СПЕЦЗАДАНИЕ

Второй год служу помощником командира РПК СН К–426. На-

много лучше, но не веселее, чем семь лет управленцем в 1-м диви-

зионе БЧ–5. В подчинении прямом – служба «С» (снабжения). Ре-

бята подобрались хорошие, коков подбирать я полностью доверил

интенданту Андрею. Хоть и повелось со времен Петра I интендантов

каждые пять лет сменять или вешать за разворовывание, то Андрей

был полная противоположность. С Андреем и коками – инструкто-

роми связь держим до сих пор: Андрей в Раменском живет, Володя

ходит коком на ледоколе «Вайгач» Мурманского пароходства, Яков

работает в аэропорту «Домодедово» сменным инженером. Помощ-

ник командира в море снимает пробу пищи, а на пробу мне ребята

столько отваливали, что потом пару дней можно не питаться.

В автономках мне всегда в кают – компанию подавали по две–

три котлеты, пару–тройку отбивных, сосисок побольше и т. д. Офи-

церский состав все прекрасно понимал, да я и делился всегда с ними,

негативных отношений между нами никогда не было по этой теме.

Возник почему-то один ЗКПЧ – по-

литрабочий, делитель остатков

благ, выделяемых военторгом для

подводников, и дошедшей их не-

большой части после дележа в по-

литотделах флотилии и дивизии.

Жену ЧВСа звали «сороконожкой»

за то, что ЧВС ей взял 40 пар сапо-

жек женских, предназначенных

196

для жен подводников. Так вот, Андрей мне и рассказал, что ЗКПЧ

начал воду мутить: что, мол за фигня, помохе двойная, чуть ли не

тройная порция ежедневно, а ему ни-ни. Рассказал я все это Мар-

кони (командир БЧ–4) и Валера выдал следующее. После всплытия

на сеанс связи и определения места, пойманные новости с Родины

распечатывались и вывешивались в 4-м отсеке перед трапом в ку-

рилку, чтобы л/с знал, сколько надоили литров молока, снесено яиц

и выплавлено стали в мартеновских печах, и прочая мудототина.

Валера напечатал на машинке текст, примерно следующего содер-

жания: «В связи с предстоящим выполнением особого правитель-

ственного задания по окончании выполнения задач боевой службы

капитана 3 ранга Бойко В.Н. перевести на усиленный режим пита-

ния. Министр Обороны СССР, приказ такой-то и от такого-то числа».

ЗКПЧ держался пять дней, на большее его не хватило. На ше-

стой день он пришел ко мне в каюту и изрек: «Владимир Никола-

евич! Нельзя ли похлопотать перед Министром обороны, чтобы и

я, как представитель партии, усиленно питался и с вами выполнял

потом особое задание нашего правительства?». На что я, конечно,

с умным видом сказал, что непременно, но только после прихода

в базу, потому что продуктов до конца автономки как раз в обрез

из – за моего усиленного питания. ЗКПЧ в принципе остался дово-

лен, но чего мне стоило не рассмеяться прямо ему в лицо!

Расхохотались мы потом с Валерой через полчаса, и еще ко-

мандир долго смеялся за ужином, но заму так ничего и не сказал.

ЯЙЦА И НАДОИ

Еще о политрабочих. В бытность мою секретарем парторга-

низации остался я как-то за зама (уехал ЗКПЧ куда-то, не помню).

Приехал на флот старший инспектор политуправления ВМФ СССР

контр–адмирал Панин. И захотелось ему потолковать с «народом».

Собрал он всех дивизийных замульков на ПКЗ, угостил сигарета-

ми «Ява» и повел беседу, но почему-то беседы у этих комиссаров

всегда однобокие. Начал он за упокой, то есть начал рассказывать

о политике партии и правительства, об их любви к флоту (!) и про-

чую дребедень. Я прилетел тогда из очень большой страны Бодуна

и долго терпел, моля, чтобы быстрее все это закончилось, и я тут

же у товарища СПНШ поправил бы пошатнувшееся здоровье.

Но когда он поднял меня и начал спрашивать, сколько яиц у

нас в этой пятилетке отобрано у несушек, сколько молока надоено

197

и сколько стали выплавлено в наших мартеновских печах, я не вы-

держал, и когда наступило время мне отвечать, я его и спрашиваю:

а знаете ли вы, товарищ контр–адмирал, сколько у меня на лодке

реакторов? А сколько турбин и какова мощность каждой? А какая

автономность лодки? А каковы хотя бы размерения подводной

лодки?

Остапа понесло. Естественно, он ничего не знал и ответил: нет,

не знаю. Потом, наверное, хотел сказать, а на хрена ему это надо,

но здесь я его опередил, сказав, что мне выполнять задачи БП

надо, а не кур считать и что-то еще в бодунном стиле. Немая сцена,

замульки начали вращать головами бессловесно (партийная дис-

циплина!), ну а старший инспектор политуправления тут же закон-

чил это вот сборище, и все, радостные, разбежались. Панин ушел

первый, а я уже готов был переодевать брюки зипером назад и

поворачиваться к нему кормой, но убийства не последовало.

Мы потом в каюте СПНШ за рюмкой чая все – таки поинтере-

совались, сколько же яиц собрано и молока надоено, но не нашли

материалов и плюнули на это дело. А домой когда пошли, СПНШ

все меня подкалывал: может, возьмем конспекты и пойдем к Па-

нину, попросим под диктовку дать нам надои и яйца с мартенов-

ской сталью?!

АТОМЩИК

На одну из подводных лодок 31 ДиПЛ прибыл очередной

политрабочий – заместитель командира по политической части.

Пришел после выпуска из политакадемии и сразу всех стал учить

уму – разуму. Возомнив себя великим знатоком ядерной физики

на пульт ГЭУ зашел и стал рассказывать, как управлять ядерным

реактором с точки зрения марксизма – ле-

нинизма. На ПУ ГЭУ всегда были самые гра-

мотные офицеры, чувствовали себя всегда

уверенно при любых начальниках и могли

себе позволить шутки с любым, кто появ-

лялся на пульте. Однажды ЗКПЧ пришел на

ПУ ГЭУ во время ввода в действие реактора

и стал проводить опрос по политической

обстановке в стране. КГДУ–1 и КГДУ–2 пе-

реглянулись, улыбнулись и в момент, когда

ЗКПЧ протискивался между щитами СУЗ,

198

незаметно нажали кнопку проверки работоспособности аварий-

ной и предупредительной сигнализации реактора на неработаю-

щем борту ГЭУ.

Заревело, загремело все вокруг, из Центрального Поста ко-

мандир ПЛ, увидев на табло сигнал «АЗ ректора I рода» (мягко

говоря) спросил: «Пульт! В чем дело? Что с реактором?». С пуль-

та ГЭУ прозвучал доклад: «Да ЗКПЧ нечаянно переключил ПРР и

сработала аварийная защита реактора!». Командир по «Каштану»:

«Твою мать! Комиссар хренов уйди с ПУ ГЭУ! Не мешай! Утонем у

берега!».

ЗКПЧ раком и пулей, опережая свой собственный визг, умчал-

ся с Пульта ГЭУ и больше на нем никогда в жизни не появлялся.

ОФИЦИАНТ

Как известно, РБН (ресторан «Белые ночи») в Северодвин-

ске, был, есть и будет вторым домом военно-морского офице-

ра Подводных Сил. Однажды при стоянке на ремонте в заводе

г.Северодвинска славно погуляли в знаменитом РБНе в одно из

воскресений мая. Понедельник на флоте в те времена был свя-

тым днем для политрабочих и мукой для всех остальных флотских

ребят. В один из таких тяжелых дней собрали нас на марксистко

– ленинскую подготовку в кают – кампании офицерского состава и

сам Начальник Политического Отдела бригады ремонтирующихся

кораблей начал читать какую-то лекцию о партийно – политиче-

ской работе в Вооруженных Силах СССР (сокращенно – ППР, но

мы эту абревиатуру расшифровывали так – Пришли, Попиzдели,

Разошлись).

Ни что так не располагало ко сну, особенно после приличного

гуляния до утра, как политзанятия в первый день недели. Заснул

первым среди нас пятнадцатилетний капи-

тан Володя, за ним пали праведным сном

еще несколько человек. Что ему снилось

или мерещилось, неизвестно никому, но

во сне он с закрытыми глазами поднял пра-

вую руку с двумя растопыренными пальца-

ми вверх, щелкнул ими и громко произнес

«Официант!». Народ начал просыпаться и

оглядываться, НачПО подошел в Володе и

застыл в немом вопросе. А Вова, щелкнув

199

пальцами и ткнув ими в грудь НачПО, произнес: «Официант! Еще

два по 150 и расчитай!».

Вот так НачПО и заработал у нас кличку «Официант».

ШПИОН

Назначенный на должность НачПо 31 ДиПЛ политрабочий Ма-

крушин шел в штаб дивизии, но вахтенный матрос не пропустил

его, так как не знал в лицо. Пропуск это политрабочее тело не носи-

ло с собой, считая себя начальником не просто большим, а очень

большим, с замашками человека, имеющего очень «волосатую»

лапу в политуправлении ВМФ СССР. «Ваш пропуск, товарищ капи-

тан II ранга!» – спросил вахтенный у трапа ПКЗ. «Какой пропуск? Я

начальник политотдела! Как фамилия? Кто твой командир? Пять

суток ареста!» – начало орать политрабочее тело.

В это время мимо проходи «пятнадцатилетний» капитан –

лейтенант Володя. Вахтенный матрос его пропустил, отдав при

этом воинскую честь, и даже сказал «Пожалуйста, товарищ капи-

тан–лейтенант!».

Каплей, увидев эту сцену, сказал в лицо политрабочему: «В на-

род надо ходить, товарищ капитан II ранга! Тогда личный состав

срочной службы будет знать в лицо, а не только квартиры, холо-

дильники и женские сапожки с бюстгальтерами делить!».

НЕ ПОДВЕДИ!

Любил у нас нравственно отдохнуть каплей Вова. Приятное

вино, женщины, свечи.. Иногда это несколько вредило службе.

Немного. То на развод опоздает, то на занятиях заснет, то вообще

не прибудет на службу, по причине отсутствия здоровья. Ругал,

ругал его командир, а потом решил показательно наказать, дабы

другим не повадно было. Раз ты капитан–лейтенант – служи! За-

щищай Родину! Станешь хотя капитаном 3 ранга – занимайся са-

моподготовкой.

Объявляет командир каплею

Вове трое суток ареста, за очеред-

ную провинность. Ну, Вова подумал,

подумал, да и побег к начальнику

гауптвахты. В результате перегово-

ров стороны достигли определенных

договоренностей и произвели равно-

200

ценный обмен по схеме: 1 капитан–лейтенант = 3 бутылки ко-

ньяка. Бутылки отправились на гауптвахту отбывать наказание,

а радостный каплей понесся в магазин покупать шампанское и

фрукты. Последующие три дня, не очень обремененные защитой

Отечества, планировалось (в целях конспирации) провести без-

вылазно в постели с очередной пассией.

Надо сказать, что согласно штатного расписания на нашей

подводной лодке было и политрабочее тело – заместитель коман-

дира по политической части. Как все замполиты, был он соответ-

ствующего качества и наполнения, то есть обыкновенной своло-

чью. Совался куда ни попадя, пытаясь помочь, научить и т. д. и т. п.

Занимался тем, чего никогда не умел и чему никогда не учили. И

сделал он свое черное дело. Вечером радостный каплей Вова бе-

жал на встречу с дамой. Согласно культурной программе – кино,

променад (сегодня еще можно), а потом глубокое погружение в

подготовленную квартиру на трое суток. Дама была уже в курсе

запланированных мероприятий и даже высказывала по этому по-

воду одобрение вслух.

И вот по дороге встречает Вова этого чудака на букву «М» –

замполита. А тот с радостно – дебильным лицом вещает: «С тебя

бутылка! Я с командиром договорился. Он арест заменил на стро-

гий выговор. Так что завтра на службу не опаздывай. Не подводи

товарища!».

ПОЛИТРАБОЧИЙ НА ОХОТЕ

Политрабочий Голопупенко, при очередном дележе благ под-

водников, хапнул себе «Жигули» шестой модели и ижевскую двух-

стволку. И решил этот политрабочий съездить на рыбалку – охоту.

Выехал утром и до места предполагаемой охоты добрался лишь к

вечеру. Поставил автомобиль на берегу, развел костер, погрелся,

разложил сиденья и завалился спать в машине.

На рассвете этот политработник, не умываясь (у политрабочих

грязь на семидесятые сутки сама отскакивает, так как в автономках

не умываются, а не умываются потому, что не лень чесаться) разо-

брал и настроил снасти и приготовился к лову, отложив завтрак на

пару часов.

Бутерброды, завернутые в газету, лежали на заднем сиденье

автомобиля. Рыба бродила поверху, но клева не было. Этот по-

литрук решил совместить рыбалку с охотой. Зарядил ружье и уже

201

не следил за поплавками, а ждал

появления крупной рыбы на поверх-

ности, готовый выстрелить немед-

ленно.

Когда напряжение доросло до

пика, до Голопупенко донесся по-

дозрительный звук со стороны ма-

шины. Медленно повернув голову,

он застыл в недоумении и возмущении. Здоровенный бычок, за-

сунув голову в открытую левую заднюю дверь машины, задумчи-

во жевал бутерброды. Здесь политрабочий понял, что остался без

завтрака. Но не это возмутило сволочного замполита. Бычок съел

все бутерброды, газету, и принялся жевать рубашку, в которой ле-

жали документы и деньги. Голопупенко нагнулся, положил ружье,

взял камень, размером в добрый кирпич, и замахнулся, стремясь

попасть рогатому зверю в корму. Но в момент броска ноги поеха-

ли по скользкой прибрежной траве, кирпич изменил траекторию

и попал точно в зеркало заднего вида со стороны водителя. Звон

стекла и мат Голопупенко не произвели на бычка никакого впечат-

ления, кроме того, что жевать он стал еще энергичнее. Злость по-

литрука перешла в стадию неуправляемого цунами, и ружье в руке

оказалось мгновенно. Дуплет прозвучал поверх бычьей головы.

Сотни птиц, испуганные двойным выстрелом, взлетели со сво-

их гнезд и подняли сильнейший гомон. Бычок от испуга рванулся в

салон, по диагонали машины по разложенным сиденьям с задней

левой двери к переднему пассажирскому месту, где безнадежно

застрял. Не так сам бычок, как его рога. Точно над сиденьем пасса-

жира рога пробили крышу и аккуратно торчали над машиной, как

новомодная спутниковая антенна. Крыша изменила форму, стала

напоминать шатер, лобовое стекло лежало на капоте. Голопупен-

ко сквозь зубы шепотом матерился, на цыпочках приближаясь к

машине. Приклад ружья со свистом разрезал воздух и над уже за-

тихшей речкой, эхом пронесся шлепок по корме незадачливого

зверя. Удар был сильный и главное – действенный. Бычок замычал

и весь, вместе с задними ногами, оказался в машине. Его корма

сместилась еще глубже, не изменилось только положение головы,

намертво зафиксированной рогами в крыше автомобиля. В довер-

шении всего, бычок начал исправлять малую нужду прямо на ру-

башку с документами. Объем мочевого пузыря быка приличный.

202

Сей политрук в ступоре наблюдал, как его машина, на манер

ванной наполнялась вонючей жидкостью. От злости и бессилия

он взвыл, по ходу дела награждая зверя сочными эпитетами. На

протяжении трех часов он безнадежно пытался извлечь бычка из

салона машины.

Когда солнце поднялось высоко, политрук понял, что самому

ему никогда не справиться с этим неуклюжим и огромным жи-

вотным, намертво застрявшем в салоне автомобиля. Наскоро со-

брав снасти, лобовое стекло и ружье, комиссар стал моститься на

водительское сиденье, когда двигатель завелся, у бычка от испу-

га и пережитых волнений случилась диарея. Синхронно с ревом

мотора, раздался оглушительный треск, и жидкая струя ударила

в заднее и боковое стекло машины. Несмотря на отсутствие ло-

бового стекла, вонь в салоне стояла невыносимая. Левое копыто

передней ноги сделало невозможным нормальное переключе-

ние передач. С трудом воткнув вторую политрабочий Голопупен-

ко начал движение.

Первые пять километров по проселочной дороге прошли поч-

ти без приключений. Мешал встречный ветер с мошкой и пылью.

На помощь пришли солнцезащитные очки. Правда, когда сей по-

литрабочий доставал их из бардачка, под бычьей мордой, одно

стекло из очков вылетело и упало в лужу на коврике. Политрук на-

дел очки с одним стеклом и так, прищурившись на один глаз, вы-

ехал на трассу.

Весьма экзотический вид предстал перед дальнобойщиками

и автотуристами на трассе. Медленным ходом автомобиль, отда-

ленно напоминающий «Жигули» шестой модели, с рогатым ша-

тром вместо крыши, с коровой на месте пассажира, засранными

стеклами и одноглазым водителем, задолго сбрасывали ход, оста-

навливались, а некоторые просто съезжали в кювет. Полностью

лишенный заднего обзора политра-

бочий Голопупенко даже не догады-

вался, какие последствия для окру-

жающего мира имела его поездка.

Такого внимания этот политрабочий

не ощущал никогда в жизни, даже на

парткомиссиях. Ни один водитель не

мог удержать машину на трассе после

увиденного.

203

Пост ГАИ политрук проехал без задержки. Полоумный взгляд

сержанта проводил «Жигули», после чего гаишник достал табель-

ное оружие из кобуры, почесал за ухом и переложил пистолет в

карман брюк, и, перефразируя Остапа Бендера, изрек: «Жаль па-

трона. Таких гадов надо в детстве убивать из рогаток!».

ПЕРВОЕ ПОГРУЖЕНИЕ ПОЛИТРАБОЧЕГО

Первый отсек подводной лодки. В нём бок о бок стоят двое:

сонный командир БЧ–3 и заместитель командира по политиче-

ской части. У последнего это первое погружение, что не мешает

политрабочему иметь очень мужественное и волевое выражение

лица.Дальнейший диалог происходит где-то за отметкой на глуби-

номере «50 метров». Зам, косясь на подволок: «Эээ... Что это за

скрипы?». Командир БЧ–3, пожимая плечами: «Обжатие». Поли-

трабочий: «Устранить!..».

204

БУБЛИРИАДА

МРАМОРНАЯ РУКОЯТЬ

При подготовке к 60-летию Севастопольского ВВМИУ была

попытка организовать для всех желающих изготовление и при-

обретение морского юбилейного кортика с надписью на клинке

с одной стороны инициалов владельца и года выпуска из учили-

ща, на другой стороне «СВВМИУ–60». Был бы прекрасный пода-

рок выпускникам Alma–mater, который навечно бы закрепил имя

СВВМИУ в семье выпускника, оставшись потомству в наследство. К

сожалению, эта идея переросла в наживу на выпускниках СВВМИУ,

за что проходимца, пытавшегося нажиться на своих, в Севастопо-