Текст книги "Я - Шарлотта Симмонс"

Автор книги: Том Вулф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 78 страниц)

– Видала? Что я тебе говорила? Ничего особенного – взяли и прошли! – Впрочем, ее лицо и голос не выражали такой уверенности, как слова.

Некоторое время подруги простояли молча, пытаясь понять, где они и что, собственно говоря, следует делать дальше. Грохот и музыка доносились… откуда? По-видимому, с двух противоположных концов помещения, где выступали две разные группы. В дальнем конце зала время от времени вспыхивали стробоскопы, вырывая из темноты множество казавшихся почти мертвенно-белыми лиц, а затем снова погружая их в темноту, так что лица словно бы сами вспыхивали и гасли среди не затихающих ни на мгновение музыки, смеха и криков. Сквозь толпу тут и там проталкивались идущие к какой-то своей, известной только им цели изрядно подвыпившие парни. Подняв над головами громадные пластиковые стаканы, они пытались увернуться от то и дело толкавших их под руки, в живот и в спину танцующих. Неподалеку от Шарлотты и ее подруг двое парней встали друг перед другом лицом к лицу и попытались исполнить нечто вроде синхронного танца – задача совершенно невозможная при таком освещении даже для трезвых людей. Трое их приятелей, стоя рядом, помирали со смеху, наблюдая за конвульсивными подергиваниями лиц, глаз, шей и рук танцоров. У Шарлотты возникло ощущение, что она, сама того не ожидая, попала в какой-то приют, где доживают свои последние дни и часы люди, подхватившие некую чудовищную лихорадку. Десятки, нет, сотни парней и девчонок истошно вопили, явно восторгаясь – чем?.. Шарлотта переводила взгляд с одной незнакомой девушки на другую, пытаясь в неверном дискотечном свете понять, что они тут делают и чему так радуются.

Практически все девушки были ярко накрашены – и болтали с парнями… Их напомаженные губы ярко блестели – и эти губы болтали с парнями… Похожие на драгоценные камни глаза девушек сверкали в орбитах неимоверно темных ресниц – и их взгляды были, словно магнитом, прикованы к парням… Повсюду мелькали кожаные юбки, на фут, а то и больше не доходящие до колен; сидящие низко на бедрах джинсы, обтягивающие черные брюки, микроскопические топики на бретельках, заканчивающиеся прямо под грудью; остававшиеся открытыми пупки задорно подмигивали – конечно, парням. Оголенные части тела сверкали в ярком, мелькающем свете дискотечных прожекторов и казались масляными. На самом деле такой эффект возникал из-за пота, мелкие капельки которого густо покрывали тела всех находившихся в помещении. Заметив, что все вокруг обливаются потом, Шарлотта с ужасом поняла, что и ей здесь страшно жарко. Она почувствовала, что подмышки у нее взмокли, и испугалась, не испортит ли пот ее платье. Что-что, а испортить какую-то одежду, даже такую смешную и старомодную, Шарлотта не могла себе позволить… Ну не было у нее лишних шмоток, и даже это дурацкое платье с подколотым подолом представляло для Шарлотты большую ценность… Она почувствовала себя здесь ребенком, случайно оказавшимся на взрослом празднике… со своим бледным, ненакрашенным лицом, длинными, по-девчоночьи распущенными волосами, в простом платьице с набивным рисунком, она пыталась спрятаться за спинами Беттины и Мими. Они были ее спасательным кругом в этом бушующем море незнакомых людей. От страха Шарлотта вспотела еще сильнее. Ей казалось, что у нее даже волосы намокли.

Ну, а что объекты всех этих сексуальных уловок и ухищрений? Шарлотта была даже несколько разочарована. Парни выглядели точно так же, как обычно, такими же она видела их каждый день в кампусе и на занятиях. Разница состояла лишь в том, что здесь с них ручьями лился пот. Одеты ребята были во всё те же рубашки навыпуск, джинсы или мешковатые штаны цвета хаки с накладными карманами… На них были всё те же футболки, майки, безрукавки, шорты, кроссовки или шлепанцы, какие они носили в любой другой день в любое время суток. Шарлотта поймала себя на том, что воспринимает их как компанию каких-то пятиклассников-переростков, с той только разницей, что подбородки этих «пятиклассников» были покрыты чуть ли не недельной щетиной… Почти никто из ребят не был нормально причесан. Их волосы грязными патлами свисали на лоб и болтались перед глазами, перекрывая обзор… Лишь немногие прибегли к помощи геля, чтобы придать волосам подобие прически, а заодно и расширить поле зрения.

Мимо Шарлотты, перекрыв ей на время обзор, пробралась явно старающаяся держаться вместе стайка девушек. Шарлотта даже удивилась, насколько неуверенными и даже несчастными они выглядели. Девушки, все как одна одетые в джинсы, шли словно по минному полю, ступая след в след среди толпы. Шарлотта узнала среди них двух первокурсниц. Впрочем, и так было ясно, что перед нею – отара смирных и изрядно оробевших овечек-первокурсниц… Духота в помещении становилась невыносимой. Капли пота выступили уже и на руках у Шарлотты. Девушка чувствовала себя грязной и неопрятной, будто неделю не мылась и не причесывалась, а ведь она попала сюда, в эту потную толпу, всего несколько минут назад, а многие провели тут уже несколько часов. В какой-то момент ее глаза выхватили из толпы еще одну группу первокурсниц, опасливо жавшихся друг к другу. Чем-то эта компания походила на единый организм – этакую сороконожку, все сорок ног которой были упакованы в одинаковую джинсовую ткань. Сороконожка зыркала во все стороны испуганными, нервно моргающими глазами. На лицах всех этих девушек были написаны если не страх, то уж по крайней мере беспокойство, тревога и недоумение по поводу явно мучившего их вопроса: как себя вести и что здесь нужно делать? Шарлотта почувствовала себя совсем беззащитной и попросту обреченной. Ну кто она такая – маленькая деревенская девчонка, невесть как занесенная в этот водоворот потных тел и громоподобной музыки? В этом летнем платьице у нее нет даже той минимальной защиты, которую может дать плотная джинсовая ткань, прикрывающая нижнюю половину тела! Ну как она могла проявить такую слабость и согласиться участвовать в отчаянной авантюре, предложенной Мими?

Шарлотта обернулась к подругам, но обнаружила, что Мими рядом уже нет. Наклонившись к самому уху Беттины, она прокричала:

– А Мими куда подевалась?

Та пожала плечами и неопределенно махнула рукой, давая понять, что Мими растворилась в окружающей толпе.

– Беттина! Беттина! – Среди разгоряченных тел махала рукой и улыбалась какая-то девушка. Шарлотту поразило, до чего ярко накрашены ее губы и как странно выглядят ее глаза, на макияж которых явно ушло несколько сортов туши и теней. Девушка стояла в компании еще трех или четырех девушек, среди которых Шарлотта узнала пару первокурсниц.

– Хэдли! – завопила во весь голос Беттина. Шарлотта прекрасно понимала, что и она сама кричала и визжала бы от радости, если б встретила посреди этой пьяной и потной толпы хоть кого-то из знакомых. Встреча с любым нормальным человеком, с которым можно перекинуться хотя бы парой фраз, значила тут не меньше, чем появление спасателей на чужой планете, куда ее к тому же занесло без всякого приглашения.

Беттина стремительно направилась к Хэдли, по дороге оглянувшись на Шарлотту, чуть виновато улыбнувшись ей и даже подняв указательный палец, давая этим жестом понять, что вернется через минуту. Впрочем, Шарлотта не испытывала на этот счет никаких иллюзий и не слишком удивилась, когда Беттина, Хэдли и остальные девчонки из этой компании исчезли из ее поля зрения, сметенные очередной волной пьяной веселящейся толпы.

Буквально футах в пяти от Шарлотты сквозь толпу, словно ледокол, рассекающий ледяное поле, пробивался весьма упитанный парень с мохнатыми бровями, сросшимися на переносице. Он лупил в пластмассовый белый стакан и орал во всю глотку:

– МНЕ НУЖНА ЗАДНИЦА! МНЕ СРОЧНО НУЖНА ХОТЬ ЧЬЯ-НИБУДЬ ЗАДНИЦА! КТО ЗНАЕТ, ГДЕ МОЖНО ПОИМЕТЬ ХОТЬ КАКУЮ-НИБУДЬ ЗАДНИЦУ?

Парень явно наслаждался производимым эффектом – притворным ужасом и еще более притворным смущением на лицах девушек и довольным ржанием ребят. Один из них прокричал ему вслед:

– Чего волну гонишь, Ай-Пи? На кой хрен тебе сдалась чья-то задница? Ты же все равно только с кулачком дружишь!

Эта реплика вызвала новый взрыв всеобщего хохота.

Шарлотта просто онемела, услышав такую похабщину. Впрочем, сейчас она была не столько оскорблена, сколько напугана, и этот страх усиливался другим – страхом перед тем, что самое противное и неприятное в этом вечере еще и не начиналось. А кроме того, девушка осознавала, что с каждой секундой все больше отдаляется от остальных присутствующих (если такое вообще возможно), что из обыкновенного чужака, незваной гостьи, она, Шарлотта Симмонс, превращается в изгоя, в парию, и все окружающие прекрасно видят и понимают это. Господи, до чего же глупо и смешно она выглядит в их глазах! Деревенская девчонка, одетая настолько неподходяще, насколько это вообще возможно, не накрашенная, – ни дать, ни взять заблудившаяся в лесу во время грозы сиротка.

Шарлотта привстала на цыпочки и попыталась разглядеть в окружающей толпе Беттину и Мими. Вот только бы найти их, тогда она сможет пробраться к подругам, пусть даже ей придется растолкать всю толпу, пусть даже она будет при этом выглядеть полной дурой.

Господи, а почему бы в конце концов просто не уйти отсюда?

Да нет, это не годится: идти одной домой по темной аллее, а главное – опять возвращаться к тому, от чего она только что ушла, – к полному одиночеству. Шарлотта уже слышала, как утром Беттина и Мими, вместе или по отдельности, спрашивают ее: «Что это на тебя нашло и куда ты смылась?» На самом деле подруг, конечно, ни в коей мере не будет интересовать, что же на самом деле на нее «нашло». Они вообще больше не будут ее ни о чем спрашивать. У Шарлотты не было выбора: она должна остаться и делать вид, что ей нравится здесь – в этой духоте и скопище пьяных парней и визжащих девчонок. От нее требовалось нацепить беззаботную улыбку и притворяться, что она в таком же безумном восторге от всего происходящего, как и все остальные.

Шарлотта попыталась взять себя в руки и изобразить уверенный вид. Она даже прищурилась и стала вглядываться в мечущиеся по противоположной стене зайчики белого света от стробоскопа, старательно делая вид, будто заметила там кого-то из знакомых. Но если бы кто-нибудь присмотрелся к ней повнимательней, то сразу бы понял: лицо этой девушки выражает только страх и зажатость. Но Шарлотта старалась держаться – если не держаться уверенно, то хотя бы просто держаться. А тем временем завывания электрогитар, стоны синтезаторов, грохот ударников, крики, вопли, визг и смех становились все громче и громче…

Вдоль ближайшей стены выстроилась шеренга девушек – вроде очереди. Некоторые пытались докричаться до соседок, для чего наклонялись прямо к уху, чтобы их услышали в невообразимом шуме, но другие молчали. Они просто-напросто стояли в очереди. Шарлотта без долгих размышлений (хуже уже все равно не будет) пристроилась в хвост этой очереди. Очень скоро стало понятно, что она тянется к туалету. Жалкое зрелище… Нет, в том, что в таком переполненном людьми месте в женский туалет стоит длинная очередь, нет ничего страшного или странного, но Шарлотта поймала себя на том, как она обрадовалась возможности сыграть хоть какую-нибудь социальную роль. Здесь хоть на несколько минут она будет «при деле», выглядеть не неизвестно как очутившимся тут чужаком, а одной из девушек, точно знающих, почему и для чего они оказались именно в этой точке пространства и времени. До нее долетали обрывки разговоров болтающих впереди девчонок, но даже не куски фраз, а только какие-то отдельные звуки и обертоны, из которых ничего невозможно было понять. Прямо перед Шарлоттой стояла черноволосая девушка с короткой мальчишеской стрижкой. Она выглядела растерянной и даже ошарашенной, и похоже было, что она здесь тоже одна. Можно было бы попытаться заговорить с ней, но как и о чем? Какая тема подходит для разговора с незнакомой девчонкой в очереди в туалет? И потом, как Шарлотта сможет кричать что-то прямо в ухо человеку, которого до этого ни разу даже не видела? Вот Беттина – та не стала бы медлить. Ведь когда они познакомились ночью в общей гостиной, Беттина просто-напросто взяла и спросила ее: «Что, в секс-ссылке?» Но Шарлотта даже не могла представить себе, как можно решиться сказать нечто подобное совершенно незнакомому человеку.

Очередь медленно (невообразимо медленно) продвигалась вперед, а безумное веселье шло своим чередом. Шарлотта словно оказалась на время в тихой заводи, из которой можно было наблюдать за бушующим в открытом море штормом. Чем медленнее продвигается очередь, тем дольше она будет находиться под этой защитой. Оказавшись наконец вблизи двери туалета, девушка увидела прицепленную к ней вывеску, написанную от руки на листке бумаги: «Комната для разгрузки». Разгрузка? Это еще что такое? Шарлотта услышала из-за двери такой звук, как будто кого-то тошнило, нет, не просто тошнило, а выворачивало наизнанку. Или там их двое? Вдруг высокая, очень худая девушка вышла из туалета, бледная как смерть и с блуждающим взглядом, не способным сконцентрироваться ни на одном из окружающих предметов или людей. В первую секунду Шарлотта подумала, что это Беверли. Но это была не она Тем временем за дверью туалета кто-то продолжал блевать, рыгать, икать и прокашливаться. Шарлотта по-прежнему покорно ждала своей очереди – это была единственная возможность еще хоть ненадолго оттянуть неизбежный момент возвращения к образу не то чужака, не то изгоя общества. Наконец ее очередь подошла. Умывальник, две кабинки, одна из них закрыта, и за дверью, судя по безошибочно узнаваемому звуку, кого-то выворачивает в унитаз. Запах… нет, даже не запах, а тяжелая липкая вонь рвотных масс физически ощутимой плотной пеленой обволакивала Шарлотту, перекрывая доступ нормального воздуха в легкие. Шарлотта развернулась и пулей выскочила из туалета обратно в бушующий зал.

Она стала пробираться сквозь толпу, пытаясь высмотреть Беттину и Мими. Обходя тесно сбившуюся группу девчонок, она протиснулась буквально в дюйме от эффектно-экзотически выглядевшей девушки с очень длинными иссиня-черными прямыми волосами, расчесанными на прямой пробор и спадающими по обе стороны лица Оживленно жестикулируя, та что-то доказывала другой:

– Да ты что, издеваешься? Что это еще за приколы? У нас с ним вообще ничего не было!

В этот момент высокий, гогочущий во все горло парень налетел на Шарлотту, явно не заметив столь незначительного препятствия на своем пути, а Шарлотта, едва устояв на ногах, ткнулась плечом в спину брюнетки. Та обернулась и недовольно выглянула из-под гривы волос.

– Извини! – сказала Шарлотта.

Брюнетка оглядела ее с головы до ног – от ненакрашенного лица до летнего платьица с набивным рисунком – и не сказала ни слова. Ни общепринятого «ничего страшного», ни вызова или упрека. Она просто отвернулась обратно к своим подругам и нарочито громко, словно Шарлотта уже растворилась в воздухе, заявила:

– Достали уже меня эти малолетки сопливые. Наглые такие стали. У меня и то парня нет, а они тут шляются целыми толпами, и прямо на рожах написано: «Эй, меня трахни, меня!» А парням только это и подавай! Любят свежатинку, уроды!

Шарлотту от этих слов просто затрясло, и она, забыв о приличиях, усиленно заработала локтями и стала пробиваться сквозь толпу – куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Еще одна очередь, на этот раз состоящая в равной степени из девчонок и парней. Куда она ведет? Да это неважно. Шарлотта протолкалась к концу очереди и приготовилась снова стоять, переминаясь с ноги на ногу, неспешно продвигаясь вперед в ожидании… знать бы еще, чего. Присмотревшись, девушка наконец увидела, что очередь ведет к большому столу, за которым двое немолодых чернокожих барменов в белых пиджаках готовят для всех страждущих напитки. Напитки… Шарлотта забеспокоилась: вот подойдет ее очередь, и что она им скажет? Что она может заказать, чтобы в очередной раз не выставить себя на посмешище? По мере приближения к столу девушка с облегчением разглядела большие пластиковые бутылки диетической колы, а также безалкогольный имбирный эль, «Спрайт», содовую и огромный кувшин с апельсиновым соком. Поравнявшись со столом, Шарлотта уже была вполне уверена, что никаких алкогольных напитков здесь не подают. Она отошла от стола с большим пластиковым стаканом имбирного эля в руках и с полной сумятицей в голове. Если здесь не подают спиртного, откуда же взялись все эти пьяные парни – и ведь в основном они не просто навеселе, а едва держатся на ногах. Ураган пьяного веселья с неослабевающей силой бушевал в душном помещении.

Пробравшись в более или менее тихий уголок, Шарлотта прислонилась к стене, чтобы сделать пару глотков. Она вдруг поняла, что держится за свой пластиковый стакан, как утопающий за соломинку. Стакан с напитком… ну да: девушка просто отошла в сторонку, чтобы перевести дух и попить. Вполне сносное обоснование ее существования в этом чуждом для нее пространстве. Конечно, не слишком весомое, но не хуже стояния в очереди. Да, она теперь не какой-то незваный гость, а обычная участница вечеринки, просто немного стеснительная и уставшая от всего этого гама.

Шарлотта делала все более медленные глотки, продолжая вглядываться в толпу, не рассчитывая, впрочем, что ей удастся высмотреть Беттину и Мими. Шум, качающиеся парни, раздирающая уши музыка, насыщенный влагой и запахом пота воздух, вспышки стробоскопов, из-за которых казалось, что все окружающие бьются в эпилептическом припадке… все это, помноженное на ощущение собственной ничтожности, уже почти доконало ее. Девушка непроизвольно ссутулилась, на лице появилось устало-беззащитное выражение, в общем, она совсем скисла..

В этот момент она почувствовала, как кто-то уверенно взял ее за руку повыше локтя. Подняв голову, Шарлотта увидела перед собой парня лет двадцати с небольшим. Выглядел он просто шикарно, этого нельзя было не заметить, даже несмотря на то, что все лицо его пылало неестественным румянцем, а по вискам струйками стекал пот. Все в его внешности работало на создание внушающего уважение образа – волевой подбородок, квадратная челюсть, аккуратно подстриженные каштановые волосы; светло-карие глаза со сверкающими в них искорками смотрели на Шарлотту с явным намеком на игривость, а улыбка была лишь слегка самодовольной. Одет он был в белую, хорошо выглаженную рубашку, такую свежую, что на ней еще были видны линии заломов, оставшиеся после того, как вещь отутюжили и аккуратно сложили. Хлопчатобумажные брюки цвета хаки не висели на незнакомце грязным бесформенным мешком, а были тоже чистые и наглаженные, и даже со стрелками, что поразило девушку до глубины души. Всем своим видом молодой человек давал понять, что он на этой тусовке – не последняя персона, а имеет немалый вес. У Шарлотты екнуло сердце. Она представила себе, как этот парень, явно пользующийся тут авторитетом, сейчас спросит: «Кто тебя пригласил?» или «Что ты тут делаешь?»

– Привет! – сказал он, близко наклоняя к ней голову, чтобы Шарлотта могла его расслышать. – Можно тебя спросить… хотя ты, наверно, уже устала от того, что тебе все время говорят, как ты похожа на Бритни Спирс.

Господи, да что он такое мелет? В руках у него пластиковый стаканчик – может, парень просто пьян? Или он с кем-то ее перепутал? Не в первую и даже не во вторую секунду Шарлотта позволила себе признаться в том, что незнакомец с ней заигрывает. От этой догадки она вся залилась краской, но постаралась изобразить приветливую улыбку, чтобы хотя бы не выглядеть полной, непроходимой дурой. Наконец девушка сумела разжать челюсти и ответить:

– Да нет… вроде бы нет.

Ну и голосок! Он же просто не слышен в этом шуме. И что за идиотская улыбка, и что за идиотский двусмысленный ответ! Что этот парень про нее подумает? И как ему понимать ее слова: нет – в том смысле, что Шарлотта не устала от сравнений с Бритни Спирс? Какой же нескладной, бестолковой и неуклюжей она выглядит среди всех этих продвинутых красоток с голыми пупками и в кожаных мини-юбках!

Парень снова положил ладонь на ее руку, словно стараясь этим жестом выделить их двоих из общей толпы. После секундной паузы он сказал:

– Ну так вот я тебе об этом говорю, а мы тут в Сейнт-Рее слов на ветер не бросаем.

Да нет, конечно же, он пьяный. Не может быть, чтобы такой классный парень вздумал говорить ей комплименты. Шарлотта судорожно перебирала в мозгу варианты дальнейшего развития событий, стараясь решить, испугаться ли ей, рассмеяться над провоцирующе дурацкой шуткой или постараться что-то ответить, чтобы поддержать разговор. Не найдя подходящего остроумного ответа, она просто стояла перед ним – молча, с застывшей на лице улыбкой. Эта улыбка не была ни приветливой, ни искренней, ни насмешливой. Шарлотта прекрасно понимала, что изгиб, в котором застыли ее губы, явно выдает в ней деревенскую девчонку, не умеющую вести себя в таких ситуациях.

Парень внезапно хлопнул ее ладонью по руке и заявил:

– Ну ладно, шучу я. Ты действительно похожа на Бритни Спирс, но если хочешь знать правду, я просто хотел завести с тобой разговор.

Он смотрел ей прямо в глаза с расстояния не больше шести дюймов. После чего положил руку на плечо Шарлотте с важным видом наставника, желающего выяснить у своей подопечной какой-то очень важный вопрос. С серьезным выражением лица незнакомец поинтересовался:

– Ну, как ты здесь – веселишься?

Веселится ли она? Надо же было такое спросить! Веселится ли она, почувствовав себя жалкой и несчастной с того самого момента, как перешагнула порог этого здания? Но Шарлотта никак не могла заставить себя согнать с лица глупую улыбку.

– Да ничего, – ответила она. – В общем, тут неплохо.

Парень убрал руку с ее плеча и посмотрел на девушку, изумленно разинув рот.

– Ну, ты даешь! Ей тут, оказывается, всего лишь «ничего»! «Неплохо», понимаешь ли. – Затем, вернув ладонь на прежнее место, спросил: – Ну, и как мы можем изменить это к лучшему?

Все так же по-дурацки улыбаясь, Шарлотта еще более по-дурацки сказала:

– Вообще-то я тут кое-кого потеряла, вот пытаюсь найти.

– Друзей или подруг?

– Своих подруг, соседок. Мы вместе живем в общежитии в Малом дворе.

– Ну, тогда мое дело не безнадежно. Слушай, а может, пока ты их не нашла, потанцуешь со мной?

От этой мысли Шарлотту бросило в дрожь. Она ведь практически совершенно не умела танцевать. Единственным освоенным ею танцем была кадриль, разученная в городском клубе в Спарте. Тем не менее не столько умом, сколько каким-то шестым чувством девушка поняла, что даже несколько минут, проведенных вместе с этим красавцем, резко поднимут ее статус в глазах окружающих и по крайней мере обеспечат ей возможность в дальнейшем с достоинством ретироваться из душного зала.

Наконец она медленно, словно преодолевая внутреннее сопротивление, кивнула и тихим голоском сказала:

– Ладно.

– Класс! – воскликнул парень, снова шлепая Шарлотту ладонью по руке.

Он опять отхлебнул из своего стакана, который держал в руке, а свободной рукой тем временем сначала потащил ее за собой, а затем стал проталкивать в нужном направлении. Его ладонь просто жгла спину Шарлотты, но она пыталась убедить себя в том, что кавалер просто помогает ей пробраться сквозь толпу, разве нет? Задача действительно оказалась нелегкая. Народу в зале было столько, что порой им приходилось просто протискиваться между плотными рядами людей. Жара стояла невыносимая, и Шарлотта с ужасом поняла, что ее спина в том месте, где лежит ладонь парня, покрывается потом. Вой и грохот музыки все усиливались по мере того, как они продвигались к цели. Шарлотте казалось, что ее грудная клетка вздрагивает в такт басам и ударным.

Шаг за шагом они пробивались туда, где еще ярче и сильнее мелькали огни стробоскопов и цветомузыкальной установки. Среди этого не то моря, не то болота из рубашек, футболок, жакетов, трикотажных безрукавок, топиков на бретельках и почти прозрачных топов из тонкого шелка они наткнулись на низкорослого упитанного парня в синей рубашке и шортах-хаки с большим пластиковым стаканом в руке. Он хитро глянул на них и заорал:

– Ну и как оно, Хойто?

– Привет, Бу! Сам-то как? – откликнулся спутник Шарлотты.

Вместо того, чтобы продолжить столь содержательный разговор, толстячок, который был уже более чем навеселе, перевел взгляд на Шарлотту и, разинув пасть, изобразил на пьяной физиономии восхищение.

– Вот, осматриваем достопримечательности клуба! – прокричал спутник Шарлотты, убирая руку с ее спины и обнимая за талию. – Бу, ты знаком с… – На мгновение замявшись, он повернулся к Шарлотте и решил подойти к делу по-другому. – Познакомься, это Бу! – сказал он, слегка прижимая девушку к себе.

Толстячок хмыкнул, почему-то посмотрел на часы и со значением сказал:

– Ну ладно, Хойто, семь минут, время пошло!

Шарлотта подняла голову:

– Что это он имеет в виду – какие семь минут, и почему время пошло?

«Отлично. Она, оказывается, не в курсе». Ее спутник несколько раз резко, наподобие семафора, махнул рукой с зажатым в ней стаканом и наконец подыскал подходящий ответ:

– Да Бу просто упился. – Поняв, что эта версия срабатывает, он добавил: – Больше меня выхлебал.

Через каждые несколько шагов до них долетал очередной приветственный возглас: «Хойт!», «Хойто!», «Хойтмен!» или еще какая-нибудь вариация имени Хойт. Девушка поймала себя на том, что все время смотрит на своего спутника снизу вверх и улыбается – не столько от удовольствия, сколько оттого, что ей подсознательно хочется, чтобы все окружающие видели: ей, Шарлотте Симмонс, удалось познакомиться с этим явно чрезвычайно популярным парнем, который даже держит руку на ее спине.

Откуда-то из глубины толпы шагнул здоровенный парень в рубашке-поло, едва сходившейся на мощных плечах, который спросил спутника Шарлотты:

– Здорово, Хойстер! Где бухло-то взял?

– Какое еще бухло? Я и не бухаю вовсе, – сказал Хойт. – Смотри: это вода – Он опустил и даже наклонил стакан в руке, демонстрируя, что там действительно самая обыкновенная вода. Шарлотта вздохнула с большим облегчением.

– Оч-чень инт-тер-рес-сно, – прокомментировал здоровяк, явно изображая какой-то иностранный акцент. – Знач-чит, сег-год-дня у нас… снежный человек на комете прилетел.

Хойт потряс головой.

– Иди ты, Харрисон! Что ты гонишь?

В ответ Харрисон приложил указательный палец к верхней губе, раздул ноздри, несколько раз со свистом втянул воздух и многозначительно хмыкнул.

Наконец они вплотную подошли к тому месту, где в мелькающем свете дергались бледные лица. Перед глазами Шарлотты возникали в ритме музыки вскинутые руки – целая толпа народа танцевала на большой застекленной террасе. На улице было темно, и стекла отражали все происходящее внутри помещения, почти как зеркала. Пульсирующие лучи дискотечных прожекторов и стробоскопов разбегались от террасы куда-то в бесконечность, и казалось, что осветительные приборы установлены не только внутри, но и снаружи, на аллее Лэддинг. Музыка здесь звучала так громко, что было больно ушам. Огромное количество бледных фигур дергалось и мелькало какими-то кусочками, как будто их разрезали на части. Пятеро черных музыкантов, так же, как и все остальные, беспрерывно дергались, мелькали и обливались потом. Худой скелетообразный солист с косичками-дредами запрокинул голову и поднес микрофон так близко к губам, словно собирался сожрать его. И он тоже дергался и мелькал в рваном ритме световых лучей, при этом вопя что-то совершенно нечленораздельное: «Мэкин'н'джекин! Мэкин'н'джекин!» Позади группы у стены стоял высокий стол, на котором танцевала пара. Их лица то освещались, то пропадали в темноте, их руки крутились и мотались, а ноги ритмично переступали – свет, тень, свет, тень, кусочки, кусочки, кусочки тел, но даже в этом неверном освещении было видно, что они танцуют, прижавшись друг к другу животами. Как бы оба ни вихляли бедрами, какие бы части тел у них ни высвечивались, – низ живота парня был все время прижат к лобку девушки. Джинсы на ней сидели так низко на бедрах, что, когда девица изгибалась, можно было видеть начало расщелинки между потными ягодицами. Восторженные вопли столпившихся вокруг стола парней временами даже перекрывали грохот музыки. Шарлотта оглянулась. Хойт стоял неподвижно, но в мелькающем свете казалось, что его тело бьет дрожь. Шарлотта обнаружила, что и ее руки выглядят так же. Постепенно ее глаза привыкли к этому световому эффекту, и девушка смогла разглядеть, что точно так же танцуют и все пары, собравшиеся здесь, на террасе: прижавшись лобком к лобку. Она не могла поверить своим глазам! Они просто-напросто изображают… половой акт! Прямо при всех, в открытую. Неожиданно она вспомнила скользкую фразу Реджины: «потереться всухую». Да здесь партнеры действительно прижимаются друг к другу гениталиями! А некоторые девчонки даже повернулись спиной к парням и выгнулись так, чтобы те могли изобразить «трах-трах-трах» сзади, как это делают животные – как собаки на заднем дворе!

Хойт снова приобнял ее, притянул к себе и, наклонившись очень близко, прокричал в ухо:

– Потанцуем?

Шарлотта даже ничего не смогла ответить – так поразило ее это зрелище. Она лишь отрицательно помотала головой – энергично и даже почти судорожно.

– Эй, ты не можешь так со мной поступить! – возмутился Хойт.

Он ведь просто шутит – или нет? Шарлотта открыла было рот…

и опять не нашлась что сказать, ограничившись лишь дурацкой улыбкой. Он же не специально, он не хотел ее оскорбить… Девушка снова покачала головой.

– Да ладно тебе! Сама же сказала, что хочешь танцевать! Я через весь клуб тебя сюда тащил, чтобы мы могли потанцевать! Ну, сделай мне такое одолжение! Всего один танец! Честно! – Хойту все время приходилось кричать, чтобы девушка могла его услышать.

И опять она замотала головой и наконец выдавила из себя слово «нет».

Хойт наклонил голову набок и несколько секунд пристально, даже изучающе смотрел на Шарлотту, словно говоря: «Неужели ты думаешь, что я приму такой ответ?»

– Пошли! – Он схватил ее за руку и потянул за собой на танцпол.

– Ты… – Внезапно ее охватил неуправляемый гнев. – Перестань! Пусти меня! Я передумала! Не собираюсь я танцевать!

Парень отпустил Шарлотту, пораженный этой вспышкой, и выставил руки перед собой, словно защищаясь.

– Эй! Ладно, ладно, договорились. Заметано! – Он широко улыбнулся. – При чем тут вообще танцы? Я же сказал ребятам, что показываю тебе достопримечательности клуба, а я слов на ветер не бросаю!

Так-то лучше, подумала Шарлотта. Вообразил, что делает мне большое одолжение, а я должна растаять и согласиться на все только потому, что он обратил на меня внимание. Злость и обида отступили, и Шарлотта поймала себя на том, что смотрит на Хойта уже не так сердито и даже опять слегка улыбается. Но все-таки она не могла смириться с тем, что парень посмел предложить ей такую мерзость. Шарлотту просто передернуло, когда она снова бросила взгляд на «танцующих». Все эти люди… трущиеся друг об друга… прижавшиеся гениталиями… как жучки на случке… Да как он посмел! Предложить такое ей! Да Шарлотта лучше, чем все это стадо, вместе взятое! Да Шарлотта лучше, чем он сам! Как ему могло прийти в голову, что она согласится на такое?