Текст книги "Гарри Поттер для взрослых или КАК ОНО БЫЛО (СИ)"

Автор книги: Татьяна Уревич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 84 (всего у книги 112 страниц)

– Снегг… э-э профессор Снегг… он простит меня когда-либо? – боясь своего голоса, тихо спросил Гарри.

Дамблдор задумался.

– Заметь, Гарри, только такие цельные личности как Ростислав и Юлия смогли увидеть Северуса в его истинном свете. Если ты оценил наконец профессора Снегга по достоинству, надеюсь, и ты приблизился к планке цельности характера. По поводу твоего вопроса… что ж, надо пытаться. Но ты покусился на самое дорогое, что у него есть –любимую женщину. Так он считает. Во всяком случае, сейчас не самое удачное время для примирения.

Но Гарри уже закусил удила. Завтра он отправится в больницу просить прощения у Снегга… за всё.

Теперь Гарри знал, в чём смысл финта, который проделал Волан-де-Морт с Русско-Английским Барином, когда подвешивал его вниз головой. Требовалось, чтобы Нагайна имела возможность ужалить Будогорского в единственное уязвимое место на его теле. Ростислав Апполинарьевич – человек исключительных магических способностей, здоровья и выносливости. Он смог затормозить продвижение отравы по своему организму. Змеиный яд не распространился, а застрял где-то на уровне лодыжки. Ногу до этого места пришлось ампутировать. Никакие ухищрения лекарей «Святого Мунго» не помогли.

– Видимо, у Боженьки на меня свои виды, – смеясь, говорил Будогорский. – Во что бы то ни стало, Создатель хочет превратить меня в праведного человека. И где-то он прав: в любовных утехах я уже не буду столь ловок. Придётся остепениться. Собственно, у меня есть на примете одна тётенька…

При этом Будогорский заметно погрустнел. Гарри знал женщину, о которой говорил профессор. Она приходила в больницу каждый день и сидела сначала с Юлией (недолго), а потом, до вечера, с Барином. Катя – та самая тётка, нянчившая детей Снегга. «Как её может любить Будогорский?» – ломал голову Гарри. Да, она надёжна, как добротно срубленная изба… Но и только.

– Ты не понимаешь, – говорил неунывающий Будогорский. – Катерина – мой оплот: честная, верная, безыскусная. Что ещё нужно человеку, который мечтает о крепкой семье? Вот сделаю себе железную пяту и буду – о-го-го!.. Но ты ведь пришёл сегодня не ко мне… то есть не ТОЛЬКО ко мне, так?

Глаза Барина, как всегда, излучали тепло и доброту. Гарри вспомнил, как обычно на него смотрел Снегг – холодно, неприязненно – и поёжился.

– Боишься идти к нему? – спросил Будогорский.

– Да, – сознался Гарри.

– И правильно делаешь, – не стал утешать его Барин. – У Северуса характер и так не сахар… А в связи с последними событиями… от него тут весь персонал стонет. Я бы сто раз подумал, стоит ли лезть на рожон. Может, повременишь со своими благими намерениями? Они зачастную ведут нас… сам знаешь куда.

«Может, этого-то мне и не хватает, – злясь на самого себя, подумал Гарри, – хорошей трёпки от Снегга! А то все нянчатся со мной: уси-пуси!» Гарри угнетал тот факт, что никто его не обвинял. Напротив, все как будто чувствовали свою вину перед ним: Дамблдор – за то, что держал в неведеньи, Люпин – за историю с любовным треугольником Джеймс Поттер – Лили – Снегг, Грюм – за бремя, возложенное на школяра. Но Гарри не искал для себя оправданий. Исполненный вины, он пошёл-таки в палату, где неотлучно подле жены находился Снегг. Подойдя к двери, он уже не был так уверен в том, что ему следует повидаться со Снеггом сегодня. «Тебя предупредили. Дважды. Что было, когда ты не слушал то, что тебе говорили? Ну-ка, вспомни…»

Резко развернувшись, он пошёл прочь. Чем больше Гарри удалялся от злополучных дверей, тем легче ему становилось. И тем быстрее у него становился шаг.

«Я вернусь. Позже», – пообещал он самому себе.

С тех пор, как «Ежедневный пророк» напечатал опровержение публикаций, вовсю чернивших Снегга, каждый причастный (и непричастный) к этим событиям гражданин считал своим долгом нанести визит вежливости Северусу. Эти визиты были скоротечны. На повторные решались только самые близкие: Дамблдор, Будогорский и Катерина. Их Снегг молча игнорировал. Если же кто-нибудь другой пытался выразить ему соболезнования или проявить участие, тут уж – мама не горюй! – Северус Снегг расправлялся с непрошенными гостями быстро. Люпин одним посылом палочки был отправлен в морг (не в качестве покойника, но всё же…), Грюм – спущен с лестницы, а о Скиттер взбесившийся Северус чуть не изломал табурет.

Хуже всего приходилось медсёстрам. Те были вынуждены мириться с причудами Снегга круглосуточно. Когда кто-то из персонала робко заикнулся об установленном для посетителей времени посещений, Северус пришёл в такую ярость, что чуть не придушил несчастного. К счастью, вовремя приковылял Будогорский (который к этому времени довольно ловко управлялся с костылями). С тех пор Снегга оставили в покое. Он не ел, не пил, не спал, дни и ночи просиживая в больнице. Он словно впал в кому. Северус чувствовал в своём сердце дырку, через которую утекает его кровь, постепенно наполняя грудь обжигающей, как кипяток, жидкостью. Было больно и трудно говорить, двигаться, даже дышать. Как в анабиозе он прожил месяц.

Детей отправили к бабушке. В Россию препровожала их Катерина. Они свалились к ничего не подозревающим Гончаровым как снег на голову. Катя позвонила родителям Юлии из Пулково и сказала «Мы едем».

– Что? – не расслышала баба Люся. – Кто говорит? Где вы?

Но Катерина успела повесить трубку. Когда, спустя час, они с детьмя появились в доме на Счастливой улице, в квартире их, не считая Людмилы Семёновны и Валентина Ефимовича, встречали Юлин брат, сын с невестой и лучшая Юлина подруга Лена Васильева.

– Где же Юлия? – спросил Валентин Ефимович (папа). – Мы думали, она сама приедет на свой день рожденья.

– Да, действительно… сегодня ведь её день рождения, – Катя растерялась не меньше Юлькиных родственников. – Простите, я так хочу в туалет… не могла оставить детей ни на минуту… терплю с самого Лондона.

Первой пришла в себя Юлина мать.

– Давайте, – распорядиолась она, принимая из рук Кати Асю и Гошу. И тут же умилилась: – Боже! Какие хорошенькие!

Близнецы, почуяв незнакомые руки, открыли глазки и молча взирали на бабушку, которую не видели чуть ли не со дня своего рождения.

– Смотри-ка, не плачут, – оценил молчание малюток Юрий.

– А ты считал, что все младенцы плачут сутки напролёт? – насупилась Маша, его невеста.

– Я не знаю. Ты лучше у Боба спроси. Он большой специалист по этой части, – этим Юрик хотел уязвить своего дядюшку – тридцатилетнего холостяка. За Борисом (иначе БОБОМ) прочно закрепилось прозвище «девственник» – нетрудно было догадаться, кто ему его дал.

Бабушка Люся тем временем хлопотала над внучатами. Она усадила их в подушки и проверяла подгузники.

– О! А я думала, что это девочка. Оказывается, наоборот, – удивилась Ленка.

Все норовили потискать Юлькиных ребятишек. Аська по своей привычке схватила бабкины серёжки с крупными камнями, пятаясь сорвать их с ушей.

– Шустрая, – похвалила девочку Людмила Семёновна, отцепляя маленькие цепкие пальчики.

– Да, она такая. Не в пример брату. Тот тихоня, – Катерина присела на край постели, вытирая потное лицо ладонью.

– Катюша, милая, объясните наконец, что это значит? В последнем письме Юля ни словом не обмолвилась, что в скором времени приедет на родину… А потом эти разговоры по телефону… довольно странные – будто и не с дочерью говорю, а с кем-то, у кого по чистой случайности её голос… и где она сама, в конце концов?

Катерина смущённо молчала. Она знала, что «всё это значит». Действительно, она говорила не с дочерью. Вот уже месяц с Людмилой Семёновной общался Будолгорский, искусно меняющий голос. Неудивительно, что сердце матери почуяло подвох. Врать Катя не любила и не умела. Поэтому сочла за благо переменить тему.

– Я так устала с дороги… Могу я принять душ?

На неё уставились, как будто она произнесла нечто неприличное.

– Э-э. Конечно. Хорошо. Сейчас дам Вам полотенце, – пришла в себя Людмила Сесёновна. – Скажите, а ваш багаж? Я гляжу, вы налегке.

Напряжение нарастало. Катька поспешила укрыться за дверью ванной. Раздеваясь, она тревожно прислушивалась к тому, о чём говорят Юлины родные. Ничего нельзя разобрать: бу-бу-бу… бла-бла-бла. Вздохнув, она стала репетировать то, что должна была сказать: «Юлия и Северус поехали в свадебное путешествие. Я выхожу замуж. Поэтому дети временно поживут у вас… то есть молодожёны приняли решение поместить… нет, поселить детей у вас… Чёрт-те что! Дальше-то как будем выпутываться?! Если Юля не придёт в себя…»

Катерина торопливо перекрестилась, молясь, чтобы Юлька быстрее пошла на поправку.

Когда всякий лимит времени, отпущенный на помывку, вышел, Катерина выглянула из ванной комнаты. Её встретили шесть пар недобожелательных глаз. Выбрав себе самый индифферентный объект (двойняшек) Катя начала вдохновенно врать.

– Юлия и Северус поехали в свадебное путешествие. Я выхожу замуж. Поэтому меня попросили оставить детей у вас… на некоторое время. Северус передал мне деньги. Вы можете нанять другую няню…

– Значит, СЕВЕРУС, – глаза Юлиной матери полыхали ненавистью. – Хотела бы я посмотреть в бесстыжие глаза этого афериста!

– Но почему же «афериста»? – слабо отбивалась от её нападок Катя.

– Да потому! – пророкотала Людмила Семёновна. – Он дал наш телефон всем сущетсвующим детским домам Ленинграда и Ленинградской области, и теперь нам беспрестанно трезвонят директора этих детдомов – такие же аферюги. Он что, промышляет тем, что распродаёт детишек на органы?

– Бог с Вами, – ужаснулась Катерина. – Что Вы такое говорите! Северус – порядочный человек. Он просто собирается открыть школу для обездоленных детей.

– Да?! – усомнилась баба Люся. – Мне так не показалось. Может, Вы привезли моих внуков, чтобы уберечь их от этого чудовища?

– Нет! – Катя заломила руки. – Вы неправильно поняли!

– ГДЕ МОЯ ДОЧЬ?

Людмила Семёновна подступила к Кате с явным намерением её потрясти. Катерина, не терпевшая никакого насилия, сдалась.

– Хорошо. Я всё расскажу. Юля заболела. Северус – как и подобает мужу – ухаживает за ней. Им некогда заниматься детьми.

– Вот значит в какое «свадебное путешествие» они отправились! – зарыдала Людмила Семёновна. – Я как чувствовала, когда отпускала Юлечку с НИМ… добром это не кончится… Вы тоже хороши: оставили подругу в минуту опасности… бежите, как крыса с тонущего корабля…

– Люся! – вмешался Валентин Ефимович. – Надо же разобраться!

– Поздно разбираться! Надо ехать и спасать ребёнка! – в Юлиной матери проснулась жажда действий.

– Но в этом нет смысла! – пыталась образумить неуёмную Северусову тёщу Катерина. – Вы всё равно ничем не сможете помочь сейчас своей дочери!

– А-а! – заголосила Людмила Семёновна, не способная воспринимать всю последующую информацию после слов «ничем не сможете помочь».

– Господи! Да жива она, жива! – рассердилась Катерина. – Почему Вы всё так превратно понимаете?

– Вот я поеду и посмотрю, насколько превратно я всё понимаю! – неожиданно ледяным тоном произнесла Юлина мама.

– Спорить бесполезно, – вполголоса сказал «Девственник» – Боб.

Было принято соломоново решение: двойняшки остаются на попечение мужчин (деда, брата и дядюшки), курировать ситуацию будет Ленка. А бабушка Люся с Катериной поедут в Британию.

Как только уладились формальности, Катя с Людмилой Семёновной отправились в Объединённое Королевство Великобритании и Северной Ирландии. Рейс попался не самый удачный – с двумя пересадками. Когда их самолёт наконец приземлился в Хитроу, Юлия в больнице «Святого Мунго» открыла глаза. Она шевельнула губами, но не смогла произнести то, что хотела. Северус встрепенулся – может, просто показалось? Все сомнения отпали, когда из уголка Юлиного глаза выкатилась слезинка. Чёрно-белый мир вновь засиял красками. Он взял туго забинтованные руки жены и поднёс к губам. «Спасибо тебе, господи, – шептал Северус. – Спасибо!» Лицо у него при этом сморщилось – он с трудом сдерживал слёзы. Он вдруг вскочил.

– Сейчас, родная, сейчас. Я быстро!

Ему не терпелось поделиться радостью с Ростиславом.

К нему тут же вернулись ощущения. Во-первых, было такое чувство, что от него смердит. Когда он последний раз мылся или хотя бы менял носки?.. Он не помнил.

На полпути к Славкиной палате Северус обратил внимание, что на него смотрят… как-то странно. Он списал это на «ароматы», исходящие от него. «Теперь, когда Юля пришла в себя, надо бы привести себя в порядок. Ей будет неприятно видеть меня неопрятным». Насколько неприятно было видеть его таким всем прочим в течение прошедшего месяца, его мало волновало.

– Слав! – окликнул приятеля Северус, войдя в палату. – Ты где?

– Ба! – раздался голос Будогорского из туалета (оттуда явно несло табачным дымком). – Кто это к нам пришёл?! Севка! Никак ты вышел из комы?

Барин наполовину высунулся из туалета.

– Из комы вышла Юлия!

Дверь с грохотом распахнулась на все сто. На лице Будогорского отразилась целая гамма чувств: недоверие, изумление, оторопь, волнение и радость.

– Слава Богу! – на ходу застёгивая брюки, Ростислав прыгал на одной ноге в поисках костылей.

Северус не стал дожидаться, пока тот отыщет свою опору, взвалил его к себе на плечи и поволок по коридору.

– Фу! – Будогорский театрально обмахнулся ладошкой. – Не хочу сказать ничего дурного, но запашок от тебя, мой друг, как от козла – не побоюсь этого слова. Не потому ли Юля так долго не могла прийти в себя?

– Заткнись, – беззлобно цыкнул на него Снегг.

Когда он дотащил Будогорского до палаты жены, у постели Юлии, пользуясь его отсутствием собрался целый консилиум. Завидев Северуса, многие тут же испарились. Сбросив своего товарища как куль с мукой на соседнюю пустующую койку, Снегг враждебно уставился в лица целителей. Казалось, на них он наложил заклятие оцепенения.

– Да, приятель, нагнал ты на них страха! – хмыкнул Будогорский.

В этот момент подошёл Гарри. Он стал невольным свидетелем этой немой сцены и последовавшими за ней событиями.

– Кхе-кхе, – откашлялся главный целитель. – Кризис миновал. Теперь, без сомнения, она пойдёт на поправку. Но Вы должны знать… Говорят, Ваша жена была красивой женщиной. Так вот. Такой ей уже не быть. Никогда. Но в основном она сможет привычный образ жизни.

Снегг в ярости схватил его за грудки.

– Что ты сказал, мерзкий ты ублюдок? Как она сможет вести «привычный образ жизни» – изъязвленная и гниющая?

– Процесс удалось затормозить, – пытался вырваться несчастный.

Не внимая голосу разума, Северус набросился на лекаришку и стал его душить. Консилиум как ветром сдуло. Неизвестно, чем бы это всё кончилось, если бы Гарри и Будогорский не оторвали Снегга от полузадохшегося доктора.

– Сумасшедший! Хулиган! – лекарь подобрал свою шапочку и бросился наутёк.

Северус всё ещё сжимал кулаки. Взгляд его остановился на Гарри.

– А-а! – лицо его побелело. – Гарри несравненный! Пришёл полюбоваться на деяния рук своих? Теперь ты доволен? Закончил дело, которое так славно начал твой отец?

С каждым вопросом – хотя, казалось, это было невозможно – он белел всё больше.

– Северус, – Будогорский взял его за руку. – Ты доведёшь себя до приступа. Успокойся!

Снегг стряхнул его, как букашку.

– Не трогай меня! Все носились с Поттером, как дураки с писаной торбой… и вот она благодарность! Смотри! Радуйся! – он подтащил Гарри к койке жены и ткнул его в намокшие от крови и гноя бинты Юлии. Затем задрал штанину Будогорского, под которой торчала култышка ампутированной ноги. – Полюбуйся! Что-то ещё?

– Нет, сэр, нет… – лепетал Гарри. – Наоборот, я хотел…

– Что ты хотел, Поттер? Что-о? – взревел он. – Ты отомстил сполна. Тебе уже нечего тут делать. Твои амбиции должны быть удовлетворены.

Он рухнул на стул рядом и уронил лицо в ладони.

– Пусть он уйдёт, – слабым голосом попросил Будогорского Снегг.

– Я тебя предупреждал, – тихо сказал Барин Гарри, опираясь на его плечи.

Но выйти они не успели. В дверях возникла полная женщина. Её сопровождала Катерина, которая глазами делала какие-то знаки Будогорскому.

– Задержись, – шепнул Барин Гарри. – По-моему, сейчас нашему грозному профессору будет задана взбучка.

– А-а, – зловеще прогудела толстуха. – Я гляжу, вся тёпленькая компания в сборе!

Северус отнял ладони от лица. У него появилось невиданное доселе выражение нашкодившего ученика. Снегг поднялся, безвольно опустив руки вдоль туловища. Гарри изумился, наблюдая столь чудесное превращение: ещё минуту назад Снегг способен был внушить ужас, сейчас – только жалость.

– Людмила Семёновна? – Северус криво улыбнулся. – Что Вы тут делаете?

– У-у? – грозно набычившись, тёща пошла на Снегга, с трудом переставляя артритные ноги.

Он всё больше съёживался под её неумолимым взглядом.

– Ну, вот и свиделись! – Людмила Семёновна, напротив, всё более разрасталась в размерах (или это только казалось Гарри – ибо он впервые видел человека, который смог напугать самого Снегга).

Женщина обошла Снегга, повесившего голову… Она будто прикидывала, откуда его лучше начать есть.

– Зятёк дорогой! – как можно было в это простое словосочетание влить столько сарказма, яда и иронии – непостижимо! – впору поучиться голливудским кинозвёздам. – Ну, вот и свиделись.

«Нет, это бесподобно! Каждая её интонация – просто перл. Жаль, что у меня нет с собой диктофона», – помечтал Гарри, по-прежнему жавшийся к дверям. Уйти он был не в силах. Этот день был бы праздником для папарацци – жаль, что Скиттер находилась на другом объекте. Потом это обсуждали долго. Как говорится, «история стала легендой, а легенда – мифом». В действительности всё выглядело так.

– Знаешь, – обратилась Людмила Семёновна к зятю, уронив своё массивное тело на стул, ножки которого тут же подогнулись, – от первых двух мужей своей дочери я тоже была не в восторге. Но ты… (она нацелила пухлый палец в лоб незадачливого зятя)… ты… ТЫ что себе позволяешь?!!

Северус промямлил что-то вроде «быр-быр-быр».

– ТЫ увёз мою дочь и моих внуков, чтобы тут издеваться над ними?

– Нет, мэм, – пробормотал Снегг и рискнул поднять на «маменьку» глаза.

– Ка-ак? У тебя хватает наглости смотреть мне в глаза? – заревела Людмила Семёновна. – Ну, что ж, смотри, смотри… да только узоров-то на мне нет!

Тут она обратила внимание на неподвижо лежащую в постели забинтованную фигуру.

– Ты хочешь сказать, что эта мумия и есть моя дочь?

С этими словами – совсем неожиданно для дамы её комплекции – Людмила Семёновна проворно выхватила из-под головы соседки по больничной койке подушку и остервенением стала бить ею слабо защищавшегося Снегга до тех пор, пока наволочка не порвалась, и он не оказался весь в пуху. При этом продолжала сыпать афоризмами:

– Ах ты, зараза иностранная! Что качаешься, как ветошь на пару? Зенки твои бесстыжие! Я тебе покажу! – бросив, ставшую бесполезной, пустую наволочку, неистовая тёща подскочила к Северусу и вцепилась ему в щёки.

Послышались сдавленные всхлипы – все разом обернулись к кровати Юлии. Она смеялась. Из глаз её лились слёзы. Через неделю Юлия могла сидеть в подушках и есть жидкую пищу. Бинты частично сняли. Раны, оставленные поцелуем Волан-де-Морта, выглядели устрашающе. Но она, как Будогорский, не теряла присутствия духа. Её мать и её муж успели помириться и даже подружиться. Волшебные «штучки» зятя её восхищали, но Людмила Семёновна просила не злоупотреблять ими в её присутствии. На предложение Будогорского попробовать что-нибудь эдакое самой она, смеясь, отвечала: «В моём-то возрасте? Помилуй!» Для «знатной дамы» (так Юлину мать величали в больнице) оборудовали комнату и она быстро вошла в контакт со всеми служащими «Святого Мунго». А её присутствие благотворно влияло на самых тяжелобольных. Юлия ещё плохо говорила. Она предпочитала молчать и слушать. Единственное, о чём она просила, так это чтобы её не беспокоили журналисты. И это правило свято блюли близкие: Северус, мать, Катерина, Будогорский. Один раз приходил Альбус. После приватного разговора наедине Снегг, сгорая от любопытства, поймал Дамблдора с целью вызнать, о чём они беседовали.

Дамблдор, загадочно посмотев на Северуса, сказал:

– Семья Гончаровых примирила Вас с маглами, Северус? Видите, простые люди любят волшебников и даже восхищаются ими. Недаром же простецами написано столько сказок, где ДОБРО неизменно торжествует над ЗЛОМ?

Северус, изучая носы своих ботинок, в это время думал: «Нет ли у Дамблдора русских корней? Откуда эта приверженность к пышным фразам?» Гарри больше к Снеггам не совался.

– Когда-нибудь вы простите друг друга, – пообещал ему Будогорский.

– А Вы… простили меня?

– Ты не виноват. Мы хотели от тебя взрослого поступка, а держались с тобой, как с ребёнком.

– Зачем ОНА, – Гарри не мог заставить себя произнести имя жены Снегга, – сделала это?

– Юлия сделала то, что подсказывало ей её сердце. Слабость… любовная истома, которую на миг ощутил Волан-де-Морт, стала в конечном итоге для него гибельной. Он потерял ориентациию. Заблудился, как ребёнок, не знающий ласки. Был ослеплён, опьянён и обессилен одновременно. Юлия ведь разбила пузырёк с Любовным эликсиром. А его хватило бы, чтобы поразить целую дивизию, – Будогорский мечтательно улыбнулся. – Знаешь, Гарри, я принял решение вернуться на историческую Родину.

– В Россию? – упавшим голосом уточнил Гарри.

– В неё, голубушку.

– Что Вы будете там делать? – скучным голосом спросил Гарри.

– Работать. Я ведь врач по первому образованию… Растить детей… если повезёт.

– А как же волшебство? Как же Ваши ученики?.. Как же Я? Неужели Вы ни капельки к нам не привязались?

Гарри – как это не стыдно – хотелось заплакать. Даже зареветь. В голос.

– Ну, что ты, – Будогорский привлёк его к себе. – Боюсь, что я привязался даже слишком: к Хогвартсу, к тебе и твоей честной компании… Слышал когда-нибудь, что у кошки девять жизней? У человека столько же – если не больше. Каждая веха – новая жизнь. Так что пора мне начинать новую жизнь.

– Вы всё-таки женитесь?

– Мы уже поженились, – Барин продемонстрировал золотой ободок на безымянном пальце.

– Когда вы успели? – ахнул Гарри.

– Дурное дело не хитрое, – усмехнулся Будогорский. – Шучу.

– Я знаю, что всё это значит! – озарило вдруг Гарри. – Вы любите жену Снегга. И бежите отсюда по этой причине. И готовы бросить из-за этого…

– Тихо-тихо-тихо… – поспешил утихомирить его Ростислав Апполинарьевич. – Вот ты и научился читать в сердце, как в открытой книге.

– Для этого не надо быть чародеем.

– Думаешь, Северус тоже может о чём-нибудь догадываться? – Барин подозрительно посмотрел на Гарри.

– Я не знаю.

– Значит, надо быстрее сматываться, – и он откинулся на подушки.

– Я увожу Юлю с собой, – безапелляционнм тоном заявила Людмила Семёновна Северусу.

– Но…

– Что «но»? – брови тёщи сошлись на переносице.

– Северус, – Юлия погладила мужа по руке, – так будет лучше. Дома я быстрее оклемаюсь.

– Разве тут не твой дом?

– Чужая сторона и без ветра сушит, – едва слышно прошелестела Юлия.

– Что верно, то верно: родная сторона – мать, чужая – мачеха.

Это приковылял Будогорский. Он галантно поцеловал Юлькиной матери руку и увёл её от назревающей ссоры. В последнее время то и дело между супругами возникало, мягко говоря, недопонимание. Будто тот поцелуй установил меж ними стену. Снегг – так же как и Гарри – не понимал, зачем это нужно было делать, а Юля не могла объяснить. Импульс… Тогда это казалось единственно правильным, теперь – глупым. В итоге они признали, что расстаться на время будет им на пользу. Хоть и он, и она ссылались на благотворное влияние Родины на ход лечения Юли. Через несколько дней Будогорский с Катериной и Людимила Семёновна с Юлией прощались в Хитроу с Северусом. Их пришли проводить многие, но присутствие Снегга – как сторожевого пса – пугȧло. Они предпочитали наблюдать сцену прощания издалека. Юлия сидела в инвалидном кресле. Лицо Снегга, по обыкновению, оставалось непроницаемым. Лишь когда мать Юли покатила коляску с дочерью к самолёту, хогвартцы рискнули подойти к Будогорскому. Было заметно, как Катерине приятно, что её обожаемый муж столь любим всеми. На её некрасивое лицо, казалось, падал отблеск красоты её супруга. В свете последних событий что-то мученическое появилось в благородных чертах Ростислава, от чего он стал схож с Иисусом (каковым его изображают в библейских сюжетах). Северус промаршировал мимо своих экс-учеников, не обменявшись ни единым словом приветствия.

– Эй, упрямец! – крикнул ему вдогонку Будогорский. – Миргородский ждёт тебя! Как только уладишь с ним все дела, телепортируй. Мы встретим тебя в Пулково!

Нечто человеческое шевельнулось в лице Снегга, когда он обернулся к другу. Но, видя, как все взоры обратились к нему, ссутулился и зашагал прочь.

Гарри Поттер для взрослых

или

КАК ОНО БЫЛО.

Сказка

СОДЕРЖАНИЕ.

Предисловие

Часть первая. ДО…

Глава 1. Последнее прибежище

Глава 2. Аттестация по трансгрессии

Глава 3. Эликсир любви

Глава 4. Р.А.Б.

Глава 5. В тридевятом царстве

Глава 6. Перемены в Хогвартсе

Глава 7. Санкт – Петербург

Глава 8. Чуть белоглазая

Глава 9. Новые союзники

Глава 10. Чаша Пуффендуй

Глава 11. Who is your angel?

Глава 12. Доспехи Бога

Глава 13. Ящик Пандоры

Глава 14. Звезда Сиона

Глава 15. Волшебный кворум

Глава 16. Большой Тёмный совет

Глава 17. В сердце Африки

Глава 18. Восток – дело тонкое

Глава 19. На карнавале

Глава 20. Атлантида

Глава 21. Плутония

Глава 22. Развязка

Глава 23. В больнице «Святого Мунго»

Предисловие.

Гарри отложил последнюю книгу Джинни Уизли о юном волшебнике, победившем вселенское зло, и задумался. Сколько же лет прошло с тех пор? … Его внуки зачитываются романами мисс Уизли и не подозревают, что сие сказание не что иное как повесть о похождениях их деда… изрядно перевранная.

– Ты жесток в своих суждениях, – раздался голос жены. Она только что вошла в комнату.

– Привет, – Гарри поймал руку любимой женщины и прижал к щеке. – Давно приехала? Я не слышал, как ты открывала дверь.

– Я её и не открывала. Решила застать тебя врасплох, – улыбнулась та. – И, похоже, мне это удалось.

Анастасия взглянула на обложку только что изданной книжки.

– И как тебе? – она кивнула в сторону бестселлера.

– С литературной точки зрения весьма занимательно, но справедливости ради стоит заметить…

– Бог мой! Не собираешься же ты оспоривать написанное! Хотя бы в память о Джин! В конце концов, это литературное произведение, а не документальный опус!

– Так-то оно так, – кисло согласился Гарри. – Однако мне не даёт покоя…

– Вот и отлично! – не дослушав мужа, Анастасия стала облачаться в униформу домашней хозяйки. – Напиши что-нибудь встречное. Мне всегда казалось, что тебе пора взяться за мемуары.

Напевая, она подбирала разбросанные вещи, а Гарри не уставал любоваться ею. Анастасия не была той редкой красавицей, какой, без сомнения, являлась её мать. Строго говоря, Настя не отличалась особой женственностью: крупные черты лица, резкие суждения. Но все без исключения знакомые – Гарри был в этом уверен – завидовали его удачной женитьбе. Неистощимое жизнелюбие, энергия, бьющая ключом, открытость и необыкновенная доброта – вот, что привлекало в этой удивительной женщине. В этом году ей исполнилось шестьдесят – а разве скажешь? В любом смысле она могла бы дать фору и тридцатилетней. Сейчас Анастасия Поттер – крупнейший учёный. У неё сотни последователей. Она без устали мотается по Земле, проводя научные конференции и продолжая свои изыскания. В то время как сам он – всего лишь скромный директор школы.

– Да, «директор»! – с гордостью повторила миссис Поттер (ей не требовалась вербализация мыслей мужа). – Но какой?! Слушай, по-моему, тебе и правда следует взяться за перо и поведать миру, КАК оно было. Что скажешь?

– Не уверен, что мне подвластно художественное слово. Выйдет слишком коряво, чтобы кто-нибудь взял за труд прочесть мою писанину.

– Ну, а я на что? – Анастасия, всё ещё с ворохом одежды в руках, присела к мужу на край кресла. – Ум хорошо, а два лучше. Отредактирую шероховатости на «раз – два».

– Действительно, что я теряю? – приободрился Гарри. – А то прямо с души воротит, читая ЭТО.

– Не стоит осуждать брошенную женщину. Так она сублимировала несостоявшуюся жизнь… Мисс Уизли поступила благородно: вместо того, чтобы чернить тебя, она сделала из тебя героя. Для женщины это, знаешь ли, подвиг.

– Мне так кажется, подвиг – то, что ты говоришь о ней в таком тоне. Ведь Джинни ни словом не обмолвилась о роли твоей матери во всей этой истории.

– Это объяснимо, – спокойно отреагировала Анастасия. – Мама послужила причиной вашего разрыва. Косвенной, конечно. Но Джинни так не считала… Держи!

Анастасия вручила мужу стопку бумаги и ручку.

– Ты ведь предпочтёшь писать от руки, не так ли? С компьютером у вас по-прежнему сложные отношения. И вот ещё что: мы напишем воспоминания в соавторстве: ты будешь писать от своего лица, а я – от лица матери.

– Отца привлечь не желаешь? – усмехнулся Дэни.

– Не ёрничай! – одёрнула его Анастасия. – Из папы беллетрист, как… сам знаешь из чего что. К тому же он до сих пор не может смириться со смертью мамы. Ему будет нелегко вспоминать былое.

– Да-а? – деланно удивился Гарри. – А я думал, почётный член Всемирной лиги чародейства всё же смирился со своей незавидной долей…

Он, конечно, намекал на недавнюю женитьбу тестя (это на пороге-то столетия!). Анастасия укоризненно взглянула на мужа, поднялась с кресла и бодро зашагала на кухню. Гарри пододвинул к себе бумажную кипу и, не откладывая дела в долгий ящик, начертал на первом листе: КАК ОНО БЫЛО. Глава первая: Последнее прибежище.

Часть 1-я. ДО…

Глава 1. Последнее прибежище.

Худощавый черноволосый мужчина сидел за грубо оструганным столом, сплошь заставленным пустыми бутылками из-под спиртного различной степени крепости. Он развлекался тем, что гонял между ними с помощью небольшой палочки довольно упитанного крысёнка, который припадал на одну лапу и жалобно попискивал. Пронзительно чёрные глаза мужчины недобро поблёскивали. И было непонятно: то ли он садист, получающий удовольствие от мучений зверька, то ли алкоголик, допившийся до чёртиков. Однако на алкоголика он похож не был: движения его холёных рук оставались выверенно точными, а глаза – мрачно трезвыми. Наконец это занятие ему надоело. Он ухватил одной рукой крысу за хвост, а другой взмахом палочки распахнул дверь. Не вставая, он бросил несчастного грызуна в дверной проём. Сам же встал и неверным шагом подошёл к пылающему камину. Сцепив руки на затылке, он откинул голову и застонал. Стон этот скорее напоминал рык раненого зверя. Мужчина был никем иным, как Северусом Снеггом. А крыса, столь безжалостно выкинутая им, Хвостом. Вот уже месяц как Снегг торчал в своём убогом домишке в Паучьем тупике и ждал указаний сверху. Казалось, все о нём забыли. После шумных поздравлений в день смерти Дамблдора ему было велено ждать дальнейших распоряжений на свой счёт. А в качестве верного слуги (по совместительству – соглядатая) к нему приставили Петтигрю. С грохотом Снегг отодвинул стул (под стать уроду-столу) и грузно шлёпнулся на него лицом к огню. Языки пламени высвечивали его крупные черты, наделяя их дьявольским сиянием. В дверь тихонько постучали. «Ну, сейчас я ему устрою», – нахмурился Снегг, думая, что вернулся Петтигрю. Но на пороге возникла фигура то ли женщины, то ли девушки, то ли вовсе подростка. Она была одета в нелепо кричащие тряпки. Ядовито зелёные штанцы сидели на ней точно это была её вторая кожа, грудь едва прикрывал топик, состроченный из тысячи разноцветных лоскутов.