Текст книги "Гарри Поттер для взрослых или КАК ОНО БЫЛО (СИ)"

Автор книги: Татьяна Уревич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 112 страниц)

– May I come in? – довольно заносчиво спросила она.

Снегг молча взирал на это чудо… в тряпках.

– Боже! Вот несчастье-то! – закатила она глаза. – Бедняга наверняка глуховат.

– May I come in? – повторила она громче.

– Что Вам угодно? – холодно осведомился Снегг.

– Мне «угодно» снять у Вас комнату, конечно. Что же ещё? – удивилась та.

– Комнату? У меня? С какой стати?

– С той самой, что Вы, если не ошибаюсь, хозяин… хм-хм… гостиницы.

Странная гостья нахально прошествовала к столу и уселась напротив, не сводя с него золотисто-карих глаз.

– Объяснитесь, что всё это значит? Кто Вы? Какого лешего Вам здесь надо? – изумлению его не было предела. Казалось, появись тут Волан-де-Морт, он был бы и то меньше растерян.

– Удивительный приём! – пожала плечами незнакомка.

Но, тем не менее, завела рассказ. По её словам выходило, что она русская туристка, рассорившаяся со своим приятелем. Спрыгнув с поезда, она очутилась в незнакомой местности. И тут какой-то старичок с длинной бородой, в очках с половинчатыми стёклами и в остроконечной шляпе направил её сюда, подробно описав дорогу…

– Никогда не слышал более идиотской истории, – перебил её Снегг. Но тут у него ёкнуло под ложечкой: «старичок с длинной бородой…»

Не тратя времени на объяснения, он схватил «то ли женщину, то ли девушку» за руку и выволок на крыльцо. Молча он смотрел на округлую вывеску, украшающую фасад его дома, далёкого от фешенебельности: ТРАКТИР «ПОСЛЕДНЕЕ ПРИБЕЖИЩЕ». Рядом болтался рекламный плакат:

Посетите наш милый трактирчик!

Вы будете тут встречены с чисто английским радушием и гостеприимством.

Вам предоставят здесь кров и пропитание без особых изысков, но от чистого сердца. Губы Северуса непроизвольно растянулись в улыбке. Он отпустил руку своей непрошенной гостьи и прошёл в дом. «Знак! Наконец-то! Несомненно, это одна из шуточек Дамблдора! Он где-то рядом!» – лихорадочно размышлял он.

– Послушайте! – ворвался в его размышления высокий женский голос. – Вы, в конце концов, скажете что-нибудь вразумительное?

В голосе явственно проступали гневливые нотки. Северус обернулся и оглядел ещё раз с ног до головы посланницу… судя по всему, Дамблдора.

– Я бы хотел, чтоб Вы, милейшая, озвучили свою невероятную историю ещё раз.

– Да-а, – протянула она, – в чём – в чём, а в «чисто английском радушии и гостеприимстве» Вам не откажешь… Впрочем, как и в умении быстро соображать (весьма скептически закончила она).

С этими словами нахалка приблизила своё лицо к лицу Снегга и яростно прошипела:

– У Вас есть комната, чёрт побери? Или я буду препираться с Вами до утра, пока до Вас, наконец, дойдёт смысл сказанного?!

Северус отшатнулся. С ним в таком тоне не дозволялось говорить никому уже давно. «Она уверена, что, взглянув на её смазливое личико и миленькую фигурку, все начнут плясать под её дудку? Вот уж нет!» Он не замечал, что строй его мыслей подобен подростковому. Впрочем, не поддаться её чарам было весьма затруднительно. Облик молодой женщины в целом являлся на редкость гармоничным (несмотря на безвкусную одежду): ни одна черта не была отмечена оскорбительной неправильностью или грубостью формы.

– Идите наверх. Там Вы найдёте спальню, – хмуро возвестил он, отводя глаза. Но не смог не проследить за ней взглядом. Торжествующей походкой она легко поднималась по лестнице, а перед дверью спальни повернулась к нему (словно зная, что он наблюдает) и, улыбнувшись, произнесла:

– Спокойной ночи.

Странное свечение исходило от её блестящих волос вкупе с сиянием янтарных глаз и ослепительной белизной зубов. Этот эффект продолжался не больше мгновения – пока Северус не тряхнул в замешательстве головой. «Что-то в ней есть… такое…». Но ЧТО, вывести не смог. И вновь рухнул на то место, с которого началось знакомство, ставшее для него знаковым.

Остаток ночи Северус провёл, не смыкая глаз. То и дело он вставал и в возбуждении мерил шагами гостиную. А потом вновь садился и, откупоривая очередную бутылку, пил, не сводя глаз с двери. Утром он уже был не так уверен, что всё случившееся этой ночью не привиделось ему.

«Постой-ка! Может, несмотря на свой невинный вид, ЭТА – агентесса с другой стороны…»

Не успев закончить свою мысль, Северус отвлёкся на скрип нисходящих шагов. Позёвывая, к нему спускалась ТА САМАЯ, вчерашняя. Она подошла к столу, небрежно облокотилась о спинку стула и фыркнула:

– Что, всю ночь тут наливались?

Северус поднялся и, крепко взяв её за запястья, подтянул к себе.

– Милочка, Вы не поинтересовались платой, которую я взимаю со своих постоялиц.

– Не дышите на меня – иначе я воспламенюсь, – с редким присутствием духа сказала она, бесстрашно устремив на него свои жёлтые глаза.

Это, как ни странно, его уязвило.

– Ну, так что же в отношении платы? Из Вашего сумбурного рассказа я понял, что денег у Вас вроде бы как и нет?

Он стискивал ей руки всё сильней. Нежный запах весенней листвы, струящийся от её волос, не давал ему сосредоточиться. «Этот запах был в моём экзаменационном зелье по приворотам», – мелькнуло у него.

– Деньги будут, – вырвав руки, заверила она. – Беда в том, что я не могу от Вас дозвониться.

Она бросила на стол крохотный телефонный аппаратик.

– Что у вас со связью? До появления в Вашем доме у меня таких проблем не было, – и сердито потёрла онемевшие запястья.

– А проблемы будут. Обязательно, – ласково пообещал Северус. – Если немедленно не признаешься, кто ты такая.

– Псих, – равнодушно пожала она плечами.

– Ты очень самоуверенна, не правда ли?

Снегг схватил её за плечи, стремясь причинить физическую боль, напрочь позабыв о том, что владеет волшебной палочкой. Его волновал запах её загорелой кожи. Этот запах проникал в мозг, отбивая способность соображать. Не отдавая себе отчёта, он наклонился ближе… и тут же был отрезвлён следующей её фразой:

– Считаю до трёх: раз, два…

– И что же предпримет наша маленькая героиня? – закончить он не успел – его обступила тьма.

Когда Северус пришёл в себя, первое, что он увидел, – встревоженное женское лицо.

– Очнулся! – лицо просветлело. – Ну, как так можно!

ОНА смотрела на него с укором.

– Ты меня просто вынудил к этому своими пьяными выходками!.. Подняться можешь?

Северус закряхтел, пытаясь встать на ноги. Голова гудела.

– Какое заклятие ты применила? – едва прошелестел он.

ОНА странно посмотрела на него и покачала головой.

– Благодарение Богу, до этого дело не дошло. Лишь огрела тебя бутылкой. Как я и предполагала, голова у тебя крепкая – бутылка вдребезги, – усмехнулась ОНА. – Ну что, идти можешь? Нет? Держись тогда за меня.

ОНА перекинула его руку себе на плечо и обхватила за пояс.

– Так, так. Давай, миленький, старайся, шевели ножками, – приговаривала ОНА, волоча его по лестнице. – Сейчас холодный душ… он тебе поможет. В любом случае, освежиться тебе не помешает.

С этими словами ОНА выразительно посмотрела на его засаленные волосы и жёваную мантию. Пропихнув его в дверь ванной, примыкающей к крошечной спальне, ОНА усадила его на обшарпанный табурет. И, присев перед ним на корточки, принялась расшнуровывать завязки на воротнике его мантии. Северус дёрнулся и отвёл её руки.

– Я сам.

Женщина заглянула ему в глаза.

– Злишься на меня? – спросила ОНА.

– Сам виноват, – буркнул он и, чтобы побороть смущение, гаркнул: – Так и будешь тут сидеть?

– Я тебе что, мешаю? Вдруг ты упадёшь в обморок?

– Удивительно трогательная забота. Особенно, если учесть, что не более четверти часа назад ты чуть не размозжила мне голову.

– Да-да, – назидательно произнесла ОНА (а в глазах загорелись смешинки). – Наглецам нужно уметь давать отпор.

ОНА с достоинством удалилась. Северус не смог удержаться от улыбки: «Этакий миленький наглец… это как раз про меня».

Северус уже был готов залезть в ванну…

– Давай принесу тебе сменное бельё, – донеслось до него из-за двери. – Скажи только, где…

– Не смей рыться в моих вещах! – обозлился он, едва перекрикивая шум льющейся воды.

– Что-что? – её голова возникла в приоткрытой двери.

– С ума сошла? – взвизгнул Северус и метнул в неё куском мыла.

– Успокойся, – продолжила ОНА со смехом уже за дверью. – Я ничего не увидела… ну-у, скажем, такого, чего не видала раньше.

«Поразительное бесстыдство!» – чуть было не сорвалось у него с языка. Но, вспомнив сцену, предшествующую его бесславному оглушению бутылкой, вовремя заткнулся. Когда минут через десять он вышел (во всём чистом и уже с сухими волосами), его новая знакомая сидела за круглым столиком и нажимала кнопочки на своём миниатюрном телефоне, то и дело поднося его к уху.

– Ничего не понимаю, – поморщилась ОНА. – Никакого сигнала!

Когда Северус наблюдал за её манипуляциями с телефоном, у него шевельнулась какая-то смутная догадка. «Но нет! Если ОНА магла, то не смогла бы увидеть мой жуткий клоповник!»

И всё ж решился спросить:

– Какое место ты занимаешь в волшебном мире? Откуда тебя знает Дамблдор?

ОНА с сожалением посмотрела на него.

– Я занимаю СВОЁ место. А Дамблдор, может, и знает, кто такая я. Только Я понятия не имею, кто он такой.

«Нет, её определённо надо проверить, – с возрастающей тревогой думал Северус, машинально теребя перстень на указательном пальце. – Точно! Перстень!» Под камнем перстня по-прежнему находилась малая толика недавно изобретённого им средства с рабочим названием Будь самим собой. А вслух произнёс:

– По-моему, не мешало бы выпить чая.

– Ага, наконец-то я дождалась «чисто английского гостеприимства» – ну, как было обещано в рекламном буклете Вашей гостиницы. Чай, надеюсь, с сахаром? Если, конечно, это не идёт вразрез с понятием «без особых изысков»?

– Как пожелает леди, – Северус напрягся. Он поражался своему терпению.

«Ничего. Я тебе припомню все твои ужимки и прыжки», – мстительно подумал он, снимая с подоконника электрический чайник (точь-в-точь такой, как был в доме его родителей лет, этак, 30 тому назад). Сделав вид, что вынимает чашки из шкафа, он услыхал позади себя лёгкие шаги.

– Так вот почему мне нельзя было «рыться» в твоих вещах – тут полно бесценных раритетов, – ОНА указала на алюминиевые кружки, которые он держал в руках.

Как-то само собой получилось, что и сосуды для питья стали копией той незатейливой посуды, бывшей в обиходе его семьи. Разозлившись на себя, Северус плеснул кипятку в обе кружки и искал, чем бы отвлечь вездесущую особу. Ему нужно было влить Будь самим собой.

– Возьми заварочный чайник и сахарницу… там же, в шкафу, – буркнул он.

– Изумительный сервис, – хмыкнула та, но спорить не стала. – Называется обслужи себя сам.

Пока ОНА возилась у шкафа, Северус влил в её кружку изрядную порцию средства. «Прекрасно! Ни вкуса, ни цвета, ни запаха! Единственное упущение: не знаю пока срока его действия».

– У тебя тут целый армейский сервиз! – восхитилась ОНА, выставляя помятую сахарницу и чайничек на стол. – Скромненько и со вкусом!

– Вообще-то ты в гостях, – напомнил он.

– А чувствую себя, как дома, – перебила ОНА его, – году, примерно, в 70-м. Когда я была маленькой, бабушка приобрела это чудо эстетики, попрятав от меня весь фарфор. Я била всю посуду… Нечаянно, конечно… Тебе это тоже досталось по наследству?

Северус напряжённо смотрел на неё, почти не вникая в её болтовню (в то время как вот он, ответ на вопрос: девочка перед ним, женщина или подросток. ОНА сказала «году в 70-м!»; стало быть, они ровесники). ОНА уже сделала пару глотков… Северус резко встал, ощущая, как горячая влага идёт по пищеводу, и почувствовал дурноту. Видимо, он побледнел, потому что его собеседница тоже вскочила и бросилась к нему:

– Тебе плохо? Голова кружится? Тошнит?

После упоминания «тошнит» Северус почувствовал, что его сейчас вывернет наизнанку. Причём прямо на неё. Видимо, вся гамма чувств отразилась у него на лице, так как, не мешкая, ОНА потащила его в ванную и, парализовав всякую возможность сопротивления, намотала его длинные волосы себе на кулак и наклонила голову над раковиной. «Просто караул… И ведь есть же свидетель этого кошмара – эта чёртова баба! – он покосился на ту, по чьей вине его гордость была растоптана. – Видели бы меня сейчас мои многочисленные недруги – то-то бы порадовались!» Но на лице его сестры милосердия радости не наблюдалось (впрочем, и особой брезгливости тоже). ОНА деловито смывала рвоту, которая серо-буро-малиновым потоком уходила в сливную трубу.

– Пойдём, провожу тебя в твою спальню. Ляжешь. Тебе сейчас надо полежать.

– Мы в моей спальне, – слабо проговорил он. – Другой у меня нет.

– Так, выходит, ты не спал из-за меня? – ОНА была удивлена безмерно. – Значит, ты не сдаёшь комнаты? Но почему не сказал этого раньше?

– Ты не дала мне возможности, – попытался он отшутиться. – И у меня было, чем заняться.

– Это не смешно! Сколько ты пил? День, два, неделю? Я что-то не заметила на столе никакой закуски… И вообще… может, у тебя сотрясение мозга… Тошнит сейчас? – аккуратно усадив его на кровать, ОНА со всей беспристрастностью продолжила допрос. – Что сейчас чувствуешь? Голова болит?.. Может, помочь тебе раздеться?

Северус усмехнулся:

– Обычно это не дамский вопрос.

– Ладно, – ОНА махнула рукой, – чего уж тут выпендриваться.

И, освободив его шею от шнурков мантии, помогла лечь, не забыв при этом стащить далеко не щёгольские ботинки.

– Ловко у тебя получается управляться с пьяными мужиками… Как будто всю жизнь этим занималась.

– Фу-у, как грубо! – ОНА поднесла к его губам кружку с недопитым чаем. – Выпей. Пусть желудок успокоится.

ОНА приподняла его голову и ободряюще улыбнулась. Как только он сделал последний глоток, ОНА удовлетворённо отняла питьё и произнесла:

– Спи. Тебе надо окрепнуть.

Юля сидела в обшарпанном кресле, поджав ноги, и изучала в полумраке комнаты лицо мужчины, который спал очень тихо – не слышно было даже характерного для спящего посапывания. Прошло уже около суток, но ОН ни разу не перевернулся. Руки по-солдатски вытянуты вдоль тела поверх одеяла, чёрные волосы разметались по подушке. «Он вообще жив?» – она наклонилась. Его дыхание защекотало ей шею. Юлия улыбнулась и вспомнила, что когда её сынишка был маленьким, она то и дело подходила к его кроватке, проверяя: дышит ли он – боясь за это только что народившееся, ещё хрупкое, существование. У мужчины (который так и не соизволил представиться) имелся в наличии высокий лоб, крупный нос, смуглая шея и густые волосы. Продолжая его разглядывать, Юлька невольно провела пальцем по щеке спящего. И тут же её рука попала в капкан его железной хватки. После чего глаза хозяина мнимой гостиницы открылись и минуту-другую смотрели на неё с осуждением.

– Что? Что-нибудь опять не так? – пытаясь высвободить запястье из его холодных пальцев, спросила Юля.

– Почему ты так на меня смотришь?

– Может, я нахожу тебя привлекательным, – усмехнулась она.

– Издеваешься? – он отшвырнул её руку, которую всё ещё держал.

– Ты меня ненавидишь? – полуутвердительно сказала она.

– Нет, – удивился он.

– А должен бы, – тихо и грустно сказала Юлька. – Подожди-ка. У меня кое-что есть для тебя.

Она метнулась к столу.

– Смотри, я нашла это у себя в сумке.

Юлия протянула ему конфету. «Мишка на севере» – прочёл он на фантике.

– Ешь, – приказала она. – У тебя-то нечем разжиться… Извини, я всё же «порылась» у тебя в кухонных шкафчиках.

Северус жевал конфету и смотрел на свечение, исходившее волнами от её волос.

– Ты светишься, – неожиданно сказал он.

– Да. Уже, наверно, свечусь… Я ведь не ела уже двое суток, – она тихонько засмеялась. – Боялась оставить тебя одного – вдруг тебе стало бы плохо во сне? Мой дядя так умер… Но поход по магазинам ничего бы не дал – у меня почти нет денег. Кроме того, ты мне так и не сказал, как тут пользоваться телефоном.

– А если бы нашла возможность воспользоваться своим телефоном… бросила бы меня? – почему-то этот вопрос волновал его больше всего остального.

– Нет, – вздохнула она. – У меня бы сил не хватило.

– В смысле? – живо откликнулся он.

– Думаю, я нужна тебе…

И опять этот ответ вовсе не показался ему странным.

– А я? Разве Я тебе нужен: жалкий, злобный и некрасивый? – Северус поразился своему самобичеванию. И хоть так оно и было, произносить эти слова вслух…. немыслимо!

– Ты не жалкий, не злобный и не некрасивый. Просто ты одинок. И считаешь, что тебя никто не любит.

– Это правда. Меня никто не любит, – понуро согласился он («Да что это я? С ума, что ли, сошел?»).

– На твоём месте я бы не говорила этого с такой уверенностью…

– Ты фея? – озадаченно пробормотал Северус.

– Нет. Просто женщина, – она заправила ему выбившуюся прядь волос за ухо и поцеловала.

– Послушай, – почти жалобно попросил он. – Этого просто не может быть. Скажи, что мне это снится.

– Нет, – Юля прижала его руку к своей щеке, и Северус почувствовал, какая горячая у неё кожа.

Он хотел убрать руку, но та не дала.

– Послушай, я всё-таки мужчина, несмотря на мой непрезентабельный вид.

– Неужели? – она смотрела на него не отводя глаз, пока, наконец, смысл сказанного не укоренился в нём и он не привлёк её к себе.

Тотчас же его мрачная комнатёнка наполнилась тысячами бликов от солнечных зайчиков, заскользивших по полу и стенам…. А в потолке зажглись две звезды. И если присмотреться, в них угадывались глаза самой прекрасной женщины на свете – той, что была рядом.

– Ещё! – услышал он и почувствовал на своей шее прикосновение женских губ.

«Значит, мне это не приснилось». Это ощущение наполнило его счастьем. Северус поднял её смеющееся лицо и внимательно посмотрел ей в глаза. Но она поспешила спрятаться у него на груди. Однако по тому, как крепко она его обнимала, можно было сделать вывод, что та ни о чём не жалеет. Северус чуть переместился – так, что его подбородок касался её головы, – и легонько поцеловал её в макушку. Он боялся какой-нибудь нечаянной грубостью разрушить то безмятежное чувство, которым было пронизано всё его тело. «Что она чувствует?» – беспокоило его. С другой стороны, спрашивать об этом было бы непростительной глупостью, и он это понимал. И всё же: такая красавица, умная, бесстрашная…. что ОНА могла найти в НЁМ? Или, может, она преследует какую-то цель? Да нет, не такой уж он невероятно соблазнительный в сексуальном плане объект, чтобы добиваться от него чего-то через постель. Северус попытался проникнуть в её сознание, но безуспешно: там вращался огненный шар, переливаясь всеми цветами радуги. «Защита», – догадался он.

– Кто же ты? – наконец спросил он.

– Что ты хочешь услышать?

– Что ты нашла во мне?

– А ты?

Этот вопрос вызвал у него замешательство. С одной стороны, он был почему-то уверен: нет на Земле ни одного мужчины, который по каким-либо причинам отверг бы эту женщину. С другой – сам он был весьма стоек в вопросах женского пола. Как бы не была привлекательна женщина, он ровно никаких чувств не испытывал… ни разу. Исключением стала разве что Лили Эванс. Может, как раз в этом всё дело? Женщины были похожи… на первый взгляд. Скорее, это даже не сходство, а общность, проявляющаяся в манере слушать тебя так, будто ты говоришь невероятно умные вещи, мило наклонив при этом голову (и от этого ты раздуваешься от сознания собственной значимости), в привычке во всём находить забавное или становиться без видимых причин необыкновенно серьёзной…

– Как тебя зовут? И откуда ты так хорошо знаешь русский? – вдруг спросила его новоявленная «Лили», вплетая свои пальцы в его.

– Что? Действительно, мы ведь так и не познакомились. Северус. А тебя?

– Ю-ЛИ…– по слогам начала проговаривать она своё имя.

Северус вздрогнул.

– Ты что? Всего лишь Юлия… Так что там с русским?

– «Русским» – что, языком?

– Ну да.

– Я его не знаю.

– На каком же языке мы, по-твоему, всю дорогу разговариваем?

– Не знаю, – пожал он плечами.

– Чудеса, – без всякого удивления констатировала Юля.

– Дамблдор! – осенило Северуса.

– А, – так же, ничуть не удивившись, откликнулась она.

– Осторожно! – встрепенулся Северус, высвобождая руку с перстнем. – Можешь пораниться!

– А ты, как Цезарь Борджиа, носишь яд в перстне?

– Не яд. Всего лишь «Будь самим собой». Что-то вроде сыворотки правды.

– Выходит, мы с тобой не можем быть самими собой без того, чтобы не испить сыворотки правды?

– Ты пила его одна.

Юлия промолчала.

– Ты что молчишь?

Своим молчанием она разбудила его худшие подозрения: «Вот откуда эти мысли вслух! Значит, недаром мне показалась странной моя редкая словоохотливость».

– Так ты видела, что я что-то вливаю в твою чашку?

– Да.

– И выпила?

– Да.

– Мало того, дала мне потом допить свой чай?

– Мне было интересно, как ты выкрутишься, когда я буду корчиться в предсмертных судорогах у тебя на глазах.

– Это не смертельно!.. Постой-ка, а как бы выкрутилась ты? Ты же не знала противоядия!

– Ты же сказал, что это не смертельно, – парировала она.

– Но ты-то этого не знала!.. В жизни не видал такой авантюристки!

– Это не авантюризм, а фатализм.

– Один чёрт.

– Ничего подобного. Не искушай судьбу.

– Как это понимать?

– Похоже, тот старик на дороге направил меня к тебе неслучайно.

– Это уж точно. Можешь не сомневаться. Но ты-то как пришла к такому выводу?

– Калики перехожие – люди мудрые! – философски заметила она.

– Кто?

– Волхвы.

– Не скажу, чтобы это так уж сильно прояснило смысл сказанного… Ты в какой области специализируешься?

– В основном, в области музыки.

– У-у, – с уважением протянул он. – А что значит «в основном»?

– Кроме того, я отчасти психолог.

– Понятно. Видел твою защиту (он имел в виду тот светящийся шар, на который наткнулся, когда хотел прогуляться по её мыслям).

– А у тебя какая защита?

– Стена.

– Неплохо… Ты всё узнал, что хотел? – снисходительно бросила Юля.

– Ничего, – нехотя признался Северус. Вообще-то ты так и не ответила на первый вопрос… Вернее, на второй.

– «На первый, на второй»… – передразнила она его. Ты, как ребёнок, ей-богу.

И, внезапно посерьёзнев, добавила:

– Ещё слов таких не придумано, чтобы выразить вербально то, что сейчас между нами происходит. Ты ведь и сам это чувствуешь, верно? Но, если честно, острее всего я сейчас чувствую голод. Хоть, к сожалению, ты и не русский, но какие-то зачатки хлебосольства есть и у британцев… надеюсь.

Юлька ухватила его за локоть и сдёрнула одеяло. К её немалому удивлению, она увидела Северуса полностью одетым.

– Должны же быть у английского джентльмена какие-то преимущества перед русским мужиком, – ухмыльнулся он, опуская ноги в туфли. – А вот за тебя я серьёзно опасаюсь… Простудиться не боишься?

И, очень довольный собой, вышел из спальни.

Прошло два дня. В доме, казалось, не осталось ни одного места, которое было не опробовано в качестве любовного ложа. Отношения двух любовников находились в той фазе, которую именуют идиллией. Но всему приходит конец. Окончание безоблачного счастья принесла на своих крыльях (вернее, в своём клюве) большая бурая сова. Она прилетела ранним утром, когда Юлия ещё сладко спала, уткнув нос в плечо Северуса. Ещё до того, как письмоносица клюнула стекло, он уже что-то такое почувствовал. Такая порция счастья, нежданно-негаданно свалившаяся ему на голову, была ничем не оправдана, если бы теперь не наступила череда крупных неприятностей. Чтобы, так сказать, восстановить равновесие в природе. И неприятности не заставили себя ждать. Пришло письмо от Тёмного Лорда.

Мой драгоценный друг!

С глубоким прискорбием мною был встречен Петтигрю, который был рекомендован Вам как помощник и соратник. Он был вынужден рассказать мне о том, как Вы с ним обращались. К моему неудовольствию, Вы пренебрегли моим советом всегда выказывать уважение к тому, кто оказал НАМ величайшую услугу в то время, как многие вели успешную и вполне благополучную жизнь. Не думайте, что я это забыл. Я ничего не забываю. Надеюсь, после того, как ответ будет отправлен, мы с Вами сможем обсудить условия Вашего дальнейшего пребывания в Паучьем тупике.

С уважением.

Лорд Волан – де – Морт.

«Петтигрю – „помощник и соратник“… „Я ничего не забываю“… – цитировал он зловещие строки. – Что ещё такого наплёл Хвост, чтобы вызвать „неудовольствие“ Лорда?» Времени хорошенько обдумать ответ не было. Он знал: Тёмный Лорд ждать не любит. «Хозяин! – начал он письмо. – Питер очень раним последнее время. Думаю, что свои заслуги он превозносит премного выше всех прочих. Разумеется, не моё дело укрощать его разыгравшееся тщеславие. Но, как выяснилось, он разучился понимать и дружескую шутку. Впрочем, чего же ещё Вы могли ожидать от двух чародеев, которые вынуждены в бездействии прозябать вот уже месяц? Интриги и злоязычие берут истоки в ничегонеделаньи. Всё ещё мечтаю приносить пользу Вашей милости. Преданный Вам слуга Северус Снегг».

Он сунул письмо в птичий клюв и с треском закрыл окно.

– Что-нибудь случилось? – Юля уже сидела в кровати, с беспокойством вглядываясь в его хмурое лицо.

– Нет, – бросил он. – Пока нет. Юлья… (она с нежностью отметила его мягкий выговор «л´» – как у всех иностранцев) Боюсь, оставаться тебе здесь дольше небезопасно…

– Это как-то связано с тем, что ты беглый уголовник?

– Именно… Хотя всё, конечно, намного сложнее. У нас не было с тобой времени поговорить…

– Ну да. Времени у нас с тобой не было. Точно, – она прижалась к его плечу.

– Не дразни меня, – отстранился Северус. – У тебя пять минут на сборы. И дай мне слово, что не будешь задавать вопросы сейчас… Я сам всё объясню. Со временем, – голос у него сорвался.

– Как скажешь, – холодно произнесла Юлька.

Чтобы избежать объяснений, Северус предпочёл спуститься вниз. Предстояло подготовить ей билеты. Ровно через пять минут Юлия появилась в кухне–тире–гостиной. Она молча обняла его и протянула руку – будто знала, что он ей вручит билеты.

– Что ж, как говорят русские, «долгие проводы – лишние слёзы», – она попыталась улыбнуться. – Присядем на дорожку.

Не понимая, зачем ей понадобилось вдруг присесть, Северус всё же подчинился. Спустя ровно минуту, Юля поднялась и сказала то, что он подспудно ждал:

– Я буду ждать тебя… Поцелуешь меня на прощание?

Она подставила ему щёку и пробормотала:

– Чтоб не так горько было.

Потом всё же не выдержала и взяла его за руку.

– Всё будет хорошо. Я знаю. Даже лучше, чем ты себе можешь представить. Ровно в два раза.

С этими словами Юлия вышла из дома. А Северус в растерянности сел за чисто прибранный стол и повторил вслух:

– «Ровно в два раза»… И что это значит?

«Наверно, какая-то русская поговорка», – решил он. Теперь оставалось только ждать. Ждать, пока Тёмный Лорд призовёт к себе, чтобы погрузить его из тёплых любовных грёз в холодный, липкий ужас – мир Волан-де-Морта и его приспешников.

Глава 2. Аттестация по трансгрессии.

В тягостный час прощания Северуса и Юлии Гарри Поттер прощался с семьёй Дурслей. Навсегда. И если дядя Вернон и Дадли выглядели счастливыми, то тётя Петунья была растеряна и явно искала слова, чтобы выразить своё отношение к этому факту.

– Береги себя, – наконец выдавила она. – Честное слово, мы не хотели для тебя такой судьбы. Так что…

Она запнулась и неуверенно подошла к племяннику.

– Как говорят: не поминай лихом. Что было, то прошло, – и тётушка робко поцеловала Гарри в щёку – для чего ей потребовалось приподняться на носки.

– Петунья! – глаза дядюшки буквально выпрыгнули из орбит.

– Да, Вернон, да! – с вызывом произнесла она и повернулась к Гарри. – Удачи тебе, мальчик.

Она махала рукой своему приёмному сыну, пока тот не скрылся из вида за поворотом Тиссовой аллеи (и глаза у неё при этом были на мокром месте). Дядюшка Вернон и Дадлик замерли, будто в немой сцене. «Наверно, такими я их и запомню», – ухмыльнулся Гарри. Он был растроган речью немногословной Петуньи и размышлял на тему: как много закоулков в душе человеческой… Мог ли он предположить, что чопорная тётка даст волю слезам при прощании с ним? Ему казалось, что родственных чувств она испытывала к нему не больше, чем к его сове, Букле. Однако же, как сказал Дамблдор: «Она приняла тебя, Гарри….». При мысли о Дамблдоре сердце у Гарри сжалось, и он, выйдя на шоссе, так взмахнул палочкой, что воздух вокруг неё заискрился. Тут же (недаром простецы говорят: «по мановению волшебной палочки») перед ним резко затормозил трёхэтажный автобус. Это был «Ночной рыцарь».

– Хай, Гарри! – жизнерадостно приветствовал его водитель.

– Что, есть повод для радости? – мрачно смерил его взглядом Гарри, передавая плату за проезд.

– Да нет, – скуксился тот. – Стэнли всё ещё под арестом. Так что одному приходится управляться. Совсем запарился… Купишь «Пророк»?

– Не надо. Я в курсе.

Что правда – то правда. «Пророк» приходил к нему ежедневно. Причём, вот загадка: и Рон, и Гермиона отрицали своё отношение к этому. Сам он тоже газету не выписывал. Может быть, Джинни? Настроение совсем упало до нуля – с Джинни они не общались. «Стоп! Не буду сейчас думать ни о Джинни, ни о Дамблдоре. Подумаю лучше о том, что сегодня я уже буду в Хогвартсе». Действительно, он направлялся на Кингстоунский вокзал, откуда через каких-нибудь полчаса отойдёт экспресс в хогвартскую школу. На платформе 9¾ он встретится с Роном, Гермионой и Невиллом (с которым переписывался этим летом). А в школе – с Хагридом… Нет, пожалуй, Хагрид и Грохх уже на пути в колонию великанов, о которой узнали буквально на днях. Так что Хагрид отменяется. Но другие должны быть на месте: профессор МакГонагалл, которая теперь замещает Дамблдора (тут Гарри захлестнула волна необъяснимого гнева), профессор Стебль («Мы, в общем-то, никогда не были с ней близки»), профессор Флитвик («С ним, пожалуй, будет приятно повидаться»), Слизнорт (Гарри поморщился: «Он собирается стать деканом Слизерина»), Аргус Филч (Гарри развеселился: «Да уж, с ним мы всегда были друзьями… примерно такими, как кошка с собакой). Не встретит он только отвратительного „тёмноискуссника“, Снегга. Вот уж чему бы он искренне порадовался на курсе… с первого по шестой. „Но сейчас я хотел бы его встретить… И как можно скорее!.. Чтобы свернуть ему шею!.. Или удавить голыми руками! Вот так!“ Гарри услышал лязгающий звук и с удивлением посмотрел на свои руки – оказывается, он сломал поручень в автобусе, размечтавшись, как будет расправляться со Снеггом. Это вернуло его к реальности: на деле он никогда не мог одолеть Снегга. В этом стоило признаться. … А он ещё собирается биться с Волан – де – Мортом!.. Гарри опять упал духом: „Нет, я так, пожалуй, и трансгрессию завалю“. О чём бы подумать? Разве что о свадьбе Флер и Билла? Нет! На самом деле эта свадьба лишь напоминала о времени, в которое проходила. По изуродованному лицу Билла нельзя было даже понять: рад ли он? Флер, конечно, выглядела прелестно – и не последнюю роль в этом сыграла диадема, подаренная ей тётушкой Мюриэль Уизли… Впрочем, надо отдать должное мистеру и миссис Уизли: все приглашённые были людьми порядочными (и хорошими знакомыми Гарри). Правда, выглядели они не намного лучше Билла. Взять хотя бы Грюма: недавно он полез в драку против целой своры Пожирателей и еле унёс оттуда свою единственную ногу (деревяшку, заменяющую ему вторую конечность, в этой схватке спалили). Тонкс опять сидела старушонка-старушонкой с пепельными волосами – причиной тому был, разумеется, Римус. По слухам, Люпин в обличье оборотня творил какие-то бесчинства в стае себе подобных. Проверить это пока не представлялось возможным. Сразу после официальной церемонии гости разбились на группки и стали с жаром обсуждать последние сногсшибательные новости. Гоблины готовы заключить сделку с Тем-кого-нельзя-называть! Банк работает из рук вон плохо. Все в панике. Пока ещё возможно, вкладчики спешат аннулировать свои вклады. Как следствие, крушение банка повлекло безработицу… ну, и всё в таком духе. Гарри полагал, что останется в „Норе“ хотя бы дня на три. Но обилие гостей и куча новостей (одна другой хуже) нагнали на него такое уныние, что одиночество на Тиссовой показалось ему панацеей. Он даже отговорил Рона с Гермионой следовать за ним, как это предполагалось вначале. Друзья договорились встретиться на вокзале спустя месяц. Автобус сначала занесло, потом как следует тряхануло, и Гарри услыхал: „Кингстоунский вокзал!“ Он протянул на прощание руку Эрни Прэнгу и вышел.