Текст книги "Гарри Поттер для взрослых или КАК ОНО БЫЛО (СИ)"

Автор книги: Татьяна Уревич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 68 (всего у книги 112 страниц)

– Прости, Муська, я забыл тебя покормить, – Снегг опустил руку, думая, что та потрётся о неё носом.

Но не тут-то было. Муся развернулась и величественно прошествовала на кухню.

– О-хо-хо, – закряхтел Северус, спуская худые ноги на ковёр. Тапки как всегда куда-то задевались. Он встал на четвереньки и стал вслепую шарить под диваном. Когда наконец обувка была найдена, ещё стоя на карачках, он увидал две ноги, ОБУТЫХ, МУЖСКИХ. Снегг поднял глаза. Перед ним стоял ухмыляющийся Барин.

– Привет, старина! – Ростислав протянул ему руку.

– Я бы посоветовал обратиться тебе к психиатру, – буркнул Северус, поднимаясь с колен. – Может, он вправит тебе мозги.

– Что опять не так?

– Смерти моей желаешь – вот чего, – оттеснив плечом Будогорского, Снегг прошёл на кухню, запахивая на ходу халат.

– Какой ты! – прищёлкнул языком Барин.

– Какой?

– НЕ-любезный.

Будогорский уселся на кухонный табурет и вытащил из одного кармана сигареты, а из другого серебряную ладанку, увитую финифтью. Северус поставил кошачью миску на газетку и вопросительно глянул на гостя.

– Это ещё что?

– А это, милый друг, „сурприз“! Даю три попытки: итак, это…

– Мощи твоей бабушки.

– Неинтеллигентно и неправильно.

– Вторичный продукт?

– Ответ неверный.

– Тогда сдаюсь.

– Держи, – Будогорский протянул ему флакон. – Открой его.

Северус пожал плечами и выдернул пробку. По кухне поплыло розовое марево. Постепенно оно сгустилось до состояния материальной субстанции. Будогорский преклонил колени и дёрнул Снегга за полу халата. Тот неуклюже примостился рядом.

– Что за цирк? – нахмурился он. – Выглядим, как два олуха…

Будогорский ткнул его локтём.

– Увидишь… Приветствуем тебя, о Фея Вдохновение! – Будогорский склонил голову (в то время как Снеггом овладел приступ истеричного смеха).

– Поднимитесь с колен, – мягко и в то же время властно прозвучал женский голос. – Вы одни из немногих, на кого я могу смотреть не сверху вниз, а глаза в глаза.

Северус с изумлением взглянул на „Вдохновение“, которое, казалось, было соткано из тумана, подцвеченного розовой акварелью.

– Вы не замечали меня, верно? – обратилась она к Сверусу с улыбкой. – И, тем не менее, работали со мной рука об руку. Даже самые талантливые и трудолюбивые не обходятся без меня… хоть и не видят. Сейчас у вас, правда, другая Муза – и я вам не нужна. Но это вовсе не означает, что вы выпали из моего поля зрения… Так что же вы хотите?

Снегг повёл плечами – Будогорскому виднее, для чего он притащил сюда Фею, словно глюк, в своей ладанке.

Тот начал издалека.

– Глубокоуважаемая Муза! Вы со своими сёстрами, несомненно, дружны с ангелами-хранителями, ибо и те, и другие призваны покровительствовать людям?

Фея молча кивнула.

– В таком случае, – продолжал Барин, – не окажете ли Вы содействие двум нуждающимся?

– Можете не продолжать. Я помогу вам. Речь идёт о Хранителях, не правда ли? Так вот: в ночь с четверга на пятницу каждый член Ордена их увидит своего ангела-хранителя в ночных сновидениях.

– Как мы поймём, что это он? – с раздражением вскинулся Снегг.

– Поймёте, – снисходительно наклонила голову Вдохновение и рассыпалась на тысячи искр, которые, подобно хвосту кометы, закружились по спирали, прежде чем влететь в изразцовый флакон.

Будогорский потряс ладанкой и деловито изрёк:

– Когда у нас четверг?

– Завтра… вроде.

– Ну, вот. Значит, завтра мы и узнаем своих небесных покровителей.

– Лучше скажи, как ты загнал Фею, как джинна, в бутылку?

– Сева, ну как ты всё-таки прямолинеен, ей-богу! – с деланной досадой воскликнул Барин. – Это же не Фея Вдохновение, а всего лишь её голограмма. Её слабый отклик, как эхо… Однако, как видишь, и этого хватило, чтобы произвести на тебя впечатление. Я бы мог, между прочим, пересказать тебе всё это на пальцах. Но ты же, право слово, Фома неверующий…

Северус тупо смотрел на него.

– Я что-то не пойму… Это блеф?

– Послушайте, Снегг! Вы в кого трансфигурируетесь – не в барана, часом? – хохотнул Будогорский.

– Сам ты баран! Русско-Английский Баран, – разозлился Северус.

– Ладно, ладно. Внимай моим словам, неразумный. Я работал над одной штукой… Конкретно: над прохождением сквозь стены…

Снегг фыркнул.

– Какого дьявола тебе это надо, если можно просто-напросто трансгрессировать?

– Не трансгрессировать, а переместиться, – поправил его Барин. – Но и перемещение не всегда возможно. Поэтому-то мне и пришло в голову, как решить сей деликатный вопрос: так сказать, „привиденческим“ образом. Для чего надобно и самому уподобиться призраку: обесцветить себя (это умеешь даже ты – через дезиллюминацию), какое-то время не принимать пищу и, желательно, при выключенном свете… последнее я выяснил путём многократных опытов. Признаюсь, что удалось мне эта задумка не сразу. Но результата, после многочисленных проб и ошибок, я достиг… Тут-то ко мне и явилась прекрасная незнакомка. Завязался непринуждённый разговор, как это бывает (у меня, во всяком случае), в ходе которого я выяснил, с кем имею дело. Оказывается, при наборе нескольких слагаемых – а именно: отсутствие яркого освещения, некоторое воздержание и, главное, наличие научного или какого-либо другого достижения – глазам смертного предстаёт одна из Муз – Фея Вдохновение (она идёт на контакт охотнее её девяти сестёр)…

– Насколько мне известно, Муз всего девять. Ты сбился со счёта, – проворчал Снегг.

– Заблуждение, мой друг! Ошибка древних эллинов! – вскричал Будогорский. – И об этом упущении есть уже немало публикаций… Ты просто не сведущ во всём, что не касается сугубо матерьяльного… Ну, да я не об этом… Мне пришла в голову гениальная идея: что если выспросить Вдохновение об ангелах-хранителях – коль Дамблдор считает, что они заменят отсутствующих во плоти любимых?.. Резонанс был положителен – она их знала и согласилась разузнать имена всех, интересующих нас. Дело за малым: как довести информацию до твоего сведения, чтобы заслужить хотя бы малую толику благодарности за проделанную работу? Пришлось потрудиться ещё над созданием голограммы. Эта область была мною уже мало-мальски изучена, посему много времени не заняла. И вот: „чуть свет уж на ногах – и я у Ваших ног…“ Жду оваций.

– Жди, – лаконично оценил его „выступление“ Снегг.

– Понятно. Другого я от тебя и не ожидал… – притворно вздохнул Барин. – Что ж, Вдохновение – это хорошая новость. Теперь, как водится, плохая. Волан-де-Морт активизировался. Его оргии приобрели поистине чудовищные масштабы. Ходят слухи, что он купается в крови во время своих пиршеств подобно самым ужасающим упырям.

– Эка новость, – устало отмахнулся Северус.

– Да нет, ты не понял. „Купается в крови“ – не метафора. Так и есть. Он принимает ванны из крови младенцев, которых в большом количестве поставляет ему Фенрир Сивый. В стране началась паника. Дети исчезают из-за школьных парт среди бела дня. Наш Министр магии вошёл в сношения с Министром „маглии“. Пора действовать сообща – считают они.

Снегг обхватил себя за плечи и подошёл к окну. В окнах напротив мелькали люди. Некоторых из них он знал (визуально): на четвёртом этаже у лифта жил художник со смешной фамилией Борщ, на этом же этаже, но слева от лифтовой кабины, жили молодожёны – большую часть своего времени они проводили в спальне… Десятки окон – сотни людей. И каждый из них мнит себя центром Вселенной. А сами так уязвимы! Отними у них любимого человека, ребёнка – и они разбиты, обескровлены… Чтобы сделать этот вывод, можно, собственно, и не заглядывать в чужие окна. Сколько лет сердце его самого обливалось кровью при воспоминании о той роковой роли, которую сыграл в судьбе Поттеров. Можно ли такое искупить?.. Выходит, можно, если ему послан ныне сущий на Земле прообраз Лили – Юлия.

Он обернулся к Будогорскому.

– Я знаю, зачем ему это. Он начал разлагаться. Шутка ли: большая его половина мертва. Забыл тебе рассказать, каков он был при нашей последней встрече – впечатление, знаешь ли, не из приятных. Любопытно, что омовение кровью – часть древней магии. Той самой, которую Тёмный Лорд презирает, так как ядром её является самопожертвование. Он неверно всё понял – всегда, кстати, был дилетантом…

– Что же он понял неверно? – серьёзно спросил Ростислав.

– Всегда были демагоги от науки. Болтают, болтают… Опираются на псевдонаучные факты. Кем была эта кровожадная венгерка, которая без устали плескалась в крови девственниц? … забыл её имя… – извращённой личностью и садисткой. То же можно сказать и о небезызвестном тебе Маркизе де Саде: психика нарушена, нетрадиционные сексуальные ориентации… Отсюда и вытекают соответствующие последствия. Де Морт в этом смысле подлинный их преемник. Сам он никогда не был силён в определённом смысле. Но окружи себя пугающими ритуалами, возьми в культ насилие, замешанное на крови, – вот тебе и слава героя-искусителя. И вся идеология.

– Северус! – картинно всплеснул руками Будогорский. – Ты прямо ритор! Что ж тебя подвигло на сей монолог?

Снегг сделал кислую мину.

– А потому что… Нечего…

– Ну, допустим, – принял это невразумительное объяснение Барин. – Но я тебе ещё не всё сказал. Я не сказал, собственно, САМОЙ новости.

Он подошёл к Северусу и положил ему на плечо руку.

– Тебя скоро запросит к себе Тёмный Лорд. С завербованными учениками.

– Ты откуда знаешь?

Будогорский опустил глаза.

– Нарцисса сказала.

Недосказанное Снегг прочёл в беспутных глазах приятеля.

– Хорошо, что предупредил. Сегодня же переберусь в гостиницу. Вероятно, что Сам-Знаешь-Кто захочет выйти на связь.

И вот Черных Иван Григорьевич стоит в аэропорту. Один. Хоть в этом вопросе удалось отбиться от Тёмного Лорда. Набор детей в школу Миргородского приостановили. Документы подали на рассмотрение. А самому Снеггу, наскоро простившемуся с Юлией, пришлось собираться. Сейчас он был мрачен и сосредоточен. Что, прямо скажем, никак не вязалось с его дебиловатой внешностью (вернее, с внешностью Ивана Григорьевича). „Э-хе-хе. Что-то мне предстоит увидеть в туманном Альбионе?“ То, что ничего хорошего, можно не сомневаться. А конкретнее? Через три часа Северуса уже принимал Волан-де-Морт. Лорд был страшен: его лицо заметно оплыло и стало влажным, несмотря на толстый слой пудры. Но и сквозь грим проглядывали зеленовато-бурые участки кожи – так что весь этот макияж был тщетен и по-клоунски нелеп. Наверно, Тёмный Лорд об этом догадывался, так как в его залах царил полумрак.

– Вы простыли? – участливо поинтересовался Снегг.

– Глупости! – рявкнул Волан-де-Морт, зябко кутаясь в утеплённый плащ. – Вы прекрасно знаете, что я никогда не болею!

– Нет, я не знал, – стараясь держаться как можно естественней, ответил Северус.

– Это другое, – просипел Тёмный ЛОРД, – ГОЛОС ЕГО ПОСТОЯННО МЕНЯЛ ТЕМБР: ОТ РУССКОГО БАСА до дисканта „а ля Форинелли“. – Вы нужны мне. Кругом одни болваны! Ни на кого нельзя положиться!

– Чем я могу быть Вам полезен, сэр?

– Вы просто будете рядом. Ничего другого не требуется. Мне нужен советник… друг… – поколебавшись, – выдавил он, – если желаете.

Это был удар ниже пояса. Быть двадцать четыре часа рядом с Волан-де-Мортом! За что ему это наказание? Но вслух Снегг благоразумно произнёс:

– Благодарю покорно за оказанное доверие. Разрешите собрать кое-какие вещи? Завтра я прибуду… Во сколько Вы назначите?

– Я встаю рано. Если откровенно, я не сплю вовсе. Поэтому буду Вам обязан, если Вы явитесь к 8-и утра.

– Слушаюсь, сэр.

Северус подошёл к руке Хозяина и заранее прикрыл глаза, зная, что его ожидает. Трансгрессируя в свой Паучий тупик, Северус уже приготовился вдохнуть знакомый запах пыли пополам с сыростью. Чёрт бы с ними, с этими ароматами одиночества и заброшенности, но только не та жизнь, которую уготовил для него Тёмный Лорд! Он в отчаяньи швырнул мантию на диван и хотел было по стародавней привычке щёлкнуть пальцами, чтобы материализовалась бутылочка шотландского виски. Но что-то было не так в его холостяцкой берлоге… Запах! Как раз запаха, в предвкушении которого у него возникло желание назюзюкаться до бесчувствия… его не было! Мало того, в помещении витал какой-то другой аромат. Он бы даже сказал приятный. И не совсем чужой. Северус взбежал по лестнице и распахнул дверь в свою спальню.

– Тьфу на тебя! – он собирался приложить ещё словечко покрепче, как вдруг одеяло зашевелилось и рядом с Будогорским возникла голова Нарциссы Малфой.

Лицо его окаменело.

– Будогорский, жду Вас внизу, – холодно сказал Снегг, оставляя их с Нарциссой наедине.

„Всё-таки без бутылки здесь не обойтись“, – и откупорил шотландское.

Появление Барина он проигнорировал.

– Ну, может, хватит дуться? – жеманно надув губы, спросил Будогорский, присаживаясь напротив. – А?

Он по-мальчишески подпёр кулаком щёку.

Северус залпом опрокинул рюмку неразбавленного виски.

– Дуться??? – взревел он. – Дуться?!

Снегг подлетел к Будогорскому и схватил его за грудки.

– Ты идиот или прикидываешься?

– А ты не ори! – оторвав его руки от лацканов своего пиджака, тоже повысил голос Будогорский. – Во-первых, твоя квартира под печатью Хранителя, коим является Дамблдор. Во-вторых, Нарцисса под заклятьем Империус. В-третьих, нам же нужен свой человек в волчьем логове?.. Так что я делаю благое дело. Между прочим, даже жертвую собой.

Обаянию Будогорского невозможно было противостоять.

– Отдалась она тебе тоже под заклятьем Империус? – смягчился Снегг.

– Это нет! – горделиво выпятил грудь Барин. – Произвёл на даму неизгладимое впечатление.

– За что и поплатился, – съязвил Северус. – Хочу тебе сказать, что Империус – не панацея.

– Только не моё заклятье. Империус – это для вас, дурачков. У нас же существует „заклинание забвения“. У человека зомбируются некоторые участки памяти, а в остальном он ведёт обычный образ жизни. Для миссис Малфой я – по одну сторону её сознания (и это держится в величайшем секрете от Тёмного Лорда, мужа, сестры, сына – короче, ото всех). Все остальные – по другую. Впрочем, ей лучше не ведать о некоторых моментах твоей, богатой на приключения, жизни… Параллельные прямые не пересекаются. Потому-то она никогда не выдаст ни меня, ни тебя. Кстати, она всё время твердит, что обязана тебе. Чем только? – Я так и не понял. Может, расскажешь?..

– В другой раз, – буркнул Северус.

– В другой, так в другой, – не стал настаивать Будогорский. – О! Гляди! Спускается! Как сомнамбула!

Нарцисса шла будто наощупь. Или как Русалочка, только что обретшая ноги.

– Домой! К ребёнку! – приказал ей Будогорский. И она тут же трансгрессировала.

– Да-а… Информатор из неё ещё тот, – в замешательстве промямлил Снегг. – Слушай, а ты не считаешь, что это бесчеловечно: ТАК использовать Малфой?.. Да и вообще… тебе что, баб мало? На мой взгляд, всё это попахивает извращенством.

– Ты думаешь?.. Строго говоря, ты прав: жаль, что она не помнит в полной мере, какое наслаждение получает от общения со мной.

Барин внезапно расхохотался и так же внезапно посуровел.

– Вероятно, в каждом из нас живёт частичка Волан-де-Морта… Правда, одному противно её носить в себе, а другой её холит и лелеет.

Снегг решил переменить тему.

– Ты сказал ей „к ребёнку“… Как это понимать? Какой ещё ребенок?

– Ну, так Валя же. Девочку теперь надо стеречь более, чем всегда. Сивый лютует. Я даже предложил Нарциссе устроить Валентину к нам в Хогвартс. Но как она объяснит её отсутствие Волан-де-Морту? Хотя, похоже, ничего кроме своего пошатнувшегося здоровья Лорда не интересует.

– Я с завтрашнего дня буду вынужден жить в замке Тёмного Лорда, – вспомнил вдруг Северус. – Сейчас собираюсь выбросить все лишние воспоминания…

– Нет, Сев, не сейчас, – обеспокоился Барин. – Сегодня четверг.

– Да, да, понял. Хорошо, тогда завтра… Как быть со связью?

– Никак, – отрезал Ростислав. – Тебе нельзя рисковать.

– Согласен, – поколебавшись, кивнул Снегг. – Ты позаботься о Юлии. Объясни ей. И поторопи там всех с Эликсиром… Знаешь что? Думаю всё же Т. Лорд будет меня изредка отпускать… Пойдём-ка.

Он провёл Будогорского в лабораторию и отодвинул стену между спальней и собственно лабораторией. Нарисовался сейф величиной с хороший шкаф. Северус положил руку на дверь сейфа – скрипнув, она приотворилась. Взгляду открылись десятки полочек. На каждой – столько же ящичков. В каждом ящичке что-то было.

– Здесь, – сухо произнёс Снегг и указал второй ящик на самой верхней полке. – Здесь будешь оставлять сообщения в случае крайней нужды. Я буду поступать так же… Давай прощаться, что ли.

Северус протянул Будогорскому руку… А потом передумал и сердечно обнял, похлопав по спине. Ночью к Снеггу „явился“ Дамблдор. Он, как всегда, уже был в курсе всего произошедшего. Обещал в ближайшее время не беспокоить. Остаток ночи снилась Юлия – и так, и этак. В разных, так сказать, ракурсах. Она присела к нему на колени, прижала к себе его голову (как часто делала наяву) и прошептала: „Я твой ангел – хранитель. Я защищу тебя. Ничего не бойся… И выкинь всё из головы!“ – Что он и сделал первым делом на следующий день. Перед тем, как отправиться на плаху.

Глава 12. Доспехи Бога.

Теперь вернёмся немного назад. В Хогвартс. К Дню всех святых. В Британии (так же, как и в России) по-прежнему стояли удивительно ясные, солнечные дни. Хотя по утрам всё ещё буйную зелень прихватывал самый настоящий морозец. В этом году Хэллоуин решили сделать выходным днём. Более того, утро последнего дня октября должно было быть ознаменовано как битва двух команд по квиддичу. В связи с тем, что лучшие игроки выбыли, а новые должным образом не тренировались, в результате долгих дебатов объединили оставшихся членов гриффиндорской команды с когтевранской; а слизеринский факультет – с пуффендуйским. Всё это было достаточно странно… Но за бесподобные минуты полёта, захват снитча и общий, ни с чем не сравнимый азарт игры, Гарри готов был соединиться и со слизеринцами. На двух объединённых репетициях Большой игры всё было не так уж и плохо. Конечно, он сознавал, что для победы готовиться надо было серьёзнее, но… Гарри было доверено выступать капитаном „Когтей Грифов“ против Забини, капитана „Пуф – Слизи!“. „Пуф! Слизь!“ – как вы догадываетесь – не было названием команды противника. Это имечко присвоили им игроки Когтеврана и Гриффиндора. Сами же они гордо именовали себя „Салазар+…“. Поистине только незлобивые студенты Пуффендуя могли выносить вздорный нрав слизеринцев, которые без конца награждали вновь приобретённых товарищей глупыми кличками, насмешками и издёвками… но играли, надо признать, неплохо. Пуффендуй подарил команде выдержку и настойчивость, Слизерин – напористость и самоуверенность. В целом это давало неплохие результаты. Гарри нервничал. Хотелось выиграть, но не любой ценой. Известно, что Рон – игрок страстный, но человек настроения, играет неровно. Поскольку Когтевран славился своим голкипером, его решено было поставить на ворота, а Уизли оставить в запасе. Каким это явилось ударом по самолюбию Рона, говорить не надо. От Гарри в данном случае ничего не зависело, но он отчего-то чувствовал себя виноватым… Однако (что радовало) дружба на сей раз не разладилась. Они по-прежнему вместе занимались, острили, сидели рядом на уроках, собирались в Хогсмит (в Хэлоуин планировалось первое посещение деревни). Вне зависимости от того, будет пойман снитч или нет, игру решено было прекратить к 15-и часам. Победителем назовут того, кто наберёт наибольшее количество очков. Гарри не собирался уступать „Пуф – Слизи“. Пусть его команда играет отнюдь не блистательно, всё же один козырь у неё есть наверняка. Пуффендуйский ловец, Мартин Корвин, – слабачок. И Гарри хотел взять реванш, поймав снитч… Только бы успеть! Размышляя таким образом, он не заметил, что уже несколько минут шкрябает ложечкой по дну пустого стаканчика с йогуртом.

– Гарри! Ты слышишь меня? – донёсся до него голос Будогорского.

Гарри вопросительно посмотрел на склонившегося к его столу профессора.

– Зайди ко мне в кабинет после завтрака, – улыбнулся ему Ростислав Апполинарьевич и лёгкой походкой прошёл к столу преподавателей.

– Наконец-то, – проворчал Рон, размазывая желток по тарелке.

– Что ты делаешь?! – брезгливо передёрнулась Гермиона.

– Да ну его, – отодвигая глазунью, пробурчал Рон.

– Между прочим, желток – кладезь витаминов… – начала свою просветительскую деятельность Гермиона.

– Оставь, Гермиона, – поморщился Гарри. – Давайте лучше прикинем, что такого мог нарыть Барин.

– Думаю, что… – задумчиво произнесла она и осеклась. Возле их стола стоял Забини.

– Поттер, у тебя озабоченный вид. Предчувствуешь поражение? – красивое лицо слизеринца искривилось в усмешке.

– Смеётся тот, кто смеётся последним, – парировал Гарри.

– Ну-ну, – Забини подбросил в воздух маленький мячик – наподобие теннисного – и тут же его поймал.

– Лавры Малфоя не дают покоя? – подколол его Рон.

– То есть? – нахмурился капитан противников.

– То и есть. До своего знаменитого сокурсника тебе далеко… слава богу, – пояснил Рон.

– Пойдёмте, ребята, – поставил точку в словесной перепалке Гарри.

Неразлучная троица с шумом отодвинула скамью и встала в свой немалый рост: Гарри был всего лишь чуть-чуть ниже Рона (а тот – не много, не мало – метр восемьдесят пять!), Гермиона за последний год тоже вытянулась до метра семидесяти пяти. Так что выглядели они солидно. Джинни посматривала как бы мимо, но в то же время ревниво. Будогорского в столовой уже не было. Гарри вздохнул и, шлёпнув Рона по руке, поплёлся в кабинет профессора один. Когда он заглянул к Барину, тот стоял у одной из своих фотографий и, сжав ладонями виски, что-то сосредоточенно шептал себе под нос.

– Сэр? – дал о себе знать Гарри.

Будогорский отнял ладони. Лицо его прояснилось.

– Предпочитаю „господин“, – поправил его Барин.

– Что? – Гарри никак не мог привыкнуть к оборотам речи учителя.

– Неважно, – отмахнулся Будогорский. – Подойди сюда.

Он поманил Гарри пальцем и указал на фотографию довольно мрачного содержания: сельский погост (причём в сумерках). Стоило только сфокусировать взгляд на каком-нибудь объекте, он зрительно увеличивался в размерах и как будто приближался. Такого фотографического эффекта Гарри ещё не видел.

– Это Годрикова впадина, – торжественно изрёк Ростислав Апполинарьевич.

Гарри вздрогнул.

– Ты хотел туда поехать. И поедешь. Вернее, поедем МЫ. Я и ты, – уточнил Будогорский (давая этим понять, что Рон и Гермиона остаются в Хогвартсе).

– Но почему? – взбунтовался Гарри.

– Потому, что наш визит придётся на 31 октября. Думаю, Рон захочет защищать честь команды „Когти Грифа“. Он встанет на ворота. Голкипер временно переквалифицируется в нападающего – вместо Джинни Уизли. Сама Джинни заменит ловца. То есть тебя. Она уже дала согласие.

Гарри задохнулся от возмущения: „дала согласие“. Интересно, как давно она согласилась? Не далее как вчера они тренировались, и Джинни словом не обмолвилась.

– Вчера она ещё ничего не знала. Я сообщил это Джинни буквально перед твоим приходом, – ворвался, как всегда, в вихрь его мыслей Будогорский.

Гарри застонал от разочарования.

– Ну почему? Зачем это нужно делать в первый праздник? Да ещё вместо матча по квиддичу? Как-никак я капитан!

– Я уверен, что Рон согласится принять на себя эту ношу… А Гермиона его поддержит, – улыбнулся Барин.

– Я тоже так думаю, – язвительно передразнив интонацию профессора, Гарри стоял уже на пути к дверям.

– У меня есть веские причины на то. Поверь мне, Гарри.

– Вот как?! Может быть, Вы соблаговолите их поведать? – всё с тем же сарказмом бросил ему Гарри, даже не обернувшись…

И вдруг ноги понесли его вспять. Он так и вернулся к учительскому столу – спиной вперёд. Недоумевая, он повернул негодующее лицо к Будогорскому.

– Вы применили заклятие Империус?

– Конечно, нет. У русских нет такого заклятья, – посмеиваясь, Барин охорашивал свой чисто выбритый подбородок.

– Какая разница, как оно называется! Суть от этого не меняется!

– Не буду с тобой спорить, – промурлыкал Барин. – И это первая причина, по которой я выбрал 31-е. Нам нельзя пропускать учебные дни: это заклинание вы могли бы уже знать, не просиди мы с тобой месяц в тайге.

– Но я-то тут при чём?! – начал было возмущаться Гарри, но Ростислав Апполинарьевич дал знак, чтобы он помолчал.

– Во-вторых: мы все в смертельной опасности. С другой стороны, такое положение вещей уже третий год сряду… Но в моём распоряжении оказались новые сведения, и нам надо торопиться… И, наконец, в-третьих… – Будогорский протянул Гарри номер „Ежедневного пророка“.

Гарри развернул газету. На первой странице красовался шарж на Тёмного Лорда. Выполнен он был с большим мастерством: дементорские осклизлые лапы судорожно сжимали ворот на непомерно длинной шее, норовившей уронить маленькую змеиную головку… на которой, тем не менее, красовалась корона. Гарри хмыкнул и посмотрел на фамилию журналиста: бессменный репортёр Рита Скитер. Гарри глазам своим не верил…

– Она всего лишь женщина…не смогла устоять против моего чертовского обаяния, – смущённо крякнул Барин. – По-моему, шарж вышел удачным.

Будогорский явно ждал похвалы и, ей-богу, он её заслуживал! „Наш пострел везде поспел“, – припомнилась Гарри пословица, которую он слышал от русских.

– Откуда такие душераздирающие подробности? – Гарри ткнул с омерзением в карикатуру Волан-де-Морта.

– Что тебе сказать, мой дорогой мальчик… Не перевелись ещё богатыри на земле аглицкой, – глаза профессора засветились лукавством.

– Вы хотите сказать, что у Тёмного Лорда кто-то шпионит на нас?

– Заметь: не я это сказал! – захохотал Барин. – Иди. Бери газету и прощайся с друзьями.

Гарри машинально взял „Пророк“ и на ватных ногах отправился в Гриффиндорскую гостиную. „Кто? – сверлила его мысль. – Я его знаю? Нужно быть поразительным смельчаком… или двойным агентом, как Северус Снегг“. Снова всплыло ненавистное лицо: желтушного цвета кожа, мешки под глазами… эти глаза никогда не смотрят просто, а будто пронзают тебя неприятно-тяжёлым взглядом. Жёсткая линия рта. Характерный – „снегговский“ – нос, который то понуро свисает вниз, то (в случае душевного подъёма) задран кверху как вороний клюв. Любопытно, что лицо Сириуса всегда ассоциируется только с теми фотками, которые остались у него после смерти крёстного. А вот Снегг… прямо как живой стоит у него перед глазами! Гарри потряс газетой перед портретом Полной дамы – та без разговоров уехала в сторону. В последнее время она стала чересчур пугливой и не терпела, когда на неё повышали голос или замахивались. Гарри сообразил, что на этот рпаз причиной её ретировки стал портрет Волан-де-Морта в газете. Он усмехнулся и перешагнул через порог-раму.

– Гарри! – это был удивлённый возглас Гермионы. – Вот удача, что у всех нас окна в расписании!

– Ага! – Рон заметил „Ежедневный пророк“ в руке Гарри. – Так ты уже знаешь?!

– Гарри, ты понял? – захлёбываясь от радости, лепетала Гермиона. – Это значит, что в стане Тёмного Лорда есть человек, который работает на нас!

– Да. Барин сказал мне, – подтвердил Гарри. – Но это также может значить, что кто-то работает на два фронта.

– Да ладно тебе, Гарри! – жизнерадостно похлопал его по спине Рон. – Не будь пессимистом!

Гарри окинул друзей насмешливым взглядом и прошёл в спальню. Нужно было приготовить кое-какие причиндалы на завтра. Он вытащил из-под кровати чемодан и присел на край постели. Вещи – в крайнем беспорядке. „Надо бы прибрать здесь“, – с тоской вздохнул он, вытягивая из этого вороха мантию-невидимку. Дзинькнул какой-то стеклянный предмет. Гарри с недоумением пошарил по дну чемодана. „Зеркало! Это то самое, которое подарил мне Сириус незадолго до… Где теперь вторая его половина?..“ Он выудил из кучи тряпья зеркальце и замер: какая-то тень мелькнула по его поверхности… Нет. Не может быть. Наверно, показалось… И всё же: где сейчас другое зеркало? Наверняка так и осталось в доме Сириуса на площади Гриммо. Жаль, что Гарри не пришло в голову поискать его там – можно было бы пользоваться… А ведь Северус Снегг по-прежнему может появиться на площади… Или нет? В любом случае следует поставить в известность классного руководителя – если Снегг завладеет зеркалом, за Гарри можно будет установить слежку… наверно.

– Гарри! – позвал его Рон.

Гарри и не заметил, что друзья стоят и наблюдают за ним („Интересно, сколько времени они здесь?“). На всякий случай Гарри поспешил снова убрать зеркальце в чемодан.

– У тебя что, прыщик вскочил? Ты его так серьёзно рассматривал! – Рон кивнул на зеркало.

– Навроде того, – Гарри деланно рассмеялся.

– Слушай, Гарри, – обратилась к нему Гермиона, – ты ведь так ничего и не сказал: зачем тебя вызывал к себе Будогорский?

– Он говорит, нужно смотаться в одно место. Так что извините, ребята, поход в Хогвартс состоится, похоже, без меня, – попытался улыбнуться Гарри.

– А как же матч? – задал Рон свой главный вопрос.

– Придётся тебе, Ронни, примерить на себя капитанский титул и побороться за честь Гриффиндора, – держась бодрячком, сказал Гарри.

Рон смотрел на Гарри исподлобья.

– Ты серьёзно?

– Какие уж тут шутки! Мы отправляемся завтра в Годрикову впадину. Барин возлагает на эту поездку большие надежды. Вы остаётесь здесь – что будет служить также и отвлекающим манёвром… Да и вообще… матч ведь тоже важно… Верно, Рон?

Рон кивнул. И, не сдержав переполняющих его эмоций, кинулся в объятия Гарри. А Гермиона, глядя на них, шмыгала носом. Гарри ходил из угла в угол по спальне ЕГО дома. Как-то само собой подразумевалось, что этот дом – его дом. Фамильный дом Поттеров. Гарри не знал, при каких обстоятельствах умерли его дедушка и бабушка. И почему-то ни разу Альбус Дамблдор не упомянул о них… а он не спросил. Здесь, в этой комнате, каким-то непостижимым образом годовалый Гарри смог отразить заклятие „Авада Кедавра“. Он и сейчас помнил ту ослепительную вспышку бледно-зелёного света. А прожитые годы помогли воссоздать картину гибели его родителей. Мало-помалу у Гарри сложилось даже некое подобие короткометражного фильма: Лорд Волан-де-Морт заглядывает в окна его дома. Тут же на фоне освещённой комнаты в дверном проёме возникает фигура отца. Отец как символ света, Волан-де-Морт – тьмы. Рука Тёмного Лорда взлетает в страшном посыле: из широкого рукава его плаща появляется волшебная палочка, направленная в грудь Джеймса Поттера. „Лили! Бери Гарри и беги!“ – кричит его отец, и крик замирает у него на губах… Он падает, пронзённый смертоносным заклятьем. Волан-де-Морт запрокидывает голову и хохочет. Капюшон падает с лысой головы ужасного посетителя. Его жуткий смех разносится эхом по пустырю, посреди которого одиноко высится особняк Поттеров. Лили Поттер подбегает к маленькому Гарри. Он сидит на высоком детском стульчике и стучит ложкой по его бортику. Мама хочет взять его на руки, но в ту же минуту рука получеловека ложится ей на плечо.