Текст книги "Гарри Поттер для взрослых или КАК ОНО БЫЛО (СИ)"

Автор книги: Татьяна Уревич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 105 (всего у книги 112 страниц)

Чувствуя, что её бесцеремонно разглядывают, будущая няня от смущения заикалась:

– К-катя, – она протянула узкую ладошку. – М-мы договаривались с В-вами о встрече.

Барин взял себя в руки.

– Да. Конечно. Вот Вам предоплата, – он отсчитал пятьсот баксов. – И честное слово, Вы здорово облегчите мне жизнь, если заступите на службу прямо сейчас.

Катерина застенчиво улыбнулась.

– Я Вас представляла совсем другим.

– Почему же? – удивился Будогорский.

– Видите ли, – робко заговорила она. – Я давно знаю Юлию. Она терпеть не может красавчиков. И вот Вы… её муж.

– Вы ошиблись. Я не её муж, – у Будогорского отчего-то испортилось настроение.

Он коротко попрощался и зашагал прочь. Кажется, эта бабёнка брякает первое, что приходит в голову!.. Что ж, Юлия более-менее благополучно разрешилась от бремени. Вот удобный момент, чтобы свести к минимуму общение с ней и заняться своими непосредственными обязанностями.

– Тётя Петунья сейчас осталась бы довольна твоей причёской, – Рон провёл рукой по бритой голове Гарри и расхохотался.

– На себя посмотри, – проворчал Гарри, машинально дотрагиваясь до макушки.

Тут уж вытянулось лицо Рона:

– Что верно, то верно. Видок у меня того… – вынужден был признаться он и озабоченно поскрёб в затылке. – Но Гермионе и того хуже.

Вспомнив стриженную под ноль подругу, приятели загрустили. Вот уж почти месяц они жили в общине тибетских монахов близ местечка с труднопроизносимым названием Ту-тянь Хэянь. Монашье братство разместилось в обители невероятной красоты, выстроенной руками монахов ещё в первом веке до нашей эры. Чуждый язык, чужая культура и чужеродная природа – всё это, как ни странно, завораживало. И если к непривычным европейцу ландшафтам Гарри привык (хотя и не уставал ими восхищаться), а с китайским языком они справились с помощью магии, то с освоением восточной культуры дело обстояло сложнее. Гарри уже проходил ускоренный курс русской магии. Но вот у Рона и Гермионы такой практики не было. Им приходилось туго. Да и вообще, постигать искусство боя в кратком экскурсе – это вам не научение некоторым штучкам под руководством такого либерала как Будогорский. Надо сказать, что в понятие ‚искусство боя‘ входило не только умение красиво драться, но и вести аскетический образ жизни. Плюс к этому: владеть собой и правильно питаться. Согласно местным обычаям женщина не является слабым соперником, если прошла обучение в такой школе. И она должна во всём соответствовать мужчине – никаких послаблений. Их сенсей всячески подчёркивал, что любая самка, защищая своего детёныша, способна на такие чудеса ловкости, силы и выносливости, которые и не снились мужчинам. В обычной же жизни самки (он так и говорил: ‚самки‘) ленивы, капризны и изнеженны. Видимо, поэтому для девушек (помимо Гермионы курс обучения проходила ещё пара послушниц) в его колонии были созданы экстремальные условия. Спали они на дощатом полу – и Рон боялся, что Гермина того и гляди заболеет. Ходили исключительно босиком. Никаких специально отведённых мест для соблюдения правил личной гигиены у них не было, из-за чего девчонкам приходилось вставать раньше парней (это притом, что подъём и так был с восходом солнца). В результате Гермиона имела вид детдомовского ребёнка: худая, лысая, бледная и, как следствие, злая. С первого дня у неё сложились особые отношения с учителем. Она категорически отказалась от бритья головы, а просто убрала волосы под бандану. В самом начале занятия она сделала шаг вперёд и задала вопрос (по-английски, разумеется).

– Скажите, пожалуйста, каким именно видом борьбы мы будем овладевать?

Старец взглянул на неё как на таракана. Истолковав это как немой вопрос, Гермиона пояснила:

– Ушу, кун-фу, каратэ или джиу-джицу…

Она могла бы продолжить, но мощный рык, напоминающий львиный, заставил её замолчать. А в следующий момент Гермиона уже лежала поверженная, не понимая, что происходит. Лежать, однако, ей пришлось не долго. Наклоняясь к ней на мгновение, сенсей успел намотать длинные волосы Гермионы на кулак, а ещё через мгновенье их подружка болталась в воздухе, визжа, что есть мочи. Учитель брезгливо сморщился и отшвырнул её. Ударившись оземь, Гермиона тут же вскочила и бросилась прочь.

– Стой! – на чистейшем английском крикнул ей вдогонку старец. – Уйдёшь – уже не вернёшься никогда.

Всхлипывая, Гермиона безропотно встала в строй. Ребята были так поражены послушанием Гермионы… и произошло всё так быстро, что они и опомниться не успели – не то, что броситься ей на помощь!

– И думать забудьте! – Гермиона дернула их за руки.

‚Ну да, ей ведь теперь не составляет труда прочесть их мысли… совсем как Барину. Где-то он теперь? Уже два дня его не видно‘. Гермиона в тот же день обрилась, дала обет ходить исключительно босиком и заложила программу ‚Разговорник‘ по адаптации тибетского. После чего отправилась в библиотеку, чтобы раз и навсегда усвоить, что из себя представляет та или иная борьба. Очень скоро она уже могла дать фору не только прибывшим с ней Рону и Гарри, но и некоторым старожилам Школы. Режим дня в монастырских стенах был простой и в то же время напряжённый: в пять утра – холодный душ, затем разминка и лёгкий завтрак; в два часа – искусство боя в гимнастическом зале, потом работа по дому, обед и тренировка на воздухе. Вечером – так называемые ‚чтения‘ (что подразумевало самообразование). Ужин отсутствовал. Сначала без ужина было очень голодно. Но вскоре втянулись и не замечали отсутствия третьей трапезы. Вначале ребята искренне полагали (коль их обучение было ускоренным), что их не будут так уж сильно дрючить. Не тут-то было. В том, что фокусы, которые им демонстрировал Учитель с ломкой кирпичей, пробежками по толчёному стеклу и лезвиям кинжалов, станут подвластны им силой определённых заклинаний, они жестоко ошиблись. Стоило Гарри мысленно отдать приказ разломать один из чёртовых кирпичей – тут же получил сильнейший тычок в лоб и, не удержавшись, шлёпнулся на пятую точку. В эту же минуту над ним материализовался грозный Старец, глаза которого метали молнии. Гарри понял его без слов. Рон предпочитал учиться на собственных ошибках. Когда все учились ходить по коврикам, утыканным гвоздями, Рон сделал незаметный (так ему казалось) посыл – и гвоздики чудесным образом перевернулись шляпками вверх. Немного ловкости – и никакой травмоопасности такой коврик уже не представлял. Но в этом случае источник травм стал их дорогой Учитель – он так отдубасил Рона, что его и без того неровная голова была похожа теперь на шишковатый картофель.

– Снегг был просто милашкой по сравнению с ЭТИМ, – прошепелявил Рон, мотнув головой в сторону сенсея.

В это самое время их Учитель с самым свирепым выражением лица обрубал верхние ветки деревьев, которые, по его мнению, загораживали свет солнца. Чтобы проделать этот финт, каждый раз почтенный старец подлетал (!) к верхушке дерева и ребром ладони отсекал ветвь. Некоторое время Рон и Гарри следили за полётами сердитого монаха – вверх-вниз, вверх-вниз – потом их взгляды сфокусировались на худеньком подростке.

– Почему не работаете? – заговорил тот. – Дождётесь, пока вас опять взгреют.

Это была Гермиона. Из-за того что сильно похудела она выглядела ниже ростом. Но её замечание справедливо. Кряхтя, мальчишки взялись за лопаты. Ещё немного и они, побросав ненавистную утварь в специально приспособленный для этого сарай, могут идти в читальный зал. Вот уж не думали, что посещение библиотеки будет для них почти праздником.

– Не вешайте носы! – подбодрила их Гермиона. – Сегодня вас ждёт сюрприз.

В последнее время немногословная, она поставила на крыльцо вёдра, и пошла за следующими. Вёдра были со снегом. В монастыре отсутствовал водопровод. Монахи растапливали снег для всего: умывания, готовки, стирки. Ежедневно натаскивалось столько вёдер, чтобы заполнить чан, стоящий в холле. А в него входило тысяча литров – адский труд! Помнится, в начале обучения Рон спросил Будогорского: для чего это надо вручную перетаскивать вёдра со снегом, не проще ли использовать магию? Ответ Барина их немного уязвил.

– Умелые руки, как известно, не знают скуки. В то время, как блудливые… сами знаете. Яркий пример тому – сентябрьские каникулы в России. Чем вы там занимались большей частью, а?

‚Кто бы читал нам мораль!‘ – подумал тогда Гарри. Впрочем, теперь он был бы не против послушать Барина… пусть даже и чтение нотаций. В этот вечер Бог внял просьбе Гарри – в библиотеке их ждал Ростислав Апполинарьевич.

– Вечер добрый, – приветствовал ребят Будогорский. – Что-то вы невесёлые. А между тем обучение подошло к концу. Завтра последнее испытание.

– ‚Последнее‘ говорите? – усмехнулся Гарри: сколько их уже было, ‚последних‘!

– Вы даже не хотите узнать, в чём оно будет заключаться? – Будогорский потянулся и потёр виски.

Глядя на него, Гарри почувствовал укол зависти: болтается где хочет, влюбляется, наверное. А ещё знает что-то, о чём умалчивает… ‚Всё! Стоп! Остальное додумаю позже!‘ Барин, вроде бы, ничего не заметил. Он с юношеским жаром переубеждал Рона, что восточные премудрости важны не только для расширения кругозора, но и на практике.

– Бросьте! – бесцеремонно перебил профессора Рон. – Э-ээ… Волан-де-Морт разве что посмеётся, глядя на эти выкрутасы.

– Знаешь, Рон, если тебе удастся рассмешить Темного Лорда, это будет не так уж плохо. Кроме того, при помощи нескольких сальто, которым ты здесь научился, можно быстрее ретироваться – до того, как тебя настигнет смертельное заклинание.

– Весёленькая шуточка, – присвистнул Рон.

– Я считаю, что никакое знание не бывает бесполезным, – подала голос Гермиона.

– Ну, то, что ТЫ так считаешь, это ещё ничего не значит, – вступил с ней в привычный спор Рон.

– Давайте всё же послушаем Ростислава Аполинарьевича, – по непонятной причине не стала связываться с приятелем Гермиона.

Будогорский разъяснил им, что каждая вновь прибывшая группа преследует свои цели. В зависимости от этого некоторые обучаются месяц, другие – год или три… или всю жизнь. Следовательно, у всех разные экзаменационные программы.

– У вас задания самые простые, – пел соловьём Барин. – Сначала вас доставят на высокогорное плато. Там вас будут ожидать рыцари в медвежьих шкурах. Их будет трое – столько же, сколько и вас. Главный их козырь – физическая сила. Ваш – ловкость и смекалка. После того, как вы успешно справитесь с первым заданием, вас проводят в ущелье ламаистских орлов, гнездящихся там. Победить их нелегко, но, надеюсь, брат Рона – Чарли – расскажет, как это можно сделать. И, наконец, 3-ий тур. Он может быть как очень простым, так и очень сложным. Вам предстоит сразиться с самим Учителем. Он сам выберет оружие.

– О-о-о, нет! – выдохнула Гермиона.

– Мисс Грейнджер, Вам ли бояться? – Будогорский ласково потрепал девушку по плечу.

Вместо того чтобы утешиться, Гермиона в отчаянии схватилась за щёки:

– Что делать? Что же делать?!

– Утро вечера мудренее. Ступайте-ка спать, – зевнул Будогорский и раскрыл том, лежащий перед ним с начала встречи. Гарри успел прочесть название: ‚ВОСКРШЕНИЕ. Книга таинств‘.

Ростислав попытался сосредоточиться на той главе, где рассказывалось, как обрести былую силу зомбированному волшебнику. Дело в том, что физически Дамблдор почти оправился. Провидческий дар у него развился необыкновенно, а вот с заклинаниями была полнейшая путаница. Вроде того, что ‚сделать хотел грозу – а получил козу‘, в таком духе. Будогорский хотел выяснить: нормально ли это? Поддаётся ли коррекции? Или проходит само по себе, как временный побочный эффект… Рассеянно полистав книгу, он понял, что не в состоянии сосредоточиться. Глаза закрывались сами собой. Что ж, действительно, ‚утро вечера мудренее‘. Отложим до завтра. Прежде, однако, надо известить Севу.

– Акцио! – с верхней полки книжного шкафа слетела тарелочка. Та самая, ‚с голубой каёмочкой‘. Оставленная Дамблдором при посредничестве Снегга в Визжащей хижине.

Яблочко мелодично звякнуло. Ростислав тронул его. Оно покатилось по кругу со знакомой песенкой.

– Покажи мне, чем сейчас занимается Северус Снегг, – попросил он.

На дне тарелки стали вырисовываться резкие черты Северуса. Он (благодарение Богу!) был один на один со своими колбами.

Будогорский незамедлительно телепортировал ему:

Мы в Школе Фадзя Шан Яна близ Ту-Тянь Хэ Яня. Жду.

Отправив тарелку туда откуда взял, Ростислав закрыл глаза и стал считать: ‚Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один‘. Он открыл глаза и ощутил на своём плече руку друга. Рядом стоял Снегг. Собственной персоной.

– Немедленно измени облик! – зашипел на него Будогорский, заслышав невнятный шорох.

В ту же минуту рядом с ножкой стула затаилась крупная чёрная крыса.

– Профессор, – из темно коридора донёсся до него голос Гермионы. – Вы здесь?

– Я здесь, – ровным голосом ответил Будогорский, чувствуя, как крыса забирается ему в штанину. – Что ты хотела?

– Я хотела узнать: можно ли будет взять на испытание какое-нибудь оружие?

– Ты узнаешь об этом завтра. Иди, Гермиона. Я ещё немного поработаю.

Девушка кивнула и вышла. Ростислав, прихрамывая, прошёл вглубь хранилища и только тут сбросил покрывало с прибора, стоившего ему долгих бессонных ночей. Это был монитор, способный улавливать и передавать мысли того, на чью волну он настроен. Крыса высунула длинный нос из-под брючины Будогорского и вскарабкалась по мантии ему на плечо.

– Поздравляю тебя с отцовством и искренне завидую тебе, дружище, – Барин не удержался и щёлкнул зверька по носу. – Пойдём, посмотришь видео, чтобы не тратить слов понапрасну. А я покамест покемарю… Честное слово, очень спать хочется!

В глубине читального зала размещался топчан, где примостился Ростислав. Рядом, на подоконнике, стоял прибор, напоминающий телевизор (однажды Северус уже имел удовольствие видеть это изобретение Будогорского). Крысиные глазки-бусинки впились в экран телевизора. ‚Ага, – по-детски обрадовался Северус, – вижу! Площадка, по которой расхаживают… три медведя?! Что бы это значило? Завтра спрошу у Славки, о чём он грезит по ночам…‘

На протяжении часов трёх Снегг расшифровывал историю появления на свет Аси и Гоши. Не зная, можно ли включить звук к имеющемуся изображению, до конца он так всё и не понял. Но в этом были и свои плюсы: ‚фильм‘ не произвёл того гнетущего впечатления, что осталось от Юлиных родов у Будогорского. Более всего Северусу запомнился финал: две сморщенные красные рожицы новорожденных и счастливое лицо Юлии.

Барин вдруг вздрогнул всем телом и резко сел.

– Посмотрел?

Снегг кивнул.

– Тогда спим, – Ростислав отключил устройство и снова растянулся на топчане.

Но сон больше не шёл. Он покосился на крысу: та устроилась у него на груди, свернувшись клубком, как котёнок.

– Извини-ка, приятель, не привык я коротать ночи в обнимку с крысой, – Ростислав взял Снегга за шкирку и спустил на пол. – Эй, осторожней! Крысы, между прочим, переносчики заразных заболеваний!

Будогорский обернул палец, за который его только что цапнула мстительная крыса, носовым платком.

– Не смей лезть ко мне! – пригрозил он Снеггу. – Помни: твоё место в норе!

О чём он только думал, позволив Севке шарить у него в мозгах! Мало ли, что тот мог там узреть! ‚Надо выспаться, – в конце концов решил он. – Завтра будет трудный день… Хотя, когда он был в последний раз лёгким?‘ На этот раз Будогорский крепко уснул. Утром его разбудил звон колоколов – особенных, не православных. Он потряс головой. Необходимо было освежиться. ‚Чёрт! Я совсем забыл о Снегге!‘

– Эгей! Где ты, друг? Уж не воспринял ли ты мою идею с норой всерьёз?

– С кем это Вы разговариваете, профессор?

Конечно, это явилась с утра пораньше вездесущая Гермиона. Барин тихонько застонал от досады (что не укрылось от его ученицы).

– И-извините, сэр, – запинаясь, она употребила не к месту ‚сэр‘, – не хотела Вас доставать. Я просто хотела…

– Опять что-то узнать, – язвительно подсказал Будогорский. – Что на сей раз?

– Нет, – растерялась Гермиона. – Хотела пригласить Вас к завтраку.

Гермиона – худенькая до прозрачности – наверно, только и думала, что о еде. И вот пришла звать его к столу. А он, неблагодарная, бесчувственная скотина, наорал на девушку!

– Извини, – Будогорский приобнял Гермиону, чувствуя, какие острые ключицы и выпирающие лопатки у неё под тонким кимоно. – Мне бы проспать ещё часиков так –дцать, чтобы выспаться! Ну, ничего. Холодный душ приведёт меня в чувство.

Всё ещё обиженная, Гермиона прошла вперёд, а Барин, чуть помедлив, поискал глазами Снегга. Тот, казалось, только того и ждал. Одна минута – и крыса уже сидела в кармане пиджака Будогорского. На завтрак пришлось опоздать (без бодрящего душа Ростислав чувствовал бы себя разбитым весь день). Его извинения большого впечатления на Ламу не произвели. Для проступков такого рода Старец оправданий не находил. Посему весь завтрак прошёл в суровом молчании. Кстати говоря, Будогорский ухитрился оскорбить Учителя дважды. За столь короткое время это был рекорд. Дело в том, что Лама ел буквально по рисинке, причём тщательно пережёвывая. Ростислав же всё проглотил за две минуты и теперь сидел, маясь вопросом: ‚Удобно ли попросить добавки?‘ ‚Наверно, всё же, нет‘, – пришёл он к мнению. Испытывая угрызения совести, что был так нетерпелив, он прислушивался, как возилась крыса в его внутреннем кармане. ‚Собирает там крошки, бедолага, – сообразил он. – Голодная ведь‘. Наконец оттрапезничали. Будогорского в качестве почётного гостя пригласили в молельню, святая святых монастыря. Простых учеников (типа студентов Хогвартса) в святилище не допускали. Послушники не знали роздыха в тихой обители, где можно преклонить колени и подумать о вечном. Сейчас их информировали на тему ЧТО? ГДЕ? КОГДА? предстоит сделать на грядущих испытаниях. То, что существуют различные способы мгновенного перемещения в пространстве, Гарри знал ещё с прошлого года – Гермиона просветила. Трансгрессия не являлась самой совершенной. Но ещё хуже, на его взгляд, был способ, принятый на Востоке. Собственно, он представлял собой полёт. Но с какой-то чудовищной скоростью, от которой сердце подкатывало куда-то к горлу и перекрывало доступ кислорода. Откуда он знает? – Пробовал. Но зарёкся больше этого не делать. Всё-таки каждая нация специфична, и есть ареал, где она дееспособна, а где – нет. Хогвартцы были проинструктированы и около полудня отправлены туда, откуда должны начаться испытания (“…на прочность» – добавил Рон). А именно: в нескольких километрах от монастыря существовала гора Безымянная. На ней плато – ровная площадка периметром шесть на восемь, не более. Площадка – чистая, будто специально выскобленная для этой встречи. Ни кустика, ни деревца, за которые можно было бы уцепиться или спрятаться. Так вот. Им надлежало ДОЛЕТЕТЬ до туда («И вот зарекался же!» – чертыхнулся Гарри)… а там видно будет. В дорогу ребят снабдили мечами, которые раздражали Гарри безмерно. «Конечно, можно кривляться, корчить страшные рожи и испускать жуткие крики, но это всё курам на смех, если имеешь дело с Волан-де-Мортом!» Гарри был уверен, что их обучение – лишь часть стратегии, которая заключается в перетягивании на свою сторону волшебных сил. «Светлые» занимаются, по сути, тем же, что и «тёмные» – вербовкой. А как привлечь на свою сторону восточных мудрецов? Внедрение учеников в одну из тибетских школ – тоже метод… Так или иначе, но поиск крестражей затягивался на неопределённый срок. Неужели они не понимают, что живут на пороховой бочке?! Или он не понимает чего-то? Надо бы поговорить с Будогорским или, по-крайней мере, с Гермионой… Но у неё в последнее время слишком много разных теорий, чтобы считать её оценку происходящего адекватной… Скорей всего, это происходит с их подружкой от постоянного недоедания. Да и в отношении Будогорского что-то не так. Вывести бы его на чистую воду – многое бы прояснилось. Но это мечта, конечно. «Вывести на чистую воду» Будогорского – всё равно что вывести туда же… м-мм… Снегга, скажем… С характерным свистом на плато спускались воины. Как и предупреждал Будогорский, их было трое. Издали Гарри показалось, что парни о двух головах. Но, приглядевшись, понял: то, что он принял за вторую голову, – медвежья морда. На спине каждого из них болталась шкура медведя. В руках – по мечу (аналогичному тому, что имел Гарри, Рон или Гермиона). «Что ж, дабы произвести впечатление, они пожертвовали самым необходимым в рукопашной схватке – мобильностью», – подумал Гарри. Но вскоре понял, что жестоко ошибался. Мобильности им было не занимать. И уж, конечно, эти мóлодцы превосходили нашу троицу во владении мечом. Однако, объединив усилия, друзья добились определённых успехов и оттеснили своих соперников к краю пропасти. Или это был только трюк? – Потому что, зависнув в воздухе, медвежьи шкуры ожили. И вот уже не люди атаковали их, а опасные звери. Клыки их – точно стальные – лязгали, нагоняя ужас.

– Я не могу убить невинное животное! Мне ужасно их жалко! – работая мечом, как молохом, выпалила Гермиона.

– А мне нет! – Рон сделал выпад и вонзил меч в медвежуть.

Боковым зрением Гарри увидел, что в схватке на земле остался он один (вернее, двое: он и его медведь). Разозлившись, Гарри поднялся в воздух помимо своей воли. Оказавшись таким образом НАД своим противником, он гаркнул: «Сдавайся!» – и приставил меч к горлу витязя в медвежьей шкуре. Тут же на плато появилась Комиссия, состоящая из двух членов: собственно Ламы и Будогорского. Воины сбросили шкуры и приняли участие в обсуждении. В итоге за первое задание Гарри получил девять баллов (из десяти возможных; балл с него сняли за некоторую проволочку); Гермиона – семь («Нельзя раскрывать своих планов неприятелю – а она во всеуслышанье призналась в том, что ей, видите-ли, жаль животное»), а Рон – пять.

– Почему? – кипятился тот. – Я же знаю, что на нём всё заживёт, как на собаке!

И тут же получил шлепок по губам невидимой рукой. «Собака» – страшное ругательство на Востоке. И, конечно, применять его по отношению к воинам фадзя по меньшей мере неэтично.

– Ты же знал, что враг, так сказать, понарошку. Должен был поступить как Гарри, – укорил Рона Будогорский, протягивая ему платок.

Губы Рона были разбиты и раздулись после наставления Старца до размеров подушки (который к тому времени уже соблаговолил их оставить). Рон пытался что-то сказать, но у него не получалось.

– Ну, хорошо, – заговорила Гермиона. – Допустим, я согласна с оценкой Рона…

На что Рон пробубнил «То ба табнибалса» (кто бы сомневался).

– … я спасовала – тоже признаю. Но почему снизили балл Гарри?

– Он вышел за рамки временного лимита, – спокойно ответил Барин.

– Но нас же никто не предупреждал, что он вообще существует! – возразила Гермиона.

Будогорский лишь развёл руками.

– Зато сегодня специально для вас праздничный обед! – И, понизив голос, добавил: – И без нашего многоуважаемого сенсея!..

Улыбнувшись, он дал команду трансгрессировать. Сам же остался, чтобы передать Снеггу последние известия. Плато являлось тем местом, где трудно было установить слежку (о которой он догадывался, но Северусу ничего сказал). За обедом было оживлённее обычного. Виной тому послужил Чарльз Уизли, прибывший сюда на Китайском Красном драконе. Монахи были в восторге. Некоторые даже, чтобы увидеть дракона, опоздали на обед, что было бы ужасной дерзостью, будь тут Учитель. Но Лама готовил испытания для студентов Хорватса. За обедом его не было (что значит отсутствие твёрдой руки – тут же всё пошло кувырком!). Пока внимание было приковано к редкостному уроду (по мнению Рона) Китайскому Красному, Гарри и Рон подошли побеседовать с Чарли. Гермиона предпочла спрятаться (оказывается – вот уж новость! – она стеснялась своего внешнего вида).

– Что это с тобой? – Чарли хотел дотронуться до губ брата. Но тот отпрянул.

– Путики.

– Пустяки, – Гарри временно исполнял при нём функции переводчика.

– То та таи, а кааэфс, ки аах?

– Что ты знаешь о королевских орлах? – пояснил Гарри.

Чарли уже было раскрыл рот, как Рон спохватился:

– Тока-ка упи? (Только как убить?)

Гарри повернулся к Рону.

– «Убить»?! Сегодня ты чересчур кровожаден, тебе не кажется? Об убийстве речи не было.

– А фо фэ? (А что же?)

– СПРАВИТЬСЯ. ПОБЕДИТЬ. Чувствуешь разницу? – Гарри дирижировал указательным пальцем перед носом Рона в ритме произносимой фразы.

Этот разговор всё более походил на диалог двух идиотов.

– Я понял, понял! – взмолился Чарли. – И вы наконец поймите: королевские орлы не птицы. Это племя, которое неуловимо. Скорее всего, вам придётся изловить отдельную особь… надеюсь, что пленять всех аборигенов вам не придётся.

– Фа? (Как?)

– А вот так. Есть способ. У королевских орлов редкий вид фобии. Они боятся дневного света. Стоит их только вывести на свет божий, они тут же слепнут и теряют всю свою агрессию. Вот и всё… Пойду посмотрю на своего Китайского Красного. Как бы его не замучили здешние любители животных.

«Вот и всё» обошлось для Рона, Гарри и Гермионы не малой кровью. Чтобы выманить дикое племя на солнце, пришлось разыграть настоящее театрализованное действо. Не зная насколько это допустимо, ребята всё же сварганили себе костюмы, используя волшебную силу. Гермионе выпало быть гейшей. Она обольщала Рона. А Гарри играл злодея (вроде как сутенёра, но на восточный лад). Судя по всему, пещерный народ являлся достаточно продвинутым в смысле секса (оно и понятно, чем ещё заниматься в потёмках?), и действие захватило доверчивых аборигенов. Взрослое население (в основном, заметим, мужского пола) повылазило из своих уютных нор под слепящие лучи дневного светила и, кто вовремя не успел просечь ситуацию, попался в сети. Причём не в фигуральном, а самом вещественном смысле. Сети – самые настоящие, ламаистские. Правда, хогвартцы опять нарушили правила: каждый должен был задержать племенную особь самолично. Но, поскольку попались аж двенадцать таковых, то существенно на их оценке этот факт не сказался. Все они получили по восемь баллов. Два очка сняли за использование магии. Им объяснили, что костюмы можно было попросту заказать (вопрос: кому и когда?). С итогами семнадцать, пятнадцать и тринадцать баллов (соответственно семнадцать у Гарри, пятнадцать у Гермионы и тринадцать у Рона) ребята вышли к финалу, готовые к тому, что Лама будет трепать их до утра. Но боялись они совершенно напрасно. Напротив, услышали много лестного в свой адрес: дескать, и мужественны они, и отважны, и почтительны. Однако каждый получил и назидание. Рону надлежало стать серьёзнее, Гермионе – приобрести больше уверенности в себе (?!), а Гарри пожелали прозорливости. «Ну, и как это понимать?!» – спрашивал себя Гарри, разглядывая диплом, полученный в монастырской обители. Символы Монастыря были чем-то схожи с хогватскими: в дружном объятии сплелись крыса, дракон, орёл и конь. Гарри потрогал пальцем надпись на корешке диплома и она зазвучала как рождественская музыкальная открытка: «Будь прозорлив, Гарри Поттер, будь прозорлив!»

Глава 19. На карнавале.

И вновь резиденция Волан-де-Морта. Северус Снегг у него на приёме. Докладывает, так сказать, обстановку. Кратко излагая что он видел в Тибете, Северус лишний раз убедился, что этим вопросом кроме него никто не занимался. Почему, спрашивается, если ему не доверяют? Камерность первых приёмов в наследных владениях Лорда сменилась помпезностью нынешних. Теперь Волан-де-Морт назначал свидания в недавно отреставрированном Большом зале. Чисто психологически это вполне закономерно: раньше Тёмному Лорду не приходилось доказывать свою мощь. Теперь другое дело. Орнаментальный пол, мозаичные окна, мраморные колонны и высота купола, равная десяти метам! Нет слов, парадный зал выглядел впечатляюще. Посетителей Волан-де-Морт встречал сидящим на троне, который витал в искусственно выращенных облаках на высоте двух метров от пола. Иные времена – иные нравы. Если раньше нужно было следить за оборотами речи Владыки, буквально заглядывая ему в рот, то нынешнее положение обязывало вновь вошедшего остановиться у обозначенного места, пасть ниц и не сметь поднимать взора на Хозяина до тех пор, пока звучит его голос. О том, что аудиенция закончена, извещал Хвост. Он дотрагивался до плеча или до руки коленопреклонённого – это значило, что можно идти на выход. «Верно, Тёмный Лорд выглядит сейчас как сифилитик на последней стадии», – думал Северус, шагая за Петтигрю. Он был недалёк от истины. Волан-де-Морт разлагался заживо. Смрад от гниения его тела уже было сложно замаскировать. К приходу каждого посетителя он готовился более тщательно, чем стареющая шлюха: накладывал тональный крем и румяна, припудривался, красил ресницы… Единственным, кому он являл своё истинное лицо, были Петтигрю и Сивый. И если к Петтигрю большинство посетителей относились как к неодушевлённому предмету, то Фенрир Сивый находился на особом положении. Первый министр, доверенное лицо Тёмного Лорда и его фаворит – таковы были его должностные обязанности. Сивого наделили сверхполномочиямии и он пользовался безграничным доверием своего Господина (как Снегг когда-то). Ныне людоед по имени Фенрир Сивый карал и миловал. И частенько делал это, не заручившись поддержкой Лорда. Ему всё сходило с рук. И только в отношении Северуса Снегга Волан-де-Морт выказал твёрдость: «Никаких несанкционированных действий!» И это после того, как все улики были налицо! Когда Северус Снегг так спешно покинул Тёмный Совет, Сивый (не спускавший с него глаз) устремился было за ним, но вовремя спохватился. Это не требовалось. Снегга не случайно посадили с ничем не примечательными волшебниками. Таких проще запугать. Один из них – тот, что был мужем пожилой леди – услыхав, что его жену может настигнуть безвременная кончина (а он будет тому виной, если не положит в карман Северуса маленькую штучку), тут же согласился на сотрудничество. И сделал это так виртуозно, что сам Северус Снегг ничего не заприметил. О штучке: не бог весть что. Всего лишь маячок из магазина «Частный сыщик», позволяющий засечь подозреваемого, где бы тот не находился. Так Северус, сам того не подозревая, одним своим неосторожным шагом подверг опасности и Юлию, и Будогорского.

– Вам мало доказательств? – возопил Сивый, роняя слюну. Он бросил на стол Т.Лорда пачку фотографий с Будогорским и Юлией. – Эту девку я не знаю. Но ЭТОГО-то вы узнали?

– Русско-Английский Барин, – задумчиво проговорил Волан-де-Морт, беря фото в руки (тут же на снимке остался влажный след). – Давненько мы не пересекались. Смотри-ка, снова с беременной. Жизнь, увы, ничему его не научила.