Текст книги "Гарри Поттер для взрослых или КАК ОНО БЫЛО (СИ)"

Автор книги: Татьяна Уревич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 112 страниц)

„Они мне не нужны! Так же, как и тебе, старый осёл!“ – мысленно выругался Северус. Но в карманах всё же пошарил. Рядом с пачкой сигарет лежал небольшой моток проводов – это и были пресловутые наушники. Нетерпеливо он воткнул их в уши и прислушался.

– Я лишь посланник дружественного мне народа. И если вы исполните давнюю мечту атлантов, они одарят вас своей дружбой. А это – учитывая возраст их цивилизации – немало, поверьте!

– Отчего Вы взяли на себя роль роли посредника, не СОЮЗНИКА? – доверительно понизив голос, спросил его Волан-де-Морт.

– Мне ничего не надобно. Я и без того ЦАРЬ, – напомнил с улыбкой седовласый красавец.

Тёмный Лорд щёлкнул пальцами. На стол опустился знакомый Снеггу ларец. Так называемый „ящик Пандоры“. Де Морт, сощурившись, смотрел на Посейдона, поигрывая костяшками пальцев по изразцовой крышке ларца.

– И это тоже? – многозначительно произнёс он, глядя на Царя.

Даже с высоты третьего яруса было видно, как потемнело от гнева лицо Посейдона. Напрасно Волан-де-Морт взялся шантажировать Владыку.

– Я отвечу вам не ранее, чем когда переговорю с братом, – тем не менее спокойно ответил он. – А сейчас вынужден проститься.

Посейдон стукнул посохом и исчез.

После этого всё пошло наперекосяк. Великанам надоело чинно восседать за столами, и Волан-де-Морт сделал знак, чтобы их оглушили на время. Этот инцидент послужил вспышкой к дальнейшим безобразиям: волшебники разных пород и мастей стали выскакивать к Тёмному Лорду и выдвигать свои требования. Поскольку правилам грамотных дебатов их никто не обучал, вели они себя, мягко говоря, некорректно. Так, один из гоблинов встал прямо на стол заседаний и, потрясая кулачонками, стал требовать выплату неустойки: дескать, их племя обманом было вовлечено в преступные деяния Пожирателей смерти – до которых им и дела-то нет! Его братья финансировали безумные идеи Того-Кого-Нельзя-Называть (он так и выразился: „безумные идеи“), а теперь, похоже, их собираются надуть и оставить с носом.

– С носом! Вот именно! – прошипел Волан-де-Морт и, взмахнув палочкой, превратил и без того не малый нос гоблина в слоновий хобот, который потянул беднягу за собой, и тот чебурахнулся на пол.

– Ага! Вот так вы обращаетесь со своими сторонниками! – возопил один из славянских гномов, и его братья ответили воинственным рыком.

Этот боевой клич разогрел сидящих в зале сатиров:

– Подавай сюда обещанное! Выпивку! – загоготали они, застучав козлиными копытами.

– Ни-ка-кого почтения! – восхищённо выдохнул во всеуслышание старичок – сосед Северуса по ярусу.

Учуяв скандал, со своего места сорвались дементоры и взвились под купол театра. Северус сидел в верхнем ярусе, под самым потолком, и грязные тряпки дементоров почти касались его лица. Тут-то и произошёл казус, положивший конец Большому Тёмному Совету. Откуда-то снизу (не из оркестровой ли ямы?) вылетел Красный Дракон и с жутким трубным звуком начал исторгать… каловые массы. Больше всех попало тем, кто находился в партере. Ну, и, конечно, тем, кто сидел за председательским столом. Только слепец мог не заметить, что у Тёмного Лорда так и чешутся руки прикончить несчастного Дракошу, которого чем-то перекормили накануне. Только боязнь окончательно себя скомпрометировать, он этого не делал. Это было смешно: наблюдать космическую степень бешенства де Морта!.. Что до зелёных человечков, так они сочли за благо ретироваться. „Инопланетная военная угроза, похоже, миновала“, – с облегчением вздохнул Северус. И, пока „суть да дело“, Северус решил навестить Юлию.

Глава 17. В сердце Африки.

Если Совет, которому суждено было так бесславно кончиться, Волан-де-Морт гордо именовал БОЛЬШИМ, то Совет, состоявшийся в Хогвартсе, смело можно назвать МАЛЫМ, поскольку присутствовало на нём всего пятеро: директор, завуч (в лице Будогорского) и трое студентов – Гермиона Грейнджер, Рон Уизли и Гарри Поттер. Гарри с любопытством оглядывал директорский кабинет: не так часто он посещал его со дня смерти Дамблдора. Нельзя сказать, чтобы убранство этой комнаты сильно претерпело изменения. На стенах те же портреты, на стеллажах книжного шкафа всё те же „штучки“. Вот только на письменном столе идеальный порядок. И нет Фоукса… Где, кстати, он? Где, вообще, гнездятся фениксы? Наверно, ответ на этот вопрос мог бы дать Хагрид. Но профессор по уходу за магическими существами обычно норовил подсунуть своим студентам что-нибудь более „интересное“, чем пресловутый Феникс, что-нибудь более клыкастое, более кусачее и опасное.

– Если тебя вдруг заинтересовал уход за магическими существами, Гарри, то со следующего года этот предмет у нас будет преподавать твой хороший знакомый – Чарльз Уизли. У Чарли случилась размолвка с одним из коллег, и он решил покинуть Румынию, – как всегда предвосхитил возникшие вопросы Будогорский.

– А как же Хагрид? – в один голос спросили Рон и Гарри.

– Хагрид увольняется. В связи с переменой места жительства, – ответила за Будогорского Гермиона.

– Как?! – у Гарри даже слов не нашлось, чтобы раздраконить Хагрида по всем статьям за его предательство.

– Никакое это не предательство, – парировала Гермиона. – А очень даже благой поступок. Представьте: в школе madam Maxim одни девочки. Если их некому будет защитить, Шармбатон просто-напросто закроют. Хагрид же повёл себя как настоящий джентльмен.

– Хотел бы я посмотреть, кто осмелится обидеть нашу „Дюймовочку“, – проворчал Рон, имея в виду, конечно, Олимпию Максим.

– Да, – попытался спрятать улыбку Будогорский, – но есть ведь ещё её прелестные ученицы.

– Давайте всё же вернёмся к тому, ради чего мы здесь собрались, – постучала по столу МакГонагалл.

– И ради чего? – бесхитростно вытаращился на неё Рон.

Барин выступил вперёд и торжественно произнёс:

– Дорогие друзья мои! На вас возложена миссия необычайной важности и сложности! Не скрою, не сразу мне удалось убедить коллег отпустить вас. Но! Не стоит вмешиваться в то, что предначертано самой судьбой! Такова ваша карма! Мы не вправе менять прошлое. Также мы не можем спорить и с настоящим… каким бы ужасным оно нам не представлялось…

– Кхе-кхе, – так МакГонагалл деликатно напомнила Ростиславу Апполинарьевичу, что пора переходить к сути.

– Итак, вы отправляетесь в самоё сердце Африки! – с чувством закончил Будогорский.

Рон икнул.

– Вместо занятий? – похоже, он просо ошалел от счастья.

Профессор МакГонагалл проигнорировала неприличную радость Уизли и протянула Гермионе свиток.

– Вот примерный маршрут ваших дальнейших перемещений, – произнесла она. – Ознакомьтесь и уничтожьте.

Ребята склонились над столом. Гарри ожидал, что это будет что-то вроде карты, но ошибся. В столбик были перечислены населённые пункты, где им предстояло побывать, а рядом – ориентировочная дата прибытия. Скатав пергамент в трубочку, Гермиона задала вопрос, который парням и в голову бы не пришёл:

– Когда же мы будем успевать ещё и учиться?

– Вы не поняли? – удивился Будогорский. – Вы не будете учиться.

– То есть нам поставят оценки „автоматом“? – уточнила Гермиона.

МакГонагалл фыркнула и стала поправлять и без того ровные стопы тетрадей на своем столе.

– Что же вы молчите? – не отставала Гермиона.

– Мы не можем выставить вам отметки просто так. Приедут чиновники из Министерства… – начал оправдываться Барин.

– Из какого такого „Министерства“? – хлопнул себя по бокам Рон. – Уж не из того ли, что сравняли намедни с землёй?

– Рональд Уизли, – менторским голосом проговорила Директриса. – Вы не знаете, что говорите. Министерство нельзя уничтожить. Это неподвластно даже… Сами-Знаете-Кому. Не прошло и недели, как Министерство регенерировало.

– Что-о? – сглотнул Рон.

– Стало быть, самовосстановилось – как ящерица восстанавливает утраченный хвост, – пояснила Гермиона.

– Давайте уже закончим, – потерял терпение Гарри.

– Действительно, – поддержала его МакГонагал.

И в двух словах объяснила, что никто не имеет права проставить просто так оценки в аттестате зрелости. Их выставляет сама Школа. Именно Школа! Несколько раз за особые заслуги студентов аттестовали, так сказать, заочно. Но на выпуском эти горе-хогвартцы (ещё недавно считавшие себя везунчиками) оказывались без документа об образовании. Он исчезал, испарялся! Недаром Дамблдор говорил, что даже он не знает всех секретов Хогвартса!

– Но, – успокоил ребят Будогорский. – это касается только выпускников – семикурсников. Но прочих учащихся сие правило не распространяется.

– Это что же… – дошло наконец до Рона, который никогда не отличался способностью хватать на лету. – Мы на второй год останемся?

– Ну-у, – заюлил Будогорский, – у вас есть шанс попытаться сдать экзаменационные предметы с общим потоком.

– Нет. Шансов у них нет, – безжалостно вынесла приговор МакГонагалл. – Но вы должны помнить, что вам оказана невероятная честь: сразиться со злом от лица нашей Школы!

– Видимо, от Барина набралась. Раньше я что-то не слыхивал от нашей старушки таких пафосных речей, – шепнул Рон Гарри.

– Но! – их классный руководитель поднял вверх палец. – МОЁ предложение остаётся в силе! Правда, оно касаемо лишь „защиты от тёмных искусств“.

Понятно, что Будогорский решил на прощание „подсластить им пилюлю“. Ребята понуро кивнули и вышли.

– Слушай, о чём говорил твой любимый Ростислав Апполинарьевич? Какую ещё он открывает вакансию на получение отличной оценки?

– Да какая-то опять ерунда, – махнул рукой Гарри.

– И всё же? – настаивала Гермиона.

Гарри остановился, чтобы припомнить, в каком контексте прозвучал вопрос Будогорского: они готовились к встрече с чутью… Это точно… Но вот в связи с чем был задан этот вопрос?

– Просто Будогорский спросил, что случается с волшебниками, если их сжигают на костре?

– И ты ответил? – пытливо взглянула на него Гермиона.

– Ну, конечно! Сказал, что волшебников невозможно сжечь…

– И всё?

– И всё! – развёл руками Гарри.

– Ну, это же Барин! БА-РИН! Пообещать для него – не значит обмануть! – у Рона, как всегда, было всё легко и просто.

Может, просто забыть об очередной блажи Будогорского? Может, Рон на этот раз прав: Барин – он Барин и есть… Но это было не в характере Гермионы. Тем же вечером она отправилась к декану их факультета с ультиматумом: либо Ростислав Апполинарьевич знакомит со своей загадкой „с чувством, с толком, с расстановкой“ – либо… не пудрит им мозги! Постучав и не дождавшись ответа, она рискнула приоткрыть дверь. Ростислав Апполинарьевич стоял у окна, обхватив себя за плечи.

– Профессор? – окликнула его Гермиона – тот не откликнулся.

Она решила не заявлять о своём присутствии… пока. Гермионой овладела идея „проверки связи“ (так Будогорский называл окклюменцию без ведома респондента). Ещё ни разу, ни одному студенту (за исключением, может быть, Гарри) не удавалось проникнуть в сознание своего учителя. А сейчас, похоже, Ростислав Апполинарьевич не включил защиту. Было бы так заманчиво прогуляться по коридорам его сознания… Но! Барин стоял к ней спиной. Без зрительного контакта шансов на успех мало. Вернее, почти нет. Попробовать? В любом случае, что она теряет? Гермиона тряхнула головой, выбрасывая все отягощающие её мысли, и замерла. Даже не дышала. Юная женщина сидела в кресле. Просторный пеньюар не скрывал её „интересного“ положения. Лицо будто списано с лика Мадонны. Картина медленно таяла в розовой дымке. На смену ей из грязно-серого тумана стало вырисовываться лицо улыбающегося мужчины: тёмные густые волосы, большие чёрные глаза… Он был ей знаком. „My Got! – чуть не вырвалось у неё. – Да это же Северус Снегг!“

В ту же минуту обернулся Будогорский.

– Гермиона? – удивился он. – Я не слышал, как ты вошла.

Кое-как справивившись с эмоциями, Гермиона состряпала невинно-безмятежную мину и ляпнула первое, что пришло в голову:

– Мы согласны… согласны на ваше предложение, – „Боже что я говорю!“

По окончании кратковременного визита Гермионы Ростислав вновь подошёл к окну. Недавние воспоминания жгли душу. Снова обозначилась та картинка, которую нечаянно (нечаянно ЛИ?) подсмотрела Грейнджер. Юлия сидит в кресле и вышивает красных петухов на кухонных занавесках. Сам он систематизирует художественную литературу. Работает телевизор. Обстановка почти семейная. И вдруг – щёлк! – из ниотуда появляется Северус (как обычно в черном: ни дать, ни взять – гот!). Тут же петухи летят в сторону. Юля – будто и не на сносях! – вскакивает на кресло, а Снегг, не стесняясь нечаянного свидетеля, кружит свою беременную жену по комнате. Потом осторожно возвращает на место и гладит ей лицо, ловит и целует Юлины руки. Будогорского игнорируют до тех пор, пока он сам не заявляет о своём присутствии:

– Я выйду на лестницу, перекурю.

Юлька опускает руки и растерянно на него смотрит. Лицо Снегга деревенеет, но он заставляет себя ответить:

– Через минуту я к тебе присоединюсь.

Северус выходит на лестничную площадку, как и обещал. Он молча прикуривает от сигареты Ростислава.

– Я только что с Большого Совета. Он с треском провалился, – Снегг решил не тратить попусту слов. Вместо этого открыл коридоры своего сознания, чтобы Славка мог без труда прочесть эту информацию. – Как тебе картинка?

Он довольно хохотнул и тут же посерьёзнел:

– Теперь о Юлии… Как она?

Барин тоже постарался быть краток:

– Скоро ты станешь отцом. Ей не доходить всего срока.

– Пожелаешь мне? – произнёс вслух Северус, затушив сигарету.

– Ни пуха! – кисло улыбнулся Будогорский.

– К чёрту! – от души послал его Снегг и трансгрессировал.

„Нужно прекратить таскаться к Юльке… Хотя, конечно, это было бы форменной трусостью с моей стороны. Сейчас я единственное звено между ЕЁ миром и миром, в котором обретается Севка…“ Получается, ни до, ни после родов Юлии он просто права не имеет её оставлять… Или всё это предлог, чтобы видеться с ней?.. Самое мудрое в такой ситуации – пустить всё на самотёк. О чём действительно сейчас стоит подумать, так почему МакГонагалл сподобилась-таки отпустить знаменитую троицу туда, где их очень даже может быть ждёт лютая смерть? Что заставило Директора Хогвартса дать вольную Поттеру, Грейнджер и Уизли? Может, Минерве тоже явился во сне Дамблдор, с мнением которого (единственного!) она считалась? Стоп! Дамблдор во снах более не является… Что, если МакГонагалл видела его в другой ипостаси? Живого… или полуживого? Ведь она занимает его апартаменты, а это что-нибудь да значит! Там каждый пустяшный предмет хранит память о своём прежнем хозяине. Насколько знал Будогорский, нынешняя директриса Хогвартса ничего не меняла в жилище Дамблдора. Напротив, с педантизмом старой девы она холила и лелеяла вещи Альбуса, протирая их ежедневно с тщательностью, которая в конце концов могла бы нанести ущерб большим и малым дамблдоровским безделушкам, так как она рисковала затереть их до дыр. Упиваясь болью неразделённой любви (сказать кому – не поверят!), Ростислав как-то оставил за кадром то, что раньше бы не обошло его внимания: что предшествовало принятию МакГонагалл решения не чинить препятствий на пути Поттера? Широкими шагами Будогорский преодолел расстояние от своего кабинета до директорского и гаркнул перед входом:

– Десятка червей! – он вошёл в стену.

Лестница-эскалатор доставила его прямёхонько до порога. Он распахнул тяжелые дубовые двери и замер. За письменным столом сидел… Альбус Дамблдор.

– Прошу Вас, Ростислав Апполинарьевич, – услышал Будогорский плаксивый голос Директрисы, – ущипните меня!

Ей-богу, на привидение более походила Минерва: в одной ночной рубашке она была тоща, как жердь, и растрёпана наподобие огородного пугала.

– ОН меня преследует! – МакГонагалл указала дрожащим пальцем на Альбуса.

– Почему! Почему, Минерва, Вы не хотите примириться с тем, что я жив? Неужели эта мысль для Вас столь неприятна?

МакГонагалл всхлипнула. А Будогорский решительно шагнул к столу и протянул руку Дамблдору. Тот улыбнулся и встал во весь рост.

– Благодарю, Ростислав. Как видите, я вышел из подполья. Потому как дела ваши крайне запущены.

Барин удивленно приподнял брови. МакГонагалл всё ещё стояла, прижавшись к стене.

– Да, очень запущены, – повторил Дамблдор – строго и в то же время ласково – вполне в его духе.

Он вышел из-за стола и потянулся. Ростислав отметил, что рука учителя – мёртвая в последние месяцы ТОЙ жизни – вновь выглядела „как новенькая“.

– Готов предупредить некоторые ваши вопросы. Во-первых, отличное снадобье Вы когда-то приготовили, Ростислав Апполинарьевич… Не для слабонервных, да-с… но ведь и я не из таких?! – Дамблдор ухмыльнулся в бороду. – Во-вторых, Ваш рецепт имеет одну особенность… Интересно, Вы знаете о ней?

– То, что существует связь между Вашей силой и слабостью Волан-де-Морта? – вопросом на вопрос ответил Будогорский (в то время как МакГонагалл переводила взгляд, полный непонимания, с одного мужчины на другого).

– Значит, знаете, – Дамблдор разочарованно вздохнул. – Тогда, в-третьих: обо мне не должен знать НИКТО. И так посвященных больше, чем достаточно.

– Я не понимаю, – вмешалась Маконагалл. – Выходит, Поттеру привиделось, будто Вы убиты Снеггом?

– И да, и нет, Минерва. Видите ли, у нас была с Северусом договорённость, о которой ничего не знал Гарри. Вот и всё…

– Всё?! – взвизгнула почтенная дама. – А то, что честный человек оклеветан, Вам всё равно?

– Это ему епитимья. За грехи, – жестоко пошутил старец.

МакГонагалл пошла пятнами и открыла рот, дабы издать вопль справедливого негодования, но Дамблдор упредил её:

– Тихо! Теперь мы действуем сообща. Каждый из нас достаточно силён в окклюменции, чтобы Волан-де-Морт пребывал в неведении относительно моего воскрешения, – он совершенно неожиданно выкинул вперёд правую руку. – Один за всех?

– И все за одного! – МакГонагалл и Будогорский подтвердили мушкетёрский жест, положив свои ладони поверх Директорской.

Наконец стратегия была выработана. Постановили: если Гарри, Рон и Гермиона смогут сдать все экзамены, то закончат Школу со своими одноклассниками. Если нет, их обучение продлится ещё полгода (ровно столько, сколько они пропустят). Их захватывающее приключение (по мнению Рона), опасное предприятие (по словам Гермионы) или смертельная схватка (как выразился Гарри) начиналось в Африке. После их ждала Бразилия, Тибет, Атлантида и Плутония. Надо сказать, что это программа максимум. Основной же их задачей являлось нахождение броши Когтевран. Поэтому всё закончится сразу после нахождения раритета… Так считали Рон и Гермиона. И только Гарри полагал, что ТАК это не может завершиться. Необходим логический конец. КАК это будет, он точно не знал. Но надеялся, что у него достанет времени, чтобы узнать. Или придётся ориентироваться по ходу действий… В крайнем случае, подскажут. Будогорский неоднократно говорил, что физическое уничтожение Волан-де-Морта есть миссия, уготованная младшему Поттеру по предсказанию Трелони (о которой, кстати, был самого высокого мнения), но Гарри слишком молод, чтобы выйти один на один к Тёмному Лорду. Снегг, как провинившийся школяр, стоял в приёмной Тёмного Лорда, послушно склонив голову.

– Ваша задача: всюду – я повторяю – ВСЮДУ следовать за членами Ордена, – гундел его всемогущий Хозяин.

„За всеми сразу?“ – мысленно откомментировал Северус.

– Сейчас, когда Министерство уничтожено…

„Ха! Тебе хотелось бы в это верить…“ – вновь не удержался он от внутреннего комментария.

– … конечный пункт их маршрута предполагается в Отделе Тайн, – продолжал Волан-де-Морт.

Северус вздрогнул: „Откуда он так много знает?“

– Всё! – гавкнул Тёмный Лорд и отвернулся.

Снегг отметил, что с последним „всё!“ де-Морт выплюнул коренной зуб. „Какая гадость!“ – поморщился он. Однако во всякой гадости есть своя доля приятности. Вот, например, сегодня Северус (зная, что играет с огнём!) опробовал новое средство защиты. От нечего делать им был проштудирован курс физики общеобразовательных школ российских маглов. И, удачно скомбинировав законы аэродинамики с магическими преобразованиями, Северус создал интересную штукенцию, напоминающую самый обычный пульт. Нажмёшь на кнопочку – полная блокада твоих мыслей за счёт установления поля, препятствующего каким бы то ни было колебаниям физического происхождения извне. Да, приходится признать, физика – наука, пред которой стоило снять шляпу!

…А поручение Волан-де-Морта не шло вразрез с его собственными чаяньями… Правда, Северус не знал, что как только он покинул апартаменты Лорда, из-за занавески вышел Сивый, которому было поручено проникнуть в замысли „хитреца Снегга“.

– Что скажете? – придерживая челюсть, обратился к нему Волан-де-Морт.

– Ничего, – развёл руками Сивый.

– Согласитесь, мой милый, – прошамкал де Морт, – трудно поверить, чтобы человек неглупый ни о чём не думал.

Под „неглупым“ Хозяин разумел Снегга.

– Ничего, он у нас ещё заплачет кровавыми слезами, – пообещал Сивый.

– Слушайте внимательно, Фенрир. Как нитка за иголкой, так и Вы за ним – следуйте неотступно. Не отставайте ни на шаг! Запомните: он мне нужен!

– Вообще-то жутковато было, – признался Рон, когда Гарри с одной стороны, а Гермиона с другой, помогли ему пересечь океан.

Рон оставался единственным, у кого не всегда получалась трансгрессия „по-русски“. Не всегда здесь не годилось. Надо было наверняка. Поэтому Гермиона и предложила трансгрессию тройками (как они делали неоднократно, скитаясь по Трансильвании). Слава богу, всё получилось.

– Теперь пересекаем Европу, а там – в Каир, – посмотрев на часики, пробормотала Гермиона.

– Нам же в Египет, – счёл своим долгом напомнить Рон.

– Каир – это столица Египта, – походя откликнулась Гермиона, нисколько не удивляясь невежеству друга. – Там мы встретимся на новой штаб-квартире с НАШИМИ. Интересно, какая она, эта явочная квартирка… Похожа на прежнюю?

– Вряд ли, – постарался замять неприятную для Гарри тему Рон и поспешил признаться: – Я, вообще-то не знал, что Египет – это Африка.

– Думаешь, я очень удивилась? – холодно осведомилась Гермиона.

– Не стоило ей в этом признаваться, – дал Рону дружеский совет Гарри перед тем, как вновь трансгрессировать.

„Нашими“ оказались: Грюм (заметно обрюзгший), Люпин (будто выцветший), Тонкс (вот она напротив цвела и пахла), а также Билл Уизли и Кингсли. Билл оставил Флер дома, дабы в случае чего их ребёнок не остался круглым сиротой. Кингли выглядел совершенно убитым (обстоятельства не разглашались). Фреда и Джорджа (к немалому удовольствию их младшего брата) привлекать не стали, посчитали легкомысленными. А вот Чарли должен был присоединиться к ним позднее. Из Хогвартса не прибыл никто… Почему, спрашивается? Гарри чувствовал какую-то странность. „Ко мне относятся как к смертнику, – со злостью подумал он. – Даже охрану сократили… Конечно, чего ради зря тратиться?“ Гермиона незаметно для всех пожала под мантией ему руку – она его услышала. А Рону всё было по барабану. По идее, только он и вселял в Гарри уверенность.

К ним подхромал Грюм.

– Ну что, седлаем мётлы? – подмигнул он ребятам.

– Можно, – вяло согласился Гарри.

– А ну, не киснуть! – гикнул старый забияка, закидывая грузную ногу на древко метлы.

Как ни странно, это помогло.

К вечеру в одной из негритянских деревень в честь гостей устроили маленький праздник. Сидя у костра, Гарри слушал только что прибывшего Барина.

– Это одно из немногих оставшихся селений, где жители исповедуют Вуду. Сейчас считают, что родина этой религии Гаити. Но я провёл некоторые исследования и доказал, что те племена, которые эмигрировали на Гаити, родом из этих мест. Именно здесь родилось то, от одного упоминания которого люди вздрагивают, – Будогорский понизил голос: – ЗОМБИ! Не все знают историю происхождения зомбирования. Ведь создание оживших мертвецов не является самоцелью религии Вуду. У неё – впрочем, как и во многих других мировых религиях – крепкá связь предков с потомками. И если отдельные несознательные пращуры лишали своих родственников наследства, то их обращали в зомби – этакий прообраз библейского Агасфера.

Рон крепился как мог. Но к моменту упоминания Вечного жида глаза его неумолимо начали слипаться.

– Э-эй, не спи, замёрзнешь! – Барин провёл ладонью по лицу спящего.

Тот встрепенулся, но лишь на мгновенье.

– Итак, на чём я остановился? – невозмутимо продолжил Будогорский. – Ах, да! – Агасфер!.. Боюсь, конец истории будет скомкан. Просто мне хотелось довести до вашего сведения, что зомби – не ожившие мертвецы, разгуливающие где им заблагорассудится и творящие что захочется. Зомбирован может быть каждый. При чём совсем необязательно даже предварительно умерший. Выполнение чужой воли и называется зомбированием.

– Чем же тогда ЭТО отличается от действия заклятия Империус? – спросил Гарри.

– Завтра увидишь, – позёвывая, Барин растянулся на циновке, кутаясь в цветную тряпку, заменяющую одеяло.

Гарри последовал его примеру. Любознательная же Гермиона отправилась досматривать ритуальные пляски аборигенов.

– Гарри! Гарри, проснись! – шею обжёг горячий девичий шепот.

Гарри открыл глаза. Гермиона дала знак: мол, надо поговорить. Спорить он не стал, но от досады на виновницу раннего пробуждения тихонько застонал. Барин тут же зашевелился. Гарри виновато посмотрел на подругу – та показала ему кулак. Когда они углубились в лес, отойдя от деревенских хижин на значительное расстояние, Гарри не пожалел, что Гермиона вынудила его встать в такую несусветную рань. Зелень, ещё не уставшая от знойного африканского солнца, сражала своим великолепием. Утренняя влага оросила сочные листья тропических деревьев, и они блестели, будто натёртые воском. Буйство красок поражало. Начни перечислять, и непременно запутаешься: вот, к примеру, цикламен, а вот это… ультрамарин, что ли?.. Да и свежий воздух, казалось, имел свой собственный окрас. Улыбаясь, Гарри смотрел на Гермиону. Хорошо, если б на её месте оказалась Джинни…

– Но я не Джинни, – отрезала она. – И настроена, увы, не на романтический лад.

– Здорово у тебя получается, – не без иронии похвалил Гарри её достижения в чтении чужих мыслей.

Гермиона досадливо поморщилась:

– Ладно тебе… Я вот что хотела рассказать… Предупреждаю: тебе может показаться это странным… И не говори пока Рону, его это мало касается.

– Ты о чём?

– Дело в следующем. Помнишь, вчера – пардон, позавчера! – я заходила к Будогорскому, чтобы подтвердить: мы согласны продлить наше обучение. Я не сказала, но, отправляясь к нему, меня больше всего интересовала загадка, которую он тебе задал.

„Гермиона в своём репертуаре. То, на что другой и внимания бы не обратил, у неё вдруг приобретает архиважный смысл“.

– Не отвлекайся, – перебила она ход мыслей Гарри. – Будогорский не сразу меня заметил. Я смогла увидеть, о чём он думает.

– О какой-нибудь очередной красотке?

– Да. То есть нет. Женщина, о которой он думал, была беременна.

– Остаётся лишь порадоваться за своего учителя. На мой взгляд, ничего удивительного. Барин говорил, что мечтает о ребёнке…

Гермиона покачала головой.

– Что-то там не так. Он был очень расстроен.

– Тогда, может, это была его погибшая беременная жена… Тебе не приходило подобное в голову?

– Думаю, эта женщина постарше. Жена Будогорского умерла в восемнадцать, а этой около тридцати, наверное. И… Гарри, где-то я уже её видела… не могу вспомнить, – Гермиона наморщила лоб.

– Тоже ничего удивительного, – поспешил её утешить Гарри. – Как говорится, мир тесен. Тем более, мир волшебников.

– Это ещё не всё.

– Кто бы сомневался!

– Не упади сейчас. Женщина, о которой я тебе говорю, по-моему, как-то связана со Снеггом.

Гарри замер.

– Я не уверена, – призналась Гермиона.

– С одной стороны сходство мужчины, которого я увидала в воспоминаниях Будогорского, с нашим зельедельцем поразительное… А с другой стороны… у него были чистые волосы, – в замешательстве добавила она.

Гарри расхохотался.

– Ну, знаешь, и Снегг когда-то моет голову.

– Да. Но этот… тот… в общем, он СМЕЯЛСЯ! И глаза у него были добрыми.

– Спятила? – довольно грубо осадил её Гарри. – Извини…. Если оно так, как ты говоришь, значит, ты ошиблась. Это не Снегг.

Гермиона замялась.

– Дело даже не в этом… Я шла к Барину, чтобы узнать ответ на твою загадку. Я спросила: что он имел в виду, когда спрашивал тебя, что происходит с колдунами на костре.

– И?

– И он сказал, что ему очень бы хотелось, чтоб мы сами до всего дошли.

– Ответ, достойный Будогорского, – фыркнул Гарри. – Так ты разбудила меня, чтобы рассказать эту ВЕЛИКУЮ тайну?

– Подумай сам, Гарри, – Гермиона топнула в раздражении ногой. – Сначала я вижу женщину, о которой грезит Барин. Следом за ней – Снегга… Да ещё этот вопрос, за решение которого – с ума можно сойти! – Будогорский ставит на экзамене высший балл!

– Ага, вот где собака зарыта! Более всего тебя волнует отличная отметка!

– Иногда я думаю, – высокомерно проговорила Гермиона, – что все мальчишки, втемяшив себе что-то раз и навсегда в башку, ничего другого уже не видят и видеть не хотят. Повторяю ещё раз – для ОСОБО одарённых! – всё это неспроста! Очевидно, Будогорский знает что-то такое, чего не знаем мы!

– Ты намекаешь, – мало-помалу прозревал Гарри, – что та женщина – жена Снегга?!. Она что, полная уродина?

– Она красавица, – безапелляционно заявила Гермиона.

– Ладно, оставим это… Получается… Будогорский – предатель? Это ты хочешь до меня донести?

– Как всё-таки по-разному устроены мужские и женские мозги! – в сердцах прикрикнула Гермиона. – Снегг – профессор ЗЕЛЬЕВАРЕНИЯ! Он попросту мог заморочить ту женщину! А Барин знает больше, чем говорит. Ты сам как-то упоминал, что нашего классного нет по вечерам в Хогвартсе. Где, спрашивается, он болтается? Нужно взять это на заметку!..

Из кустов высунулась огненная голова Рона.

– Кого тут нужно взять на заметку? – сонно пробормотал он.

– Тебя что тут носит? – накинулась на приятеля Гермиона.

– Пошёл отлить, – смущённо промямлил он.

– Какие душещипательные подробности! – хихикнула Гермиона. – Слушайте вы… ОБА. Вчера, когда вы дрыхли без задних ног, я смотрела концерт местных. Их ритуальные пляски, согласно религии вуду, посвящены воскрешению. Сначала танцующие делают вид, будто пьют какой-то дурманящий напиток. Затем слабеют. Падают. А потом, через некоторое время, становятся…

– Зомби, – подсказал Рон.

– Дурак! – дала ему щелчок Гермиона.

Тот обижено засопел.

– По окончании обряда опоенные зельем становятся ещё более могучими воинами! Вам это ничего не напоминает?

– Не-а, – одинаково помотали головами Рон и Гарри.

Гермиона приблизила к ним лицо и таиственно прошептала:

– Я отгадала загадку Барина!

И, помолчав для пущего эффекта, выпалила:

– Дамблдор жив!

После этого обескураживающего заявления Гарри развернулся и, ломая мясистую зелень, отправился в дом. „Этим не шутят, чёрт побери! Гермиона, похоже, совсем заучилась! Надо же: Дамблдор жив!..“ Вытерев башмаки о циновку при входе, он услыхал знакомые голоса. Бамбуковая соломка при входе служила плохой преградой для хорошо поставленных голосов хогвартских педагогов. Стоило только Гарри войти, оживлённый разговор тут же свёрнули.