Текст книги "Гарри Поттер для взрослых или КАК ОНО БЫЛО (СИ)"

Автор книги: Татьяна Уревич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 112 страниц)

В поезде, оправляющемся на Хогвартс, оказалось немноголюдно. Большинство пассажиров переговаривались вполголоса и выглядели озабоченными. Из хороших новостей была та, что отыскался Люпин. Они с Тонкс, тихо поженившись, стали жить в её доме. Плохие – все остальные. Гоблины всё же предпочли работать на Волан-де-Морта. В один из июльских дней банк просто взлетел на воздух – в буквальном смысле слова.

– Хорошо, что в здании никого не было. Дело происходило ночью, – вращая глазами, рассказывал Рон. – Благодаря Биллу, все сбережения нашей семьи – и твои, Гарри, тоже – успели перевести во Французское отделение. Там сейчас работает Флер. Зовёт Билла к себе.

– А что Билл? – спросил Гарри.

– Ну, Билл, конечно, не поедет. Он сейчас сотрудник Министерства 2-го уровня, – в голосе Рона ощущалась гордость за брата.

– Это значит, его взяли в мракоборцы? – удивился Гарри.

Он знал: иерархия должностей в магическом мире ещё почище, чем в магловском. Несмотря на то, что Билл был некогда блестящим учеником Хогвартса, получив одну специальность, переквалифицироваться на другую очень сложно.

– Да. Фадж походатайствовал, – отводя глаза, промямлил Рон.

– И вы приняли эту помощь? – сверля его глазами, повысил голос Гарри.

– Ах, Гарри, – вмешалась Гермиона, – ты же ничего не знаешь! Во-первых, ещё непонятно, что там со здоровьем Билла. А во-вторых… ну, словом, они с Флер ждут ребёнка.

– Так скоро?.. Во-от почему она не отказалась от Билла, – протянул Гарри.

– Ты несправедлив! – Рон покраснел. – У Флер совсем маленький срок. Но она знает, потому что колдунья.

– Да, – подхватила Гермиона. – Именно на малых сроках младенец наиболее уязвим. Поэтому Билл настоял, чтобы она уехала к матери. Флер хотела остаться…

– Кто такая Флер? – рассеянно спросил Невилл. Всё это время он читал „Руководство по трансгрессии“.

Разговор переключился на экзамен. Гермиона, как всегда, попав в свою стихию, раздавала практические советы. Гарри в разговоре не участвовал. Он замкнулся и думал, что, вероятно, что-то надломилось в нём. Теперь он видит в людях только тёмную сторону. Вот Флер, скажем: что такого она ему сделала, что он заподозрил её в неискренности чувств? Виной всему проклятый Принц – полукровка. Он же Снегг. Какая тут прорисовывается параллель, Гарри ещё не додумал. Но всё, что случилось плохого в его жизни, он так или иначе связывал со Снеггом: по его навету Волан – де – Морт убил родителей Гарри; из-за Снегга погиб Сириус; он бросил заклятие „Авада Кедавра“ в Дамлдора; Люпин нищенствует тоже не без его участия… Гарри вдруг приоткрыл рот от внезапного озарения: выходит, Снегг отомстил всем своим недругам! Остался только он – сын Джеймса Поттера! Значит, и искать, скорее всего, будет не Гарри Снегга, а наоборот! Так сбудется пророчество (о том, что напару с Тёмным Лордом Гарри нет места на Земле), и воцарится безграничная власть Волан – де – Морта… Ну, уж нет! Так просто он не даст себя убить!

Экзамен должен был проходить в Хогсмите. Деревушка показалась ему полной уныния и разорения. Совсем недавно тут состоялся налёт дементоров. Был похищен хозяин „Кабаньей головы“. Так что его заведение не работало. Кабачок „Три метлы“ также был заколочен – мадам Розмерту арестовали. Жители Хогсмита, ранее постоянно сновавшие из одного заведения в другое, чувствовали себя осиротевшими. И если ситуация с Розмертой была более или менее ясна, то вопрос зачем дементорам понадобился Аберфорт, оставался открытым. Педагоги Хогвартса – все, за исключением Трелони и, конечно, Флоренца – примкнули к Ордену. Для Слизнорта это был, прямо скажем, подвиг. Он даже немного похудел и осунулся. Но, пожалуй, оставался единственным, не растерявшим привычное жизнелюбие. МакГонагалл Гарри ещё не видел – поговаривали, что нынешний директор Хогвартса отправилась в одну из магических школ. Но куда? Никто или не знал, или не хотел говорить. А с ней надо бы повидаться. Хотя бы для того, чтобы выяснить: не знает ли она, что могло сохраниться из вещей Годрика Гриффиндора. И, может, у достославного Мага и Чародея есть потомки в каком-нибудь поколении пра-пра-пра… Что ж, если нет возможности переговорить с МакГонагалл, по-крайней мере, профессор Флитвик здесь. Он декан Когтеврана и всегда симпатизировал гриффиндорцам. За этими размышлениями Гарри застал тот самый бестелесный волшебник, который уже приезжал в Хогвартс в прошлом семестре (Уилки Двукрест, кажется). Рон был на него бесконечно зол. Не получить аттестацию из-за половинки брови, которая не поспела за своим хозяином! Совершеннейшее свинство! Особых опасений у Гарри экзамен по трансгрессии не вызывал. Но всё же стоило послушать, что говорил экзаменатор.

– Итак, – вещал тот, – каждому из вас будет задана цель, на которой вы должны будете сосредоточиться. Три „эН“ (нацеленность, настойчивость, неспешность) – и квалификация у вас в кармане!

Двукрест обходил участников и вручал каждому карточку, на которой была обозначена цель.

– Помните: цель должна быть выражена словесно в первом туре испытания, а во втором – невербально. Второй тур, разумеется, труднее. Вам следует со всей скрупулёзностью отобразить в своём сознании место, куда собираетесь трансгрессировать… надеюсь, вы это знаете…

– У вас так же проходили испытания? – шепнул Гарри Гермионе (её тоже пропустили к экзаменующимся; такая лояльность была не понятна до тех пор, пока не выяснилось, что комиссии по начислению баллов не хватает одного члена – им-то и стала Гермиона).

– Нет, – она явно недоумевала.

Целью Невилла явилось „Королевство сладостей“, Рона – лавка „Зонко“, а Гарри … Визжащая хижина. „Любопытно, как бы я представил её ‚со всей скрупулёзностью‘, если хотя бы раз в ней не побывал, – озадаченно покачал он головой. – Или, может, каждое задание подбирается индивидуально под каждого участника…. Скорее всего, так оно и есть“. Но вот испытания для первого из участников (парня с Когтевранского факультета, Гарри его толком не знал) начались. Когтевранец с успехом трансгрессировал до заданного ему места и обратно, набрал необходимое для аттестации количество баллов и на радостях хотел было трансгрессировать в когтевранскую гостиную. Но тут его тело – хлоп! – два раза подбросило, и он заскакал мячиком по тропинке из деревни в школу.

– За такое надо бы лишить его права трансгрессировать вовсе! – негодовал Флитвик. – Ведь должен же он помнить, что правило трансгрессии на Хогвартс не распространяется! Слава богу, мы здесь для того, чтобы подстраховывать учащихся!

Невилл, к его огромной радости, прошёл оба тура без каких бы то ни было осложнений – ведь он столько раз был в „Сладком королевстве“! Долгопупс не стал дожидаться товарищей. Профессор Стебль приготовила для него какой-то сюрприз, и он рванул в теплицы.

Следующим был Гарри.

 – Давайте начнём сразу со второго тура. Столь одарённому студенту ничего не стоит побывать там, используя вербальные возможности, – неприятно сладким голосом предложил „прозрачный“.

Гермиона метнула на него негодующий взгляд. Но другие преподаватели не выказали никакого неодобрения. „Они, пожалуй, и не знают моей цели“ – мелькнуло у Гарри. Он на секунду прикрыл глаза, чтобы восстановить в памяти обстановку той разгромленной комнаты, в которой впервые увидел своего крёстного. Гарри почувствовал, как его внутренности на мгновение сжало… И вот он уже внутри Хижины. Гарри огляделся: пыль ровным слоем покрывала все предметы. Он обошёл комнату. Внимание привлекла стоящая на столе тарелка. На ней пыли не было. Мало того, на ней лежало яблоко! Не думая о том, что это может за собой повлечь, Гарри дотронулся до спелого плода. Яблоко покатилось по краю тарелки с мелодичным пением: Я не яблоко простое – Сочное да наливное – Моё предназначение иное: Вам действие любое Покажет яблоко златое!

Голос яблока был нежный и протяжный:

Лишь прикоснись ко мне, – Тогда В любое место по желанью Отправлюсь я, отправлюсь я…

„Отправлюсь я…“ – всё звучало и звучало, как заезженная пластинка.

И Гарри решился.

– Куда спрятал Волан-де-Морт крестраж „Чаша Пуффендуй“?

Тут же яблоко завертелось волчком. Когда оно остановилось, Гарри заглянул в тарелку – дно её заволокло молочно – белой дымкой. „Яблоку не под силу показать то, что я попросил“, – подумал он. Но, присмотревшись, увидел, что дымка – это туман над лесом. Величественные сосны и ели уходили в небесную синь своими заснеженными вершинами. Под ними раскинулась деревенька. По ней сновали людишки малого роста. Один из них указывал наверх. Гарри показалось, что глаза этого маленького человечка будто затянуты пеленой – они были абсолютно белыми! Он отвлёкся от рассматривания белоглазого чудика и увидал, на что тот показывал. На самой верхушке ёлки сидел крупный ворон. В гнезде что-то сверкнуло…

Видение прервали крики:

– Гарри! Гарри! Что случилось? Ты жив? – звуки были извне.

Не думая об опасности, Гарри хотел было прихватить с собой волшебную тарелку, но она словно приросла к столу! Самое удивительное, что и яблоко, только что свободно перемещавшееся по ней, отковырять не удалось. „Ладно, вернусь сюда потом!“ – решил он. Хлоп! В следующий миг Гарри уже стоял перед лицом комиссии. Оно, это лицо, состояло сразу из шести разгневанных физиономий.

– Прошу Вас объясниться! – требовательно сверкнул очами Двукрест. – Вы заставили нас поволноваться!

– Нет причин для волнений, сэр! – отрапортовал Гарри. – Просто мне захотелось задержаться там подольше. Дело в том, что в этой Хижине я познакомился с Сириусом Блэком. Я – может быть, Вы знаете – был его крёстником. Теперь его уже нет…

Гарри опустил глаза. Конечно, это контрход. Спекулировать именем Сириуса, по-меньшей мере, некрасиво… Но возвращаться на пересдачу „такому одарённому студенту“, в общем-то, тоже как бы не очень…

Профессор Стебль зашмыгала носом.

– Хм… Хм… Ладно, Поттер. Аттестация у Вас в кармане, – пробурчал министерский волшебник.

– Что значит „в кармане“? – спросил Гарри друзей, когда они свернули на тропинку к Хогвартсу.

– А то и значит. Опусти руку в карман – сам увидишь, – хохотнул Рон.

Гарри последовал его совету и обнаружил диплом об аттестации (по правде говоря, „Диплом“ – слишком громко сказано. Всего лишь карточка, напоминающая водительское удостоверение).

– Здорово! – тем не менее, обрадовался он.

– Это традиция, – важно пояснил Рон. – Ещё Билл мне рассказывал…

– Хотите послушать, что в действительности произошло в Визжащей Хижине? – Гарри так не терпелось поделиться с друзьями своей чудесной находкой, что он пренебрёг семейными ценностями Уизли.

Склонив голову к Рону и Гермионе, Гарри посвятил друзей в тайну, которую ему открыли яблоко и тарелка.

– Ты собираешься рассказать о крестражах Невиллу? – задала вопрос, который её давно мучил, Гермиона.

– Нет, пока нет необходимости. Но если вспомнить, что его родители не выдали секретов Ордена даже под пыткой Круциатус…

– Дети за родителей не отвечают, – перебила его Гермиона.

– Ещё как отвечают, – сквозь зубы процедил Гарри, думая о Снегге.

– Ты уверен, что можно доверять на все сто тому, что увидел на этом блюде? – с сомнением высказался Рон.

– Всё это очень странно, Гарри. Как будто по заказу: тебе достаётся трансгрессия в Визжащую Хижину, а там для тебя уже выставлена тарелочка с голубой каёмочкой, – хмыкнула Гермиона.

– Вот и я о том же! – поддержал её Рон.

Во всём, что не касалось дел сердечных, Рон и Гермиона выражали редкостное единодушие. Это Гарри давно заметил.

– Вы напоминаете мне временами Трелони. Ваше внутреннее око способно улавливать только дурные предзнаменования, – не удержался от издёвки Гарри. – К тому же, если не ошибаюсь, в отношении Малфоя и Снегга вы также давали оптимистические прогнозы.

Видя, что приятели приуныли, он поспешил переменить тему.

– При следующем посещении хижины, где обретался когда-то Люпин, обязательно попрошу яблоко показать, чем заняты оба этих гада.

– Но, Гарри, не намерен ли ты… – начала Гермиона.

– … ещё раз влезть в Визжащую Хижину? – закончил, округлив глаза, Рон.

– Вот именно. Намерен! – упрямо сжал губы Гарри (и в его чертах появилось что-то от тёти Петуньи). – А пока я намерен потолковать с Флитвиком. Вы со мной?

Друзья согласно кивнули, и они направились прямиком в кабинет профессора заклинаний. Флитвик был один. Он настраивал какую-то штуковину, более всего похожую на магловский бинокль. При их появлении он торопливо накрыл „бинокль“ платком, мягко спланировавшим на стол.

– А-а, это вы, – с облегчением вздохнул он. – Спешу поздравить, молодые люди! Теперь вы можете успешно трансгрессировать в любую точку Земного шара. Однако помните, что перемещаться таким образом не рекомендуется через океан или на расстояние, большее ста тысяч миль. В первом случае губительным для трансгрессирующего может оказаться влияние влаги. А во втором – длительность расстояния может вызвать закупорку кровеносных сосудов из-за высокого давления, которое вы, наверное, ощущали.

Рон переглянулся с Гарри. И то, и другое замечание они слышали впервые.

– Да, профессор, мы, БЕЗУСЛОВНО читали об этом в „Руководстве по трансгрессии“, – Гермиона выделила безусловно, с превосходством глядя на мальчишек. – Но мы пришли спросить у Вас: с чем связаны перемены для проходящих трансгрессию?

– Ах, вот вы о чём! Я, признаться, и сам был немало удивлён. Как же: само Министерство занимается такими вопросами! Но теперь, когда Дамблдора не стало, думаю, вмешательство Министерства будет для нас делом обычным.

– При чём тут Министерство? – не выдержал Гарри.

– Я думал, вы знаете: Министерство и придумало эти карточки с заданиями. А то, что ты, Гарри, должен был оказаться в Визжащей Хижине – это вообще нонсенс, я бы сказал.

Флитвик почесал себе нос волшебной палочкой.

– А какой отдел контролирует Хогвартс? – Гермиона прищурила свои вездесущие очи.

– Административные службы Визельгамота, – развёл руками профессор – лилипут. – Я сам, видите ли, в растерянности.

С минуту все помолчали. Гарри тем временем обмозговывал: как бы поделикатней приступить к вопросу, который его интересовал?

– Собственно, профессор, мы пришли с Вами поговорить о том, чем в последнее время занимался директор… наш бывший директор, – осторожно начал Гарри.

– Говори, говори, Гарри. Я понимаю, – подбодрил его Флитвик.

Рон с Гермионой ушам своим не могли поверить: неужели Гарри расскажет сейчас декану (даже не их факультета!) то, в чём было отказано Долгопупсу?!

Гарри тем временем невозмутимо продолжал:

– Профессор Дамблдор собирал редкостные вещицы, которые остались от основателей школы. Ну, Вы понимаете: меч Гриффиндора, кольцо Слизерина – которое он носил в последнее время.

– Да-да. Оно появилось незадолго до его смерти… – и умолк, осознав свою бестактность.

– Так вот, – не останавливался Гарри. – Профессор Дамблдор хотел создать в Хогвартсе что-то вроде коллекции… скорее, музея. И мы (он оглядел своих друзей) могли бы быть продолжателями его начинания. Вы, как декан Когтеврана, можете, наверно, назвать предметы, которые передавались из поколения от Кандиды Когтевран.

– Благородная миссия, – всегда доверявший своим ученикам Флитвик, ничего не заподозрил. – Только я мало что знаю. Мало, знаете ли, на свете мужчин, способных мириться с чрезмерно умными женщинами…

Он выразительно посмотрел на Гермиону.

– Это к тому, что прямых наследников у Когтевран не было. Была, правда, сестра. Они очень дружили. Сестринским детям досталась брошь Кандиды в форме орла. Очень искусной работы. До поры до времени брошка хранилась в семье как реликвия. Передавалась из поколения в поколение. Но вот незадача! Когда дело дошло до меня, то мне не повезло: футляр оказался пуст. Так что я теперь хранитель лишь пустого футляра, – грустно закончил Флитвик.

– Но при чём тут Вы, сэр? – вытаращил глаза Рон.

– О! Вы, наверно, не знаете, что ваш покорный слуга и есть последний – очень, конечно, дальний – родственник достославной Кандиды, – волшебник чуть склонил голову в поклоне. – Не люблю афишировать свою причастность к этой фамилии. Сразу, знаете ли, начинаются расспросы. Всех почему-то волнует была ли известная волшебница такой же коротышкой, как я.

И он невесело рассмеялся. Друзья потупились.

– Да, – продолжал Флитвик, – мы сначала думали, что брошь выпала из футляра в один из наших бесконечных переездов. Но отец потом вспомнил, что сломанный замок на футляре совсем недавно работал исправно. Следовательно, он был кем-то взломан. Сам футляр, видимо, не взяли, чтобы мы не сразу хватились пропажи… Так оно и вышло.

– Вы кого-нибудь подозреваете? – спросил Гарри.

– Были кое-какие мысли… Но это не слишком порядочно: возводить напраслину, не зная точно… – он запнулся.

– „Очень просто манипулировать порядочными людьми“, – сказал незадолго до разоблачения Барти Крауч – младший, – припомнил Гарри.

 – Так вы уже что-то слышали, не так ли? – оживился Флитвик. – Тогда слушайте. Мы с семьёй жили достаточно уединённо. Гости бывали редко. Дом у нас достаточно своеобразный: низкие потолки, мебель небольших габаритов… А тут, знаете ли, зашёл как-то Крауч-старший с сыном. По делу. Сынок его – ещё ученик Хогвартса, но уже тогда порядком долговязый… Ну, вот он и смотрел на наше убранство с таким презрительным превосходством (свысока), что матушка моя не выдержала и решила поставить наглеца на место. Говорит: в наших жилах, дескать, течёт благородная кровь самой Кандиды Когтевран; а доказательство тому – антикварная брошь. И, чтобы не быть голословной, брошь ему и показала…. Ну, а после этого инцидента брошку уже никто не видел.

Флитвик закончил повествование и горестно вздохнул.

– А других вещей, принадлежащих Когтевран, Вы не знаете?

– Нет, не знаю. Вряд ли они существуют. Говорят, Кандида всё своё состояние вложила в Хогвартс.

– Как выглядела брошь? Вы можете описать?

– Да. Платиновая. Клюв, когти и глаза орла из бриллиантов. Перья выполнены в такой манере, что казались живыми. И ещё… пожалуй, самое главное. Настоящий когтевранский орёл способен увеличиваться до размеров настоящего. Застёжка его (это ведь брошь) пристегнётся только к одежде того, кто обладает качествами подлинного когтевранца.

– А кто не обладает? – спросил, краснея, Рон.

– Ну-у, – улыбнулся Флитвик. – Тому придётся несладко.

– Профессор! Вы уже посмотрели „Орлиный глаз“? – в класс вошла профессор Стебль. Она осеклась, увидев неразлучную троицу. – Извините, я только хотела пригласить Вас к чаю, дорогой профессор.

Она торопливо подобрала свои юбки и ретировалась.

– Что это, „Орлиный глаз“? – атаковал Флитвика новым вопросом Рон.

Но тот поднял обе руки вверх.

– Всё, всё, всё! Что знал, юные друзья мои, то рассказал. А теперь, прошу… – и он распахнул перед ними дверь.

Ничего не оставалось, как выйти.

Стоя в коридоре, ребята обсуждали услышанное.

– Кто бы мог подумать, что Флитвик приходится родственником самой Когтевран! – всплеснула руками Гермиона.

– В таком случае, МакГонагалл, может, родственница Гриффиндора? – высказал предположение Рон.

– Ну да. Стебль – прапраправнучка Пуффендуй. А Снегг – внучатый племянник Слизерина, – усмехнулся Гарри.

– Ага! – решил развить тему Рон. – В таком случае приверженность Снегга тёмным искусствам вполне объяснима. Ведь тогда выходит, что он в родстве с Лордом В-в-вы понимаете, о ком я!

– Не смешно! – пресекла их трёп Гермиона. – Мне лично было стыдно обманывать наивного Флитвика!

– Знаешь, Герми, и ложь бывает святою, как правда! – заржал Рон.

– Оказывается, малыш–Флитвик расстраивается из-за своего роста – так же, как и Хагрид, – продолжала мучиться угрызениями совести Гермиона.

Так они болтали, пока не отошли на приличное расстояние от кабинета профессора заклинаний. Тут Гарри решил посвятить друзей в свои планы.

– У меня есть кое-какие намётки относительно того, как начать действовать… Я ещё раз хочу спросить: вы со мной?

Рон в знак согласия стукнул Гарри по плечу. Гермиона кивнула.

– Нам нужно выяснить, кто эти белоглазые волшебники, – заговорил Гарри.

– Почему ты решил, что это волшебники? Может, просто слепцы? – возразил Рон.

– Слепцы, которые любуются зимним пейзажем. При чём их там целая деревня, – не согласился Гарри. – Выяснить, кто они такие, поможет нам Слизнорт.

– Нет, только не это, – простонала Гермиона.

– И сделаем мы вот что, – проигнорировал Гарри возглас Гермионы.

Он предложил зайти в гости к Слизнорту. Принести какую-нибудь диковинку, угостить старика последними сплетнями и перевести стрелки на последние известия о Том-кого-все-и-так-знают. В качестве „диковинки“ Гермиона предложила натащить магловских сладостей: нугу, шербет, козинаки, халву и т.п. (всем известно, какой Слизнорт сладкоежка!). Для „сплетен“ как нельзя лучше подходит предательство гоблинов. Ну, и здесь появится возможность поговорить о возможных союзниках Волан-де-Морта. Там, глядишь, разговор и перекинется на тех, кого показала волшебная тарелочка. Сказать, что Гораций Слизнорт рад был их увидеть – значит, не сказать ничего. И если год назад его едва удалось уговорить приехать в Хогвартс, то сейчас он не мыслил себя вне той гущи событий, которыми всегда кишела школа. Если „диковинки“, принесённые ребятами, и и выглядели довольно блекло в сравнении с яствами, выставленные самим Горацием, то профессор был достаточно воспитан, чтобы не высказать этого вслух. В любом случае, Слизнорт был тронут вниманием своих воспитанников. Тема „сплетен“ казалась неисчерпаемой… Когда же Гермиона робко заикнулась о тех волшебниках, которые могли бы примкнуть к армии Волан-де-Морта, к их большому удивлению, Слизнорт сам рассказал ребятам (не преминув упомянуть, что это ба-а-льшая тайна!) о переговорах с русскими чародеями, которых именуют в народе „чутью белоглазой“.

– Почему их так называют? – простодушно спросил Рон.

– Видишь ли, Рейнальдо (Гермиона захихикала)… из-за их глаз. Они у них действительно белые. Сами волшебники небольшого роста – примерно с нашего профессора заклинаний. Живут в тайге. Где находится их поселение, никто не знает.

– Что такое „тайга“? – спросил Гарри.

– Это дремучий лес за Уральскими горами… Самое поразительное, что ВСЕ они провидцы. „Чуть“, в переводе с русского, означает „чутьё“. Очень они маглов не любят. И презирают всех тех, кто вступает с ними в контакт. „Чуть“ очень сильна в магии. Им не требуется даже волшебная палочка для осуществления заклятий. Сила их мысли убийственна. Видят они, по слухам, человека насквозь. А слышат за многие мили. Живут обособленно от местного волшебного сообщества. Но, что касается русского сообщества как такового… Руфус Скримджер, кстати, готовит визит в Россию… Вы что-нибудь об этом слышали?

– Нет, – смущённо ответили они.

– Ну, конечно! Это – тс-с! – ещё одна тайна! – и Гораций раздулся от важности.

Вскоре они стали прощаться. Слизнорт проводил ребят до входа в Гриффиндорскую башню и пошёл обратно.

– Ещё одно небольшое дельце – и можем отправляться в дорогу! – заговорчески подмигнул друзьям Гарри.

– Что за „дельце“? „В дорогу“ – куда? – вразнобой закричали Рон и Гермиона.

– Должен же я узнать, что поделывают Малфой со своим любимым учителем или нет, как по-вашему?

– Если ты о Визжащей Хижине, то я против этой затеи, – сразу отрезала Гермиона.

– Рон, собирайся! Идём вдвоём – без Гермионы.

– Нет! Никуда я Рона с тобой не отпущу!.. То есть без меня он с тобой не пойдёт, – поправилась она.

– Ревнуешь? – подколол её Гарри.

– Ещё чего! – вспыхнула она.

В итоге они зашагали к Гремучей иве втроём.

Как сторукий неприступный великан, возвышалась ива перед входом на территорию школы. Но они знали её секрет. И то ли руки у них стали длиннее, то ли ребята просто знали, куда ткнуть веткой, чтобы дерево замерло, но попали они в лаз, ведущий в „дом без окон – без дверей“, достаточно легко.

– Здесь всё так же, – с благоговением прошептал Рон.

– Всё – да не всё, – Гарри указал на стол, где по-прежнему стояла тарелочка с золотым яблочком.

Он дотронулся до яблока, и оно заговорило:

Я не яблоко простое – Сочное да наливное – Моё предназначение иное: Вам действие любое Покажет яблоко златое! Лишь прикоснись ко мне, – Тогда В любое место по желанью Отправлюсь я, отправлюсь я…

– Покажи нам, пожалуйста, чем сейчас занят мистер Драко Малфой, – попросил Гарри.

Яблочко закружилось волчком и остановилось. Из самого центра тарелки возникла картинка, которая постепенно заполнила всё её дно: на фоне ослепительно голубого неба стоял монумент исполинской женщины с факелом. У подножия – крохотный, размером с муравья, человечек. Если присмотреться, можно вполне узнать (по спесивому выражению остренького личика) Малфоя – младшего. По мере того, как вся их троица вдоволь насмотрелась на своего сокурсника, изображение стало меркнуть.

– Удрал, – констатировал Рон.

– Ага, – подтвердила Гермиона. – В Штаты.

– Что ж, думается мне, Снегг проводит время куда как веселее, – вымолвил Гарри.

После незамысловатой песенки, которую вновь для них исполнило яблоко, он дал задание найти Северуса Снегга. И вот что узрел: Снегг сидел в комнате, сплошь заставленной колбами, пробирками и ретортами. Он опускал голубоватые нити своих воспоминаний в специально приготовленный сосуд. Затем, слегка перемешав, заглядывал в него… Гарри, Рон и Гермиона наклонились, чтобы увидеть то, что видел Снегг. Но ничего (если не считать, что они стукнулись лбами) не произошло. Изображение растаяло.

– Что бы это значило? – Гермиона была озадачена.

– Всё мысли свои прячет. Ничего удивительного, что на окклюменции я ничего не мог… за исключением пары моментов… Как прочесть то, чего нет? – пытаясь отодрать тарелку от стола, яростно шипел Гарри.

– Только зачем ему прятать свои мысли СЕЙЧАС? Как ты думаешь, а, Гарри? От кого? – Гермиона побарабанила пальцами по столу.

– Больше мне делать нечего, как думать от кого наш „уважаемый профессор“ прячет на сей раз свои мысли! – огрызнулся Гарри. – Это меня волнует меньше всего! Гораздо интереснее было бы узнать, где его секретная лаборатория!

– Так ничего не выйдет, – Гермиона отстранила его от изуверских попыток завладеть тарелкой с яблоком. – Дай я. „Экскуро!“ – Гермиона направила палочку на тарелку.

„Эванеско!“ – безрезультатно.

– Нет, – заключила она. – Тут, видно, наложены те же чары, что и на портрет матери Сириуса Блэка. В любом случае, вытащить отсюда эту тарелку можно только со столом.

– Ладно. Обойдёмся и без неё, – пришлось согласиться Гарри.

Глава 3. Эликсир любви.

– Северус, сегодня, когда Вы сортировали воспоминания, надеюсь, Вы всё истолковали, как надо? – голос раздавался как эхо в пустом кинотеатре.

Вопреки законам физики сначала возник звук, и только потом появилось доброе лицо очень пожилого человека с озорными молодыми глазами за очками-половинками.

– Я очень рад, что наши вкусы в отношении женщин совпадают. Ну, это так, к слову пришлось… Надеюсь, Вы всё помните, что говорила Юлия? Вам надлежит серьёзная работа. И чем скорее Вы к ней приступите, тем лучше…»

Вдруг появилась серая рябь – совсем как на стареньком телевизоре, который был у него в детстве. И голос, и изображение пропали. Северус проснулся. «Следовательно, ТАК Дамблдор будет выходить со мной на связь… Умно!» Было такое чувство, что в комнате он не один. Только он об этом подумал, как фигура в плаще с капюшоном отделилась от стены и пошла на него. Северус выхватил палочку и озарил весь этаж. Фигура замерла и одним движением сбросила плащ. Под ним скрывалась Нарцисса Малфой… абсолютно голая.

– Нарцисса? – удивился он. – Что ты тут делаешь? И чем объяснить твоё скудное одеяние? Неужели твоё материальное положение столь плачевно?

– Я пришла отблагодарить тебя, Северус… за Драко… по-женски, – она шагнула к нему.

Северус был вынужден встать и накинуть на неё плащ.

– Довольно безрассудный поступок, Цисси, – являться в таком виде в дом холостого мужчины. Да ещё посреди ночи. Тебе не приходило в голову, что я могу быть не один?

Северус смотрел на неё с возрастающей неприязнью. Что-то ей надо было от него… Что? Пока неясно.

– Оденься. Не явилась же ты сюда в костюме Евы. Я буду ждать тебя внизу.

Он завязал кушак халата и спустился в гостиную. Через пять минут появилась миссис Малфой. Щёки её пылали.

– Значит, у нашего затворника появилась пассия? – довольно развязно заявила Нарцисса. – С каких это пор тебя интересуют женщины?

– А ты, конечно, полагала, что меня могут интересовать мальчики… вроде твоего сына? – в тон ей ответил Северус.

Она подскочила к нему с явным намереньем расцарапать лицо. Но Северус вовремя уклонился.

– Успокойся. Я пошутил. Мне, разумеется, лестен внезапно вспыхнувший интерес к моей скромной персоне. И всё же: чем он вызван?

Он налил ей вина и знаком предложил сесть, внимательно наблюдая за действием напитка (секунду назад он влил туда оставшийся в перстне «Будь самим собой»). В прошлый раз отследить действие зелья не представилось возможным – Юлия сразу уложила его спать. Что же будет сейчас?

Нарцисса вдруг расслабилась и, облокотясь о спинку дивана, внезапно расхохоталась.

– Знаешь, не представляю женщину, которая могла бы с тобой поладить!

– Отчего же? – ему стало вдруг любопытно.

– Оттого, что ты холоден, как лёд! – выпалила она.

– А Люциус, стало быть, горяч, как печка? – не удержался Северус.

– Ах, не о нём речь! – она махнула рукой.

– Ну да. Речь сегодня обо мне. С чего бы это?

– Беллатрисса попросила, – беспечно выболтала Нарцисса. – Она хотела узнать, как ты тут… справляешься.

– «Справляешься» с чем?

– Да Петтигрю тут что-то болтал, будто ты вышвырнул его, а сам привёл какую-то девку.

– И что? Кого интересует моя личная жизнь?

– Всех. Ты ни с кем не делишься. О тебе ровным счётом никто ничего не знает. Ты тёмная лошадка. Человек, у которого нет недостатков, внушает тревогу.

– Почему?

– Потому что так не бывает.

– Значит, в этом и была цель твоей экспедиции: выяснить с кем и чем я занимаюсь? И попросила тебя об этом исключительно Беллатрисса?

– Да. Примерно так.

– Что же ты ей ответишь?

– Отвечу, что, во-первых, ненавижу её; во-вторых, ненавижу эту жизнь; в-третьих, ненавижу всех, кто привёл меня и моего сына к такой жизни.

– Ты забыла упомянуть Люциуса.

– Да, – печально согласилась она. – Это он во всём виноват.

– А мне уж показалось, ты винишь кого-то другого… ХОЗЯИНА, например.

– Его-то? В первую очередь! Ему-которому-важно-сохранить-только-собственную-шкуру! Вопрос ЗАЧЕМ? У него нет ни единой родной души, ни человечка, который был бы искренно к нему привязан и тянул бы к нему свои ручонки, говоря «мама, мама!»… (миссис Малфой явно заговаривалась) Ха-ха-ха! Представляю его детёнышей! – она пьяно хрюкнула. – У-у-у! Отвратительная рожа!