Текст книги "Житие колдуна. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Татьяна Садыкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 61 страниц)

  Может организовать клуб по свержению Никериала? А что, назову его "Орден святой сосиски.... эм... сердца". С каждым мгновением думать о чем-то кроме еды, стоя рядом с корзиной, от которой ощутимо веяло копченым мясом, становилось трудновато. Вот и орден сосиски уже придумал. Надеюсь, она не обидится, что в ее честь был названо целое сборище неуравновешенных, с антисоциальными наклонностями людей. А как еще можно назвать героев? Безобидными розовыми зайчиками?

  – Зовите меня Ником, – лелея свои будущие планы по издевательству над наивными "воинами света" и чуть ли не смеясь, произнес я. – Я бывший ученик вашего мужа, ну и по совместительству был... эммм... одним из ведущих целителей в Парнаско... давно.

  – Ник? – слегка удивилась она и критично меня осмотрела, задержавшись на лохматой гриве. – Азель много рассказывал о вас... Но я думала...

  – Что я выгляжу иначе? – решил помочь я ей. Она коротко кивнула. Я фыркнул, некстати вспомнив про принцессу. – Вы не первая и не последняя кто так решил.

  Может мне отрасти рога, чтобы хоть немного соответствовать ожиданиям людей? А то как-то перед ними неловко. Хотя нет. Для того чтобы отрасти эту часть будущего образа мне нужно заиметь подругу. А это, связи с одной золотоволосой проблемой подобно смерти. И кажется, что моей.

  – И что же говорил обо мне учитель? – поинтересовался я. – Неужели разорялся о том, что в бытность учеником я расплавил четыре его котла и разграбил хранилище?

  – Нет, что вы, – в ее глазах заплясали озорные огоньки. – Только о том, что вы сожгли его библиотеку, а потом, в порыве вдохновения, подлили одному пациенту зелье, после которого он, будучи белокурой красавицей, ошалело бегал по госпиталю, спасаясь от новообретенных поклонников.

  Я фыркнул, вспоминая тот эпизод из своего детства. Дааааа.... Хорошие были деньки. Вот только наказания за шалости были необычайно строгие, а так...

  Вдруг женщина, схватившись за живот, ухнула. Я мигом подхватил ее, усадив в кресло главного целителя.

  – Не волнуйся, – попыталась улыбнуться жена учителя, заметив мое волнение. – Он просто толкнулся.

  – Но все же. Позвольте вас осмотреть, – я, не терпя возражений, протянул руки к ее животу.

  Маленькое сердечко размеренно, но быстро стучало в такт сердцу матери. Казалось, что они вместе играют какую-то партию сонаты и толчки маленькой ножки – это всего лишь часть непонятной мелодии. Необъяснимой, но притягательной музыки, что близилась к тайнам мироздания. Звучанию жизни...

  Я с облегчением вздохнул, не обнаружив у плода отклонений от нормы. Зря я так забеспокоился, это и вправду были обычные толчки. Да и она же почти что жена Азеля, а он первым проконтролировал бы здоровье своего будущего ребенка, да и к тому же я ощущаю пока еще спящую магическую энергию малыша, а значит, высокий иммунитет у ребенка уже есть...

  Но я не мог поступить иначе. Не успел толком подумать, как руки уже сами тянулись к животу, целительная магия уже готова сорваться с пальцев... Призвание целителя никак не желает меня отпускать. Я могу сколько угодно его отрицать, но от судьбы, как ни печально, не уйдешь. Как и от самого себя....

  Жизнь детей для меня всегда представляет особую ценность. Порой я сравниваю их с молодым деревом. Вылечишь этот росток и он, когда вырастет, прорастет корнями до недр земли, а зеленой листвой до самого неба. Смотря в глаза ребенку порой замечаешь в них тени его будущих детей, внуков, правнуков... Кажется, что ты спасаешь не одну жизнь, а множество, и, может, однажды один из потомков спасенного малыша тебе поможет. Долг рода перед Великой – так это вроде называется?

  А что если ты не сможешь спасти дитя? Тогда на целителя обрушивается груз от знания того, что он только что не спас не только ребенка, но еще и его "дерево"... А вот от такого знания можно повредиться рассудком.

  А что там у Великой с такими наказаниями? Ах да – вечные муки.

  А я ведь еще и в чертоги не попаду, так как еще не женат и не обзавелся потомством. Все – я неисправимый грешник, и нет мне спасения. Наверное, даже Яма Неверующих отказалась бы от такого грешника, с отвращением выплюнув мою тушку в шокированное Преосвященство. А что, я бы не отказался... еще разок позлорадствовать над тем маразматиком.

   Азель сидел в кресле, качая на коленях свою маленькую трехлетнюю дочурку. Катрин заливисто смеялась, маленькими пальчиками цепляясь за руки отца.

   – Запомни Ник, дочек любят, а сыновьями гордятся.

   Я оторвался от амбулаторной карты пациента и удивленно посмотрел на своего учителя. Может мне просто послышалось?

   – Это ты к чему?

   – Ну, – лукаво улыбаясь, пожал плечами мужчина, – Не вечно же ты будешь бегать от милсестер. Вот когда влюбишься...

   – Влюблюсь? – фыркнул я, не отрывая глаз от медицинских показателей одного больного. Нда, похоже, пациентом теперь придется заняться мне. Как так сильно можно было запустить печень? – Любовь – это лишь химическая реакция. Беспорядочное сердцебиение, повышение эндорфинов в крови, резкое снижение умственной деятельности, постоянные душевные расстройства, – я пробежался глазами по отчету об анализе крови. – По мне – ничего хорошего. А я что-то не замечал у себя мазохистских наклонностей.

   Послышался стук в дверь, и в кабинет заглянула молоденькая милсестра, которая, посмотрев на меня, смущенно пролепетала:

   – Господин Ленге, меня попросили вас найти. В четвертой палате остановка сердца...

   – Уже бегу.

   Я быстро встал и, прихватив с собой карту, поспешил за девушкой.

   – Запомни Ник, – услышал я на пороге слова приемного отца. – Нет ничего важнее семьи, – и тише добавил. – Да и что за расточительство упустить такие гены... Кити, ты же хочешь, чтобы у дяди Ника были детки?

   Я вздрогнул и чуть ли не бегом догнал милсестру. Меня всегда пугали его селекционные планы. Фиг я теперь ему женюсь.

   Нет Азель. Мне любовь не нужна, мне нужно только спасать жизни.

  Я, зевнув, устало потер глаза. И почему именно сейчас я вспомнил про тот нелепый разговор с Азелем? Хотелось выпить успокоительного зелья, да запершись в пустой палате, хорошенько выспаться на кушетке. Пускай ищут по всей стране, а глашатые орут на всю округу о том, что "мерзкий колдун" сбежал. Пусть рыцари и герои всех мастей, уписавшись от восторга и изрыгая пафосные речи, ищут меня. Пускай... да пускай на королевство нападет обезумевший сумеречный дракон – мне без разницы, я в это время буду отдыхать в госпитале Парнаско, греясь в ласке и сострадании красивых милсестр.

  Пошли к Настерревилю весь Совет, король и глупые, ведущиеся на интриги власти люди. Мне плевать, я всего лишь хочу, чтобы меня оставили в покое... ну и поспать.

  – Все в порядке, – подавив очередной зевок, сказал я, внимательно наблюдающей за мной женщине. – Ребенок здоров и хорошо себя чувствует... даже слишком хорошо. Энергичный малыш, – попытался пошутить я. – Чувствую, тарелки опять будут летать по госпиталю, рождая среди пациентов новые байки про привидения.

  Она фыркнула, пытаясь подавить смешок, но ее глаза выдали ее с головой. Надо же... мама тоже умела улыбаться глазами...

  Прогонав ненужные ассоциации, я подошел к креслу, в котором лежали мои вещи. Думаю, сейчас я не смогу продолжить прерванный разговор с отцом, а терять время, дожидаясь, пока тот закончит со своими делами, я не намерен.

  "Да и к тому же, – с неудовольствием заметил про себя я. – Чем дольше я нахожусь в одной комнате с женой Азеля, тем больше сравниваю ее с Розалией. А от этого мне становится не по себе, начинают ныть давно зажившие душевные раны..."

  Да и вместо того, чтобы бездумно тратить свое драгоценное время до Суда, который повис надо мной как проклятие Петелы, я решил уладить некоторые проблемы, да и чего греха таить, наконец-то выспаться.

  Надев свой теплый камзол и взяв в руки необычайно холодный обруч (а то еще забуду и мне влетит от Фила, за потерю важной части парадного обдеяния магистра), я обернулся к даме:

  – Извините, госпожа... – произнес я, и на секунду замялся, когда понял, что даже не удосужился узнать ее имя. Все, приехали господа магистры. Склероз крепчает, а покой нам только снится. Срочно варю эссенцию Хальдвен и убегаю в нирвану на пару столетий. В галлюциногенных видениях склероз не так заметен.

  – Люсия. Меня зовут Люсия Карнуал, – сразу отозвалась оная, видимо так же вспомнив, что забыла представиться.

  – Приятно познакомится госпожа Карнуал, – благодарно кивнул я Люсии. Карнуал, Карнуал... где-то я уже слышал этот род. Да вот только где? – Но, к сожалению, я вынужден вас оставить.

  Я направился к двери, на ходу застегивая непослушные серебряные пуговицы.

  – Постойте, – окликнула меня женщина. Я удивленно обернулся. Госпожа Карнуал, достав из корзины бутерброд со здоровенным куском сочной говядины, протягивала его мне, . На аромат копченого мяса охотно отозвался мой голодный желудок. – Возьмите... – видя мое изумление, она, запинаясь, добавила. – Азель... я знаю, что целители питаются плох... просто я думаю, что вы голодны.... В общем вот, держите. Все равно Азель не сможет столько съесть в одиночку, а вы ему же не чужой человек...

  В то же время желудок пригрозил мне язвой и другими неприятностями, если я посмею отказаться. Да я и не собирался...

  – Спасибо, – искренне улыбнувшись, я бережно принял угощение. Хотелось незамедлительно попробовать сие манящее произведение кулинарного искусства, да вот только к неудовольствию желудка я сдержался. Хотя бы в коридор отойду, чтобы соблюсти приличия и не смущать своими манерами даму.

  Уже взявшись за ручку двери, я обернулся к Люсии и, озорно подмигнув, заметил:

  – Вы станете хорошей женой магистру Гариусу.

  Не дожидаясь реакции на свои слова, я вышел в коридор и быстрым шагом пошел в сторону лестницы.

  На моих губах расплылась улыбка, я хмыкнул, еле сдерживаясь от смеха. Думаю, учитель сильно удивится, застав в своем кабинете вместо опального упрямого ученика жену, что лишит госпиталя главы не меньше чем на полчаса.

  Откусив от сочного угощения большой кусок, который еле влез мне в рот, я в блаженстве прикрыл глаза, неспешна прожевывая еду.

  "Мммм... бутерброд восхитителен, даже вкуснее шоколада", – малодушно подумал я, и крепко сжал в руке ободок обруча, ужаснувшись своим предательским мыслям.

  * * *

  – Алия! – я ворвался в кабинет старшей дознавательницы Совета магов Алии Эрлеан, отвлекая оную от заполнения каких-то бумаг.

  На меня уставились, как на ожившее видение из кошмара – с тем же изумлением пополам со страхом, решив, что я всего лишь глюк, пришедший после четырнадцатой кружки сладкого чая. Ну да, понимаю. Кто в здравом уме вломится в кабинет "Кошмара отдела Дознавателей", когда этот "кошмар" пытается вникнуть в проблемы магического правопорядка, запивая горе и кляня бюрократию за чашечкой любимого напитка?

  Правильно – смертник с мазохистскими наклонностями или магистр Стефан, хотя это одно и то же. Ну и я... хотя до сего момента я обходил этот филиал Преисподней десятой дорогой, опасаясь за свое физическое и душевное здоровье.

  – Ник? – произнесла уставшая волшебница, с сомнением поглядывая в полупустую чашку с чаем. Она что, серьезно решила, что я глюк? – Ты что здесь делаешь?

  – Не поверишь, – усмехнулся я, плюхнувшись в кресло, расположенное прямо напротив хмурой дознавательницы. – Пришел сдаваться.

  Сзади кто-кто, поперхнувшись, закашлял. Я обернулся на источник звуков и увидел молоденькую волшебницу, которая от моего заявления пролила на свою голубую мантию чай.

  Надо же, а я думал, что Алия одна, и, если бы эта девица не выдала себя, я бы не сразу ее заметил. Теперь мне трудно будет забыть этот ошарашенный взгляд, с которым она на меня смотрела.

  – Я что, что-то не то сказал? – обратился я к бывшей собеседнице Алии. Та резко замотала головой, пытаясь подавить кашель уже вкупе со смехом.

  "Ну все, Ник, пришел ты на свою погибель в обитель сумасшедших магнесс, – стал причитать внутренний голос. – А я ведь предупреждал..."

  – Ну что ты, милый, – сладко улыбнулась Алия, буравя меня тяжелым взглядом. – А я тут со своей помощницей целый день ломаю голову как тебя отмазать от шаловливых ручонок Стефана, – я вздрогнул, по моей спине прибежал неприятный холодок. – А ты тут заявляешься и говоришь, что хочешь признаться?!

  – Упаси меня Богиня, – замахал руками я. – Я, и подтверждаю эти нелепые обвинения? За кого ты меня принимаешь? За мазохиста с суицидальными наклонностями?

  – Тогда... – грозно начала она, но через секунду, нахмурившись, уперла тяжелую от раздумий голову на руки. Ее короткие темные волосы волной скрыли большую часть лица. – Тогда что ты хочешь сказать?

  – Твое предложение в силе?

  Она недоуменно на меня посмотрела. Серо-голубые глаза пытались отыскать на моем лице хоть какую-то подсказку. Пару мгновений она сверлила меня взглядом, а вспомнив свою просьбу, усмехнулась:

  – А-а-а... это? Ты уж извини, Ник, просто сегодня такой насыщенный день, что голова отказывается со мной сотрудничать без посредника. А чай, зараза, приказал долго жить.

  – А это что? – я кивнул на полупустую чашку, в которой был налит какой-то напиток желтого цвета.

  Странно, а я решил, что она пьет чай. Да и ее заявление, что голова отказывается работать из-за того, что нет чая... Не то, чтобы это было неправдой, но я то знаю, как моя милая чаеманка относится к бумажной волоките. Она прекрасный практик и может неделями пропадать на заданиях, а вот заниматься бумажной работой у нее получается так же, как у Фила варить зелья.

  А я-то думаю, почему в коридорах пусто? Теперь все ясно – старшую дознавательницу припекли писать отчеты, и все боятся "кары божьей". И почему она не скинет эти проблемы на плечи своей помощницы, или неужели все, от чего можно было избавиться, она уже скинула на девчонку,а вот разбираться в важных документах приходится самой?

  – Это? – она с некой неприязнью посмотрела на чашку. – Это, Ник, бурда под названием чай зеленый. Ни вкуса, ни цвета, даже сахар не спасает ситуацию.

  – Что же ты чаем не запаслась. Где же хваленые тайники с неприкосновенным запасом?

  – Не умничай, а то не удержусь и цианид подсыплю... Стефану. Это он весь мой запас выдул. Видите ли я его сильно приложила дверью, и у него случился внезапный приступ обезвоживания, – передразнила она писклявый голос магистра. – Целый час слушала его причитания, поила чаем, удерживая себя от соблазна подсыпать туда сильного слабительного... А из дворца раньше вечера не выберешься... – она вздохнула и, помешав серебряной ложечкой остывший чай, закончила. – Ты мне зубы-то не заговаривай. Так ты согласен? Поможешь?

  – Подсыпать цианид Стефану? Я с радостью. Если хочешь, могу и посильнее яд дать.

  – Нииик... – осуждающе посмотрела на меня Алия. Но в ее глазах загорелся неподдельный огонек интереса. Думаю, что она держит себя в руках лишь потому, что мы не одни. – Ты целитель или отравитель?

  – Отравляющий всем жизнь целитель? – предположил я, схлопотав при этом еще один мрачный взгляд дознавательницы. – Ну ладно, не злись, – я вздохнул и, собравшись с мыслями, чуть ли не торжественно объявил. – Я согласен на твою авантюру. Но давай решим это дело быстро.

  В кабинете старшей дознавательницы на несколько мгновений воцарилась тишина. Алия в кое-то веки потеряла дар речи, смотря на меня как на психа. Да, знаю, я идиот, раз согласился на эту операцию департамента, но отпустить ее одну в лапы оккультистов...

  Несмотря на ее характер и наши неоднозначные отношения, я считаю ее своеобразным, но другом. Да и к тому же она столько сделала для меня, всегда была рядом, когда мне было плохо, поддерживала меня во всем, даже когда все королевство от меня отвернулось... Она мне помогла забыть Элизу, стала моим спасательным кругом, вытащив из того омута отчаянья. Хоть это было и давно, но не исполнить ее просьбу... да я буду чувствовать себя предателем.

  – Согласен? – Алия была обескуражена моим поведением. Она явно считала, что должна долго и тщетно умолять меня о помощи. – Не пойми меня неправильно, я рада, что ты согласился, но... но почему?

  – Просто я вспомнил, как ты мне сильно помогла после того "инцидента", – как само собой разумеющееся сказал я. И нисколечко не покривил душой. Если бы не поддержка Алии и друзей – я бы не смог самостоятельно вернуться к жизни после того предательства.

  Девушка изучающе посмотрела на меня и вдруг беззаботно фыркнула:

  – Да не вопрос, Ники. Обращайся если что, – она внезапно понизила голос и доверительно мне прошептала. – У меня даже суицидники вновь пылают жаждой к жизни. Как им опишешь муки, которые их ждут в пыточных магов разума, так сразу ...

  Я представил ее разговор с задержанным и невольно вздрогнул. Грозиться отправить к менталисту, да и еще и, наверняка, в красках описывать муку, которая ждет бедолагу? Жестоко.

  – Но... знаешь, меня до сих пор мучает один вопрос, – она вопросительно на меня посмотрела. – Почему ты решила мне помочь? Ведь я тогда для тебя был всего лишь арестантом, с которым тебе выпала сомнительная честь провести рядом целый год. Так почему же...

  – Все просто, милый. – Алия встала из-за стола и, подойдя ко мне, положила свою ладонь на мою щеку. – Мне просто нравилось... ну и сейчас нравится видеть твою улыбку.

  – И все? – недоверчиво нахмурился я. Что-то мне не верится, что женщина решит добровольно связать свою судьбу с мужчиной с разбитым сердцем. Она же явно знала, что тогда я ее не любил, а лишь хотел заменить в своем сердце образовавшуюся пустоту. – Только ради улыбки? Не смеши...

  – О-о-о, – вдруг Алия закатила глаза, улыбнувшись. – Если бы ты ее видел, то не задавал глупых вопросов.

  Я встал и направился к двери. Слушать ее дальше не имеет смысла. А спать с каждым мигом хотелось сильнее. Пойду, что ли в госпиталь вздремну. К Филу неохота, там может быть Лира, а покидать пределы столицы без уполномоченного лица Совета мне нельзя. На меня поставили сигнальные чары, и, если я осмелюсь нарушить предписание, меня сразу отправят в тюрьму до заседания суда.

  – Ты куда? – вдогонку мне закричала дознавательница, которая еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. – Я же еще не спела оду твоим чарующим глазам!

   Глава 3. Повелители мира или встреча старых знакомых

   Все мы рождаемся властелинами вселенной,

   а становимся рабами обстоятельств.

   Неизвестный философ.

  С того момента, как я появился в столице, прошла неделя.

  С Филом и Даром мне видеться до слушания было нельзя, с Алией – не позволял мой инстинкт самосохранения, – прятался я ото всех в городской или в библиотеке Совета, постоянно играя в прятки с Азелем. Его просто неодолимое желание вернуть меня к целительской практике немного нервировало. А тут еще выяснилось, что у меня появились поклонники. И не просто пять-шесть человек, а толпа молодых магов и уважаемых магистров, которые не давали мне проходу. Первые смотрели на меня влюбленными глазами (преимущественно дамы) и умоляли меня взять их в ученики ну или просто взять, вторым же натерпелось обсудить со мной спорные темы из фундаментальных магических дисциплин или мои новые научные работы, которые каждый год печатал "Магический альманах".

  Отдыхал я от библиотеки и почитателей, которые, как выяснилось, были упрямее и изобретательнее Ирен и Лиры вместе взятых, в госпитале Парнаско. Приходил я туда преимущественно из-за того, что никто не догадывался искать Никериала Ленге в палате. Милсестр я подговорил, целители благоразумно молчали, пока глава госпиталя Парнаско пытался отыскать своего непутевого ученика, юные магини штурмовали с транспарантами Совет, приказывая "снять все обвинения с душки", а магистры поочередно караулили меня в библиотеках, дабы задать новый животрепещущий вопрос. Сработала целительская солидарность, за что я был крайне им благодарен, а то по истечению недели я уже боялся собственной тени, а фразы "коллега, не могли бы вы ответить на один мой вопрос" и "ну возьмите меня в ученики" стали сродни грязному ругательству.

  Хотя что лукавить – каждый день я наведывался к темноволосой волшебнице, доставая ее своим нытьем на тему, когда же мы отправимся к тем оккультистам. У меня руки чесались поджечь кого-нибудь из-за своей внезапной популярности, а она как назло тянула с ответом. Говорила о том, что на днях у них состоится собрание и когда она узнает дату, то сразу скажет, но я не унимался. Ее пугал мой нездоровый энтузиазм, а я хотел одного – разделаться со всем этим до слушания суда и спрятаться от всех поклонников и Азеля, например, в пещере у моего знакомого дракона. Он давно уже приглашал меня погостить, и я уже стал задумываться, что Карские горы самое лучшее место на свете.

  Но судьба, похоже, решила отыграться за все мои промахи именно сегодня.

  – Да они издеваются! Нет, этот хаш"ере специально все подстроил! Стефан, гад ползучий, чтоб ты подавился, жуя грязные подштанники Настерревиля!

  Я, пылая от негодования, нарезал круги в кабинете старшей дознавательницы, пока оная, спокойно прихлебывая чай, внимательно следила за моими передвижениями. Размахивая только что полученным приказом о дате и времени слушания моего дела, показывая моей защитнице и ее незаметной тихой помощнице свое отношение к документу.

  – Ну почему? – продолжал я сетовать на судьбу, смотря на дату и тошнотворную ядовито-зеленую подпись Стефана. – Ну почему этот хаш"ере не сбросится в жерло вулкана! Ашмер хаш"ере ри намселэ...

  Алия подавилась чаем, разобрав мою гневную тираду на эврейском. А так как в свое время я ей подарил замечательный словарик, ставший в свое время чуть ли не заповедями Великой для меня с Филом, уловить смысл было для нее нетрудно, ведь я бурчал под нос эти ругательства на эрейском после очередного неудачного эксперимента...

  – Что? – непонимающе нахмурилась помощница моей подруги, хлопая ее по спине. – Что такое "хаш"ере"?

  – Тебе дословный перевод? – хмуро пробурчал я, комкая в руке приказ. Жаль, что я не могу разобраться также со Стефаном. А может сказать на суде, что действовал в состоянии аффекта? Хотя десяток ударов по голове тяжелым тупым предметом на аффект не тянет... А может пригласить его к себе домой и, заперев в подвале, спалить в пламени Каскалы, сказав, что это был несчастный случай? Или же отравить его, накормив стряпней Ее Высочества.... Нет, убивать Стефана у себя дома глупо, Ирен ведь может... Точно, надо дать его на растерзание принцессе! Заманить его в комнату к Ирен и запереть их вместе, заранее заботливо оповестив девушку, что магистр не переносит кошек, и вообще пособник Настерревиля. И я ведь ни на йоту не навру!

  – А можно? – обрадовалась помощница, наверное, надеясь почерпнуть крупицу знаний у знаменитого магистра.

  – Конечно, – ухмыльнулся я, словив гневный взгляд своей подруги, которая пыталась бороться с кашлем. – Дословный перевод такой – это мелкая муха, что с наслаждением погрузила свой хоботок в испражнения гордой молодой лани, которая...

  – Кхе, кхе, кхе, – Алия закашляла сильнее, предупреждающе показав мне кулак. – Ты мне помощ... кхе-кхе... не порт...кхе-кхе...

  Девчонка покраснела еще сильнее, с сомнением разглядывая свою кружку чая. Я удовлетворенно улыбнулся. Вот теперь я больше не услышу ни одного вопроса от молодой дознавательницы.

  – И не собирался. Я всего лишь выражаю свой протест этому глупому приказу, – я подбросил в руке бумажный комок, который до встречи со мной был важным документом. – Скажи, какой умный человек назначил заседание суда на десять часов утра, когда этой же ночью мы собирались наведаться к оккультистам? Ты же согласовала операцию с департаментом!

  – Не бойся, – справившись с кашлем, прохрипела подруга. – Мы не опоздаем. Встреча у фанатиков в полночь, за ночь мы сможем со всем справиться, а утром пойдем и наконец-то прикроем весь тот фарс, что зовется судом. Отменять заседание уже поздно, операцию тем более.... К тому же факт того, что ты помогал департаменту в поимке преступников будет для тебя жирным плюсом в личном деле.

  – Ты уверена? – с сомнением произнес я. – У меня таких плюсов целый том.

  За столько лет мой послужной список открытий в магической науке и целительской деятельности насчитывает целый том. Мне Алия его недавно показала, а также пару талмудов, которые были основаны на моих исследованиях. А я-то поначалу удивился, почему все на меня смотрят как на новое чудо света. Оказывается, если я бы чаще появлялся на людях, то знал бы, что магистры жаждут со мной поделиться своими мыслями и в соавторстве разрабатывать новые проекты. А это, естественно, не прибавило мне любви Стефана и его подпевал. Он аж от зависти чуть не лопнул, а альманах, который публиковал мои работы, люто ненавидел.

  Алия фыркнула:

  – Неужели Никериал Ленге испугался глупой подставы Стефана?

  Я усмехнулся, превращая бумажный комок в золу. Уж кого, а бывшего Верховного целителя не то что я, даже параноик не испугается. Но рисковать своей свободой... Ай ладно. Глупые оккультисты и вправду не такая уж серьезная проблема, что я с ней не смогу справиться. Ведь Алия себе в подмогу взяла только меня, а департамент даже не выделил группу поддержки, значит, они не так уж и сильны.

  Знал бы я, как сильно ошибался на этот счет, ни за что бы не сунулся к тем сумасшедшим...

  * * *

  Ночь. Большое заброшенное кладбище в богиней забытом месте. Я и Алия, чуть не проваливаясь в сугробы, старательно обходим покосившиеся со временем памятники; на черном, безоблачном небе сияет полная луна... Идеальное место и время для того, чтобы подцепить себе приключения на хвост и заработать геморрой на всю оставшуюся жизнь.

  Адепты Тьмы, или же проще – оккультисты, по словам старшей дознавательницы собрались в столь непримечательном месте, ночью, в мороз, чтобы вызвать какого-то демона. Я сперва, даже опешил от такой новости – зимой, утопая по пояс в снегу вызывать из Геены Огненной теплолюбивую тварь? А он, случаем, не околеет от такой заботы своих последователей? Или это новый способ изощренного мазохизма у демонов?

  Я чихнул и, поежившись, наложил на не спасающую от холода одежду согревающие чары.

  О, стоит еще кое-что добавить про наших дорогих оккультистов – они жуткие эстеты. И это отнюдь не комплимент. Мало того, что надо мной опять поиздевались (Алия решила, что с длинными волосами, собранными в конский хвост, я буду выглядеть более зловеще), так еще и одежда у них... Настерревиль бы содрогнулся от ужаса из-за этих тряпок и надел свои родные нестиранные подштанники на свидание к Богине Элисень.

  Каждые пять минут приходиться обновлять согревающие чары, чтобы раньше времени не околеть от пронизывающего одежду леденящего ветра и колючего холода. Ладно у меня черная шинель из сукна с широким поясом и фланелевые штаны с высокими сапогами, так у Алии вообще какое-то непонятное с горлом платье непримечательного оттенка с широким поясом и откровенными разрезами по бокам. Накладывать на себя иллюзии мы не стали, ибо до мастеров и мне, и Алии было далеко, а магию не мастеров можно было почувствовать.

  Дознавательница, которая в целях конспирации за пару мгновений отрастила ниспадающие волнистые локоны до пояса (никто бы в здравом уме не подумал, что волшебница, которая уже несколько десятилетий ходит с короткими волосами, вмиг решит изменить свой стиль), очень злилась.

  Она, шагая по сугробам, чуть ли не до колен, сквернословила похлеще портового рабочего с похмелья и была уже на грани того, чтобы голыми руками задушить тех, кто выбрал такое время и место. Я тихо вздохнул, разбирая в ее бормотаниях разнообразные способы и методы лишения жизни тех несчастных. Что-что, а фантазии старшей дознавательницы с многолетним опытом нельзя было занимать. Теперь понятно, почему все ее называют Ужасом отдела Дознавателей... бедные заключенные. Я всегда знал, что департамент на самом деле зло, а все его служащие отменные садисты, соревнующиеся в безумии с теми, кто по ту сторону решетки.

  Хотя стоит заметить, подруга в новом образе выглядела соблазнительно. Мне всегда нравились длинные волнистые волосы у дам, а уж увидеть Алию в подчеркивающим все изгибы фигуры платье, вместо ее повседневного далеко не женского гардероба... И все-таки эти глупые маги те еще эстеты. Ради такого редкого зрелища можно часок и потерпеть холод и остальные "неудобства" – к последним она предписывала самих адептов.

  Все равно по плану Алии "неудобства" нужно либо взять под стражу и сопроводить в камеры, либо отпустить их восвояси. Свое тайное наблюдение она начала пару месяцев назад и побывала всего на трех собраниях. По мнению подруги, они либо неудачники решившие поиграть в "великих страшных магов", либо только начинающие демонологи. Вот только главу этого кружка по интересам и его приближенных ей увидеть не удалось. Но все равно департамент решил, что оккультисты для двух магистров с многолетним опытом не представляют ничего опасного. А после ее слов, что заниматься "воспитанием" кружка будет именно Лира, как бывший демонолог со стажем, дабы выбить из этих отроков всю дурь, мне стало их даже немного жаль.

  Через пару минут, обогнув разграбленный, заброшенный склеп, мы заметили огни, и времени на воспоминания больше не оставалось. Нужно было входить в образ новобранца – оккультиста. По словам Алии, они думают, что она работает во дворце совета на какой-то мелкой должности в отделе регистрации. И ей поручили по возможности вербовать молодых и глупых магов, кои толпами сновали в департаменте, на вступление в этот кружок по интересам.

  Ей даже дали забавный позывной. Я как узнал его, полдня хохотал, за что чуть не получил по голове чайником.

  Небольшая группка молодых сектантов (я насчитал их около десятка) собралась возле наверняка жутко древнего и таинственного, а может быть просто самого эстетичного надгробия кладбища, на котором была выгравирована эпиграмма "Покайтесь грешники и обретите путь в чертоги Великой". Я, как только перевел с древнего наречия эту надпись, ехидно улыбнулся, разглядывая бледнеющих, с черными от недосыпа кругами под глазами адептов. Уверен, что сей покойный перевернулся бы в гробу, узнав, что стал объектом поклонения малолетних магов, которые подались в почитатели демонов. Я даже на секунду пожалел, что из меня плохой некромант – порадовал бы человека, показав, сколько молодых людей пришли полюбоваться на его каменную могилу и вникнуть в строки эпиграммы, которую он, я уверен, так старательно придумывал. Но, что поделаешь, целительство конфликтует с некромантией так же, как молоко и соленый огурец, или же, как Преосвященство и забредший к нему на чай Настерревиль.