Текст книги "Житие колдуна. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Татьяна Садыкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 61 страниц)

  – Я не моль! – выделил для себя главное Микио. – И это не "крушение чужих замков", а установление дипломатических отношений!

  – Что? – я на секунду даже потерял дар речи, не поверив в такой явный бред. Но Ярослав, к моему удивлению вместо того чтобы опровергнуть столь явную ложь усиленно закивал, соглашаясь с соперником по партии. – Да вы издеваетесь?! Какие к Настерревилю отношения! Здесь вам что, посольство, а это, – я обвел рукой разрушенную комнату, – зал для переговоров?! Гостиная в чем виновата! Мои нервы в чем виноваты! А Ирен? Что вы с ней, сволочи, сотворили!

  – Золотце? – непонимающе нахмурился Ярослав. – Ты о чем?

  – Ах, так вы еще и не знаете, – меня все-таки прорвало и я сорвался, вывалив на них свое негодование. Ну что ж, сами виноваты, не зачем было доводить меня до такого состояния. – С чьей подачи она заявилась на моем пороге и стала исповедоваться как жрецу во всех грехах?! Кто из вас ее надоумил заняться готовкой! Вы что, думаете, что я слепой и не вижу, что творится у меня под носом?!

  – Исповедоваться? Ники, ты принял сан?! – хихикнул Микио и профессионально увернулся от моей молнии, согнувшись чуть ли не пополам. Заклинание повредило паркет и оставило на нем черный след копоти, что еще сильнее вывело меня из себя. Я внезапно понял, что убивать человека безболезненно для окружения можно и руками. "Извини, Филгус, я честно старался держаться, но этот сумасшедший меня все-таки довел, – в голове всплыли заготовки для будущего письма брату. – Свой новый адрес пришлю как устроюсь в Княжестве. По-скирпум – я, правда, держался до последнего, но эта скотина натравила на меня принцессу, попыталась отравить, подралась с Яриком, разрушила гостиную и украла плитку шоколада. Шоколад я простить не смог...".

  – Не шебуши, знахарь, – мои планы по убийству члена Совета прервал Ярослав. – Мы все приберем, починим, и будут твои хоромы еще краше прежнего. А золотце я подговорил, каюсь, но это было сотворено во благо.

  – Ты?! – эту подставу придумала не синеволосая моль, а Ярик?! Как же так!

  – Мы? – перебил меня Микио, возмущенно глянув на своего соперника. – Это Ты будешь все убирать, когда я обыграю тебя в шахматы!

  Оборотень на такое опрометчивое заявление скептически усмехнулся и срезал ферзем королеву иллюзиониста. Лицо синеволосого мужчины вытянулось и он, что-то злобно буркнув себе под нос, призадумался над партией. Похоже, представление с игрой шахматы эти лентяи задумали лишь с одной целью – повесить на проигравшего проблему с уборкой. Нда... у меня просто нет слов.

  – Но зачем? – я все никак не мог понять логики Ярика. Болезнь Микио что, заразная? – Зачем ты Ирен на меня натравил?! И главное, как заставил просить прощения?!

  Ее признание и извинения так меня шокировали, что я не знал, как на них реагировать – обрадоваться иль ужаснуться, посетовав на коварную судьбу-злодейку. Не важно, что я сказал тогда Ирен, почему выгнал ее из лаборатории, я знал точно, что когда она немного успокоиться, переосмыслит мои поступки, то стребует с меня подробного ответа на ее "откровения", но вот только дать его я пока не мог. Просто не знал, что сказать. Да и такие вещи моей натуре были чужды.

  – Если женщина в беде, каждый настоящий мужчина должен протянуть ей руку помощи, – уверено сказал Ярослав, подняв вверх указательный палец, но под моим пронзительным скептическим взглядом все-таки начал объяснение. – Золотце пригорюнилась, я и предложил свои услуги. Да и приличной девке готовить уметь надобно, уметь хозяйство вести, а то какая ж из нее жена хорошая получится? Только дурная, а я благо тебе желаю.

  – Ну-ну, – неверяще хмыкнул Микио, отправив на верную смерть свою ладью. – Не верь этой собачке – она корыстная, эгоистичная и работает на княжество.

  – Ой ли, – незлобно усмехнулся Ярик. – Сам-то заглянул сюда не водички испить, да и не побаловаться, привечая и уча жизни девицу.

  Член Совета магов возмущенно посмотрел на своего оппонента, глубоко вдохнул, набирая в легкие побольше воздуха и разразился эмоциональной речью на полчаса о бездушии, коварстве и еще чего-то там еще... Я не прислушивался к его возмущениям, а присев на единственное относительно целое кресло, задумался о превратностях судьбы. Микио внезапно напомнил мне одну из привычек, которую я заметил у Алии, когда жил с ней вместе. Дорогая дознавательница уклонялась от моего прямого вопроса весьма оригинальным способом – начинала давить на мой слуховой канал бесконечным бессвязным трепом на отвлеченную тему, да тараторила так искусно, что у меня остекленевал взгляд где-то на третьей минуте монолога, а мозг отключался на пятой. И эта бессовестная девка еще имела наглость возмущаться тому, что я ее совсем не слушал! Конечно же, после такой искусной психологической атаки к волновавшему меня вопросу мы не возвращались, и Алия, свершив свое коварное дельце, довольно удалялась по своим делам, оставляя мня одного с гудящей головой.

  Так вот, Микио применил тот же прием, надеясь, что я и Ярик поступим аналогично – не будем его слушать и забудем все то, что было прежде. Какой наивный, недалекий человек... После Алии я приобрел некую устойчивость к такому воздействию и уже не поддавался на провокацию, с легкостью фильтруя исходящую информацию, но вот Ярик к этому был явно не готов – его ошарашенный вид явно намекал на то, что с таким он сталкивается впервые. Его любимая женушка никогда не испытывала на нем такие приемы? Не добросовестная она хозяйка – не исполняет своих прямых обязанностей и не загружает мозг мужа ненужной тонной информации. И я тут внезапно понял, как сильно завидую оборотню. Хочу себе такую же жену...

  Выслушав истеричные всхлипы Микио и посетовав на то, что из него женщина как из меня тайный агент соседней империи, мы вернулись к прежнему вопросу. Точнее, я хотел вернуться. На что наглый иллюзионист, видя, что Ярослав временно ушел в себя и обещал вернуться не скоро, быстро его заложил: поведал мне о "корыстных целях собачки". Оказывается, этот доморощенный шпиёнь узнал, что Ярик не просто так ходил хвостиком за принцессой – все на самом деле куда прозаичнее, ведь послы Княжества оборотней уже третий месяц ждали уедиенцию у короля Нагелия, но постоянно получали дипломатичный ответ: "ожидайте, государь занят". А тут как раз подвернулась любимая дочурка короля, так почему же с ней не найти взаимопонимания, чтоб косвенно установить дипломатические отношения с этой страной?

  У меня с плеч словно груз упал – он не хотел меня отравить супом, Ярик всего лишь пытался заработать хорошую репутацию в глазах Ирен, которая и так к нему относилась не с душевной теплотой. Наверняка ей просто претили манеры Ярослава и его привычки, но вот только она не знала одного – оборотень хорошо знал традиции нашего королевства и неукоснительно им следовал, ибо знал, что со своим уставом в чужой монастырь не лезут, но все равно случались небольшие казусы.

  В понимании оборотней женщина была не "человеком", а "другом человека", как например, верная рабыня: она должна была следить за хозяйством, рожать и растить детей, ублажать мужа, но никак не иметь собственного мнения. Хозяин в доме был один и ему все должны были строго подчиняться, ведь он был защитником и добытчиком. Оборотни очень ревностно оберегали свою территорию: женщин, детей, они могли запросто загрызть прохожего за косой взгляд на женушку, только проверенные друзья были вхожи в дом и видели семью "хозяина". И этот собственническое мировоззрение Ярослав мерил и на эту страну. Нет, он понимал разницу, но все равно считал Ирен "моей женщиной", Милену – старейшей в роде, почитал ее и уважал, как мудрую хранительницу очага, не знаю, в какую категорию друг занес Джека, но судя по всему – в мелкую наглую нечисть. Микио же был и остался для него "припадочным" и "скоморохом", он не мог воспринимать его всерьез, также как и Эдварда – Ярик взял юношу под свою опеку, словно племянника, растущего без отца, и которого сейчас следовало научить, что значит быть мужчиной. На самом деле, по логике оборотней, Ярик вообще не должен был замечать Ирен, ведь "своими знаками внимания" он мог оскорбить меня, но видно, его просто коробило от мысли, что какая-то девка отказывается следовать "традициям", так неуважительно себя ведет, ничего не умеет да еще из себя что-то строит и немножко попытался это исправить.

  Бедный, ему еще предстояло убедиться, что Ирен не исправить и за сотню лет. Но это так, лирика, я отвлекся.

  Так вот, в тот день мне удалось узнать много интересного, но все же не сокровенного – я примерно догадывался, что Ярослав не просто так ведет себя с принцессой обходительно, но считал, что он делает это ради меня, чтобы ненароком не обидеть и "традиций".

  Прошло несколько дней.

  Пчелиный улей, растревоженный в эти дни ненадолго затих – Ирен внезапно стала меня сторониться, словно чего-то стеснялась – неужели, то извинение ей так трудно далось, – и пропадала в своей комнате, Эдвард светился от счастья и считал минуты до того момента как я ему разрешу взлететь в небо, Ярослав задумчиво ходил по замку и обеспокоенно смотрел в сторону столицы, Микио же на мои глаза просто не попадался... А я же отдыхал душой в своей лаборатории. Меня все оставили в покое, и я ценил каждую свободную минутку, наслаждаясь исследованиями, сердцем чувствуя, что это лишь временное затишье перед предстоящей бурей.

  Кстати, в той партии шахмат с разгромным счетом выиграл Микио, и Ярик, с круглыми от изумления глазами, ошарашено убирал гостиную дня два, все никак не веря, что "какой-то скоморох его обставил". Мне же на это было наплевать, я считал, что главное это чтоб иллюзионист, от греха подальше, больше не попадался мне на глаза, да и гостиную вернули в подобающий вид, что и произошло... Милена, к слову, даже не возмущалась по поводу своего драгоценного фарфора – заочно простила грехи Ярославу, поведясь на его белозубую улыбку, – заявив, что зная о характере своего расточительного хозяина на всякий случай приобрела несколько наборов посуды и фуршетов.

  Безоблачное уединение закончилось, когда через три дня после случая в гостиной, в мою обитель кто-то постучал. В лаборатории меня редко беспокоили, даже Ирен старалась придерживаться всеобщего правила, но если же и нарушала мое уединение, то прежде чем войти стучалась, ожидая пока я не разрешу ей войти.

  Я в этот момент был не сильно занят – лежа на диване, лениво перелистывал справочник, – и охотно открыл дверь, надеясь, что период несговорчивости у принцессы прошел, и она решила развлечь меня беседой, но жестоко ошибся – на пороге стоял не кто иной, как Микио. За эти дни он наконец-то сменил свой дурацкий образ синеволосого содомита, на нейтральный – темноволосого мужчины средних лет, чем-то мне напомнившим Дариана, – и вмиг стал раздражать меня почти в два раза меньше, поэтому я не захлопнул дверь перед его носом, как сделал бы прежде, а сначала решил выслушать вопрос.

  – Нам нужно поговорить, – нахмурился иллюзионист, взглянув меня исподлобья, словно предостерегая от опрометчивого поступка. – Серьезно поговорить. И это в твоих же интересах.

  Закрывать дверь резко перехотелось, и я приглашающе ему махнул, надеясь, что не совершил ошибку... Эх, глупый я все-таки человек – понадеялся, что он хоть немного, но адекватен.

  Ирен

  После того, как я совершила свой первый по-настоящему трудный и героический поступок – признала вину перед Никериалом и, задавив гордыню, попросила прощение, – мне стало стыдно смотреть в глаза магу и я стала его избегать. Что делать? Как дальше строить отношения? Кому верить? Кого слушать? Я пребывала в полной растерянности... Раньше у меня были нерушимые догматы, с детства привитые родителями, а сейчас, что есть у меня? Только сомнения и вопросы...

  Мне нужно было посоветоваться с умным и мудрым человеком, чтобы он развеял мои сомнения и указал правильный путь, но где я в этом замке найду такого человека? Эта задача стала казаться мне неразрешимой...

  Несколько дней промучившись в сомнениях и в попытках найти самостоятельно правильный путь, я решила все же вновь поговорить с Никериалом, но прежде, узнать кое-что у других обитателей этого дома. Например, наконец-то выяснить и поставить точку в непростых отношениях с Эдвардом, узнать о намереньях Ярослава и Микио, а также призвать к ответу Джека – дел было невпроворот, и они были по-настоящему трудные и опасные. Например, с тем же Эдвардом – он уже несколько дней где-то скрывался, словно всю жизнь провел в бегах и ни в какую не хотел идти со мной на контакт, а Микио завидев меня в коридоре, эффектно взметая полы своей пестрой одежды, и громогласно хохоча как опытный Темный Властелин, живо убегал от меня в противоположном направлении.

  Ярослава, после того как узнала его маленький пушистый секрет, я стала побаиваться и сама не горела желанием попадаться ему на глаза, а он, наоборот, только и поджидал за каждым поворотом! Все пытался завязать со мной беседу и вручить подарки, словно истосковавшийся по своему кумиру поклонник. Меня это так утомляло... Нет, против такого внимания я не была против, если это, например, был бы Ник... но не это же полуголое нечто! Призрак же исчез из моего поля зрения, но я не отчаивалась его найти – он мне до сих пор не дал убедительный ответ на счет тех девушек и не пообещал, что тем... непотребством, он больше не будет заниматься. Я ведь волновалась за Ника – его могли обвинить в этих ужасных преступлениях, совершенных призрачной рукой Джека!

  Словом, меня схватили и затянули в водоворот обычные домашние хлопоты, которыми я занималась еще будучи во дворце. Ведь каждой графине нужно было засвидетельствовать свое почтение и обсудить свежие сплетни, а после доложить о них, естественно по-секрету, старшему брату. Мне по статусу было положено знать все обо всех и разбираться во всех тонкостях отношений придворных и аристократии, а также всенепременно слушать и выполнять просьбы Ариана. Он иногда просил меня об одолжениях, которые, как утверждал брат, могли сильно помочь стране, – например, взять у графа Ларенти на столе одну незаметную папочку, прочитать ее и дословно запомнив, положить обратно, или же рассказать все о новой любовнице одного из советников, потому что она, возможно, являлась шпионкой чужого королевства...

  Я стала по-настоящему чувствовать себя дома, а замок казался мне родным и по-своему уютным и милым. Коридоры уже не выглядели мрачными и нелюдимыми, затянутые паутиной, комнаты с пыльной мебелью обрели своей неповторимый шарм, а Библиотека с теплым камином и мягкими креслами стала одной из самых любимых комнат замка. Я просыпалась с мыслями не о трудной и опасной работе по поиску доказательств виновности колдуна, а с приятными мыслями о том, как можно порадовать Ника и сделать так, чтобы он обратил на меня. Моими друзьями и собеседниками являлась та самая нечисть, которую я боялась и ненавидела, а книги, раньше игнорируемые из-за нудности и скучности, мне стало интересно читать.

  Я жила этим новым миром и мне не хотелось возвращаться к своей прошлой привычной жизни. Я стала бояться, что лишусь всего того, что смогла узнать за эти месяцы: не увижу больше блуждающей мечтательной улыбки Ника, задумавшегося над очередным своим проектом, не встречусь больше с ворчливой, но доброй и понимающей Миленой, не поговорю по душам с фантазером и паникером Джеком, который, оказывается, мог искренне, так же как и я, переживать за нашего общего мага, оставлю в прошлом своих новых знакомых – многочисленных друзей Ника. Мне эти люди и не совсем люди стали дороги, они общались со мной просто так, а не потому что я была королевских кровей. Не знаю, можно ли так утверждать, но я гордилась, что смогла за столь короткий срок достигнуть чего-то сама – оставить свой след в душе каждого обитателя замка.

  Но к счастью в самом начале моего трудного пути мне улыбнулась удача, ибо Эдвард, которого я так долго и безрезультатно искала, нашел меня сам. На третий день моего самокопания в себе, он внезапно появился на пороге моей спальни и сразу заявил, что хочет со мной поговорить. Обрадовавшись, что мне не придется его искать, я сразу же пригласила его к себе, усадила в кресло и присела прямо напротив него, показав, как я искренне желаю услышать то, что он намеревается мне поведать.

  Минуя придворный этикет, который гласил, что сперва нужно как минимум полчаса побеседовать на отвлеченные темы, чтобы не прослыть невеждой и не оскорбить своим хамством собеседника, мы перешли к главному.

  – Спасибо вам Ирен, – произнес юноша, почти сразу поборовший свою природную робость и смущение. Он ласково накрыл своими ладонями мои пальцы, став смотреть мне прямо в глаза.

  – Не стоит благодарностей... – я кокетливо зарделась, пожалев, что в моих руках не было веера, чтобы как можно насыщеннее и понятнее показать свои эмоции. Но, к сожалению, я уже почти как месяц где-то его потеряла и до сих пор не удосужилась найти. – Вот только за что?

  – Вы мне показали, как сильно я ошибался на счет принцесс, миледи.

  – Правда? – очаровательно улыбнулась я, решив, что это был неуклюжий комплимент и решила подбодрить скромного юношу. – Вы поняли как мы прелестны?

  Эдвард замялся и уклончиво пролепетал:

  – Возможно... – я даже немного расстроилась – парнишке еще долго предстояло над собой работать, прежде чем его можно будет впустить в приличное общество. Ведь такого милого юношу сразу же атакуют наши хищницы, а если против моего легкого флирта он не способен долго держать удар, то что будет после насыщенной атаки тех дьяволиц? – Я понял, что нужно искать девушку, которая умеет готовить. Не обижайтесь, миледи, но вы просто не созданы для кухни.

  Я возмущенно фыркнула поразившись такой наглой ложью – мой суп похвалил сам Ярослав, из благородного Княжеского рода! – и решила доказать юноше, как он не прав.

  – Вы заблуждаетесь, – с нажимом проговорила я, выдернув свои пальцы из его холодных рук, – моя еда поистине восхитительна, правы вы лишь в том, что я не создана для кухни – у благородных леди есть куда более важные дела, чем стоять у печи и резать овощи.

  – Ну и слава Великой, – еле слышно пробормотал Эдвард, но от моего праведного возмущения его спасла следующая фраза, которую он поспешно произнес, увидев мой решительный настрой. – Но я еще хотел с вами попрощаться прежде, чем уеду.

  – Вы уезжаете? – удивилась я, позабыв на мгновение о своем желании научить этого наглеца манерам. – Как скоро? И, извольте поинтересоваться, куда?

  – К Ярику, – заметно оживился Эдвард, озарив комнату своей улыбкой. – Надеюсь, Ник мне даст добро, и я наконец-то увижу небо...

  Я недоуменно нахмурилась, чувствуя в его словах некий подвох – как он мог соскучиться по небу, если почти каждый день Никериал с криками и упреками снимал юношу с крыш замка? Нет, тут дело было явно нечисто... Может он, как и Ярослав, оборотень? А это вполне возможно, потому что у Ника все друзья какие-то... особенные, немножко с вывертами и своими тараканами в голове. Но не понятно было одно – я что-то не помнила, чтобы представители сей расы придавали какое-то особое значение к небу... А может он совсем не оборотень, а кое-кто похуже? А какие существа любят небо? Кого больше всех ненавидят благородные серы и прекрасные девы? От внезапной догадки мне чуть не стало плохо – только не говорите мне, что Эдвард – дракон!

  Я скептически окинула взглядом Эдварда, который смущенно покраснел от такого пристального внимания. Хрупкий и тонкий, словно тростинка, высокий, но постоянно сутулившийся, будто чувствующий себя неуверенно на земле, с яркими завораживающими глазами, очаровательной улыбкой и медными кудрями, доходящими ему до плеч... Я никак не могла увидеть в этом юноше могучего и грозного зверя, который пугал смелых рыцарей одним лишь своим видом, Эдвард напротив, выглядел беззащитным, его хотелось обнять, приласкать и накормить, а никак не бежать в ужасе прочь. Что-то не очень-то и верится, что он один из них... Нет, это я себе что-то выдумываю! Ирен, ты окончательно и бесповоротно сошла с ума, если в каждом человеке видишь неизвестно что! Чтобы сказал на это твой отец? А старший брат?

  – Эдвард, – неуверенно пролепетала я, схватив оного за кисти рук и притянув к себе, чтобы его лицо стало как можно ближе к моему. Мне было крайне неловко сообщать тому свои нелепые подозрения, но я просто не могла все пустить на самотек! Мне надоело, что каждый проживающий в этом замке считает, что я недостойна знать их тайны. – Вы... позволите ответить на мой нескромный вопрос...

  Рыжеволосый юноша стремительно залился краской и отвел свой взгляд, не намереваясь больше смотреть мне в глаза. К сожалению, отвел он его не туда – в мое декольте, но я решила не заострять на этом внимания, ведь в этот момент меня занимало другое: как лучше сформулировать свои мысли.

  – Я в-вас... внимательно с-слушаю... – пробормотал он и попытался вырваться из цепкой хватки, но у него ничего не получилось – я не намеревалась отпускать юношу и ухватилась за него как за свой единственный шанс. – Мил-ленди, чт-то вы делаете?

  – А вы не видите? – пропыхтела я, пытаясь удержать Эдварда на месте, но этот верткий гад удвоил силу и у него начало получаться сопротивляться! Ах так! Не подчиняемся моей воле? Не зная, что дальше делать я решилась применить прием Лиры, которому она однажды меня научила, и резко притянула к себе юношу, обняв оного за голову. Он, не ожидая такого фортеля, не удержал равновесия и чуть ли уткнулся носом в мою грудь, став использовать ее вместо подушки. После такого цепкого захвата он вырваться даже не пытался, только приглушенно проскулил откуда-то из района моего декольте:

  – Мне... ст-трашно...

  – Что за глупости, – произнесла я, вновь сосредоточившись на деле. Теперь, когда я не видела друга Никериала, мне стало намного легче задать этот страшный вопрос. – Скажите, Эдвард, вы... а вы меня вообще, слушаете? – раздалось согласное мычание, прозвучавшее с некой обреченностью и покорностью своей судьбе и я, довольно улыбнувшись, продолжила. – Вы на самом деле являетесь драконом?

  В районе декольте на несколько мгновений повисло гробовое молчание. Кое-кто серьезно обдумывал свой ответ, а я же замерла в ожидании, боясь и одновременно желая получить подтверждение своим догадкам.

  – Д-да... – неуверенно пролепетал грозный и могучий зверь, повергающий в ужас людей далеко не робкого десятка. Я недоуменно молчала, осмысливая его прозвучавшее откровение и никак не могла понять – он признался или все же произнес утвердительный ответ, чтобы от меня отвязаться?

  – Точно? – грозно нахмурилась я, прижимая его сильнее.

  Эдвард заскулил и задергал руками:

  – Точно-точно! Дракон я! Самый настоящий!

  – Не врете? – с дотошностью дознавателя осведомилась я.

  – Я никогда не врал! В отличии от остальных... – обиженно воскликнул Эдвард и словно вспылив, возмущенно воскликнул. – Оглядитесь вокруг, Ирен! Все вам врут, а вы сидите, словно с закрытыми глаза и ничего вокруг не замечаете! И наконец-то отпустите меня! Я вам не котенок и тем более не игрушка!

  Эдвард резко дернулся вперед и, от внезапного сильного рывка, кресло с жутким грохотом упало на спинку... вместе со мной и с самим неуклюжим юношей. Но не успела я хоть как-то осмыслить падение и возмутиться тому, что на меня случайно сверху упал Эдвард, прижав к спинке кресла, как со стороны раздался писклявый голос Джека.

  – Что вы делаете!

  Мы ошарашено замерли на опрокинутом кресле, словно распаленные любовники, застигнутые ревнивым мужем на супружеском ложе. Не знаю, как чувствовал себя в этот момент Эдвард, но я залилась краской, все также вцепившись, как и до падения, в несчастного юношу. Сил выдумывать оправдание – а скажите, кто поверит, что кресло упало случайно? – не было, но мне, к удивлению, даже не хотелось тот же час очистить свое доброе имя – мои думы занимало совсем другое. В душе колыхала несправедливая обида – меня очень сильно задели слова этого несносного дракона о том, что все мне врали, – и вместо оправдания, я воскликнула иное, отпихивая от себя и так уже пытающего подняться юношу:

  – Он мне врал!

  – Что, обещал жениться? – ехидненько поинтересовался призрак, войдя в роль блюстителя чести. – Но поздно... этот грех можно искупить лишь связав себя узами с...

  – Нет! – испуганно воскликнул виновник моего позора и попытался уползти. – Не хочу! Не буду! Только не на ней!

  Такого пассажа от тихого и спокойного юноши я не ожидала, ведь я считала, что Эдвард относится ко мне хорошо, а вдруг выясняется, что он терпеть меня не может! Как такое пропустить мимо ушей и не оскорбиться? Мне стало горько и одиноко, и я решила сразу же поделиться своими чувствами с другими.

  – Как вы можете! – мое восклицание от душимого внутри гнева получилось писклявым и от того особо пронзительным. Я встала, и даже не поправив платье и прическу, обвиняющее посмотрела на виновника моей тирады. – Я считала вас приличным, благородным человеком, а вы оказались, гнусным, лживым драконом!

  – Я никогда не врал! – распылился от наговоров Эдвард, обиженно посмотрев на меня. Он стоял почти посередине комнаты, в нескольких шагах от упавшего кресла, а Джек, подслушивая нашу беседу, спрятался в тени, чтобы мы, не дай Великая, на него отвлекались. – А вот к вам у меня есть множество претензий!

  – Ах так! – я скрестила на груди руки. – Тогда извольте, просветить меня в моих недостатках.

  – Нет, – сразу пошел на попятный юноша, отрицательно покачав головой. – Воспитание не позволяет мне оскорблять даму.

  Но я все же оскорбилась, и, решилась на свой самый безумный поступок в жизни. Я стремительно подошла к попятившемуся от меня Эдварду, цепко схватила его за руку и потащила из комнаты прочь. Он еще ответит за свои слова! Меня еще никогда в жизни так сильно не унижали!

  – Раз вы так хвалитесь своим безупречным воспитанием, – почти прошипела сквозь зубы я, таща за собой упирающегося Эдварда, – то извольте отвечать за свои слова. Докажите мне, что вы не лжете – покажите дракона.

  – Показать? – изумился виновник моего плохого настроения и на миг перестал сопротивляться, позволив себя вести. – А может не надо?

  – Так вы врали, да? – с ноткой превосходства, произнесла я.

  – Конечно нет, но... А если Ник не разрешит...

  Я остановилась, и, повернувшись, внимательно вгляделась в лицо Эдварда. Юноша был растерян... Он явно хотел мне помочь, но не знал, правильно ли поступает... Я внезапно увидела в нем себя до побега из дворца, когда проводила свои дни в смятении, боясь и не решаясь пойти против воли своего отца.

  – Вот еще... – усмехнулась я, показывая нерешительному дракону, что мое желание непоколебимо и не зависит от него и мага. – С каких пор благородные господины спрашивают разрешения, чтобы порадовать девушку? – я робко улыбнулась Эдварду, и, получив застенчивую улыбку в ответ, с нажимом произнесла. – Пойдем, кому говорю.

  Он кивнул и словно облегченно выдохнув, пошел на улицу чуть ли не быстрее меня, словно страстно желал обратиться в дракона, но без моего толчка не решался сам. Больше до двора мы не произнесли и слова, а Джек так и не появился в моем поле зрения, словно остался в комнате. Ничего, поймать наглого призрака я всегда успею, а вот впервые в жизни увидеть настоящего дракона – нет.

  ***

  Ник

  – Так о чем ты хотел поговорить? спросил я Микио и подошел к серванту, где хранились реагенты. Там у меня как раз на такой случай припасен чистый спирт и рюмочка. Нет, вы поймите, если я и впустил в свою святую святых неуравновешенного мага, то это не значит, что я буду выслушивать не приняв заранее лекарства. Я еще просто не успел отойти от прошлого его фортеля...

  Иллюзионист спокойно вошел за мной в лабораторию, по-хозяйски огляделся, подметив, что я сразу полез за большим литровым бутылем и, улыбнувшись, присел на стол, который я совсем недавно добросовестно вымыл. Ничего, если вымыл и не очень хорошо, то теперь ядовитые реагенты унесет собой Микио... Ну что ж, мир его праху...

  – Знаешь, Ники, – начал этот малохольный, скрестив ноги и устремив мечтательный взор карих глаз на потолок, – я тут недавно поскользнулся, свалился с лестницы и задумался о вечном. Аведь реальность можно сделать иллюзией, как иллюзию реальностью! Даже обычный человек старается обратить свои мечты в жизнь, а чем это отличается от искусства иллюзий? И почему реальность не может быть иллюзией? Все ведь мыслят субъективно – мерят реальность только со своей точки зрения, но откуда они знают, что живут в реальности, а не в в чьей-то иллюзии?

  Найдя спирт я, плюнув на условности и здравый смысл, сделал глоток этой ядреной смеси прямо из горлышка. Горло обожгло огнем, я закашлял, на глазах выступили слезы...какие, к Настерревилю иллюзии, реальности? Он что, издевается?!

  – Сильно, видать, ты головой об ступеньки приложился, – поморщился я от спирта и с фальшивой заботой добавил. – Бедненький, последние крохи разума из своей головы вытряс. Что же скажет Партар?

  Мы почти синхронно вздохнули, причем Микио с какой-то ноткой обреченности.

  – Меня понять и ты не желаешь... – с грустью пробормотал он и, внезапно улыбнувшись, весело продолжил. – А знаешь, почему я здесь живу?

  – Живешь? – скептически уточнил я. – Так ты не мое персональное привидение? – я тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли, похоже спирт начал на меня уже действовать. – На самом деле мне казалось, что ты пишешь отчет нашему несравненному принцу на тему того, как поживает его сестренка. Только вот, хочу заметить, пишешь ты его довольно медленно, а нервируешь – больно много.

  – Да я же тихий как мышка!

  Я махнул на Микио рукой, не горя желанием и дальше вступать с ним в бессмысленную полемику, и подошел к столу, на котором он восседал.

  – Так о чем ты хотел поговорить? – мне не верилось, что иллюзионист добровольно рискнул своей жизнью ради пространственных рассуждений об иллюзиях. Нет, я мог поиграть с ним в схоластику, но это было бы не долго, ибо в теории иллюзий я намного хуже подкован, чем он, да и это не моя специализация.

  – Прежде чем начнем, ответь на мой один малюсенький вопросик, – Микио умоляюще состроил глазки, видно надеясь, что этим меня задобрит. – Почему вы поссорились со Стефаном?

  – А мы дружили? – задал я встречный вопрос, пораженный новыми сведениями своей биографии. Не знал, что когда-то пил на брудершафт с этим носителем блох и сплетен.