Текст книги "Житие колдуна. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Татьяна Садыкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 61 страниц)

  Тайник выглядел просто – на нем не было никаких чар и я подумала, что Никериал сделал это специально, для того, чтобы если кто-то захотел найти секреты мага, то вряд ли подумал, что волшебник скрывал их не волшебством, а понадеялся на обычный, хоть и проверенный временем, метод. Здесь играло роль предубеждение людей, мол, маги не могут и шага сделать без волшебства, да и место Ник выбрал удобное – не приметишь сразу. Я в который раз поразилась выдумке и уму Никериала и уже с почтением попыталась отковырять пальцами мешающиеся доски.

  Через несколько минут и пару заноз дело было сделано. В полу открылся черный проход, в темноте которого едва светился искомый предмет, завернутый в тряпку. Я быстро схватила его и, попытавшись подняться на ноги, ударилась затылком об днище стола. Морщась от боли, я, дрожащими от волнения руками, развернула тряпицу и охнула от восхищения. Слезы Элисень – благословенный дар Великой, озарял все вокруг своим мерным теплым светом и грел мои ладони ласковым теплом. Я нашла их! Я наконец-таки их нашла...

  Насладившись пару мгновений своей находкой, я спрятала реликвию в бархатный мешочек, что всегда висел у меня на шее. Мое декольте закрытое и можно было увидеть только шнурок на котором висел мешочек, но кто в здравом уме полезет к принцессе в декольте?

  Дело было сделано и осталось только замести за собой следы, чтобы Никериал как можно дольше не догадался о том, что его обокрали. Я заранее взяла с собой белую гальку, которую нашла у себя в камине и сейчас, завернув ее в тряпицу положила на место реликвии. Плотно закрыв тайник, я вылезла из под стола, отряхнув юбку платья от пыли и довольно уселась на свое место.

  Великая, благодарю тебя за оказанную милость! Обещаю, что твой дар будет использован лишь во благо!

  Уходить сейчас из лаборатории на поиски Джека я не стала, чтобы не вызвать ненужных подозрений, ведь только преступники стремились побыстрее покинуть место своего преступления. Мне же нужно вести себя как можно естественнее, а призрак никуда не денется, да и артефакт уже у меня в руках и лишней спешкой можно было лишь навредить.

  Хоть руки и до сих пор дрожали, сердце чуть не выскакивало из груди, на душе в первый раз за эти дни было спокойно. Ждать осталось совсем немного. Ник, ты будешь спасен...

  Ник

  Мое прекрасное настроение продолжалось уже несколько дней, примерно с того момента как инициативная принцесса с какого-то перепугу решила стать моей помощницей. В ее внезапном энтузиазме чувствовалась невидимая рука настойчивого призрака и поэтому я решил спровадить девушку. Нет, я не опасался ни Джека, ни Ирен, мне просто нравилось работать в тишине, а о какой тишине шла речь, если рядом обреталась болтливая девушка? А так как у меня с утра было дурное настроение, то я решил спровадить девицу необычным способом – нагрузить работой, чтоб та взвыла и сама сбежала из лаборатории на всех парах. Я рассчитывал, что ее энтузиазма хватит лишь на день, но ошибся – она уже третий день стойко выносила мои придирки, лишь огрызаясь и награждая меня убийственными взглядами. Я всегда знал, что упрямства ей не занимать, но вот то, что она латентная мазохистка – обнаружил с огромным изумлением...

  Ирен оказалась усидчивой, терпеливой и ответственной – она кропотливо переписывала мои каракули, которые, порой, я сам не мог расшифровать, хотя и у нее оказывались существенные осечки. Но больше всего интересно было наблюдать за ее работой: то, как она морщилась, пытаясь разобрать слово, иногда высовывала кончик языка от усердия, когда старательно выписывала незнакомое слово, сладко подтягивалась, дописав очередной лист и, заметив мое пристальное внимание, надменно отворачивалась. Меня это веселило, как и перечитывание ее скопированных листков. Она делала такие смешные смысловые ошибки, и мило обижалась, когда я на них указывал.

  Отругав ее за "пингвина" я засел читать в библиотеке новые научные труды, которые мне дал Филгус, когда я был в столице. Он говорил, что они весьма интересны и автор излагал новый взгляд на энергетические поля, которые, как оказалось, изучены еще не вдоль и поперек. Читать о разнообразных плетениях порталов было интересно, я почерпнул из них много нового и отвлекся от одной златовласой проблемы на пару часов.

  Вернувшись в лабораторию, я первым делом почувствовал, что кое-что изменилось – воздух заметно посвежел и исчез запах спирта, которым я обычно протирал пробирки. Неужели Ирен проветривала комнату? Но окна были плотно закрыты, а принцесса сидела за столом и не отвлекаясь, строчила пером по бумаге мой ночной опус.

  Но мои обостренные ощущения говорили, что что-то изменилось... Нет, энергетический фон не колебался, да и все вещи были на своих местах... Так что же такое?

  – Никериал, – внезапно произнесла Ирен, отвлекши меня от поисков. – Я сегодня поразмыслила и поняла, что быть вашей помощницей мне не дано. Это оказалась очень ответственной работой, к которой я не очень подхожу.

  – Да? – я даже удивился такому повороту событий. – Ну что ж. Это ваш выбор. Но я все равно был вам признателен за помощь.

  – Правда? – с надеждой спросила она. Врать мне не хотелось, но подбодрить ее следовало, а то меня потом замучает совесть за чрезмерное издевательство над наивной девушкой.

  – Конечно, – кивнул я и подошел к ее столу. Она как раз дописывала последний лист. Пальцы левой руки были все в чернилах, а рядом с ней лежала пара сломанных перьев.

  – Вы левша? – удивился я. Странно, и почему я раньше не заметил сего факта? – Мне казалось, принято писать правой рукой, чтобы жрецы не обвинили в пособничестве Настерревилю. Вас не переучили в детстве?

  Ирен заметно смутилась:

  – Переучили, но я все равно люблю писать левой, когда меня никто не видит. Об этом секрете знает Ариан и... сейчас уже и вы. Только прошу вас, не говорите об этом никому, ведь...

  – Вас могут подвергнуть анафеме, – закончил за нее я. – Ирен, вы меня с каждым разом все удивляете: то древнюю реликвию случайно разбили, то сговорились с призрачной сущностью за моей спиной, то вот еще и оказались левшой... Еще немного и я начну думать, что вы служите Настерревилю. И кто еще из нас окажется "злым колдуном"? Точнее, Темной Властительницей?

  – Ну зачем вы шутите! – возмутилась она, обиженно надув губки. – Я же извинилась за то недоразумение!

  – А я шутил? – притворно удивился я и, наклонившись к девушке, прошептал. – Хотите открою вам один секрет? Я тоже левша.

  Ирен так пораженно на меня посмотрела, как будто я только что признался о том, как гонял чаи с Настерревилем.

   – О да, – как можно коварнее улыбнулся я. – Теперь мы можем собрать армию и завоевать мир, ради нашего господина. Вы со мной, моя верная сообщница?

  – Вы опять изволили шутить!

  – Отнюдь, – я сел на свой диван. Издеваться над ней так забавно, что я не смог удержаться. – Я вам предлагал господство над миром, но увы – вы меня отвергли. А жаль.

  Ирен возмущенно посверлила меня взглядом, надеясь, что мой язык отсохнет, а я провалюсь вместе с диваном к своему лучшему другу – Владыке Преисподней. О да, мы столь близки, что он задолжал мне свои грязные подштанники, которые, по легенде, подарила ему сама Элисень еще тогда, когда они жили в любви и согласии. Интересно, а тот демон, что так опрометчиво проиграл мне желание, по которому он должен достать эту деталь туалета Настерревиля, собирается выполнять свои обязательства? И есть ли в Преисподней суды, что рассматривает иски обманутых людей, которые заключили договора с демонами? А то я бы подал свое прошение и вдоволь насладился процессом со своего места потерпевшего.

  – Помните, мы говорили о проклятьях? – отвлекла меня от представления судебного процесса принцесса. Я как раз дошел до того момента, как Настерревиль душил этими подштанниками своего раба – демона Расха, – за непрофессионализм и трусость.

  Я обреченно закатил глаза:

  – Вы опять решили поговорить об этой чепухе? – О, Великая, почему она придумывает проблемы на пустом месте? – Если так – лучше молчите... Хотя нет, расскажите о том, что наплел вам этот интриган с цепями?

  – Почему сразу наплел?! – возмутилась принцесса. Какая святая наивность – она до сих пор верит в сказки. – Джек хороший и добропорядочный призрак.

  – А нежить бывает добропорядочной и хорошей? – я усмехнулся. – Милая, это бывает только в детских сказках, что основаны на страшных деревенских преданиях о могущественных духах, которые пользуясь доверием таких же простофиль как вы, вовсю развлекались. Несчастные бродили в навеянных иллюзиях, пока нежить присасываясь к их энергетике, выпивала жизненную силу, а после возвращались к людям измученными, полусумасшедшими и седыми. – я внезапно вспомнил, как еще мальчишкой увидел в палате седых истощенных мужчин, отрешенно смотрящих на стену. Мне ярко запомнились их страшные безумные глаза, в которых застыл настоящий ужас. – Вы не знаете об этом, а мне довелось понаблюдать за такими случаями в Парнаско. Это были не люди, а живые мертвецы, которые даже ходили под себя и вместо слов произносили какие-то нечленораздельные звуки. Нда... а ведь раньше это были сильные и ловкие охотники за нечестью, которые наивно предположили, что смогут вчетвером справиться с древним духом. Кстати, если вам интересно, прожили они не долго... А вам родители никогда не говорили, что слушать, а тем более, верить нежити нельзя?

  – Нет, – Ирен отрицательно замотала головой, с интересом прислушиваясь ко мне. – А... а почему?

  Я обреченно закатил глаза – Великая, и для кого я все рассказывал? Неужели ей нужны подробности?

  – Ирен, призракам чужда мораль, этика, принципы – эти ограничения характерны лишь для живых существ. Для потусторонних сущностей они ненужный костыль от которого любой дух, даже если при жизни он был чуть ли не святым, избавляется в течении первой сотни лет. А вот дальше призрак, смирившись со своей сущностью и по достоинству оценив все прелести такого существования, начинает набирать могущество. Если, например, у магов сила зависит от генов, таланта и упорства, то у нежити все упирается в количество выпитой жизненной силы. Отсюда можно даже вывести аксиому: чем древнее дух, тем меньше в нем человеческого и сложнее его изгнать. Джеку лет триста, может четыреста, он для меня не опасен – нежити вообще труднее затуманить разум магу, – да и для вас не представляет угрозы, ибо знает, что изгнать его я могу в любой момент, если он тронет вас хоть пальцем. Вот только пить жизненную энергию это одно, а затуманить разум совершенно другое... Когда вы общались в Джеком, то чувствовали, как хотелось верить каждому его слову? Он играл на ваших привязанностях, испытывал веру?

  Ирен вновь отрицательно замотала головой, но я видел, как она колебалась с ответом. Все же тот пытался ей манипулировать, что не удивительно. Доиграется же, зараза, изгоню и не посмотрю на его послужной список!

  – Он говорил о проклятии, – тихо произнесла принцесса, присев ко мне на диван, видно ей не хотелось рассказывать о "секретах" со своего места. – Что вам грозит опасность из-за давнего проклятия и вы можете... умереть.

  – Неужели? – усмехнулся я. Ах, Джек, Джек... и чего тебе не сиделось в подземелье? Цепями бренчать устал? Ну ничего, я их у тебя отберу и будешь аки шелковый летать по моей указке. Думаешь, я не знаю, что именно в них заключена твоя "привязка и сила"?

  – Ник, – она неожиданно схватила меня за руку и посмотрела прямо в мои глаза, – я волнуюсь. Прошу, поверьте мне и примите меры!

  – Не волнуйтесь, – я сжал ее холодные пальцы, решив наконец-то разобраться с одним интриганом. – Я их приму. Джек у меня еще попляшет, а то видать хозяином себя возомнил, нежить поганая.

  – Нет, я не в этом смысле! Прислушайтесь же ко мне!

  Я мягко улыбнулся разволновавшейся девушке, что искренне за меня беспокоилась. Она в этот момент была такой милой, что захотелось ее приласкать и успокоить. Мне, почему-то, в этот момент вспомнилась Петра – она тоже постоянно обо мне беспокоилась: также хмурила брови, с надеждой смотрела в мои глаза, сжимала руки, пытаясь добиться от своего любимого дядюшки обещание вести себя хорошо и заботиться о своем здоровье. Я до сих пор не могу забыть ее измученное лицо, когда она со слезами на глазах просила беречь себя.

  Нда... а мне ведь уже в третий раз за этот год намекают, чтобы озаботился состоянием своего здоровья – неужели я так плохо выгляжу?

  – Не волнуйтесь, – ласково проговорил я, приобняв ее за плечи. Обычно такой тон голоса успокаивал разбушевавшихся пациентов, а учтивая и мягкая улыбка, в купе с умиротворенной аурой целителя, дарила покой разволновавшимся родственникам больного. – Я ценю вашу заботу обо мне, но, право, не стоит. Магистра трудно убить, особенно, если тот целитель. Вы ведь в меня верите?

  Она кивнула и порывисто меня обняла, уткнувшись покрасневшим носом мне в грудь. Я машинально пригладил ее золотистые кудри, не зная, как реагировать на такое развитие событий. Не отпихивать же ее, проговорив при этом какое-нибудь извинение?

  – Ирен... – глубоко вздохнул я, нутром чуя проблемы. Такое поведение незамужней девушки королевских кровей наталкивало на одну интересную мысль, от которой у меня внутри все холодело. Только не говорите мне, что я ей интересен как мужчина. – Я вам нравлюсь?

  Девушка резко от меня отпрянула, до корней волос залившись румянцем.

  – Прелестно, – пробормотал я, костеря себя на все лады. Надо было держаться с ней отстраненно, а не ходить и улыбаться! Молодец, Никериал, а теперь расхлебывай эту кашу поскорее, пока об этом не разузнал Его Величество. Он, думаю, обрадуется, когда узнает, что один "злой колдун" соблазнил его единственную дочь. Я даже догадываюсь о примерных словах торжественной речи перед походом армии на замок "злодея", мол, наглый колдунишка решил захватить трон, соблазнив невинное дитя. Великая, где я провинился? Ведь только жизнь стала налаживаться!

  – Вы... не хотите ничего сказать? – слегка отрешенно проговорила принцесса, пока я думал, как мне вылезти из собственноручно выкопанной ямы. Какой же я дурак! Не заметил, как девчонка влюбилась и только потакал ее чувствам!

  – А надо? – слегка устало осведомился я. Что я должен сделать? Прыгать от восторга, поя серенады о своих неземных чувствах к прелестной деве? А может пасть перед ней на колени, попросив ее руки, а после слиться с ней воедино в страстном поцелуе? Из меня плохой романтик, да и тех чувств, на которые она рассчитывала, я не испытывал.

  Ирен очаровательная красивая девушка, даже своей наивностью – милая, но я уже давно вышел из пубертатного возраста, когда жизнью руководили влюбленные порывы. Это лишь молодым свойственна страсть, в любви – самоотдача, которые подстрекались гормонами и инстинктами продолжения рода. Но чем старше человек, тем сильнее угасают его прежде яркие чувства: они становятся тускнее в своем проявлении, но зато глубже и тем самым, долговечнее.

  Может быть я не прав, и люди даже в сотый юбилей давали фору молодым в любовных страстях, но я не такой. Хотя в молодости я уже терял голову от любви, а мной воспользовались и выкинули, как вшивую собаку на улицу, напоследок растоптав сердце.

  – Но как же... – растерянно произнесла девушка. От ее румянца не осталось и следа – она побледнела, с неким ужасом взирая на меня. Неужели я обманул ее надежды? – Я подумала, что вы хотя бы скажете... как... Вы же просто не хотите ранить мои чувства? Да?

  Я промолчал. С губ чуть не сорвалось: "Мне жаль...", но я решил, что говорить такое слишком жестоко. Мне и вправду было ее жаль – дать, то что она ждала, я не мог, а как утешить и подбодрить – не имел понятия. Азель такому не учил, да и я раньше в таких ситуациях не оказывался. Хотя нет, было дело – Мариан до сих пор добивалась моей капитуляции под ее недюжинным натиском, – но с ней разговаривал совсем не ласково. А Ирен мне искренне жаль и обижать ее не хотелось.

  Но принцесса, похоже совершенно не собиралась ждать, пока я подберу слова. Она, резко встав, посмотрела на меня сверху вниз:

  – Почему вы молчите? – ее голос дрожал, но взгляд был тверд. – Не молчите же! Скажите что-нибудь! Хоть что-нибудь!

  – Я... – в горле внезапно пересохло, а голос отказался меня слушаться. Я встал, чтобы обрести потерянную уверенность, и хрипло проговорил. – Давайте... присядем и успокоимся.

  Девушка отшатнулась, неверяще смотря прямо в мои глаза, выпалив:

  – Вы бесчувственный чурбан!

  Она уже хотела сбежать, но я успел поймать ее за руку.

  – Ирен, – совсем тихо проговорил я, почти не размыкая губ. Я сильно сжимал ее ладонь, боясь что она вырвется, убежит и попадет в переплет в таком состоянии. Сильно боялся, но вот сказать, что она от меня ожидала не мог. После Элизы все сказанные вслух слова о любви, привязанности и верности казались мне лицемерными и лживыми. Да и не было того трепета – во мне давно умерла вера в любовь, но вот отпускать девчонку не хотелось. Дуреха же натворит делов!

  – Что! – она с вызовом посмотрела прямо мне в глаза, негодующе нахмурившись. Ее синие очи почему-то казались совсем черными, а на щеках пылал румянец. – Отпустите меня! Я же вам противна, зачем удерживаете?!

  – Вы мне... не противны, – я подавил в себе порыв тряхнуть ее за плечи, приводя во вменяемое состояние и решил сыграть по ее правилам, – а очень даже... симпатичны.

  – Не надо, – она внезапно замотала головой и слегка осипшим голосом, умоляюще прошептала. – Зачем вы меня мучаете?

  В ее словах, голосе звучала такая затаенная боль, что я и вправду почувствовал себя бесчувственным чурбаном. Но что я мог ответить на наивные чувства девчонки, которой угораздило влюбиться в такого как я? Только одно – я легонько провел рукой по ее щеке, смахивая выступившие слезы и нежно поцеловал прямо в губы.

  От неожиданности она опешила и расслабилась, прижавшись ко мне, но через несколько сладких мгновений, когда я уже не ожидал сопротивления, неожиданно вырвалась из объятий и влепила смачную пощечину. Ее глаза пылали от возмущения, она замахнулась еще раз, но, вдруг, сжав руку в кулак, просто умчалась из лаборатории прочь. Я не стал ее останавливать, потирая горящую щеку и пытаясь понять одну вещь: а теперь-то в чем я виноват? Она ведь этого же хотела!

  О, Великая, у меня от нее даже разболелась голова!

  Все! Отправлю ее в Ривен и забуду как страшный сон! А с ее чувствами пускай разбирается кто-нибудь другой! О, точно! У нее же есть жених! Вот пускай у него будет от Ирен мигрень, аритмия и артрит! Причем последние два пункта она обеспечит ему после первого.

  Я уже направился выполнять свой замысел, но не успел сделать и пару шагов – внезапно моя голова взорвалась болью, словно в нее со всего размаху воткнули раскаленный прут. Перед глазами все поплыло и я, попытавшись опереться за ближайший стол, упал без чувств на пол. Сообразить и понять, что произошло, я не успел – все случилось слишком быстро.

  Очнулся я на полу, в ворохе своих бумаг – похоже при падении я смахнул рукой стопку листов, – а из моего носа капала на записи кровь. Я, морщась от боли, зажал нос, чувствуя, как в нем свербело и глотнул солоноватой крови. Голова болела, но не так сильно, как до этого – я смог сконцентрироваться и попытался понять, что произошло. А выходило все печально и если бы мне не было так плохо, то я бы даже пошутил на эту тему, но сейчас просто ругнулся сквозь зубы и пасом руки остановил кровотечение.

  Это был самый натуральный откат – тот самый, которым пугают детей все наставники. Я ставил на замок защиту и выступил ее хранителем, позволявшей не только управлять защитными конструкциями печатей, но и получать неприятные сюрпризы, когда кто-то пытался их повредить. Вот тут-то и крылась обратная сторона медали – чем сильнее была защита, тем хуже был откат энергии от поврежденных магических полей печатей. Многие волшебники не рассчитав своих возможностей умирали от кровоизлияния в мозг, когда кто-то "пробивал" сильные защитные печати их дома.

  Есть даже специалисты в этой области, которые за баснословную сумму делали бреши в защите или же полностью ее уничтожали, обеспечивая хранителю нехилый ментальный удар. Но эта деятельность была нелегальна без должного удостоверения работника департамента дознавателей, которые привлекали к работе таких специалистов. У них даже есть специально созданный отдел взломщиков, которые постоянно соревнуются с департаментом защиты – те придумывают и ставят новую защиту, а эти ее взламывают.

  Не нужно было быть гением, чтобы понять, кто пришел ко мне на чай – Стефан громко постучался ногой в дверь и приказал накрывать на стол. Наверняка за артефактом заявился, ирод вшивый, как давеча намекала мне одна синеволосая моль! Чтоб этого Микио убил Партар лопатой! Ворона, он, ощипанная – накаркал "гостей" и сделав гнусное дельце, довольно улетел!

  Я попытался подняться на ноги и перед глазами все поплыло, а затылок запульсировал болью. Я дотронулся до него, посылая импульс целительской энергии. Боль, немного покапризничав утихла, а взгляд прояснился. Не слабо меня приложило откатом! Шатаясь, словно пьяный, я кое-как добрался до двери и встал передохнуть, а также для того, чтобы проверить организм на повреждения. А то что-то шалило ощущение пространства – неужели откат повлиял и на гипоталамус? Давно меня так не штормило, обычно неприятности доставляли переутомление и перерасход энергии, да и то они проходили быстро – здоровый сон и плотный ужин все разрешал в мою пользу.

  Продиагностировав организм и за пару минут избавившись от большинства неприятных последствий взлома моих защитных печатей, я посвежевшим взглядом окинул лабораторию и задумался. Без сознания я, похоже, пролежал не долго, ибо до сих пор чувствовал, как пылали обрывки защитных конструкций остатками энергии, следовательно, у меня еще было время, чтобы подготовиться к приему гостей и активировать оборотные печати замка. Уйти через портал и телепортироваться не получится – они наверняка поставили по периметру замка антителепортационный купол, как только уничтожили защиту, чтобы дорогие хозяева не сбежали от долгожданной встречи. Можно было бы попробовать уйти через потайной ход, но отдавать мародерам на разграбление свой дом я не хотел. Слишком многим я пожертвовал, чтобы вновь убегать от проблем как последний трус.

  Хотя и опрометчиво поступать не следовало. Жизнь мне дорога, и я все же целитель, а не магистр боевой магии, так что нужно продумать пути для отступления. Сперва спрятать в потайной ход Ирен с Миленой и перепрятать, а лучше дать домовой на хранение то, за чем пришла эта шайка. Еще я, вроде, ставил резервные печати охлаждения в Библиотеке от пожаров с приличным резервом энергии, когда у меня пару десятков лет назад случился приступ фобии за свои ценные фолианты. Интересно, а энергию с печатей можно будет перекинуть на прорыв антителепортационного купола или же хотя бы на восстановление защитных печатей? Не могу сказать точно – это не моя специальность, и я в ней лишь любитель-самоучка.

  Я прислушался к своим ощущением, пытаясь почувствовать незваных гостей. Почти ничего не увидел, так еще, зараза, заломило виски. Как бы сказала Ирен – самое натуральное проклятие. Плюнув на это бессмысленное дело, я приступил к выполнению своего плана. Но все не задалось с самого начала – в тайнике слез Элисень не было!

  Внутри все похолодело – только один человек в последнее время постоянно бывал в лаборатории и мог взять реликвию! Ирен! Надо срочно ее найти!

  ***

  Ирен

  – Мой милый, нежный, ласковый, добрый, заботливый и верный котик. Какой ты хороший, пришел успокоить свою глупую хозяйку? Да?

  На коленях ласково муркнул Ларсик, лизнув мои пальцы. На моих губах помимо воли расплылась улыбка и я почесала ему за ушком, чувствуя, как малыш от этого замурчал от удовольствия. На душе заметно полегчало и плакать уже не хотелось, только вот все равно глубоко внутри болело сердце, отчего хотелось затискать кота, прижать к себе крепко-крепко, только чтобы заглушить эту нестерпимую боль.

  Я поступила глупо – чего мне стоило превратить его слова в шутку или же сказать, что он мне нравится, как друг? На что-то понадеялась... дура. Самонадеянная глупая деревенская девка!

  Изнутри душила обида. Я прокручивала в мыслях ту сцену и в голове уже появились сотни хлестких и достойных фраз, которыми я могла все повернуть в свою пользу, а вместо этого позорно сбежала. Я растерялась, а в голове билась только одна мысль: "Он меня не любит". И я все надеялась, ждала, пока он мне докажет обратное или хотя бы скажет, что общество не примет этого неравного союза – так бы я страдала намного меньше.

  Но на что я надеялась? Возвела вокруг этого ворчливого гадкого колдуна ореол прекрасного таинственного мага, оклеветанного всеми и изгнанного на задворки королевства. Думала, что попала на страницы своих любимых романов, когда дама всегда добивалась сердца своего возлюбленного, даже если тот сперва ее презирал и ненавидел? Смирись Ирен – это не сладкий роман, а горькая жизнь. И рыцари здесь не благородные статные красавцы, а заросшие ярые пьянчуги и развратники, аристократы – лживые лицемеры, благородные дамы – мегеры, что только знают, как сплетничать, портить друг другу жизнь и скрывать свои фальшивые улыбки за веерами. Ирен, неужели ты думала, что сбежав из дворца оставишь позади всю фальшь, несправедливость и обретешь счастье? Мир жесток и намного хуже, чем виделось из окна кареты и для кого-то разбитые мечты и порушенные надежды – норма жизни.

  Честно сказать, я плохо помнила, как ушла из лаборатории, где бродила, чтобы урезонить гнев и вернуть себе былое хладнокровие, очнулась лишь сидя под аркой, обветшалые каменные ступени которой спускались вниз. Раньше этот арочный проход вел видно в оранжерею, но со временем цветы засохли и превратились в труху, деревья умерли, лишь их покосившиеся и поломанные темные стволы говорили о былом садовом великолепии. Крыши здесь почти не было: каменные арочные перекладины в большинстве своем обвалились, в руинах которых завели свои гнезда птицы. Некогда дорогие витражи превратились в осколки и лежали прямо под ногами, статуи покрылись трещинами и были обвиты засохшим плющом, а ажурные заборчики захватила ржавчина. Почти все покрылось тонким слоем снега, но мне было не холодно, а наоборот, жарко.

  Вот здесь меня и нашел Ларсик – разбитую, смахивающую невольные слезы и кусающую губы, чтобы не расплакаться. Мне было горько и обидно, и котик, почувствовав мое состояние, пришел меня пожалеть. Он мурлыкал, ластился к ногам, привлекая мое внимание. Я подняла его на колени и стала гладить. Потихоньку слезы отступили, захотелось поговорить, а где мне было найти лучшего молчаливого собеседника? Ларсик был не против, и вот я уже жаловалась ему на судьбу, а он понимающе урчал и лизал мне пальцы.

  За этот месяц кот заметно подрос, превратившись в матерого большого крысолова – размером, примерно, с небольшую собаку. Я никогда прежде не видела таких огромных котов и в тайне гордилась своим пушистым чемпионом. Отдельно, также, нужно было отдать должное его хвосту – наверное, у Ларсика в роду затерялись белки, – настолько пушистым он был и я, порой, использовала его вместо подушки. Но, к сожалению, этой радости удостаивалась редко – мой кот постоянно где-то бродил и редко жаловал свою хозяйку визитами.

  – Мой большой ласковый котик, – прошептала я, почесывая его шейку. Ларсик зажмурился от удовольствия и лениво помуркивал. Держать его на коленях было тяжело, да и он почти на них не умещался, но я терпела, потому что прогонять его не хотелось. – Скажи, почему твоя хозяйка всегда все портит? – он еле слышно вздохнул. – Молчишь? Ну молчи. А твой отец-создатель? В кого он такой дурак? – Ларсик лениво взглянул на меня и стал усердно лизать свою лапу.

  – Что?! – притворно возмутилась я и потеребила его за ушами. – Ты на кого намекаешь, проказник?!

  Ларсик не ответил, а спрыгнув с колен, уселся на следующую ступень и стал прихорашиваться.

  – Ну вот, – вздохнула я и подперла щеку кулаком, – и тебе я уже надоела. Никто меня не любит... А ты знал, что в романах отвергнутая дама кончает жизнь самоубийством? Может и мне попробовать? Вот только с обрыва прыгать что-то не хочется, с крыш тоже, для того чтобы утонуть надо найти прорубь, а я в этих краях не знаю местности, яда у меня нет, а пить реагенты Никериала опасно – он воскресит и будет ругать за то, что я трогала его вещи. Ах да, точно. И как я позабыла, что он же целитель – даже из загробного мира достанет, педант и хам, чтобы отчитать за то, что я ему порчу репутацию, реагенты и полы своим неэстетичным телом. Печально это, Ларсик. У меня даже не получится умереть... И как я докатилась до жизни такой, где даже смерть под табу?

  Но кот даже не соизволил сделать вид, что ему интересно мое откровение – умывался, повернувшись ко мне пушистым хвостом. Грустить, почему-то больше не хотелось, а от груди, там где висел заветный мешочек, повеяло солнечным, ласковым теплом, которое разлилось по телу сладкой патокой, подарив умиротворение. Появилось такое чувство, будто сама Великая погладила меня по голове, прошептав пару успокаивающих слов и мир незаметно вновь заиграл своими яркими красками. Неужели реликвия Всемилостивой решила меня подбодрить? Я легонько дотронулась до мешочка и тихо прошептала слова благодарности. Не знаю, почудилось ли мне, но я ощутила, что кто-то невесомый дотронулся до моей ладони и ласково поцеловал в макушку. Я вздрогнула, прогнав наваждение. И чего только не привидится?

  Когда грусть и тоска отступили, внезапно почему-то вспомнился поцелуй. Я легонько дотронулась до губ и замлела, пытаясь до мельчайших деталях его припомнить. До этого момента я была так расстроена, что даже о таком событии и не вспомнила, а тогда в лаборатории вообще рассердилась на своенравного мага! Он решил просто меня отвлечь и успокоить, думая, что разомлев от сладких ощущений я стану послушной, милой и забуду все претензии? Как бы не так! Но сейчас, когда гнев остыл, негативные эмоции поутихли, на первый план вышел тот самый первый поцелуй.

  Щеки запылали, захотелось, глупо улыбаясь, побегать по разрушенной оранжерее, пытаясь успокоить разбушевавшиеся чувства, но я быстро взяла их в узду. А вдруг это кто-то увидит? Что подумают о королевской семье? Но зато, в моей досягаемости есть Ларсик – может его поймать и затискать? Мне ведь надо было подарить то тепло и любовь, которой сполна одарили меня?