Текст книги "Реальность сердца"

Автор книги: Татьяна Апраксина

Соавторы: Анна Оуэн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 49 страниц)

– Мы должны придумать, чем занять короля, пока он не казнил нас всех! – поймала ее за руку Ханна, когда скорийка причесывалась у зеркала. Густые каштановые кудри ниспадали до самого пола. – Его величество изволят скучать.

– Не казнит, – улыбнулась Фелида. – Регент подобного не допустит. Однако ж, ты права. Праздность – мать греха. Подобных благонравных пословиц фрейлина знала множество, и, в отличие от остальных товарок, всегда употребляла их к месту, а легкая усмешка при этом избавляла ее от занудности святоши. Фелида задумалась, обвела взглядом свою комнату. Все покои фрейлин были устроены и обставлены сходным образом: спальный закуток, отделенный высокими ширмами, тяжелый шкаф, туалетный столик с высоким зеркалом и пара кресел. Стоя при входе, можно было увидеть, что творится в любом уголке: отрады уединения фрейлины были лишены, а двери никогда не запирались изнутри, на них и щеколды-то не было. У девицы Скоринг все было заставлено вазами с цветами. Они стояли и на полу, и по краям от зеркала, на каминной полке громоздилась целая шеренга сосудов всех размеров. Посредине красовался роскошный букет розовых пионов, самых первых в этом году. Сладкий запах заполнил комнату так, что дышать было нечем; а еще и лилии в высоком вазоне у входа…

– Вчера в столицу прибыл огандский королевский театр. Пока об этом никто не знает. Не послать ли тебе за его директором? – Фелида приподняла тяжелые волосы, разделила надвое и принялась заплетать косы; от услуг горничных она всегда отказывалась, говоря, что не терпит прикосновений чужих рук. – Вечернее представление в узком кругу могло бы порадовать его величество…

– Пожалуй, это выход. А… если предложить королю сыграть одну из ролей? Это не слишком?

– Жаль спектакль, – скорийка повела роскошными молочно-белыми плечами, прикрытыми лишь полупрозрачным нижним платьем. – Но его величество может и увлечься… А в противном случае он посмотрит представление, сидя в кресле, разве нет? Фелида чудесно пела – низкий медовый голос зачаровывал и самых взыскательных слушателей; разговаривала же она неспешно, рассудительно и лишь самую чуточку иронично. К меду была прибавлена малая толика перца. Ухо Ханны ее улавливало, и это заставляло испытывать симпатию к скорийке, а окружающие, кажется, ничего не замечали.

– Я немедля пошлю за директором, а после заседания совета расскажу королю о нашей придумке!

– Если захочешь, составлю тебе компанию при разговоре. – Фелида Скоринг была старше на два года, и нередко в ее голосе проскальзывало нечто покровительственное, но Ханну это не печалило.

– Не откажусь, – кивнула девица Эйма. – Благодарю тебя, милая!

– Всегда рада тебе помочь, – в ясных глазах точно того же оттенка, что и у господина регента, мелькнула какая-то тень. Ханна отметила это, но повода к расспросам у нее не было. «До чего хитрющая семейка, – покачала она головой, уходя. – Что регент, что Фелида – вот же осы в меду! Хотя герцог больше походит на шершня, а эта… ох, и удивительная пчелка! В пионах!»

– Должен ли я присутствовать при этой встрече?

– Вы забыли о том, что представляете Эллону, сокровище? Если забыли, так позовите Эвье или Кадоля, они напомнят! И переоденьтесь, представитель! Смотреть тошно… Саннио попятился к двери. От такого Реми ему всегда хотелось прятаться. Гильом Аэллас как-то поведал алларскую легенду о Всадниках Бури; судя по описаниям, герцог Алларэ был их прямым потомком. Те мчались на краю грозовых фронтов на призрачных конях-великанах, там, где взгляд Всадников падал на землю, били молнии, а для смертного встреча с ними означала либо мгновенную смерть, либо великую удачу… Надеяться на удачу было нелепо, умирать не хотелось, и потому представитель Эллоны немедля отправил слугу в свой особняк – за парадным платьем и драгоценностями. Реми согласился с неожиданным предложением Ларэ и согласился принять у себя бруленца, занявшего его место на посту главы тайной службы его величества. Теперь весь дом готовился к визиту. Владетеля Эйка, наверное, решили ослепить великолепием приема. Зачем это нужно, Саннио не представлял – по его мнению, и самого Скоринга, и его свору нужно было пускать с черного хода, как угольщика; но герцог приказал, и все подчинились.

Двумя часами позже молодой человек сидел в парадной гостиной особняка герцога Алларэ, по правую руку от хозяина дома. Платье, наверное, было сшито по мерке, снятой прошлой осенью, а с тех пор Саннио, оказывается, раздался в плечах. Теперь жесткая ткань казалась латами древнего рыцаря. Расчесанные до блеска волосы, тяжелые цепи на шее, перстни на пальцах… зато Реми был вполне доволен и даже коротко похвалил юношу за подобный вид. Господин Гоэллон тихо завидовал Кертору и самому Реми – те в любых нарядах чувствовали себя свободно; потом он опустил взгляд на руку герцога Алларэ и поежился. Поверх тонких лайковых перчаток были надеты перстни с изумрудами – как встарь. Очень хотелось сказать что-то про усердие не по уму, как говаривал дядя. Чего стоил этот блеск, он мог себе представить…

Блеска в парадной гостиной вообще было столько, что владетелю Эйку предстояло ослепнуть. Вся семерка – Рене так и сидел под арестом – членов «малого королевского совета» вдруг обзавелась такой ледяной надменностью, что в гостиной вымерзли бы все мухи – да только их выловили слуги… нет, не всех – одна назойливо вертелась вокруг головы Саннио. Даже королевский бастард сидел на своем месте, как живое напоминание об истинных королях, а Сорен Кесслер застыл мраморной статуей, задрапированной в зеленое с золотом. Эти цвета шли ему куда больше родовых. Господин Ян-Петер Эйк слепнуть не собирался. Он вошел в гостиную с гордо поднятой головой. Короткий поклон – и бруленец уселся в стоявшее посредине кресло, напротив алларской коалиции. Подобная расстановка мебели его не смутила. Разглядывая гостя, Саннио предположил, что его мать или бабка были из Алларэ: преемник Реми был с ним отчасти схож. Чуть темнее, с рыжиной, волосы, подобранные на висках заколками с аметистами, глаза – серо-зеленые, но тот же правильный овал лица, и та же кошачья повадка. Темно-лиловый кафтан из шелка был пошит по огандской моде – облегающий, подчеркивающий отличное сложение, цепь и кольца с отборными аметистами… Бруленец молча ждал, закинув ногу на ногу. Вызывающе поблескивали пряжки – все с теми же камнями, разумеется – на туфлях: гость слегка покачивал мыском ноги. Пауза все тянулась и тянулась; наконец, Реми заговорил.

– Благодарю, господин Эйк, что посетили нас.

– В вашем любезнейшем приглашении был упомянут мой брат. Разве я мог не откликнуться? – тонкие четко очерченные губы застыли в холодной улыбке.

– Понимаю ваши чувства. Однажды я был ровно таким же образом приглашен в Шеннору. Помните ли вы, чем это закончилось для моей сестры?

– Помню, – слегка склонил голову бруленец. Саннио подавил вздох. Реми начал круто. Младшего Эйка никто травить не собирался, за это можно было поручиться. Мальчишка, вовсе не похожий на своего старшего брата – от разных матерей они, что ли? – сейчас сидел наверху, и охраняли его от бывших соратников, еретиков и прочих лучших друзей герцога Скоринга. Стоит ли угрожать гостю подобным образом?..

– Надеюсь, память об этом прискорбном событии не оставит вас и в дальнейшем, – продолжил герцог, потом коротким резким движением поймал в кулак назойливую муху. От Алессандра не укрылось изумление в глазах Эйка; сам он передернулся. Реми, безумец… но голос даже не дрогнул: – Однако ж, я не питаюсь младенцами. Если ваш брат выразит желание присоединиться к вам на обратном пути, я отпущу его.

– У вас есть причины сомневаться в этом?

– У меня есть причины заботиться о благополучии этого юноши. А у вас, господин Эйк?

– Я смогу защитить Винсента. Вы пригласили меня для обсуждения его участи?

– Его, как вы выразились, участь тесно переплетена с нашей общей, отчего бы и не обсудить? Бруленец еще раз слегка склонил голову. Переплетенные пальцы лежали на колене. Окна в парадной гостиной были открыты настежь, а портьеры отдернуты, и теперь в лицо ему бил свет вечерних сумерек, но Эйк не отворачивался и не опускал глаза. «Достойный соперник, – подумал Саннио. – Смел и умеет держаться…»

– Я привез предложение от господина герцога-регента Скоринга. Он призывает вас положить конец распрям и примкнуть к святому походу против ереси. По завершению его он будет рад предложить герцогам Алларэ и Гоэллону должности первого и второго советников при королевской особе. Также вы сможете ввести в королевский совет пятерых благородных людей по своему выбору. Разумеется, в обмен на признание полномочности притязаний короля Араона на трон, согласия с пребыванием на посту регента герцога Скоринга, одобрения брака короля Араона с девицей Фелидой Скоринг и назначения принца Элграса наместником северных земель.

Саннио держал руки на подлокотниках кресла, и очень об этом жалел. Еще в школе мэтра Тейна его научили отменному способу владеть лицом: тихонько сожми кулаки, и тогда все, что ты хочешь изобразить на физиономии, останется между пальцев. Предложение Скоринга звучало весьма соблазнительно. Никакой междоусобной войны. Мир и благополучие в Собране, владетельные господа, сплотившиеся вокруг трона… Трона короля-самозванца. Регентом при котором – подлый убийца и палач. Такая вот цена за мир и спокойствие. Реми поклялся, что виновный в гибели его сестры умрет. Герцог Скоринг наверняка об этом знал, и вот – на одной ладони клятва и месть; на другой – война в королевстве. Гоэллон едва заметно повернулся влево; как оказалось, не он один. Шесть взглядов, деланно-равнодушных, были устремлены на герцога Алларэ. Воздух в парадной гостиной вдруг стал напоминать расплавленное стекло, струями стекающее с потолка. Он жег горло, щекотал ноздри. Мучительно хотелось закашляться или чихнуть. О чем сейчас думает Реми?..

– Что же намерен делать господин регент через пять с небольшим лет? – спросил герцог Алларэ.

– Что вы имеете в виду? – приподнял бровь Эйк; впервые в его голосе звучала нотка неуверенности. – Господин герцог-регент намерен сложить с себя полномочия, когда король достигнет совершеннолетия…

– Когда король умрет в муках, вы хотите сказать?

– Король Араон будет править и здравствовать долгие годы.

– Каким же это образом? – герцог Алларский, кажется, был искренне заинтересован. Шутовская усмешка исказила лицо.

– Это я обсуждать не уполномочен, – Эйк покачал головой. – Скажу лишь, что цена этого будет высока.

– Как высоко замахнулся Скоринг… – Реми побледнел, невидимая рука стерла улыбку с губ; Эйк прикрыл глаза в молчаливом «да» и неподвижно застыл. Саннио переводил взгляд с него на Эйка и отчаянно пытался понять, что происходит. Не он один; в гостиной воцарились удивление и недоумение, слишком плохо скрытые деланным равнодушием. Гость и хозяин прекрасно понимали друг друга, прочим оставалось только пялиться на обоих. Нет, не всем. Ларэ чуть подался вперед и сверлил владетеля Эйка взглядом. Ноздри едва заметно трепетали. Королевский бастард напоминал породистую гончую, вставшую на след.

– Кого же вы назначили в жертву? – спросил он.

– Я не уполномочен это обсуждать, – повторил гость, слегка отпрянув.

– Своевременный вопрос, Фьоре, – Реми удовлетворенно кивнул. – Господин владетель Эйк, я более не вижу причин вас задерживать. У вас слишком ограниченные полномочия…

– Господин герцог-регент готов обсуждать условия личной встречи.

– Я пошлю за вами, когда увижу в этом надобность, – изящно махнул рукой герцог Алларэ; чуть отставленный указательный палец недвусмысленно указывал в сторону двери.

Ян-Петер Эйк поднялся, откланялся и вышел. На оскорбительный жест он никак не отреагировал, и – что более удивительно, – не упомянул о своем младшем брате.

Готов был оставить его в заложниках? Забыл о нем? Об этом Саннио раздумывал лишь несколько мгновений. Как только гвардеец прикрыл за бруленцем дверь, все подскочили с мест и окружили Реми. Тот сидел, опустив голову; губы были сжаты так плотно, что побелели.

– Все вопросы – утром, господа! – поднялся герцог стремительно и неожиданно.

– До утра я запрещаю вам обсуждать услышанное. Если кто-либо заинтересуется, скажите, что Эйк приезжал обговаривать условия выкупа. Гильом, мальчишку возьмите под стражу, но ему объясните, что он не заложник. Первым с вопросами успел не кто-то из членов алларской коалиции, а доселе незнакомый Саннио человек. Юноша встретил его, поднимаясь в кабинет Реми. Необычно ранний подъем не огорчил: после вчерашнего и спать-то не хотелось, любопытство кололо почище шерстяного одеяла. Войдя в кабинет, он обнаружил там не герцога, а Фиора и гостя, который сразу уставился на него неприятно пристальным взглядом. Высокий господин, лет за сорок, моложавый, с почти незаметной в светлых волосах сединой и узким резко очерченным лицом. Охотничий костюм из серого шелка ладно облегал по-юношески стройную фигуру. В руках гость держал хлыст наездника.

– Отпрыск Арно Гоэллона? – вместо приветствия спросил он.

– Да, ваше высокопреосвященство, – кивнул Ларэ. Архиепископ Жерар, догадался Саннио, когда гость небрежно протянул для поцелуя правую руку с орденским кольцом. Его не так уж просто было заметить: сапфиров, украшавших другие кольца, было на руке архиепископа куда поболе.

– Во имя милости Сотворивших…

– И во славу их! – пробормотал юноша, касаясь губами раухтопаза в серебряной оправе; пальцы пахли лавандой. Вошел Реми, следом за ним – Сорен и Флэль. Архиепископ немедленно смерил бруленца еще более резким взглядом.

– Этот мальчик пусть выйдет.

– Дядюшка, вы опять за свое? Вам уставом вроде заповедано не делать отличия между малыми и великими?

– Я не проповеди читать приехал.

– Оставьте нас, Сорен, – вздохнул Реми. – Чего еще изволите?

– Вина, – Саннио с удивлением обнаружил, что на поставец кивают именно ему. Спорить с главой ордена желания не было, но подобные манеры его покоробили. – Я ехал всю ночь, чтобы успеть оказаться у тебя до визита к королю. Флэль Кертор удивленно приподнял брови, но без лишних вопросов уселся в кресло и закинул ногу на ногу. Окруженный шлейфом вербеновой воды, свежий, как первое яблоко в своей белой камизоле, керторец, кажется, искренне развлекался происходившим. Саннио не стал мелочиться и налил вина всем.

– Благодарю, дядюшка, – иронии в голосе Реми не звучало, но и с любезностью было туго.

– Почему я не вижу здесь северян? Барона Литто и графа Саура? Они менее достойны твоего внимания, чем несовершеннолетний бруленец младшего рода?

– Барон Литто прибудет через пару дней. Барон Кертор не счел возможным позволить ему ехать без должного сопровождения, – очень вежливо объяснил Флэль.

– Разумно, – короткий кивок. – А Саура?

– Граф Саура был отправлен в Скору и там пропал, – сообщил Алессандр.

– Руи что, сошел с ума? – архиепископ Жерар швырнул хлыст на стол.

– Ваше высокопреосвященство, не стоит подобным образом… – вскинулся Саннио.

– Отзываться…

– Мальчик, о своих племянниках я буду говорить, как пожелаю. Ты же помолчи. Реми, что ты ответишь Скорингу? Фиор виновато опустил глаза. Алессандр прищурился, с вызовом глядя на главу всемогущего ордена Блюдущих Чистоту. Его манеры были вызывающими, а фамильярность попросту изумляла. На «ты» в благородных домах редко обращались даже к прислуге, даже из уст короля подобное звучало бы оскорбительным, а гость не был королем.

– Я еще не решил, – кажется, Реми лгал. – Принимать подобные решения без напутствия духовного лица…

– Не паясничай.

– Я не приму это предложение. Трон должен занять Элграс, а место Скоринга – на виселице.

– Не слишком ли дорогая вира за смерть сестры? – прищурился гость. – Подумай, Реми. Сейчас регент тебя переиграл. Церковь не может отказаться от призыва к святому походу. Слишком многие знают, что творится на западе. Если откажешься ты и твоя коалиция, через девятину ваше слово будет стоить дешевле пыли. В твоих землях, на севере, в Эллоне тоже хватает тайных еретиков. С зимы мы выловили там полсотни лжеепископов. Случатся громкие провокации, и все это запятнает имя принца Элграса. Довольно уже слухов о том, что он – твой бастард. К тому же архиепископ Игнасий поддержит поход в любом случае.

– Что же вы посоветуете? – пока дядя говорил, Реми кивал – то ли соглашался, то ли просто отмечал, что услышал слова своего родича.

– Согласись с предложенным, прими пост советника и дождись зимы. Сделай вид, что удовлетворился казнью отравителей герцогини. Вытряси из Скоринга все, что сможешь. Отмену ссылки для северян, а если Саура не найдется, своих наместников туда и в Къелу. Пусть самозванец женится на скорийке. Вычисти в союзе со Скорингом всю страну от ереси. После осенних дождей я сам объявлю его богохульником и лжеепископом. К тому времени ты будешь готов свернуть ему шею малой кровью. Элграс взойдет на трон, Руи станет регентом.

– Вы думаете, Скоринг не ожидает подобного?

– Ожидает. Но у него не останется другого выхода. Что скажет Эллона? – Саннио встрепенулся, но не смог открыть рта. Он очень внимательно слушал архиепископа, но заданный вопрос оказался для него полной неожиданность. – Эллона онемела?

– Нет, ваше высокопреосвященство. Но я не могу решать…

– Руи оставил вас с обязанностью решать, так следуйте своему долгу. Кертор?

– Решение примет Филип, наследник барона, – легко отмахнулся Флэль. – Мне никто подобного права не давал.

– Вы мужчины или бабы?! – взгремел архиепископ. Кулак ударил об стол. Потом его высокопреосвященство замер на мгновение, прижал ладони к глазам, с силой провел ими к вискам. – Простите, господа. Я устал и разочарован вашей нерешительностью. Поверьте мне, я видел принца Элграса. Это истинный король и я не пощажу жизни, чтобы возвести его на трон. Но ему нет и пятнадцати, и ему нужна будет умиротворенная страна. Вторая за год война и третья по счету резня уничтожит Собрану. Смирите гордыню, господа и научитесь хитрости. Двое из вас – прославленные фехтовальщики, вам ли не знать, что такое обманный прием? Мальчик, ты наследник Руи, а он выиграл десяток войн не мечом, а словом и ядом…

– Вы необыкновенно убедительны, дядя, – ядовито ответил на эту отповедь Реми.

– Вы только не представляете, на что замахнулся Скоринг. А то едва ли бы предложили мне сесть за один стол с ниспровергателем богов.

– Не он первый. Сотни, если не тысячи лет еретики пытаются открыть врата для Противостоящего. Они долго взывали к пустоте, потом были услышаны и утроили рвение.

– К пустоте? – герцог Алларэ приподнял брови. – Дядюшка, да вы и сами отменный богохульник!

– Мальчишка… Пустомеля, – Жерар вздохнул, потом жестом приказал налить ему еще вина. – Ты ничего не знаешь о силах, с которыми играешь. Саннио старательно удерживал челюсть на подобающем месте. Кого другого за подобные речи Реми убил бы на месте, а этот надменный церковник отчитывал его, как малолетнего послушника – и всемогущий герцог Алларэ, никому не позволявший поднимать на себя голос, терпел, слушал и, кажется, жадно ловил каждое слово.

– Ты хоть знаешь, что твоя и моя сила – от одного истока? Она не дар богов и не искушение Противостоящего. Это всего лишь дар крови. Ты мог бы занять мое место, если б захотел и вытерпел обучение. Все мы, все, и Бдящие Братья, и Блюдущие Чистоту, и ты с Руи, и лжеепископы еретиков, и гадатели, ведуньи и колдуны, лишь наследуем дар от первых предков. Ты хоть раз спрашивал себя, почему Церковь ни слова не говорила против королевских предсказателей? – быстрый взгляд в сторону Саннио. – В самом даре нет ни святости, ни ереси. Милосердные Сестры лечат, колдуньи наводят порчу. Ересь же там, где сила обращается не во зло для ближнего, но в призыв Противостоящего. Если бы мы позволили каплям призывов переполнить чашу, Губитель вошел бы в мир, чтобы уничтожить его. Но мы век за веком опрокидываем ее на землю.

– Сейчас «заветники» замахнулись на королевскую кровь, – сказал Фиор. – Скоринг абсолютно уверен, что до совершеннолетия Араона он успеет…

– Если он преуспеет в своем замысле, не будет ни королей, ни тронов. Это плохо вяжется с его реформами, не находите? Кто станет удобрять пашню перед тем, как засыпать ее солью? Он просто опирался на еретиков, чтобы пробить себе дорогу к трону, а сейчас отвернулся от них. Вполне в их традиции – предательство благодетеля они не считают смертным грехом. – Архиепископ усмехнулся и стал похож на своего племянника. – Скоринг лжет присным, лжет самозванцу, ибо такой король ему удобен. Принц династии Сеорнов – не то, что опоенная кукла в поддельной короне, им крутить не удастся.

– Разве еретики не учат, что принявшие их кумира спасутся? – спросил Ларэ.

– Разве тебе не доводилось подманивать лошадь яблоком, чтобы взнуздать ее? Единственная цель Противостоящего – разрушение и уничтожение. Обещания его предназначены глупцам.

– Знает ли об этом герцог Скоринг? – Кертор, на голову которого свалилась куча тайных откровений из уст самого главы ордена Блюдущих Чистоту, кажется, впервые в жизни перестал притворяться светским бездельником и безобидным дурачком. Саннио прикусил губу, чтобы не улыбнуться: он выиграл спор с самим собой. В составной литской кукле была спрятана драгоценность, а не яичная скорлупа. – Что-то непохоже…

– Он может лгать и ближайшим присным. Не полагайтесь на их уверенность.

– А чего он вообще хочет-то? – Саннио окончательно запутался. Без герцога-регента все выглядело вполне логичным и связным, а вот персона Скоринга торчала в этом всем, как… как уд на лбу!

– Власти, – развел руками архиепископ Жерар. – Но не тщеславия ради, а для служения державе. Увы, он не понимает, что нельзя грязными руками лезть во чрево роженицы, дабы вырвать плод раньше начала схваток. Потому его следует остановить. Но это дела мирские, в дела богов же не вмешивайтесь!