Текст книги "Кумир"

Автор книги: Стив Сомер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

– Кто это? – спросил Крис.– Ты знаешь этого человека?

– Нет. Как будто не знаю.

Однако почему-то кровь отхлынула от ее щек…

12.20.

Росс не поехал домой паковаться. Поймав такси, он отправился на угол 23-й и Е-стрит, где находилось Медицинское управление ВМС. Ведавший приемом посетителей дежурный офицер, которому он показал свое удостоверение, удалился, оставив его сидеть в окружении красочных рекламных плакатов, расписывавших прелести службы на флоте. Через несколько минут внушительного вида негр в новенькой бело-голубой форме берегового патруля выкликнул его имя.

– Агент Росс!

– Да?

– Я рядовой Браун. Мне поручено провести вас в кабинет капитана Фэрчайлда.

Пока поднимался лифт, он стоял расслабясь, однако у дверей капитанского кабинета сразу же вытянулся по стойке "смирно".

– Я подожду вас здесь, сэр!

– Хорошо.– Пожав плечами, Росс вошел внутрь.

– Привет, Дэйви! – воскликнул Тим Фэрчайлд.

Врач-терапевт, он окончил медицинский факультет Йельского университета, получая стипендию по программе обучения офицеров запаса, и теперь должен был отслужить определенный срок в Медицинском управлении ВМС. В студенческие годы их с Россом связывало общее увлечение – игра в сквош.

– Заходи, старина. Садись,– продолжал Тим.– Куда ты подевался? Вот Пэм, так та хоть раз в месяц отмечается, а тебя неизвестно где черти носят. Что, так много работы?

– Да нет вроде…

– Ты все еще в паре с этим типом, как его… Манкузо?

– Ну да. Та же тягомотина.

– Неужели они не могут дать тебе шанс? Бросить на что-нибудь стоящее?

– Я и сам спрашиваю себя о том же самом.

– Не отчаивайся, старина,– утешил друга Фэрчайлд.– Вот увидишь: как только этот тип выйдет на пенсию, они тут же подкинут тебе настоящую работенку. А пока… чем я могу тебе быть полезен?

– Да есть тут одна закавыка. У меня к тебе несколько вопросов по СПИДу.

– Что? – рассмеялся Фэрчайлд.

– Да погоди смеяться. Я же не о себе!

– Господи, еще этого не хватало.

– Я серьезно, Тим. Сколько мы с тобой знаем друг друга? Так вот, у меня к тебе чисто гипотетический вопрос.

– Ну если гипотетический, то валяй,– кивнул Фэрчайлд.

– Одному парню делают анализ крови. Нормальному парню, а не из этих. Ну и анализ тоже нормальный. А через пару дней обнаруживается: у него СПИД. Как это может быть?

– Такого не бывает,– развел руками Фэрчайлд.

– Что значит – "не бывает"?

– Не бывает, и все. Так СПИД не заработаешь.

– А ведь те, кто сидят на игле, могут его сами себе занести, так?

– Могут, конечно. Но первая иммунная реакция проявляется не раньше чем через месяц.

– Да?

– Да!

Некоторое время Росс сидел молча, что-то обдумывая.

– Послушай, не морочь мне голову. Никакой это не гипотетический вопрос! – прервал молчание Фэрчайлд.

– Нет, Тим, именно такой,– в упор глянул на друга Росс.

– О'кэй,– кивнул тот.– Тебе, значит, кто-то сказал, что у парня всего за два дня проявились симптомы СПИДа?

– Да, примерно так.

– А этот твой… гипотетический источник – ну который сказал тебе насчет диагноза, он что, сам врач?

– Конечно. Судебный медик.

– Ясно…– кивнул Фэрчайлд.– Тут, скорей всего, простое заблуждение. Все эти патологоанатомы только и умеют, что резать. И про СПИД им известно одно: от него умирают. Но главное…

– Что главное?

– Главное – зачем им понадобилось брать у него анализ на СПИД? Я спрашиваю об этом в чисто гипотетическом плане. Ведь обычно при вскрытиях этого не делают.

– Тут речь шла не об обычном покойнике…

– Хорошо, Дэйв, но, даже гипотетически рассуждая, СПИД за двое суток не заработаешь. Ни за счет грязной иглы, ни за счет инфицированной крови. Единственное, как это могло произойти: кто-то должен был бы впрыснуть парню инъекцию вируса. А такого произойти наверняка не могло.

– Почему ты так уверен?

– Ты что, Дэйв, серьезно? – рассмеялся Фэрчайлд.– Чистая культура вируса СПИДа? Да знаешь, что это за смертельная штука! Выращивать ее в лаборатории – это все равно что держать у себя дома водородную бомбу!

– И никто ее не выращивает?

– Почему, выращивают, конечно. Хотя бы для того, чтобы со временем получить вакцину. Вакцина от полиомиелита, к примеру,– это ведь тот же вирус полимиелита, только ослабленный. Он и помогает нашему организму создавать свои антитела. Сейчас то же самое пытаются сделать и с вирусом СПИДа.

– Где?

– Мне известно лишь одно такое место – Национальный институт здравоохранения в Бетезде. Это у нас. А у французов этим вроде занимаются в Париже в Пастеровском институте. Туда перед самой своей смертью еще ездил Рок Хадсон [67]67
  Известный американский киноактер: перед кончиной вскрылись факты его гомосексуальных связей.


[Закрыть].

– А кто-нибудь мог выкрасть из Института в Бетезде вирус СПИДа?

– Не думаю. Легче, наверное, выкрасть атомную бомбу!

– Это почему же?

– Потому что их больше…

Росс поднялся.

– Спасибо тебе, Тим…

Тот перебил его:

– Да, я вспомнил. Есть еще одно место.

– Какое?

– Форт Дитрих. Штаб Управления медицинских исследований армии США.

Росс вытащил из кармана блокнот.

– Кого мне там надо повидать?

– Никого! Забудь про это дело. Туда простым смертным вход запрещен. И не пытайся совать к ним свой нос – останешься в дерьме!

Росс тем не менее старательно записывал:

– Так… значит, штаб Управления медицинских…

Фэрчайлд перехватил его руку – перо остановилось.

– Брось писать, Дэйв! Там тебе ничего не скажут. Ребята из этого управления – они не просто военврачи, как я. Нет. Когда выйдет их срок, они не уйдут на гражданку, не станут педиатрами. Они убежденные, они фанатики! Считают, что война уже давно началась. Им плевать, сколько народу помрет,– лишь бы победить.

Росс смотрел на него во все глаза.

– В любом случае я бы туда не совался.

– А что?

– Там как раз можешь что-нибудь такое подцепить…

– Спасибо, дружище. Ты мне здорово помог.

– Помог? А я-то думал, что это все чисто гипотетически.

Росс ничего не ответил.

– Я знаю одного парня,– заговорил Фэрчайлд,– который бы мог быть тебе полезен.

Взяв у Росса ручку, он нацарапал на листке адрес.

– Он врач и раньше работал у них. Но не выдержал и смылся оттуда.

– Спасибо.– Росс спрятал листок в карман.

– Гляди в оба, Дэйв…– Обойдя стол, Фэрчайлд приблизился к Россу.– Тут замешана армия, понял? А эти люди, учти, шутить не любят. Так что осторожней.

– Ясно. Я не говорил тебе, что ты настоящий парень?

– Нет. И давно…

11.35 (по центральному времени).

Миновав последний из хьюстонских пригородов, Тед Уикофф еще с час ехал по проселочной дороге. Мимо проносились пожелтевшие техасские равнины, поросшие кустарником, и рощи торжественных, как часовые, кактусов сагуро. Потом взятый им напрокат форд пересек узкоколейку – отсюда к цели его путешествия вела прямая, словно лента, асфальтовая аллея. У въезда посетителей встречала новенькая красно-белая вывеска: "ЧАСТНАЯ ДОРОГА". Ярдах в ста виднелись брошенные загоны для скота и мостки, по которым животных загоняют в вагоны. Вскоре появилась еще одна вывеска, тоже красно-белая, на ней было крупно выведено слово "КИМБЕРЛИ".

Вдоль колючей проволоки, отделявшей от дороги обширное пастбище, Тед проехал еще добрых миль пять. Но вот проволока сменилась белым штакетником, а пастбище – лугом. Еще миля – и открылся въезд в имение: вдалеке виднелось несколько построек, окруженных небольшой рощицей. Тед вылез из машины и позвонил по телефону, предусмотрительно поставленному при въезде.

Человек на другом конце провода прогнусавил с техасским акцентом:

– Семейная резиденция Кимберли. Чем могу служить?

– Я Тед Уикофф. Из аппарата вице-президента. Я звонил вам, чтобы условиться насчет встречи с мистером Кимберли.

– Минутку, мистер Уикофф.

Он остался стоять с трубкой в руке. За забором виднелась длинная бетонная взлетная полоса, два белых ангара и посадочная площадка, где вполне мог бы уместиться пассажирский самолет. Прошло некоторое время – и в трубке послышался назойливый треск.

– Мистер Уикофф, весьма сожалею, сэр, но у мистера Кимберли сегодня забит весь день. Вы же понимаете, как это иногда случается. Может быть, вас устроит начало будущей недели? Или, скажем, через неделю?

– Боюсь, что это мне не подойдет,– ответил Уикофф.– Скажите мистеру Кимберли, что я не займу у него слишком много времени. И еще скажите, что я еду в Кливленд.

– Минутку.

Железные ворота бесшумно раздвинулись. Повесив трубку, Уикофф сел в машину. На полпути к усадьбе он поравнялся с группой ковбоев – все немолодые, в пыльных сапогах и потертых кожаных куртках, не раз побывавших и под дождем, и под палящим солнцем. Они проводили его машину косыми взглядами из-под широких полей своих шляп.

В конце аллеи возвышался огромный раскидистый дуб, за которым, в окружении рощицы ореховых деревьев, стоял белый псевдоготического стиля особняк: шесть свежевыкрашенных колонн у входа поддерживали изящный портик.

Навстречу ему вышла молодая женщина с распущенными темными волосами. На ней были джинсы, синяя холщовая рубашка и расшитые узорчатые сапожки. За ее спиной стоял бой-мексиканец в белой, с иголочки, ливрее, с подносом в руках.

– Мистер Уикофф,– обратилась она к нему, как только он вылез из машины,– меня зовут Сюзанна Браун. Я секретарша мистера Кимберли.– Она протянула руку и поздоровалась с ним.– Добро пожаловать к нам, в имение Кимберли. Что бы вы предпочли: холодную воду или охлажденный чай [68]68
  В США принято пить чай со льдом в качестве прохладительного напитка.


[Закрыть]?

– Я предпочел бы чай.– Уикофф взял с подноса заиндевевший стакан.– Господи, ну и жарища у вас тут.

– Техасское лето, мистер Уикофф. Слава богу, что только жарко. Бывает еще и душно.– Она улыбнулась.– А сейчас мистер Кимберли может вас принять.

Однако она не провела его в дом, а направилась через густой газон к низкому деревянному зданию. На медной доске, прикрепленной к дверям, было выбито: "КОНЮШНЯ ДЛЯ СЛУЧКИ".

Уикофф ступил в полутемное и глубокое, как пещера, квадратное помещение, стены которого были обшиты тиковой панелью и увешаны картинами с изображениями лошадей. Пол был земляным, красного оттенка. В самой середине двое конюхов пытались удержать на месте норовистую кобылу. У одного из них в руке была длинная палка: прикрепленное к ней кольцо было продето в ноздри лошади; другой сгибал левую заднюю ногу животного и старался поднять ее, так что лошади приходилось теперь балансировать на трех ногах. К ее холке была приторочена красная кожаная попона: схватив ее зубами, над кобылой навис мощный, белой масти, жеребец. Его огромный черный член болтался между кобыльими ляжками. Постепенно хрипы обоих животных перешли в пронзительное ржание.

Сперма жеребца, совладавшего наконец со вздрагивающим крупом кобылы, выплеснулась на утоптанную красную землю.

У противоположной стены несколько фермеров, довольные, пожимали друг другу руки. Отфыркивающегося жеребца увели, кобыла же осталась стоять на месте, дрожа и недоумевая, в то время как конюх оглаживал кобыльи бока, всячески пытаясь ее успокоить.

– Я Дуайт Кимберли.– Высокий жилистый скотовод протянул Уикоффу руку.– Спасибо, Сюзанна,– обратился он к секретарше, отпуская ее.

Вместе с хозяином Уикофф вышел из конюшни на солнце.

– Зачем изволили пожаловать? – Кимберли поставил сапог на перекладину ограды.

Конюхи между тем выпустили белого жеребца на волю; радостно заржав, он вскинул голову и галопом ускакал прочь.

– Меня интересует ваш зять,– ответил Уикофф.

Кимберли посмотрел куда-то вдаль.

– Что ж, он и вправду человек любопытный,– произнес он не слишком дружелюбно.

– Мне хотелось бы поподробнее узнать о его женитьбе. И о вашей дочери. Что произошло? Почему это она вдруг заболела? Только что ее объявили первой красавицей Хьюстона – а на следующий год она уже в больнице!

– Мистер Уикофф,– Кимберли стряхнул пыль со штанины,– к вашему сведению, у нас тут многие до сих пор придерживаются мнения, что браки заключаются на небесах. Муж и жена – единая плоть. Так что кое-кому может и не понравиться, что вы тут расхаживаете, задаете свои вопросы – ну, например, насчет Харриет. Я бы не советовал вам ворошить прошлое. Надеюсь, вы меня понимаете?

– Позвольте ответить откровенностью на откровенность, мистер Кимберли,– начал Уикофф, не скрывая угрозы.– У меня билет в Кливленд, я утром вылетаю. Мне не хотелось бы без нужды тревожить вашу дочь. Не хотелось бы, чтобы столичная пресса стала мусолить слухи, почему, выйдя за Терри Фэллона, она прямиком направилась в дурдом. Но вы, похоже, просто не оставляете мне иного выбора. Придется прибегнуть к услугам прессы. Вы меня понимаете, не правда ли?

Кимберли посмотрел на него, улыбнулся. Лицо у него было обветренное, глаза смотрели жестко, даже жестоко.

– Мистер Уикофф, я всего лишь простой фермер, а не столичная штучка, как вы. Но тем не менее я бы все же дал вам дружеский совет: не суйте свой член в чужую задницу. Слышите? Желаю всего наилучшего.

Уикофф вылил на землю остатки холодного чая, поставил стакан на заборный столб и зашагал к машине.

12.45.

Ресторан назывался "Белый дом". Здесь собирался официальный Вашингтон, чтобы показать себя. И когда репортер, бывший коллега Салли, зазвал ее сюда на ланч, было ясно, что ему не просто хочется с ней потрепаться. Метрдотель провел их в кабинку, но, прежде чем сесть, Салли обратилась к бородачу с мягкими серыми глазами, который пригласил ее сюда:

– Значит, платишь ты, так?

– Так,– утвердительно кивнул Томми Картер, заведующий вашингтонским бюро своей телекомпании.

– Нью-Йорк готов раскошелиться?

– Угу.

– И через месяц никто не позвонит мне и не скажет: "Хелло, Салли, тут из ресторана поступил счет, с вас причитается…"

– Исключено,– засмеялся Картер.– Может, все-таки присядешь, а?

Салли наконец села.

– Господи, да я тебя тысячу лет не видел! А ты в порядке…

– Вранье.

– Ладно, беру свои слова обратно.

– Кончай треп.

Склонившись над ее плечом, метрдотель по-французски осведомился:

– Мадмуазель желает аперитив?

– Да,– тоже по-французски ответила Салли,– "Кир Ройаль", пожалуйста.

Поблагодарив, метрдотель удалился.

– Тебя, похоже, ждут большие перемены. Рад за тебя. Да, как вспомнишь нашу Закатеколуку…

– Ты, по-моему, единственный из "гринго", кто в состоянии произнести это название, не сломав язык.

– Там ты была счастлива.

– Но там я потерпела крах. Впрочем, как и все мы…

Официант поставил на столик ее напиток. Картер постучал по своей пустой рюмке.

– Una mas! [69]69
  Еще одну! ( исп.).


[Закрыть]

– Pardon? [70]70
  Простите? ( франц.).


[Закрыть]

– Un autre [71]71
  Еще одну ( франц.).


[Закрыть].

– Oui, monsieur [72]72
  Хорошо, месье ( франц.).


[Закрыть].

– Сноб! – презрительно бросил Картер ему вслед.– Итак, Салли Крэйн, в Вашингтоне мы пошли в гору? По такому поводу требуется выпить.

Они чокнулись.

– Скажи, а твой Фэллон, он что, настоящий парень?

– Настоящий! Честный! Порядочный! Словом, хороший человек с хорошими идеями. Вот и вся его биография.

– Здорово его поцарапало?

– Да, изрядно.

– Но голова-то не задета?

– Нет. Осталась только дырища вот тут.– И она показала на свой правый бок.

– Знаешь, меня поразило…– Картер устроился поудобнее.– Как это он смог выступать после всего, что произошло. В него всадили пулю, столько крови потерял, без сознания… И при этом умудрился сказать то, что нужно было сказать толпе в такой момент. Поразительно!

– Что ж, на то он и поразительный человек.

– Угу. Послушай, а ты еще заплетаешь косы?

– Косы?

– Угу. Когда-то ты носила косы, помнишь? Две косы, резиночки, бантики… Однажды ты принимала роды у одной местной, а я смотрел на тебя и думал: "Черт, вот еще немного наклонится и перепачкает свои косы в крови".

Откинувшись назад, Салли скрестила на груди руки:

– Эй, Томми, это что – "Я помню мамочку свою" [73]73
  Название сентиментальной песни.


[Закрыть], да?

– Так, воспоминания нахлынули.

– Перестань валять дурака, Томми! Мы слишком давно с тобой знакомы. Давай-ка ближе к делу. Чего тебе надо?

Он сперва вздохнул, потом рассмеялся.

– О'кэй, о'кэй. Ходят слухи, что Фэллон у Эн-Би-Си в кармане. И ни к чьему чужому микрофону ни за что не подойдет. Мои ребята в нью-йоркской конторе решили сделать тебе одно предложение.

– Через тебя? Думают, значит, что тебе я не сумею отказать?

Он пожал плечами:

– Было время, когда ты действительно не могла сказать мне "нет". И я его еще помню.

– Да, было.– Салли принялась разглядывать маленькие пузырьки, скопившиеся на дне рюмки.– Только давным-давно, в далекой-предалекой галактике…

Оба замолчали. Она почувствовала, что, пусть и невольно, причинила ему боль. Когда-то, когда они стали любовниками, она была совсем еще юной, к тому же девственницей. А он… он был уже не мальчиком тогда – впрочем, еще и не мужчиной.

В те времена зона Панамского канала была главной базой подготовки добровольцев из Корпуса мира. Она приехала туда из Мемфиса, он из Андовера. Она блондинка с косичками, девочка из церковного хора, сестра милосердия. Он бородатый, в заношенных джинсах, с неизменной гитарой и дипломом престижного колледжа Амхерст, будущий политолог. Они сразу же воспылали друг к другу страстной… ненавистью. И если все же очутились вместе, то виноват в этом был разве что идиотский компьютер в штаб-квартире Корпуса мира: машина пришла к заключению, что их дипломы исключительно удачно дополняют друг друга. По ее электронной команде обоим суждено было отправиться в Лагримас-де-Кристо, грязную деревушку, затерянную где-то на границе Гондураса и Сальвадора, где среди холмов брала свое начало Рио-Нуа. Старенький, розового цвета, автобус провез их мимо визгливой детворы и восседавших на корточках мужчин до самой Эсперансы. Оттуда автофургоном добрались до Сан-Маркоса; здесь пересели на грузовик, шедший до Корокина – за этим городком не было уже ничего, кроме джунглей.

Воспоминание о том, как она впервые в своей жизни вступила в джунгли, следуя за босоногим пареньком, прокладывавшим путь с помощью мачете, до сих пор наполняло ее сердце ужасом. Один шаг в сторону – и, казалось, джунгли сомкнутся над головой, навсегда отрезав Салли от узенькой полоски дороги, этой единственной приметы цивилизации в безбрежном зеленом море. Мир, который она до той поры знала, и впрямь, как на тоненькой ниточке, висел теперь на затерянной и временами почти невидимой полоске дороги. И когда лезвия пальмовых листьев смыкались за ее спиной, обрезая эту пуповину, Салли оказывалась один на один с вечными, как сама земля, джунглями…

Для развлечений у них был лишь выделенный им со склада радиопередатчик времен второй мировой войны. Бывало, вечерами они часами крутили колесико настройки, чтобы переброситься парой слов с кем-нибудь в центре Корпуса мира в Тегусигальпе или связаться с такими же, как они сами, добровольцами, затерянными в холмах к северу от Сан-Мигеля. Раз в месяц в деревушку являлся старый толстый монах-иезуит из Санта-Розы, чтобы исповедать местных жителей и отслужить мессу. Он редко разговаривал с Томми и никогда с Салли, полагая, что она живет в грехе.

На самом же деле прошло немало времени, прежде чем она разрешила Томми дотронуться до себя. И случилось это вовсе не потому, что он стал ей больше нравиться. Главной причиной была скука. За четыре месяца сонная монотонность деревенской жизни окутала ее, словно холодный стелющийся над землей туман. Наступила зима, а с нею вечные дожди – каждый день, начиная с полудня. Их маленькая хижина с двумя гамаками и железной плитой больше всего напоминала тюрьму. Не отдаться ему сделалось просто невозможно…

Но, когда они прожили в Лагримас уже восемь месяцев, она случайно застала Томми с одной из тамошних крестьянок – они лежали в канаве на обочине кукурузного поля. После этого она больше ни разу не позволила ему до себя дотронуться. Было это почти двадцать лет назад.

И вот он опять перед ней, в сущности, все тот же: уже не мальчик, но еще и не мужчина. Седина в бороде, поредевшие на макушке волосы, морщины вокруг серых глаз. Даже не верится, что когда-то она могла принадлежать этому человеку.

– Я собираюсь сделать тебе одно предложение,– говорит он,– от которого Фэллону будет невозможно отказаться.

– Интересно.

– У моей компании есть час лучшего вечернего времени. Если вы гарантируете нам эксклюзивное интервью, считай – он ваш!

Да, предложение не просто заманчивое – невероятное! Салли потребовалась вся ее воля, чтобы удержаться от неосторожного восклицания, сохранить на лице маску невозмутимости: только так можно было надеяться выторговать еще кое-что.

– О каком конкретно часе идет речь? – скептически спросила она.

– Восемь вечера, четверг.

– Так я и знала! Совпадает с "Косби шоу". В такое время с равным успехом можно было бы демонстрировать телесетку!

– Но ты же сама знаешь, что для новостей выбор вечернего времени всегда ограничен. Так что все равно нам дали самое…

– Это ваши игры. Мы в них не играем!

– Ты отказываешься от целого часа в вечернее время?! Да еще накануне съезда?!

– Нам ничего не надо.– Салли потребовалась вся ее выдержка, чтобы произнести это, не дрогнув. Картер прямо-таки опешил.

– Ты шутишь?

– Ничуть.

– Нет, серьезно?

– Вполне.

– У Фэллона что, выборы в кармане? Он уже обеспечил себе вице-президентство?

Салли улыбнулась:

– Это сказал ты, а не я. А теперь, может, ты накормишь голодную девушку, у которой кончается обеденный перерыв?

– Мне надо позвонить.– И Картер выскользнул из-за стола.– Закажи мне сама что хочешь.

Он вышел, а она прислонилась к стене кабинки, будто выпотрошенная.

Картер вернулся взмыленный, когда она доканчивала салат.

– Слышала насчет Бейкера и Истмена?

– А что такое? – произнесла Салли таким тоном, словно она ничего не знала.

– Господи, да они чуть не подрались – на глазах у кучи репортеров!

Салли прищелкнула языком.

– И что же мы имеем? – спросила она с деланным безразличием.

– Ваша сторона выбирает любой час, наша – интервьюера.

Она отрицательно покачала головой.

– Послушай, Салли? Чего ты добиваешься? Чтобы программу вечерних новостей вел Фэллон?

Она была наготове.

– Мне надо не меньше трех теледебатов между кандидатами в вице-президенты.

Картер так и ахнул:

– Ты с ума сошла, Салли! Какая компания может себе это позволить?

– Вы начинайте, а Эн-Би-Си подключится.

– Да никогда!

– Хочешь пари?

– Ни за что не поверю, чтоб ты могла ими так вертеть!

– Никем я не верчу. Но обещаю: если твои боссы согласятся начать такие дебаты и выделят лучшее вечернее время, все так и будет.

– А если мы пойдем на это, ты обеспечишь нам Фэллона на час?

– При условии, что будут согласованы и час, и интервьюер.

– Да, ты и правда размахнулась, Салли!

– Просто люблю свою работу,– ответила она с улыбкой, снова приступив к салату.

13.40.

Дом, указанный в полученном им адресе, оказался вонючей полуразвалившейся трущобой в худшем из негритянских гетто Вашингтона. В коридорчике за парадной дверью с сигаретами в зубах стояли трое подозрительного вида подростков. Они злобно засверкали глазами, увидев, как Росс поднимается по ступенькам крыльца.

– Чего тебе здесь надо, хрен собачий? – спросил самый рослый из парней.

– Мне надо…– Росс еще раз перечел фамилию,– доктора Брюса Мак-Каррана.

– А его, может, нету,– заметил самый толстый.

– Или он, может, не хочет видеть твою вонючую задницу,– осклабился парень в кожаной куртке.

Высокий подошел к Россу и ткнул его пальцем в грудь.

– Может, тебе лучше дуть отсюда ко всем матерям?

– А может, тебе лучше заткнуться? – не остался в долгу Росс.

Глаза парня налились злобой.

– Чего? Ты мне будешь указывать? Тварь поганая.

Он замахнулся, но Росс приставил свой револьвер к мошонке парня: тот так и замер с поднятым кулаком. Росс щелкнул курком.

– Хочешь, чтоб от твоих яиц пыль осталась? Или пойдешь и позовешь доктора?

– Этого как раз не надо,– произнес за их спиной чей-то усталый голос.– Все в порядке, Фриско. Я сам им займусь. Так что вам тут надо?

– Моя фамилия Росс. Я друг Тима Фэрчайлда. Можно с вами побеседовать – приватно?

Мак-Карран оказался обладателем черной курчавой бороды и длинных курчавых волос, завязанных сзади в тугую косичку. На нем была старая белая рубаха, белые штаны и грязные (когда-то тоже белые) штиблеты: в общем, типичный сорокалетний хиппи, "самоизгнанник" из района Хэйт-Эшбери [74]74
  Район Сан-Франциско, известный своими молодежными «коммунами».


[Закрыть]. Они поднялись вместе на Второй этаж в гостиную – совершенно пустую, если не считать двух ветхих кушеток, нескольких разномастных стульев, поставленных полукругом, очевидно для проведения психоаналитических групповых сеансов, и старенькой электроплитки, на которой стояла кружка с водой.

– Хотите чаю?

– С удовольствием выпью.

– Откуда вы знаете Тима?

– По колледжу.

– Вы тоже во флоте?

– Нет, в ФБР.

Мак-Карран вздрогнул.

– Но сейчас по личному делу.

– Да?

– Да.

Мак-Карран разлил кипяток в треснутые фарфоровые чашки и, подав одну из них Россу, уселся на кушетку, легонько дергая за ниточку от пакетика с чаем.

– О'кэй, так что вам надо?

– Мне надо узнать: может ли вирус СПИДа использоваться в качестве смертоносного оружия? И правда ли, что армия разрабатывает такое оружие в Форте Дитрих?

Мак-Карран откинул голову и расхохотался.

– Что тут смешного?

– Слушай, убирай-ка ты отсюда свою задницу, и поскорее. Говорить нам с тобою не о чем. Просто у меня нет желания видеть твою физиономию. И нет желания иметь с тобою дело. Короче, убирайся отсюда к едреной матери, ясно?

Росс продолжал отхлебывать из своей чашки.

– А если я сойду вниз и застукаю там тех ребят? Вместе с их травкой?

– Никакой травки у них нет.

– Может, пари заключим? И всю эту твою дерьмовую клинику тоже прикроют, и выкинут ключ куда подальше.

Мак-Карран уставился на него.

– Да ты, братец, говно! – произнес он наконец.

– Ну и что?

– А то, что этими делами я не занимаюсь. Уже восемь лет, как я послал нашей армии воздушный поцелуй. Знать не знаю, что они там делают. Мне на это наплевать. И когда ты в следующий раз увидишь Тима, скажи ему…

– Работают они с вирусом СПИДа в Форте Дитрих или нет?

– Послушай,– Мак-Карран отхлебнул немного чаю.– Если я кому-нибудь скажу, что они там делают, то загремлю в Ливенуорт [75]75
  Известная в США тюрьма строгого режима.


[Закрыть]на всю катушку. Но вообще-то восемь лет назад о СПИДе никто и слыхом не слыхал.

– Допустим. Но такой вариант возможен? – не отступал Росс.

– СПИД как стратегический микроб? Кто знает.

– Стратегический? Что это значит?

– Это то, чего они ищут. Микроб, который может быстро вывести из строя войска противника. Или инфицировать какой-нибудь небольшой регион. И то, что можно легко замаскировать, чтобы противник не сразу принял бы ответные меры. Своим людям вы даете соответствующее противоядие, а противнику…

– Как можно его поразить?

– Хотя бы с помощью аэрозоли – сибирская язва или лихорадка. Прекрасно действует на кожные покровы, органы дыхания.

– И что тогда?

– Что? Сперва ты чешешься, потом задыхаешься, а потом подыхаешь.

– Господи! – Росс поставил недопитую чашку: ему расхотелось пить.

– Или вот еще…– Мак-Карран, похоже, разговорился.– Туляремия. Чудесный маленький микроб-убийца. Он один может заразить человека прямо через кожу. В результате обильные кровотечения в легких, в кишечнике – самое оно, если ты собрался в гости на уик-энд.

– И у них эта штука уже готова?

– Целых шесть упаковок. Запускай хоть сейчас.

– А СПИД?

– Про это не знаю.

Росс наклонился к нему поближе:

– Но как ты думаешь: могут они разрабатывать новое оружие на основе его вируса? Вывести для этого чистую культуру СПИДа?

– Слушай, мы ведь говорим про американскую армию. А эти ребята могут все!

– Даже такое?

Мак-Карран уставился на свисавший с потолка разбитый плафон.

– А почему бы нет?… Ты хоть раз видел, как умирают от СПИДа?

– Ни разу.

Доктор встал, подлил кипятку в свою чашку.

– Обычно все начинается с саркомы Капоши. Такая разновидность рака кожи: на ней появляются алые пятна, боль невыносимая. Человек превращается в урода. Ну и конечно, как только диагноз поставлен, ты – пария. От тебя отворачиваются друзья, ты теряешь работу, родственники начинают тебя избегать. Даже родители – и тем ты делаешься противен. Потому что все убеждены, что ты заразился через… задницу. Ну, а потом останется одно – ждать.

– Ждать?

– Да, ждать – убийцу. Одну из тех болезней, сопротивляться которым твой организм уже бессилен. Менингит, к примеру. Это если повезет.– Мак-Карран постучал пальцем по лбу.– Сразу выключает тебе свет. Ну а не повезет, то насморк.

– Почему?

– Потому что он переходит в воспаление легких, которое лечить уже нельзя. Легкие постепенно наполняются жидкостью – и ты в ней тонешь. Вот так и умирает большинство жертв СПИДа. Сперва изгнание, потом смерть.

Некоторое время Росс молчал. Затем набрал в легкие побольше воздуха и отважился на новый заход:

– Значит, им там прямой смысл заниматься этим вариантом?

Мак-Карран, однако, покачал головой.

– Нет. Ни малейшего смысла. Инкубационный период – от полугода до пяти лет, прежде чем появятся первые симптомы. Какое уж тут стратегическое оружие! Ведь следующая война-то должна закончиться в течение тридцати дней. Или минут!

Росс сидел молча, обдумывая его слова. Мак-Карран же порылся в нагрудном кармане, достав оттуда сигарету с "травкой":

– Не застукаешь?

Росс пожал плечами. Мак-Карран затянулся, стараясь как можно дольше удержать дым в легких.

– А вот политически,– продолжал он,– это, можно сказать, супероружие…

– Политически?

Мак-Карран устроился поудобнее.

– Да, предположим, они разработали надежный способ заражения СПИДом…– Он наконец выдохнул.– Красотища! – И Мак-Карран с нежностью взглянул на поднятую сигарету.

– Я не совсем улавливаю…– прервал его Росс.

Мак-Карран сделал очередную затяжку.

– Например, Кастро, аятолла какой-нибудь. Представляете: мировой лидер – и вдруг оказывается жертвой СПИДа! Взрыв негодования у него в стране. Вселенский позор. От него отворачиваются даже его ближайшие сторонники…– Он опять выдохнул.– Да, в качестве политического оружия – это самое оно. Ведь невозможно определить источник заражения: симптомы-то появляются не сразу. А когда спустя многие месяцы диагноз поставлен, тут начинается такая свистопляска… Хочешь одну затяжку? – Мак-Карран протянул свой окурок.

Росс отмахнулся:

– А сколько для такого дела потребуется сыворотки?

– Для инъекции? Смочить кончик иглы – и готово.

– Положим, им удалось получить такой вирус в Форте Дитрих. Можно ли было его оттуда выкрасть?

Мак-Карран засмеялся, закашлялся: ядовитый дым обжег ему горло.

– Нет. Никак. Тут ваша теория, молодой человек, сходит с рельсов. Все такие разработки держат под усиленной охраной. Помещения опечатываются, двери открывают только с дистанционного пункта. Притом никто не имеет права находиться в лаборатории один. Нет, добраться до вируса невозможно.

– А если военные там, наверху, прикажут его выдать?

– Приказ может исходить только от одного человека.

– Кого?

– Главнокомандующего [76]76
  То есть президента Соединенных Штатов.


[Закрыть],– пожал плечами Мак-Карран.

14.35.

Крис уже поджидал Салли у тротуара в своей голубой "тойоте", когда она в сопровождении Томми Картера вышла из "Белого дома".

– Спасибо за ланч,– попрощалась она, стоя у обочины.