Текст книги "Кумир"

Автор книги: Стив Сомер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)

– Сенатор Гаррисон,– начал Гамбел,– способен ли комитет, находящийся под влиянием партии президента, провести беспристрастное расследование убийства Мартинеса? А тем более привлечь к ответу президента Бейкера, если он виновен в противодействии правосудию?

– Да, Брайант,– ответил Гаррисон,– не легко собрать такой комитет. Мы еще далеки от решения этого вопроса.

– Вице-президент требует расследования конгрессом. Считаете ли вы себя вправе уклониться от его требования?

– Мы намерены дать оценку его голословному утверждению и определить, требуется ли расследование конгресса и будет ли оно оправданно.

– Но разве не провал ФБР в этом расследовании подставил администрации Бейкера – привожу здесь слова вице-президента Истмена – подножку? Спикер О'Доннелл, что вы скажете по этому поводу?

Удобно устроившись в зеленом кресле в углу своего кабинета на семейном этаже Белого дома, Сэм Бейкер тоже смотрел телепередачу. На столе перед ним лежала раскрытая "Вашингтон пост". О'Доннелл оказался хитрой старой лисой, слишком умной, чтоб угодить в ловушку Гамбела. Он ответил:

– Брайант, вы прекрасно знаете, у ФБР есть немало способов, чтоб вести расследование. Одни из них видны всем, другие – наоборот.

– Вы хотите сказать, мистер спикер, вице-президент ошибся, утверждая, что расследование убийства было поручено только двум агентам?

– У нас с сенатором Гаррисоном сегодня на утро назначена встреча с директором ФБР О'Брайеном. Полагаю, сперва мы узнаем его оценку ситуации, а после вынесем свое суждение.

– Сенатор Гаррисон,– не унимался Гамбел,– лидеры оппозиции говорят, что по политическим мотивам вы и спикер О'Доннелл намерены затянуть начало расследования, пока не пройдет съезд партии, на котором будут выдвинуты кандидатуры президента и вице-президента. Это правда?

– Практически невозможно собрать комитет по расследованию до окончания съезда,– сказал Гаррисон.– Существует установленная процедура. Члены комитета должны быть выбраны обеими партиями – один из палаты представителей, другой из сената. Само собой ни при каких обстоятельствах это произойти не может.

– А след убийцы полковника Мартинеса остывает день ото дня, не так ли?

– Брайант,– сказал О'Доннелл,– я готов заверить вас и весь американский народ, конгресс сделает все, что в его силах, дабы убийца полковника Мартинеса предстал перед судом. И я готов подчеркнуть: если факты подтвердят заявление Истмена и в самом деле потребуется выборный комитет от сената и палаты представителей, мы создадим таковой, и он проведет беспристрастное, тщательное и доказательное расследование.

– Сенатор Гаррисон, спикер О'Доннелл, благодарю вас, джентльмены, за то, что это утро вы провели с нами.

Бейкер выключил телевизор. Ребята выкрутились. Он был рад. И в то же время никакой легкости на душе. Он оказался перед дилеммой. Словно в лабиринте со множеством острых углов и тупиков. И может статься, из этого лабиринта нет выхода.

Возможно, он и уговорит партию не заставлять его сражаться за президентское кресло в одной упряжке с Терри Фэллоном. Не выдвигать Терри кандидатом в вице-президенты. Но парадокс заключался в том, что без Фэллона он может не выиграть главное сражение – президентские выборы.

Если он потребует расследовать заражение Октавио Мартинеса вирусом СПИДа, данные об этом могут просочиться и перепугать союзников в Латинской Америке. Утечка подобной информации также заставит преступников скрыться. И больше их уже не найдут. Но если он не потребует такого расследования, а Совместный комитет обнаружит заражение, последствия могут быть еще хуже. В этом случае он явно нарушит клятву своей администрации – все преступники должны предстать перед судом.

Но с другой стороны, если след СПИДа ведет в ЦРУ, его администрация все равно будет обесчещена. И тогда Терри Фэллон уйдет со съезда кандидатом в президенты.

Сэм Бейкер знал: время – вот в чем он нуждается больше всего. Классифицировать ответы, собрать все факты, сделать выбор. Но он знал также: паутина опутывает его. Она все плотнее. И с каждым последующим днем, днем, полным хитрых маневров, нити лжи сплетаются гуще, и вскоре ничего не останется, кроме тьмы кромешной.

У президента довольно власти отложить, помешать, остановить. Даже устроить обструкцию в конгрессе, если надо. Но Сэм Бейкер прекрасно знал последствия подобных действий. Он лично видел, что случилось с президентом Никсоном, когда тот попробовал подмять закон.

Он многому научился, когда вместе с Сэмом Эрвином работал в Совместном комитете сената по "уотергейтскому" делу.

Он уяснил: расследование конгресса, однажды начавшись, раскручивается неумолимо и безжалостно. Все размелет в муку. И высечет искру. А от нее разгорятся инстинкты толпы. Средства массовой информации превратили слушания по делу об "Уотергейте" в некое подобие Далласа [121]121
  Намек на убийство в Далласе, столице штата Техас, президента Джона Кеннеди в ноябре 1963 года.


[Закрыть]. Так соблазнительно, так завлекательно, так легко перечеркнуть все, в самом деле значимое в сем подлунном мире. Вот что сейчас тяжело засело в голове Сэма Бейкера.

Телевидение и пресса буквально извергали "Уотергейт". Равновесие в критическом освещении прочих дел в государстве рухнуло. С июня 1972 года, когда арестовали уотергейтских преступников, до отставки Никсона только два события проложили себе дорогу к сознанию американцев: война Судного дня в октябре 1973 года и отставка вице-президента Спиро Агню.

Мало кто понял значение национализации Ливией иностранных нефтяных компаний в тот же сентябрь. А в апреле кто заметил, как арабы, совершив налет на пограничный израильский городок, вызвали целый ряд событий, приведших к вторжению в Ливан? И Ливан рухнул тогда как страна. Как нация.

Когда наступали редкие периоды затишья в календаре "Уотергейта", Сэм Бейкер заговаривал об этих событиях, пытался расшевелить своих коллег-сенаторов, открыть глаза своим избирателям на близкую и реально существующую опасность. Бессмысленно. Глас вопиющего в пустыне. Средства массовой информации тявкали более двух лет после ухода Никсона, а нация наблюдала, словно зачарованная, в совершенном неведении, как вокруг менялся и мрачнел мир. Средства массовой информации разбирали по косточкам злоупотребление властью Никсоном, и американцам только и оставалось, что бояться потенциального зла, исходившего из ужасного президентского офиса. Сэм Бейкер знал: пройдет еще немало времени, прежде чем Америка почувствует себя вновь уверенно при сильном лидере в президентском кресле.

Шесть лет правления сперва некомпетентного Джеральда Форда, а затем чрезмерно уступчивого Джимми Картера – таково было наследство Никсона.

Когда Сэм Бейкер пришел в Белый дом, он решил придерживаться среднего курса, использовать метод "кнута и пряника", дабы подвигнуть страны континента развивать экономику и демократию. Но вскоре после избрания Бейкера стало ясно, что Кастро полон решимости использовать Никарагуа в качестве плацдарма для дестабилизации в Центральной Америке. А в конечном счете и в Мексике. Это обстоятельство наложило своей отпечаток на большинство принимавшихся Бейкером решений. И единственное, что ему осталось,– война контрас в Никарагуа, уродливая война, квазиправовые обязательства. Но по крайней мере народная милиция Ортеги вынуждена сражаться в собственных горах, а не экспортировать революцию на север, через границу Гондураса. Бейкер пришел в Белый дом как человек с мечтой о мире во всем мире. А оказался пленником кризиса, инструментом для развязывания войны.

Однажды за завтраком он беседовал об этом с Джимми Картером, когда бывший президент посетил Вашингтон. Ланч не был официальным. Картер тогда работал над проектом благоустройства бедных кварталов города. Он был в хорошей форме, худощавый, глаза ясные.

– Что вы думаете? – спросил тогда Сэм Бейкер.

– Мир как ребенок,– отвечал Картер.– Он требует терпения, любви, понимания. Нам не хватает терпения.

– Меня тревожит Никарагуа,– сказал Бейкер,– война делается все ожесточенней. Но если мы ее не остановим, будет новая Куба.

– А вы можете остановить?

– Не знаю. Не люблю строить из себя бога.

– Займитесь «плотницким делом». Хоть ненадолго.

– Это что, расслабляет?

– Бог делал эту работу в бытность человеком,– заметил Картер.

Сэм Бейкер устал строить из себя бога. Устал от своего президентства. Он шатался под его бременем. По опросам общественного мнения в третий и четвертый годы его правления, его популярность упала. Он носился с мыслью уйти после первого срока, как сделал Джонсон. Подобная идея все больше овладевала им.

Но сейчас он оказался в ловушке. Над ним нависло расследование конгресса. Сзади его подпирает Фэллон. И он, Сэм Бейкер, больше не может доверять даже ближайшим соратникам.

ЦРУ в самом деле заразило Мартинеса вирусом СПИДа? Кто отдал приказ стрелять? Никсона в 1973-м подвело его не в меру «усердное» окружение… А окружение его самого, Сэма Бейкера? В раже своем перешло уже рубикон? И тогда с ним будет так же, как с Никсоном? И события пойдут тем же курсом? И на его администрацию падут позор и проклятие Америки. И снова к рулю придет слабое, сонное руководство. Или того хуже: опасный агрессор вроде Терри Фэллона.

Сэм Бейкер рванулся вперед в своем кресле, сцепил пальцы, ткнулся в них лбом. Впервые за много, много дней он молился.

8.00.

Манкузо встал рано. Но в почтовом ящике его уже ждала желтая карточка. Она гласила: "Срочно свяжитесь со мной. Скотт". Когда Манкузо поднялся на третий этаж ФБР, Скотт читал газету и что-то жевал.

– Где, так тебя перетак, ты шлялся прошлой ночью? – спросил Скотт и обтер рукой губы.

– Хм, ты скучал по мне. Вот здорово,– заметил Манкузо. Он уселся на стуле в углу и откачнул его к стенке. Шляпы он не снял.

– Где ты был, ты, сукин сын?

– Смотал в Балтимор повидать больного друга. А что?

– Почему не доложился?

Скотт завернул недоеденный бублик в салфетку и швырнул в корзину для бумаг.

– Тяжелый случай. Слышь, Манкузо, получишь под зад коленкой и вылетишь отсюда к чертовой матери из-за своих штучек.

– Считай, ты предупредил меня.

– Добыл что-нибудь в Кливленде?

– Ничего. Она из кармелиток. Я не мог с ней разговаривать.

– Нашел бы кого, кто умеет разговаривать с этими… монашками.

– Ради всяго святого, Скотти. Она ж монахиня. Всякие там разговоры противны ее религии.

– Дыши глубже.– Скотт свернул газету и отправил ее в корзину вслед за объедками.– Где этот твой чертов Росс?

– А я почем знаю? Верно, летит сюда из Майами.

– Он видел Рамиреса?

– Я что, похож на провидца?

Скотт и вовсе рассвирепел.

– Чтоб тебя вышибли отсюда пинком под зад! И пенсии не дали. Вот чего я хочу больше всего.

– Охотно верю.

– Шесть дней, ребята, вы в деле. А в результате одно дерьмо.– Скотт выплеснул остывший кофе в корзину.

– Результат есть – Петерсен.

– Какой еще Петерсен?

– Тот парень, что убрал Мартинеса.

– Ну и что с ним?

– Загляни в газету.

– Да что с ним, наконец?

– Вчера ночью его труп сожгли в Балтиморе.

– Что?!

– А ты открой свою чертову газету, мать твою…– сказал Манкузо, прекратив раскачивать кресло, и встал.

Скотт скорчил рожу и полез в корзину для бумаг. Он выудил оттуда газету, насквозь промокшую, в пятнах. С нее еще стекал кофе.

Манкузо подошел к столу Скотта.

– Вот здесь,– ткнул он в нижний угол страницы.– Здесь лежит Петерсен. Дерьмо свежеиспеченное.

– Здесь? – скосил глаза Скотт на промокший текст. Затем поднял их на Манкузо.– Откуда ты знаешь, что то был именно Петерсен?

– Я был там. Видел. Сделал ему ручкой на прощанье.

– Ты замешан в этом деле? – Кофе с газеты накапал Скотту на колени.– Мать твою!…– заорал он и вскочил на ноги. Схватил кружку с водой, поставил на свой письменный стол, намочил носовой платок и принялся яростно стирать пятна.

– Хорошо справляешься с работой, как погляжу. Очки тебе нужны, вот что,– заметил Манкузо.

– Убирайся отсюда, подонок!

– С удовольствием!

Не успела за Манкузо закрыться дверь, как Скотт схватился за телефон.

8.50.

Президент принимал американского посла в Париже: им предстояло обсудить немало вопросов. Внезапно в кабинет вошел секретарь и положил на письменный стол президента сложенный листок бумаги. То была записка на почтовой бумаге Лу Бендера, одна строка, написанная ручкой.

ПЕТЕРСЕН УБИТ ВО ВРЕМЯ ПЕРЕСТРЕЛКИ В БАЛТИМОРЕ. ФБР ПОДТВЕРДИЛО.

Президент поднялся.

– Ты извинишь меня, Том?

– Конечно, сэр,– ответил посол. Он не стал ждать рукопожатий. Бендер вошел, как только посол удалился.

– Вот так.– Бендер лучезарно улыбнулся.

– Если это правда, то просто чудо,– сказал президент.

– По меньшей мере.

– Кто знает об этом?

– Никто. Я перекрыл доступ к информации. Можно? – Бендер потянулся к коробке с сигарами, что лежала на книжной полке позади стола президента.

– Как, бог ты мой, они нашли его? – Бейкер не мог скрыть вздох облегчения.

– Хорошая полицейская работа.– Бендер откусил и сплюнул кончик сигары, взял спички из ящика в письменном столе президента.– Какая разница, как они его нашли? Главное – сделали. Мы больше не на крючке. А Истмен выставлен на посмешище.

– Информация достоверна? Ошибки не может быть?

Взмахом руки Бендер призвал к молчанию. Потом улыбаясь распахнул дверь кабинета. Там, в приемной, директор ФБР Генри О'Брайен отложил газету и встал.

– Входите, Генри,– пригласил Бендер.

О'Брайен вошел.

– Я знаю, у вас есть для нас хорошие новости,– сказал президент, как только оба уселись.

– Да.

– Лу говорит, что ваш человек выследил Рольфа Петерсена.

– Ну…– заёрзал в своем кресле О'Брайен.

Прежде чем президент успел задать новый вопрос, Бендер опередил его:

– Мы хотим знать, насколько эта информациия достоверна?

– Сейчас мы проводим исследование зубов.

– Но вы убеждены, что это именно Петерсен?

– Да.– Он открыл свой блокнот.– Наш агент видел его на стоянке, прежде чем его застрелили. Затем он осматривал тело в морге. Согласно заявлению нашего агента, сомневаться не приходится. Тот мужчина был Петерсен.

– А винтовка?

О'Брайен перевернул страничку в блокноте.

– Он использовал ХК-91, автоматическую винтовку. До того, как произошел взрыв. Тот же тип оружия был использован при убийстве Мартинеса. Отчет о баллистической экспертизе мы получим сегодня в 15.00.

– Но что вы думаете об этом? Каково ваше мнение?

О'Брайен закрыл блокнот.

– Это он. И его оружие. Дело закрыто.

Бендер выразительно развел руками:

– Оп-па!

– Хорошо,– сказал президент.– Благодарю вас, Генри.

О'Брайен встал. И тогда заговорил Бендер:

– Мистер президент, что касается деловой встречи О'Брайена на Холме…

На мгновение президент не понял, о чем он. Но тут же вспомнил.

– Да, совершенно верно. Вы ведь должны появиться перед руководством конгресса сегодня утром?

– Да, сэр.

– Полагаю, директор должен отменить встречу,– сказал Бендер.

Президент задумался. Отмена без объяснений может прозвучать на Холме как сигнал пожарной тревоги.

– Решительно отменить,– повторил Бендер в надежде, что президент поймет, куда он клонит.

– Хорошо. Да, Генри, пожалуйста, отмените встречу.

– На каком основании? – спросил О'Брайен.

– На основании инструкций, полученных от президента,– сказал Бендер.– Пойдет? – обернулся он к О'Брайену.

– Хорошо,– кивнул президент.

Ясно, Лу Бендеру хочется самому всех изумить, преподнеся эту сенсационную новость.

Но когда О'Брайен собрался уже уходить, президент заметил:

– Генри, во всем этом есть нечто, что вас беспокоит.

Кивнув головой, О'Брайен остановился, затем произнес:

– Да, сэр.

– Нечто, что мы обязаны знать?

– Да, наш агент не мог сам найти Рольфа Петерсена,– сказал он и положил свой блокнот обратно в карман.

Президент посмотрел на Бендера, затем вновь на директора ФБР.

– Тем не менее он нашел его.

– Да.

– Я не понимаю.

– Кто-то навел его,– объяснил О'Брайен.

– Кто именно?

– Пока не знаю. Я еще не имел возможности поговорить с ним.

– А если вы его спросите, он ответит?

– Может быть. А может, и нет. Возможно, он должен кого-то прикрывать. Обязан сохранить анонимность.

– Важны результаты,– вмешался Бендер.– Ясно как день, что…

– Погоди, Лу,– сказал президент.– Если вашего агента кто-то навел – что из того? Что сие значит?

– Значит, некто хотел, чтобы Петерсена схватили. Или убили,– сказал О'Брайен.– И не мог или не должен был сделать это сам.

– Теперь ясно.

– Есть кое-что еще,– продолжал О'Брайен.– Тот, кто навел нашего агента, знал его имя и как до него добраться.

Теперь Сэм Бейкер понял зловещий смысл последних событий.

– И каков ваш вывод? – мягко спросил он.

– Тот, кто нанял Рольфа Петерсена, работает в правительстве. Или близко с ним связан.

На мгновение в Овальном кабинете стало очень тихо.

Молчание прервал Бендер.

– Чушь! – бросил он.

Президент не обратил на него внимания. Словно его и не было.

– Вы увидите этого агента? – спросил он.

– Сегодня днем.

– Вы позвоните мне после разговора с ним?

– Да, сэр.

– Спасибо, Генри.

Когда О'Брайен вышел, Бендер сказал:

– Это ничего не меняет. Существуют миллионы путей, по которым информация может поступать в ФБР. И нет основания полагать, что…

– Я не уверен,– сказал президент.– А как насчет человека из секретной службы? Его ведь тоже убили.

Бендер отмахнулся:

– Ничего его не связывает с Мартинесом. Это все Истмен сеет ветер…

– Лу…

– Да послушай же меня, Сэм,– наступал Бендер.– Послушай меня.– Он подошел вплотную и оперся обеими руками о стол президента.– Мы должны действовать! Не сидеть и ждать, пока голубчики сомкнут ряды. Тогда в этом деле их уж не сбросишь со счетов. Мы должны выдвинуть собственную гипотезу. И пошевеливаться. Время не ждет.

– Что же ты предлагаешь?

– Ударить. Мощно. Лишь это ценится. Пресс-конференция сегодня же вечером. Живой эфир. Три программы. Никакой утечки информации. Посадим сзади О'Доннела и Гаррисона. С той же трибуны – по телевидению. Черт, эти дерьмовые журналисты, может, и думают, что ты будешь бить себя в грудь,– он фыркнул.– Так ты их оставишь с носом. Черт возьми, мы даже поставим рядом этого фэбээровца. И пусть стоит себе и кланяется публике.– Бендер выпустил огромное кольцо дыма.– Сэм, все козыри опять у нас в руках.

9.10.

Как только самолет сел в Вашингтоне, первым делом они бросились искать газетный киоск. Весь долгий путь через туннель к выходу с летного поля сердце Салли тяжко билось, пульс со звоном отдавался в ушах. Она не слышала ни гула, стоявшего в помещении аэровокзала, ни металлического скрежета, сопровождавшего объявления по внутреннему радио. Не чувствовала руки Росса, осторожно поддерживавшей ее за локоть. А когда он, заплатив киоскеру, взял со стенда "Вашингтон пост" и нашел нужное место на странице четыре, ее дыхание и вовсе оборвалось.

Там, в самом низу страницы, и разместился рисунок фоторобота: женщина, как ее видели в баре вместе со Стивеном Томополусом. Росс поднял рисунок повыше к свету. И они уставились на него вместе.

С первого взгляда ей стало ясно, что он был прав. Может, и в самом деле трудно рисовать хорошеньких женщин. Удивительно: та, что нарисована, была похожа на Салли. Но не на сегодняшнюю Салли, а ту, какой она была много лет назад. Ее глаза следили за пальцем Росса. А он ткнул в самый конец сообщения. Вот с чьих слов, оказывается, ее писали:

«Женщину двадцати с небольшим, высокую, в легком желтом платье и белом свитере, возможно, проститутку, описал официант, который обслуживал ее в паре с мужчиной. В отеле в это время проходил ежегодный съезд Бюро газетной рекламы. Хотя администрация отеля "Четыре времени года" отрицала…»

Росс сложил газету.

– Говорил я вам,– сказал он.

Она задержала дыхание.

– Да это же комплимент,– сказал Росс.– Двадцать с небольшим?

– Спасибо,– улыбнулась она.– А мы ему даже не заплатили…

– Ну что, успокоились?

– Да вроде.– Ей и в самом деле дышалось легче.

– Хотите, я провожу вас до дому?

– Нет. Я должна идти на работу.

Он не двинулся с места.

– Я еще увижу вас… хорошо?

В его глазах жила надежда. И забота о ней. Она не могла просто взять и уйти. И вот они стояли рядом среди пассажиров, кружащих около газетного киоска, стояли, словно были одни на свете. Она прочла в его глазах нечто, давно ушедшее из ее жизни. Отвернуться от надежды… она не смела. Но Салли попала в отчаянный переплет, борьба шла не на жизнь, а на смерть. И она не знала, как ответить ему.

– Дэйви,– сказала она,– я не знаю.

– Салли…

– Только не сейчас,– сказала она.– Позволь мне уйти.

– Но мы еще поговорим?

– Обязательно.

Она встала на цыпочки, чмокнула его в щеку и направилась вперед по коридору, к выходу из аэропорта. А он все стоял и смотрел ей вслед.

Прямо от аэропорта, взяв такси, она помчалась в Кембридж, домой к Терри. Бросилась в кабинет, как только секретная служба пропустила ее.

– Выглядишь ты просто ужасно,– первое, что он сказал ей.

– А ты как думал? Что я…

Тут до нее дошло, что он одет по-деловому. Он полулежал на кушетке в коричневых брюках, на нем были модная с узором рубашка, желтый в точечку галстук. И бежевый кардиган. Терри вовсе не походил на тяжелораненого. На человека, который только что вырвался из цепких объятий смерти. Он выглядел бодрым и здоровым.

– Ты одет,– сказала она.

– Да. Ну и что из этого?

– Как твоя рана?

– Лучше.

Салли огляделась. Медицинский саквояж исчез со стола возле двери.

– А медсестры?

– Я отпустил их.

– Но мы договаривались…

Он поднялся.

– Почему бы нам не прогуляться по саду?

Они шли молча. Миновали агента секретной службы у задней двери. Сели в белые кресла, стоявшие под зонтиком на берегу бассейна.

– Что, черт возьми, происходит? – спросила она.

– Ты чем-то расстроена, детка?

– Конечно, расстроена, Терри. Мы же договорились: тебе надо временно отойти от политики. Воспользоваться поправкой здоровья как предлогом. Тем временем публика будет жаждать новостей о тебе. Исчезнешь вплоть до съезда, когда ты появишься на трибуне рядом с президентом, готовый возглавить партию.

– Да,– сказал он.– Именно. Но в нашем плане произошли перемены.

– Терри, бог ты мой, но ты… мы… почему ты не позвонил мне? Не обсудил новый план со мной?

– Ты была в Майами. Не стоило обсуждать это по телефону. Ты видела рисунок?

Агенты из секретной службы прошли рядом. Они приподняли в знак приветствия свои шляпы и кивнули. Терри и Салли молча улыбнулись им.

Когда они были уже далеко, Терри повторил свой вопрос:

– Так ты его видела?

– Не слишком большое сходство.

– Возможно,– согласился он.– Твоим друзьям из ФБР можно доверять?

– Они больше рискуют, чем я.

Он поразмышлял над этим.

– Не знаю. Ситуация взрывоопасная.

– Уже урегулирована.

– Не знаю,– вновь повторил он.– Взрыв может произойти. И осколки полетят прямо тебе в лицо. И мне.

– Не думаю.

– А я думаю.

– Ну ладно, ладно,– примирительно произнесла она.– Я буду осторожна. А теперь расскажи мне, что же произошло, когда ты виделся с президентом.

– Ах, это…

Было заметно, что он не хочет об этом говорить.

– Да,– настаивала она.– Это.

– Ну, ты же знаешь, как все это происходит.

– Нет,– она выпрямилась в кресле,– не знаю. Терри, почему ты не хочешь посвятить меня в свои дела?

– Салли, послушай меня. Я все хочу дать тебе понять, что ты попала в крупный переплет. Иметь тебя рядом сейчас опасно. Для тебя. Для меня. Для всех нас.

– А я говорю тебе – нет никакой опасности,– сказала она.– Они ищут девчонку вдвое меня моложе.

– А твои друзья из ФБР?

– Ради всего святого, Терри, пойми: если они признаются в том, что сделали, то потеряют работу. Попадут в тюрьму.

– Они могут использовать это против меня.

Салли пристально посмотрела на него.

– Как ты можешь быть таким эгоистом, Терри? Бог ты мой, десять лет я…

– Прекрасно,– сказал он.– Прекрасно, Салли. Не будем об этом сейчас, хорошо?

– Хорошо. А теперь расскажи мне про президента.

Терри откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу.

– Он допрашивал меня с пристрастием. Ну, ты понимаешь. Куча дурацких вопросов о международном положении, внутренних делах и прочее в том же духе.

– И?

– И я изложил ему твою концепцию насчет талонов на продукты питания, а также установления налогового кредита на капиталовложения для переподготовки кадров промышленности.

– Еще что?

Он скрестил руки и выглядел весьма довольным собой.

– В общем, я изложил свое кредо.

– Что это значит?

– Я сказал ему, что вторым быть не собираюсь.

– Ты сказал ему, что…– Ее голос превратился в беззвучный шепот.

– Что не считаю его человеком, способным быть во главе партии, одному вести страну еще целых четыре года. Сказал, что ему надо уйти с дороги.

Салли словно язык проглотила.

Терри тихо засмеялся от удовольствия.

– Я исполнил частично то, что ты писала, ну помнишь – "Судьба выбирает место".

Салли подалась вперед, обхватив лоб руками.

– О, господи, какой ты глупец. Глупец, глупец, понимаешь?

Терри встал:

– Я вижу, ты устала, Салли.

– Терри, ты же своей рукой выбросил на ветер…

– Салли, ты выглядишь усталой. Ты и в самом деле устала. Думаю, тебе следует поехать домой и отдохнуть как следует,– жестко сказал он.

Она посмотрела на него и покачала головой.

– У тебя есть хоть одна какая-никакая, но концепция…

– Взгляни на результаты опросов, Салли,– ответил он.– Мы становимся сильнее день ото дня. Мы…

– Опрос,– она с трудом выкашляла это простенькое слово.– Разве ты не знаешь, как быстро меняются его результаты? И ты превратишься в ничто,– бросила она ему в лицо и щелкнула пальцами.

– Салли!– Он откинулся в кресле, в голосе его звучал металл.– Отправляйся домой и отдохни хорошенько. Я так хочу. А когда захочу видеть тебя здесь, дам знать. Поняла?

Сзади послышался шум открываемой раздвижной двери, и, подняв глаза, она сразу углядела пухлого, коротконогого Криса Ван Аллена. Он спускался по задней лестнице дома.

– Привет, Салли, рад тебя видеть,– начал он, но нечто в его голосе ясно говорило, что он фальшивый.

– Не обращайся ко мне,– оборвала она. И, быстро проскочив мимо него, помчалась вверх по лестнице.

9.30.

Адмирал Раух вынул последнюю новую упаковку теннисных мячей из стенного шкафа позади письменного стола, достал свежевыстиранный тренировочный костюм и перекинул его через руку. Затем направился к задней двери, но тут услышал, что секретарша вызывает его по телефону. Он насупился, вернулся к своему письменному столу и нажал кнопку селектора.

– Я не успел подойти, Сара,– сказал он.– Кто звонит?

– Мистер Бендер, сэр.

– Передайте, я позвоню ему после ланча.

– Он здесь, сэр, в приемной.

Сообщение поразило Рауха. За четыре года Лу Бендер ни разу не являлся в Лэнгли.

– Хорошо. Давайте его сюда.– Раух положил коробку с теннисными мячами и яркий красно-голубой тренировочный костюм на кресло.

Стоило Бендеру войти, как он сразу приступил к делу.

– Ах ты сукин сын,– сказал он.

– Тебя тоже приятно видеть, Лу,– заметил Раух.

Бендер обогнул письменный стол и ткнул его пальцем прямо в живот.

– Что ты, спишь и не видишь, как ФБР село в лужу, а? Совсем, что ли, спятил?

– Наводку ФБР дал я, что с тобой, черт возьми? А если они все прохлопали, это уж их дело.

– ФБР село в лужу, говорю тебе.

– Да в чем дело?

– Этот придурок, Манкузо. Он был там.

– Не верю. Нет.– Раух выпрямился, тряхнул головой и расхохотался.– Неисповедимы пути господни.

– Ничего смешного в этом нет, Билл.

– Да, Лу,– согласился Раух и не спеша прошелся по кабинету.– Ничего смешного. И теперь вы собираетесь разбить Истмена наголову.

– Сегодня вечером пресс-конференция.

– Итак, дело закрыто.

– Не совсем.– Голос Бендера зажурчал доверительно. Но ловушка под занавес у него была наготове.– Бейкер знает, что ФБР навели. Он просил О'Брайена установить источник. О'Брайен повидает твоего друга Манкузо. Он расколется?

– Расколется?

– Назовет Компанию в качестве источника?

– Не знаю.– Раух задумался.– Оба замараны давным-давно. В 1968 году в Чикаго [122]122
  Имеется в виду кровавый разгон студенческих демонстраций «новых левых» во время предвыборного съезда демократической партии.


[Закрыть].

– Существуют ли у шпионов правила чести?

– А у всех остальных?

Собираясь сесть, Бендер заметил на кресле теннисные мячи и тренировочный костюм.

– Что это значит?

– Держу форму, Лу. Тебе тоже не помешает.

– Ах, бог ты мой.– И Бендер швырнул спортивные доспехи Рауха на пол. Затем уселся сам. Долго ждать следующего хода Рауха ему не пришлось.

– Да на кой президенту понадобилось знать, кто навел ФБР?

Бендер пожал плечами.

– Он хочет знать, кто нанял Петерсена. Тебя это удивляет?

– Да ради бога,– заметил Раух.– Его нанял Ортега. Чтоб поверить, надо что, по телевидению это посмотреть?

Раух открылся, что и требовалось Бендеру.

– На это О'Брайена не купишь.

У Рауха отвисла челюсть. Он ненавидел О'Брайена. И ФБР. Бендер растревожил старую рану.

– О'Брайен и ФБР внезапно стали тебе лучшими друзьями,– резко сказал Раух.– Что с тобой, Лу, а?

Бендер словно не слышал. Он подался вперед в кресле. Вот теперь он разыграет заключительный гамбит.

– Билл, я спрашиваю тебя сейчас: ты знаешь, кто нанял Петерсена?

Раух отмахнулся:

– Пора стать взрослым, Лу. Его нанял Ортега.

– Ты это точно знаешь?

– Нет, черт возьми. Откуда, черт подери, я могу знать точно?

– А доказать можешь?

– Конечно, нет. Мог бы – думаешь, я бы стал…

– Слушай меня, Билл. Слушай внимательно. Я спрашиваю тебя: можешь ты доказать это, даже если ты не можешь это доказать?

Раух навострил уши.

– Что ты имеешь в виду?

Раух крепко сидел на крючке, и Бендер знал это.

– Но делом заинтересовался Бейкер,– сказал он.– А я его знаю. Раз ему в голову втемяшилось, он уж не отстанет. Выберет до донышка.

– Что это значит? – Рауха явно трясло от страха.

– Он подозревает, что Мартинеса заразили СПИДом. Ему не больше нашего надо, чтоб это стало известно. Подрыв основ нашего союза с Латинской Америкой. Но,– ради пущего эффекта Бендер сделал паузу,– он будет настаивать на расследовании, пока не…

– Пока не – что?

– Пока мы не предоставим ему неопровержимые доказательства, что подослал Петерсена, чтобы убить Мартинеса, именно Ортега.

– Да нет у меня доказательств, я уже говорил тебе.

– Надо навесить убийство Мартинеса на Ортегу и марксистов. Для Бейкера,– настаивал Бендер.– Тогда он отбросит идею со СПИДом. В противном случае он до тех пор будет добиваться расследования, пока дело не станет общеизвестным. А ты знаешь, что это значит.

Раух знал. И поэтому боялся.

– Мне надо, чтоб ты раздобыл точные данные: именно Ортега нанял Рольфа Петерсена, снабдил его оружием и транспортом и послал в США с одной целью – убить Октавио Мартинеса. И мне надо, чтоб ты раздобыл их сегодня же. Вечером.

– Да как, черт побери? – воскликнул Раух.– Как, ты полагаешь, я сделаю это?

– Билл, ты доказал, дабы оправдать наш налет на Ливию, что Каддафи взорвал ночной клуб в Берлине. Уж раз ты смог такое, я уверен, и тут сможешь.

Как только Бендер вышел, Раух нажал на кнопку селектора.

– Слушаю, сэр!

– Сара, мне надо поговорить с Фаулером.

– Его еще нет, сэр.

– Достаньте его хоть из-под земли.