Текст книги "Кумир"

Автор книги: Стив Сомер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)

Дэйв Росс спустился в диско-бар. Заказав порцию «Бифитера» в пластмассовом стаканчике, он вышел через заднюю дверь прямо на пляж. В мягком лунном свете была видна вся цепочка отелей, тянувшихся вдоль океана. Поздний час, на пляже никого. Резко похолодало. Но его это не остановило. Не оглянувшись, он прошагал туда, где поднималась песчаная гряда, за которой начинался спуск к океану. Поставил свой стаканчик на утрамбованный песок, скинул ботинки, бросил на них пиджак и брюки. И побежал к воде.

Он долго плыл, лежа на боку и придерживая револьвер. Затем свернул на север, проплыл еще с полмили по течению. Наконец, убедившись, что неоновую вывеску отеля "Мирамар" уже не различить, повернул к берегу. Волна выплеснула его, обессиленного, на песок. С юга дул холодный бриз, капли воды на коже, казалось, превращались в ледышки. Пригнувшись, чтобы его не видно было за песчаными дюнами, Росс двинулся по пляжу в сторону своего отеля. Мокрые шорты обжигали холодом, он лязгал зубами, а на подступах к отелю окончательно выдохся.

Оставалась еще одна, последняя дюна. Росс опустился на четвереньки и пополз – по колючему песку, будто по битому стеклу. Осторожно выглянул из-за вершины песчаной гряды…

В тени под навесом спасательной станции притаился какой-то мужчина в сером пиджаке и черных ботинках. Он стоял спиной к Россу и не спускал глаз с оставленных на берегу вещей.

Росс сполз вниз, зажав в руке револьвер – весь в мокром песке, так что нельзя было быть уверенным, сработает ли спусковой механизм. К тому же он находился под водой не меньше пятнадцати минут, а патроны не были водонепроницаемыми…

Он повернулся на спину, стараясь вернуть дыхание и взвесить все "за" и "против". Итак, револьвер, скорей всего, бесполезен. Но человек в сером, возможно, держит ключ к разгадке всех тайн: убийству Мартинеса, расправе над семьей Беквита, появлению того типа в отеле "Четыре времени года". Значит, каков бы ни был риск… Он еще раз взглянул на мокрый револьвер, бесшумно снял его с предохранителя. И пополз, почти не дыша, вжимая живот в песок. К счастью, под поверхностью песок был еще тепловатым, и Росс не мог не благодарить за это судьбу. Когда до человека в сером оставалось всего несколько ярдов, тот зевнул и повернулся к стене. Росс вскочил и в три прыжка очутился рядом. Подпрыгнув, он сбил его ударом ноги в грудь.

Человек вскрикнул и упал навзничь. Росс тут же оседлал его, приставив дуло к щеке.

– Не шевелись, не то тебе крышка!

– О господи,– заныл тот,– да не усердствуй ты так…

– Говори, гад, чего ты за мной ходишь?!

– Да я тут просто гулял, парень, ей-богу.

– Кончай врать, дерьмо! – Росс взвел курок.

– Погоди, не стреляй!

– Чего тебе от меня надо, сука? Кто ты?

– Вудвилл. Из ФБР. Майамское отделение.

У Росса отвисла челюсть.

– Что?…

– Сам погляди. Удостоверение тут, в пиджаке.

Он зашевелился, и Росс еще плотнее прижал дуло к его щеке. Тот замер, и тогда Росс вытащил из его кармана кожаный бумажник. И тут же в лунном свете увидел знакомую бляху, приколотую к удостоверению.

– Вудвилл, говоришь? Хм… – Росс сличал фото с оригиналом. – А кто заведует отделением?

– Э… Лукас.

– А зовут как?

– Зовут? Это… Сойер.

– А прозвище?

– Пискун.

– …твою мать! – Росс встал, бросил бумажник на живот коллеги. Вудвилл сел, потирая щеку.

– А ты-то кто такой?

– Росс. Из Главного управления. Отдел архивов и статистики.

– Брось шутить.

– Иди ты знаешь куда. Буду я тут шутить.

Дрожа от холода, Росс шагнул к своей одежде и первым делом натянул брюки. Вудвилл подошел, встал рядом.

– Господи! Да откуда же мне знать…

Росс повертел у него перед носом свою бляху с удостоверением.

– Надо же! Влипнуть в такое дерьмо! Извини, друг, ведь я только выполнял приказ.

– Все мы только это и делаем.– Росс подобрал ботинки и направился к гостинице.

– Эй, Росс,– догнал его Вудвилл, хватая за руку.– Сделай одолжение, не докладывай про это, а?

– Мать твою! Это еще почему?

– Неужели не понятно? Если они узнают, что я раскрылся, плакало мое повышение.

– Это твои проблемы.

Но Вудвилл не отпускал его руку.

– Будь человеком, друг! Ты же мне чуть челюсть не свернул.

Росс остановился.

– Чего они тебе там про меня наболтали? За кем, интересно, ты думал, следишь?

– Обычное дело: торговец кокаином. Наркотики. Мы тут все на этом сидим.

– Вот дерьмо собачье! – Росс, не оборачиваясь, зашагал к отелю.

– Так не донесешь, а? – донеслось ему вслед.

Росс был взбешен. Теперь он понял, почему Манкузо так легко отпустил его в Майами, так осторожничал в разговоре по телефону. Знал, значит, что за ними следят.

23.45.

Генри О'Брайен стоял с агентом секретной службы в коридоре на втором этаже Белого дома, рядом с дверью, ведущей в семейные покои президента. Он начал поправлять галстук, когда дверь отворилась и президент попросил его войти.

На Бейкере был банный халат и зеленые домашние туфли. Он принимал шефа ФБР в небольшой гостиной, обставленной старинной мебелью.

– Простите, что потревожил в неурочное время, мистер президент.

– Ничего, присаживайся.

– Благодарю, сэр.

Они сели на высокие, в колониальном стиле, стулья с прямыми спинками.

– Так что же привело тебя ко мне в субботу, да еще в столь поздний час?

– Наши агенты, ведущие расследование по делу об убийстве Мартинеса, взяты под наблюдение.

– Раньше ты мне ничего об этом не говорил.

– Прямое указание мистера Бендера. В общем, обычная практика в делах, затрагивающих национальную безопасность.

– Понимаю.

– Они кое-что обнаружили.– О'Брайен замолчал.

– Что-нибудь важное?

– Не уверен.

Сэм Бейкер подождал, но О'Брайен ничего не добавил.

Президент понял, что это действительно важно.

– Если речь идет о серьезном, Генри, то давай обсудим.

– Это касается самого мистера Бендера.

Президент откинулся на спинку стула.

– Мистер Бендер преступил закон?

– Не знаю.

– Но подозреваешь?…

О'Брайен молчал.

– Генри, мы все отвечаем перед законом. Я, ты. И мистер Бендер. Я хочу, чтобы ты это помнил.

– Да, сэр,– кивнул О'Брайен.

– Так о чем речь, Генри?

– Наше вскрытие показало, что у Мартинеса был СПИД.

– Ты имеешь в виду эту… болезнь? – растерянно переспросил президент.

– Да, сэр.

– Какая трагедия! Что скажут его друзья, семья…

– Мистер Бендер распорядился подделать результаты вскрытия.

– Подделать?

– Чтобы избавить от позора его товарищей, жену. Чтобы не повредить контрас, избежать шумихи в газетах. Поэтому упоминание о СПИДе из заключения изъято.

– Что ж… – произнес президент после паузы.– Наверное, этого делать не следовало. Но, Генри, право, не знаю… Можно ведь судить и по-иному: человека воскресить уже нельзя – но его имя можно сохранить незапятнанным в памяти народа. Не так ли?

– Конечно, сэр. Я все это так и воспринял. Но вот сегодня мы записали разговор между нашими двумя агентами – теми, что ведут это расследование.

Он вынул из кармана лист бумаги, вручив его Бейкеру. Это была запись телефонной беседы:

"Р. Конечно. Я так и намерен делать. Послушай, Джо, а ты слыхал когда-нибудь про такое место, как Форт Диитрих? Это в Мэриленде.

М. Ну и что тебе этот Диитрих?

Р. Там армия проводит исследования биологического оружия. Сдается мне, что там как раз и взяли вирус СПИДа. Тот самый, который потом впрыснули Мартинису.

М. вешает трубку.

Р. Алло? Алло? Джо? Ты меня слышишь?

Р. вешает трубку".

Президент молча смотрел на непривычную фонетическую запись слов "Диитрих" и "Мартинис". Запись, которая тем не менее не могла скрыть страшную догадку…

– Не уверен, что правильно все понял,– наконец проговорил Бейкер.– Ты хочешь сказать, что кто-то впрыснул Мартинесу СПИД?

О'Брайен вынул свой блокнот и полистал.

– У полковника Мартинеса не было обнаружено симптомов СПИДа во время медицинского обследования в госпитале "Уолтер Рид" в минувшее воскресенье. Два дня спустя заболевание было ярко выраженным. Подобное возможно лишь при заражении чистым вирусом.

– Но как это могло произойти без того, чтобы полковник знал об этом?

– Мы полагаем, это случилось, когда у него брали кровь в военном госпитале "Уолтер Рид", сэр.

– И ты опросил людей, которые брали у него кровь?

О'Брайен снова пролистал блокнот назад.

– Кровь брал военврач капитан Арнольд Беквит. Он, его жена и дочь были застрелены в четверг – за час до того, как двое наших агентов приехали к нему домой, чтобы опросить его.

– Застрелены насмерть?! – Бейкер сидел теперь совсем прямо.– Все трое?

– Да, сэр.

Президент поднялся.

– Что, черт подери, у нас происходит?

О'Брайен тоже поднялся, но не спешил отвечать на поставленный вопрос.

– И ты прямо связываешь полученную от мистера Бендера инструкцию о подделке результатов вскрытия с этим телефонным разговором?

– Необязательно.

– Но считаешь, что они имеют друг к другу какое-то отношение?

– Мы не можем этого утверждать.

– Но что думаешь ты? – президент повысил голос.

– Мистер президент,– потупил голову О'Брайен.– Это вопрос, на который я не могу ответить.

Бейкер взъерошил волосы, снова сел.

– Ладно, Генри. Следи за всем этим. И держи меня в курсе.

– Да, сэр. Сделаю все от меня зависящее.

– Спасибо, что пришел. Спокойной ночи.

Когда О'Брайен ушел, Сэм Бейкер не лег спать. Он еще долго сидел один, вспоминая. На заседании Совета национальной безопасности Раух обмолвился насчет яда. Похоже, Раух и Бендер в сговоре, чтобы помешать охоте за Петерсеном. И если все это не просто пустые догадки, то дело чревато настоящим кошмаром. А если подтвердятся эти подозрения, то кошмар этот коснется не только его самого, но и всей нации.

23.50.

День тянулся нескончаемо долго. Рольф Петерсен провел его в ожидании звонка.

Проснувшись без пяти шесть, он включил ТВ и прошелся по всем каналам и программам утренних новостей. Новостью номер один по-прежнему оставалось скандальное происшествие с вице-президентом Истменом, который позволил себе проявить прямую враждебность по отношению к президенту.

Об убийстве полицейского возле дома сенатора Фэллона только упоминалось – тут Петерсен испытал легкий укол разочарования. Должны же они были оценить хотя бы его профессионализм! В конце концов, главная цель терроризма – это "паблисити". Газетная шумиха. Она должна "сбивать людей с толку, притом куда вернее, чем любая политическая кампания. И наиболее эффективными были поэтому как раз те террористические акты, которые можно запечатлеть и транслировать по телевидению. Те, которые сопровождались заголовками на всю газетную полосу!…

Увы, Петерсен вынужден был признать, что убийством полицейского уже никого не удивишь. И когда на экране появилась заставка "Фэмили тайз" [100]100
  «Семейные узы» – одна из популярных в США телепередач из серии «Для дома, для семьи».


[Закрыть], он выключил телевизор. Вышел, сел в машину и отправился в ближайшую закусочную – взять тост, кофе, последние выпуски вечерних газет.

Вернувшись, первым делом справился у администратора, нет ли каких новостей. Ничего. Петерсен зашел к себе, снова включил ТВ. По местной хронике убийство, правда, освещалось несколько более подробно. Вот тело полицейского накрывают принесенным из соседнего дома одеялом; вот заворачивают в мешковину и увозят на "скорой помощи". Вот, как обычно, во весь экран удостоверение с фотографией жертвы; вот возмущенный мэр, начальник полицейского управления и встревоженные соседи Фэллона. И наконец, неизменные в подобных случаях рыдающие члены семьи. Завершали всё дежурные соболезнования, принесенные от имени выздоравливающего сенатора этим педиком Ван Алленом. Какое уж тут "паблисити" – сплошное разочарование…

Какое-то время он смотрел "мыльные оперы". Потом снова местную хронику. На сей раз про убийство едва вспомнили, зато во всех подробностях показали, как надежно обеспечивается безопасность в доме Фэллона. Местную полицию укрепили за счет штата, придав ей с полроты национальных гвардейцев и парочку бронетранспортеров "М-113", перекрывших движение по Кресент-драйв. В следующих выпусках новостей по каналам центральных телекомпаний убийства уже вовсе не давали. Подумаешь, вчерашний полицейский: все равно что прошлогодний снег.

Зато Петерсен теперь знал все, что ему надо, относительно обстановки вокруг дома сенатора. Он достал справочник Балтимора и свою карту. Отметил на ней два частных аэродрома, сдававших на прокат вертолеты,– один в районе Роки-пойнт, другой – рядом с Пятнадцатой автострадой. Это была дальняя городская окраина, из обоих мест до Вашингтона даже дальше, чем от его мотеля. Впрочем, есть еще аэродром в Колледж-парк, всего в двух милях к северу. В случае чего это значительно сократит летное время – каких-нибудь десять минут в воздухе…

Рольф снова покинул свое убежище, купил на ужин жареной картошки и банку пива. Вернувшись, опять справился у администратора – и опять ничего! По обыкновению, включил ТВ, посмотрел кино с Джоном Уэйном. Когда же программа закончилась, а звонка так и не было, Рольф вышел и сам позвонил из телефона-автомата. Набрав номер и выслушав привычную запись по автоответчику, он быстро произнес:

– Если завтра к полуночи денег не будет, Фэллону не быть вице-президентом. От него не останется даже дерьма.

ПОЛНОЧЬ.

Посыльный ЦРУ доставил черный кейс со скопившимися за день телексами. Адмирал Уильям Раух, забрав кейс, тут же уехал к себе. Поднявшись в свой кабинет и заперев дверь, он быстро справился с шифрованным замком, достал голубой конверт с надписью: "Только для Директора ЦРУ" – и нетерпеливо вскрыл его. Поверх телеграмм, присланных из Европы и Южной Америки, лежал простой белый конвертик с напечатанными на нем двумя словами: "ПОЖАЛУЙСТА, ЛИЧНО". Согласно штемпелю, конверт прошел рентген и был зарегистрирован канцелярией Лэнгли в 14.14. Скорей всего, очередное приглашение на какой-нибудь благотворительный обед. Раух отбросил его в сторону, не читая. Ему нужно было другое – коротенькое сообщение от латиноамериканского управления ЦРУ. Оно одно могло покончить с его страхами: не дозналось ли ФБР, откуда взялся тот вирус СПИДа… Наконец:

"МАЙАМИ, СПЕЦИАЛЬНО ДИР. ЦРУ: У БЭБИ ОКАЗАЛАСЬ СВОЯ НЯНЯ".

Раух тупо уставился на эту строчку в самом конце телекса. Беда! Росс взят под наблюдение ФБР, то есть он под ЗАЩИТОЙ! Выходит, убийца, подосланный Компанией, ничего не сумеет сделать… С чего это вдруг ФБР устроило слежку за собственным агентом? В сердцах он бросил скомканный листок в аппарат для уничтожения бумаги. Туда же полетели и остальные телексы.

О белом конвертике он чуть не забыл. А когда снова его увидел, то сперва хотел отправить в бумагорезку. Но передумал: вдруг это предложение от какой-нибудь важной персоны, которой следовало если и отказать, то вежливо.

На сложенном листке белой дешевой бумаги было напечатано всего несколько слов:

"Рольф Петерсен

Комната 108-6

Гостиница "Холидэй Инн", дорога № 2, Глен-Бэрни. Мэриленд".

Раух не отрываясь глядел на листок, отказываясь верить своим глазам.

ВОСКРЕСЕНЬЕ
14 августа, 1988
ДЕНЬ ШЕСТОЙ

6.40.

Звонок телефона иглой пронзил ее мозг. Пульсирующая в висках боль заглушала все звуки, глаза, казалось, не могли дольше выдерживать нестерпимой мигрени. Шторы были наглухо задернуты, в номере стояла кромешная тьма, если не считать нескольких алых паутинок в углах потолка от пробивавшегося снаружи рассвета. Салли с трудом перекатилась по кровати, хватаясь руками за смятые простыни, и прижала трезвонившую трубку к уху.

– Да?

Звонил Терри Фэллон.

– Истмен созывает сегодня утром пресс-конференцию, в полдесятого. Заявил, что сделает важное сообщение.

– Что-о?…– Салли села в кровати, едва удерживая равновесие.– Кто тебе сказал?

– Мне только что звонил Крис.

– А мне он почему не звонил?

– Узнай, что там намечается!

– Постараюсь.

– Не "постараюсь", а узнай! – Терри положил трубку.

Салли свесила ноги с кровати, включила ночник и, потерев глаза, попыталась прогнать остатки сна. Стоило ей, однако, сделать хоть малейшее движение, и головная боль становилась невыносимой, заставляя припомнить вчерашний ужин на берегу океана – с шампанским, при свечах. Она никогда особенно много не пила – двух бокалов белого вина было предостаточно, чтобы у нее начала кружиться голова. Но вчера ей было так приятно беседовать с Россом, такое облегчение и удовольствие она испытала. Ведь, в сущности, он совсем обычный парень. Но, может быть, именно поэтому ей и было с ним так легко. Росс видел в ней женщину, она ему нравилась, и больше он ничего от нее не хотел.

И вот теперь у нее голова трещит с похмелья – в память о безрассудстве. А тут еще это срочное задание. Она набрала номер Криса в джорджтаунской квартире.

– Ты почему мне не позвонил? – начала она.

– Ты там, мы здесь. Но вообще-то я как раз шел тебе звонить. Ты меня опередила.

Салли, однако, показалось, что его слова звучат неубедительно.

– В чем там дело?

– Я знаю то же, что и ты.

– Позвони людям – может, что-нибудь прояснится.

– Конечно.

– Крис…

– Да?

– Если что-нибудь узнаешь, позвони сначала мне.

И Салли нажала кнопку. Сразу после этого она набрала личный номер Стива Чэндлера в студии программы "Тудей". Там ответил незнакомый голос. Салли попросила к телефону Стива.

– Его нет.

– Можно позвать продюсера? Это Салли Крэйн из…

– Послушайте, сегодня воскресенье!

Салли попыталась собраться с мыслями. Оснований для паники, в сущности, никаких. Что мы имеем? Воскресное утро, без четверти семь. Пресс-конференция назначена на полдесятого. Если Истмен собрался сделать важное сообщение, отделы новостей ведущих телекомпаний уже начали шевелиться.

Она порылась в сумочке, вынула телефонную книжку и нашла домашний номер Стива в Дариен, Коннектикут.

– Что я в тебе люблю, Салли,– сказал Стив, сразу узнав ее по голосу,– так это твою очаровательную последовательность. Вот уж у кого нет никаких сдерживающих комплексов. Тебе надо – и ты звонишь!

– Стив, но это, наверно, надо не только мне, а?

– Пожалуй, так. Что у нас на сей раз? Погадать?

– Что-нибудь слышал?

– Ничего. Пресс-конференция в девять тридцать в старом здании. Нечто важное.

– А Броко [101]101
  Известный комментатор Эн-Би-Си.


[Закрыть]у вас наготове?

Чэндлер ответил не сразу. Броко был своего рода лакмусовой бумажкой. Если телекомпания всерьез рассматривала предстоящее заявление как "важное", на этот случай в дело будут пущены лучшие операторы, а Том Броко сможет тут же выступить со своим комментарием и опередить две другие компании. Между тремя ведущими телекомпаниями подобная детская игра "кто-кого" шла не прекращаясь.

– Предпочитаю без комментариев,– наконец сказал Чэндлер, хотя для Салли это значило куда больше, чем могло сказать его "да".

Стало ясно, что Эн-Би-Си считает предстоящую пресс-конференцию чем-то из ряда вон выходящим.

– У вас уже есть программа передачи?

– Пока нет.

– Как будете передавать?

– Живая трансляция на восточные и центральные районы. Ведет Андрэа Митчелл. А теперь, может, дашь мне все-таки дозавтракать?

– Ну а что, по-твоему, скажет Истмен?

– Откуда мне знать, Салли? Включай программу – и узнаешь вместе со всеми.

– Знаешь, Стив, бывают дни, когда в больших дозах ты непереносим.

– Взаимно.– И он положил трубку.

Она набрала номер Томми Картера.

– Ни хрена не знаю,– буркнул тот.

– Томми, голубчик!…

– Клянусь тебе, Салли, по воскресеньям я из койки раньше полудня не вылезаю. Разве только, если войну объявят. Этот тип объявил о пресс-конференции, а его ребята говорят нам, что будут важные новости. Вот и все, что мы на сегодня знаем.

– Думаешь, Истмен объявит, что сам уходит?

Он немного помолчал и добавил:

– Или совсем наоборот.

– То есть?

– Что выдвигает в президенты – себя!

Салли сглотнула слюну, едва не поперхнувшись.

– Исключено.

– Почему бы и нет? Америка может послать человека на Луну и дурака – в Белый дом.

– А как наши дела с Кронкайтом?

– Пока никак.

– И до каких пор?

– Все зависит от того, что скажет сейчас Истмен.

Похоже, вся ее тщательно разработанная стратегия летит вверх тормашками.

– А что ты собираешься делать дальше?

– Дальше? Трахнуть тут одну мадамочку, корреспондентку "Jornal do Brasil" [102]102
  «Журнал Бразилии» ( порт.).


[Закрыть]. Сейчас она как раз в ванной, вставляет себе одну штуковину. «Диафрагма» называется. Видишь ли, как современная католичка, она все же признает контроль за рождаемостью… только управляемой.

– Перестань, Томми. Ты всегда был образцом джентльмена.

– Салли, знаешь, ты первая женщина, кого я любил по-настоящему.

Салли замолчала.

– Должно быть, это было забавно? – спросила она после паузы.

– Вовсе нет. Ощущение острое. Только сейчас, после стольких лет, я вижу, какая это все смехота.

– Пока, Томми.

Салли снова набрала номер Криса.

– Ничего. Никто не хочет говорить. Все равно что глухая стена.

Впервые с тех пор, как она встретилась с Крисом Ван Алленом, Салли не знала, может ли ему верить.

– Ну а что насчет… как там его зовут… Роба Мурхауса, секретаря Уикоффа?

– Знаешь, как сквозь землю провалился. Говорят, поехал к шефу. Туда, куда его запихнули. И сидит при нем как сиделка.

– Черт подери! Что ж это делается, Крис? Можно сказать, новость года – и ты уверяешь меня, что НИЧЕГО не в состоянии разнюхать?!

– Именно это я и твержу тебе,– обиделся Крис.– И пока я торчу в этом с головой, прошу на меня не орать!

Он бросил трубку, прежде чем она успела ответить. Салли позвонила Терри по личному номеру.

– Ну что узнала?

– Ничего. А тут еще Крис ведет себя, как будто ему изменил один из его мальчиков. Поговори с ним, хорошо?

– Это просто ревность.

– Все равно мне это не нравится.

– А мне не нравится, что я до сих пор не знаю, что собирается выкинуть Истмен.

– Это твоя вина, что я торчу в Майами!

– А твоя, что…– Он осекся.

– Что?

– Не имеет значения. Как только пресс-конференция закончится, позвони и скажи свое мнение.

– Конечно.– Она даже не попыталась скрыть обиду.

– Салли?

– Что?

– Жалко, что тебя нету рядом.

Она почувствовала, как у нее запершило в горле.

– Спасибо,– выдохнула она еле слышно.

7.05.

Поговорив по телефону с Лу Бендером, президент остался сидеть на краю постели. Он задумался. Невероятно, что вице-президент страны объявляет о проведении своей пресс-конференции – и даже не проконсультировался с ним! Но факт остается фактом. Что бы он там ни заявил, ясно одно: Дэн Истмен отсекает себя от нынешней администрации, противопоставляет себя ему, Сэму Бейкеру.

По мнению Бендера, Истмен объявит о своем выходе из борьбы за вице-президентское кресло. Он подозревает, что Истмен предложил этот пост Фэллону. В одном списке с собой. А себе выбрал президентство! Но Фэллон отверг предложение. Истмен, уверял Бендер, понимает, что упустил свой шанс и партия проиграна.

Сэм Бейкер обдумал этот вариант. Бендер, решил он, прав. Почти.

Вся беда в том, что Дэн Истмен никогда не сдавался без боя. Он был бойцом, не знавшим компромиссов. Не такой он человек, чтобы уйти с ринга после нокдауна.

Сэм Бейкер поднял трубку внутреннего телефона.

– Да, сэр?

– Соедините меня, пожалуйста, с вице-президентом Истменом.

– Хорошо.

Звонок прозвучал тут же.

– Говорит вице-президент.

– Доброе утро, Дэн! Надеюсь, я не слишком рано?

– Ничуть, сэр.

– Насколько я понимаю, сегодня утром вы проводите пресс-конференцию?

– Совершенно верно.

– Дэн, хотите мне что-нибудь сказать… Я имею в виду ваше заявление.

– В данный момент ничего.

Оба собеседника помолчали.

– Дэн?…

– Да?

– Мой вам совет – не превращайте кризис в трагедию.

– Время для советов прошло, Сэм. Но все равно спасибо на добром Слове.

Президент положил трубку. Некоторое время он сидел не двигаясь, пристально рассматривая свои босые ступни на ковре. Ему припомнилось то, что в свое время сказал ему Ричард Никсон. Это было в тот самый день, когда он навсегда покидал Белый дом: "Отчаявшиеся люди всегда совершают отчаянные поступки". По мнению Никсона, эти слова и объясняли, и оправдывали то, что с ним случилось…

 7.25.

Меньше всего Лу Бендер хотел беседовать за завтраком с адмиралом Уильямом Раухом. Но тот звонил и так настаивал, что пришлось уступить: дело, видимо, было неотложное. Единственное условие: приехать к нему на городскую квартиру следовало не позже половины восьмого. Раух успел вовремя, и, когда слуга открыл дверь, адмирал выглядел самодовольным до отвращения.

– Ну, выкладывай, что там у тебя,– сказал Бендер.– Сегодня у меня еще куча дел.

Раух, однако, не спешил с объяснениями. Он дождался, пока слуга, приготовив для них тосты и кофе, не удалился.

– Я знаю, что это тебя позабавит,– заметил он, слегка подтолкнув к Бендеру, сидевшему напротив, белый конверт с адресом Петерсена.

Бендер вынул листок и, пробежав его глазами, чуть не поперхнулся кусочком тоста. Он так долго и натужно кашлял, что Раух вынужден был встать и, обогнув стол, подойти и похлопать его по спине. Когда Бендеру полегчало, он выпил стакан воды, но тут же снова закашлялся.

Еще долго он барабанил пальцами по злополучному листку, прежде чем обрел наконец дар речи.

– Откуда, черт подери, у тебя… это?

– Принесли вместе с бумагами.

– То есть откуда-то из недр ЦРУ? – Бендеру явно не нравилось, что Раух опять играет с ним в кошки-мышки.

– Даже не знаю. Конверт могли прислать из любого правительственного ведомства в этом городе.

– Остались отпечатки?

– Пожалуйста, Лу! Мы же имеем дело не с дилетантами. В общем, мы знаем, кто его послал.

– Ах так?

– Его хозяева. Они не просто сообщают нам координаты Петерсена…

– Ну и?…

– Да, да, Лу.– Раух взял листок из рук Бендера и разорвал его на мелкие кусочки.– Теперь ясно: мы были правы насчет того, что Петерсен нанят Ортегой и никарагуанцами.

Бендер указал на горку "конфетти":

– Это они?

– Да. Он предлагает нам мир.

– Зачем они выдают тебе Пстерсена?

– Потому что знают: мы продырявим его шкуру и опустим в безымянную могилу.

– Чтоб ты за них сделал их грязную работу?

Раух намазал маслом еще один кусочек тоста.

– Ну да, когда в доме заводятся крысы, посылают за человеком, который их выводит.

– Прекрасная у тебя работенка, однако,– фыркнул Бендер.

– Не жалей меня, Лу. Тут ведь идет игра…

Бендер между тем не столько слушал своего собеседника, сколько просчитывал свой очередной ход. Раух наверняка притащил ему координаты Петерсена с определенной целью. И он, Бендер, не должен попасться на его удочку. Надо во что бы то ни стало перехватить у Рауха инициативу и вынудить его уйти в глухую защиту.

– Лу, это как в политике,– продолжал Раух, жуя свой тост.– Погибнуть должны только те, кто проиграл.

– Я не хочу, чтобы его убили.

– Извини?

Бендер подался вперед.

– Если его нанял Ортега, то нам важнее взять его живым, а не мертвым.

– Может быть, тебе, Лу, но не мне,– осклабился Раух.– Давай-ка не мудрствовать лукаво. Нам нужен мертвый Петерсен, тогда вместе с ним умрет и расследование ФБР.

Бендер презрительно махнул рукой:

– Глупости! Как только Петерсен окажется у нас в руках, расследование ФБР все равно закончится. Но… – Бендер откинулся на спинку стула и потер пальцем переносицу,– если мы сумеем добиться, чтобы Петерсен публично сказал миру, кто его нанял… Тогда мы сможем заткнуть рот всем, кто вопит, что мы, дескать, пристаем к бедной, невинной Никарагуа. Добудь его живым, и пусть, эта птичка запоет. Как только он расколется, мы поднимем такую шумиху в прессе…

– Забудь об этом. По закону Компания не "имеет права "добывать" Петерсена, пока он находится на территории Соединенных Штатов.

– Тогда…– Бендер знал, чем задеть Рауха побольнее,– передай его ФБР.

Раух ощетинился. Подобно другим офицерам, что работали в военно-морской разведке в 1984 году, Раух возмущался сенсационными разоблачениями, сделанными ФБР по делу шпионской сети Уокера. В то время на долю Рауха и нескольких его коллег выпала не слишком приятная задача навести порядок на флоте – наказать всех, проявивших халатность, понизить по службе одних, досрочно отправить на пенсию других. Естественно, что в глазах сослуживцев Раух стал настоящим парией. Сам же он навсегда затаил на ФБР злобу. Именно на это с самого начала и рассчитывал Бендер.

– Не будем мелочными,– продолжал он.– Пусть О'Брайен тащит для нас каштаны из огня. Используем его в своих целях.

Раух задумался.

– Ну хоть на сей раз…– Бендер улыбнулся своей масляной улыбочкой.– Будь благоразумен.

– Хорошо, черт подери… Пусть будет по-твоему.– Раух посмотрел на часы и поднялся.– Я, пожалуй, пойду. Хочу быть у себя в Лэнгли до того, как Истмен начнет пресс-конференцию.

Бендер продолжал улыбаться. Этот раунд был за ним.

– Не огорчайся, Билл. Может, убьешь кого в следующий раз.

В дверях Раух неожиданно остановился. В глазах его промелькнуло странное выражение.

– В чем дело, Билл?

– Вчера ты ведь мне не поверил?

– О чем это ты?

– Ну насчет моей версии, что Петерсена нанял Ортега и что стреляли в Фэллона. Не поверил, пока Ортега сам не выдал себя.

– Ах, это… Не знаю, не знаю. Мне эта версия показалась интересной.

– И ты разрешил мне убить его дочь… так? Не веря?!

Бендер ничего не ответил.

– Знаешь, Лу, я всю жизнь считал, что я твердый человек.

– И я тоже считал так,– заметил Бендер со злорадной улыбкой.

Раух покачал головой, хмыкнул:

– Ах ты везунчик, ах ты ублюдок! Истмен сам уходит, Ортега, опять сам, преподнес тебе Петерсена на блюдечке… Бум-бум – и все твои проблемы решены.

При этом он хлопал в ладоши, изображая радость, но улыбки на его лице больше не было.

После того как Раух ушел, Бендер снял трубку своего личного телефона и набрал номер 301-555-1212. Голос телефонистки откликнулся тут же:

– Служба информации. Чем могу помочь?

– Пожалуйста, мне необходим телефон мотеля "Холидэй Инн", в Глен-Бэрни, Мэриленд.

Когда девушка сообщила ему нужный номер, он записал его, поблагодарил и повесил трубку.

Всю дорогу в Лэнгли адмирал Уильям Раух, сидя в глубине своего черного "олдсмобиля" и грызя ноготь большого пальца на левой руке, обдумывал разговор с Лу Бендером. С такими, как он, никогда нельзя быть уверенным, что раскусил их. Вроде бы смысл разговора и ясен, но Раух почему-то был уверен: своих истинных намерений Бендер не проявил.

Трезвое решение убрать Мартинеса они приняли вместе. Были подобраны и не оставляющий никаких следов яд, и методы прививки, так что они не могли вызвать ни малейших подозрений. Через полгода или в крайнем случае год у Мартинеса должна была развиться саркома, и врачам пришлось бы поставить страшный диагноз: СПИД. Друзья и товарищи по оружию отвернутся от него, жена бросит, а церковь – проклянет. И он скончается всеми забытый, так и не узнав, кто его убил. Раух и Бендер были едины: из Мартинеса не должно получиться второго Че Гевары.

В свое время Раух видел фото легендарного Че, когда его удалось схватить. Они запечатлели моменты между очередными сеансами зверских пыток и после наступления смерти. Эти фото лучше всего рассказали Рауху, какой будет война в Латинской Америке. Че умер от рук боливийских садистов, но дух его – каким-то непостижимым образом – уцелел. И до сих пор наводит ужас и на ЦРУ, и на всю Латинскую Америку. Вот потому-то Раух и Бендер твердо решили на сей раз не допускать возрождения из пепла птицы Феникс.