Текст книги "История Греции"
Автор книги: Соломон Лурье
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 65 страниц)
В конце V в. в Фессалии начался новый расцвет. В это время здесь обострились классовые противоречия, с одной стороны, между господствующим классом и пенестами, с другой – между правящей землевладельческой родовой знатью и средним классом, хотя и свободным, но бесправным. Вместе с тем, при участии и под влиянием Афин растет демократическое движение. Отдельные фессалийские полисы экономически и политически обособляются от общефессалийского племенного союза, к этому времени почти распавшегося. Особенно острый характер принимает демократическое движение в городе Ферах, расположенном близко от моря, и торговой гавани Пагасах, где приобретает значение торговое сословие, стоявшее во враждебных отношениях к родовой знати.
В Ферах выдвигается Ликофрон, организовавший вокруг себя партию недовольных и привлекший на свою сторону также и пенестов. Ликофрону при помощи народного вождя Прометея и афинского агента Крития удалось свергнуть в Ферах господство знати и в качестве тирана захватить власть. Вожди движения обратились с воззванием к пенестам соседних фессалийских общин, приглашая их к освобождению и к борьбе против их господ (см. выше, с. 460). Против Ликофрона выступила знать, особенно род Алевадов в Лариссе, но ему удалось победить вождя Алевадов Медия (404 г.). После этого волнения начались и в Лариссе, где из среды знати выступил против Медия некий Аристокл. Медий обратился за помощью к Македонии, где в то время правил царь Архелай.
Ликофрон стремился распространить свою власть на всю Фессалию, но этому воспрепятствовала Македония, войско которой вторглось в Фессалию, подчинило несколько городов, в том числе, при создействии Медия, и Лариссу. Противники Медия обратились тогда за помощью в Спарту, которая еще в середине V в. стремилась подчинить себе Фессалию и теперь воспользовалась случаем вмешаться в фессалийские дела. К Спарте примкнули Феры и некоторые другие города, македонское же войско, ввиду последовавшей в то время смерти Архелая, было отозвано. Против Ликофрона снова выступил Медий во главе союзного фессалийского войска. Ликофрон тогда заключил союз с Беотией, но был оттеснен в Феры. Таким образом, планы Ликофрона потерпели неудачу, но его преемнику ферскому тирану Ясону (390—370) удалось их осуществить.
Ясон объединил Фессалию на основе союза ее полисов и подчинения их своему главенству; он был провозглашен тагом, предводителем всего фессалийского ополчения. Ему удалось объединить под своей властью также Эпир и некоторые племена Этолии. Ясон организовал первоклассную наемническую армию и обладал лучшей в Греции конницей и флотом. Ему нетрудно было бы теперь овладеть Македонией и лишить, таким образом, афинян корабельного леса. Ясон, как сообщает Ксенофонт, собирался после того, как ему удастся объединить под своей властью всю Грецию, покорить и Персию, ссылаясь при этом на успех похода Кира Младшего. Его план поддержал Исократ, обратившийся к нему с письмом, в котором приглашал его стать во главе греческих государств. Фивы рассчитывали на помощь Ясона в надвигающемся столкновении их со Спартой, но он оказался коварным и ненадежным союзником.
7. КОНЕЦ СПАРТАНСКОГО МОГУЩЕСТВАСтолкновение спартанцев с беотийцами произошло в 371 г. около беотийского местечка Левктры. Спартанская армия и количественно и качественно превосходила молодую, только недавно организованную беотийскую армию. Однако Эпаминонд оказался выдающимся стратегом, введя в этой битве впервые так называемый «косой строй». Свое войско Эпаминонд построил клином, так, что наиболее сильные и лучшие бойцы стояли на левом фланге, представлявшем переднюю часть клина, его острый угол, а в отступающей назад части клина стояли более слабые бойцы. Столкнуться с врагом должна была сперва та часть, в которой стояли наиболее сильные воины. Обычно греки ставили сильных бойцов на правом фланге, а слабых на левом, так что в сражении в каждой армии побеждал правый фланг (против сильного правого фланга приходилась слабая левая сторона противника); вслед за тем оба войска нападали друг на друга с фланга. Эпаминонд же поступил наоборот: он поставил сильную часть войска не против слабейшей части врага, а против сильнейшей его части, чтобы сначала разбить ее и этим внести панику во вражескую армию. Наиболее сильная часть войска Эпаминонда, возглавляемая так называемым «священным отрядом» из 300 человек под командованием Пелопида, ударила по сильной же части врага и разбила ее. Удар был так силен, что спартанцы бежали прежде, чем остальная часть беотийского войска вошла в бой. Четыреста спартиатов, в том числе и командовавший войском царь Клеомброт, и большое число союзников остались на поле битвы.
Сражение кончилось полной победой беотийцев; спартанское ополчение было уничтожено почти полностью, и положение его было очень тяжелым. По спартанским законам, воины, бежавшие с поля сражения, лишались политических прав, а так как на этот раз вся спартанская армия бежала, то большую часть спартиатов, которых и так было немного, приходилось лишить политических прав. Агесилай предложил компромисс: пусть на этот день спартанские законы «спят». Таким образом, эти граждане не были лишены политических прав. Любопытна реакция афинян на победу фиванцев при Левктрах. Когда вестник прибыл в Афины с сообщением о ней, его не пригласили, как полагалось, на угощение, не устроили богослужения, не поздравляли, – настолько афиняне были недовольны усилением Фив.
Победа над спартанцами не была, однако, использована Фивами надлежащим образом. Остаткам спартанского войска дали возможность беспрепятственно уйти. В этом был в значительной мере виноват Ясон, который, прибыв в Левктры в качестве союзника фиванцев, играл двойную игру: он воспрепятствовал преследованию спартанцев. На обратном пути из Беотии в Фессалию Ясон захватил предместье города Гиамполя в Фокиде и спартанское укрепление Гераклею Трахинскую на границе Локриды и Дориды и стал готовиться к захвату Дельфийского святилища, чтобы завладеть его сокровищами. Это дало бы ему возможность стать самым могущественным властителем в Греции. Однако во время подготовки к захвату Дельф он стал жертвой террористического акта (370 г.).
После победы при Левктрах фиванцы закончили объединение всех беотийских городов и заставили большинство государств средней Греции (Фокиду, обе Локриды, Акарнанию) вступить в новый, руководимый Беотией, союз. Впоследствии к союзу примкнули также Этолия, фессалийские города долины Сперхея, города Евбеи. Союз был заключен на условиях, напоминающих учредительный договор Второго Афинского морского союза. Союзные города выставляли свои контингенты в обще-беотийскую армию для борьбы со спартанцами. Союз этот под руководством Беотии существовал наряду с Афинским морским союзом.
Поражение Спарты при Левктрах послужило сигналом к окончательному распадению Пелопоннесского союза. Союзники Спарты и раньше проявляли недовольство ее политикой: во время одного из походов в Беотию это недовольство едва не привело к распаду пелопоннесской армии. Теперь же, после битвы при Левктрах, в Пелопоннесе произошел ряд демократических переворотов; аристократы подвергались изгнанию; их имущество делилось между беднотой. Аристократы устраивали заговоры и пытались силой вернуть себе власть. Борьба принимала ожесточенные формы; так, в Аргосе около 1000 аристократов были перебиты дубинами (дубина по-гречески «скитала»; отсюда это избиение носило название «скитализма»), но затем, впрочем, народ перебил и демагогов, толкнувших его на такую расправу. На стороне Спарты остались только Коринф, Сикион, Ахайя, Эпидавр, Трезен и Орхомен в Аркадии; остальные аркадские города образовали мощный демократический союз под руководством Тегеи и Мантинеи. Эта последняя снова из четырех деревень объединилась в город, обнесенный стенами.
Сторонники аристократии в Тегее частью были перебиты, частью же бежали в Спарту и здесь начали агитацию за поход Спарты против демократической Аркадии. Так как Спарта стала угрожать Аркадскому союзу, члены его обратились за помощью к Афинам. Однако афиняне, не желая ослабления Спарты (это повело бы к усилению Фив), отказались помочь Аркадии. Тогда аркадяне обратились к Фивам. Фиванское правительство пришло на помощь демократической Аркадии и выслало свою армию под командованием Пелопида и Эпаминонда, чтобы бороться вместе с аркадянами против Спарты. Поход этот относится к 370—369 гг.
Беотийское войско, в котором принимали участие и контингента среднегреческих государств, прибыло в Аркадию, но не застало уже здесь спартанцев. Зато сюда явились представители лаконских периэков, сообщившие Эпаминонду, что периэки готовы отложиться от Спарты, а мессенские илоты восстали против своих угнетателей. Это сообщение заставило фиванское командование совершить вторжение в самую Лаконику. Во главе большого войска Эпаминонд подошел непосредственно к Спарте. За все существование Спарты это был первый случай, когда враг вторгся на территорию Лаконики: спартанцы до этого времени всегда вели борьбу на чужой территории.
Агесилаю удалось, тем не менее, отстоять Спарту. Он безжалостно подавил несколько заговоров, раскрытых им в самой Спарте, спартанское правительство вооружило шесть тысяч илотов, но вооруженные рабы вызывали еще больший страх у своих господ, чем фиванцы. К счастью для Спарты прибыли контингента некоторых союзных городов, оставшихся верными ей; с ними Агесилай приготовился к решительной защите города. Но как раз в это время наступила пора полевых работ, и большинство союзников Беотии разошлось.
Эпаминонд не мог взять Спарту (а может быть, это и не входило в его план). Беотийская армия выступила из Лаконики в Мессению. Плодородная Мессения, главная житница Спарты, отложилась от нее после восстания илотов. Бывшие илоты образовали собственное государство. Эпаминонд основал на месте древней Итомы большой город Мессену, укрепленный стенами,[309]309
Остатки этих стен, выстроенных из тщательно отесанного камня, обнаружены археологами.
[Закрыть] и возвратил в Мессению мессенцев, бежавших еще в VI и V вв. в разные части Греции; частью он призвал сюда спартанских илотов из Лаконики и дал им права гражданства в новом государстве. Это вызывало постоянные восстания илотов в самой Спарте. После этого похода фиванцев владения Спарты ограничились одной Лаконикой; она лишилась Мессении и ряда периэкских городов и потеряла всякое влияние среди греческих государств.
По-видимому, во время этой же экспедиции произошло событие, очень неприятное для Спарты. Мантинеец Ликомед составил план организации Аркадского союза с одним главным городом, который был назван Мегалополем – «большим городом». Здесь должны были заседать совет аркадских послов и народное собрание аркадян. При содействии Эпаминонда этот план был приведен в исполнение. Несколько десятков небольших городов и селений юго-западной Аркадии объединились в один большой полис. Мегалополь стал оплотом демократии, так как здесь не было и не могло быть никаких аристократических тенденций, и его строй был с самого начала чисто демократическим.
К этому времени в Афинах снова обострилась партийная борьба, причем одна из борющихся групп из страха перед растущим демократическим движением и перед усилением Беотии стояла за сближение со Спартой. Сторонники этой группы проводят решение о заключении союза со Спартой, и, начиная с 370 г., Афины выступают в лагере противников Фив. Эта группа возглавляется оратором Исократом. Он требует, чтобы Афины выступили в защиту интересов Спарты и чтобы спартанцам были возвращены их илоты, потому что нельзя отнимать рабов у их владельцев и поднимать против господ. Он пишет речь, влагая ее в уста спартанского царевича Архидама. В ней он угрожает, что все мужское население Спарты, если не вернут Мессению, займется разбоем: спартанцы образуют кочевой лагерь, пойдут на беззащитные города Пелопоннеса, будут их грабить и вносить расстройство в жизнь Греции, пока им не вернут Мессении (после ряда переворотов таких кочующих лагерей, как мы узнаем из того же Исократа, было немало в Греции).
Афинские демократы, наоборот, указывали, что мессенцы совершенно справедливо освобождены. Афинский оратор Алкидамант писал, как мы видели выше, что рабы и свободные – это деление искусственное, «все люди – вольноотпущенники божества», т. е. все люди созданы равными и нет среди них «лучших» и «худших».
Восстановление Мессении непосредственно вытекало из условий Антиалкидова мира, тем не менее, афинские реакционеры требовали обратного подчинения мессенцев, исходя из общих классовых интересов греческих рабовладельцев.
Следующий поход Эпаминонда в Пелопоннес летом 369 г. не принес уже таких блестящих результатов. В сражении у стен Коринфа фиванцы потерпели неудачу, главным образом вследствие помощи, оказанной союзниками Спарты афинянами, войском которых командовал Ификрат. Эта неудача Эпаминонда послужила в Фивах поводом для выступления оппозиции из рядов крайней демократии. Вождь этой оппозиции, участник переворота 379 г., оратор Менеклид привлек к суду Эпаминонда, Пелопида и других беотархов по обвинению в государственной измене. Результатом этого процесса было то, что Эпаминонд, неоднократно выступавший против наиболее решительных мероприятий фиванской демократии, не был избран беотархом на следующий 368 г.
Однако уже через год, в 367 г., Эпаминонд возглавил новый поход против фиванцев в Пелопоннес. На этот раз к союзу было присоединено северное побережье Пелопоннеса – Ахайя. Эпаминонд оставил здесь у власти аристократов, но крайняя демократия в Фивах провела отмену распоряжений Эпаминонда, и в ряде городов Ахайи произошли демократические перевороты. Это послужило поводом к гражданской войне в городах Ахайи, в результате которой большинство этих городов вскоре отложились от Фив.
В это время опять начались переговоры о мире. Все государства, участвовавшие в войне, одно за другим заключили мир с Фивами. Провозглашен был общий мир: лишь Спарта категорически отказалась идти на какие бы то ни было переговоры, пока ей не вернут Мессению. Однако Эпаминонд не желал на это пойти.
8. СМЕРТЬ ПЕЛОПИДА И ЭПАМИНОНДАВ Ферах (в Фессалии) с 369 г. власть захватил Александр, который, помня об убийстве Ясона, ввел здесь террористический режим. Ряд аристократических государств Фессалии, возглавляемых Лариссой, не пожелал подчиниться Александру и обратился за помощью к Беотии. Александр со своей стороны обратился к Афинам и привлек их к себе обещанием больших экономических выгод: он обязался поставлять им хлеб и мясо по дешевой цене – 1 мину мяса за 1/2 обола (т. е. по 9 коп. золотом за 1 кг мяса). Это сближение Александра с Афинами еще более обострило антагонизм между Беотией и Афинами. Пелопид дважды приходил со своей армией на помощь фессалийским аристократам. Он прошел со своим войском в Македонию, откуда взял заложниками царевичей Филоксена и Филиппа[310]310
Это – будущий царь Македонии Филипп II, отец Александра Великого.
[Закрыть] и пятьдесят македонских аристократов. На обратном пути из Македонии Пелопид был, однако, захвачен в плен Александром, и Эпаминонду пришлось самому пойти походом в Фессалию, чтобы его освободить. После этого Александр снова начал жестокую и беспощадную борьбу с фессалийскими городами. Пелопид в третий раз пошел походом против Александра: в этом походе, в 364 г., он пал в бою при Киноскефалах.
Во время этого последнего похода Пелопида в Фессалию в Беотии был открыт большой олигархический заговор с центром в Орхомене. Фиванское демократическое правительство казнило попавших в его руки заговорщиков, а затем объявило поход против Орхомена, который с 379 г. стал средоточием олигархических элементов в Беотии. Город был взят и разрушен, уцелевшие жители бежали в различные греческие государства.
К этому же времени относится первая попытка Фив добиться гегемонии на море. В 364 г. Эпаминонд выступил в море с только что сооруженным беотийским флотом из ста триер. Результатом похода было отложение ряда островов и городов, в частности – Византия, от Афинского союза. Потеря Византия была тяжелым ударом по хлебному снабжению Афин; поэтому поход Эпаминонда привел к непримиримой вражде между Афинами и Беотией.
Между тем в среде демократических государств Пелопоннеса произошло расслоение. Демократическая часть аркадских городов продолжала настаивать на сохранении союза с Фивами и выполнении обязательств по этому союзу. Но аристократы не желали быть в подчинении у Беотии: беотийское правительство проводило демократические преобразования в городах Пелопоннеса, причем в некоторых из них, важных для Беотии в стратегическом отношении, были оставлены фиванские гарнизоны и гармосты. Поэтому аркадские города с аристократическим строем, группировавшиеся вокруг Мантинеи, после неудачной попытки организовать самостоятельное государство, заключили союз со Спартой, Ахайей и Афинами. До нас дошла афинская надпись с текстом военного договора между афинянами, с одной стороны, а аркадянами (очевидно, группировавшимися вокруг Мантинеи), ахейцами, элидцами и флиунтцами – с другой, начертанная в 362 г. (Ditt. Syll. I3, № 181). Тогда беотийцы пришли на помощь союзникам. Образовалось, таким образом, два лагеря: с одной стороны, Спарта, Афины и часть пелопоннесских государств, главным образом с аристократическим и умеренно-демократическим строем, в том числе Мантинея, с другой стороны, Фивы, большая часть аркадян и все государства с радикально-демократическим строем. Наиболее важными из последних были Аргос, Мессена, Мегалополь и Тегея. Эпаминонд, явившийся в Пелопоннес во главе беотийской армии, сделал попытку взять неожиданным нападением Спарту. Однако эта попытка не удалась, и вскоре обе стороны встретились в битве при Мантинее (362 г.), причем фиванской армией командовал Эпаминонд. В этой битве Эпаминонд проявил себя замечательным полководцем. Из сообщения Ксенофонта о Мантинейской битве можно заключить, что победа была на стороне фиванцев, хотя она и не была решительной, так как обе стороны после этой битвы просили друг друга выдать трупы воинов, оказавшихся на территории врага. Между тем, по греческим обычаям, тот, кто просит выдать трупы, считается побежденным, так как тот, кто отступает, вынужден оставлять трупы своих соратников на территории врага. Но на этот раз армии столько раз двигались вперед и назад, что обе стороны просили выдать трупы, так что с формальной точки зрения обе стороны были и побежденными и победителями. Но самым ужасным для беотийцев было то, что в битве при Мантинее пал сам Эпаминонд, ставший во главе Фив после смерти Пелопида, и Фивы остались без вождя. Смерть его так поразила фиванцев, что они не воспользовались одержанной победой. Вскоре Фивы потеряли все свои позиции в Пелопоннесе; только в средней Греции они продолжали еще в течение нескольких лет играть ведущую роль.
Мантинейской битвой Ксенофонт кончает свою «Греческую историю». Он констатирует, что после этой битвы в Греции создалось очень тяжелое положение: не было ни одного греческого государства, которое было бы сильнее всех других, царила общая растерянность, неизвестно было, на кого опереться. Произошел, в сущности, крах попыток объединения греческих полисов вокруг одного из них. Однако необходимы были новые пути объединения. По этим путям прежде всего пошли в Сицилии, где старинные полисные традиции были гораздо слабее, чем в материковой Греции.
9. ВОЕННАЯ МОНАРХИЯ В СИЦИЛИИВыше (гл. X, § 3) мы говорили о тяжелом поражении, понесенном в 409 г. (при Гимере) сиракузянами от карфагенян, вместе с которыми сражалась часть сицилийских греков и в войсках которых служили афинские наемники. Говорили мы также о том ликовании, которое вызвала эта победа в Афинах, заключивших затем в 406 г. военную симмахию с Карфагеном. В 406 г. карфагеняне нанесли Сиракузам не менее сокрушительное поражение, завладев союзным с Сиракузами Акрагантом. Один из военачальников в борьбе за Акрагант Дионисий выступил с обвинением в измене против бывших своих товарищей, в результате чего он добился того, что был назначен единственным полномочным стратегом (strategos autokrator), после чего захватил тираническую власть в Сиракузах.
Правление Дионисия I привлекло к себе внимание буржуазных историков античности XIX в., причем взгляды их на Дионисия в зависимости от их мировоззрения чрезвычайно расходятся. Историки старой, либеральной поры, как, например, Грот, характеризовали его как холодного злодея, не пренебрегавшего никакими путями для достижения своей личной власти, порабощавшего и уничтожавшего целые города, вымогавшего деньги, разорявшего людей и приведшего свободных греческих граждан, которых он подвергал постоянным унижениям, в состояние моральной и политической деградации.
Наоборот, реакционные немецкие ученые более позднего «бисмарковского» поколения, как, например, Белох, считают его одним из величайших людей древности – прежде всего за то, что он противопоставил эллинов семитам, а также за то, что он избавил греческие города от «язв, присущих по природе демократическому строю». Даже тот факт, что по распоряжению Дионисия в Сиракузах и других городах Сицилии подверглись погрому карфагеняне – мирные жители этих городов, проживавшие здесь с давних времен (было зверски убито множество народа, были разграблены их дома и товары), вызывает восхищение Белоха; в этой «Semitenhetze» – «травле семитов» он видит справедливую месть за жестокие способы ведения войны, применявшиеся карфагенянами, не считаясь с тем, что здесь речь идет не о врагах на войне, а о соседях эллинов, ни в чем не повинных.
Разумеется, и эта группа ученых не может отрицать варварского деспотизма, своеволия и жестокости Дионисия I, однако этот деспотизм рассматривается как необходимое средство для того, чтобы сковать «железной цепью» всех эллинов для отражения угрожавшей им опасности порабощения со стороны Карфагена: только благодаря замечательным политическим и военным талантам Дионисия эллинство на западе было спасено. Оба эти взгляда – и либеральный и националистический – отражают лишь узость кругозора их авторов, пренебрегая основными причинами и наиболе характерными особенностями происшедшего перелома.
