Текст книги "История Греции"
Автор книги: Соломон Лурье
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 65 страниц)
В Мегарах, дорийском по происхождению государстве, входившем с давних времен в Пелопоннесский союз, произошел, несомненно под влиянием афинской агитации, политический переворот. Территория Мегар, неудобная для земледелия, давала скудные урожаи, и мегарцы нуждались в ввозном хлебе, а следовательно, в сбыте своей ремесленной продукции. Однако островной и малоазийский рынки находились уже всецело в руках афинян, и для слабых Мегар было бы безумием пытаться силой отнять у афинян эти рынки. В частности, Византий, основанный когда-то мегарцами И находившийся с ними в теснейшей не только религиозной, но и коммерческой связи, вошел теперь в Афинский морской союз, и, следовательно, находился в зависимости от Афин. Для того чтобы коммерческие связи Мегар с Византией можно было поддерживать и расширять, необходимо было расположить к себе Афины. Понятно, что Мегары колебались между Спартой и Афинами. Успех афинского оружия в Пелопоннесе и демократический переворот в Аргосе, Мантинее и некоторых других государствах Пелопоннеса положили конец колебаниям Мегар: крестьянству и городским торговцам и ремесленникам удалось снова, как в VI в., одержать верх над аристократией. Для Афин вхождение Мегар в сферу их влияния также имело совершенно исключительное значение. В V в. техника мореплавания еще не стояла на столь высоком уровне, чтобы обход выдающихся в море полуостровов и мысов не был сопряжен с самой серьезной опасностью. Даже перевозка хлеба из Евбеи в Афины вокруг Аттики мимо мыса Суния считалась, как сообщает Фукидид, опасной и ненадежной, а потому нерентабельной: предпочитали перегружать хлеб и везти его сухим путем из Оропа через Декелею. Еще во много раз труднее и опаснее был путь вокруг Пелопоннеса, мимо мыса Малеи: ветры, водовороты и подводные камни делали этот путь, как мы узнаем из Геродота, Фукидида и Страбона, опасным даже летом и совершенно непроходимым зимой.
Практически торговля между всем бассейном Эгейского моря и Западом – Италией, Сицилией и Карфагеном – могла осуществляться только через Истм. Это и было причиной расцвета Коринфа, обогащавшегося на пошлинах за перевозимые через перешеек товары. С другой стороны, необходимость платить пошлины коринфянам делала торговлю с Западом маловыгодной для афинян, захвативших уже в это время всю торговлю на Эгейском море. Мегары владели гаванью Нисеей на Сароническом заливе Эгейского моря и гаванью Пегами на Коринфском заливе, обе гавани были соединены между собой короткой и удобной дорогой. Стоило только этим гаваням попасть в сферу влияния Афин, и афиняне получали возможность захватить в свои руки торговлю между Эгейским морем и Западом, сведя на нет коринфскую торговлю, так как на Эгейском море они были полновластными хозяевами. Понятно также, что для Коринфа, соседа Мегар с юга, недопущение афинян в Мегариду было вопросом жизни и смерти. Единственным шансом сохранить свою торговую роль было для коринфян присоединение Мегариды к территории Коринфа; такие попытки делались и ранее. Переворот в Мегарах послужил поводом для новой такой попытки. Мегары обратились за помощью к Афинам. Афиняне захватили Мегариду. «Таким образом, – замечает Фукидид (I, 103), – афиняне завладели и Мегарами и Пегами и построили Длинные стены (по обе стороны дороги) из Мегар в Нисею, поставив внутри их гарнизон. С этого времени и начинается жгучая ненависть между Коринфом и Афинами». Эта ненависть засвидетельствована вплоть до начала IV в. (Аристофан). При тогдашней военной технике Длинные стены делали Мегары совершенно неприступными с суши для лакедемонян. Захват Мегар, помимо торговых преимуществ, обеспечивал афинян от неожиданного нападения пелопоннесского войска и послужил серьезным предостережением не только для Коринфа, но и для другого ближайшего соседа Афин – Эгины, которая заключила тесный союз с Коринфом.
Маленькие Мегары не могли мечтать о господстве на Эгейском море. В другом положении была Эгина. Она была очень богатым государством и имела разветвленные торговые связи в Эгейском море, все в большей мере становившемся внутренним морем Афин. На Западе Эгина не торговала: Эгейское море, по которому лежал путь в столь важный для эгинской торговли Египет, было единственным источником ее благополучия. Попытку вернуть былое влияние в Эгейском море Эгина должна была сделать или теперь, когда Афинам приходилось вести войну сразу на нескольких фронтах, или никогда. Эгиняне не преминули воспользоваться этим случаем.
Если в 460 г. афиняне только пришли на помощь мегарцам, подвергшимся нападению коринфян, то в следующем году афиняне уже сами начали военные действия в Галиях, в Арголиде. На суше они потерпели поражение от коринфян, зато близ Эгины афинский флот напал на соединенный флот пелопоннесцев и эгинян и одержал блестящую победу, взяв в плен 70 неприятельских кораблей. После этого афиняне осадили Эгину. Устранение коммерческой конкуренции Эгины было для афинян почти так же важно, как ослабление коммерческой мощи Коринфа: Перикл называл Эгину «бельмом на глазу Афин». В это время Эгина была, после Афин и Коринфа, сильнейшей морской державой.[203]203
В начале V в., до постройки флота Фемистоклом, ее флот был значительно сильнее афинского; античные авторы говорят о «талассократии» (господстве на море) Эгины в это время.
[Закрыть] Она лежала при выходе из Саронического залива и могла без труда помешать выходу и входу афинских торговых судов. Не менее важно было то, что Эгина играла ведущую роль в торговле хлебом с Египтом, занимавшим тогда первое место по количеству производимого зерна, подобно тому, как Коринф держал в своих руках торговлю италийским и сицилийским хлебом. Как мы узнаем из Геродота (II, 178), только три греческих государства имели в VI в. собственные храмы в важнейшей гавани Египта Навкратисе: Милет, Самос и Эгина. Но Милет был разрушен в 494 г. и с тех пор потерял значение; Самос вошел в Афинский союз, а, стало быть, и в сферу афинского торгового влияния. Оставался единственный конкурент в Египте – Эгина, и его надо было устранить. Понятно, что коринфяне были весьма заинтересованы в том, чтобы помочь Эгине. Для этого они напали с суши на Мегары, рассчитывая, что афиняне не будут в состоянии сражаться на нескольких фронтах. Однако афиняне призвали на службу граждан самых старших и самых младших призывных возрастов и с их помощью, под предводительством Миронида, одержали победу над коринфянами, причем осенью 459 г. отряд коринфян, заблудившихся на территории Мегар, был перебит афинянами до последнего человека.
Продолжая осаду Эгины, афиняне вместе с тем спешно принялись за дальнейшее укрепление своего города. Именно к этому времени относится сооружение высоких стен, соединяющих город с его гаванями. Северная стена вела к Пирею, южная – к Фалеру. Благодаря этим стенам Афины, пока они сохраняли власть над морем, не могли быть взяты с суши измором. Как и естественно было ожидать, оба врага Афин – Спа рта и Персия – объединились теперь для борьбы с ними; Периклу приходилось платиться за ошибку, допущенную в свое время Афинами, пославшими экспедицию на помощь восставшему Египту. Перс Мегабаз привез спартанцам от персидского царя большую сумму денег, чтобы побудить их вмешаться в борьбу между Афинами и союзниками Спарты, Коринфом и Эгиной. Однако спартанцы в духе своей постоянной политики попытались, не открывая военных действий, действовать через своих агентов, сторонников аристократической партии в Афинах, с целью произвести здесь олигархический переворот. В это время Кимон был изгнан из Афин, но его партия, возглавляемая Фукидидом из Алопеки, готова была любой ценой свергнуть ненавистную ей власть демоса.
Сооружение Длинных стен было переломным пунктом в истории Афин. Оно означало полную неуязвимость их со стороны Спарты и окончательное перенесение центра тяжести афинской политики на море, на флот, экипаж которого рекрутировался из беднейших элементов населения, что вело к усилению демоса. С другой стороны, возведение стен означало, что, в случае нападения спартанцев с суши, землевладельцы должны будут покинуть свои участки, которые будут отданы на разграбление врагу. Интересы сельчан тем самым приносились в жертву интересам все более усиливавшегося городского населения. Поэтому не удивительно, что демократия встретила сильную оппозицию, опиравшуюся на зажиточное крестьянство, составлявшее тогда почти половину населения Аттики.
Постройка Длинных стен, казалось бы, должна была заставите спартанцев перейти к решительным действиям: это был удобный случай поставить в Афинах у власти реакционную группу и принудить афинян изменить их политику. Спартанцы двинулись походом на север, воспользовавшись тем предлогом, что жители Фокиды напали на небольшую горную область Дориду, считавшуюся метрополией всех дорян, и прежде всего спартанцев, тогда как фокидцы были союзниками афинян. Спартанцам удалось быстро сломить сопротивление фокидцев. На обратном пути, когда спартанцы проходили через Беотию, к ним, по сообщению Фукидида (I, 107), обратились за помощью две делегации: афинские сторонники олигархии, желавшие, «чтобы спартанцы помешали постройке Длинных стен и свергли демократию», и фиванские аристократы; Фивы, очевидно, хотели воспользоваться помощью спартанцев, чтобы восстановить утраченную власть в Беотийском союзе. Демократам остальных городов Беотии ничего не оставалось, как обратиться за помощью к афинянам. При Танагре произошло решительное столкновение между демократическими и реакционными государствами Эллады (457 г.). Бок о бок с афинянами сражались аргосцы и ионийские союзники Афин; на помощь к ним пришел также отряд фессалийской конницы, бывшей лишь случайным их союзником, ибо в Фессалии был аристократический строй. Всего в битве участвовало до 14 000 человек. Афиняне и их союзники были разбиты войском пелопоннесцев и фиванцев. Причиной поражения, по-видимому, было изменническое поведение афинских аристократов, вошедших в тайное соглашение с союзниками афинян – фессалийцами: в самый разгар боя фессалийцы перешли на сторону спартанцев и стали рубить афинян.[204]204
Позднейшая историография пыталась всякими правдами и неправдами снять с афинских аристократов обвинение в государственной измене. Был измышлен рассказ о прибытии Кимона на фронт для защиты отечества и об афинских аристократах, сплотившихся вокруг доспехов изгнанного Кимона и погибших до последнего человека. Это невероятно уже потому, что друзья Кимона (например, упомянутый в этой истории Евфипп из Анафлиста) принадлежали не только к другим демам, а не к дему Лакиадов, из которого происходил Кимон, но и к самым различным филам, а следовательно, по афинским законам должны были сражаться не рядом друг с другом, а в отрядах различных фил. Конечно, трудно сомневаться в том, что среди афинских аристократов были и честные патриоты, не хотевшие стать предателями своего отечества; но это, вопреки мнению Эд. Мейера, не снимает с афинских аристократов в целом обвинения в государственной измене, брошенного им таким серьезным историком, как Фукидид. Рассказ о прибытии Кимона на поле битвы и последовавшем вслед за этим досрочным возвращением его из изгнания противоречит и сообщению Платона в «Горгии» (516 d). «Измышление безвкусной истории о Кимоне показывает лишь одно: очевидно у его друзей совесть была не чиста»
[Закрыть]
С 457 г. открываются прямые военные действия между Спартой и Афинами, продолжавшиеся до 451 г. Некоторые историки называют эту войну «Первой пелопоннесской войной».
Для политики Спарты характерно поведение ее после битвы при Танагре. Спартанцы не могли не видеть, что фиванцы, предоставленные самим себе, будут раздавлены своим более могущественным соседом. Однако принципы спартанской политики не позволяли долго держать большое количество спартиатов вдали от Спарты, за границей Пелопоннеса, ибо это могло бы способствовать восстанию илотов. Спартанцы должны были быть особенно осторожны в это время, так как осада Итомы еще не окончилась. Поэтому они, оказав помощь фиванцам, ушли назад, не причинив Афинам сколько-нибудь существенного вреда, а только опустошив недавно захваченную афинянами Мегарскую область. По-видимому, результатом спартанской победы была попытка Фив подчинить себе всю Беотию, причем вожди других беотийских городов были изгнаны. Тогда эти изгнанники, хотя они и принадлежали к аристократам, обратились за помощью к Афинам; это был первый случай, когда демократические Афины оказали помощь аристократическим группам: как справедливо указывает автор псевдоксенофонтовой «Афинской политии», этот противоестественный союз должен был раньше или позже окончиться плачевно для афинян; что и случилось позже, в 446 г.
Через 62 дня после битвы при Танагре афиняне снова выступили против фиванцев под предводительством Миронида и в битве при Энофитах (город в северной части Беотии) разбили их наголову. Однако уже очень скоро аристократия беотийских городов должна была пожалеть о том, что демократические Афины оказали ей помощь. Правда, в мелких городах Беотии, где городского демоса не было, у власти остались зажиточные люди во главе с аристократами; зато в больших городах, в Фивах и Орхомене, уже скоро аристократам, несмотря на лояльность к Афинам, пришлось уйти, и власть перешла к городскому демосу, который фактически и сделался вершителем судеб Беотии.
Этот успех афинян оказал немедленно же влияние на соседние государства. Опунтские локрийцы после того, как оба их соседа, фокидцы и беотийцы, оказались союзниками афинян, не могли уже держаться политики нейтралитета. Фокидцы были друзьями афинян и охотно заключили с ними союз,[205]205
По Диодору, спартанцы во время похода на север покорили фокидцев (XI 79); поэтому после битвы при Энофитах афинянам пришлось якобы снова покорять силой фокидцев (XI, 83). По Фукидиду (I, 107), спартанцы не покорили фокидцев, а только заставили их вернуть захваченные города. Я полагаю, что необходимо отдать предпочтение Фукидиду, и считаю сообщение Диодора ошибочным.
[Закрыть] локрийцы же, в наказание за их несочувствие афинянам, вынуждены были выдать им сто наиболее знатных граждан в качестве заложников и передать свою колонию Навпакт в Коринфском заливе. В таком же положении оказались и жители Эгины: после того как афиняне стали хозяевами во всей средней Греции до Фермопил, и после того как стало ясно, что спартанцы не сделают ни Малейшей попытки изменить это положение вещей, Эгине ничего не оставалось, как прекратить сопротивление и сдаться афинянам (456 г.). Жителям Эгины пришлось срыть стены, выдать корабли, заплатить контрибуцию и вступить в члены Афинского морского союза. Вслед за этим к афинянам присоединился и город Трезен в Арголиде, связанный с Афинами религиозно-мифологической традицией.[206]206
Любимый афинский национальный герой Тезей родился в Трезене, в Трезене же нашли приют афиняне во время Саламинской битвы.
[Закрыть]
Афиняне и их союзники питались преимущественно хлебом, ввозимым из Северного Причерноморья, тогда как Коринф и другие пелопоннесские государства получали хлеб из Сицилии и Южной Италии. Причиной того, что Пелопоннесский союз мог позволить Афинам в 478 г. хозяйничать на Эгейском море, было как раз то обстоятельство, что сфера интересов союза лежала главным образом к западу от Балканского полуострова. Еще Фемистокл сделал первую попытку проникнуть на западные рынки и стремился прежде всего обеспечить Афинам удобную стоянку на западном берегу Греции, в Керкире – главном порту на пути в Италию. Однако Фемистоклу пришлось бежать раньше, чем планы его были осуществлены.
Перикл пошел по тому же пути, что и Фемистокл, но с гораздо большим успехом. Афины владели уже двумя гаванями в Коринфском заливе – Пегами в Мегариде и Навпактом в Этолии. Периклу удалось также склонить на сторону Афин жителей небольших городов Акарнании, а затем племя амфилохов, живших в Эпире. Для афинской торговли с Италией и Сицилией открылись теперь блестящие перспективы. Но Перикл (в 456—455 гг.) решил завоевать влияние на западе материка Греции и вооруженной силой: один из афинских стратегов Толмид отправился в объезд вокруг Пелопоннеса, имея на ста кораблях большой отряд гоплитов. Высаживаясь в различных местах Лаконии, Толмид опустошал ее, причем сжег спартанскую военную гавань Гифий.[207]207
Если спартанцы за два года до этого, опустошив Мегарскую область, впервые открыли прямые военные действия против Афин, то теперь афиняне, предав опустошению Лаконику, впервые открыто выступили против Спарты.
[Закрыть] Как раз в это время спартанцам удалось взять Итому. По требованию Дельфийского оракула, находившегося в это время в сфере афинского влияния, они предоставили сдавшимся илотам право свободного ухода из Мессении. Изгнанников Толмид взял на свои корабли и поселил в Навпакте; этот город на Коринфском заливе стал теперь надежным, преданным союзником Афин, ибо никто так искренно не ненавидел спартанцев, как их илоты. На дальнейшем пути Толмид добился того, что Закинф и некоторые другие острова Ионийского архипелага заключили договор с афинянами В Этолии Толмиду удалось захватить у самого входа в Коринфский залив два коринфских города. Однако нанести решительный удар Коринфу, присоединив к себе непосредственно примыкающий к нему Сикион, Толмиду не удалось, и ему пришлось ограничиться лишь тем, что, разбив вышедшее к нему навстречу сикионское войско, он предал всю область опустошению. Какова была цель всех этих завоеваний, ясно из того, что в 454—453 гг. афиняне заключили союз с Эгестой (иначе она называется Сегестой) в Сицилии и таким образом впервые вошли в соприкосновение с Великой Грецией.
До 457 г. дела афинян были блестящими на всех фронтах, но удачи на Западе в 456—454 гг. сопровождались крупными неудачами на Востоке. В 457 г. большая афинская экспедиция (для перевозки войска понадобился флот почти из 200 кораблей!) находилась в Египте. Источники не дают прямых указаний по вопросу, когда эта экспедиция была отправлена в Египет: одни ученые полагают, что Перикл, несмотря на трудности войны со Спартой и ее союзниками, решился одновременно значительную часть своего войска послать на помощь египетскому фараону ливийцу Инару, сыну Псамметиха, отложившемуся от персидского царя Артаксеркса и поднявшему на борьбу большую часть Египта. Афиняне были заинтересованы в дружбе с хлебородным Египтом; по-видимому, Инар уже до восстания посылал афинянам хлеб. Эти ученые относят отправление экспедиции к 459 г. Другие исследователи (в том числе и автор этой книги) считают невероятным, чтобы Перикл, следовавший традиционной политике Алкмеонидов и бывший поэтому всегда сторонником мира с Персией, решился открыть войну сразу на два фронта; они полагают (руководясь замечанием Плутарха, Кимон, 15, и датировкой Диодора), что эта экспедиция была отправлена еще Кимоном в 461 г.; это было вполне в духе политики Кимона, всегда стоявшего за мир со Спартой и войну с Персией. Война эта началась очень удачно: афинянам вместе с египтянами удалось разбить персов и осадить их в Мемфисе. Перикл же, придя к власти, не мог уже прекратить эту удачную и популярную войну: такой образ действий мог бы стать роковым для демократического режима.
Однако осада Мемфиса затянулась надолго. Афинянам, ведшим борьбу на трех фронтах,[208]208
До нас дошел от 459 г. список из 185 человек одной только филы Эрехфеиды, погибших в этом году на шести полях сражения: на Кипре, в Египте, в Финикии (о сражениях на Кипре и в Финикии нам известно только из этого источника), в Галиях, на Эгине и в Мегарах – в том числе 2 стратега и 1 прорицатель; так как погибли 2 стратега из одной и той же филы, то один из них – несомненно председатель коллегии стратегов, т. е. виднейший государственный деятель.
[Закрыть] трудно было послать в Египет необходимые подкрепления, в то время как Персия могла сосредоточить в Египте большие силы. В 457 или 456 г. туда прибыл из Персии с большим отрядом Мегабиз, разбил египетско-афинское войско и заставил его снять осаду с Мемфиса. Узнав об этом, афиняне послали на помощь 50 кораблей, но было уже поздно: Мегабизу удалось окружить и одолеть египтян и греков на острове Просопитиде в устье Нила; значительная часть войска была перебита, Инар попал к персам в плен и был по приказу царя казнен, уцелевшим грекам удалось спастись в Кирену и оттуда переправиться на родину. Афинский флот, посланный на помощь, был захвачен персами, и значительная часть находившихся на нем воинов уничтожена. Эгейское море стало теперь открытым для персов.
После египетского поражения положение афинян на восточном фронте стало очень напряженным. Персия несомненно поддерживала связь со Спартой и Коринфом, и все время можно было ожидать с ее стороны нападения. Влияние Афин на Эгейском море настолько пошатнулось, что незадолго до 454 г. по предложению самосцев пришлось перенести союзную казну с Делоса в Афины и поместить ее на Акрополе. Тем не менее афиняне продолжали действовать энергично. В 453 г. Перикл повторил экспедицию Толмида к побережью Пелопоннеса. Он разбил сикионян; Ахайя перешла на сторону Афин. Операции в Акарнании, имевшие целью подорвать сношения Коринфа с Западом, были, однако, неудачны. С другой стороны, Перикл пытался обеспечить путь по суше к македонскому лесу и фракийскому хлебу. Беотия, Локрида и Фокида находились уже в сфере афинского влияния; оставалось распространить его на Фессалию, где боролись две группы: лаконофильская олигархическая партия земельной аристократии (всадников) и монархическая, опиравшаяся на более широкие массы и поэтому поддерживаемая Афинами. В 454 г. афиняне попытались произвести в Фессалии переворот в пользу второй из указанных групп, но безуспешно. При создавшихся для Афин условиях, при наличии союза между спартанцами и персами, отсутствие побед означало поражение. Значительную часть областей, захваченных на материке Греции, Перикл, по-видимому, вовсе не имел в виду во что бы то ни стало удержать во власти Афин, тем более, что хозяйничанье в районах с чисто земледельческим, враждебным Афинам населением сулило им много хлопот и мало выгод. Несомненно, Перикл видел в захваченных областях на материке Греции прежде всего залог, дающий возможность вести переговоры со Спартой и заключить с ней мир на наиболее выгодных для Афин условиях.
Как ни важно было для Перикла наладить торговые связи с Италией и Сицилией, но основной его задачей было заставить Спарту и Персию признать Афинский морской союз и монопольное право Афин на черноморский хлеб, сделать морские сообщения на Эгейском море безопасными, а подвоз хлеба в Афины – регулярным и бесперебойным. О мирном договоре с Персией, после неудачи в Египте, на первых порах не приходилось думать. С другой стороны, несмотря на все выгоды, которые получали члены союза от образования большой державы, от прекращения войн между полисами и от установления безопасности на море, прирожденная любовь к независимости в каждом маленьком государстве давала себя знать. Недовольство властью Афин росло, ресурсы их истощались, а в распоряжении спартанцев были персидские субсидии, и они могли спокойно продолжать свою обычную политику: не выводя своих войск за пределы Пелопоннеса, медленно и спокойно подготовлять олигархические перевороты в государствах, находящихся в сфере афинского влияния, и в самих Афинах.
