Текст книги "История Греции"
Автор книги: Соломон Лурье
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 63 (всего у книги 65 страниц)
Сочинение Ксенофонта «Поход Кира вглубь (Азии)» («Анабасис») носит название, не соответствующее содержанию книги: о походе Кира в глубь Азии говорится только в первых двух книгах, а прочие книги (III—VII) рассказывают как раз об обратном возвращении 10 000 греков. Поход описан в форме путевого журнала; путь в глубь Азии изложен по отдельным дням. Книга содержит целый ряд экскурсов географического, этнографического и дипломатического содержания, написана живо и читается с большим интересом. Очень хороши с литературной стороны и представляют большой исторический интерес данные в конце II книги характеристики греческих стратегов, принимающих участие в походе Кира. Этот поход был описан и кем-то другим; так, из словаря Стефана Византийского нам известно, что автором такого сочинения был упоминаемый в «Анабасисе» Софэнет из Стимфалы. Ксенофонт выпустил «Анабасис»[372]372
По правдоподобному предположению Э. И. Соломоник, две первые книги «Анабасиса» были написаны вскоре после похода без всякой особой тенденции (здесь Ксенофонт не упомянут; название «Анабасис», «Поход в глубь страны», подходит только к ним). Впоследствии к ним из апологетических целей были присоединены книги III—VII, прославляющие заслуги Ксенофонта.
[Закрыть] под псевдонимом Фемистогена Сиракузского. Действительно, в начале III книги «Греческой истории» Ксенофонта мы читаем: «Как Кир собрал войско, как он с этим войском отправился в глубь страны против брата, при каких обстоятельствах произошла битва, как Кир погиб и как после этого грекам удалось благополучно добраться к берегу моря, – обо всем этом написано уже в книге Фемистогена Сиракузского». Здесь мы имеем точное изложение содержания «Анабасиса», вдобавок совершенно невероятно, чтобы Ксенофонт опустил в своей истории такие важные исторические факты только потому, что об этом написано у другого автора. Поэтому уже древние не сомневались в том, что «Фемистоген» только псевдоним Ксенофонта. У Диодора описание похода десяти тысяч существенно отличается от рассказа Ксенофонта; вдобавок Ксенофонт здесь не играет никакой роли, тогда как в «Анабасисе» он руководит отступлением. Поэтому представляется весьма вероятным, что Диодор (вернее – уже Эфор) имел источником Софэнета и что в труде Софэнета Ксенофонт не играл никакой роли. Вполне понятно, что, желая подчеркнуть эту роль, Ксенофонт выпустил свою книгу – для большей убедительности – под псевдонимом.
Если написанная после 356 г. «История Греции» (Hellenika) по своим литературным достоинствам значительно уступает «Анабасису», то значение этой книги для истории V—IV вв. громадно. Ни Диодор, ни Плутарховы биографии не содержат такого систематического и обстоятельного изложения событий 411—362 гг., какое мы находим у Ксенофонта. Правда, в 1906 г. в Египте на папирусе найден отрывок из истории (так называемый Оксиринхский отрывок), излагающий события 394 г. значительно подробнее, чем Ксенофонт. Но и в этом случае сравнение нового памятника с Ксенофонтом показывает, что свидетельства нового автора далеко не имеют той исторической ценности, как свидетельства Ксенофонта.
Большое историческое значение имеет также трактат Ксенофонта «О государственном устройстве Спарты» (Lakedaimonion politeia); однако историческое значение этого произведения обусловлено тем, что до нас, кроме написанных полтысячелетия спустя биографий Плутарха, не дошло ни одной работы о государственном устройстве Спарты. Трактат дает идеализированное восстановление древней спартанской конституции в том виде, как ее представляли себе спартанские консерваторы. Она написана с явно апологетической целью прославления Спартанского государства, так как в это время появился ряд сочинений как вне Спарты, так и в Спарте, с выпадами против существующих в Спарте порядков и с проектами радикального переустройства спартанского государственного строя (Фиброн, Павсаний, Лисандр). Нарисованная Ксенофонтом идеальная Ликургова Спарта очень мало похожа на Спарту его времени, и Ксенофонту пришлось в заключение указать на то, что в его время Спарта перестала соблюдать законы Ликурга, и это привело ее в тяжелое положение.
Одним из самых любопытных сочинений Ксенофонта является «Воспитание Кира», или «Киропедия». Ксенофонт делает вид, что пишет историю, но в действительности здесь из истории взята только общая обстановка; все остальное представляет собой свободное творчество Ксенофонта, так что по существу мы в этой книге имеем древнейший в мире исторический роман. В то же время это – древнейшая греческая политическая утопия, открывающая затем целую серию подобных произведений, начиная с Феопомпа (IV в. до н. э.) и кончая Ямбулом (III в. до н. э.). Основная цель этой книги – проповедь идей монархического переустройства Греции; в образе Кира Старшего, несомненно, выведен, наряду с Агесилаем, прежде всего любимый герой Ксенофонта – Кир Младший. Немногочисленные исторические факты, сообщенные в этой книге, часто искажены до неузнаваемости из нравоучительных соображений.
«Киропедия» написана много позже смерти Кира Младшего. Поэтому остается открытым вопрос, ждал ли Ксенофонт появления какого-нибудь объединителя Эллады вроде Кира Младшего из числа персов же, подготовляя почву для такого объединения, или проповедовал объединение Греции под властью любого монарха, а инсценировка его романа в Персии имела лишь целью сделать книгу более занимательной ввиду ее экзотичности.[373]373
В целях той же занимательности в «Киропедию» вставлен любовный эпизод – рассказ о Панфее, сохранившей и в плену верность своему мужу Абрадату и разделившей с ним смерть. Таким образом, в «Киропедии» мы находим и зародыш будущего греческого романа. Эта скучная нравоучительная книга более соответствовала характеру римлян, чем греков; не удивительно поэтому, что популярной она стала в I в. до н. э. (она была любимой книгой Сципиона Младшего и Цицерона). В подражание «Киропедии» был написан целый ряд греческих книг: Онесикрит и Марсий написали «О воспитании Александра», Николай Дамасский – «О воспитании Цезаря».
[Закрыть]
Кроме этих произведений, Ксенофонтом написан целый ряд морально-философских, так называемых «сократовских» произведений. О них было уже сказано выше.
Приведенных выше сведений из биографии Ксенофонта достаточно для того, чтобы понять, почему повествование Ксенофонта в его основном труде – «Греческой истории», а частью и в других исторических сочинениях, подчас производит впечатление спартанской официозной версии греческой истории. Как мы видели, Ксенофонт принимал без всяких оговорок и считал верхом совершенства строй и порядки, царившие в Спарте. Далее, как мы видели, Агесилай был личным другом писателя, и Ксенофонт благоговел перед политикой этого царя. Поэтому и к историческому труду Ксенофонт предъявлял те же требования: воздействие на дух читателя при помощи изображения спартанского могущества и дисциплины, внушение любви к Спарте путем подчеркивания хороших на его взгляд сторон и умолчания дурных. Подобно тому как Агесилай ставил своей целью усиление могущества Спарты, не останавливаясь для достижения этой цели ни перед какими мерами, так и Ксенофонт поставил своей задачей апологию и восхваление этой могущественной Спарты во что бы то ни стало. Вот почему рассказ его носит определенно односторонний и тенденциозный характер.
Ксенофонт обладает исключительным умом и редким дипломатическим талантом и говорит о чем-нибудь только тогда, когда это нужно и выгодно для его дела; умолчание об одних фактах и неверное освещение других его никогда не останавливают. В большинстве случаев Ксенофонт не прибегает к простому искажению фактов: его любимые приемы – умолчание и отвлечение внимания читателя вставными второстепенными эпизодами с целью ослабить невыгодное впечатление, вызванное теми или иными поступками или неудачами спартанцев. Само собой разумеется, он постоянно недооценивает удачи врагов Спарты и преувеличивает важность и значение спартанских успехов; несмотря на то что обычно он сообщает одну только правду, впечатление получается часто как раз противоположное действительности, благодаря тому что он подолгу останавливается на несущественных для общего хода дел второстепенных событиях, а о главнейших фактах упоминает лишь мимоходом.
История Ксенофонта не отличается теми достоинствами, какими отличаются труды его предшественников Геродота и Фукидида: здесь нет ни широты кругозора, ни объективности, ни стремления к истине. Мы видели, что Ксенофонт не останавливается перед систематическими умолчаниями и извращениями исторической перспективы, а иногда и фактов для достижения необходимого ему впечатления. Однако исторические сочинения Ксенофонта имеют и ряд заслуг. Его «Греческая история» является в сущности не историей, а историческими мемуарами, написанными одним из активнейших деятелей эпохи. Вдобавок это по существу единственная дошедшая до нас история этой эпохи, написанная современником: от Феопомпа, Кратиппа и Эфора до нас дошли только жалкие обрывки, а Диодор, Трог Помпей и Плутарх, писавшие через несколько столетий после этих событий, хотя и восходят частично к этим утраченным источникам, но в ряде случаев доверия не заслуживают, так как заимствуют материал из третьих рук и притом вовсе не обладают качествами, нужными для историка.
Но, кроме того, Ксенофонт как исторический писатель имеет целый ряд достоинств. Это – прекрасный знаток военного дела; с другой стороны, это весьма интеллигентный человек, к тому же стоявший в близких личных отношениях с вершителями судеб тогдашней Греции. Нелепостей или несуразностей, подобных тем, какие мы встречаем в рассказах позднейших историков о классической эпохе, он не напишет. Выдумок или прямо неверных фактов у него очень мало. Правда, как мы уже говорили, нужного ему впечатления Ксенофонт достигает другими, не вполне добросовестными приемами: умолчанием или очень кратким упоминанием о неприятных ему событиях, раздуванием нужных ему фактов, приданием им того значения, которого они не имели, отвлечением внимания читателя в опасных для его идейных построений местах всевозможными моральными рассуждениями, диалогами, своеобразным освещением и т. д. Однако все эти недостатки в известной мере уравновешиваются тем, что Ксенофонт – прекрасно осведомленный свидетель, точно и с пониманием дела сообщающий читателю те факты, очевидцем которых ему пришлось быть.
5. ИСТОРИКИ IV в.Труд Фукидида открыл новую страницу в греческой историографии. На первых порах вряд ли кто-либо мог решиться конкурировать с ним в описании событий 431—411 гг.; действительно, этой эпохой специально не занимался ни один из историков IV в. Тем заманчивей казалась перспектива стать преемником величайшего из историков, труд которого остался незаконченным. Кроме Ксенофонта, за продолжение истории Фукидида берутся Кратипп и Феопомп.
Кратипп был младшим современником Фукидида,[374]374
Дионисий. О Фукидиде. 16. Попытки датировать Кратиппа другим временем неубедительны.
[Закрыть] вероятно, значительная часть сообщений о конце жизни Фукидида и судьбе его труда заимствована из вступления к истории Кратиппа. Кратипп довел свой труд до восстановления афинских стен Кононом, т. е. до 393 г. Изложение его было очень обстоятельным. К сожалению, дошло только несколько ссылок на его труд у позднейших историков.
Значительно больше нам известно о другом историке этого времени, о Ктесий. Ктесий был последним и не очень удачным эпигоном ионийской историографии; он писал на ионийском диалекте в то время, когда все его современники пользовались уже аттическим. Ктесий происходил из рода Асклепиадов на Книде; медицинская профессия была наследственной в его роде. Он сделал выдающуюся карьеру в персидском плену и стал в конце концов придворным врачом при царе Артаксерксе.[375]375
Диодор. II, 32, 4.
[Закрыть] В годы его юности на Книде шла ожесточенная борьба между демократами, сторонниками афинской ориентации, и аристократами, ориентировавшимися на Спарту. Ктесий, как аристократ, сочувствовал Спарте и остался лаконофилом до конца своих дней. Вместе с царем Артаксерксом Ктесий находился в лагере во время битвы при Кунаксе (401 г.) и, когда царь был ранен, оказал ему медицинскую помощь.[376]376
Ксенофонт. Анабасис. I, 8, 26.
[Закрыть] В 398 г. Ктесий был отпущен царем и вернулся на родину.
Уже со времен Дария греческая медицина была в особом почете при персидском дворе, и царя обслуживали греческие врачи. Грек-врач, как мы узнаем из Геродота (III, 130, 133), имел доступ в царский гарем, чего не имели даже приближенные персы; не удивительно, что эти врачи либо сами вмешивались, либо их втягивали во всевозможные придворные интриги. Любители сплетен получали богатый материал для своих рассказов – правдивых или фантастических. В частности, Ктесий был в такой чести, что царь отправил его в составе посольства на Кипр к Евагору и Конону. Деяния персидских царей записывались в особую книгу; эта придворная история называлась «царскими пергаментами» (basilikai diphtherai). Любознательный Ктесий получил доступ и к этим книгам. По возвращении на родину Ктесий написал «Историю Персии» (Persika) в 23 книгах. К сожалению, эта работа до нас не дошла. В эпоху Нерона ученой женщиной Памфилой было сделано извлечение из этого труда (в трех книгах). Еще позже константинопольский патриарх Фотий в своей «Библиотеке» дал краткое изложение работы Памфилы. Это изложение и является основным источником нашего знакомства с трудом Ктесия. Казалось бы, что доступ к местным источникам давал возможность Ктесию получить правильные сведения об истории Персии: он с презрением говорил о Геродоте, как о человеке, не имеющем правильного представления об истории персов. Но сам Ктесий был писателем с чрезвычайно узким кругозором и, по общему мнению всех его современников, – редким фантазером и лжецом; не задумываясь, он сочинял не только отдельные факты, но даже имена царей в уверенности, что, вследствие недоступности персидских пергаментов, его никто не сможет проверить. Почти во всех случаях, где он высокомерно поправляет Геродота, правда оказывается на стороне последнего. Поэтому доверять Ктесию можно только тогда, когда он излагает современные ему факты, ставшие общеизвестными, где всякая ложь могла быть сразу же обнаружена.
Первые шесть книг «Персидской истории» касались древнейшей истории Ассирии, Мидии и Персии. Правлению Кира Старшего были посвящены целых пять книг (VII—XI); очень возможно, что из этой части «Персидской истории» Ктесия в значительной мере черпал свой материал Ксенофонт для «Киропедии» (Ксенофонт ссылается на Ктесия как на свой источник). Сравнительно кратко Ктесий изложил последующую историю до вступления на престол Артаксеркса II (XII—XVIII книги); зато правлению своего покровителя он посвящает целые три (последние) книги. Здесь была изложена довольно подробно борьба Артаксеркса с Киром. Эта часть труда Ктесия широко использована Плутархом (в его биографии Артаксеркса) и Диодором; она являлась основным источником для истории похода Кира наряду с «Анабасисом» Ксенофонта.
Кроме «Персидской истории» Ктесий составил еще «Описание Индии» (Indika) в одной книге, где рассказывались чудеса об этой стране, ее растениях, животных и т. д. Это древнейшее сочинение об Индии известно нам также только из пересказа Фотия.
Характерной особенностью историографии эпохи македонского господства является то, что ею занимаются преимущественно ораторы и учителя красноречия, вследствие чего речи исторических деятелей занимают в ней все больше места, так что, наконец, несообразность этих речей начинают чувствовать и современники. Особенно возмущали современников чрезвычайно длинные речи, произносившиеся у этих авторов полководцами на поле битвы непосредственно перед боем. Против Эфора был даже направлен язвительный стишок: «Никто не станет болтать такую чепуху, находясь возле оружия».
Риторическое оформление было, однако, чисто внешней особенностью исторических трудов этой эпохи. Характерной внутренней чертой их является выдвижение на первый план отдельных личностей. Вспомним, что для Фукидида личность являлась только выразителем того или иного политического направления, что поэтому он не сообщает нам ни одной подробности из личной, интимной жизни своих героев. Теперь во главе вновь образующихся больших государств становятся ловкие выскочки, игнорирующие государственные установления старого полиса. Перед ними заискивают, им угождают, им воздаются даже божеские почести. Одной из любимых тем философии того времени является проблема сильного «сверхчеловека», который никому не обязан давать отчет в своих действиях. Понятно, что и в истории личная жизнь выдающихся людей, включая всевозможные сплетни и анекдоты, занимает теперь первенствующее место.
Оба крупнейших историка македонской эпохи – Эфор и Феопомп – были учениками Исократа, доведшего афинское ораторское искусство до высшего совершенства.
Эфор родился в конце V в. Он происходил из Кимы (в Малой Азии). Эфор был автором первой всемирной истории, охватывавшей с достаточной обстоятельностью (а не в виде случайных экскурсов) все страны известного тогда мира. Это было объемистое сочинение в 30 книг. В отличие от своих предшественников (исключая Фукидида) Эфор вовсе отказывался от изложения древнейшей истории Греции, считая ее сказочной и недостоверной; он начинал свою историю с возвращенния Гераклидов и кончал ее 340 г. Эфор дожил до царствования Александра; то, что он окончил свою «Историю» на таком случайном пункте, надо объяснить, по-видимому, прервавшей его работу смертью. Его «История» была продолжена до конца второй священной войны его сыном Демофилом. Древнейший период Эфор излагал кратко, посвятив большую часть труда современным ему событиям: так, события 384—362 гг. занимали у него целых пять книг и столько же события 362—340 гг.
Эфор был, как указывают древние авторы, очень добросовестным историком, стремившимся прежде всего к истине (philalethes); он ставил своей целью устранить из своего рассказа все сказочное и неправдоподобное. К сожалению, он не обладал критическим чутьем Фукидида. Он часто не устранял мифов совершенно, а давал их рационализацию: так, дракон Пифон, владевший некогда территорией Дельфийского святилища, превращается у него в злого человека Пифона, который за свою неуживчивость получил прозвище Дракона. Если в источниках Эфор находит различные рассказы об одном и том же событии, он пытается так или иначе примирить обе версии, либо дублировать рассказ, сообщая, например, о двух сражениях в одном и том же месте или о двух одноименных героях. Будучи кабинетным ученым, он не был знаком с военным делом, и поэтому его описания сражений часто оказывались нелепыми и внутренне неправдоподобными. Очень забавляло современников стремление Эфора выдвинуть на видное место его родной город Киму, не игравший никакой роли в истории; Эфору приходилось множество раз повторять формулу: «В Киме в это время ничего замечательного не произошло».
Впрочем, недостатки Эфора несомненно сильно преувеличены традицией. Эта традиция была в общем настроена лаконофильски и аристократически, тогда как Эфор был горячим сторонником Афин. Спарту он не любил, хотя относился с уважением к ее государственным учреждениям, но особенно ненавидел выдвинувшуюся в это время на первое место Беотию. Любопытно, что Эфор относился с большим уважением к варварам и их культуре, считая, что греческая культура заимствована у варваров. Он принципиально отказывается дробить историю по полугодиям, как делал Фукидид, и, приступая к описанию события, доводит его обыкновенно до конца, а затем возвращается к более раннему времени. Подобно Геродоту, он включил в свою работу многочисленные экскурсы.
Эфор добросовестно использовал очень разнообразные источники; не прибегал он только к непосредственному наблюдению и опросу участников, так как не выходил из своего ученого кабинета. Он тщательно изучил своих предшественников, начиная от Гелланика и кончая Ктесием; из Геродота и Фукидида он заимствовал почти без изменения целые отделы. Кроме того, он широко привлек как поэтов и ораторов, так и надписи. К сожалению, критическое чутье он часто проявлял не там, где нужно; так, например, он отвергал причины Пелопоннесских войн, изложенные у Фукидида, и заменял их ничего не стоящими анекдотами, извлеченными им из афинской комедии. Кроме всемирной истории, Эфор написал еще местную историю Кимы.
Больше всего нападок вызывал в древности стиль Эфора – несколько однообразный и вялый, лишенный пафоса. Сообщался даже анекдот, будто Исократ сказал о своих учениках, что Феопомп нуждается в узде, а Эфор в биче. К сожалению, мы уже не в состоянии судить о достоинствах и недостатках Эфора, так как из его трудов до нас дошли только жалкие цитаты. Последующие историки широко использовали Эфора, считавшегося классическим историком, но, к сожалению, они в большинстве случаев не указывают своего источника. Особенно тесно примыкает к Эфору Диодор: XI—XVI книги его труда в основном представляют собой пересказ Эфора. Очень много заимствовал у Эфора также Плутарх. Однако цитаты из Эфора с сохранением текста подлинника отсутствуют; поэтому мы уже не можем судить о его стиле.
Феопомп был политическим противником Эфора. Он вырос на Хиосе в аристократической, лаконофильской семье; в 376 г. был изгнан с Хиоса, сохранив на всю жизнь ненависть к демократии. Затем он долгое время жил в Афинах, и только благодаря Александру Великому ему разрешено было вернуться на родину. Некоторое время он, как ученик Исократа, занимался составлением торжественных речей, но затем всецело отдался деятельности историка.
Главнейшими сочинениями Феопомпа были его «Греческая история» (Hellenika) в 12 книгах и «История Филиппа» (Philippika) в 58 книгах. «Греческая история» представляла собой, как мы уже говорили, продолжение труда Фукидида и была доведена до битвы при Книде (394 г.). Любимым героем Феопомпа в этой книге был Лисандр; много места было отведено и вообще спартанскому государственному устройству. От «Греческой истории» до нас дошло лишь немного отрывков. Гораздо больше отрывков дошло от «Истории Филиппа», охватывавшей всю жизнь этого царя. Феопомп, придворный македонских царей, был горячим поклонником Филиппа и считал его величайшим из всех людей, которые когда-либо жили. Однако в своей любви к анекдотам и скандальным историям он не удержался от того, чтобы рассказать о безудержном пьянстве этого царя. «История Филиппа» содержала целый ряд экскурсов, не связанных непосредственно с Филиппом. Так, целые три книги были посвящены истории Сицилии, а большая часть X книги представляла собой пасквиль на афинских государственных деятелей V в., начиная с Фемистокла, – вероятно, она имела целью развенчать Демосфена и других противников Филиппа, вскрыв, так сказать, исторические корни их демократизма. В древности особенно популярно было содержавшееся в VIII книге описание сказочной страны Меропиды. Это – одна из древнейших социальных утопий в мировой литературе.
Из других произведений Феопомпа (также не дошедших до нас) укажем только на краткое извлечение из Геродота в двух книгах и на сочинение «О школе Платона», представлявшее собой злостный памфлет, в котором Феопомп обвинял Платона в систематическом плагиате.
Сочинения Феопомпа были написаны живым, цветистым и остроумным слогом. Наиболее характерными для его книги были жизнеописания и анекдоты об исторических деятелях. Феопомп отличался желчным характером и старался осветить своих героев с дурной и забавной стороны (maledicentissimus scriptor, как выражался о нем Непот). В позднейшее время Феопомп не только считался наравне с Эфором автором классического исторического труда, но и увлекательнейшим писателем. Вопрос о том, в какой мере Феопомп был использован Трогом Помпеем, Диодором и Плутархом, остается до нашего времени спорным.
