Текст книги "Боевая птица (СИ)"

Автор книги: Сия Кейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 43 страниц)

Глава 10. Данга

Она до сих пор не могла привыкнуть. Попав сюда, в клан Многоликих, Данга сразу же почувствовала себя чужой, инородной, будто бы ее насильно вшили в этот организм, состоящий из странных и опасных людей-птиц. Тарварра пыталась объяснить ей все: от распорядка дня до старинных традиций, но Данга, как бы ни старалась, оставалась глуха ко всем ее советам.

Наверное, из-за этого ее начали сторониться Многоликие, а может, они просто боялись самой сущности Данги, которая иногда ужасала и ее саму.

Она была призраком. С тех пор, как никчемный мальчишка по имени Вайн пронзил ее мечом, а Тарварра вернула на этот свет, Данга оставалась лишь неподдающимся логике сгустком воздуха с чертами девушки, которой она когда-то была. Вряд ли Данга смогла бы к этому привыкнуть – ходить через стены и не отражаться в зеркалах, чувствовать на себе переполненные ужасом взгляды и совсем не ощущать себя живой. Поэтому, когда никто не видел, она опускалась на колени и делала то, о чем даже не вспоминала при жизни – молилась. Данга не знала, на что была способна Тарварра, но эта Многоликая явно была ведьмой, а это значило, что у королевы (коей она до сих пор себя считала) еще был шанс. Шанс вернуться.

И за него Данга была готова на все.

Тарварра ни к чему не принуждала Дангу, когда вернула ее из мира мертвых на скалистом берегу. Она лишь рассказала ей о своей цели – захвате власти, что попала в руки к глупому юнцу. Естественно, Данга, жаждущая мести и крови своего убийцы, без раздумий согласилась, лишь потом осознав, что перед тем, как вернуть трон, нужно найти то оружие, что было бы сильнее любого клинка. Не Данге объяснять Тарварре, что вариант у них только один – магия.

С первого дня своего правления Данга пыталась постичь ее основы, но ей до сих пор казалось, что она стояла по щиколотку в ручье, в то время как магия представляла собой океан. За магию она боролась, ее пыталась выгрызти зубами из этой бесполезной земли, но что это дало? Данга родилась пустышкой, и как бы она не пыталась, искрящееся сияние волшебства не поддавалось ей, хотя она все усиливала хватку. Другое дело – Тарварра: будучи первой, но не самой сильной наследницей клана, она крала магию и запирала ее в собственной крови, как в клетке. И вот она уже была не обыкновенной Многоликой, а настоящей ведьмой. Данге не хотелось доверять этой девушке, она была не настолько глупа, чтобы не понимать – ничто в этой жизни не делается бескорыстно – но другого выбора у нее не было, да и про свой план Данга тоже не забывала.

Она сидела в теплой комнате возле камина, как любила делать при жизни, особенно, когда была в замке – слишком холодном, сыром и гнетущем, по ее мнению. Пламя от факелов плясало на бревенчатых стенах, на Дангу навалилось непривычное чувство уюта, комфорта и удовлетворения. Конечно же, это было лишь мимолетной слабостью, потому что довольной Данга могла стать только тогда, когда получит желаемое. Хотя бы одно из них.

Тишину нарушили шаги Тарварры, вошедшей в комнату в своей привычной бесцеремонной манере. Данга уже успела к этому привыкнуть. Многоликая, стуча каблуками сапог, прошла к креслу напротив и устроилась в нем. Ее лицо выдавало желание сказать что-то важное.

Тарварра была высокого роста – Данга доставала ей лишь до плеча – и как-то по-своему, неуловимо красива. Черты ее лица, как и голос, и движения, были немного грубоваты, но привыкая, это перестаешь замечать, принимая эту особенность как данность. Волосы у Многоликой вились от природы и спускались темно-русыми прядями по извечно прямой спине. В-общем, на ее фоне Данга чувствовала себя корявеньким ребенком, и это было еще одной причиной не доверять наследнице Многоликих.

– Ты просила… спрашивала про обряд. – Неуверенно начала Тарварра.

Данга оживилась, она не ожидала, что ведьма сама об этом заговорит. За все время их знакомства они затрагивали эту тему только по инициативе Данги.

– Я, кажется, нашла способ его провести. – В голосе Тарварры появились привычные властные нотки, пропитанные презрением. Поначалу это злило Дангу, пока она не поняла, что Многоликая разговаривает так абсолютно со всеми.

– И как же? – Не удержалась Данга, ей даже показалось, что призрачное сердце заколотилось у нее в груди, – Ты сможешь провести его прямо сейчас?

– Попробую.

Тарварра повела Дангу за собой через широкое поле, которое никогда не было безветренным. Многоликой стоило бы обратиться птицей, чтобы они могли добраться до места гораздо быстрее, но Данга не стала об этом спрашивать, подумав, что Тарварра бережет силы для обряда.

Вскоре вдалеке показался лес. На заснеженных ветвях покоился тяжелый снег, иногда сваливаясь на землю крупными хлопьями. Почему-то сейчас Данге особенно остро захотелось почувствовать кожей его колющий холод. Вот бы обряд прошел, как следует!

Они вышли к небольшому озерцу, вокруг которого деревья собрались кружком. Их ветви склонялись к воде, на которой почему-то не встал лед. Темная вода, казалось, поглощала весь дневной свет, идущий от пасмурного неба. Данга тряслась от волнения, хотя вряд ли это свойственно призракам.

– Это озеро точно подойдет? – Спросила она.

Тарварра стояла у самой кромки воды, всматриваясь куда-то вдаль. Не оглядываясь, она ответила:

– Да. Точно.

Дангу резко заинтересовало то, что не должно было ее интересовать: сколько утопленниц было на дне этого озера? Все ли они покончили с собой по своей воле? Хотели бы они, чтобы их смерть дала кому-то продолжение жизни?

– Тогда давай начнем. – Сказала Данга, приказав самой себе не думать о жертвах этого озера.

И все же она не сдвинулась с места.

Тарварра наконец-то обернулась:

– Подходи. Не думаю, что ты боишься.

– Конечно, нет. – Солгала Данга, делая несмелый шаг вперед.

Когда она поравнялась с Тарваррой, та строго посмотрела на нее:

– Все помнишь?

Данга кивнула, хотя и поняла, что забыла все до единого правила, что рассказывала ей Тарварра. А Многоликая продолжила:

– Все. Иди.

Когда босая нога Данги коснулась глади воды, девушка вздрогнула, но, естественно, не от холода. Страх сковал ее по рукам и ногам, оставляя на прежнем месте, и ей понадобились все силы, чтобы заставить себя рухнуть в эту бездну холода, что был ей чужд.

Задержав под водой дыхание, Данга видела, как стоящая на берегу Тарварра подняла руки к небу, а ее губы зашевелились, произнося заклинание. А то, что было дальше, Данга могла бы назвать обыкновенным счастьем, хотя это ощущение было едва ли не самым неприятным из всех, что она испытывала в своей жизни.

Холод воды и ее гладкие прикосновения проникли в нее со всех сторон, чувствительность живой, человеческой, а не призрачной кожи, захлестнула Дангу, как лавина. Она не ожидала, что ей станет так больно. Она не предвидела, что в этот момент испугается своей смерти.

Ей внезапно вспомнилось одно из правил обряда: десять секунд. Сколько она уже провела под водой? Естественно, Данга напрочь забыла о том, что надо считать. Она зажмурилась, чтобы выждать хоть еще немного, но ее тело уже начало сдаваться жуткому холоду, и Данга, собрав все свои силы в кулак, рванулась наверх.

Она глотнула холодного воздуха, чувствуя себя в этот момент, как новорожденный младенец, у которого впервые рачкрываются легкие. Вытащив руку из воды, Данга почувствовала, как за нее схватилась Тарварра и стала вытягивать ее на берег. Данга никогда не чувствовала себя такой слабой. Слабой настолько, что она едва смогла затащить свое дрожащее тело на берег. Стуча зубами от холода и абсолютно не слыша, что говорила ей Тарварра, Данга посмотрела на свою руку.

Кожа на ней была настолько бледной, что вены казались неестественно темными, но эта кожа была… человеческой.

Данга все еще не могла нарадоваться, что нуждалась в дыхании, она хватала воздух так воодушевленно, будто совершала какое-то чудо, а не исполняла обыкновенную человеческую потребность.

На столе перед ней была разложена карта Лоури. Данга знала ее наизусть, поэтому глазела по сторонам, пока Тарварра придирчиво рассматривала узор рельефа королевства.

– И все же где эта чертова Башня!? – Бубнила Многликая себе под нос, непонятно, обращаясь к Данге или разговаривая сама с собой.

– Возле Дагора. Несколько километров к северу, если я не ошибаюсь. – Решилась ответить Данга, даже не оборачиваясь.

– Ты прокляла их, и до сих пор не знаешь точного расположения!? – Завопила Тарварра.

Данга была невозмутима:

– Ну, допустим, прокляла, отрезала от внешнего мира, обрекла на медленную смерть, и что с того? Башня все равно невидима. Всегда.

– Очень хотелось бы это исправить… – Задумчиво протянула Тарварра.

В этот момент дверь открылась, и в комнату ввалился молодой парнишка из Многоликих, невысокий и бледный. Данга не помнила его имени.

– Он согласился. – Задыхаясь от быстрого бега, выдохнул парень.

Губы Тарварры тронула сдержанная улыбка, адресованная больше самой себе, чем парню.

– И тебе удалось его выманить? Так запросто? – Спросила она, – Он не из сговорчивых…

– За полгода у любого пыла поубавится. – Подметила Данга, повернувшись к парню, – Когда он явится?

– Он… уже здесь. Следовал за мной.

Тарварра подозрительно прищурилась, в то время как Данга резко вскочила на ноги, не ожидая такого скорого развития событий. Она только-только вернула себе человеческое тело и начала заново к нему привыкать, как на горизонте замаячил, возможно, союз с самыми сильными волшебниками на этой земле.

– Проверь, все ли в порядке с конем, на котором он ехал. Нельзя ему доверять… – Приказала Тарварра, – И зови его сюда.

Парень кивнул и тут же скрылся за дверью. Оставшись в тишине, Тарварра уставилась на Дангу:

– Ты когда-нибудь видела его?

Та покачала головой в ответ. Верховный колдун Башни оставался загадкой едва ли не для всех, поэтому-то Данга так и волновалась. Не все секреты хочется узнать. Ведь они могут быть поистине ужасны.

Тот же парень распахнул дверь перед каким-то человеком, застывшим в темном коридоре, как статуя. Взгляд Многоликого метался туда-сюда, пока не остановился на огне, пляшущем в камине.

Только тогда фигура в коридоре шелохнулась и сделала шаг вперед. Под длинным подолом платья у Данги тряслись колени, но лицо она держала абсолютно невозмутимым.

Свет пламени из камина озарил высокую фигуру мужчины в капюшоне. Его одежда представляла из себя бесформенную мантию, складками наброшенную на широкие, но худые плечи. Крупными жилистыми ладонями он потянулся к своему капюшону, на котором начал таять снег, и снял его. Свет пламени заплясал на его неестественно-белых длинных волосах и на длинном худом лице с огромными голубыми глазами.

Полгода назад Данга не смогла захватить Башню, колдун отказался с ней даже говорить, но она нашла выход. Она наказала их. Прокляла, используя древнее, страшное заклинание, вытянувшее из нее все силы в тот день. Это был единственный раз, когда Данга прикоснулась к магии, и, если говорить честно, с тех пор она побаивалась возвращаться к колдовству.

Ее проклятье отрезало Башню от внешнего мира, заточила колдунов в их же собственном доме, не дав шанса выбраться. В голове у Данги проскальзывала мысль, что она просто-напросто обрекла этих людей на голодную смерть. Еще хуже было то, что она получала удовольствие от этой мысли. Вообще-то, Девушка думала, что колдуны протянут не больше пары месяцев, но у них в Башне, похоже, были кое-какие запасы еды и воды. Или просто вовсю процветал каннибализм…

Тарварре понравился тот план, что придумала Данга. Колдуны Башни были в безвыходном положении: умереть от голода или подчиниться. И, судя по их лидеру, первое случится довольно скоро, если проклятье не будет снято, что могла сделать только Данга.

Данга ни разу не видела Ван Илара – верховного колдуна – но о нем говорили очень многое, и среди этих сказок были целые истории о его красоте. Сейчас девушка медленно осознавала, что большинство из них не сильно преувеличивали: Ван Илар действительно производил невероятное впечатление. Он бы мог быть ангелом, но никак не человеком – даже его злые, холодные глаза не могли этого испортить. Даже выпирающие от худобы скулы и впалые щеки не могли испортить правильных пропорций его лица. Даже несмотря на истощение, он держал спину прямо и казался главнее даже самой Тарварры. Данга с трудом отвела взгляд. Возможно, Ван Илар просто решил ее околдовать, чтобы заставить делать все, что ему заблагорассудится?

– Наконец-то вы посетили нас. – Словно выходя из оцепенения, произнесла Тарварра, и Данга заметила, что Многоликая держится рукой за столешницу.

– Чего весьма не хотел делать. – С наигранно-приторной улыбкой ответил Ван Илар.

– Почему же? – С таким же наигранным недоумением спросила Тарварра, – Всем нам известно, что это в ваших же интересах.

– Извините за вопрос, возможно, он неуместен, – Вкрадчиво начал Ван Илар, пронизывая Тарварру взглядом, – сколько вам лет?

– Двадцать четыре…

– А мне, – сдавленно хихикнув, сказал мужчина, – триста тридцать три. А теперь скажите, что вы можете знать о моих интересах? Возможно, все, что мне нужно, это смерть.

– Тогда почему же вы не попросите кого-то из своих людей убить вас? – Вмешалась Данга.

Ледяной взгляд Ван Илара обратился к ней:

– Возможно, потому что есть вещи поважнее собственного эгоизма. Хотя вряд ли вы сможете это понять…

– Да как ты смеешь!? – Осознав всю глубину оскорбления, воскликнула Данга, – Тебе мало того, что я сделала с твоей Башней!? Я – твоя королева.

С наглой ухмылкой на лице Ван Илар покачал головой:

– У меня никогда не было правителя. Я пережил множество королей, и не присягнул в верности ни одному из них. Почему же должен тебе, недокоролева? У Лоури уже давно другой король, и он тоже не увидит меня на коленях.

Данга едва преодолевала острое желание отвесить этому наглецу пощечину. Она представила, как бы нелепо это выглядело: разница в росте у них с колдуном была огромной, и ей пришлось бы тянуться, чтобы достать до его лица.

– И все же ты не так бессмертен, как думаешь. – Тарварра подкралась к нему сзади, но судя по лицу Ван Илара, он прекрасно знал, что она там, – Тебя убьет или голод или твой народ. Что хуже по-твоему?

Ван Илар обернулся и заглянул Тарварре, кажущейся на его фоне не такой уж и высокой, в глаза:

– Зато я никогда не заклеймлю свой народ как предателей. Мы колдуны, а не мятежники.

– Хм… – Протянула Тарварра, – Так разговор не пойдет.

В ее руке неведомым образом оказалось тонкое лезвие изящного кинжала, и оно уже касалось кожи Ван Илара на горле.

– Возможно, так ты станешь сговорчивее… – Прошептала она ему прямо в ухо.

Данга наблюдала за лицом колдуна, и с каждой секундой она все яснее понимала, что он не боится. Ни ножей, ни их угроз, ни смерти. Ван Илар имел вид сломленного, обессиленного человека, бледного и истощенного. Такой должен молить о пощаде и тарелке горячей еды, но в глазах колдуна лишь плясали отсветы пламени. Огонь во льду. Это было слишком красиво, чтобы не засмотреться.

Его пальцы метнулись к ладони Тарварры и сжали ее, судя по всему, настолько крепко, что Многоликая не могла вырваться. А потом лезвие кинжала неестественно засияло, воздух вокруг него начал колебаться, словно в нем пылало горячее пламя. И металл каплями стал стекать на пол.

Глаза обеих девушек расширились от ужаса, в то время как лицо Ван Илара перекосила самодовольная ухмылка. Сжав запястье Тарварры, он развернул ее к себе, заставив посмотреть ему в глаза:

– На твоем месте, ведьмочка, я бы не играл в такие игры.

Тарварра попыталась вырваться, но хватка Ван Илара была явно сильнее, чем она ожидала. Данга оцепенела. Чем она могла помочь Многоликой? Попробовать убить колдуна прямо здесь? Это было бы слишком глупо.

Данга чувствовала кожей, как воздух в комнате нагрелся, словно в жаркий день под палящим солнцем. Ее сердце пропустило удар. Такова была магия. Не та, что крала Тарварра, и не та, что Данга использовала для проклятья. Настоящая. Чистая. Магия того, кто родился с ней.

Настолько сильная, чтобы заставить своего хозяина исчезнуть.

Тарварра едва удержалась на ногах, когда Ван Илар пропал, будто бы его и не было. Он попросту растворился, заставив парня возле двери ахнуть.

Тарварра потирала свое запястье, по которому расползлись красные полосы от пальцев колдуна. Данга недоуменно уставилась на нее:

– Он исчез.

По лицу Многоликой она видела, что у нее появилась новая цель. Тарварра презрительно посмотрела на металлическое пятно на полу, когда-то бывшее кинжалом. О такой силе она мечтала. Никаких заклинаний – только мысли и чистейшая магия.

И теперь Тарварра любой ценой захотела ее заполучить. И способ был всего один.

Убить Ван Илара.

Глава 11. Ван Илар

Он не знал, почему страх набросился на него, как бешеное животное, ведь Ван Илар перемещался с помощью магии в сотый раз за свою жизнь, если не в миллионный.

Когда он упал на каменную площадку, ободрав руки о грубую поверхность, Ван Илар подумал, что вот-вот потеряет сознание. Держать лицо и расправленные плечи было сложнее, чем он думал. За триста с лишним лет он ни разу не доводил себя до такого состояния – сейчас он едва стоял на ногах. Пусть он не показывал этого своим людям, но он видел, во что превратилось его некогда мускулистое и гибкое тело – в высушенный скелет. Голод творит страшные вещи даже с бессмертными.

И Ван Илар прекрасно понимал, что его смерть никогда не была ближе, чем сейчас.

Он решился на перемещение на свой страх и риск, даже не соображая, куда перенесет его собственная магия. Слежка за этой Многоликой – Тарваррой – что пыталась подкрасться к нему со спины, и "сражение" с ее кинжалом отняли у Ван Илара много сил, хотя раньше он бы даже не заметил усталости, наколдовав втрое больше. Он вообще начал бояться за свою жизнь, и впервые бессмертие показалось ему зыбким, как обычная смертность.

Он и вовсе побаивался, что начал стареть с тех пор, как Данга прокляла Башню. Ван Илар с опаской смотрел на своих людей, ища на их вечно молодых лицах морщины или седину в волосах, но пока что он не замечал ничего такого. Даже его исхудавшее тело все еще оставалось телом юноши, хотя лицо стало казаться чуть старше из-за впалых щек.

Опираясь на дрожащих руках, Ван Илар поднялся на ноги и осмотрелся по сторонам. Его окружал заснувший на зиму сад из старых, но еще крепких деревьев, чьи черные стволы выделялись на фоне белизны. Но, несмотря на это, под его ногами не было ни снега, ни льда, но зато виднелись следы от лопат для его уборки.

Он оказался возле какого-то замка, названия которого, естественно, не помнил. Но фасад казался Ван Илару смутно знакомым, словно ему приходилось видеть его мельком много лет назад. Колдун не мог оказаться далеко от поселения Многоликих – не позволила бы магия, которой осталось не так много. Сейчас же Ван Илар чувствовал себя выжатым и опустошенным.

Его разум кричал, что надо бежать. Кто знает, что за люди жили в этом замке и что они могли подумать о человеке в странном одеянии?

Ван Илар натянул капюшон и поплелся в сторону сада. С его прежней магией не составило бы труда скрыть следы за собой, но сейчас не осталось сил, даже чтобы бежать. Поэтому колдун просто шел, молясь забытым богам, о которых ему темными вечерами говорила бабушка, чтобы его никто не увидел.

– Эй! – Завопил чей-то голос у него за спиной.

Сердце Ван Илара пропустило удар, хотя он сомневался, что оно на это способно. Колдун обернулся, нацепив на лицо то надменное выражение, что использовал, общаясь с Дангой и Тарваррой.

На него смотрел какой-то человек. Последняя надежда рухнула, как карточный домик. Ван Илар хотел провалиться сквозь землю.

– Я уже ухожу. – Промолвил он, ненавидя себя за глупость. И зачем он это сморозил?

– Кто ты такой!? – Требовательно спросил человек, сбегая со ступеней замка к нему.

Хозяин (или это слуга?) был молод и одет во что-то темное и сковывающее движения.

– Это обыкновенная случайность… – Выпалил Ван Илар, вся его смелость куда-то подевалась, и он выставил руки вперед, защищаясь. – Я… уже ухожу. Я не хотел здесь оказаться.

– Ты… – Приблизившись, парень ткнул в него пальцем, – вы…, – какое-то узнавание проскользнуло на его странном лице, – из Башни?

Ван Илар удивленно уставился на юношу и наконец понял, что привлекло его внимание.

Под кожей парня тянулись черные вены, а не зеленоватые, как у всех обычных людей. Он вообще выглядел едва ли не хуже самого Ван Илара.

Колдун попытался собраться с мыслями. Этот странный парень каким-то образом понял, кто он. Ван Илар напряг все свои магические чувства, чтобы почувствовать ауру, окружавшую парня. Здесь явно пахло магией. И той, что Ван Илар уже видел сегодня.

Он был Многоликим. Как Тарварра.

– Да. – Наконец процедил Ван Илар.

– Но она же… проклята. – Недоуменно ответил парень с таким выражением лица, словно в его голове сражались две противоборствующие армии, и он метался между ними, пытаясь выбрать.

Разум Ван Илара заметался в поисках ответа.

– И я как раз работаю над снятием этого проклятья. – Нашелся он.

Парень подозрительно прищурился, сложив руки на груди:

– Могу помочь.

Ван Илар вопросительно изогнул бровь:

– Значит, ты как-то связан с Тарваррой?

– Ненависть к ней считается?

Ван Илар нахмурился:

– А не боишься ли ты, что я расскажу об этом ей?

Парень едва заметно усмехнулся:

– Во-первых, она и так прекрасно об этом знает, – Он протянул Ван Илару свою костлявую руку, – А во-вторых, насколько я знаю, Ван Илар не из тех, кто лижет пятки бездарным ведьмочкам.

– Как же твое имя, Многоликий? – Спросил Ван Илар, пожимая его руку и чувствуя магию даже в коже юноши.

– Кайрин. И Башня – точно не мои враги.

Парень повел Ван Илара в замок, хотя колдун долго сопротивлялся. Но потом хоть и постыдные, но очень приятные мысли о том, что здесь была еда, пересилили его, и Ван Илар поддался.

Старые заплесневелые стены замка были затянуты стеблями плющей, и это напомнило Ван Илару о его родной Башне, где сейчас были в заточении его люди, умирающие от голода. Если бы он был хорошим правителем, то давно нашел бы выход. В крайнем случае, уже со всех ног бы несся в Башню, чтобы сообщить о том, что они нажили себе новых врагов – Многоликую, светящуюся от чужой магии и бывшую королеву, что должна быть мертва.

Две эти девушки были связаны. И эти нити были намного прочней, чем они думали. Тарварра вытащила Дангу из могилы, не думая о последствиях. И очень даже зря. Та магия, которой воспользовалась Тарварра, была простой, но эта простота требовала от нее намного большего. Ван Илар хотел узнать, чего именно, потому что его знания в области магии ведьм оставляли желать лучшего. Он мысленно пообещал себе заняться этим, когда вернется в Башню.

Он всматривался в спину Кайрина, следуя за ним по темному коридору, и пытался понять, что же стало с этим парнем. Что за болезнь сотворила с ним такое?

– Куда ты ведешь меня? – Не выдержал Ван Илар. – Ты хозяин этого замка!?

Он глубоко сомневался, что такой молодой человек, да еще и Многоликий, мог владеть таким состоянием. Но Кайрин держался как аристократ, да и одежда на нем была дорогой и нетипичной для его клана.

– Хозяин – мой отец. Но его сейчас нет. – Не оборачиваясь, ответил Кайрин.

Ван Илар задумчиво провел пальцами по холодной каменной стене:

– Не многие интересуются людьми Башни, да еще и узнают их сразу же. Зачем я тебе?

– Я же сказал – хочу тебе помочь. С Дангой и Тарваррой.

Ван Илар не унимался:

– Тогда поставим вопрос по-другому: зачем тебе помогать мне?

Кайрин резко развернулся, и Ван Илар чуть не врезался в него. Если бы он вовремя не затормозил, то сшиб бы парня с ног. Многоликий заговорщически прищурился:

– Мне нужен союзник.

Ван Илар закатил глаза:

– Я очень жалею, что ты не слышал наш разговор с Тарваррой. Я ни с кем не заключаю союзов и не лезу в эти игры. Это мое правило.

– Ты не понял: мне не нужна корона. – Несмотря на то, что Кайрин был меньше ростом, он выглядел сейчас главнее. И Ван Илару это не нравилось.

– Не нужна корона, но нужны мои люди. – Усмехнулся колдун.

– Полагаю, тебе нравится голодать… – Надменно выпалил Кайрин, – Я уверен, что любой на твоем месте согласился бы. Ты или идиот или…

– Да как ты смеешь, птичка!? – Рявкнул колдун, прижав Кайрина к стене.

– Подумай Ван Илар, подумай… – Заглядывая ему прямо в глаза, прошипел Многоликий.

Ван Илар даже не заметил, что вцепился парню в плечо, помяв его костюм и, по-видимому, до боли сжав сустав. С виноватым видом, колдун отпустил Кайрина.

– Да уж, с вами надо быть поосторожней… – Протянул Многоликий, потирая плечо рукой.

Кайрин привел его в большой зал с камином и пустующим креслом перед ним. Рядом стоял невысокий столик, а на полу лежал толстый ковер. Ван Илар подметил, что в замке почти не было окон. Света здесь вообще было крайне мало, и это уже начинало раздражать. Кайрина, судя по всему, тоже.

– Мой отец – ужасный человек. Не любит свет и мучает бедное животное. – Сказал парень, усаживаясь прямо на стол и приглашая Ван Илара в кресло.

Тот подчинился, и лишь потом увидел, куда показывает Кайрин.

В углу комнаты стояла золотая клетка, слишком большая для маленькой канарейки, что сидела в ней на жердочке, не шевелясь.

– Иметь сына – наполовину птицу, и держать в клетке его сородича! – Продолжил Кайрин, – Это ли не безумие?

Ван Илар вглядывался в канарейку так, словно никогда раньше не видел птиц:

– Ты же… способен…говорить с ней?

Кайрин нахмурился:

– Да, но… она просто невыносима. Несет какой-то невнятный бред, будто слова подобрать не может.

Ван Илар не заметил, как поднялся со своего места и поплелся в сторону клетки, будто она притягивала его. Он еще никогда не видел, чтобы от птицы исходила такая аура…

– Правильно. – Сказал Ван Илар удивленному Кайрину, – Потому что это не ее язык.

Он коснулся пальцами прутьев клетки, почувствовав, что Кайрин уже стоял за спиной. Ван Илар посмотрел на Многоликого:

– Сколько лет она здесь?

– Когда я стал жить здесь, она уже была. – Недоуменно ответил Кайрин, – Шесть, шесть лет, это точно. Может, больше.

Ван Илар закрыл глаза, призывая ко всем своим чувствам. Дрожь пробрала его до костей. Канарейка в клетке истерически заверещала.

– Что она говорит? – Не открывая глаз, спросил колдун.

Кайрин ответил после долгой паузы. Ван Илар не имел никакого представления, как можно разбирать в этом писке какие-то особые птичьи слова, но он надеялся, что не ошибался. Почему-то сейчас он чувствовал себя так, словно не было этих месяцев голода, словно не в его руках были жизни его людей, словно от него ничего не зависело.

Словно он никогда не был колдуном. Словно был смертным. И счастливым.

– Она… просит о помощи. – Запинаясь, вымолвил Кайрин. – Что происходит?

Ван Илар посмотрел на парня:

– У тебя есть ключ от этой клетки?

Тот подумал несколько секунд, а потом кивнул.

– Если мои подозрения верны… – Задумчиво сказал Ван Илар.

– То?

– То твой отец еще худший человек, чем ты думаешь.

Кайрин рванул к большому столу и стал выдвигать каждый ящичек в поисках ключа. Он успел рассыпать какие-то бумаги, уронить чернильницу на пол и случайно порвать карту Лоури, лежащую на столе. Вся эта суета быстро надоела Ван Илару, и он стал всматриваться в птицу, что теперь билась в стенку клетки, словно пытаясь вырваться. Аура от нее исходила все сильнее и сильнее, словно в глазах Ван Илара кто-то повышал четкость.

Наконец Кайрин передал Ван Илару ключ, и тот дрожащими руками открыл клетку. Канарейка влетела ему буквально в руки, и только тогда Кайрин понял, что что-то не так.

– Она совсем не боится тебя. – Подметил он.

– Она, в отличие от тебя, понимает все. – Съязвил Ван Илар, рассматривая птичку в своих ладонях.

Он мог умереть от такой сильной магии.

Вряд ли у него хватит на это сил. И все же Ван Илар прошептал:

– Настало время вернуть то, что у тебя отняли.

Он посадил канарейку на подлокотник кресла и та, уставившись на него своими глазками-бусинками, послушно оставалась на месте.

– Она…о чем она просит тебя? – Спросил Кайрин, все еще вслушивающийся в ее писк.

Ван Илар ухмыльнулся, разминая пальцы.

Его губы зашевелились, произнося заклинание, что неожиданно и очень кстати всплыло в памяти. Птица замерла в нетерпении. Вскоре теплое свечение заполнило ее грудь, и Ван Илар позволил себе краем глаза посмотреть на Кайрина, глаза которого стали похожи на блюдца.

Он попытался сосредоточиться, хотя в груди появилось незнакомое щемящее чувство – страх. Страх, что у него не получится или попросту не хватит сил.

Ван Илар редко жестикулировал во время колдовства – заклинания и так давались ему легко. Он был рожден для магии. Но сейчас сомнения пересилили, и колдун буквально вцепился в воздух пальцами. Он хотел выцарапать это проклятье из судьбы жертвы, и нить за нитью распускал те швы, которыми оно было пришито к ней.

Он закрыл глаза и стиснул челюсти так, что зубы едва не крошились от напряжения. Ван Илар не хотел видеть весь тот свет, что сейчас залил комнату, словно в ней появилась новая звезда, не менее яркая, чем само солнце. Где-то вдалеке сознания у него проскочила мысль, что надо было предупредить Кайрина, ведь он на полном серьезе мог лишиться зрения. Ван Илар решил от этого отмахнуться.

Канарейка закричала, и Ван Илар наслаждался этим звуком, хоть он и был воплем страданий. Должно быть, то, что он решил с ней сотворить, было больнее пыток. Но один раз в жизни она уже пережила эту боль. Переживет и второй. Ван Илар вслушивался в птичий крик, пока он не стал обессиленным человеческим стоном.

Тогда он распахнул глаза. Ван Илар даже не заметил, что оказался на коленях, а что по щекам у него катились слезы. Он заметил только, что Кайрин подлетел к креслу, как ошпаренный.

Потому что канарейки там уже не было. Вместо нее на них уставилась полуголая девушка, хватающая воздух ртом и пытающаяся пошевелиться. Ее нелепые движения были бы смешны, если бы Ван Илар не осознавал, как ей сейчас страшно и насколько стыдно. После птичьего тела человеческое покажется не таким уж и удобным. Хотя откуда Ван Илару знать…?

– Она, что… человек!? – Спустя, кажется, целую вечность, выпалил Кайрин.

Ван Илар осел на полу:

– Была им все это время.

Он посмотрел на девушку, поймав на себе ее взгляд. Ван Илар не имел никакого понятия, кем она была и за что ее прокляли, но подозревал, что за непокорность. Она была слишком красива – как ангел среди подзаборных псов. На ее плечах болтались какие-то обноски, словно сшитые из мешковины, и девушка стыдливо прикрывалась ими, видя рядом двух мужчин.

– Кто ты? – Спросил Кайрин.