Текст книги "Прозрачные Драконы"

Автор книги: Шон Макмуллен (Макмаллен)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 33 страниц)

Империя Северного Скалтикара перестала существовать. Столица оказалась разрушенной вместе с армией и большинством крупных крепостей. Уэнсомер очень удивилась, когда обнаружила, что Альберин и его земли лишь немного пострадали от Стены Драконов и по сравнению с остальными королевствами сохранились очень хорошо. Она удивилась еще больше, когда в Альберин начали приезжать недавно коронованные или просто выжившие правители бывшего Скалтикара. Уэнсомер поняла, что причина того, что к ней прибудет Ассамблея Монархов Скалтикара – в относительной целостности ее города. Кроме того, ей принадлежал дворец, в котором представлялось возможным провести конференцию.

Самым главным являлось обсуждение договора об упразднении магии ради общественного блага. Естественно, магов обвинили в том, что произошло из-за Стены Драконов, и народ стал относиться к ним с большим недоверием. Провели магическое дознание, которое возглавила Уэнсомер. Тех, кого уличили в использовании магии, наказали по законам королевств, в которых они были пойманы. Одних сожгли заживо, других заперли в темницу, лишив возможности говорить. Однако существовала маленькая проблема: две трети монархов были посвященными восьмого или девятого уровня, а сама Уэнсомер имела двенадцатый уровень посвящения формально и тринадцатый уровень в реальности. Также постановили, что старшим инквизиторам по делам магов следует получить магическое образование, чтобы они могли выявлять других магов.

Была учреждена Союзная Империя Скалтикара, распространявшаяся на те области Скалтикара, которые не были более чем на полумилю похоронены под полярным льдом. Уэнсомер стала императрицей нового государства. Оправившись от шока, она устроила грандиозный праздник для правителей, находящихся на территории королевств континента. Уэнсомер потребовала, чтобы его организовали Селфорд, Парчен и Флез.

Эндри дрожал от мысли, что два стражника приведут его к самой императрице в ее личную спальню. Уэнсомер лежала на диванной подушке размером в большую кровать, ела медовые соты и пила какое-то очень дорогое вино из бутылки. Перед ней лежала стопка бумаг. Она подняла голову и увидела Эндри, который стоял неподвижно и смотрел прямо перед собой.

– Хватит, Эндри, это же я, – приказала Уэнсомер и снова стала разглядывать свои бумаги. – Однажды ты уже относил меня в постель.

– Ваше Величество, я клянусь честью, я не позволял себе вольностей с вами, – пролепетал Эндри.

– Я боялась, что ты скажешь это. Гвардеец Теннонер, тогда был самый худший день в моей жизни.

– Очень хорошо, Ваше Величество, – ответил Эндри, пытаясь говорить серьезно.

– Возможно, за исключением того дня, когда я уничтожила Серебряную Смерть, – продолжила Уэнсомер. – Но тогда была уже ночь, поэтому не считается. Я самый могущественный маг во всем мире, а также глава магического дознания.

– Невесело, Ваше Величество.

– И я стала императрицей. Все, чего я хотела, – это остаться одной и читать интересные магические тексты, улучшать свои навыки, есть и пить так, как я привыкла, развлекаться время от времени с тем, кто мне нравится, и устраивать иногда обеды, на которые одеваться не обязательно. Вот такая я, – сказала она, протягивая руку и поднимая большого упитанного кота с кучи маленьких подушек, затем поправила их. – Иди в кухню, ты, ленивец, и пусть там приготовят вкусный обед на одного человека.

Она подтолкнула кота с края подушки. Он посмотрел на Эндри и заковылял к двери.

– Не откроешь ли ты мне дверь, Эндри? – спросил он знакомым голосом с сарголанским акцентом. – Мне не открыть самому.

– Скажи мне, что ты не Уоллес, – прошептал, придя в себя, Эндри.

– Моя мама учила меня никогда не лгать мужчинам в форме, – ответил кот. – Так что с дверью?

Эндри открыл дверь, и кот медленно вышел из комнаты.

– Но… но как?

– Спускайся на кухню, если ты не на службе, и тогда поговорим о произошедших событиях за блюдечком эля.

Эндри закрыл за котом дверь. Уэнсомер снова оторвалась от своих бумаг.

– Всю свою жизнь я презирала и осмеивала тех, кто обладает властью, – пробормотала Уэнсомер. – И что делает со мной Судьба? Я становлюсь императрицей для пятидесяти миллионов человек и всего континента. На меня сваливается куча проблем. Я организовываю тайную полицию, воспользовавшись своими полномочиями главного инквизитора. Наблюдатель рекомендовала взять тебя туда.

– Правда… Ваше Величество?

– Да. Твои обязанности будут состоять в спасении магов от полицейских управления магического дознания.

– Вы формируете отряд полицейских для подрыва работы своих же собственных полицейских? – спросил Эндри, почесывая затылок.

– Отлично, Теннонер, ты мне нравишься. Маги необходимы, но им нужно чувствовать свою вину и беспокойство из-за того, что они маги, иначе у них появятся идеи. Я не люблю магов с идеями… за исключением самой себя, да. Тебе понадобится специальная подготовка, и я случайно даже знаю, что единственный подходящий инструктор находится в Альберине. Его зовут Ровал, он спал под столом в «Светильнике», когда крепость Коллегии Воинов была разрушена.

– Ровал – это тот Ровал леди Терикель? – спросил Эндри, и у него по коже пробежал холодок.

– Вы знаете друг друга?

– Да, да. Я… ну… играю в «Светильнике». Он пьет там. Но у нас мало общего.

– Я не удивлена. Уоллес говорил мне о тебе и Терикель – но не беспокойся, твой секрет в безопасности. Я установила на яички Уоллеса специальное кольцо. Если он когда-нибудь заговорит о твоей тайне, кольцо начнет сжиматься до размера булавочной головки, что причинит Уоллесу ужасные неудобства.

– Ах, большое спасибо.

– Теперь вернемся к Ровалу. Этот человек очень дорог мне. Когда-то он был в моей охране, и как-то раз мы занимались любовью – хотя все было так запутанно после приема в нижнем белье на крыше во время зимнего солнцестояния. Ровал чувствует себя опустошенным с тех пор, как его бросила Терикель. Ему снова нужно дать ощущение цели. Приведи Ровала в чувства и спроси, не хочет ли он присоединиться к тайной полиции.

– Хорошо, Ваше Величество. Еще кто-нибудь?

– Девушка, которую ты спас в Кловессере, Риеллен. Ты, очевидно, знаешь ее.

– Но она в настоящее время под арестом за измену, Ваше Величество.

– Арест – сильно сказано. Мне кажется, она находится скорее на правах гостя, являясь героем всей империи. Прежде всего, Риеллен ворвалась в гостевое крыло, выкрикивая революционные лозунги, и привела всех студентов-магов к темнице, чтобы освободить магов-отступников. Спустя несколько минут прозрачный дракон спалил гостевое крыло. Конечно, стражники тут же их арестовали, но студенты остались живы. Это, думается, самое главное. Устрой ей побег. Дай взятку начальнику тюрьмы, и если получится дорого, пошли счет Парчену.

– А сколько человек вообще в тайной полиции, Ваше Величество?

– Пока трое… но я думаю, тебе понадобится, по крайней мере, в два раза больше. Есть какие-нибудь предложения?

– Я наведу справки.

– Великолепно. С этого дня будешь связываться со мной через Уоллеса.

– Но я гвардеец во дворце. Не проще ли встречаться с глазу на глаз?

– Не в твоем случае, Эндри. Теперь ты должен держаться от меня на расстоянии. Иди, напейся на службе и скажи что-нибудь не очень лестное обо мне или о моем дворе, – Уэнсомер кинула ему бутылку вина. – Я бы хотела свободных отношений, но подозреваю, ты одержим глупой идеей верности Веландер или Терикель, с кем там у тебя настоящая любовь. Как только тебя выгонят, ступай к полицейским-странникам. У них приказ завербовать тебя. Хватит уже держаться за бутылку, проваливай отсюда, освободи Риеллен, затем напейся и сделай так, чтобы тебя увидели в этом состоянии.

Как только ушел Эндри, появился Ларон.

– Хороший план, Ларон, спасибо, – сказала Уэнсомер, не поднимая головы. – Мне нравится поддерживать дух соперничества среди правителей и магов. Это не дает им расслабиться. Мы создаем хорошую команду. Ты уверен, что не хочешь быть в моей свите и моим советником?

– Думаю, наши отношения должны ограничиваться только деловыми интересами, Ваше Величество, – ответил Ларон.

– Так, опять унизил. Но кажется, ты намного счастливее, чем раньше. Встретил какую-то девушку, да?

– Нет, Ваше Величество.

– Тогда что?

– Мне… семьсот лет, но я выгляжу на пятнадцать. Как ваш советник, я могу говорить как мудрый старик, но на самом деле, я могу быть стариком, прячась в тени и помогая управлять огромной империей. Ведь мне разрешили жить старым и умным человеком. Быть молодым и мудрым – совсем не весело.

– Эндри молод и мудр.

– Нет, он молод, но он учится. Хотя Эндри – достаточно примечательный человек. Я имею в виду, кто еще отправился бы в путешествие к реке между миром живых и мертвых и устроил концерт для перевозчицы только для того, чтобы дать своей возлюбленной шанс выжить? А ведь в то время он тайно любил другую. Эндри спас Веландер потому, что это было правильно, а не потому, что он не мог без нее жить. Эндри видит цвета, не только черное и белое, он обладает большим терпением по отношению к остальным. В этом его сила, и в этом смысле он похож на вас.

– Да? Теперь мы должны стать друзьями?

– Нет, я просто говорю, что он – такой же хороший исполнитель, как вы – хорошая императрица.

Следующей ночью рекконы встретились с Эндри в «Светильнике», желая посочувствовать его исключению из дворцовой стражи. Там также была Риеллен в мужской одежде. Эндри и Риеллен отвели Эссена в сторону, за угловой столик, пока остальные рекконы распевали песни вместе с другими посетителями таверны, и рассказали о плане Тайной Полицейской Инквизиции.

– Значит, инквизиция нам будет платить за спасение магов от инквизиции? – спросил Эссен, сцепив руки над головой.

– Ну да, – ответил Эндри.

– И магов-женщин, – добавила Риеллен.

– Но нас зачислят в ряды полицейских-странников. – Да.

– И наша связь с инквизицией – это кот, который когда-то был Уоллесом?

– Я все еще Уоллес, – раздался голос из-под стола. – И нельзя мне еще блюдце вина? Шардонель 3138 из Ватерглена.

– Ну, это кажется достойным занятием, парень, – сказал Эссен. – А кто будет командовать?

– Вы, сир, – ответил Эндри.

– Нам нужно проголосовать, – заявила Риеллен.

– Все за то, чтобы Эссен стал главным? – спросил Эндри, поднимая руку.

Риеллен нахмурилась, но также подняла руку. Из-под стола раздалось мяуканье.

– Кто против? Эссен, вы маршал Тайной Полицейской Инквизиции. За – две руки и мяуканье. Один воздержавшийся. Поздравляю.

– А что с остальными рекконами? – поинтересовалась Риеллен.

– О, я не скажу им, – сообщил Эссен, прижимая палец к губам.

– Вы не понимаете, мы хотим их тоже завербовать, – объяснил Эндри.

Спустя полчаса Тайная Полицейская Инквизиция расширилась до шести человек и одного кота. На первом собрании было решено, что Дэнол станет наставником Риеллен, а Ровал, вероятно, не является достаточно надежным человеком и потому недостоин членства в отряде. Но он мог бы провести специальную подготовку, разработанную еще в Коллегии Воинов, когда постепенно отвыкнет от вина. Затем Ровала пригласили за их столик, купили большую кружку янтаря и сделали это звучащее вполне безобидно предложение.

– Следовательно, если ты займешься нашей подготовкой, Особый Воинский Отряд не прекратит существовать, – закончил свою речь Эссен.

– Мы все воины, – добавил Эндри и пнул Риеллен под столом, когда она начала открывать рот. – Тебе нужно лишь усовершенствовать навыки, которые у нас есть.

– Не должен… работать не на тех людей, – заплетающимся языком заявил Ровал.

– Наш тайный покровитель – новая императрица, – объяснил Эндри.

– Уэнси? Очаровательная девушка, но кусается больно.

Ровал положил руку ему на плечо, Эндри закрыл рукой глаза. Рекконы выглядели испуганными, Риеллен – озадаченной.

– Так каков твой ответ? – спросил наконец Эссен.

– С серебром согласен, – пробормотал Ровал. – Обстоятельства… сойдет.

– Понятно, – ответил Эссен.

– Страдаю из-за женщины.

– Так случается и с лучшими из нас, – поддержал Эндри, предварительно ударив Риеллен по голени.

– Предала меня, бросила, – сказал Ровал.

– Выпей еще, – предложил Костигер.

– Превратила меня в посмешище.

– Лучше в посмешище, чем в кота, – произнес голос из-под стола.

Жустива и ее Метрологи были жрицами-учеными, поэтому их и выживших Скептиков сейчас очень высоко ценили как учителей – академиков нового мира. Мира, который остался после уничтожения Стены Драконов. Хотя им дали новое здание под академию, Жустива послала петицию Уэнсомер с просьбой восстановить храм Метрологов, символизирующий возрождение науки в империи. За четыре месяца место расчистили, возвели фундамент и установили колонны, поддерживающие крышу. Жустива часто проводила ночи в полумраке недостроенного храма, медитируя. Это было символично, поскольку таким образом получалось, что храм не перестают использовать, хотя его и разрушили и теперь восстанавливали.

Вскоре после полуночи прилетел маленький дракон, бесшумно спустился с чистого темного неба и приземлился на край крыши храма. Жустива наблюдала, как он осматривал строительную площадку. Очевидно, дракон явился в поисках Метрологов. А она была из Метрологов. Жустива прокашлялась.

– Я могу тебе помочь? – позвала она. – Я старейшина Метрологов.

Дракон осторожно посмотрел вниз и убрал назад крылья. Они до сих пор достигали, по крайней мере, ста футов в высоту, но тело дракона оказалось на удивление маленьким. Почти как тело человека.

– Ты можешь залезть на леса? – спросил дракон приглушенным мягким голосом. – Мне слишком сложно спуститься.

Жустива вскарабкалась по лестнице на каменную балку, которую поддерживали колонны, и села перед драконом. Теперь она поняла, что маг управлял очень сложным заклинанием. Он, словно птица, обладал грудным килем, и мог махать крыльями. То, что казалось на расстоянии клювом, являлось изящной маской и подвижным гребешком.

– Значит, Метрологи пережили Стену Драконов? – спросил ее дракон после неловкого молчания.

– Да. На храм было совершено нападение, но мы никого не потеряли. Уцелели даже книги. Теперь мы восстанавливаемся. У тебя к нам дело?

– Отчасти. Я была когда-то жрицей. Я пришла, чтобы отказаться от своих обетов.

– Терикель? – только и смогла произнести Жустива.

– У меня сейчас другое имя. Я слишком долго пользовалась крыльями, поэтому сейчас не могу от них отказаться.

– Ты имеешь в виду, ты в ловушке?

– Да нет. Я обнаружила, что мне нравится парить на расстоянии в пять миль над землей. Я могу там счастливо жить, наслаждаясь видом звезд и пейзажами внизу. Я счастливее всех, если я там, наверху. Мои учителя называют меня «Расправляющая крылья». У моих крыльев на концах – перья, а края острые. Это все тщеславие, да, но мы, драконы, очень тщеславны. Вероятно, придет время, когда мне не нужно будет больше спускаться вниз.

– Терикель, о Ровале, – начала Жустива.

– Нет прощения тому, что я сделала, – сказала Терикель. – Я поняла, я никогда не смогу быть хорошим человеком, поэтому я перестала быть человеком.

– Но я пытаюсь просить о прощении, Терикель. Я предала тебя Ровалу, я презирала тебя за то, что ты сделала… но не мне судить тебя. Я… я объяснила ему, чем ты занималась в вашу последнюю ночь в Альберине. Что еще я могу сказать? Это сломало его, это заставило остальных Метрологов ненавидеть тебя, но больше ничего не принесло. Я чудовище.

– Я единственное здесь чудовище, Жустива. Ты принимаешь мое отречение от обетов?

– Думаю, да. До сегодняшнего дня все считали тебя мертвой. Эндри и Уоллес рассказали, что ты упала с обрыва.

– Пусть так считают и дальше. Я не была хорошим человеком, мне лучше держаться подальше от тех, кому я могу причинить боль.

– Но ты не скучаешь по тому, что делало тебя похожей на нас? Ты можешь жить без вкуса вина и тонких яств, без прикосновений любимого?

– Да. А когда ты в последний раз пила вино, вкушала тонкие яства, чувствовала прикосновения любимого?

Вопрос застал Жустиву врасплох. Терикель была потеряна для нее, но Терикель была счастлива. «Разве можно желать своим друзьям чего-то большего, чем счастье?» – подумала Жустива. Терикель посмотрела наверх, Жустива проследила ее взгляд. Жустива не увидела ничего, но Терикель начала расправлять крылья.

– Мой наставник рассердится, – сказала Терикель. – Пора в путь.

– Подожди, прошу тебя! – воскликнула Жустива. – Ты простишь меня за… за Ровала и все остальное?

– Я дарую тебе прощение, но ты больше нуждаешься в своем собственном прощении. Я никогда не могла бы простить себя, поэтому я убегаю от себя. Когда-нибудь, вероятно, тебе придется сделать то же самое. До свидания.

Терикель прыгнула, не ожидая от Жустивы еще каких-то слов. Благодаря высокой крыше храма она, взмахнув крыльями, взмыла высоко, пролетела над Варфсайдом и быстро скрылась из виду. Внизу раздался негромкий крик, и кто-то начал карабкаться по приставной лестнице. На каменной балке рядом с Жустивой появилась Лавенци.

– Вы разговаривали с прозрачным драконом, – неловко сказала она, кладя руку на плечо Жустиве.

– «Дракон» – слишком сильное слово, – ответила старейшина.

– С кем же тогда?

– Это был призрак. Он пришел, чтобы сказать «до свидания».

ЭПИЛОГ

Заведение Интимных Услуг Не Для Всех мадам Каррасель являлось замечательным прикрытием для Тайной Академии Прикладных Магических Искусств мадам Ивендель. Многие видели, как молодые парни и девушки с хитрым взглядом входили туда и выходили оттуда в необычное время, а тех, кто в самом деле интересовался интимными услугами уже возле дверей разворачивали прочь, заявляя, что вход только по приглашениям.

Лавенци легко вошла в роль члена подпольной организации. Высокий худощавый альбинос, с волосами такой же длины, как у Уэнсомер и с полными губами, она перекрасилась в темно-красный цвет. Будучи старшим академиком, Лавенци занимала важное положение в заведении мадам Ивендель. В ее обязанности также входили тайные поездки за пределами стен академии – во множество домов по всему континенту. Она искала потенциально талантливых студентов, которых следовало тщательно проверить, и затем зачислить в учебное заведение. Это была опасная работа, поскольку полицейские из Инквизиции знали, что маги не только прячутся в Акреме, но и занимаются обучением.

Этой ночью Лавенци не повезло. У кандидата в студенты оказалось очень мало способностей, и как-то не хватало заинтересованности в искусствах заклинаний, способах трансформации и эфирных силах в целом. Поняв, что он собой представляет, Лавенци задала лишь пару коротких вопросов, вылезла из дома через окно, пробежала по плоским крышам и спрыгнула вниз, на улицу. Оглянувшись назад, она заметила, что вооруженные мужчины с факелами заградили вход, а группа стражников раскинула волшебную сеть. Кто бы ни организовал нападение, Лавенци поняла: без магии здесь не обошлось.

Она поспешила прочь, вздохнув с облегчением, поскольку удалось исчезнуть. Но тревога не покидала Лавенци. Полицейские подобрались очень близко и едва не поймали ее. Ее путь по городу был запутанным и вел к Неверсайду. По многим причинам Неверсайд являлся подходящим местом для магической академии. Слишком много подозрительного творилось там, где беззаконие стало нормой жизни. У мадам Ивендель было тут что-то вроде академии, большой дом с тремя дюжинами секретных входов и укрытий. На самом деле, здание являлось всего лишь убежищем, в котором маги скрывались от преследователей, но не более того. Некоторые из потайных ходов тянулись на четверть мили от дома, захватывая туннели и водостоки, а также крыши. Само помещение было сдано в аренду скупщикам краденого, использовавшим его как склад и тайный рынок – они не интересовались магами и убивали любых незваных гостей, выглядевших как стражники, полицейские или воины из ополчения.

Лавенци сделала ошибку, позволив панике овладеть собой. Она направилась к ближайшему дому. Лавенци медленно шагала по залитой светом Мираля улице, свернула на узкую аллею, и, отсчитав в темноте тридцать шагов, пошла направо. Как она и ожидала, там была дверь и замочная скважина. Лавенци вставила ключ – но дверь не открывалась! Сверху на нее упала магическая сеть, и тут же навалилось несколько сильных мужчин в доспехах. Прежде чем Лавенци смогла произнести заклинание огня, ей в рот засунули кляп и связали. Кто-то зажег светильник на шесте.

– Полиция Инквизиции, вы под арестом, – раздался голос из-под капюшона.

Лавенци увидела, как дверь отворилась, и девять фигур в масках и в черной одежде оказалось рядом с ней.

– Полагаю, вы – маг-академик, – сказал один из них. – Это хорошо, мы многое хотим от вас узнать.

Он ударил Лавенци по ребрам, и резкая боль пронзила все ее тело. Лавенци издала сдавленный из-за кляпа вскрик и, снова ощутив боль, поняла, что ребро сломано.

– Такова наша плата, и скоро вы узнаете, насколько щедрой она бывает.

Он снова ударил ее по ребрам, и Лавенци застонала. Внезапно где-то поблизости послышался звон разбитой бутылки.

– Это ужасно, с вами что-то надо делать! – раздался голос в начале аллеи.

– Что за… – начал мучитель Лавенци, но неожиданно в темноте пролетела половина кирпича, попала ему в голову и разбила ее. Мужчина упал на шест с лампой. Масло разбрызгалось, тело убитого охватил огонь. К тому времени пьяный альберинец добрался до остальных полицейских, и Лавенци в смятении кинулась к выходу, на бегу вытаскивая кляп. Она врезалась в другую группу мужчин, которые тут же окружили ее.

– Вы в порядке, госпожа? – спросил один из них приятным голосом.

– Мы – друзья, госпожа, – громко произнесла высокая фигура перед ней.

– Тот человек, вы должны помочь ему! – воскликнула Лавенци, не обращая внимания на острую боль в боку и надеясь, что они и в самом деле являлись друзьями. – Тот грязный пьяница, он пошел против девяти полицейских Инквизиции с бутылкой пива.

– Таков его выбор, – сказал высокий.

В этот миг для Лавенци мир словно перестал существовать. Звук ударов, сильных и слабых, донесся оттуда, откуда она только что убежала, а также стоны и крики от боли.

– Что это… – наконец выдавила из себя Лавенци.

– Он старается не очень их помять, госпожа, – ответил приятный голос.

– Но… один против девятерых? – не успокаивалась Лавенци.

– Тайная Полицейская Инквизиция, госпожа. А он – один из лучших.

– Тайная Полицейская Инквизиция? – спросила Лавенци.

– Да, госпожа.

– Противники Полицейской Инквизиции?

– О нет, госпожа, у нас нет ничего общего с этими ужасными людьми.

Лавенци услышала, как все внезапно стихло. Появился ее худой и грязный спаситель, отложил в сторону бутылку пива, снял клок волос с носка своего сапога, оправил одежду и поклонился ей.

– Пришлось подкинуть еще пару тел к тому горящему, пламя угасало, – заявил он. – Извините за опоздание, госпожа.

– Говорил же тебе, он был человеком, – сказал высокий. – Он никогда никого не убивал.

– Мы отведем вас обратно к мадам Ивендель, – произнес приятный юноша.

– Мадам Ивендель – нет! В смысле, я ничего не знаю о… доме мадам Ивендель.

– И мы тоже, госпожа. Пойдемте.

Внезапно Лавенци заметила, что ее сопровождение уменьшилось до трех человек.

– Лучше всего вам держаться за руки с Дэноларианом, – сказал тот, кто, казалось, был главным. – Тот, кто куда-то торопится, вызывает подозрения. А так вы просто парень с девушкой, и идете в таверну.

Где-то позади них раздался крик.

– Наверно, госпожа, вас преследует очередной полицейский, – сказал Дэнол, беря ее за руку и застенчиво сжимая ее.

Они взяли лодку для переправы через реку Альбер и вскоре оказались в «Светильнике», где тайные полицейские инквизиторы, известные как Эссен и Эндри, волынку и ребек у трактирщика. Когда они начали играть рил, молодой и симпатичный Дэнол поклонился Лавенци и спросил, не хочет ли она потанцевать с ним. Ее мучила боль – словно раскаленную добела кочергу прижимали к ее ребрам. Но академик положила ладонь на протянутую руку Дэнола и, поднимаясь, стиснула зубы, постаравшись улыбнуться. Они начали танцевать. Позднее, когда Лавенци и Дэнол сидели и отдыхали, Лавенци указала на Эндри. Он играл элегию на своем ребеке.

– А кто тот молодой человек? – спросила она. – Простой воин или переодетый благородный? Он сражается словно герой эпических баллад, играет чудесную музыку, и… ну… его манеры просто очаровательны. Он же не простой крестьянин, да?

– Он обычный парень, – ответил Дэнол. – У него было две возлюбленных, и он потерял их обеих после одной-единственной ночи с каждой. Теперь он ушел в себя. Он говорит, что на нем проклятие, которое погубит любую, ставшую его возлюбленной.

Эндри и Эссен начали играть новую мелодию, и на этот раз Лавенци сама пригласила Дэнола танцевать. «Я бы не рассказала об этой ночи, этой таверне и этих людях даже перед троном самой императрицы Уэнсомер», – подумала Лавенци, когда посетители «Светильника» чокнулись своими кружками и начали отхлопывать ритм, а музыканты завели рил «Женщины Альберина».