Текст книги "Прозрачные Драконы"

Автор книги: Шон Макмуллен (Макмаллен)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)

– Ох. Ах… ну, очень мило с вашей стороны, – ответила она слегка раздраженно. – Что я могу для вас сделать?

– Я жрица Метрологов. Это храм Метрологов. Ты моя старейшина.

– Ох. Очень хорошо – я имею в виду… хорошо, что вы решили вернуться к нам, Метрологам. В смысле, вы сами из Ордена Метрологов.

Понимая всю нелепость своей речи, Жустива заставила себя замолчать и обдумала слова гостьи. Веландер почтительно стояла перед ней. Жрица высшего уровня признала ее власть над собой, хоть и непонятно, полностью или нет.

– Естественно, мы позаботимся о вас, – заявила Жустива.

– Благодарю, – ответила Веландер, снова кланяясь.

– Высокоученая Терикель часто о вас говорила, пока не уехала в Акрему, – продолжала Жустива. – Она рассказывала, что вы изменились. Посылали ей несколько писем. Вы говорили, что… ну… изменились. В смысле, сильно изменились.

– Изменилась. Да, я изменилась. Я снова жива. По большей части.

Жустива сглотнула:

– Ох. Ну тогда… хорошо… думаю, вы знаете о смерти высокоученой Терикель?

– Да.

– Мне говорили, вы тоже мертвы! – воскликнула Жустива, но, смирившись с очевидным фактом, взяла себя в руки.

– Только временами, – тихо ответила Веландер.

Жустива схватилась за лицо руками и стала массировать виски – точно так же вела себя Терикель, когда испытывала волнение. Веландер не двигалась.

– Мы должны провести переизбрание и назначить новую старейшину.

– Да.

– Значит, вы вернулись, чтобы занять место, принадлежащее вам по праву.

– Нет.

Жустива не могла представить такого ответа. Терпение жрицы лопнуло.

– Достойная Веландер, чего вы хотите? – закричала она. – Я имею в виду, чего вы хотите на самом деле? У нас нет богатства, и почти нет денег даже на еду. Высокоученая Терикель практически разорила орден, когда наняла «Буйную пташку» и отправилась в Саргол.

– Я могу передать двадцать сарголанских золотых крон в дар ордену, – сказала Веландер, вынимая кошелек и протягивая его Жустиве.

– О, спасибо, – поблагодарила Жустива, беря кошелек, и заглянула внутрь. Там было двадцать монет. Все золотые.

– Я не буду спать здесь, это не станет нарушением ваших правил? – спросила Веландер, снова низко кланяясь и складывая перед собой руки.

– О, пожалуйста, – Жустива почувствовала непреодолимое желание скрыться и лечь где-нибудь в тихом месте, положив на глаза влажную тряпку. – Вы можете идти. Встреча подошла к концу.

– Нет, старейшина, нет.

– Нет?

– Вы должны спросить меня, хочу ли я еще что-нибудь сказать.

– О, Да. Конечно. Хорошо, хотите ли вы еще что-нибудь сказать?

Жустива сделала ошибку, позволив себе так быстро сдаться, но отступать было уже невозможно.

– Откуда вы узнали, что Терикель мертва? – спросила Веландер.

– Ларон сказал мне.

– Ларон! Он в Альберине?

– Да, и находится здесь. Он приехал час назад.

– Старейшина, можно я задам личный вопрос?

– Личный? Но мы едва знаем друг друга – в смысле, вы почти ничего обо мне не знаете.

– Личный, касающийся Ларона.

– Ларона? О нет, между нами ничего не было – я имею в виду, вообще ничего.

– Я думаю, вы говорите о делах.

– Да – ну, нет, я не вела с ним дел, за исключением нынешнего момента. Он спит с нами – с моими жрицами – здесь, один. Стена Драконов! Из-за нее Ларон должен встретиться с важными людьми. Завтра.

– И я тоже. С Лароном еще кто-нибудь пришел?

– О да, несколько довольно милых людей. Медикар по имени Гилврэй и его помощница Долвьенн здесь, и еще Риеллен, студентка. Приятная девушка, она умнее, чем многие из нас, вместе взятые, но некоторые из ее идей…

– Заслуживают того, чтобы повесить ее за измену? – Да.

Веландер обдумывала слова Жустивы. Люди Ларона пришли в Альберин и остановились в храме. Эндри с ними не было. Это смущало. Эндри же не погиб. Наверно. Он много говорил о таверне под названием «Светильник». Веландер решила попозже заглянуть туда.

– Старейшина, когда состоится переизбрание?

– Переизбрание? Завтра, скорее всего. Все, кто обладает правом голоса, находятся в настоящее время в Альберине.

– Назовите мне час, я приду. Конечно, я буду голосовать за вас, мне очень нравится, как вы управляете орденом.

Это было последней каплей в чашу терпения Жустивы. Она упала на кресло-трон, закрыла лицо руками и всхлипнула. Веландер ждала, когда ей сообщат о часе проведения переизбрания, вежливо сцепив руки перед собой.

– Как я управляю? – наконец прошептала Жустива между рыданиями. – Три года назад я была проституткой на острове Гелион и брала с моряков десять монет, и пятнадцать – в праздничные дни. Или когда в порт приходили торговые суда. А что изменилось сейчас? Да у подушки высокоученой Терикель в десять раз больше мудрости. Я просто наблюдаю за Метрологами, но не указываю им путь. Веландер, в глубине души я знаю, вы должны занять этот трон и управлять Метрологами.

Веландер покачала головой. Жустива задрожала. Сейчас она выглядела особенно несчастной.

– Они любят вас, они боятся меня, – произнесла Веландер, подбирая слова. – Они умрут ради вас, но не ради меня, – она помогла Жустиве подняться. – Это все, что я хотела сказать, Достойная старейшина, и теперь мне пора отпустить вас, чтобы вы могли вернуться в постель. У меня есть комната в таверне неподалеку, в «Капризе парня с баржи». Пожалуйста, не говорите никому, что я в Альберине.

– Да. Не скажу ничего. Но, послушайте… я останусь старейшиной, если вы будете помогать мне в некоторых делах… важных делах. Пожалуйста. Станьте старейшиной для старейшины, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Отлично понимаю, – сказала Веландер, сжимая ее руку и потом отпуская ее, и проходя вместе с Жустивой к двери. – Вот мой первый совет. Спрячьте все самое ценное, архивы, записи в надежное место. Организуйте небольшую больницу для бедных в другом месте, а здесь пусть не будет никого.

– О, я уже велела сделать все это, – ответила Жустива. – Самое важное уберут к завтрашнему дню, а некоторые из Метрологов остановятся в другом месте.

В первый раз за ночь Веландер удивилась.

– О, почему? – поинтересовалась она.

– Я слышала, что храмы Скептиков разрушены. По словам многих людей, это боги наказывают Скептиков за их атеизм. Может, они и правы. Но Скептики занимались научными исследованиями, как и мы. Я решила, что мы тоже можем быть в списке тех, кто подлежит уничтожению, из-за приверженности науке. Поэтому и начала рассредоточивать орден по всему Альберину.

Жустива отворила дверь на улицу для Веландер, которая поклонилась ей, сделала шаг вперед, затем остановилась и повернулась.

– Если что-то будет не удаваться, старейшина, никогда, никогда не позволяйте себя жалеть и говорить себе, что вы глупая и неспособная! – твердым голосом заявила Веландер и скрылась в непроглядной пелене дождя.

У академика Гарриса, ректора Альберинской Академии Эфирной Философии, была своя кровать, но проводил ли он там время, никто точно не мог сказать. Каждую ночь после ужина он засиживался перед камином с записями, книгами и свитками и читал. В конце концов Гаррис засыпал, обычно приблизительно в полночь. Около часа ночи приходила горничная, укрывала его одеялом, подкладывала в камин дров, затем поднималась в спальню академика и проводила остаток ночи в его роскошной большой кровати.

– Гаррис.

Это было похоже, скорее, на угрожающее шипение. Гаррис проснулся, снял очки для чтения и осмотрелся. Иногда, когда пламя касалось их, шипели поленья. Гаррис не боялся огня. Порой раздавался громкий треск, и повсюду разлетались искры. Или в воздух поднимались облака дыма и заволакивали всю комнату. Однажды выступ на бревне оказался железным наконечником стрелы, который попал в дерево три десятка лет назад, и врос в него. Гаррис даже увидел как-то маленькую фею-хранительницу леса в огне, освобожденную из тела мертвого дерева. Она помахала ему и исчезла в дымоходе. Посмеявшись над собой, Гаррис снова сел.

– Гаррис, ты в опасности.

Гаррис оглянулся, и пожалел об этом. Из мрака на него смотрело бледное лицо. В воздухе витал запах соли для ванны и аромат мускуса. Лицо подплыло ближе, и стало возможным различить женское тело. Под плащом женщины виднелся черный камзол с двойным рядом серебряных пуговиц. На ней была юбка до икр и сапоги для верховой езды. Она выглядела необычно для Альберина в застегнутом плаще и со своей шляпой в форме полумесяца с черным пером, и казалась совсем молодой. Сейчас Гаррис ощутил другой запах. Едва уловимый, это был запах ателье, средства от моли и абсолютно новой одежды. Женщина говорила на диомеданском языке с акцентом.

– Э-э… кто вы? – спросил Гаррис.

– Зовут Вынуждающей, – ответила Веландер.

– О. Ну, замечательное… сильное имя. Что я могу сделать для вас, госпожа Вынуждающая?

– Вчера я проходила мимо земель Коллегии Воинов. Все сожжено дотла. Круг. Храмы Скептиков. Выжженный круг. Академия Тайного Эфирного Познания. Все сожжено. Храм Матери в горах Риджбэк. Выжженный круг. Понимаешь?

– Держу пари, вы проделали долгий путь.

– Я думаю, изучаю. Все обуглилось. Здесь чему-то научусь. Словно змея кусает за палец. Не делай ничего, можешь умереть. Отдерни руку – резко. А вдруг змея не ядовитая. Что скажешь?

– А, да, в такой ситуации я бы, наверно, узнал ответ на вопрос «А что такое змея?». Другое существо, существо как альтернатива человеку. Альтернатива мне, то есть. Ха-ха.

– Понимаешь, что это значит для академий?

– Ну, не совсем. Но подождите-ка. В смысле, что делать? – спросил Гаррис, цепляясь за кресло. – То, о чем вы говорите, отдергивание рук и все остальное, звучит очень серьезно. Я имею в виду, я мог бы опробовать старый план «Случайная катастрофа», да? Ну, знаете, отослать преподавателей, студентов, коллекцию марочных вин, книги, записи, магические амулеты, устройства и так далее.

– Нет. Только людей и книги. Нет времени на остальное.

– Нет, нет, погодите-ка, госпожа. Вы забираетесь сюда без предупреждения, рассказываете о страшных теориях, пытаетесь заставить меня разрушить целую академию и забыть про моих гостей, и на каком основании?

– Метрологи уехали. Вчера. Старейшина Жустива. Поможет спрятать твои книги.

– Метрологи уехали? Ну такого еще не было. Тогда да, наверно… но это важное решение, касающееся плана «Случайная катастрофа».

– Сгорит. Важное решение?

– Ох! Да. Так. Но ведь нужно спрятать семь тысяч книг!

– Вероятно, только библиотеку в Скалтикаре.

– Но почему? Откуда идет угроза?

– Не могу сказать, но доказательства очевидны! Существовавшие прежде академии сожжены дотла.

– Моя дорогая госпожа, если бы вы пришли и заявили: «Прячься, в коридоре бродит голодный волк!», я воспринял бы вас более серьезно, чем когда вы просто говорите: «Прячься, а то может случиться нечто ужасное». Спасибо за беспокойство, но боюсь, академия останется там, где была. У меня свыше девяноста гостей, и все высшие маги.

– Что? Кто?

– О, отступники, маги, не захотевшие присоединяться к Стене Драконов. Собрались здесь на конференцию. Некоторые из них живы только потому, что пришли сюда, их храмы и академии разрушены.

– Конференция? – спросила Веландер, не смея поверить своим ушам.

– Да, по поводу этой бессмысленной Стены Драконов. Отступники и Противники Стены Драконов – вот как они себя называют. Пять Скептиков, двое из Академии Тайного Эфирного Познания, почтенная жрица из храма Матери Мира…

– Под одной крышей? – воскликнула Веландер.

– Ну, в трех зданиях, и, следовательно, там три крыши.

– Кто собрал конференцию? Ты?

– О нет, я просто сидел, думал о высоком. И внезапно появились люди. Они рассказали мне все об этой конференции, которую я организовал, и… ну… мне не хотелось говорить им, что ничего нет. Провел целый день за составлением программы и ее согласованием, пока декан факультета практических заклинаний ездил с ними на лодке по реке Альберин.

Веландер было о чем подумать, когда она уходила из академии. Кто-то собрал конференцию, конференцию всех несогласных магов, которые формально или неформально не участвовали в Стене Драконов. Они находились в одном месте, и это место оказалось меньше, чем общая площадь Коллегии Воинов.

Не то чтобы Варфсайд был безопасной частью города, просто преступники, заправляющие там, вели себя более разумно, чем в Неверсайде. Сквозь пелену дождя Веландер заметила, как за ней следуют трое, затем она обратила внимание, что трое превратились в двоих. Улица извивалась, повторяя изгибы тропинки, около тысячи лет назад проложенной стадом овец в глухой чаще. Вдалеке Веландер увидела одинокую фигуру. Когда они поравнялись, человек вынул топор и протянул его перед собой, заграждая путь.

– Эй, я из стражи Варфсайда, – сказал он. – А ты бежишь с места преступления?

– Да нет, – ответила Веландер, останавливаясь.

– Ну тогда я уверен, тебя не затруднит задержаться, пока я проверю, что за тобой нет слежки.

– Нет слежки.

Никого не было видно. Мужчина бросил взгляд в сторону. Судя по выражению лица, его, видимо, что-то злило. Затем он повернулся.

– Ты девушка! – внезапно воскликнул он.

– Одетая как парень – новая сарголанская мода, – ответила Веландер, осторожно оглядываясь. При тусклом свете уличного фонаря стали видны две группы людей.

– Эй, кто это? – закричал стражник. – Тут четверо и там приближаются еще четверо, вероятно, они гонятся за вором.

Мужчина схватил Веландер за плечо, но она взмахнула рукой и вырвалась. Две группы подступали к ней со всех сторон, и Веландер побежала по переулку, который уперся в ничем не примечательную кирпичную стену.

– Еще несколько минут, еще несколько этих чертовых минут, – пробормотала про себя жрица, оборачиваясь и вынимая топор. Веландер пару раз взмахнула им, но ей было непривычно использовать оружие без своих сверхъестественных способностей. На другом конце переулка выстроились девять мужчин и заградили собой проход. Они почти полностью закрыли собой свет от уличного фонаря.

– Пару минут, черт, всего пару минут, – прошептала Веландер, поднимая топор и принимая боевую стойку. Раздался тихий смех. Мужчины подошли ближе, но соблюдали осторожность. Им не хотелось проблем, им нужна была жертва, а то, что ею оказалась девушка, являлось лишь плюсом.

Расстояние между силуэтами уменьшилось. Веландер замешкалась и со всей силы взмахнула топором, для верности держа его двумя руками. Она поняла, что достигла своей цели: раздались проклятия.

– Удача, Удача, будь со мной, – произнесла громко Веландер на зантрианском языке.

– Чужестранка, – сказал кто-то по-альберински.

– Наступает.

– Ну же, ударь меня!

– Окружай ее.

В следующий раз Веландер попала в дубинку одного из мужчин. Затем кто-то подобрался к ней и сбил с ног. Топор вырвали из рук жрицы; она услышала, как его с грохотом отшвырнули прочь. Чьи-то руки вцепились ей в ноги и ухватились за юбку. Веландер закричала и в темноте обо что-то ударилась головой. Раздался треск, и из-за боли перед глазами поплыли разноцветные круги. Жрица снова закричала. Чья-то рука сжала ее шею и засунула в рот кляп. Веландер чувствовала под ногами мокрые булыжники и что-то липкое. Кто-то навалился на нее и не давал пошевелиться.

Где-то рядом разбилась бутылка.

– Ужасно. Что-то нужно делать со всеми вами.

Никто не двигался с места. Веландер тоже притихла.

В конце улицы стояла одинокая фигура, выделявшаяся при тусклом свете уличного фонаря. Минуту все смотрели на говорящего. Кажется, он еле держался на ногах.

– Дюжина на одного. Точнее, на одну женщину. Думаете, это нормально? Эй, давайте сюда!

Веландер не понимала альберинского. Пьяный наклонился и поднял топор жрицы. В его руке тускло поблескивала разбитая бутылка. Двое из группы быстро спустились вниз по переулку к незнакомцу, но, когда они приблизились, тот покачнулся, взмахнув топором. Раздался глухой стук: рукоять топора свалилась ему на голову. Затем его схватили за руку и толкнули лицом в стену.

– Убирайтесь, уроды! – заорал пьяный. – Кстати, девочка, спасибо за ночь!

Еще трое навалились на пьяного, которого Веландер внезапно узнала. Она услышала звук оружия и глухие удары. Вновь в переулке появилась одинокая раскачивающаяся фигура.

– Черт, освободите ее! – рявкнул мужчина. Трое, державшие Веландер, отпустили ее и кинулись прочь, но жрица изогнулась и устремилась за ними, вцепившись в две ноги. Ноги принадлежали двум разным мужчинам – они потеряли равновесие и рухнули на мостовую. Послышался громкий шум и треск: это спаситель Веландер всадил топор в живот третьего из преследователей и ударил его по голове. Последние двое уже освободились от хватки жрицы, и один из них хромал, поскольку ее спаситель помял ему бока, пока он вставал. Второй сцепился с Эндри, и слышались только глухие удары, когда тела шлепались о стену. Веландер увидела, как один схватил другого за голову и бьет его о стену. Потом она увидела, что в переулке стоит лишь одинокая фигура. Жрица наконец-то смогла вынуть изо рта кляп.

– Я немного говорю по-диомедански, – сказала она.

– О да, и я тоже, – ответил по-диомедански очень, очень знакомый голос. – Эй, госпожа, с вами все в порядке?

«Эндри, – подумала Веландер. – Эндри жив». Она как-то не могла себе представить, что, когда она появится перед ним, Эндри будет мокрым, взъерошенным и грязным. Кроме того, жрица все еще находилась под впечатлением от пережитого.

– Гордость исчезла, честь осталась, – ответила она, надеясь, что он не узнает ее голос.

– Ох, хорошо. Дайте руку. Пойдем прочь отсюда.

На дороге при тусклом свете фонаря Веландер увидела, что ее спасителем действительно был Эндри. Неподалеку появились проститутки, ищущие спасения от дождя под навесом.

– Девушки, я нашел преступников, которые пытались напасть на госпожу, – заявил Эндри и упал на колени. Его вырвало темной, пахнущей алкоголем жидкостью.

Одна из женщин подняла топор Эндри и направилась к другому концу дороги. Эндри, в промокшей от дождя одежде, скорчился на земле и оглядывался по сторонам в поисках ночлега. Веландер погладила его по голове, затем посмотрела на одну из проституток.

– Говоришь по-диомедански? – спросила она. Девушки пожали плечами. – Присмотрите за ним, – произнесла снова Веландер, хлопая Эндри по руке. – Хороший человек, храбрый. Я пошла. За помощью.

Через пару минут подошли двое патрульных из ночной стражи Варфсайда, один держал на шесте фонарь. Проститутка схватила Эндри за ногу и пыталась утащить его прочь, но поняла, что ее подруги исчезли, и решила последовать их примеру. Эндри в одиночестве остался лежать под дождем на улице, скорчившийся и спящий. Топор Веландер был рядом с ним.

– О, у него оружие! – сказал мужчина с фонарем.

– В Альберине оно есть у каждого, – ответил его спутник, толкая Эндри сапогом. – Давай-ка проверим его. Диомеданские погоны, отметины трех лезвий, изображение части герба на рукояти – о, у него под одеждой кровь!

Мужчина с фонарем склонился над Эндри:

– О да, кровь там, где ее еще не смыло дождем. Убийство где-то поблизости.

Двое караульных подошли к началу улицы и заглянули за угол, подняв фонарь. Придя в себя от ужасного зрелища, представшего их глазам, один присвистнул, а второй направился с фонарем дальше.

– «Полуночники», – сказал тот, у которого был фонарь. – Джаррин по прозвищу «Ястреб», глава братства Ждущих и Радушных.

– Союз Полночных Проституток прислал на них больше жалоб, чем обычно.

– А что это за парень, который располосовал их?

– На нем одежда чужеземца. Какой-то воин.

Над ними появилась огромная тень, и на крышу почти бесшумно, если не обращать внимания на скрип дерева и хруст черепицы, приземлилось некое существо. Оно сложило крылья, сделавшись похожим на темную башню с двумя поблескивающими глазами. Никто его не заметил. Крадучись, прибыли другие патрульные и вскоре заполнили собой всю улицу. Два поблескивающих глаза следили, как девять тел загружали в телегу. На самый верх этой кучи положили Эндри.

Селфорд не удивился и не обеспокоился, когда во время завтрака с Парченом, королевским счетоводом, ему принесли приветственное письмо от чужеземной графини.

– Жрица из Тореи и, кстати, из Ордена Метрологов, – заметил Парчен, разглядывая письмо.

– «Срочно… при любом удобном случае… прибуду в 10», – прочитал Селфорд. – Метрологи многое делают, чтобы сохранить здоровье черни, и занимаются бесплатным обучением. Лучше встретиться с этой графиней.

– Она может быть настоящей графиней?

– Да, думаю, да. Вероятно, внебрачная дочь, которую заставили стать жрицей и послали к нам, чтобы избавиться от нее. И эта неконтролируемая эфирная конструкция…

– Серебряная Смерть.

– Да, она расплавила Торею до самого основания, и все наследники превратились в коричневый дым, а она стала графиней. Думаю, нужно устроить официальное мероприятие. Собрать пять-шесть здравомыслящих придворных и велеть Флез подать к десяти чай и ячменные лепешки на западную галерею.

Жустива посоветовала Веландер отправить письмо наследному принцу, но совсем не удивилась, когда по прибытии во дворец им сообщили, что тот нездоров, и их встретит королевский певец, Селфорд, и поприветствует Веландер в Альберине. Толпа скучные придворных источала скучные комплименты за чаем с ячменными лепешками в течение полутора часов, затем прибыл Селфорд и произнес короткую речь от имени наследного принца. Придворные тут же исчезли, оставив его наедине с двумя жрицами.

– У меня есть просьба, – начала Веландер.

– Да, это срочно? – спросил Селфорд, поднимая бровь. – Я понимаю, что Метрологи на грани разорения, поэтому представляю, какой будет ваша просьба.

– Прошу, арестуйте всех магов в Альберине и заприте их в тайной башне, – серьезно произнесла Веландер.

– Что? – воскликнул удивленный Селфорд и потом предположил, что она, вероятно, шутит. – Графиня… я… я полагаю, я должен тогда обыскать их дома и академию?

– Возьмите только книги и спрячьте их, – ответила Веландер с прежним выражением лица.

– Но почему?

– Опасность.

– Графиня, графиня, – засмеялся певец. – Вам стоит найти другой способ убедить принца пойти на это. Разозленные маги могут быть очень опасны, не нужно без повода их беспокоить.

– Ах. Тогда, возможно, маленький скандал, – начала Веландер.

– Нет лучше места для скандалов, чем королевский двор Альберина, графиня, – ответил Селфорд, подмигнув. – У нас случаются такие скандалы, о которых другие королевства не смели и мечтать.

– Старейшина Жустива? – произнесла Веландер, посмотрев на старейшину Метрологов.

– Несколько месяцев назад у бывшей старейшины Терикель была любовная связь с принцем, – сказала Жустива странно уверенным голосом. – По крайней мере, именно об этом она мне сама говорила.

– Тайны возбуждают так же, как самая бесстыдная оргия, – ответил Селфорд.

– Может, да, а может, и нет. В свою очередь, в обмен на право Метрологов воспользоваться последним в альберинском торговом флоте большим кораблем и отправиться на нем в очень опасное путешествие, она предложила развлекать принца в постели в течение нескольких часов.

– Ах, обычное средство расчета в любовных делах… используется чаще, чем золото или серебро.

– Меня попросили охранять их покой.

– Какая благодарная задача – стоять на страже, пока другие заняты любовью. Я часто делаю это для принца.

– Когда он ушел, я пошла за ним.

Рот Селфорда открылся, и его челюсть осталась в том же положении. Взгляд перебегал с Жустивы на Веландер, потом остановился на Жустиве. Он вспомнил, что надо закрыть рот.

– Когда-то я была проституткой, господин, шлюхой. Я очень хорошо знаю, как остаться незамеченной на темных улицах. Принц вошел в Ночной Салон Особого Массажа и Лекарственных Трав мадам Фивирингли по черной лестнице, и приблизительно через семнадцать ударов сердца вы вышли через парадный вход. Мне едва хватило времени измерить шагами длину здания.

– Кому вы рассказали? – прошептал Селфорд, внезапно превращаясь в совсем другого человека.

– До прошлой ночи – никому. Затем графиня Веландер сообщила мне, что маги и академики, находящиеся в Альберине, в большой опасности, и ей не удается привлечь их внимание к своим предупреждениям. Я рассказала ей о вашем приключении со старейшиной Терикель.

– Знаете, наследный принц не может быть повсюду в одно время, – начал Селфорд. – Иногда людям нравлюсь я, и они выбирают меня…

– Прошлой ночью во дворце, в башне «Цитадель», собрался совет по благоустройству дворца, – сказала Веландер.

– Там часто проходят встречи, – ответил Селфорд, будучи полностью уверенным, что сложившаяся ситуация как-нибудь разрешится сама собой.

– Я слушала возле окна.

– У самого высокого окна самой высокой во дворце башни?

– У меня есть крылья длиной в двести футов и шея длиннее этой комнаты. Проверьте стены башни, увидите отметины от когтей. Я была там. Слушала, о чем говорили на совете. Хотите, расскажу?

– Нет! Нет, нет, нет. Знаете, лучше мы созовем другой совет. Сейчас. Сюда, через несколько минут все будут здесь.

На то, чтобы созвать совет, потребовалось почти столько же времени, сколько было нужно для того, чтобы залезть на вершину башни «Цитадель». Вскоре все устроились в маленькой и скромно обставленной, но очень уютной комнате. Селфорд выглянул из окна, заметил несколько глубоких царапин на камнях стены и закрыл ставни. Раздался стук в дверь, и певец поприветствовал невысокого мужчину с хитрым взглядом, заостренной бородкой и лысой головой. Он нес большую книгу в кожаной обложке. С мужчиной пришла женщина приятной наружности с седыми волосами. На руках она держала поднос с ячменными лепешками, чайником и тремя чашками. Кажется, вошедшие удивились, увидев Веландер и Жустиву.

– Графиня, старейшина, познакомьтесь: это Парчен, – сказал Селфорд, похожий на генерала, объявляющего об унизительном поражении своим соратникам. – Парчен – королевский счетовод. С подносом – Флез. Она служанка. Парчен, Флез, познакомьтесь со старейшиной Жустивой, главой Ордена Метрологов. Графиня Веландер тоже является жрицей Метрологов. Она также и прозрачный дракон.

Парчен и Флез некоторое время обдумывали то, что сообщил им Селфорд, и решали, шутит он или нет. Наконец они поверили в серьезность происходящего.

– Принести еще две чашки? – спросила Флез.

– Не притрагивайся к ним, – сказала Жустива.

– Попытаешься – пострадаешь, – добавила Веландер.

– Позвольте представить вам еще кое-кого, – произнес Селфорд и потянул за драпировку, которую Жустива и Веландер посчитали частью интерьера комнаты.

Их взору предстало мумифицированное тело наследного принца со стеклянными глазами. Селфорд пододвинул кресло принца к круглому столу в центре комнаты. Веландер и Жустиве оказалось не на чем сидеть, поэтому Селфорду пришлось уйти и поискать им стулья. Когда он вернулся, Флез разливала чай членам совета по благоустройству дворца. Селфорд запер дверь и присоединился к остальным, сидящим за столом, и стал неспешно пить свой чай. Веландер взяла миндальное печенье у Флез. Жустива сцепила руки и посмотрела на Селфорда.

– Ну? – сказала она.

– Наследный принц умер пять лет назад, подавившись клубникой в шоколаде, – начал Селфорд.

– Моей, – добавила Флез.

– Это произошло во время первой встречи с принцем после смерти его отца, – сказал Парчен. – Он посчитал мои объяснения финансового положения дворца слишком скучными и решил позвать нового певца и жонглера.

– Я же принес только свою лютню, я не знал, что мне придется еще и жонглировать, – продолжил Селфорд. – Я взял несколько ягод клубники в шоколаде у Флез и стал ими жонглировать. И время от времени ягода попадала мне в рот, и я съедал ее.

– Не говорите мне, что принц велел вам попасть ему в рот, – сказала Жустива.

– Ну, в общем, да, – ответили хором Селфорд, Парчен и Флез.

– И он поперхнулся.

– Да, – ответил Селфорд.

– Но это был несчастный случай. Почему вы никому не сказали?

– Во время встречи со мной, – произнес Парчен.

– И моего жонглирования, – добавил Селфорд.

– И моя клубника в шоколаде, – заметила Флез.

– Понимаете, начальник дворцовой стражи не очень приятный человек, – объяснял Селфорд. – Прежний король умер после того, как напился до белой горячки, и упал, пытаясь забраться по спиральной лестнице во время Посольского бала. Начальник велел казнить королевского глашатая, шеф-повара, хранителя винного погреба и дегустатора за причастность к его смерти.

– Если ему наливали столько вина, неудивительно, что он так напился, – заявила Жустива.

– Именно. Принц был жив в течение нескольких дней – в этом мы хотели всех убедить и потому стали искать для начальника причину смерти. Но все оказалось не так просто, как мы думали. Только через пять месяцев мы смогли положить его, согнув ноги в коленях, в этот шкаф. Тем временем Парчен отправился на курсы таксидермистов, поскольку принц умер.

– А я много лет подкармливала бездомных котов на аллеях Варфсайда, – произнесла Флез. – Но никому не показалось странным, что я выходила из дворца с ведрами мяса с немного резким запахом.

– Однажды начальник сменился, и у нас появилась проблема: как быть с принцем, находящемся в столь необычном состоянии, – сказал Парчен. – Я сделал этот занавес, чтобы приходящие люди могли видеть его лежащим в постели, дремлющим в кресле, сидящим на собраниях комитета по благоустройству дворца, а сзади даже можно было повернуть рычаг, и принц стал бы махать рукой народу со стены во время больших праздников.

– Не верится, что такого не заметил никто из придворных или послов, – сказала Жустива, качая головой.

– Ну, я устраиваю неплохие пирушки, – ответил Селфорд. – При пяти или шести балах в неделю придворные и остальная знать редко находятся в трезвом состоянии и что-либо соображают. Парчен так хорошо вел королевские счета, что в течение года все долги были выплачены, и император Северного Скалтикара даровал принцу медаль за эффективную экономическую политику. Флез внимательно следила за тем, чтобы никто ничего не узнал, и нам удавалось отправлять в изгнание, казнить или подкупать всех подозрительных. Месяцы превратились в годы, и…

– Так… золотой век процветания Альберина… благодаря певцу, счетоводу и служанке? – спросила Веландер, закрыв глаза и массируя виски кончиками пальцев. Как Терикель.

– По сути, да, – ответил Селфорд. – Я одного роста с принцем, наши фигуры похожи. Я отрастил себе такую же бороду и добился того, чтобы все любовные похождения принца скрывались под завесой тайны.

– Я ел то, что ел он, – признался Парчен. – Но я не пью, и Флез пришлось позаботиться о вине.

– А я люблю время от времени пропустить глоток-другой, – сказала Флез.

Жустива закрыла глаза рукой:

– Хватит! Дайте мне изложить ситуацию так, как я ее понимаю. Наследный принц Альберина умер пять лет назад, и все это время вы управляли королевством, устраивали оргии, опустошали его запасы, спали с его любовницами, наслаждались его тонкими винами и иногда смахивали пыль с его тела.