Текст книги "Прозрачные Драконы"

Автор книги: Шон Макмуллен (Макмаллен)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

– Тебе повезло, если графиня просто хотела провести ночь с каким-нибудь выделывающимся болваном, – сказал наконец Эндри.

– Может, если она пользуется известностью как шпионка, она подумала, что я пытался снабдить ее неверной информацией, – с надеждой произнес Уоллес. – Она почти не обращала внимания на мои слова.

– А если она поверила, тогда – как однажды сказала старейшина Терикель – о последствиях лучше не задумываться.

Рекконы, почти не отдыхая, прошли семьдесят миль до границы между Фертеллианом и Кейпфангом за один день, затем немного сбавили темп. Сентерри собиралась встретиться с как можно большим количеством местной знати и желала постоянно быть на виду. Кейпфанг был самым южным регионом империи. Его восточная часть изобиловала равнинами и лесами, где стояло множество городов, ферм и замков, между которыми пролегали хорошие дороги. Западная часть была гористой и труднопроходимой. Столицей был Логьяр, находящийся на юго-западе материка. Из-за своей удаленности Логьяр оказался недоступным даже для завоевателей: на него никогда не нападали. Поход на этот город для войск был долгим и утомительным, и, если бы кто-то решил все же решил отправиться сюда, это вызвало бы крайнее неудовольствие местных жителей. Сентерри собиралась завоевать новые провинции своим обаянием, но задача оказалась не из легких. Давно на эту землю не ступала нога члена императорской семьи. Когда-то сюда заявился один принц, привел армию и потерял пятьдесят тысяч убитыми. Тогда он отправился вместе со своими людьми в горы, желая подчинить себе менее крупный регион… с тех пор о нем ничего не было слышно.

Теперь Стена Драконов находилась всего лишь в ста милях от них. Оранжевая полоса мерцала на голубом небе днем, а поздно вечером свет заходящего солнца гас неестественно долго. Веландер все время проводила в повозке, но люди чувствовали такое облегчение, не видя ее, что с радостью позабыли о ней. Расспросы о Веландер были чреваты перспективой стать ее новой жертвой. Некоторые говорили, что она больна и умирает. Большинство надеялось: так и есть.

Было достаточно и других поводов для беспокойства. Например, тюрьма местного гарнизона была забита до отказа – множество бандитов просто мечтали в нее попасть. Сентерри и ее приближенным сказали, что огромный дракон ростом в сто футов проглотил разбойника целиком. Терикель в сопровождении рекконов отправили на расследование этого случая, и она выяснила: слухи были чрезмерно преувеличены.

– Следы длиной в пять футов и сломанные ветви деревьев свидетельствуют о росте дракона лишь в двадцать девять футов, – сообщала она Сентерри, Ларону и Гилврэю.

– Двадцать девять футов, – повторил Ларон, стараясь запомнить эту цифру.

– Ах, вот еще что. По наброскам, сделанным по рассказам тех, кто видел его, ясно, что у него были слабые, маленькие, длиной в семь футов, крылья и длинная шея. Смотрите сюда, на бумагу.

Рисунки стали передавать из рук в руки. Как и ожидала Терикель, принцесса и два ее капитана выглядели скорее смущенными, нежели испуганными, когда рассматривали наброски.

– Кажется, их сделал человек, который никогда не мог хорошо изобразить дракона в школе, – сказал Гилврэй.

Пятерых гвардейцев Сопровождения Путешествий и Эссена послали по следам дракона, но они нашли всего лишь гору чего-то, похожего на навоз. То, что они сначала приняли за экскременты гиганта, оказалось тремя истлевшими телами, которые рассыпались при прикосновении. Тогда гвардейцы отказались идти дальше. Не то чтобы преследовать дракона оказалось сложно, но нежелание Эссена продолжить путь стало подходящей причиной для возвращения.

– Никогда не видел таких трупов, – рассказывал потрясенный Эссен Эндри и остальным рекконам после доклада Гилврэю. – На их лицах застыл ужас.

– Думаю, и я бы немного расстроился, если бы меня заставили смотреть в задницу огромной птицы-дракона изнутри, – сказал Дэнол.

– Говорят, люди, подобные этим, сошли с гор из-за Стены Драконов, – заявил Сандер. – Девица из таверны, с которой я болтал прошлой ночью, говорила, что животные с чувствительностью к эфирной энергии не любят их.

– Почему же? – спросил Эндри.

– Она сказала, их жизненная сила сразу же исчезает, сир. Бамс – прямо как удар молнии, и все.

– Она это видела?

– Ну нет, но она частенько проводит время с одинокими мужчинами-путешественниками, и один из них был помощником мага шестого уровня. Он рассказал, что его учитель стоял прямо под магической завесой в небе. Учитель направил свое заклинание на крысу и на Стену Драконов одновременно. Раздался взрыв.

– Это было из-за заклинания?

– Наверно, заклинание и крыса вместе. На всех, кто наблюдал, полетели комки грязи.

– Взрывающаяся крыса? А маг что?

– Все нормально, сказал он. Взрывается только из-за активных, действующих заклинаний. Маг может пройти через небесный занавес, и ничего не случится. Если направить туда птицу и прикрепить к ней управляющее заклинание, то повсюду полетят обуглившиеся перышки и жареное мясо. Незаколдованная же птица может спокойно миновать Стену, по его словам. Потом он сам шагнул внутрь.

– Не рассказывай дальше, – сказал Эндри. – Помощник мага шестого уровня посвящения попробовал провести эксперимент с птицей побольше?

– Э-э-э, тот помощник мага находился на достаточном расстоянии от места второго опыта. Очевидно, после этого отменили ежегодную миграцию гоблинов. У них там был наблюдатель. Он все видел.

ГЛАВА 6
ШКОЛА ДРАКОНОВ

На пятый день после выхода из Глэсберри Гвардия Сопровождения Путешествий увидела горы Кейпфанг. Это была иззубренная горная цепь, вся изрезанная остроконечными вершинами и крутыми хребтами, в которой практически не было гладких, округлых склонов. Повсюду лежал снег, а западный ветер пронизывал до костей. Позади гор виднелся гигантский вихрь оранжевого цвета – Стена Драконов, увенчанная огромной радугой.

Они шли по главной дороге на юго-запад, когда наткнулись на местный патруль, рассматривающий пять темно-коричневых предметов цилиндрической формы. Два из них были коровой с теленком, но трое других, казалось, были во что-то одеты. Гилврэй остановил коня и наклонился, желая поговорить с начальником патруля, пока Эссен, Эндри и Терикель осматривали тела. Эссен начал тихо напевать:

 
Жила-была старушка,
Она проглотила корову,
Я не знаю, как
Она проглотила корову…
 

– Семифутовый клюв, наверно, тут поработал, – сказала Терикель, протыкая палкой рассыпающееся тело.

Подошел Гилврэй с пожилым начальником патруля, и тот взмахнул топором в направлении одного из тел.

– Это был Блондариан по кличке Вор, – объяснил он. – По светлым волосам видно. У некоторых такой оттенок каштановых волос. Его разыскивали за воровство и грабеж. Частенько добывал кусок хлеба разбоем на дорогах, но предпочитал воровать.

– А те двое кто? – спросил капитан Гилврэй.

– Не так-то просто сказать, но вот что. У них был еще четвертый, но мы поймали его в прошлом месяце, суд велел его повесить за воровство.

– Та птица-дракон просто огромная, – сказала Терикель, проверяя какие-то цифры, записанные на тростниковой бумаге. – Следы длиннее шести футов.

– Хотелось бы знать, сколько их тут было?

– По моим подсчетам, минимум трое. Кажется, они выходят на охоту ночью и едят только то, что замечают. Например, коров, телят, овец, пастухов, разбойников во время их ночных вылазок в поисках припозднившихся путников.

Эндри достаточно насмотрелся на аристократов из командования Сопровождения Путешествий, пока был делегатом рекконов. Он заметил напряженные отношения не только между Сентерри и Коссереном, но и между Гилврэем и Лароном. Оба капитана всегда ехали возле экипажа принцессы Сентерри, но никогда не разговаривали друг с другом, даже если была возможность. «Ревнуют Терикель», – догадался Эндри. Ларон на его памяти ни разу не флиртовал со старейшиной, но сейчас стало ясно, что он мог испытывать к ней не просто дружеские чувства. Коссерен всегда ехал перед экипажем, а принцесса проводила большую часть времени за рассматриванием окрестностей из маленького заднего окна. Коссерену нравилось ехать впереди и нравилось, что за ним в этот момент наблюдают, поэтому он выглядел вполне счастливым до тех пор, пока не приходилось остановиться. Сентерри же, казалось, было грустно все время.

На восемнадцатый вечер их пути Эндри лег спать вскоре после захода солнца, устроившись на простыне и под одеялом, которое когда-то служило покрывалом на кровати в Доме Отдохновения мадам Джилли. Веландер вылезла из повозки и на ощупь нашла Эндри, расположившегося на своем одеяле между колесами.

– Какие края с оборками, – заметила она. – Странное одеяло для солдата.

– Подарок мадам Джилли из Палиона за спасение Терикель, – засмеялся в полусне Эндри. – Оно очень теплое.

– Эндри, ты один?

– Рядом никого нет, – ответил Эндри.

– Хорошо. Знаешь… я не подходящая возлюбленная. Холодная кровь, больная, мертвая, слепая. С каждым днем все слабее. Загляни в рот. Клыки шатаются, почти выпали. Когти тоже. Однажды стану просто горсткой пыли. Превращусь в горстку пыли, а рядом будет зеленый камень. Если ты окажешься поблизости, возьми камень, разбей его топором.

– Я разговаривал с Лароном. Он носит такой же камень. Он сказал…

– В нем душа. Если разобьется, душа освободится.

– Веландер!

– Обещаешь?

– Так ты действительно хочешь покончить со всем этим?

– Да. С твоей помощью.

Веландер, не отпускающую язвительных замечаний, было как-то непривычно видеть, но Эндри понравилась такая перемена в ее поведении. Проблема состояла в том, что, казалось, она все время испытывает боль и на самом деле день ото дня становится все слабее. Больше не было историй об ужасных убийствах в Глэсберри, не было разорванных шей, не было истекающих кровью тел людей, распростертых на улицах. Все указывало на то, что болезнь подходит к концу, а с ней и сама Веландер.

– Вот еще что, – заявила Веландер, протягивая к нему руку. Он взял ее в свою. Но руки обоих были очень холодными и слабыми. – Я люблю тебя, но… если другая симпатичная девушка скажет, что ты ей нравишься, не отказывай ей.

– Веландер! Нет…

– Послушай! Как я уже говорила, я не подходящая возлюбленная. Но я люблю тебя. Верю, что заниматься любовью приятно.

– О да, люди мне часто об этом говорили.

– Тогда не отказывай девушке! Ради меня! Я не ревнивая. Ненавижу ревнивую.

– Думаю, ты имеешь в виду ревность, ты путаешь понятия, которые Терикель называет существительными и прилагательными.

– Ненавижу ревность, это разрушило мою жизнь.

Эндри не нашелся, что ответить.

– Веландер? – Да?

– Ляг рядом со мной.

– Но… Эндри, зачем?

– Укрой нас одеялом.

– Нет! Не заниматься любовью. Тогда я потеряю контроль над собой. Убью тебя.

– Я так и думал, но мы просто будем лежать в объятьях друг друга в одежде и спокойно спать.

– О… э-э… у меня нет слов, – произнесла Веландер, тронутая до глубины души.

Некоторое время они тихо лежали. Веландер положила руку Эндри на грудь, прислушиваясь к ударам его сердец. Наконец она расшнуровала тунику, взяла руку Эндри и дотронулась ею до своей мягкой, гладкой, но очень холодной груди.

– Все для тебя, хотя и немного, – сказала она. – Проблемы, проблемы, вечно эти чертовы проблемы!

– У всех есть проблемы, – ответил Эндри. – Мы любим друг друга.

– Да. У других много проблем, нет любви.

– Я заметил, что Ларон и другой капитан не разговаривают друг с другом, – сказал Эндри.

– Капитаны обожают принцессу. Виконт занимается любовью с принцессой. Иногда. Это причиняет им боль.

– А как принцесса Сентерри относится к ним? – спросил Эндри, который внезапно забыл о своих чувствах и ощутил себя мышкой, которую бросили в колодец.

– Соблазнила Ларона. Он спас ее, когда она была пленницей… нет, рабыней. Она испытывала к нему благодарность.

– Ну это понятно.

– Принцесса пыталась полюбить Ларона. Я тоже… но не вышло.

– Но… кажется, у него есть все! Привлекательная внешность, приятные манеры, деньги, звание!

– Ларон… черт! Как называется старик, которому все время что-нибудь не так?

– Капризный. – Да!

– Но Ларону всего лишь пятнадцать лет.

– Ларону семьсот лет.

– Он мне рассказывал эту историю, но я не верю в нее.

– Это правда. Сентерри мила, молода, красива. Но… не очень умна.

– Правда? Я думал, все принцессы очень мудры.

– Ха! Добродушные, но неглубокие, всего лишь эмоциональные. Немногие мужчины это замечают. Не очень-то и хотят. Ларон был повсюду, сделал все. Очень устал от мира. Совсем не терпеливый с ней, со мной. Лишенный сил. Как старый, древний человек.

– Думаю, в этом что-то есть, – произнес Эндри, обдумав то, что рассказала Веландер. – Ларону трудно объяснять что-то, он всегда считает, что прав.

– Только молодые верят в любовь, Эндри. Ты, я – мы молоды. Ларон нет. Эндри, хочу сказать кое-что личное. Прошу тебя держать это в тайне. Пожалуйста.

– Обещаю.

– Сначала он презирает тебя. Потом терпит тебя. Затем восхищается тобой. За тридцать дней ты превращаешься из вонючего, пьяного моряка в дворянина, имеющего право носить герб принцессы. Вряд ли только из-за выпивки. Мне так кажется. Эндри, я последую твоему примеру. Взгляни в мою душу, увидишь зло. Сентерри думает, Веландер слаба, глупа, на нее не стоит тратить времени. Если не обращать на себя внимания, что это такое? Опускаться. Не мыться. Носить грязную одежду, охотиться на пьяных. И с тобой что-нибудь сделать.

– Ты же себя погубишь.

– Могу питаться животными. Если даже и так. Сейчас вопрос. Экипаж сгорел, остались только рекконы, причем в сложном положении. Ты нападаешь на прозрачного дракона, желая спасти рекрутов – простых людей. Затем идешь ко мне, грязный, пьяный враг.

– Это был мой долг…

– Гормоны у тебя заиграли в яичках?

– Думаю, ты имеешь в виду яйца.

– Да, яйца! Поэтому?

Эндри ответил не сразу. У него были свои причины, о которых он никогда не задумывался прежде. Вспоминая, Эндри заметил, что его рука стала неметь от холода, исходящего от правой груди Веландер.

– Ну… как-то раз я был в порту Альберина, работая на погрузке. Внизу я увидел грузчика, спустившего с поводка своего пса, который бросился на кошку с котятами. Я тут же кинулся туда, но кошка и котята были уже мертвы. Кошка могла бы убежать, но не тронулась с места. Я убил пса большим ножом, потом нашел грузчика и раздробил ему локоть. С тех пор он не смог больше работать в порту. Затем я заставил его съесть свою собаку. Сырое мясо. Все за один присест. Сейчас он драит полы в таверне «Корабельный червь» и никому не смотрит в лицо. Когда я бился с прозрачным драконом, я представил себя той кошкой-матерью. Надеюсь, ты меня понимаешь.

– Ох. Так ты любишь кошек?

– Я… уф… да, можно так сказать.

– Я тоже.

– О, у нас много общего, – засмеялся Эндри. – Я бы попросил тебя выйти за меня замуж, но тогда тебе нужно пообещать, что не воспитаешь из детей демонов.

– Да, я обещаю, – просто ответила Веландер.

Наступило молчание, которое долго никто не решался нарушить. «Даже красноречивому человеку было бы трудно найти, что сказать», – подумал Эндри.

– Эндри, у меня есть все. Красивый мужчина, который лежит рядом со мной и просит выйти за него замуж. Я люблю и любима. Это все, чего я могу хотеть. Теперь пора остановиться. Зло. Стыдно. Во снах до сих пор убиваю. Каждый день становлюсь хуже.

– Веландер, если есть что-то, что я могу сделать, скажи мне.

– Все, что можешь, ты делаешь.

Гилврэй и Терикель исчезли почти сразу, как Сопровождение Путешествий прибыло в Карунзель. Это было не очень хорошо с их стороны, поскольку на вторую ночь намечался бал в честь приезда Сентерри в ее новое владение. Принцесса назначила Ларона командиром Гвардии Сопровождения Путешествий в отсутствие Гилврэя, о чем ему незамедлительно сообщили по возвращении. Это вызвало раздражение у капитана, однако он воспринял такую меру наказания как закономерное последствие любовной связи с Терикель и не стал противиться. Поскольку за последнее время рекконы и гвардейцы ничего героического не совершили, никто из них не был приглашен на праздник. Лишь Ларон стал исключением, являясь самым старшим по званию, но он пришел один, без пары, вежливо отвечал всем, кто с ним заговаривал, ни разу не танцевал и рано покинул бал.

На следующее утро Эндри и Уоллес поехали в повозке на один из рынков в Карунзеле, желая запастись продовольствием на остаток пути. К тому времени репутация Уоллеса как отменного повара не вызывала сомнений даже у Сентерри, и он подготовил длинный перечень того, что следовало купить, а также взял с собой деньги.

– Хорошее масло, масла из Карунзеля никогда не бывает много, – произнес Уоллес, ставя шестой большой кувшин в повозку.

– Особенно если тебя собираются немного поджарить за разбалтывание секретов известному шпиону, – ответил Эндри.

– Может, заткнешься уже? Что еще? Масло для ламп, смешанное с разными травами.

– Масло для ламп и травы?

– Такой состав в местах большого скопления народа отпугивает мошкару, причем обладает очень приятным ароматом. Принцессе он особенно нравится.

Уоллес снова растворился в толпе, оставив Эндри присматривать за тележкой. Рядом шныряли какие-то подозрительные типы. Эндри запоминал их внешность, бросая искоса взгляды в их сторону. Эндри поймал себя на том, что постоянно за кем-то наблюдает, и пожалел, что не взял с собой Костигера: тогда появилась бы возможность все рассматривать и обсуждать одновременно.

– Брат Теннонер!

Эндри так увлекся поисками подозрительных типов с невинным видом, что не заметил приближения четырех действительно безобидных личностей, хотя на одном из них и были сильно затемненные очки, а рукой он почти все время прикрывал рот.

– Вильбар, вот кого я давно хотел видеть! – воскликнул Эндри. – Давай, залезай в повозку, садись рядом со мной и наблюдай за всяким мусором.

Вильбар залез, и те, кто бродил возле телеги, полностью потеряли интерес к происходящему.

– Брат, мы слышали, принцесса вскоре прибудет, и надеялись увидеть тебя вместе с ней, – сказал Вильбар.

– И старейшину Терикель тоже, – заявил Мэбен, запрыгивая внутрь и размахивая рукой, словно спрашивая разрешения немедленно ринуться раскрывать все тайны.

– У нас нет денег, – сказала Риеллен. Эндри, глянув вниз, обратил внимание, что она была одета как мальчик, и даже подстригла волосы до плеч. – Мы хотели бы знать, дозволяет ли нам старейшина отправиться в Логьяр вместе с Гвардией Сопровождения Путешествий.

– Что? – воскликнул Эндри. – Революционно настроенная группа студентов в свите пятого по счету наследника императорского трона?

– Мы противостоим не королевской власти, а магическому сообществу, – объяснил Аллэн.

– Мы не противостоим императорской власти, – добавила Риеллен.

– Мы бы встали на ее защиту! – крикнул Мэбен, взмахивая ножом величиной примерно в треть его роста.

– Вы уверены, что не одержимы идеей совершить что-нибудь противозаконное с каменной кладкой возле Логьяра? – подозрительно поинтересовался Эндри.

– Мы хотим стать студентами академии в Логьяре, – сказал Вильбар. – Брат Мэбен говорит, мы все можем остановиться у его родителей. Они живут там.

– Слушайте, я не в силах остановить вас, а госпожа Терикель уехала с капитаном Гилврэем две ночи назад. Я могу поговорить с капитаном Лароном, но если он откажет, то все.

Через три часа с покупками было покончено благодаря самоотверженной помощи студентов. Уоллес был в восторге, поскольку снова получил возможность командовать, и активно поддерживал идею взять студентов с собой. Однако Уоллес по-прежнему оставался последним, к чьему мнению прислушивались. Эндри провел Уоллеса и студентов в комнату в дворцовом комплексе для гостей, где остановился Ларон.

– Обилие роскоши, и все заработано потом и кровью угнетенных крестьян, – пробормотал Вильбар, поднимаясь по спиральной лестнице и оказываясь на мозаичном полу, на котором изображалась мифическая сцена превращения первого прозрачного дракона.

– И явные искажения исторических реалий, – присвистнула Риеллен.

– Хватит уже! – сказал Эндри, приложив палец к губам. – Если вы хотите помощи со стороны императорской семьи, ведите себя вежливо.

Они свернули в широкий коридор, устланный коврами, и остановились у двери, на которой на золотом крючке висела гравюра с гербом Ларона. Подняв руку, чтобы постучать, Эндри услышал сердитые голоса, доносившиеся оттуда.

– Я останусь в рядах Гвардии! – настаивала женщина, говорившая по-диомедански.

– Мы путешествуем, придерживаясь определенных правил, и нам нужна полная безопасность! – закричал в ответ Ларон. – В целях безопасности приказ главнокомандующего Гвардией Сопровождения Путешествий обсуждению не подлежит.

– Я могу назначить нового командующего!

– Давайте… Ваше Высочество.

Нависла такая многозначительная пауза, что страшно было ждать, когда же она наконец разродится. Помощь акушерки была бы очень кстати. Казалось, рука Эндри постучала сама по себе.

– Войдите! – тут же крикнул Ларон, очевидно, раздражаясь из-за незваных гостей. Эндри нажал на металлическую ручку, и дверь отворилась. Ларон, принцесса и один из ее слуг стояли на расстоянии шага друг от друга и смотрели на него. – Заходи, заходи, мы не на церемонии, – громко сказал, улыбнувшись, Ларон. – Эндри, ты встречался с Ее Императорским Высочеством принцессой, но, вероятно, с ее фрейлиной еще нет. Разреши представить тебе великолепную Долвьенн, обладательницу титула «Защитница монаршей спальни» и, очень возможно, следующего командира Сопровождения Путешествий.

Эндри поймал себя на том, что у всех на глазах нервно трет руки. Он с силой сжал ладони вместе и поклонился принцессе, словно молился богу реки Альбер. Студенты, стоявшие позади, последовали его примеру: поклонились и снова выпрямились.

– Сир, рад сообщить вам, что добровольцы, прикрепленные в помощь рядовому третьего класса Уоллесу Бейкеру, ответственному за приготовление пищи для Ее Императорского Высочества в пути, прибыли!

– Студенты? – тихо спросил Ларон.

– Да, сир.

– Не военные?

– Нет, сир.

– Гвардия Сопровождения Путешествий является военным подразделением. Только воины могут быть в ее рядах.

Эндри заметил, что принцесса Сентерри неотрывно смотрит туда, где он стоит, но избегает встретиться с ним глазами. «О нет, она по-настоящему ценит только Уоллеса, – подумал он. – Хотелось бы знать, сколько мы протянем в кипящем оливковом масле?»

– Сир, – отрывисто произнес Эндри. – Я объяснял Уоллесу Бейкеру, рядовому третьего класса, что он находится на военной службе, сир!

– Ответ – «нет», ты свободен.

– Подожди! – закричала Сентерри, до сих пор не спускавшая глаз с Эндри. – Эй, вы четверо, это вы помогли моим рекконами уйти из Кловессера?

– Да, прекраснейшая и мудрейшая принцесса, – сказал Вильбар, стоявший за Эндри.

– Тогда, прошу принять мои извинения, я все еще вас не отблагодарила. Так чего же вы хотите? Каждому по золотой кроне или мои письменные рекомендации герцогу города Карунзель? Или, может, еще что-нибудь?

– Отправимся в Логьяр с вашим отрядом, Ваше Высочество, – ответил Вильбар.

– Это все? Конечно, вы можете поехать со мной в качестве моих гостей. Хотели бы вы помогать ловкому повару? Я уверена, вы не разочаруетесь, узнав новые способы приготовления разных блюд. Все в порядке, капитан Алиасар?

– Замечательно, Ваше Высочество, – ответил Ларон, и ни один мускул не дрогнул на его лице.

Когда они вышли из покоев Ларона, Сентерри молча поманила остальных за собой. Она привела их в свою гостиную и закрыла дверь. Взяв Аллэна за руку, принцесса пошла с ним по зеркальном полу. Эндри заметил, что юноша был практически одного роста с Сентерри, хотя из-за своей груди и бедер она казалась в два раза шире. Его волосы почти не отличались от ее локонов каштанового цвета, только волосы Аллэна были короче: они доходили ему только до плеч. И последний раз их мыли еще в Кловессере.

– Думаю, мне нужно подстричься, Долвьенн, – сказала нараспев она. – Молодой человек, как вас зовут?

– Мое имя – Аллэн Аллек.

– Ваше Высочество, мне уйти вместе с рядовым третьего класса, Уоллесом Бейкером? – спросил Эндри, отчаянно надеясь узнать какой-нибудь секрет высочайшей важности, связанный с безопасностью императорской фамилии. – Еще четыре телеги нужно загрузить продовольствием, ведь завтра мы отъезжаем.

– Бейкер, иди. Теннонер, останься.

Когда Уоллес ушел, Сентерри обратилась ко всему отряду, показывая рукой на Долвьенн.

– Аллэн, иди и прими ванну, Долвьенн вымоет твои волосы и уложит так же, как и мои. Она причешет и надушит их, и никто не отличит твои волосы от моих. Потом тебе принесут что-нибудь простое и просторное из моей одежды, и Долвьенн научит тебя ходить так, как хожу я. Мне очень не нравятся те дворяне, которые отправились со мной в путь, за исключением Долвьенн, я бы лучше провела время среди повозок с продовольствием. Одними из самых замечательных людей, когда-либо повстречавшихся мне, были обычные крестьяне. Иногда мне приходит в голову, а не отравляет ли душу дворянский титул сам по себе… Но хватит уже философствовать. Аллэн, веди себя, как я, тогда заработаешь право для всех своих друзей путешествовать под моей защитой. Ты согласен?

– Да, Ваше Высочество, – тут же ответил Аллэн.

– Великолепно. В свою очередь, ты сможешь провести две восхитительных недели, общаясь с очаровательной Долвьенн в роскошном королевском экипаже. Теперь все, кроме Аллэна, свободны.

Никто не проронил ни слова, пока они не миновали спиральную лестницу.

– Мудрейшая и Прекраснейшая принцесса, да? – спросила Риеллен, когда все спустились.

– Она – принцесса народа! – утверждал Вильбар. – Как она сама сказала, она возвращается к людям, чтобы вернуть свое доброе имя в их глазах…

– Справедливейшая и Сиятельнейшая принцесса, да? – прервала его Риеллен.

– Да хватит уже, вы двое! – оборвал их перебранку Эндри. – Ваше прибытие в Логьяр зависит от воли принцессы Сентерри. Если она изволит поменяться именем, одеждой и… и… и…

– Полом? – подсказал Мэбен, помахав рукой.

– Да, и полом с Аллэном, вам придется потакать ее желаниям, пока городские стены Логьяра не окажутся далеко позади. До тех пор не перечить – и не раскрывайте рот, если вас не спрашивают!

Карунзель находился на краю невысокого, но крутого склона гор Кейпфанг, и когда Гвардия Сопровождения Путешествий проезжала через городские ворота под радостные приветствия местных жителей, вид им открылся потрясающий. На Сентерри был, как обычно, шарф, который предохранял от солнечных ожогов ее нежную кожу, однако оставлял незащищенными каштановые волосы. Всю дорогу она благосклонно помахивала рукой всем лачугам, протянувшимся за городскими стенами.

Тем утром вернулся Гилврэй и, хотя выглядел очень уставшим, принял командование Гвардией Сопровождения Путешествий. Терикель решила остаться с магами и волшебниками Альпенфаста, о чем и сообщила. При этих словах Ларон поспешно прикрыл рот рукой, желая скрыть улыбку. Как обычно, рекконов послали вперед, а с ними крытую повозку и то, что Уоллес называл «приютом гурмана». Когда принцесса решила разбить лагерь на открытой местности, им пришлось пройти еще полмили, опередив Гвардию Сопровождения Путешествий и королевский экипаж, устроиться на выбранном месте, разбить шатры, разложить спальные мешки и устроить навесы, и перекусить, ожидая прибытия всех остальных. Когда показался экипаж, Аллэн замахал рукой в знак приветствия, продолжая разговаривать с Долвьенн.

– И вот, Риеллен и я откололись от кловессерской группы освобождения и образовали народное движение «За доступность магического знания». Через месяц у нас появились последователи, поэтому мы слились с «Новым союзом студентов прикладных наук», который состоял из трех человек, и создали группу магических замыслов и общих оккультных планов.

– Ты, должно быть, очень умен, если запомнил столько сложных названий, – заметила Долвьенн.

– Эй… ты мне льстишь! – негодующе воскликнул Аллэн.

– В придворных кругах это называется «любезно себя вести». Кто-нибудь на моем месте…

– Нет, нет, нет, твое место – это заниматься подготовкой государства.

– Как это?

– Ты должна сказать мне то, что ты действительно думаешь.

– Мое мнение? Кого волнует то, что я действительно думаю?

– Твое мнение не менее важно, чем мое, как и мнение принцессы, старейшины или делегата рекконов. И… э-э… кто имеет самый низкий социальный статус… определенный государством?

– Рядовой Уоллес Бейкер.

– О да, и его мнение тоже. Итак, каково ваше мнение, леди Долвьенн?

– Мое мнение? О чем?

– О, о чем мы говорили… что ты думаешь обо мне, когда не пытаешься льстить?

– Я думаю, что ты действительно умный и целеустремленный человек.

– Э-э-э… Спасибо.

– И очень наивен. Ты говоришь о государственной измене и намереваешься разрушить монархию. Я могла бы доложить о тебе, и тебя бы повесили…

– Нет, нет, нет, нет, у королевского дворца есть свое место: он – символ империи. Но истинная власть должна быть у мнения народа.

– Чьего мнения?

– Народ. Народное мнение. Мнение тех, кто был избран народом.

– Кого?

– Всех!

– Даже крестьян?

– О да.

– Безумие! Крестьяне – невежи.

– Так вся остальная знать и правители являются мудрыми людьми?

Долвьенн вспомнила принцессу перед тем, как дать ответ:

– Одни мудрее других. Но крестьяне – все невежи.

– Я тоже?

– О нет, – тут же ответила Долвьенн. – Ты мог бы быть благородным. Наверно, гвардейцем, если бы научился сражаться.

– Мой отец был кузнецом, а моя мать – прачкой.

– Да? Тогда ты наполовину ремесленник и наполовину крестьянин. Вероятно, ты мог бы стать маршалом, орущим на крестьян. Маршал Аллэн – это звучит неплохо.

– Нет! Любой в силах сделать то, что захочет! Народ должен судить по заслугам. Госпожа, а вы могли бы быть… принцессой.

– Какая нелепость! У меня нет способностей к управлению государством.

– Еще меньше способностей, чем у вашей принцессы?

Долвьенн задумалась. Еще никто прежде не предполагал, что она может быть могущественнее принцессы, хотя принцесса почти всегда интересовалась мнением Долвьенн, и, когда не следовала ее совету, происходили беспорядки, неудачи, бедствия и даже катастрофы.

– Расскажи еще что-нибудь, – сказала Долвьенн.

– У меня с собой, здесь, под одеждой, несколько брошюр, написанных моей рукой, – сказал Аллэн, роясь в складках и оборках юбок в поисках своих сочинений.

– О, как интересно.

– Ты еще их не читала.

– Я имею в виду, у тебя неплохие ноги.

– Здесь заканчивается безопасная территория, – сказал Гилврэй, проезжая через ворота Карунзеля с Коссереном и Лароном, который скакал чуть поодаль. – Перед нами – пойма реки Рейсвотер, а в шестидесяти милях отсюда – форт Мизери.

– Очень приятное место, – произнес виконт Коссерен. – Но путешественники обычно так устают, добравшись до этого места, что называют его…