Текст книги "Прозрачные Драконы"

Автор книги: Шон Макмуллен (Макмаллен)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц)

– Да, капитан Ларон? – спросил Уоллес, хлопнув в ладоши, улыбнувшись и слегка поклонившись.

Ларон ударил коленом в пах Уоллесу. Тот согнулся надвое, и на его лице отразились удивление, шок и боль.

– Ублюдок, ведешь себя неподобающе! – прорычал Ларон и, повернувшись к Эндри, сказал:

– Ну?

– Наверно, я иду с вами, – ответил Эндри, и впервые с момента их встречи улыбнулся.

Когда Ларон и Терикель ушли, вернулась Желена. Она села на угол кровати, ее гости – рядом на стулья.

– Э-э, надо выпить, – сказал Эндри, вставая. – Хоть чуть-чуть.

– В буфете есть несколько кувшинов вина, господин, – ответила Желена, кланяясь и ставя перед ним маленький кувшин прежде, чем Эндри успел сделать шаг.

– Не надо «господин», я просто обычный моряк, – сказал Эндри. – Насчет Уоллеса не знаю.

– Кем бы ты ни был, он не мой муж, – произнесла Желена, смотря на Уоллеса.

– Э-э, нет.

– Но ты лучше. Он мертв?

– Я не убивал его! – воскликнул Уоллес.

– Но ты убил того, кто убил настоящего Уоллеса, – сказал Эндри.

На лице женщины не промелькнуло и тени сожаления. Несколько минут она обдумывала сказанное.

– Прошлой ночью я слышала другую историю, – заявила она. – Так где мой муж?

– Мертв, – сказал Уоллес.

– Тогда я вдова?

– Да, – сказали Уоллес и Эндри хором.

Пару минут Желена размышляла.

– Будет проще продолжать делать вид, что он Уоллес, – решила она.

– О да, но на первом месте твоя честь, – дипломатично сказал Эндри.

– Но кому она важна? – шмыгнула носом Желена.

– Мне, – сказал Уоллес, подходя к кровати и обнимая ее. После неприятных объяснений своих отношений с разными женщинами он хотел показать, что может быть внимательным и заботливым по отношению к любому человеку, который в этом нуждается. В особенности Уоллеса заботило мнение Эндри, поскольку тот был ему необходим во время пути.

– Но все-таки я предложила тебе свою кровать, – сказала Желена.

– Ну да, хотя ты и знала, что я не Уоллес, не твой муж. Я тебя не обманывал.

Когда они обнялись, Эндри встал и пошел к двери, держа в руках кувшин.

– Это было трудное утро, – сказал он. – Думаю, мне нужно побыть на свежем воздухе, чтобы проветриться и успокоить нервы. Вернусь вечером.

В усадьбе, находящейся в двух милях от деревни, проснулся фермер от рычания и лая своих пятерых волкодавов. Он встал, зарядил арбалет и вместе с сыном, держащим в одной руке факел, а в другой топор, отправился проверить, что случилось. Один из волкодавов был мертв, а трое других тревожно поглядывали друг на друга с крыши сарая для коров. Пятый лежал на земле и все еще пытался бороться, а что-то черное, напоминающее человека, пожирало его живьем. Фермер поднял арбалет и выстрелил в хищника. Тот посмотрел наверх, взвыл, вытащил стрелу из раны и исчез.

– Если бы я был тобой, я не стал бы делать этого второй раз, – раздался голос позади них.

Мальчик повернулся, бросил факел отцу и взмахнул топором. Но не успел он сделать и одного вдоха, как топор схватила пара рук и согнула его прежде, чем мальчик смог понять, в чем дело. Удар пришелся ему по челюсти. Оглушенный, мальчик упал. Тот, кто, кажется, был приблизительно его возраста, бросил топор в темноту и слегка поклонился фермеру.

– Прости за поздний визит, но мы здесь из-за повозки, которую ты продаешь, – заговорил он по-диомедански.

– Но я не продаю никакой повозки, – дрожащим голосом сказал фермер, пятясь назад.

– О, боюсь, что продаешь, и вот тут два твоих волкодава – разве это плохая цена? Ради своей безопасности тебе лучше продать ее.

– Что значит «ради моей безопасности?»

– «Ради своей безопасности» тебе следует еще и забыть о нас, особенно если кто-то будет интересоваться нами. В противном случае тебя навестит мой друг. Ей нравятся люди, и она всегда голодна.

Когда Ларон вернулся с повозкой, Желена сидела на кровати и наблюдала за Эндри, который возле очага играл на ребеке «Волны Бантриока», а Уоллес подыгрывал ему на лире. Иногда он останавливался, чтобы взглянуть на жаркое, перевернуть мясо и проткнуть запекающиеся клубни. «Это даже приятнее, чем жить при дворе» – подумал Уоллес. Раздался стук, Уоллес танцующей походкой подошел к двери и открыл ее. Перед ним стояла Терикель – ее было отчетливо видно на фоне темноты за дверью.

– О, как раз вовремя: пора обедать, – сказал Уоллес, подмигнув, театрально поклонившись и отступая назад, давая ей пройти.

– Эй, господа, Ларон снаружи, ему нужно представить вам одного нашего друга, – объявила Терикель. – Она поедет с нами.

– Входите, входите, все по очереди. Еды хватит на десятерых, а готовит могучий Уоллес.

Ларон вошел следом за Терикель. Бледный, чем-то похожий на ястреба юноша все еще был одет в плащ поверх кольчуги, хотя шлем держал под мышкой. Затем появилась Веландер. Ее плащ скрывал все, кроме головы и сапог. – Спасибо за предложение, но уже поела – их! Эндри и Уоллес тут же узнали голос демоницы из темной аллеи в Палионе. Они одновременно подпрыгнули и столкнулись друг с другом. Веландер могла видеть их в темноте и запомнить лица. Эндри с серьезным видом осмотрел как возможный путь отступления дымоход, камин и вообще все, откуда представлялась вероятным бежать. Наконец он остановился на окне. Взгляд Эндри наткнулся на Уоллеса, который решил исчезнуть тем же способом. Уоллес со всей силы вцепился в ставень, а Эндри схватил бутылку.

– Почему ты размахиваешь этой пивной бутылкой перед моим другом? – спросил Ларон, хотя хорошо представлял, какой получит ответ.

– Она пьет кровь! – закричал Эндри.

– Это тебе не поможет, Веландер бегает в три раза быстрее, чем смертные, – начал объяснять Ларон.

– Ну и что, мне просто нужно бежать быстрее Уоллеса! – воскликнул Эндри.

– Грязный, противный, мерзкий, вонючий пьяница! – зашипела Веландер, но не сдвинулась с места.

– О да, но я еще хуже! – пролепетал Уоллес, который только что открыл ставни.

– Когда надо было, ты так не говорил, – сказал Эндри.

Несмотря на сильный страх и панику, Эндри внезапно вспомнил о Желене. Он вытащил ее из постели и толкнул к окну – туда, где застрял Уоллес.

– Бегите, бегите в разные стороны, она может преследовать только одного из вас! – крикнул Эндри, не оборачиваясь.

Желена упала на Уоллеса, и окно, не выдержав их веса, вместе с рамами и ставнями отделилось от стены и вывалилось наружу вместе с застрявшим в нем Уоллесом. Желена вылезла вслед за ним. Эндри медленно попятился к дыре, которая когда-то была окном; затем у двери появилась Желена со своим волкодавом и закричала:

– Взять ее, Фанг!

Фанг взглянул на Веландер, судорожно замолотил лапами и исчез в ночи, прижав хвост и утащив за собой хозяйку.

– Так вы уже встречались с Веландер? – спросил Ларон, который действительно не видел их лиц во время случайного столкновения в Палионе.

– Я могу поймать человека, а не живот, – прорычала Веландер.

«Странно, – подумал Эндри. – Она шатается как пьяная». Эндри видел много пьяных в свое время и считал себя в этом деле докой.

– Они спасли тебя, высокоученая старейшина? – спросил Ларон. – Я имею в виду, ты полностью уверена?

– Посмотри внимательней, Ларон, – сказала Терикель, показывая на Эндри. – Несмотря на свой страх, он не отступит, защищая Желену от Веландер. Однажды он уже так поступил, защищая меня от Стражей Трона.

– Запах алкоголя, – заметил Эндри. – Гнили, плесени и крови, но кто-то сильно пьет. Терикель и Ларон прочно стоят на ногах, в отличие от… демоницы.

В этот момент вернулась Желена с несколькими деревенскими ополченцами похрабрее, но им сказали, что все в порядке, и отправили искать Уоллеса. Уоллеса нашли неподалеку от дороги: он никак не мог выбраться из оконной рамы. Прошел целый час после первого появления Веландер, и все направились в домик к Желене. Дыру в стене завесили одеялом, а с Уоллеса наконец сняли раму.

– Наверно, нужно еще раз познакомиться, – начала Терикель. – Ларон – наемный телохранитель Веландер.

– Он, скорее всего, очень занят, охраняя от нее людей, – сказал Эндри.

– А-а-а, так он единственный, кто не ест людей? – спросил Уоллес.

– Меня невозможно поймать за таким занятием, – ответил Ларон, слегка усмехнувшись.

– Конечно, есть еще много желающих убить меня, – продолжала Терикель.

– Ты имеешь в виду, они хуже этой? – сказал Эндри, показывая на Веландер.

– Одно время думали, что я погибла на борту «Буйной пташки», но вскоре мое исчезновение было обнаружено. Повсюду шпионы и предатели, даже во дворце.

– Особенно во дворце, – добавил Уоллес.

– И Веландер пообещала что-нибудь сделать с ними, – закончила Терикель, многозначительно взглянув на Уоллеса.

– Кем бы они ни были, я им сочувствую, – произнес Эндри.

– Но с Веландер не все в порядке, – сказал Ларон.

– Я мертва, – объяснила Веландер.

– Ей нужно много спать. А мы, трое мужчин, должны обеспечить Веландер защиту, когда она ослаблена.

– А она очень много спит? – с надеждой в голосе спросил Эндри.

– Около двенадцати часов каждый день, когда Мираль опускается за горизонт, – ответил Ларон.

– Ты, несомненно, будешь находиться на безопасном расстоянии от нее, – успокаивающим тоном сказала Терикель, взглянув на Эндри.

– Да я бы не стала его есть, даже если бы он был последним человеком на свете, – пробормотала Веландер.

– Эй, слышишь, что она сказала? – воскликнул Эндри, облегченно вздохнув.

– Вот черт, а как насчет меня? – закричал Уоллес.

– Мы с Веландер нашли повозку, и у меня уже есть лошадь, – заявил Ларон. – Думаю, нам нужно хорошо выспаться и отдохнуть ночью, и на рассвете отправиться в Глэсберри.

Веландер легла в повозке, а все остальные уснули в доме. Уоллесу пришлось довольствоваться местом на полу, поскольку Желену не впечатлили его, так сказать, негеройские действия, когда появилась Веландер. На рассвете Терикель дала Желене денег в качестве компенсации за разбитое окно, пока мужчины грузили повозку. Ларон и старейшина выступали свидетелями Уоллеса, когда он в присутствии местного судьи клялся, что он не тот Уоллес, который является мужем Желены, и насколько ему известно, тот Уоллес погиб. В сельском регистре Желену записали вдовой.

Эндри умывался в поилке для лошадей, когда она позвала его. Эндри подошел к ее дому и увидел, как Желена наполняет бурдюк Уоллеса из одного из нескольких больших кувшинов. Другой бурдюк лежал перед ней, уже полный.

– Со смертью моего мужа они мне больше не понадобятся, – объяснила Желена. – Берите с собой. Можете захватить еще пустые кувшины, если останется место.

– С собой? – воскликнул Эндри.

– Все, что сможете унести. Я продам остальное. Сядьте, господин, отдохните немного и поговорите со мной.

– Что будет с тобой теперь? – спросил Эндри, предполагая, что именно об этом она хотела поговорить.

– Мне удалось сделать кое-какие сбережения. Раффин иногда извиняется, что приходит и берет какие-то вещи, потом возвращается и отдает их. Скоро я скажу ему, что его штаны нужно починить, хотя это совсем и не обязательно.

– Ну тогда все в порядке, – сказал Эндри, глубоко и с облегчением вздохнув. – Тогда лучше забрать этот бурдюк в повозку.

– Мне хотелось бы, чтобы ты забрал и это тоже, – произнесла Желена. – Это походный набор для шитья, чтобы в дороге ты оставался опрятным. Готовила его для Уоллеса, моего Уоллеса, но ему уже не понадобится.

– Женщины всегда дают мне что-нибудь подобное, – сказал Эндри, сильно рассердившись. – Никогда не понимал, почему женщины хотят, чтобы я занимался шитьем вместо… ну ладно, давай, спасибо.

Он засунул маленький сверток за пояс.

– Эндри, мне плохо!

– Заболела, что ли?

– Нет, но… если бы ты проявил больше интереса в ту первую ночь, то я бы, наверно… отнеслась к тебе более сердечно.

– Ох, – выдавил из себя Эндри, внезапно поняв, что она пытается вести разговор о его тайных желаниях. – Я польщен.

– Но я боюсь осмелиться… Ведь я остаюсь той, кто я есть, а ты – переодетый дворянин, и все такое.

– Я не дворянин, Желена. Уоллес и Ларон – единственные здесь благородного происхождения.

– Нет, ты – благородный, Эндри, и это невозможно скрыть, – сказала она, сжимая руку Эндри. – Ты изменил мою жизнь.

Эндри покраснел, затем встал, держа бурдюк. Он повернулся к двери и увидел Уоллеса. Тот нахмурился и пошел к повозке.

– Как ты думаешь, что он слышал? – спросила Желена, внезапно побледнев.

– Если только то, что ты сказала о переменах в своей жизни, то он, вероятно, подумал самое плохое, – ответил Эндри.

У Эндри было много времени на размышления, когда повозка, которой правил Ларон, громыхая, выезжала из деревни. Его ошибочно приняли за благородного, и у Уоллеса сложилось ложное впечатление, что он провел ночь с Желеной. Эндри не знал, какая мысль причиняла ему больше беспокойства.

Благородный. Эндри Теннонер из дома номер 5 Поквоссит Лейн, Баржардс, Альберин. Благородный… похожий… на… Тут Эндри понял, что не знаком ни с одним дворянином. Конечно, был Ларон, и еще, возможно, Уоллес, но последний не вел себя как человек благородного происхождения. Ларон обладал приятным голосом и, кажется, даже знал дочь покойного императора. Однако он путешествовал с дьяволицей-хищницей, которая пахла как куча мусора за таверной. Разве благородные такие?

Эндри подумал и о Веландер. Ларон пояснил, что она спит под ворохом одеял в повозке и что ее не следует будить до восхода Мираля. Эндри глотнул немного вина из одного из кувшинов, но оно показалось ему кислым, поэтому бурдюк полетел в поле.

– Это было мое, – заворчал Уоллес.

– Тогда твое вино испортилось, – ответил Эндри, открывая другой кувшин.

– Пьяный хам, – пробормотал Уоллес, который все-таки не выпускал из рук свой бурдюк.

– Просто облегчаю повозку для лошади, – весело сказал Эндри.

– Ей было бы легче, если бы ты сам слез отсюда.

– О да, но ведь ты же весишь больше.

– Хватит уже, вы двое, – приказал Ларон, не оборачиваясь.

Эндри открыл кувшин, сделал глоток, взял лиру Уоллеса и стал играть «Плясовую Картера».

– Сначала забираешь мою женщину, потом мою лиру, – угрюмо пробурчал Уоллес.

– Ты не остался, чтобы защищать свою женщину от врага – ну, я имею в виду госпожу Веландер.

– Единственная причина, почему ты остался защищать ее, было то, что я застрял в оконной раме.

«Веландер по-своему тоже благородна», – произнес голос внутри Эндри. Он немного подумал над этим. В ней были какие-то благородные черты. Хотя в основном она производила ужасное впечатление. Вероятно, Ларон видел в ней то, что не видели другие. Возможно, только благородные замечают то, что пропускают простые люди.

Кучка крестьян помахала Эндри и захлопала в такт, когда повозка проезжала мимо них. Уоллес кинул им полный кувшин вина.

– Это было мое, – сказал Эндри.

– Это вино дала моя женщина, поэтому это мое вино.

– Она больше не была твоей женщиной, когда давала нам вино, поэтому это вино принадлежит нам всем.

– Тогда вычти его из моей доли, и хватит уже, – произнес Ларон, не оборачиваясь.

– У тебя нет доли, – ответил Уоллес.

– Если вы не перестанете пререкаться, то я возьму ваши кувшины, назову их своей долей и оставлю на дороге!

К тому времени все они уселись настолько далеко друг от друга, насколько это было возможно сделать в маленькой повозке. Эндри и Ларон устроились на козлах: Эндри играл, а Ларон следил за дорогой. Терикель лежала под одеялом, желая остаться незамеченной. Уоллес сидел сзади, свесив ноги и рассматривая окрестности. Веландер была скрыта где-то глубоко под запасами провизии, багажом и вином. Эндри снова подумал о том, что сказала Желена. Благородный. Эндри Теннонер благородный. Словно кто-то другой произносил эти слова в его голове.

– Господин? – спросил Эндри, не переставая играть.

– Просто Ларон, – ответил Ларон.

– Хорошо, Ларон. А те всадники из отряда, они были благородными?

– Все благородные, и некоторые к тому же ведут себя благородно.

– Ох. То есть как это? Разве они не благородны от рождения?

– Отчасти да. Но можно и купить дворянский титул. Важно вести себя как благородный. И ты можешь делать это бесплатно.

Внезапно в голове у Эндри кое-что прояснилось. Уоллес был благородным по происхождению, но он мог вести себя, по словам Ларона, «как ублюдок» и «неподобающе». Эндри не совсем понимал, что значит «неподобающе», но Уоллес вел себя именно так.

– А «подобающе» – это то же самое, что и «благородно»? – спросил Эндри.

– Ну да.

– Тогда ясно. А что нужно сделать, чтобы стать благородным?

– Хм… самое главное – поведение.

– Поведение, говоришь?

– Да.

– А как это?

Ларону потребовалось немало времени, чтобы объяснить. Он начал приводить примеры. Эндри задавал много вопросов, которые вовсе не были лишены смысла. Ларон стал рассказывать об этикете и общественных нормах поведения. В течение последующих десяти миль Эндри узнал, как обычно обращаются воины к простым людям, пэрам, начальникам, знати, всадникам, королю, чужеземным подданным, чиновникам и пленникам. Сложнее оказалось объяснить манеру поведения за столом, поскольку Эндри всегда раньше ел где и как придется. Когда Ларон перешел к повествованию о том, как следует кланяться и двигаться, Эндри радостно вскочил на подножку, попытался поклониться, и вывалился из повозки.

Следующие пять миль Эндри провел лежа в повозке и потирая синяки. Затем проснулась Веландер, начала шуметь и сердито ворчать. Эндри поспешно залез обратно на козлы. Ларон передал ему поводья.

– Перед тем, как с кем-то сражаться, необходимо правильно его поприветствовать, – сказал Ларон, вытаскивая топор.

– Поприветствовать? – переспросил Эндри.

– Да, поприветствовать. Что ты делаешь прежде, чем вступить в бой?

– О, я кричу: «Давай, давай, чего ждешь? Или в штаны наделал?»

– Ну «поприветствовать» значит немного другое, – сказал Ларон, поморщившись. – Ты вынимаешь левой рукой топор, сжимаешь основание рукояти правой, затем занимаешь определенную позицию готовности, принятую в твоей школе боевого искусства.

– О, а я никогда не изучал этого в школе, – признался Эндри.

– Так ты ходил в школу?

– Ну да, я могу читать и писать по-альберински и по-диомедански. Но не очень хорошо. Еще могу считать и складывать. Сарголанский я учил в тавернах… ну… от моряков.

– У меня есть идея, – сказал Ларон. – Старейшина примерно одного роста с тобой, и она носит форменную одежду воина Гвардии Сопровождения Путешествий.

– Ага.

– Однако такое занятие больше подошло бы тебе. Ты знаком с искусством обращения с топором, а она скорее ранит себя, чем врага. Если бы старейшина использовала в борьбе магические заклинания, то люди знали бы, что она волшебница, а этого нельзя допустить. Если мы оденем ее в твою одежду, а тебя нарядим гвардейцем, тогда мы, наверно, будем выглядеть так, как хотели бы.

– Как это?

– Повозка, тянущаяся за отрядом Гвардии. Ее должны сопровождать двое гвардейцев.

Вечером Эндри облачился в одежду гвардейца, а Терикель – в одежду Эндри. Терикель выглядела растерянной, когда Ларон пытался объяснить ей, что так будет лучше. Эндри старался применить полученные знания о поведении за столом на практике, даже если стола не было. Они ели бобы, приготовленные Уоллесом, и тушеное мясо при помощи остро заточенных деревянных маленьких ножей, как это было принято среди сарголанцев. Эндри вырезал нечто похожее на нож и приступил к еде. Это оказалось труднее, чем просто достать содержимое из банки и отправить в рот вместе с коркой хлеба. Кусок мяса вылетел из миски и упал в грязь. Эндри промыл его в вине и засунул в рот. Ларон только покачал головой.

Эндри помогал Уоллесу вымыть посуду, и внезапно он ощутил знакомый запах затхлости, плесени и алкоголя. Много времени не потребовалось, чтобы узнать в безмолвной тени Веландер. К тому времени Эндри стал считать ее чем-то вроде большой и раздражительной сторожевой собаки. Пока ее держат на поводке, она не причинит вреда.

– Ты приставал к моей жене, – пробормотал Уоллес, когда они стояли на коленях возле мутного ручья, стараясь отскрести при помощи травы горшки и кастрюли. Терикель протирала посуду и укладывала обратно в повозку.

– Она не была твоей женой, – ответил Эндри, хотя в душе испытывал приятное чувство удовлетворения от того, что эта тема вновь поднимается.

– Она думала, что была.

– Ага, и хотела отравить тебя.

– А ты залез в ее постель. Как это должно было спасти меня? Скажи-ка.

– Но она и правда собиралась тебя отравить.

– Почему же ты тогда не предупредил меня?

– Мы не хотели шума…

– О, просто замечательно. Моя жизнь висит на волоске, а вы не хотите шума.

– …поэтому я велел тебе напиться.

– Как это должно было помочь? Она могла открыть мне рот и влить яд прямо в горло.

– Я… отвлекал ее некоторое время, – сказал Эндри.

– Долго?

– Ну, около четверти часа.

– Что? Ты, мерзкий негодяй, ты приставал к моей жене! Нет, ты и правда это делал.

– Может, хватит ссориться? – спросила Терикель, которая устала ждать чистую посуду.

– Он не был женат на ней, он поклялся в этом судье… – начал Эндри.

– Думаю, ты имеешь в виду, что он произнес клятву, подтверждающую правдивость сделанного им заявления, – сказала Терикель.

– В любом случае люди считали наш брак действительным, – продолжал Уоллес. – Он унизил меня, наставил рога у всех на глазах.

– Да ты никого из них больше не увидишь, – засмеялся Эндри.

– Что ты хочешь этим сказать? Трое здесь – даже четверо, считая тебя.

– Пройдет неделя или две, Уоллес, и мы будем там, где никто тебя не знает.

– Ты же ни разу не приезжал в своей жизни в Харх, Уоллес, не так ли? – спросила Терикель.

– Ну, вообще-то нет, – признался тот.

– Настоящий Уоллес мертв, да?

– Я не убивал его. Я никого никогда не убивал, если не считать того Стража.

– Так! Притом ты выглядишь как Уоллес.

– Если одеться соответствующе, то да.

– Ты – воспитанный и образованный человек, который может непринужденно беседовать с людьми, подобно придворному. Человек, способный играть на дюжине инструментов, но предпочитающий лиру.

– Человек, так ужасно исполняющий баллады, что они вызывают смех, – вмешался Эндри.

– Человек, обвиненный в убийстве, однако до сих пор не сказавший, в убийстве кого он обвиняется, – многозначительно произнесла Терикель.

Внезапно Эндри попятился от Уоллеса, уронив оловянную тарелку.

– Скажи мне, что это не ты убил императора! – закричал он.

– Не убивал!

– Ты лжешь!

– Ты мне велел сказать…

– Ты – профессиональный убийца! Ты, ублюдок! Ты оставил меня одного сражаться с теми Стражами Трона!

– Одного я убил.

– Ну да, а мне пришлось биться с тремя, и даже госпожа сражалась с одним. Ты профессиональный убийца, ты мог убить всех пятерых… вероятно, замучив до смерти одной из своих ужасных баллад.

– Здесь кто-нибудь выслушает меня? – вскрикнул Уоллес.

– Говори лучше правду, – предупредил Эндри. – Так кто ты?

– Я… о, ты не поверишь.

– Говори! – потребовал Эндри.

– Я – Мильвариос из Турлоссена, – гордо заявил он. – Магистр музыки при дворе императора.

И не закончил. Эндри упал на грязный берег ручья, скорчившись от смеха. Где-то в темноте захихикала Веландер.

– Я же сказал, что ты не поверишь, – угрюмо пробурчал Уоллес.

– Расскажи еще, – выдохнул Эндри, вставая.

– Он – настоящий убийца – проник через секретный вход в мои покои. У него было мое лицо! Он связал меня, но я пережег веревки, – Уоллес показал ожоги на запястьях. – Он сказал, что знает магическое заклинание и может превратить свое лицо в мое.

– То был убийца из торейского союза, – сказала Веландер. – «Меняющие форму» – так их зовут. Они пользуются сильными магическими заклинаниями и изменяют внешность.

– Да, да, именно так он сказал! – воскликнул Уоллес.

– Все они погибли, когда Торея была расплавлена… но один остался, наверное. Наемник. За большие деньги. Но есть одна проблема. Меняющие форму были объектом для насмешек. После убийства поймать их не представляло труда. Лица… Черт, забыл слово. Хотеть? Желать? Искать?

– Нуждаться? – спросил Эндри.

– Да. Нужен был год, чтобы прийти в себя и превращаться снова. Поймал – убил. И ждал. И так часто. Уоллес, вероятно, прав.

– Ему нельзя верить! – закричал Эндри. – Его баллады ужасны.

– Почему ты?.. – сердито заворчал Уоллес.

– Ха! Магистр-музыкант, переодетый, не способный хорошо играть свою роль? – спросила Веландер, бросив взгляд на Уоллеса. – Принцесса Сентерри когда-то говорила мне: «Ура, Мильвариос сгинул, а с ним и его скучные баллады».

– Клянусь кольцом Мираля, это правда! – снова закричал Эндри.

– Неправда! – возмутился Уоллес.

– Убийца хотел, чтобы тебя нашли стражники? – спросила Веландер.

– Да, но я спрятался в секретной нише и плотно закрыл замок. Его загнали в угол в моей спальне и убили Стражи Трона. Скрючившись в своем укрытии, я обнаружил, что убийца приготовил для себя сменную одежду. Возможно, мне стоило выйти и рассказать о случившемся, но разве бы мне поверили?

– Нет! – воскликнул Эндри.

– Вот то-то и оно! Ты бы меня тоже убил на их месте. У меня было лицо убийцы – а у него мое, вот в чем дело.

– Вероятно, меняющие форму… умны. Убить Уоллеса. Настоящего Уоллеса. Жить как Уоллес. С лицом Уоллеса.

– Но Уоллес, муж Желены, случайно оказался похож на меня! – не унимался бывший магистр музыки последнего императора. – Вероятно, все меняющие форму убивали подобным образом. И никто из них, возможно, не умирал сам. Дюжины невинных придворных и стражников пали от их рук, и убийцы исчезли, но подозреваемых не было. Убийцы принимали другой облик и выжидали, проводя время с друзьями, семьей и слугами двойника. Причем никому не приходило в голову, что человек, которого они знали, мертв, а это – чужак.

Уоллес помолчал немного, занятый собственными мыслями.

– Поздравляю, Уоллес, – сказала Терикель.

– О, что ты имеешь в виду? – спросил он, широко улыбаясь.

– Возможно, ты обнажил, в смысле, выдал самую сокровенную тайну Тореи, – произнесла Веландер. – По крайней мере, до того, как Торея расплавилась. Метод меняющих форму.

– А ты и правда был магистром музыки? – поинтересовался Эндри.

– Имел такую честь.

– Но даже тогда я бы смог стать им. Собаки на улицах лают и то мелодичнее, чем ты поешь баллады.

– Хватит уже об этом! – закричал Уоллес. – Хорошо, но почему же не ты магистр музыки при дворе?

– Мылся плохо, – предположила Веландер, но Эндри проигнорировал ее.

– Я видел, как таверны вмиг пустели, стоило кому-то запеть его баллады, – воскликнул Эндри. – Даже пьяные, спящие на полу, продирали глаза и ползли к выходу.

– Просто бисер перед свиньями. Чего ты ждал?

– Тогда те свиньи мои друзья! – крикнул Эндри.

– Но они же свиньи! – закричал в ответ Уоллес, кидая в Эндри горшок и толкая в ручей.

Уоллес плюхнулся в воду вслед за Эндри, и они начали молотить друг друга кулаками. Уоллес был сильнее и крупнее, а Эндри было больше опыта в драках. Вскоре у Уоллеса пошла кровь из носа и уха, и он упал на колени в воду, закрывая ладонями лицо. Эндри вылез на берег с видом победителя, сложив на груди руки. Веландер посмотрела на него сверху вниз. Внезапно Эндри почувствовал, что весь насквозь промок и заляпан грязью.

– Грязный, вонючий и глупый, – сказала Веландер и снова растворилась среди теней.

Мадам Джилли оторвала взгляд от книги, когда услышала, как кто-то вежливо кашлянул. Похожее на человека создание стояло перед нею, медленно превращаясь из воина в оборванного крестьянина.

– Мадам Джилли, полагаю? – спросила маленькая девочка, протягивая букет цветов.

– Ну да.

– Я – Перемена, – объяснил стражник, опираясь на копье.

– Богиня? – выдохнула она, поднимаясь и делая реверанс.

– Да, да, собственной персоной, – ответил старый маг. – А где перевозчица?

– Она сказала, ее контракт закончился.

– Проклятие! – воскликнула жрица, облаченная в ослепительно-белые одежды. – Мой слуга должен был выплатить ей жалование.

– Жаль слышать это, – сказала мадам Джилли, хлопая в ладоши, чтобы не дать им задрожать.

– Опять! – воскликнул скелет, обтянутый одеждой. – Знаешь, там, на улице, очередь.

– Мне бы хотелось помочь, – произнесла мадам Джилли, в голову к которой пришла идея. – В Лимбе довольно скучно.

– Согласен, – ответил голый малыш, сжимающий плюшевого медвежонка. – Тебе же нравится встречаться с новыми людьми?

– Я всю жизнь встречалась с новыми людьми, – подтвердила мадам Джилли.

– Обслуживала? – спросила танцовщица.

– Помогала такому количеству душ, которому могла, – призналась мадам Джилли.

– А морской болезни у тебя нет, правда? – спросил старик с бородой до колен.

– С самого детства я была среди моряков.

– А почему ты здесь? – спросил рабочий с мотыгой через плечо.

– Я умерла не так, как все.

– Замечательно! – воскликнул трактирщик. – А тебе бы хотелось заработать пару монет и встретиться с множеством людей? Большие Перемены грядут в твоем мире, и мне очень не хватает перевозчиц.

Первым пассажиром мадам Джилли стал фермер, который уже держал монеты наготове. Горвессоль совсем не ожидал увидеть ослепительно-белую лодку с женщиной в красном платье, перехваченном на талии поясом. Насколько Горвессоль мог заметить, швея упустила из внимания верхнюю часть одежды и оставила грудь почти обнаженной, едва прикрыв ее красной шелковой тесьмой.

– Так, согласно Регистру Передвижения, вам достается Аркадия, Горвессоль, – сказала весело женщина, отталкиваясь от берега шестом, белым, как снег. – А как вы умерли?

– А вы не знаете? – спросил удивленный дух фермера.

– Боюсь, что нет. Я занималась новой лодкой и не успела прочесть «Выдержки».

– А? Ах да, замечательная лодка.

– Так как вы умерли?

– Некто, пьющий кровь, разорвал мое горло, когда я шел из таверны домой.

– Правда? Как часто подобное происходит в наши дни.

Эндри тщательно смыл грязь со штанов и плаща, его лицо было красным от стыда. Он кричал как торговка рыбой и вопил как уличный продавец фруктов. «Так себя не ведут благородные люди» – эта мысль не давала Эндри покоя. Даже оправдать себя тем, что он был пьян, Эндри не мог. И ему не нравилось, что Веландер все видела и слышала. Эндри не возражал выглядеть глупцом в глазах своих друзей, но немного переживал, что подумают о нем люди, к которым он не испытывал особой симпатии. До этого Эндри гордо разгуливал тут как императорский гвардеец… «Нет, одетый как императорский гвардеец», – напомнил он себе. Что сказала Желена о своем настоящем муже предыдущей ночью? Он не мог так измениться за три месяца. Да, действительно. Простой человек не в силах хоть немного стать похожим даже на Уоллеса за три месяца.

Его штаны и плащ сушились на палках возле тлеющих углей, пока Эндри очищал сапоги от грязи. Наконец он помыл волосы и все тело в холодной родниковой воде. Кончиком ножа Эндри выковырял остатки земли из-под ногтей и сел, чтобы просохнуть. Дрожа, он смотрел, как сохнет одежда. Сзади послышались тихие шаги, и на траву упали его старые штаны и туника. Эндри поднял голову и увидел Веландер.