Текст книги "Прозрачные Драконы"

Автор книги: Шон Макмуллен (Макмаллен)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

– Или кого! Меня, например! – возразил Эндри.

– Ты слышал, Уилли? Он завидует, поскольку он совсем обычный, простой человек.

– По крайней мере, я могу…

– Сто тридцать семь, помнишь? – прошептал Уоллес. – О мои ноги! Это конец, они поймают нас, – застонал он.

– Нет, мы должны найти укромное место до наступления ночи. Потом, может, украдем коня у кого-нибудь из врагов.

– Если бы я сделал это сюжетом своей баллады, слушатели катались бы по полу от смеха, – ответил Уоллес.

– О да, но тогда ты, по крайней мере, сможешь умереть сидя.

– Ты… ты прав. Давай наверх, на холме – груда камней.

Камни оказались древней усыпальницей. Склеп неплохо сохранился, внутри все было цело. С вершины открывался замечательный вид. Что было важнее с практической точки зрения, склеп находился на крутом холме, куда лошадь не смогла бы легко забраться. В поле зрения появились всадники из Альпенниен, Эндри насчитал четырнадцать – именно о таком количестве предупреждал дракон. Еще была собака-ищейка, которая свернула с дороги и направилась прямо к усыпальнице. Эндри удалось убить ее с четвертого выстрела из арбалета.

– По крайней мере, они не найдут нас по запаху, – объяснил Эндри.

– Какая разница, если они уже нашли нас! – ответил Уоллес.

Враги приближались, но арбалетов, в отличие от Эндри, у них не было. Эндри выпустил еще одиннадцать стрел и попал в бедро одному из уланов и в круп лошади. Она взбрыкнула, сбросив всадника, который, упав, сломал ногу.

– Они готовятся напасть, – сказал Эндри, снова прицеливаясь.

– Побереги стрелы, у тебя осталось всего девять штук, – напомнил ему Уоллес.

– Ранил! Одного в ногу!

– Ну да, это полностью меняет дело. Я… ты слышал?

– Что?

– Какой-то грохот.

– Гром вдалеке. Небо затягивают тучи, поднимается ветер.

Приближались семеро уланов, вооруженных топорами. Они шли тесным строем, подняв щиты и оружие над головой. Лучники прикрывали их с двух сторон. Эндри лег на землю, приготовив арбалет. Он наблюдал и ждал. Склон был слишком крутым для того, чтобы взять его штурмом, но враги могли оказались упорными.

Эндри резко выскочил и пустил стрелу, затем снова присел, когда в его голову полетел град стрел неприятеля.

– Я их видел. Уоллес, переходим к плану «Скала».

– План «Скала» уже выполняется, – ответил Уоллес, тяжело дыша.

Они подняли небольшую скалу и замерли, держа ее на плечах.

– Считаем до трех, – сказал Эндри. – Раз, два, три!

Скала весила фунтов восемьдесят, но Эндри и Уоллесу удалось метнуть ее в ряды врага с впечатляющей скоростью. Она обрушилась на щит того, кто шел в центре, и, поскольку все щиты были сдвинуты вместе, когда тот упал, за ним свалилось еще четверо. Трое оставшихся поползли вперед, продолжая наступать, и оказались возле усыпальницы.

Эндри держал в одной руке свой топор, а в другой – топор Терикель. Он вскочил на ноги и двинулся на первого из врагов. Лучник пустил в него стрелу, но попал в одного из своих, из-за чего тот потерял равновесие и покатился по склону. Другой побежал на Уоллеса и ударил его щитом. Уоллес опрокинулся на спину, враг поставил ногу ему на живот и поднял топор – и тут неожиданно из штанов Уоллеса вылез Уилли, объятый огнем, и дотронулся до штанины улана. Пламя перекинулось туда и стало медленно лизать сапоги. Он закричал от ужаса и выронил свое оружие – и Уоллес тотчас всадил его ему в шею. Вскочив на ноги, Уоллес заметил, что Эндри и третий враг перестали сражаться и смотрели на Уилли. Уоллес взмахнул топором и практически отсек улану голову.

Надев шлем убитого, Эндри огляделся, желая узнать, что делают остальные. Они собирались с силами для новой атаки. На это раз лучников было больше.

– Это за госпожу, подонки! – вызывающе крикнул Эндри. – Ага, следующего заколю – и глазом не моргну! Давай, давай, кто следующий?

«Не подгоняй их, дурак!» – подумал Уоллес.

Раздался треск: стрела попала в камень рядом с головой Эндри.

– О, отлично! Потрать все стрелы, если хочешь!

– Ради Бога, Эндри, разве я сказал о том, что их нужно поторопить? – воскликнул Уоллес, заменяя свою обгоревшую тунику одеждой убитого. – О, посмотри-ка сюда! У него полный кошель серебра.

Внезапно оттуда, откуда они пришли, послышался рев. Эндри заметил, как все оставшиеся в живых уланы обернулись и на мгновение замерли. Эндри тоже повернул голову в ту сторону. Он увидел громадную птицу, с шумом двигающуюся по дороге. Она шла на лапах и была выше, чем большинство домов в той части Альберина, где жил Эндри. Уланы бросились врассыпную. Двое раненых, оставленных присматривать за лошадьми, залезли в седла и поскакали на юг, подальше от дороги. Птица поймала первого из улан, спасавшихся бегством. Она схватила его за голову, сильно встряхнула, и в воздух взлетело обезглавленное тело и упало где-то далеко. Следующую свою жертву огромная птица разорвала надвое.

– Нам повезло, – сказал Эндри.

– Что? – выдохнул Уоллес, неотрывно наблюдавший за чудовищем, которое бросило две половины лучника в разных направлениях.

– Один из драконов пришел нам на помощь.

– Он не похож на дракона!

– Думаю, это просто детеныш дракона.

– У них нет детенышей, в драконов превращаются маги, помнишь?

– Ну, может быть, маг-дракон снова научился ходить.

– Мы обречены.

– Да нет, Уоллес, подумай. Они-то все тут, и только мы одни спрятались.

Лучники снова построились вместе и по команде стали пускать стрелы в приближающуюся птицу. Каждая стрела попадала в цель, но, увы, ни одна из них не причинила никакого вреда. Птица неуклюже проковыляла мимо усыпальницы, где прятались Уоллес и Эндри. Когда она добралась до лучников, местность огласилась новыми криками и воплями. Уоллес отвернулся, закрыв глаза руками. Эндри тоже стало не по себе, но он медленно поднял голову.

– Вероятно, если мы будем сидеть очень, очень тихо… – прошептал Уоллес, прижимаясь к стене и закрыв руками голову.

Птица наклонилась и проглотила следующего человека. Ее голова крепилась на конце тонкой извивающейся шеи длиной в пятнадцать футов. Тело же представляло собой огромный пивной бочонок на двадцатифутовых раскачивающихся лапах. Вдобавок к этому у твари был достаточно мощный хвост с парой ободранных перьев. Два крошечных крыла выглядели так, будто их прилепили на плечи в качестве декоративного украшения.

Уланы, что залезли на лошадей, как только заметили птицу, неслись во весь опор на восток. Чудовище проводило их взглядом, повернулось к перепуганным, но крепко привязанным коням, остановилось и, казалось, на мгновенье задумалось. Затем оно взревело подобно раскату грома и отправилось вслед за всадниками.

– Как только птица скроется за тем холмом, мы спустимся к тем лошадям, заберем двух, отпустим остальных и галопом поскачем на запад, – сказал Эндри. – Вопросы есть?

– Д-д-д! – ответил Уоллес: у него стучали зубы.

Тела, остатки тел и брошенное оружие, валявшееся повсюду – вот что увидели Уоллес и Эндри, когда вылезли из усыпальницы и забрались на коней. Они выбрали самую смирную лошадь для Уоллеса. Эндри взял коня, который, казалось, обладал самыми крепкими нервами – это было важно в сложившейся ситуации.

К вечеру они добрались до границы с вражеской территорией, предъявили документы, дали взятку и объяснили, что пытаются догнать отряд рекконов. По словам стражника, рекконы прошли здесь день назад. Эндри удалось обменять своих изможденных лошадей на двух новых за сорок серебряных монет и… право взглянуть на Уилли.

– Может, стоило предупредить их о приближении птицы-дракона? – спросил Уоллес, когда они отъехали.

– Ты думаешь, они захотят проверить ее документы прежде, чем пропустят? – ответил Эндри, которому больше по душе были большие города вроде Логьяра – там можно было оставаться незамеченным.

Дорога повернула на юг, и они ехали всю ночь при свете Стены Драконов. Рано утром Уоллес смог убедить фермера, что их взмыленные, усталые лошади являлись достойной заменой двум свежим коням, в то время как Эндри целился из арбалета фермеру между глаз. Его жена и дочь смотрели с пониманием, обняв друг друга.

– Мои лошади ведь это все, чего вы хотите, да? – спросил фермер, поняв желание незваных гостей заключить сделку без лишних проволочек.

– Смотри, мы оставляем двух наших лошадей и берем других – твоих, полных сил, – сказал Эндри.

– Честь моей жены и дочери вне опасности?

– Я не буду, он не может, – начал Эндри.

– Ты говоришь им, я евнух? – воскликнул Уоллес, который отличался особой чувствительностью, когда разговор заходил об этом вопросе. – Ну, у меня есть кое-что – и оно гораздо интереснее того, что в штанах у него.

С этими словами Уоллес поднял тунику. Уилли зашипел на фермера, затем изрыгнул сноп пламени и искр на его жену и дочь, предупреждая их держаться подальше. Женщины тут же упали в обморок, не выпуская друг друга из объятий. Фермер выпучил глаза и зашевелил губами, но не смог произнести ни звука.

– О да, такое порой случается, – произнес Эндри, опуская арбалет. – Пошли, Уоллес, пора.

После прыжка с дороги Терикель не смогла далеко улететь. Поиски восходящих потоков увели ее за несколько миль от Когтя-скалы, но потом Терикель повернула обратно. Ей было нужно то, что и любому дракону: найти укрытие от ветра с ровным местом для приземления и удобный выход к отвесной скале для прыжка. Когда Терикель вернулась, то заметила две фигуры, спешащие на запад, и обнаружила, что дорогу преграждает завал, которого не было пару минут назад. Она облетела вокруг Когтя-скалы, вытянула ноги, потеряла скорость и почти остановилась. Наконец Герикель приземлилась на бегу возле пещеры прозрачных драконов.

Никто не вышел, чтобы поприветствовать или, наоборот, напасть на нее. Именно этого она и ожидала. У драконов были ловушки и предупредительные заклинания для тех, кто приближается пешком, но не для незваных гостей, чьей родной стихией являлся воздух.

– Прошу прощения, но я ненадолго, – сказала Терикель, подумав, что вряд ли ее услышат. Затем высвободила руки из крыльев и начала работать.

Терикель тихо прошептала заклинание, и появилась спутанная поблескивающая сетка. Терикель подняла ее и плотно прижала к темени на голове. Потянула. Сетка закрыла все ее тело и плечи. Терикель продолжала тянуть до тех пор, пока не ней не осталось свободного места. Затем она с усилием выдернула руки. Сетка превратилась в рукава и перчатки поверх одежды. Терикель снова потянула и вскоре оказалась в мерцающем костюме. Даже прежде, чем она закончила, температура ее тела начала повышаться. Волшебный костюм не нагревал, но не позволял теплу выходить. Терикель знала, что это долго не продлится, и стала экспериментировать со своим телом.

Она укутала себя в густой мех под сеткой и представила легкий ветер. Но волшебный костюм по-прежнему не давал уходить теплу ее тела. Терикель даже придумала для себя специальное магическое приспособление в форме клюва, чтобы исключить нагревание воздуха, который она вдыхает. Без эфирной сетки Терикель замерзла бы через час, но без холодного воздуха она бы умерла от теплового удара еще раньше. В полете можно было бы чувствовать себя лучше. Она расправила крылья, медленно и осторожно, затем подошла к краю обрыва перед пещерой. У Терикель уже был неудачный опыт, но зато она знала, с чем предстоит столкнуться – даже если и не совсем понимала почему. В первую очередь ей пришлось сделать крюк.

– Это же ненадолго, Ровал, но я приду к тебе, – прошептала Терикель. – Да, я покидаю тебя, но… Эндри порядочный, не такой, как остальные. Тебе нужно было это сказать, но я говорю тебе только сейчас… к своему стыду.

Она прыгнула.

Осмотрев Коготь-скалу, Терикель развернулась и полетела параллельно с оранжевым занавесом из эфирных энергий – Стеной Драконов. Она менее чем за час преодолела расстояние, на которое ушло бы много дней езды верхом на лошади. Ловя восходящие потоки и паря на них, Терикель неустанно следила за тем, чтобы не оказаться слишком близко к мерцающей оранжевой полосе.

Высоко впереди голубой столп стал сливаться с оранжевым вихревым потоком и растянулся от земли до радуги, венчавшей Стену Драконов. Терикель знала, что он отмечал каменную кладку Логьяр, находящуюся на расстоянии в милю от побережья. Оглянувшись вокруг, она заметила сгущающиеся облака. Вскоре из-за них не стало видно даже Стену Драконов. Ветер подозрительно усиливался. Но никакое изменение его направления или облака не могли помешать Терикель двигаться на запад. Она увидела каменную кладку и, оценив размеры ее кругов, подсчитала, что находится на высоте около четырех тысяч футов и на расстояние двух миль оттуда.

Когда Терикель, скользя, приземлилась на воду, на нее обрушился такой шквал западных ветров, прорвавшихся через Стену Драконов, который заставил думать только о том, как бы не потерять равновесие. Она знала, что ее несет на восток, но Скалтикар был на юге. Точнее, в ста сорока милях к югу. Терикель перестала сопротивляться и повернула крылья так, чтобы они создавали нужный угол наклона по отношению к ветру для хотя бы незначительного смещения к востоку. Даже сияние Стены Драконов померкло из-за бури. Дождь хлестал Терикель по щекам, и она начала чувствовать, что ей становится холодно. Это была проблема, и Терикель отлично это осознавала. Крылья не весили ничего, в отличие от воды и льда на крыльях: они превышали массу всего ее тела и тянули камнем вниз.

Терикель окончательно потеряла ощущение времени и пространства тому моменту, как дождь кончился, и небо стало светлеть. «Где-то за облаками, наверно, появились первые лучи солнца», – подумала она. Вопрос состоял только в том, была она над землей или нет. Терикель попыталась понять, что за волны бушевали под ней. Большие, тяжелые, они наслаивались одна на другую, гонимые торейскими бурями от пролива Страха. Значит, она все еще находилась над проливом.

Вдалеке возник огромный столб белого цвета и снова исчез. Терикель всегда была осторожна, сталкиваясь с неизвестным, но что бы то ни было, оно появилось, по крайней мере, в двух тысячах футов под ней. «Но это были не просто брызги», – поняла Терикель. За каждой белой вспышкой оставался едва заметный след темного цвета. Пик Морского Дракона! Это через него перекатываются волны, вздымая столько брызг. Последний раз ей довелось видеть его во время плавания на «Буйной пташке». Значит, Терикель находилась вблизи от Северного Скалтикара. Но в этом месте побережье Северного Скалтикара изгибалось на юг.

Терикель сложила крылья и резко спикировала вниз. Крылья находились в почти вертикальном положении и совсем ее не поддерживали. Она начала быстро падать, но потом снова набрала скорость. Благодаря этому Терикель отнесло на юг.

Спустя несколько минут рядом с ней, слева, показался Пик Морского Дракона. Его накрыла волна высотой в полторы тысячи футов, вызвав всплеск брызг выше самой высокой когда-либо построенной башни.

Оглядевшись, Терикель заметила, что горизонт стал каким-то зазубренным. «Северный Скалтикар», – подумала она, но едва радость от этой мысли объяла все ее тело, по спине пробежал холодок сомнения. Терикель находилась уже слишком близко и не могла набрать больше скорости, если бы резко спикировала. Но нет скорости – нет движения вперед. Терикель снова упала, на этот раз на расстоянии в несколько миль от гребней волн. Горы Северного Скалтикара оказались еще ближе, но ее стало сдувать назад. Терикель устремилась вперед снова, надеясь поймать воздушный поток в другом направлении. Она добралась до самых облаков, затем, сориентировавшись по солнцу, опять нырнула.

Был полдень, когда она перестала пытаться приземлиться. Терикель находилась над непроницаемой толщей воды. «Корабль», – подумала она. «Если я увижу корабль, я смогу приземлиться на воду, подняться на борт и заплатить за проезд в Северный Скалтикар». Терикель по-прежнему боролась с ветром, который относил ее на восток, и, сражалась с ним, пока серый день не начал превращаться в вечерние сумерки.

– Ровал! Я попыталась! – закричала она, повернувшись к западному горизонту. Затем посмотрела на восток и полетела по направлению ветра.

С этим заклинанием нужно быть всегда начеку, Терикель знала это, как и любой посвященный высокого уровня. Стоило ей утратить бдительность, и ветер исчез бы, и ей бы не удалось воссоздать его до прикосновения к воде. Перед ней был открытый океан, и где-то вдалеке, на расстоянии в несколько дней пути – южное побережье мертвого континента Торея. На юге, но поближе, находился большой остров Цурлан. Пятьсот миль, если она правильно вспомнила карту, что лежала в ее скрученной сумке. Еще одна ночь без сна и опять борьба с западным ветром за продвижение на юг. Терикель вглядывалась в окружающую темноту, пытаясь понять, куда она летит, по одному лишь ветру.

ГЛАВА 8
ПТЕНЕЦ ДРАКОНА

Эндри и Уоллес нагнали рекконов, когда уже стали видны стены Логьяра. Пока они рассказывали о гибели Терикель и о птенце ростом в пятьдесят футов, с которым им предстоит сражаться, если они не поторопятся, рекруты добрались до городских ворот.

– Так что ты собираешься делать? – спросил Уоллес Эндри, когда они подошли к гарнизонным казармам.

– Я снова вместе с рекконами.

– Ты же сказал, ты дезертировал.

– Я солгал. Убедил маршала Эссена дать мне время, чтобы я мог присмотреть за Терикель.

– В этом не было необходимости! С Терикель был я!

– Ну да, поэтому я и решил за ней присмотреть. Маршал решил, нам можно провести два дня в тавернах, смешавшись с местными жителями, чтобы разыскать беглецов. Ты формально прикомандирован к рекконам в качестве слуги. Значит, ты идешь с нами.

– Ох. А что случится, если мы их увидим?

– Не кричи и никому не рассказывай.

– Понятно. А сейчас можно выпить пинту за счет принцессы?

– Да. Но я не буду.

– Что? Ты идешь в таверну, а пить не будешь?

– Именно.

– Но так было не всегда. С тех пор, как я тебя встретил…

– Я пообещал Веландер…

– Веландер нет. Почему не выпить за нее?

– Она бы предпочла, чтобы я ради нее отказался от выпивки.

– Да ладно, парень! Опрокинь пинту, спой грязную песню и ущипни девку за задницу.

Эндри засмеялся и хлопнул Уоллеса по плечу.

– Забавно. Я пытаюсь изменить свое поведение в лучшую сторону, а ты – в худшую. Я вот о чем я подумал. Веландер, наверное, подарила бы мне одну ночь в таверне.

– Ага, ну тогда вперед.

– Нет, нет, наверно, приберегу это на особый случай.

– Особый случай? Мы только что пережили путешествие, по сравнению с которым даже самые захватывающие эпопеи бардов кажутся шуткой, и ты считаешь, что не следует отметить то, что мы до сих пор живы?

– Это как девственность, Уоллес. Не теряй ее слишком поспешно, тогда сможешь получить истинное удовольствие.

– Вот это уж точно ерунда.

Рекконы провели свою первую ночь в Логьяре в гарнизонных казармах, и не появлялись снаружи вплоть до вечера следующего дня. Эссен приказал им привести себя в порядок и облачиться в самую лучшую одежду, словно они действительно собирались уйти на ночь и хотели хорошо развлечься. Он разбил их на пары, себе в пару взял Эндри. Проходя через ворота гарнизона, Эссен попросил у Эндри расческу.

– Мы должны замечательно выглядеть этой ночью, парень, – сказал он.

Эссен на мгновение глянул наверх. Над городом возвышалась Стена Драконов, заслонив собой половину неба.

– Где вы учили диомеданский, сир? – спросил Эндри.

– Я жил там. Пять лет на границе, к северу от Солтберри, в местечке под названием Редстоун.

– Ах да? И чем занимались?

– Наемником был.

– Но Уоллес говорил мне, что в войне за Сентерри Редстоун захватили сарголанцы. По слухам, все защитники Диомеды были перебиты.

– Ну да, однако ее похитили работорговцы, не диомеданцы.

– Думаю, диомеданский наемник, наверно, оказался бы первым на очереди претендентов отправиться в мир иной.

– Ну да, парень, но я-то из Альберина. Меня заковали в кандалы, пока сарголанцы решали, что делать. Затем они узнали, что совсем не диомеданцы похитили Сентерри. Вот твоя расческа, спасибо.

– Так вы альберинец, сир?

– О да, родился на Фордж Хилл, – ответил Эссен по-альберински. – Я был учеником кузнеца, пока один из арбалетов моего наставника не использовали во время убийства. Однажды утром пришел на работу и увидел горящий магазин и тело учителя на улице. Без головы. Она оказалась на шесте в руках парня из ополчения. Остальные разговаривали с местными жителями, и я подумал, что, вероятно, спрашивают о тех, кто еще работал в лавке «Луки лучника».

– «Луки лучника?» – спросил Эндри, расчесывая волосы. – Есть такая песня, «Покажись, лучник Борри».

– Да, знаю. Год спустя от имени императорской семьи было сделано заявление, что, вероятно, они немного поторопились, убив не только убийцу, но и его семью, закадычных дружков, портного, кузнеца и плотника. К тому времени я уже был наемником – барабанщиком в гарнизоне Лейсера. За последние тридцать лет я побывал среди рекконов Саргола, в отряде особого назначения, в морской пехоте Диомеды и даже в числе хранителей виноградных садов в местечке Гладенфалле. Когда император обнаружил, что почти весь гарнизон Редстоун вырезан, он решил образовать его вновь из тех, кто остался в живых. Его Императорская Гвардия Сопровождения Путешествий три или четыре раза в тот год попадала в засаду, поэтому, по мысли императора, было бы неплохо взять реккона-разведчика. Теперь ты знаешь все.

– Сейчас вы – маршал рекконов. Хорошая карьера для выходца из народа.

– Да, но я никогда не буду дворянином, парень.

– Вы бы хотели быть им, сир?

– А разве кто-нибудь был бы против?

– Я думал об этом. Быть дворянином – очень лестно, но вспомните о поведении Гвардии Сопровождения Путешествий. За исключением капитанов и маршала, разве кто-нибудь из них говорил с вами? В смысле, не просто «Ну как денек-то, а?». Никто и ни разу, клянусь. Мы все равно что собаки-гончие, с которыми можно иногда побеседовать. Я слышал, как они общаются между собой. Они повышают голос, когда поблизости простые люди, желая произвести на нас впечатление. Но в их разговорах, сир, столько ерунды! Сколько золотых крон в год приходится тратить на содержание престарелых отцов. Кто из знати приглашал их на утренний чай или кофе и сколько раз. Какова стоимость доспехов, какой мастер ковал лезвия их топоров и сколько стеклянных окон в их фамильном особняке.

– Да, но, знаешь, это не так компания, которую я ищу.

– Они скучны, сир. Живут для того, чтобы произвести впечатление друг на друга. Они одержимы желанием жить напоказ, и поэтому забывают о самой сущности жизни.

Эссен засмеялся, но покачал головой:

– Следовательно, твоя работа по совершенствованию своих манер закончена, да?

– Не совсем, сир. Я узнал, что значит быть благородным, и это другое. Многие парни являются благородными по-своему. Вы и другие рекконы именно такие.

– Не знаю, не знаю, Эндри.

– Поверьте мне на слово, сир.

Эндри расчесал свои волосы и завязал их сзади к тому времени, как они приблизились к первой таверне в списке Эссена.

– Первая таверна находится около магической академии, – сказал маршал. – Мы можем исполнить пару песен вместе со студентами, произнести несколько умных слов в хорошей компании и скромно выпить эля. Студентам нравится обсуждать то, о чем они только что читали. Мне часто доставалась выпивка бесплатно – просто за рассказы о моих путешествиях и битвах.

– Это, должно быть, Академия Эфирных Наук для Благородных города Логьяр, – произнес Эндри, когда они с Эссеном остановились у ворот с горгульей, украшавшей высокую стену. Ворота были закрыты, но к стене оказалась прислонена лестница.

– Лестница прикреплена к стене, – заметил Эндри.

– Ага, студенты не хотят, чтобы какой-нибудь крестьянин украл ее, – заявил Эссен, обходя ее.

– Зачем запирать студентов внутри, пусть и оставляя лестницу?

– Чтобы они учились.

На узкой соседней улочке они обнаружили таверну под названием «Кружка Вдохновения». Из нее доносились звуки музыки, и, войдя, Эндри и Эссен попробовали эля, который им понравился, но из еды оказались лишь соленые сосиски и холодные фруктовые пироги. Следующий час прошел в приятной обстановке: они играли на волынке и ребеке, пока студенты танцевали с местными девушками. Эндри и Эссен сделали небольшой перерыв и решили что-нибудь выпить, как вдруг в общем гаме Эндри услышал до боли знакомый серьезный голос.

– Братья, друзья, вы можете спросить, кто я такая, но вам лучше спросить – кто наше правительство? Новый регент и ее будущий супруг! Запомните эти слова, братья, она пришла к власти вовсе не честным путем.

– Это девушка-студентка из Кловессера, да?

– Ага, Риеллен, и она говорит о перевороте, – ответил Эндри. – Да, и еще раздает листовки. Вы же не собираетесь ее арестовать, сир?

– Нет. Кто бросается на бродячую нищенку, призывающую к перевороту?

– Ну я могу назвать двух людей, которые на это способны. Посмотрите на дверь.

– Ополчение, – прошептал Эссен. – А на улице их, наверно, еще больше: уже сейчас двое у двери и по одному у каждого окна. Как обычно при аресте.

– И, сир?

– И что, Эндри?

– Что делать-то, сир?

– По закону мы должны помочь с арестом, знаешь ли.

– Так каковы ваши приказы, сир?

Эссен в задумчивости потеребил подбородок, смотря на Эндри. Казалось, он ждет от него какой-то подсказки.

– Ты когда-нибудь нарушал закон ради забавы, а?

– Ну да, сир.

– Сейчас сделаешь это?

– Да, сир. Разрешите озвучить дерзкий план, сир?

– Пожалуйста.

– Добраться до Риеллен, заткнуть ей рот и вывести ее. Ополчение беру на себя.

– Встреча через пятнадцать минут в «Дудочке и Кувшинчике». Или сразу, как освободишься, – ответил Эссен. – Дай-ка свой ребек, нельзя, чтобы его сломали.

Эндри подошел к одному из воинов, поднял кружку и заговорил по-сарголански с сильным альберинским акцентом:

– Брат, рад тебя видеть. Выпьем, а? Пусть благоволит Удача регенту – принцессе Сентерри!

Воин на секунду поднял свою дубинку, но затем увидел звезду делегата на тунике Эндри и узнал герб рекконов. «Кто-то важный, вероятно, даже герой, без сомнения, чужеземец, выглядит как профессиональный наемник и, скорее всего, на службе у нового регента-принцессы», – промелькнуло у него в голове.

– Эй, реккон, я на службе, – начал воин.

– На службе всех верных сарголанских подданных, выпей за здоровье принцессы Сентерри!

– Да, да, через минуту, почему бы сейчас тебе не пойти к стойке бара и там я присоединюсь к тебе…

– Пей, иначе ты пропал! – закричал Эндри, хватая воина за руку, выворачивая ее, и опрокидывая его на пол.

Другой воин, стоящий рядом, начал заносить топор для удара, но Эндри выхватил свой за лезвие и кинул рукоятью в противника, пытающегося ослабить хватку. Острое, из хорошей стали лезвие топора убивает сразу же – в отличие от куска дерева длиной в ярд, который оглушает, из-за чего человек падает на пол и тихо лежит там несколько минут. Эндри попал рукояткой в шлем воина. Он оказался дешевым и легким, сделанным из толстой кожи и металла, скорее для вида, нежели для защиты. Он не смог смягчить удар. Воин упал. В это время попытался встать на ноги первый противник, но Эндри заметил это и со всей силы пнул его в живот. Тот согнулся надвое. Для подстраховки Эндри ударил его по голове.

Еще двое воинов вошли через переднюю дверь, но к тому времени там скопилось множество студентов, в спешке покидающих таверну. У обоих воинов было по топору в одной руке и по дубинке в другой. Эндри прицелился в брешь между двумя студентами и кинул свое оружие. Воин, в которого он попал, согнулся от боли. Четвертый из прибывших к тому времени уже понял, что пьяный реккон сразил трех его товарищей из городского ополчения Логьяра, а сам он отделался только синяком. Он повернулся и бросился бежать. Эндри успел добраться поймать его в толпе студентов и сильно ударил его по форменному шлему. Шлем треснул. Воин упал без чувств.

Пятый из ополчения все еще наблюдал из окна, но уже решил, что будет лучше отправиться за подкреплением.

Дэнол и Сандер разговаривали с Эссеном в «Дудочке и Кувшинчике», когда появился Эндри. Последовал напряженный момент; затем они увидели, что он улыбается, и не похоже, чтобы его преследовали.

– С удовольствием докладываю, что один из противников сбежал, четверо повержены с незначительными ранениями, и никто из окружающих не пострадал по случайности, – сказал Эндри, отсалютовав Эссену.

– Сир, что, во имя ада, вы вытворяете? – воскликнул Дэнол.

– Мы с Эндри решили уйти с наемной службы рекконами, – ответил Эссен.

– Что? Вы не можете сделать этого, сир! Я однажды… э-э, служил помощником законника, я знаю законы.

– О да, но мы можем уйти, Дэнолариан. Другой вопрос – будет ли наше увольнение принято.

– Но почему увольнение? – не унимался Дэнол. – Вы же герои!

– Я пообещал одному человеку доставить другого человека в Альберин, – сказал Эндри. – Кроме того, после того, как я побывал на ритуале заклинания истины, я бы предпочел держаться подальше от принцессы.

– Да, эта история хорошо известна, – согласился Эссен. – Все, кто был допрошен, разболтали всем остальным признания других участников ритуала, чтобы как-то отвлечь внимание от своих собственных. Принцесса – не та, кому бы я хотел служить дальше. Девять из каждой десятки в Гвардии Сопровождения Путешествий погибли, защищая ее честь, а теперь она спит с предводителем наших врагов и собирает союзников, чтобы сражаться с собственными братьями. Через неделю или две мы будем гибнуть в войне с ними, а еще через две недели они снова пригласят друг друга на обед. Кроме того, мне нравятся оба капитана, и я не буду их выслеживать просто потому, что так взбрело в голову принцессе. Долвьенн также долгие годы служила ей верой и правдой, а теперь она вынуждена бежать. Сколько пройдет времени, когда гнев принцессы падет на нас? С меня хватит.

– Но по закону вы будете считаться дезертирами, если не доложитесь к завтрашнему дню, – заметил Дэнол.

– Дезертиры! – воскликнул Сандер. – Вы оба.

– О да, – сказал Эссен. – Но только с завтрашнего дня, когда мы не доложимся гарнизонному начальству.

– Но – но что будет с нами, рекконами? – спросил Сандер. – Маршал и делегат ушли! Кто будет вести нас, и кто будет говорить за нас?

– Вас остается трое, выберете нового делегата, – сказал Эссен.

– Э, а что случится со мной, брат? – спросила Риеллен, решившая, что даже революционерам следует быть вежливыми по отношению к воинам, которые только инструменты в руках правительства – ведь они поклялись ему в верности, и должны выполнять свою клятву.

– Мы собираемся найти тихое местечко, чтобы обсудить различные способы скрыться с глаз долой, остаться в живых и возможно, добраться до Альберина, – ответил Эссен. – При условии, что ты не будешь читать нам лекции на тему революций и не станешь распространять памфлеты, мы с удовольствием возьмем тебя с собой.